Текст книги "Интерполицейский (СИ)"

Автор книги: Виталий Донцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

Они тронулись.

– Слушай, командир, у меня тут к тебе вопрос небольшой… – произнес Жиль, сторожко ведя группку, состоящую наполовину из потрепанных и измученных людей.

– Валяй, – кивнул Александр.

– На кой же ляд здесь взялись американцы?

– Могу только догадываться, но с большой долей вероятности, что не ошибусь. Пришлось тут по душам побеседовать с одним… ну, с Лайоном. Да ты сам подумай, лейтенант. Нам хотят сорвать операцию, чтобы "Тень" села в лужу, и штатовцы без смущения даже прислали целый спецотряд. Но вот что мне в голову приходит – не только они за этим здесь околачивались. Вовсе не случайно на их шевронах оказалась эта клятая эмблема. Лайон как-то связан с "АЕ", а выходит, что и АНБ тоже, если только Джек не двурушничает. А как раз такого впечатления у меня не сложилось, ребята. Похоже, что мы видим только верхушку какого-то айсберга, и то случайно.

– Хреновые дела, – криво улыбнувшись, подытожил Эстен. – Штатовскими мольбами нас в эту грязь вляпали, и со штатовцами же драться приходится. Наша снайперская группа только что двоих из них прихлопнула, одного насмерть. Кирилл сообщает, что их вертолет за вон тем здоровенным доминой упрятан. Смоются – и хрен потом их найдешь и хрен что докажешь…

Через пять минут коротких перебежек под свистящими вокруг пулями разведчики и бывшие пленники благополучно дошли до сконцентрировавшейся под влиянием обстоятельств в тесное кольцо "форс эй".

Не было бурных эмоций, не было радостных обниманий – группа просто и буднично вернулась под командование подполковника Беркутова.

Не имея возможности отправить Алессандру в тыл за отсутствием такового, Беркутов разделил группу на две разновеликие части. Двоих, на этот раз Керка и Андреаса, он отправил в десятке метров вперед, в передовой дозор, а большая часть бойцов окружила девушку плотным кольцом, и двигалась неспешно, но не отставая за разведчиками.

– Так что же это получается! – негромко бушевал Жиль после более подробного повествования Алекса, сделанного им по ходу, и его безмолвно поддерживали сдержанные китаец и англичанин. – Получается, что американцы мало того, что нас сдали, так еще и лично помогают этим отмороженным тупицам нас же завалить! В мутной воде гребут твои землячки! – Эстен с искаженным лицом повернулся к ставшему серым из-за отхлынувшей от эбенового лица крови Джеффри. – Из-за их чертовых интриг нас в эту задницу сунули, и они же нас топят в своем дерьме!

Алекс молчал, изредка поглядывая на притихшую Алессандру. Она уже почти не хромала, но идти ей было очевидно тяжело. Алекс вздохнул – тащить ее за собой в зубы дьяволу нельзя, и деваться некуда. Потом с легким запозданием, которое можно было объяснить его неважным самочувствием, осведомился, оглядываясь:

– А почему я Ганса с его начальницей не замечаю?

Джеф из серого стал темным.

– Это ты, командир, у него сам спросишь. Когда они на связь выйдут. Герда не подчинилась моему приказу, и они вдвоем оторвались далеко по левому флангу. Видимо, служба в отделе по борьбе с наркотиками дисциплине не способствует. У них голов нет на плечах – вдвоем лезть в самое логово Ларинчи! Впрочем, мы за ними следим, хоть они и отрубились. Пока оба живы, уже проникли в особняк…

– Дурак. Я ему при встрече рожу начищу, его Коуни не узнает… – мрачно предсказал подполковник, и тут же стал чернее тучи, что при его изорванной и прокопченной ооновской форме, побитом лице, вообще придало сатанинский вид. – Нет вот только больше полковника. Нет шефа.

