Текст книги "Интерполицейский (СИ)"

Автор книги: Виталий Донцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

Не оглядываясь, Ганс вышел из пределов осточертевшего Отдела. В кармане лежали пропуск на служебный самолет и уведомление о переводе в Брюссель. Интересно, чем он его встретит?

* * *

6-е

Н-да, невесело встречает. Выйдя из самолета, Ганс угодил под ливень. Но укладка волос не пострадала, совсем как в рекламе то ли шампуня, то ли лака от "Шварцкопф". Потому что у самого трапа его встречала машина. Большой черный джип "Гелендваген" с дипломатическими номерами. Роскошно встретили, как вип-персону. Если бы не погода, то Ганс, пожалуй, проникся бы важностью момента. А так… что небо серое, что настроение у него было серое.

Куда-то повезли. К стыду своему, Ганс почти не знал этой европейской столицы. Так, туристом когда-то приезжал, но только Атомиум и запомнил. Поэтому, сложив руки на коленях, он с интересом осматривался.

После чуть более чем сорокаминутного путешествия по залитым дождем улицам Брюсселя Ганса привезли к какому-то шестиэтажному, свежей постройки, зданию, расположенному на небольшой кольцевой площади, на которой сходилось целое соцветие различных рю и авеню. Дождь уже прекратил капать на нервы, сквозь низкую облачность высверкнул робкий луч, заиграв на полированных стеклах окон. Здесь его встретили двое – женщина и мужчина. Поднявшись за ними по широким ступеням к раздвигающимся входным дверям, Ганс не обнаружил никаких поясняющих надписей над входом. Он пожал плечами, и двинулся следом за провожатыми – весьма респектабельной девицей с аккуратно уложенными правым пробором короткими светлыми волосами, стопроцентно германского происхождения, и молодым человеком, не бросающимся в глаза даже на шестой взгляд. Такой усредненный молодой человек.

На лифте поднялись на четвертый этаж. Пошли длинным прямым коридором. Ганс старался не зевать по сторонам, но это все было как сцена из крутого триллера или боевика – ровные белые стены, прямоугольные, уходящие в перспективу плафоны ламп дневного света на потолке, безликие пластиковые двери, на табличках которых были лишь строчки цифр. Изредка навстречу возникали ниоткуда такие же безликие люди. Не мужчины и женщины – просто люди. Ганс, непривычный к этим штучкам, нервно хихикнул:

– Это что, шпионский центр? Зачем вы меня сюда приволокли?

– Вы хотите отвечать за все произошедшее в Амстердаме? – не поворачиваясь, ответил вопросом мужчина-провожатый.

– Успокойтесь, здесь вам ничего не грозит, – добавила девушка.

Гансу почудилось, или она и правда смеялась над ним?

Привели его в некую приемную, подобающую Великому Боссу. Секретарша, столь же милая, как и ее стильный компьютер, и столь же напоминающая живое существо, опутав вошедших плывущим синим пламенем взгляда, мягко сказала:

– Пройдите в кабинет, скоро все будут на месте.

Сопровождающая кивнула, и взяв Берна под локоть, почти насильно ввела в кабинет, скрывающийся за обитой черной кожей дверью, оставляя молодого человека за спиной. Усадив Ганса на низкий удобный диванчик около входа, она произнесла:

– Капитан Берн, думаю, вас сейчас ожидает небольшой сюрприз, – и она показала изящными наманикюренными пальчиками, какого именно размера будет сюрприз. Миллиметра четыре, не больше, если ей верить. Гансу стало любопытно, дальше некуда.

Через десять минут ожидания в приемной послышался легкий шум. А в следующее мгновение отворилась дверь кабинета. Ганс машинально повернул голову на входящих…

4

"Чень Тхао"

Где-то в Восточной Азии.

Точное время неизвестно.

Этот дом походил на пагоду. Очень большую пагоду. Только вот пагода эта принадлежала не храмовникам, а частному лицу. Просто у него был такой вкус. И даже статуя Будды внутри была.

У подножия бывшего принца, обращенного ныне в камень и ставшего идолом золотой середины и олицетворением нирваны, стоял низкий стол сандалового дерева. За столом в удобных креслицах сидели двое, и пили чай, настоящий китайский зеленый чай. Из маленьких фарфоровых чашечек.