– Может, и нет уже, а может, и есть, тут сам черт ногу сломит, – отозвался ободряюще радист. – Тебе твой американец наплел с три короба, а мы сутки назад поймали передачу от наших. Они сообщали, что хоть и потеряли половину отряда, но остальные сумели уйти, и что Коуни всего-то ранен. Может, и удалось им выжить, кто знает…

– Что ж, это можно посчитать за хорошую новость, Чарли, – чуть просветлел Алекс. – Все, тихо! Кажется, они что-то нашли! – русский имел в виду разведгруппу. Керк и испанец застыли на месте, не спуская стволов с только им пока видной цели, и знаками предлагали остальным поторопиться. Звуки драки стали отдаляться левее, и "форс эй" с меньшей опаской преодолевал открытые участки.

– Что у вас? – было первым вопросом подполковника, когда они добрались до разведчиков, спрятавшихся в небольшом палисаде, окружавшем полуоткрытое хранилище, заваленное какими-то тюками. По соседству с ним высилась глухая бетонная коробка с плоской крышей, под которой тянулся ряд очень узких отдушин. Оно с равной вероятностью могло быть кокаиновой фабрикой (тогда тюки вполне могли быть забиты кокаиновой листвой), или же оружейным складом.

– Вроде бы мы нашли его, – на одном воздухе, почти беззвучно, ответил Керк, указав пальцем на эту коробку.

– С чего ты так уверен? – потребовал пояснений Алекс. Он чуть потянулся, и аккуратно выглянул через оградку палисада за угол здания. Стояла тишина, только распахнута была большая металлическая дверь, врезанная в ворота.

– Только что внутрь вбежал телохранитель Акбарса, тот, что из молочных братьев. Бежал, чуть не спотыкаясь. Спрашивается, что ему еще здесь делать, как не вытаскивать своего господина, который, возможно, и не знает еще о стрясшейся ситуации? Я почти уверен в этом.

– Может быть, а может и не быть, – покачал головой недоверчивый Беркутов. – Но проверить не помешает… – и подался назад, прижимая Сандру к земле на всякий случай. – Запасные рации у кого-нибудь есть?

Чарли протянул командиру радиогарнитуру, из тех еще, какими полицейские пользовались до оснащения уникосами. Александр надел его на голову, и подогнул гибкий усик ко рту.

– Проверка связи. Раз, раз… – зашептал он. – Работает, – удовлетворился он. – "Форс эй", готовность номер раз!

Произошло бесшумное распределение бойцов по палисаду, среди выступов живой изгороди, чтобы перекрыть все траектории отхода террористов из подозреваемого здания.

– Может, я схожу? – нетерпеливо попросился Эстен.

– Не торопиться! – оборвал его Алекс, и предупредил всех. – Вначале оцениваем ситуацию подробней!

– Идут!!!

Это говорил Чарли, дальше всех ушедший по палисаду, и видевший всю торцевую стену с воротами целиком. Он сразу заметил арабов, быстро покидавших здание через распахнутую поржавевшую дверь. И в центре кучки взволнованно осматривающихся людей в выцветшем камуфляже, белых и черных бурнусах, вооруженных до самых зубов всем, вплоть до гранатометов, растерянно, но с высокоподнятой головой озирался шейх, известный всем под прозвищем Акбарс.

– Вижу объект! – сообщил Чарли еще раз, не спуская прицела с толпы пустынных вояк-убийц. – Движется на нас. Окружен отрядом телохранителей человек в десять, с ними один эквадорец и "братья". Предполагаемый маршрут – вдоль палисада к обратной стороне главного здания.

Через миг уже все могли своими глазами видеть арабов, проходящих в пяти метрах от замаскированных в тени декоративной живой изгороди полицейских. Вот уж повезло так повезло! Террорист сам шел в руки Интерпола! Но и добраться до столь близкой цели было не так-то просто. Чтобы не выдать себя раньше времени, полицейским пришлось врасти в землю. Бывших пленников, прямо-таки светящихся светлыми одеждами, со всех сторон укрыли неразличимые среди низеньких порослей жимолости и прочих кустарников пятнисто-зеленые холмики, похожие на обыкновенные клумбы.

Пройдя по асфальтовой дорожке, сворачивающей вдоль правого крыла особняка и ведущей к продолговатому зданию красного кирпича – чему-то вроде гаража, поскольку по его фасаду наличествовали некоторое количество ворот разных размеров, исламские боевики почти миновали место засады, оказавшись к нему спинами. Но едва они удалились менее чем на десяток метров, подполковник скомандовал:

– Работаем, парни! Всех, кроме шейха, оставлять в живых необязательно! Контакт! – и он первым поднялся на колено, вскидывая "Бизон" к плечу и открывая огонь, срезавший сразу двух арабов, винтом падающих наземь. Пока атакованные террористы не пришли в себя, бойцы спецназа с ходу поддержали командира группы. Окружение Акбарса поредело более, чем вдвое, прежде чем боевики смогли понять, что происходит. Землю устлали тела убитых – полицейским не хотелось в самый неподходящий момент заработать нежданную пулю в спину.

Шейх испуганно обернулся. Увидев будто из-под земли вырастающие фигуры получеловеческого облика, без единого звука уничтожавшие его людей, вначале оторопел, остановившись. Но тут же бросился наутек, сильно подтолкнутый молочным братом Абу, после секундного замешательства закрывшего великого своим телом, и выпускающего назад длинные хлысты очередей из своего ручного пулемета Калашникова, лишь бы заставить неизвестных убийц залечь, прекратить огонь. Но у царственной особы явно сдали наконец нервы – он мчался так, что сверкали пятки, смешно перепрыгивал клумбы в своих белых, полощущихся по ветру шароварах, низкие оградки вдоль узеньких тропинок, разбегающихся около особняка густой сетью. Ему вслед, повинуясь низкому звериному рыку Абу, бросились двое боевиков, Магомет, а через миг и сам Абу. Остальные "воины Аллаха" развернулись к полицейским, прекратив бегство, и попытались обеспечить своим безопасное отступление. Сам Абу бежал последним, спиной вперед, и продолжал не целясь палить поверх голов нападающих, не экономя патронов.

А в следующие секунды, пока полицейские разбирались с арьергардом бегущих оманцев, из недалеких от этого места усадьбы джунглей стремительно выбежал одинокий человек с ножом в руке. Он был облачен в камуфляж без знаков различия, но его рожа вызывала ассоциации о национальном родстве с отступающими под давлением интерполовцев арабами. Что-то неразборчиво бормоча, он перемахнул через проволочную ограду, ракетой взмыв по одному из опорных столбов. Прыгнул далеко вперед, сгруппировавшись, и покатился наперерез Акбарсу, сразу сравнявшись с бегущими. Вскочив на ноги, он оказался рядом с Магометом, тяжело дышавшим на бегу, и без раздумий чиркнул его ножом под подбородок. Советник захлебнулся собственной кровью и захрипев рухнул на подломившиеся, как спички, ноги. А новый герой дня уже догонял шейха. Рванувшийся на его отчаянный призыв Абу успел закрыть брата своей грудью, в которую нож одиночки вошел по самую рукоять…

Тем временем последние боевики арьергарда полегли под скупыми и точными выстрелами полицейских, и они широким веером ринулись к разворачивающейся перед ними сцене, очевидный итог которой их совсем не устраивал. Одним из первых, по причине наибольшей первоначальной близости к объекту, очутился Чарли. Он несся, завершая собой правое крыло веера, перепрыгивая через трупы и прочие препятствия, оставляя за собой глубоко вдавленные в мягкую землю отпечатки подошв. А когда стряхнувший наконец со своего лезвия поникшего телохранителя араб-одиночка занес окровавленный клинок над Акбарсом, он столь же резко, сколь и стартовал, присел, с трудом погасив набранную инерцию, и приник к оптическому прицелу "G-36", не раздумывая придавив гашетку. Хлюпнула очередь, словно барабанные палочки по поролону – и правую кисть убийцы раздробило пулями. Чарли с низкого старта рванулся дальше. А зря. Даже не застонав от боли, лишь стиснув зубы по побелевших скул, человек в камуфляже обхватил локтевым сгибом раненной руки шею обмершего от ужаса шейха, а левой содрал с пояса гранату Ф-1. Зубами сорвал чеку, и прижал к позеленевшему лицу Акбарса. Не осознавший еще нового расклада Чарли замер в трех шагах от застывшей в страстном объятии парочки, не отрывая от них превратившегося в стрелу, пропущенную через прицел винтовки, взгляда.