– У нашего общего друга возникли неожиданные осложнения, – неторопливо сказал тот, что был поменьше ростом.

Узкие щелочки глаз высокого внимательно смотрели в сапфиры, вставленные в глазницы Гаутамы. Не отрываясь от безразличных глаз статуи, он спросил:

– Шейх сам с ними не справляется?

– Шейх обращен в бегство. Он остался почти один.

– Шейх нам нужен? – с легкой вопросительной интонацией произнес высокий.

– Господин Чень, он нам необходим. Весь Ближний Восток завязан на него. Без Акбарса система рассыплется и мы слишком многое теряем…

– Предложения? – глоток чая и умиротворенное созерцание божества.

– У него есть один путь, мы его знаем. Это его новый партнер из Эквадора. В шейхе нуждается некий Ларинча, как в выходе на Евразию. Шейх это понимает, и будет искать у него помощи. И тот наверняка не откажет.

– Конкретно твои действия, Ли?

– У меня есть один человек. Головорез, каких мало. У него есть свои головорезы. Не наш, американец, но отличный наемник. Хочу приставить его к нашему другу из Малой Азии. Для охраны… в том числе и от себя самого. Боюсь, что шейх не настолько разумен, чтобы не наделать глупостей в сложившейся ситуации. К тому же он понимает, что нужен нам, и пытается играть на этом. Нужно его окоротить. Указать на место.

– Столько целей, и всего один человек?

– Его хватит, не сомневайтесь, господин…

5

"Беркутов"

Брюссель, штаб-квартира

Международной антитеррористической

коалиции, отсчет – 6-е, 13:58 по Гринвичу

Самолет, мощно свистя реактивными двигателями, заходил на посадку. Позади осталось облачное небо, поливавшее землю печальным дождиком. Аэропорт весь блестел от влаги.

– Саша, тут стюардесс нет, так что извини, если я, старый пердун, скажу тебе – пристегни ремень.

Я покосился на шефа. Точнее, на бывшего шефа. Но ведет себя, как будто ничего не изменилось за эти месяцы.

Льюис сидел с как всегда каменным лицом. Правда, я никогда не забуду того мига растерянности на нем, когда я начистил морду замдиректора "МИ-6" Корвеллу.

Затянув широкую пластиковую полосу на поясе, я вновь уставился в иллюминатор. Эх, кто бы мне объяснил, что творится? Почему полковник Коуни лично приехал за мной на, признаться, осточертевшую "Каменюку"? На кой ляд таскал меня за собой в Лион? Вообще, во что он опять хочет меня впутать? Ведь он уже полгода, как не мой начальник…

Меня глодало чувство неизвестности, словно заноза где-то в районе сердца засела. Я не люблю ничего не понимать. А тут Коуни меня за собой как пятилетнего мальчонку за ладошку водит, и ничего не желает объяснять! Он только сообщил, что мы с ним нужны в Брюсселе. Почему в Брюсселе? Что мы могли забыть в столице Бельгии и НАТО? Почему при этом в наш главный центр в Лионе заглянули лишь мельком? Сплошные почему…

Мягко толкнуло – сели. Прокатились рядом с самолетом – близнецом нашего. Даже эмблемы одинаковые. Я отвернулся от иллюминатора, на что там сейчас смотреть – топливозаправщики и лайнеры?

– Ты уснул? – недовольно спросил Льюис. Он-то уже встал, и стягивал с полки свой багаж – черный дипломат. Я зябко повел плечами, покосившись на непривычную серую ткань своего костюма-тройки. Щелкнув пряжкой, выпрямился и, глядя в спину шефу, двинул к выходу, куда уже подгоняли трап.

Под неприветливым бельгийским небом нас встречал небольшой кортеж – "Ауди А8" и джип "Мерседес". И это ради нас? Дурацкие шуточки. Мы похожи на президента и его телохранителя?

Но встречали все-таки нас. Мы сели в "Ауди". Через пять минут выкатились с аэродрома на широкий проспект, окруженный зеркальными небоскребами вперемешку со старинными зданиями. Я абсолютно не ориентировался в Брюсселе, да и не рвался заняться его изучением. Поэтому посвободнее устроился на широком сидении, благо для каждого пассажира имелись индивидуальные подлокотники, и стал изучать велюровый потолок лимузина.