Чуть приотставшие от своего связиста спецназовцы "Тени" попадали на землю, Джеф и еще кто-то, кажется, Жильбер, надрывно орали: "Чарли, ложись!", но англичанин удивительно спокойно уставился на гранату, перевел взор на лицо шейха, затем прямо взглянул в глаза убийцы. И лишь ствол его винтовки начал чуть заметно подрагивать в руках…

Глядящий на Чарли, как кролик на удава, смертник вскинул страшное, бородатое и почерневшее лицо, исторг дикий вопль:

– АЛЛА АКБА!!! – и отпустил взрыватель.

Чарли все же попытался отпрыгнуть вбок и упасть на землю. Но его развернуло на непослушных ногах, спиной к у ж е мертвым террористу и его убийце… Сверкнувшая вспышка, сопровождаемая громким хлопком и столбом дыма, перемешанного с землей, отшвырнула беспомощное тело полицейского на десяток метров вперед. А на месте взрыва закружились в воздухе клочья одежды и поднялся кровавый туман, взвешенный над неглубокой воронкой…

– Чарли! ЧАРЛИ!! Иглстон!!! – закричали вразнобой его друзья, вмиг забывая про все на свете, и кидаясь к безжизненно распростертому на коричневой земле, в едком дыму, капитану. Никто смотреть не думал туда, где только что бесславно закончил свой земной путь шейх Саиб ибн Саллах аль Варун. Его прикончило прошлое в виде подосланного Аль-Каидой убийцы по прозвищу Рука Аллаха. Об этом сотрудники "Тени" из подразделения "форс эй" узнают много позже. А сейчас их волновала только судьба их близкого друга и верного товарища – капитана Чарльза Иглстона.

Ван склонился над лежащим ниц связистом, осторожно ощупал его тело. Проверил пульс.

– Жив, но без сознания. Видимых повреждений нет, но это еще ни о чем не говорит. Необходимо его перевернуть, но как можно аккуратнее.

Четверо бойцов заняли периметр охраны вокруг раненного Чарли, а Ван с добровольными помощниками занялся англичанином. Жизнь Иглстону сохранил бронированный уникос. Его масккомбинезон в данную минуту напоминал по количеству дыр более швейцарский сыр, а цвет изрядно разбавился черным. Ван развернул свою аптечку.

Через минуту усердных упражнений китайца Чарли раскрыл помутневшие голубые глаза:

– Что… я… вы… я еще… жив? Что… со мной?! – его глаза вдруг широко распахнулись в испуганном изумлении. – Что произошло… с моими ногами?! Почему я их не чувствую?!!

– Ног? – беспокойно уточнил Ван. – Погоди! Потерпи чуть-чуть… Приподнимите его… тише, изверги! – очень медленно он пропустил руки под расстегнутые пластины бронеслоя. – Ночные демоны! Осколок прошел между пластин спины, пробил кевлар и засел в пояснице! Чарли… как же так? Ну куда ты бежал, куда? Да пусть бы этот шейх горел в своем исламском аду!.. – Ван, необычно многословный и взбудораженный, судорожно сдавил ладонь капитана в своей узкой ладони. А остальные с удивлением и скрытым стыдом смотрели на Вана, словно впервые его узнавали, ведь он впервые позволил себе проявить чувства. Как выяснилось этими прискорбными обстоятельствами, молчаливый и скромный китаец чрезвычайно привязался к своим коллегам-одногруппникам…

* * *

Открыв тихо скрипнувшую белую дверь, неприметно вделанную в мраморную стену, Ганс проскользнул в проем. В доли секунды просчитал все опасные направления, отслеживая их стволом винтовки. Присел, ожидая, пока Герда перебежит чуть дальше по скрытому дверью коридору, до первой внутренней двери. Под прикрытием ее винтовки сдвинулся вперед, и спиной прижавшись к стене, тыльной стороной ладони, обтянутой черной полуперчаткой, толкнул дверное полотно. Оказалось незаперто. Махом, в развороте, Ганс вшагнул в комнату – но она оказалась пуста. Зато стало немного понятно, где полицейские очутились. Что-то вроде флигеля для прислуги. Скорее всего, тут же расположены вспомогательно-служебные помещения. Комната, на пороге которой стоял капитан, была жилой, небогато обставленной, жила здесь, вероятно, женщина. Какое-то время назад хозяйка покинула комнату. Ловить здесь было некого и нечего.