Через энное количество минут подъехали к относительно невысокому, но все равно кажущемуся огромным модерновому зданию с почти сплошь стеклянными стенами. Наша миниатюрная автоколонна замерла возле парадного входа.

– Пошли, – подал наконец голос Льюис, и подавая пример, вылез из салона. Я, охватывая взором небольшую, но аккуратную кольцевую площадь, выбрался из "Ауди" и в компании шефа зашагал ко входным прозрачным дверям под темно-синим навесом, держащемся на тонких и словно пластиковых колоннах.

Дальше – мелькание однотипных помещений, дверей, людей. Словно где-то в нутре здания находился штамповочный цех по массовому производству всего этого "изобилия".

Неуютно тут.

Наш путь завершился в чьей-то приемной.

– Проходите, – мило улыбнулась секретарша, которой бы по подиуму ходить с такими ногами и мордашкой. Кукла чертова… Стоп! Чего я злюсь? Сам не знаю. Предчувствия…

Мы вошли в кабинет. Слева кто-то сидел. Я опустил на них глаза…

– Это сюрприз, да? Это и есть сюрприз?! – ошеломленно спросил один из сидящих у своей соседки по диванчику, коротковолосой белокурой дивы.

– А! – вырвалось у меня само собой невнятное восклицание.

– Командир! – Ганс, приподнимаясь с дивана, заключил меня в свои мощные объятия. – Положительно, мне нравятся такие сюрпризы!

– Лейтенант!..

– Капитан! Уже капитан! – поправил меня Берн. Растет. Хотя чего уж там – почти год прошел после того… инцидента. Льюис сдержал слово, пусть это и далось ему нелегко. Спасая свою шкуру, подполковник Винс, предатель и последняя сволочь, выдал следователю собственной безопасности все, что знал о том случае в тюремном блоке, а как оказалось, знал пронырливый подпол немало. Следак оказался излишне настырным, и изрядно потрепал нервы Льюису, прежде чем его смогли заткнуть, не без помощи Корвелла. Более того, эта мразь Виктор послужил косвенной причиной гибели Эдвара Лежена, потому что именно он сдал этот же случай Лю Сен Чу, за что тот и "воздал нам по делам нашим". И то, что теперь бывший китайский полковник заперт где-то в островной тюрьме близ Соединенного Королевства, уже ничего не исправит.

Корвелл и шеф смогли спихнуть с Ганса груз обвинений, и сплавить его в Отдел по борьбе с нелегальным оборотом наркотиков – с глаз долой, из сердца вон, в хорошем смысле этой пословицы.

– Ладно, успеете наобниматься… – вклинился меж нами Коуни. – У нас еще куча дел.

– Да объяснит мне кто-нибудь, что происходит?! – кажется, эту фразу мы с Гансом выкрикнули одновременно.

– Тихо! – гаркнул полковник, и добавил чуть тише. – Сядьте, скоро вы все узнаете, а пока не старайтесь бежать впереди поезда.

Мы сели. Не на диван. Нам указали места за черным полированным столом Т-образной формы, в лучших традициях.

Шеф расположился напротив нас. Мы с Гансом переглянулись. Ни он, ни я не видели причин напускать столько туману.

Потянуло сквозняком – в кабинет вошел еще кто-то. Мы дружно повернули головы.

Новым участником неведомого таинства стал невысокий пожилой мужчина с пышной седой шевелюрой и прячущимися глубоко под бровями усталыми глазами. Никаких особых эмоций его вид у меня не вызвал. Как и его немногочисленное сопровождение.

Хозяин кабинета – это сразу почувствовалось – прошел к головному концу стола, и сел в обитое темной кожей кресло. Перед собой положил черную папку, не очень толстую, но и не пустую.

Меня от такого обилия мрачных цветов начало знобить…

– Все здесь? – было первыми словами седовласого хозяина. Провожатая Ганса кивнула. Однако, кто она такая-то? Помощница, что ли? Очень солидная дамочка.