Не рискуя в тишине дома пользоваться рацией, Ганс знаком показал напарнице – все в порядке, идем дальше.

Тронувшись по длинному коридору, они продолжили тщательный, но быстрый осмотр попадающихся на пути помещений, а было их тут немало. Шли полицейские в шахматном порядке, и проходили помещения следующим образом – вначале Ганс отворял левую дверь, за ним двигалась Герда, и врывалась в правую. Убеждаясь, что оставляют за спиной пустое пространство, скользили далее. Попадались все больше жилые комнатушки, но были здесь и складские, и щитовые, и кубовые. Если в помещении находились укрытые от прямого наблюдения места и углы, то девушка вставала в проеме, следя за коридором, а Ганс исследовал комнату на предмет сюрпризов.

Подобным нудным, но нужным образом команда ОБНОНовцев достигла развилки в виде буквы Т. Шепотом посовещавшись, напарники разошлись – они постоянно были в поле прямой видимости друг друга, а двери – их было только две – были врезаны в тупичках в дальней стене. Ганс с Гердой, прижавшись спинами к противоположной стене, смещались – он влево, она вправо. Тишину пока что ничто не нарушало, кроме мягких шагов полицейских. Странное безмолвие даже настораживало.

Одновременно завершив движение, офицеры оказались перед запертыми створками. Хотя бы одна из этих дверей должна была вести далее в дом. Кому повезет?

Подняв сжатый кулак над виском, Ганс отсчитал пальцами до трех, и не глядя на начальницу, с силой дал ногой по фанерному полотну. Дверь еще не задела стены, а он уже вдвигал внутрь открывающегося глазам помещения ствол автомата, ожидая чего угодно…

…Но не летящего ему прямо в лицо огромного столового тесака из рук среднего роста человечка отчетливой азиатской наружности, стоящего в специфической позе за длинной кухонной плитой. Краем сознания капитан Берн понял – вот-вот сейчас этот чудовищный клинок встретится с его побелевшим лбом, и это будет все. Краем сознания, потому что остальное сознание от столь свежих впечатлений отключилось вовсе, и лишь откуда-то из-под спуда его эго, из подкорки лезло упрямо-первобытное желание жить. Его тело не интересовало, что оно не в на съемках фильма "Матрица", герои которой могли уклоняться от пуль, и что этого вот относительно медленного ножа ему по за глаза хватит. Оно перешло на автономный режим бытия, раскидывая руки и взмахивая ими для придания своей массе инерции противодействия, начиная ме-едленно клониться на спину. Штурмовая винтовка, ухватившись за шею Ганса эластичным ремнем, по дуге ушла в сторону-вниз, колени подогнулись – все действо проходило будто при рапидной съемке. Что самое странное, сознание Ганса спокойно восприняло ускорение времени, не лишая возможности осознать содеянное, которое можно было счесть невозможным, коли бы это не происходило на самом деле. Через краткий миг над носом прошелестело и серебристо сверкнуло – и время беспощадно вернуло себе нормальный бег. Берн только и успел, что вывернуть левую руку и слегка смягчить удар об пол ею. А потом и выгнутая спина коснулась керамической плитки, и верное оружие всеми своими многочисленными выступами любовно воткнулось в бок. Тихо застонав от боли, Ганс завозился по полу, одновременно пытаясь отыскать взглядом повара – то, что Ганс угодил на кухню, сомнению не подлежало. Почему этот повар, так отлично умеющий метать ножи, не сбежал вместе с остальной прислугой, в данный момент капитана интересовало мало. Уж очень неприятный человек он оказался.

Герда… что с ней? Но додумать эту волнующую мысль Ганс не успел – в льющемся из кухни потоке света мелькнула тень – и еще один нож, на это раз длинный и чрезвычайно острый, задрожал в сантиметре от глаза полицейского. Он настолько рефлекторно поставил жесткий блок правым предплечьем, что сам не успел это сразу сообразить. Встретившись глазами с излучающими звериную злобу узкими черными провалами на плоском желтом лице повара – об этом сообщили и белый колпак, и фартук с вышитым именем на груди – Берн убедился, что таки да, чрезвычайно неприятный человек ему встретился.