– Отлично, тогда не станем тянуть резину. И так соперники опережают нас на полкорпуса. Полковник Коуни, вы можете объяснить своим подчиненным, для чего их сюда доставили…

Шеф деликатно кашлянув, выложил перед собой на полированное дерево свой кейс, с которым не расставался с того момента, как явился за мной на ближневосточную Базу. Открывать его он не стал, вместо этого подняв на нас с Берном глаза, в глубине которых клубились мрачные тучи. Мне это не понравилось.

– Значит, так. Если без долгих преамбул… пока вы двое бегали по разным частям света с огнестрельными пукалками в руках, тут, в центре Европы из-за вас – не из-за вас конкретно, конечно же, а вообще из-за "Тени" – разыгрались нешуточные кабинетные войны. Я не хочу превращать это в сказочку, так что вникайте в мои слова…

Шеф волнуется, это заметно по его многословию. Мы с Гансом предельно обострили внимание.

– По причине известных событий последних лет – имею в виду теракты – умные головы из верхушки Интерпола решили создать свой спецотряд антитеррора, привлекая для этого ресурсы заинтересованных стран. Родилась наша родная "Тень"… – все-таки полковник сделал из своего доклада притчу. – Но сейчас обстоятельства на мировом политическом фронте сложились так, что "Тени" пришла пора выйти из тени, простите за каламбур. Причина этому простая – антитеррористическая коалиция решила наконец перейти от слов к делу. С одной стороны, это радует. Но к сожалению… нет, об этом чуть позже. Короче говоря, вы сейчас находитесь в пределах новой штаб-квартиры МАК. Перед вами, – полковник указал на седовласового. – один из наших покровителей в этих стенах, первый помощник Генерального Секретаря Международной Антитеррористической Коалиции Анатолий Геннадьевич Бортников…

Соотечественник. Наверное, мне нужно гордиться…

Коуни сделал паузу. Анатолий Геннадьевич твердо посмотрел на полковника.

– Продолжайте, продолжайте, Льюис.

– В общем, парни. МАК нужна своя система спецгрупп. На формирование подобной системы нужно очень много ресурсов как временных, так и материальных. Только зачем создавать наново то, что уже существует? Что необходимо международной антитеррористической структуре? – обратился вдруг он к нам с вопросом.

– Международный спецотряд, сводная боевая группа, – мрачно ответил Берн. Я же молча ждал, к чему хочет подвести нас Льюис, хотя чего уж там – я уже все понял, как и Ганс.

– Если у Интерпола уже есть успешно функционирующая сеть антитеррора, что может быть проще, чем включить ее в состав МАК?

– Шеф, я одного не пойму! – не выдержал я тут. – Мы с Гансом являемся лицами, облеченными какой-то особой властью? Или ваше решение будет как-то зависеть от наших советов? Скажите прямо – для чего вам нужны мы, обыкновенные оперативники, а то совсем мозги запудрили своей болтовней!

– В том-то и дело, что у сторонников перевода "Тени" под эгиду МАК есть противники! Сможете догадаться с трех раз, кто? Кто у нас нынче правит бал в МАК?

– Североамериканцы, – спокойно ответил я. – И что? Нам их силовыми методами переубеждать?

– Не дерзи, щенок! – взорвался наконец Льюис. – Простите, Анатолий Геннадьевич… сорвался, – он снова повернулся ко мне. – Чтоб ты знал, Беркутов, твоей группе выпал жребий на деле решить судьбу "Тени". Большая часть штатовцев из Совета Коалиции хотят зарыть "Тень". Навсегда! Им невыгоден, понимаете, не нужен абсолютно международный отряд спецназа. У них есть свои планы на этот счет. Собрать собственные опергруппы, а нам дать обратный ход за несостоятельностью! Даже если проект останется в составе Интерпола! И это будет означать, что мы проиграли! Проиграли в деле антитеррора, черт возьми! Американцы отодвинут всех от дел и начнут создание марионеточной системы! Они хотят показать всему миру, что только США способны противостоять терроризму! Они чистенькие и с крылышками, а мы в дерьме!..

– Тише, тише, полковник. Вы чересчур эмоциональны. Хотя во многом правы, бесспорно… – мягко произнес Бортников.