Он не мог знать, что этого китайского повара дон Ларинча выписал буквально полмесяца назад из Гонконга. А о том, что этот повар был исключен из школы кунг-фу за чрезмерную жестокость и неприятие закона Мастеров искусства кулака: лучшая победа – победа в бою, которого не было, не знал и посредник, помогающий Гарсии раздобыть настоящего китайского кулинара. Повар плохо знал испанский и немного английский, чего ему вполне хватало, а в данную секунду он был напуган, растерян и взбешен одновременно. Его еще почти не знало большинство обитателей усадьбы, и в суматохе внезапного боя о поваре все позабыли – и когда выгоняли прислугу в сельву, и когда собирали бойцов по всей усадьбе. Ничего не понимающий китаец слышал выстрелы и видел суету в доме своих нанимателей, и не знал, что ему теперь делать. Но на всякий случай приготовился защищать свою жизнь. Он не знал, куда идти, куда бежать, и остался в своем привычном мирке – на кухне, вооружившись тесаком для рубки мяса. Именно с ним чуть не повстречалась физиономия Ганса, когда повар без лишних раздумий метнул тяжеленный клинок в незнакомую вооруженную фигуру без лица, с неестественно раздутой головой.

Но всех этих мелочей Ганс не знал и знать не мог. И никогда не узнает. Он спасал свою шкуру от полоумного китайца всеми возможными способами.

– Убери нож, падла! Тогда останешься цел! – попросил он сдержанно по-испански, пытаясь болевшей после неудачной амортизации левой рукой сдвинуть лезвие подальше от лица. Но повар с непонятным офицеру упорством пытался продавить держащую блок руку. Ударить же левой рукой Гансу мешал плотно обхвативший бицепс винтовочный ремень, а сама винтовка играла при хозяине роль сказочной горошины, что мешала спать принцессе.

Берн начинал злиться. А это могло плохо кончиться.

– Сука, я ж тебя в сосиски искрошу, в закуску к пиву, если ты не уберешься к чертям собачьим! – шипяще предупредил Ганс повара-убийцу. Мелькнула мысль, что тот не понимает по-испански. Но азиат выдохнул ответное:

– Убью! – ничем это не мотивируя.

Пришлось Гансу изворачиваться, пока ремень наконец не соскользнул с плеча, и наносить полновесный режущий удар в висок несчастному повару. Того отшвырнуло к кафельной стене, а немец облегченно вздохнул, и поднялся на ноги. Едва он собрался опустить на глаза непредусмотрительно убранное забрало (уж очень непривычным оказалось восприятие несколько одновременных потоков визуальной информации, Ганса это раздражало), дабы по маячку определить, куда запропастилась Герда, как настырный азиат смел эту мысль очередным взмахом кухонного ножа в опасной близости от носа офицера.

– Ты еще не угомонился? – несказанно удивился Ганс. Он формально оказался безоружным против очень умело орудующего двадцатисантиметровым клинком повара – свой штык-нож в ножнах сбоку на поясе, винтовка на полу, второй автомат приторочен за спину. Но зато больше половины тела офицера прикрывала первосортная броня. Ганс принял классическую боевую стойку – и едва успел отбить стремительную атаку драчуна. С боевыми навыками у повара Ларинчи оказалось все как надо, а лучше бы наоборот. Ну нет ведь у Берна времени на эти глупые разборки, ни секунды!

Он все же бросил ладонь к поясу, принимая удар ножом на левое предплечье, тут же болезненно взвывшее под мощным ударом лезвия по кевлару, и выдернул тяжелый десантный клинок из ножен-пилы. Заодно полицейскому пришлось ставить блок голенью и уходить от удара в голову, потому что, балансируя на одной ноге, азиат атаковал его одновременно всеми остальными конечностями. Шустрый типчик!