Однако, если и правда вокруг нас такая заварушка, то я решительно не имею представления, чем мы с Берном можем помочь…

Объяснение последовало, на этот раз от самого Бортникова:

– Мы смогли добиться проведения испытательной операции. Операции SSI.

– Какая еще операция? – удивленно осведомился я у влиятельного соотечественника. Я окончательно растерялся, и не знал, что и думать. – Какие, к черту, испытательные операции? Мы работаем уже почти три года, работаем успешно, так для какой цели весь этот цирк?

– Операция по обезвреживанию небезызвестного вашей группе шейха, известного под именем Акбарс. Которого вы упустили. Возможно, это вам кажется цирком. Я отлично осведомлен о действенности системы "Тень". Но нам приходится соглашаться на испытательную операцию, чтобы не потерять все, что сделано за эти годы. Поэтому выслушайте господина полковника. Он пояснит вам подробности предстоящего предприятия. Должен, кстати, заметить, что "форс эй" выбрана не случайно. Полковник! – обратился к шефу первый помощник Генсека МАК.

Шеф кивнул, и раскрыл наконец свой кейс, выложив на стол какие-то распечатки.

– Ребята, вы ведь наверняка в курсе слухов, что якобы спецгруппы получают очки по проведенным акциям, – проговорил Льюис, шелестя листами.

– Ходили байки, – уклончиво ответил я. Ганс просто молча пожал плечами. Он слегка отстал от нашей жизни.

– Нет, не байки. И твоя группа, Беркутов – одна из первых в зачете. А дальше – дело жребия. Он выпал на вас.

– Вы нас что, монеткой разыгрывали? – полушепотом спросил я. Нет, я конечно не против участия в операции, пусть ее даже превратили в идиотский экзамен… но пахнет от всего этого очень нехорошо.

– Успокойтесь, майор! – угадал мои чувства Бортников. – Вернее, уже подполковник. Между прочим, судьба всей нашей затеи до сих пор еще висит на волоске…

Ни хрена себе фокусы! Но не успел я возмутиться, не смотря на то, что меня только что повысили в звании, как заговорил Ганс.

– Могу теперь я задать один вопрос?

После утвердительного кивка он продолжил:

– Зачем вам я? Меня собираются восстановить в должности офицера SSI?

Шеф огорченно покачал головой:

– Боюсь, пока это сделать не представляется возможным, как бы не хотелось, – сказал он. – Твоя задача, Берн, идет параллельно нашей и отнюдь не легче. Находиться будешь на подчиненном положении. И выбора у тебя нет. Считай, что мы спасаем твою задницу от трибуналов, как нашего, так и обычного.

Ганс побледнел. Боже! Да что ж они с нами делают? Я протянул руку и крепко сжал плечо друга, пытаясь его поддержать.

В наступившей тишине, почти гробовой, тренькнул телефон. Если судить по отсутствию номеронабирателя, это скорее всего "горячая линия".

Еще не сняв трубки, Бортников ткнул в нас пальцем:

– Этот звонок касается всех! – и снял трубку.

Теперь тишина стала вообще мертвой. Бортников немо выслушал то, что ему сообщали с того конца провода, затем, вернув трубку на рычаг, устало откинулся на спинку кресла.

– Поздравляю, господа! Мы одержали первую победу, пусть небольшую и неокончательную. Большинством голосов Совет Коалиции разрешил провести испытание "Тени". На нашей стороне оказались шестьдесят четыре процента тайно голосовавших представителей. Перевес обеспечили североамериканцы из партии демократов. Против нас же играют республиканцы. Они находятся у власти, – он потер переносицу и покрасневшие уголки глаз. Почувствовалось, что он чертовски устал. Может, стоит слегка изменить свое мнение о нем?

– Конечно, не думайте, что демократы так уж нам симпатизируют, – продолжил Бортников. – Просто они не откажутся вставить палки в колеса республиканцам. Да и достаточно разумных людей там побольше. Они смогли также перетянуть на нашу сторону тех участников Коалиции, кто зависим от Штатов. Боятся уважаемые представители засилья знаменитой американской демократии! – неожиданно торжествующе сказал Анатолий Геннадьевич. – Но это я так, к слову. У вас теперь есть конкретные цели. Берн, вам назначается новый напарник, вернее, напарница, Познакомьтесь – Гертруда Мейер…

– Зовите меня просто – Герда, – вмешалась блондинка, которую я поначалу принял за помощницу Бортникова.