Плавно Ганс поднырнул под удар его невооруженной рукой, и на продолжении траектории выхватывания ножа полоснул бритвенным изогнутым лезвием по ребрам противнику. Азиат изумленно отпрянул, зажимая рану, его движения слегка замедлились, но – слегка! Ганс атаковал, но повар, кренясь на левый бок, взбежал по стене, оттолкнулся от второй, сходящейся с первой в угол, и завернул тело в немыслимое сальто. При этом он еще и нанес серию ножевых ударов полицейскому. Ганс тоже был не лыком шит, бесстрашно принял их все до единого, чувствуя тупые толчки сквозь броню, а сам подловил противника на излете ножевым полосующим в горло. Но в последний миг перед смертельным финтом чуть вывернул кисть – и пластиковой рукоятью совершил тычок в небольшую точку на шее повара. Глаза того мгновенно схлопнулись, и рыцарь передника и поварешки беспорядочно приземлился на пол.

– Отдохни, дорогой, – почти ласково прошептал ему Берн, связывая на всякий случай бессознательного повара перекрученными лямками его же передника. После поднял свою винтовку, на всякий случай не забыв ослабить крепление второго автомата, вложил, обтерев о поварской колпак, штык-нож в ножны, и включил, наконец, навигационную систему уникоса. Черт же его дернул убрать забрало! Но Чарли слегка позабыл объяснить, как удалять с голоэкрана отвлекающую информацию.

Как теперь Ганс и предполагал, дверь, доставшаяся Герде, уводила в еще один коридор, отделанный уже розовым мрамором, то есть, похоже, начинались хозяйские апартаменты. Зеленый огонек на экране мерцал в десятке метров от капитана, но это если по прямой, а таковых в доме почти не существовало. А рядом биоэлектроемкостный локатор отслеживал некий подвижный объект. Совсем рядом с Гердой. По карте было не понятно, что там творится, но у Ганса засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия.

Он с места ринулся к противоположному концу коридора, вихрем промчался по первому этажу особняка – в смысле, ему пришлось изрядно покрутиться, пытаясь сориентироваться, куда направляться далее.

И вот долгожданный финиш…

– Брось оружие, легавый! – визгливый вскрик заставил Ганса затормозить на пороге комнаты, пол которой устилали два трупа, один рядом с другим. Мимолетный косой взгляд выяснил – работа Герды.

Затем Ганс молча уставился на усатое жирное лицо, опустил взгляд по бычьей шее, пестрой безрукавке, провел его вдоль толстой волосатой руки, и остановил наконец на большом черно-серебристом пистолете, дрожащем у виска напарницы. Рубиновый огонек лазерного прицела как привязанный следовал взору.

– Стреляй! – выкрикнула девушка по-немецки. Она прекрасно понимала, что если Берн выполнит требование Ларинчи – а это оказался именно он – то они оба отсюда живыми не выйдут уже никогда. В случае выстрела Ганса шансов выжить у нее было несравненно больше.

Ганс приподнял ствол, и луч лазера замер на лбу мафиози.

– Отпусти девушку, – тихо и вежливо попросил он по-испански. – Я даю слово, что не трону тебя. С тобой будет разбираться суд, а не мы. Отпусти ее.

– Рога дьявола тебе в задницу! Брось пушку на пол, и протяни руки перед собой, чтобы я их видел! Тогда, может, и отпущу! – Гарсия был предельно взвинчен. И без того сально лоснящееся лицо покрылось каплями пота. Он был обложен со всех сторон в СВОЕМ собственном доме, и был близок к нервному срыву, это было очевидно. Ганс в свое время проходил курсы по переговорам с террористами, но SSI больше специализировалась по силовому пресечению террора и захвата заложников. И в данный момент времени немец не горел желанием затевать с преступником долгие муторные разговоры "за жизнь", по выражению Беркутова, а хотел элементарно всадить этому дону пулю в лоб.

– Повторяю, успокойся, опусти ствол, и отпусти ее. Я редко повторяю дважды… – прорычал Ганс, и точка лазерного прицела доплясала до переносицы эквадорца, словно индийский знак застыв между сведенных жидких бровей мафиози.

Тот, не будь дурак, почти целиком спрятался за выгнутое назад тело Герды, хотя при столь капитальной разнице в габаритах это было непросто. Ганс чертыхнулся про себя. Момент был упущен.