– Да. Вы ей подчиняетесь, и без возражений, она более компетентна в вашей проблеме. Беркутов, вами займется полковник Коуни. Кроме того, нам все-таки умудрились выставить одно осложняющее дело условие, избавиться от которого мы не в силах, поэтому хотел бы предупредить – никаких истерик! Вы взрослые люди, надеюсь, сумеете справиться с возникшей неприятностью… только аккуратно.

Вот это не есть хорошо. Зря Бортников говорить не станет, это я уже понял.

– Ну а если у вас есть личные просьбы, то при наличии времени и возможности они будут выполнены… для вас двоих, господа офицеры.

Кабинет наполнился шумом встающих и шорохом шагов – уходили неизвестные ни мне, ни Гансу люди из окружения Бортникова, неизвестно для чего присутствовавшие при беседе. Блондинка, капитан Герда Мейер и новая начальница Ганса, осталась.

О просьбе. Просьба у меня была. Я встал, и повернувшись к первому помощнику, сказал:

– Анатолий Геннадьевич, с вашего позволения я хотел бы несколько дней слетать в Норвегию, к друзьям. Как вы на это смотрите, сойдет за выполнимое желание?

Бортников переглянулся с шефом, в его взгляде мелькнул вопрос. Коуни, с кряхтением выдохнув воздух, произнес:

– Подготовка группы – пара дней, вывоз и инструктаж – столько же плюс один. Нам выделили дней десять на предварительные действия. Если уложится в три дня на все про все, потому что еще требуется время на акклиматизацию, то подполковника можно отпустить. Тем более до Норвегии рукой подать.

Бортников кивнул, но внезапно в разговор вмешался Ганс:

– А мне… можно с ним? У нас общие друзья в Норвегии. И вам меньше забот, ведь мы будем вместе…

Я прекрасно понимал Ганса. Ближе, чем Крис, у него друзей уже не будет. Никто из нас всех не заменит для Ганса лейтенанта Эдвардсена. А все, что после него осталось – это Марта и немногочисленные родственники, которые к Гансу относились почти как к сыну и брату, и которых он знал гораздо лучше меня. Так что я был бы рад в этой поездке Берну.

– Пусть едет, – согласно кивнул Бортников. И тем самым завершил аудиенцию. Мы покинули высокий кабинет.

Чтобы нас не ожидало впереди, но эти трое суток мы проведем в спокойствии, не пряча в сердце боль и горечь тяжелой утраты, так как будет с кем их разделить…

А сколько их уже было, и еще, не дай боже, будет…

6

"Берн"

Побережье Норвегии – Эквадор,

Отсчет: 8-е, 12:18 по Гринвичу -

11-е, 13:54 м. в.

– Ганс! Обед уже на столе! Иди к нам!

Зычный голос потомка викингов и по совместительству брата Кристофа, Йохана, разнесся над фьордами, пугая чаек, изгадивших все более-менее приличные скалы.

Да, пожалуй, я загулялся, подумал Ганс. Он как с утра ушел бродить по окрестностям, так и маковой росинки не держал во рту.

– Иду!! – эхо протяжно заметалось, вспугивая еще одну порцию галдящих птиц. Потомок германцев-варваров почти не уступал викингу.

На веранде загородного дома Эдвардсенов уже был накрыт стол, и за ним расположились Алекс, Йохан, молчаливая Марта, которую по просьбе родителей Криса привезли ее родственники, и старший представитель семейства – отец Криса и Йохана дядя Остин.

Не успел Ганс усесться за стол, как из распахнутых дверей кухни появилась тетушка Берта, жена дяди Остина.

– О, мальчики уже собрались! – воскликнула она, заметив Берна. – Ганс, у меня для тебя припасен самый большой кусок мясного пирога!

– Тетя Берта, вы меня и так за прошедшие сутки накормили на год вперед! – взмолился Ганс. Беркутов коварно ухмылялся – его-то мама Криса не пичкала так, как капитана. Она считала, при объемах Ганса и питаться нужно соответственно. В чем-то она была права, но и пределы же какие-то должны быть!

Впрочем, глядя на тетушку Берту, Ганс понял, что выхода у него нет.

И впереди еще неполные двое суток.

– Учти, разжиреешь, и я тебя отстраню от задания, – ехидно шепнул Берну командир. Для Ганса Алекс по-прежнему оставался командиром.

– Хочешь, поделюсь? – грустно ответил Ганс, со скрытой тоской уставившись на пирог и все остальное, что не преминула выставить перед ним уважаемая тетушка.

– Не вздумай обижать бедняжку! – погрозила пальцем Беркутову тетя Берта.

– Бедняжка! – зашелся в приступе беззвучного смеха Алекс. Ганс мысленно пообещал себе припомнить ему это при первом удобном случае.

Пообедав, все расслабленно откинулись на спинки плетеных кресел. Прямо перед ними сверкало в весенних солнечных лучах волнующееся море. Неспешно парили белокрылые чайки и буревестники, по небу неслись пушистые облака, и по телу растекалась сытая истома. Дядя Остин раскурил старую моряцкую трубку. Было хорошо и уютно, и вместе с тем непривычно для оперативников международной полицейской службы. Такие моменты им выпадали нечасто, да они и не стремились к покою. Даже сейчас мозг пытался напрячься в поисках решений заданных уже вопросов – и не мог. Тело отдыхало от головокружительных кульбитов, ему не нужно было уклоняться от ударов и пуль. Это были самые настоящие каникулы!

Хотя подспудно Ганса все же что-то грызло. Его беспокоила собственная непонятная роль в предстоящих делах. Из скупых и быстрых объяснений напарницы он понял лишь, что их пара займется параллельно разработкой одного наркобарона в Эквадоре, который был тесно связан с шейхом Акбарсом, упомянутом Бортниковым. Кое-что ему потом вдобавок поведал Алекс.

Полковник Коуни вообще отмолчался, сказал лишь, чтобы ребята пока не забивали себе голову, а просто отдохнули по-человечески. Судя по некоторым его обмолвкам, Ганс догадался, что Коуни в курсе всех его личных проблем на бывшем месте работы, и искренне ему сочувствовал.

– Пойдем, прогуляемся, – позвал слегка задумавшегося Ганса Александр. – И Марту возьмем.

– Хорошая идея! – вспыхнул Йохан, необычно быстрый и подвижный для представителя морозной нации. Вот и Крис был таким же, вспомнил Ганс… Он подавил тяжелый вздох, и сумел изобразить в глазах искреннюю поддержку идее Алекса. Если честно, он и сам не знал, чего же хотел сейчас…

– Я бы тоже с вами погулял, но мне срочно в город надо, на пару часов, в мастерскую… – продолжил говорливый Йохан.

– Опять со своими железками возиться будешь! – возмутилась тетя Берта. – Никакого покоя себе не даешь. У нас же гости, сынок!

– Мама… – протянул Йохан.

– Да пусть едет, если нужно, – поддержал его Алекс. – Мы и втроем не заскучаем…

В общем, уломали они стариков не сердиться на сына. Йохан уехал, родители отправились смотреть телевизор – самое сейчас для них занятие. И Ганс, и Алекс отлично понимали, как они тоскуют по сыну, и времени ведь не так много прошло, чтобы хоть что-то унесло временем.

Эдвардсенам хотелось, и чтобы Марта стала такой, как прежде, она старикам в какой-то мере заменяла Криса… Поэтому и прогулку по морскому берегу в компании ее старых друзей они тоже приветствовали.

Жаль только, что Марта оставалась почти такой, какой ее нашли бойцы Интерпола тогда, на корабле. Говорила редко, невпопад, никогда не заговаривала первой, и старательно обходила взором фотографии мужа, развешанные и расставленные по всему дому Эдвардсенов…

Когда Ганс, Алекс, и Марта между ними, добрели до крутого берега, скалистым обрывом спускающегося к пенистым волнам Северного моря, Беркутов сел на какой-то неровный камень, и уставился в туманную даль. Марта, которую Ганс вел за руку, отошла в сторону, с опаской глядя с обрыва. По крайней мере, у нее не наблюдалось суицидального синдрома…

– Тихо тут. И грустно, мочи нет, – внезапно заговорил Алекс, кладя руки на поджатые колени. – Внешне все вроде нормально, но… словно печать черная на всех лежит. Хочется взорвать эту грусть, а нечем. Зачем я сюда рвался? – он подпер лоб ладонями.