– Вам не выбраться из моего дома, интерполовские ищейки! Вы оба сдохнете здесь! Я вам еще покажу, кто в этой стране хозяин! Ублюдочные копы! – Гарсию аж затрясло всего от переполнявших его ненависти и страха. Ганс, мало обращая внимания на эти невнушительные угрозы, впился глазами в дрожащий на спусковом крючке, похожий на сардельку, палец бандита. Руки сами пытались выявить единственно верную точку на частях тела дона, выстрел в которую мог бы обезвредить его без опасности для Герды. А губы сами собой выговаривали, пока мозг был занят вычислениями:

– Знаешь, Гарсия, нервные клетки не восстанавливаются. Поэтому мой совет тебе – не нервничай. Я даю слово полицейского, что сохраню твою поганую жизнь. Но очень прошу – не делай непоправимых глупостей…

– Заткнись!!! – голос Ларинчи сорвался на поросячий визг. И впрямь, кликуха у него что надо – выглядит, словно боров перед скотобойней. И говорить с ним сейчас бесполезно. Не услышит – он только самого себя слышит. Был у Ганса подобный случай в жизни, когда он еще в Германии в полицейском спецназе служил. И он тогда решил проблему кардинально… Заложник остался жив.

– Окей, Гарсия. – Ганс скинул легким движением винтовочный ремень с плеча, и отодвинул винтовку от себя. – Вот, смотри, я ее убираю.

Кладя G-36 под ноги, одновременно Берн до предела ослаблял крепление "Бизона". Теперь все зависело от реакции полицейского, а он, как всегда, себе не сомневался.

Едва ложа винтовки коснулась паркета, и Ганс выпрямился, как торжествующий эквадорец рывком направил пистолет на него. Герда посмотрела на напарника, и они прочли в глазах друг друга, что произойдет дальше…

Но все планы рухнули в одночасье. Неожиданно в комнату вломился здоровенный лысый детина, весь в крови, но твердо стоящий на ногах. В его руках дымился "калашников", кажущийся игрушкой в этих руках-бревнах.

– Луис! Луис, мальчик мой, взять его!! – захохотал от бескрайней радости дон Ларинча. А "мальчик", не произнеся ни слова, стал тяжело ступать в сторону Ганса, к своему удивлению оказавшемуся на голову ниже, чем Луис. Он как-то к такому не привык… Завороженно глядя в жерло АК-47, ловя ритм шагов здоровилы, Ганс медленно смещал правую руку по корпусу, отступая от невовремя вмешавшегося в мизансцену Луиса. Краем глаза засек, что Гарсия вновь вдавил дуло пистолета в висок девушки. Чуть кивнув не упавшей духом начальнице, Ганс по незаметному движению глаз понял, что она готова действовать в измененных условиях в любой момент.

– Луис, друг, постой! – воззвал к безмолвствующему оппоненту капитан. – Может, не станем торопиться, куда нам спешить? Давайте разойдемся миром, все четверо? Мы же можем договориться… как нормальные люди! – Ганс пытался заговорить громиле зубы, но судя по всему, живостью мысли тот не обладал. Просто пер на противника, словно танк, не реагируя ни на какие увещевания.

– Зря, мальчик мой! – съерничал Ганс напоследок. – Не прислушиваешься к умным людям! – это он произнес, уже упершись спиной в резной шкаф, стоящий у стены. И резко приседая, в полуобороте сорвал пистолет-пулемет со спины. Здоровяк только еще вздергивал свой автомат, а полицейский уже давил на гашетку. Мягко пропульсировала очередь, отметившись на груди Луиса кровавым пунктиром. Герда же, улучив миг, крутнулась в скользких руках Ларинчи, намереваясь свалить его подсечкой и отклонить его оружие вверх. Но к несчастью, критическая масса Жирного Борова оказалась очень уж безынерционной – толстяк откачнулся назад, вскидывая руку с пистолетом к потолку, но не более. Зло сощурив свиные глазки, Гарсия попытался прицелиться в бывшую заложницу, и выстрелил. Ганс не мог ничего изменить, их разделяла все еще падающая туша мертвого подручного дона. Герда вскрикнула, ее волосы окрасились красным, и она неловко упала, завращавшись вокруг своей оси.