Ганс вынужден был признать, что согласен с Алексом. Но не знал, что друг хотел бы услышать от него. Что такова жизнь? Алекс и сам прекрасно знает об этом. А больше и не лезло ничего толкового в голову. Может и плохо это, что сказать Гансу нечего, а может, ему просто слов не хватало, чтобы произнести единственно нужное.

Ганса самого начинало угнетать это раскрашенное косметикой почти настоящей веселости общее настроение. Ганс сумел только теперь честно себе признаться, что с этой семьей их связывал лишь призрак Кристофа и потерявшая свое "я" Марта. Ставшая тоже почти чужой.

Под влиянием своих мыслей он поискал девушку взглядом. Та сидела на коленях, глядя в море, и что-то тихонько пела. Ганс раньше не слышал, чтобы она пела. Норвежского он не знал. Сумел только понять, что это была колыбельная. В мечтательные минуты Крис часто насвистывал эту мелодию. Он всегда мечтал о сыне.

Берн опустился на траву на траву рядом с ней и приобнял за плечи. Марта прижалась к нему, но все равно между ними оставалось нечто вроде ледяного барьера. У капитана, сильного, мужественного, смелого и доброго человека, руки дрожали от бессилия что-либо сделать, он даже заговорить с ней боялся, потому что ответы девушки напоминали ответы самой настоящей сумасшедшей, хотя, как говорили врачи, ее критичность в оценке окружающего снизилась ненамного, и разум не поврежден необратимо. Но в это плохо верилось, находясь рядом с Мартой.

За спиной зашуршали шаги Алекса.

– Ганс, давай уедем. Пока окончательно не увязли. Ведь мы здесь как мухи в паутине. Криса нет, Марты почти нет. Старики радуются нам, как памяти, заглядывают нам в глаза, пытаясь увидеть в них сына, которого больше нет… НЕТ. Им легко жить прошлым, у них больше ничего не осталось. А я так дальше не могу… – он замолк.

– Он говорил, что все будет хорошо, – внезапно порвал недолгую тяжелую паузу тихий голос Марты. – Он обещал, что у нас будет настоящая семья, дети, свой дом. Он обманул меня!!! – ее голос сорвался на визг. – Не хочу! НЕ ХОЧУ ВОЗВРАЩАТЬСЯ!!! ГОСПОДИ, ВОЗЬМИ МЕНЯ К НЕМУ!!! – она неожиданно выгнулась в руках онемевшего Ганса, и мелко затряслась, закрыв лицо узкими ладонями. Она еще что-то твердила, твердила, но Ганс не разобрал больше ни слова, да и не хотел слушать. Поэтому он охватил ее своими большими руками, поднял с земли, бьющуюся в истерике, и бегом понес к дому. Алекс постоял с закрытыми глазами, и чуть покачав головой из стороны в сторону, медленно двинулся вслед им к дому. Он уже принял решение.

– Бежать! Бежать, пока не завязли, подальше, хоть в Антарктиду, и больше не возвращаться!

Потом была медсестра из отделения скорой помощи, бессвязный разговор Ганса со стариками Эдвардсенами, пока Беркутов собирал их вещи, понимающее молчание Йохана. Ганс мучительно осознавал себя актером в нелепом психологическом спектакле, и это терзало его на части. В голове набатом стучался вопрос, уже озвученный Беркутовым – зачем они приехали? Что хотели узнать, увидеть? Только не этот тихий приют для тихо помешанных людей, прячущийся за маской благополучия, которой офицеры почти обманулись. Пожалуй, единственно нормальным являлся брат Криса, он молча пожал руки Алексу и Гансу. А старики просили, чтобы они приезжали еще, обязательно, старики верили их лживым обещаниям – но ни Ганс, ни Александр не собирались сюда возвращаться, никогда. Потому что иногда прошлое бывает непомерно тяжелым, и они не находили в себе сил еще раз пройти через этот ад вечной печали и скорби, скрытый фальшивым душевным покоем.