Текст книги "Интерполицейский (СИ)"

Автор книги: Виталий Донцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

– Впрочем, у вас у всех будет еще время познакомиться поближе, – выразительно уставясь на меня, сказал полковник, и повернулся к репортерам. – А теперь, господа, позвольте мне заняться подготовкой экспедиции. Пройдите к машинам, и подождите там.

– Пожалуй, я останусь здесь, – возразила Сандра. – Я хочу вникнуть во все детали. Это будет мой лучший репортаж за всю карьеру, и я не дам вам его испортить. Такой сенсации мир, пожалуй, еще не видел!

Ну, тут она в приступе бахвальства немного преувеличила. Сенсаций в мире хватает и без нас, я уж постараюсь…

– Боюсь, леди, вы немного переоцениваете уровень ваших полномочий, – укоряюще покачал головой шеф. – Вы так же, как и все здесь, находитесь в моем подчинении, и выполняете мои приказы. Это даже не обсуждается. И пользуясь случаем, лично от себя хочу сказать – я надеюсь, господа журналисты, на вашу объективность и беспристрастность к нашим людям и действиям. Кроме того, хотел бы попросить выполнять все – подчеркну, все! – указания командира группы.

– Что?! – возмутилась она, скосив на меня свои потемневшие глаза. – Подчиняться этому грубияну и солдафону? Я не собираюсь выслушивать чьи бы-то ни было приказы!

– Ну уж нет, леди. Вы будете подчиняться, иначе даже ваша чертова протекция не поможет вам! Если же у вас есть претензии к нам, можете предъявить их вышестоящему начальству, решать их не в моей компетенции. Но для этого вам нужно будет вернуться в Европу, самолет, кстати отправляется через полчаса. Но вас он может и подождать. Здесь же вас никто ждать не будет. Впрочем, зато вы испытаете моральное удовлетворение, – в течение всей этой отповеди полковник мило улыбался. Не дождавшись ответа от насупившейся девушки, он твердо сказал. – Вам, мисс, может быть, и кажется замечательным то, что вас допустили до участия в операции. Но если вы будете создавать проблемы и помехи полицейским, окажетесь обузой для наших бойцов и сорвете их действия, я постараюсь сделать все для того, чтобы ваши карьеры на этом и закончились. Это не угроза, это предупреждение. Надеюсь, что вы понимаете всю ответственность, которая на вас возлагается? Вы все еще не хотите отказаться от своей затеи, пока не поздно? – я, относительно давно знавший шефа, видел, какими титаническими усилиями воли ему удается держать себя в руках. Уж на что у него была просто непрошибаемая психика, но даже его эта журналисточка достала своим отвратительным поведением и выкрутасами.

– Не дождетесь, – пожала плечом Сандра. – Но как полноправный член группы, я хотела бы присутствовать при всех совещаниях и инструктажах. Это часть моей работы, от которой я отказаться не считаю возможным. Сами же просите объективно освещать вашу деятельность, но почему-то активно тому препятствуете.

Льюис помрачнел. Он не любил, когда ему начинали диктовать условия, тем более какая-то стрингерша, которой, по всеобщему мнению, места здесь быть не должно.

Ничем не выдав своего недовольства, шеф ровно произнес:

– Хорошо, можете остаться.

Оператор Кайл тем временем все же отошел к крайнему "Лендроверу". Он аккуратно расчехлил камеру, вставил аккумулятор, и принялся снимать нас.

Стараясь не обращать внимания на эту парочку, полковник повернулся к нам, и начал говорить:

– У нас появились небольшие осложнения. Вчера вечером на латифундию Ларинчи прибыли две вертушки, полные людей. Если одна из них принадлежит самому Ларинче и для нас неожиданностью не является – за его перемещениями ведется круглосуточное наблюдение, то вторая – кладезь сюрпризов. Неизвестный вертолет, с вооруженными людьми на борту, пересек колумбийскую границу, и приземлился в "Дель Лока". Судя по всему, его там не ждали. Но дело не в этом. Вместе с Ларинчей прилетело неопределенное количество боевиков Акбарса. Приплюсуйте к этому не менее десяти человек с неизвестного вертолета. Ваша задача, Беркутов, усложняется. И тем не менее, этот неприятный факт подтверждает, что более медлить нам нельзя.

– Мы готовы к выступлению, – кивнул я.

– Отлично. Дорожные карты для водителей вам выдали? – после моего утвердительного ответа он продолжил. – Тогда по коням. Вся возможная с нашей стороны поддержка уже обеспечена, постарайтесь теперь не сбиться с легенды. Здесь любой местный полицейский может оказаться человеком Гарсии Ларинчи. И ему наверняка будут докладывать обо всех подозрительных личностях. Не забывайте, он не дурак, и все время ждет удара. Здесь его территория, как уже смогли убедиться наши уважаемые коллеги из ОБНОН. Поэтому – не расслабляться! На этом все.

– Разрешите выполнять? – выпрямился я.

– Да.

– По машинам! – приказал я бойцам, только и ждавшим этого приказа. Экипажи уже были определены. Три машины принадлежали моей группе, по четыре человека в каждой, две – группе поддержки под началом полковника. В считанные минуты мы погрузились, ворота ангара раздвинулись и кавалькада джипов покинула его стены, беря курс на восток.

Теперь, к моему облегчению, мы вышли из подвешенного состояния, и включались в действие.

Следом за нашими машинами двигались джипы группы поддержки, которой руководил Коуни. Их маршрут несколько отличался от обозначенного на наших картах. Во-первых, это могло запутать преследователей, если паче чаяний таковые обнаружатся, а полностью возможность слежки не исключалась. Если Ларинча действительно столь влиятелен, как удалось выяснить, то под давлением обстоятельств он будет перестраховываться по малейшему поводу, тут полковник прав. И людей наркобарона вполне может заинтересовать неожиданно прибывшая делегация ооновцев, пусть на первый взгляд это простые ученые. К сожалению, преступники как никто знают, что первый взгляд слишком часто обманчив.

Во-вторых, полковник хотел занять наиболее выгодное для поддержания связи с нами место, и присмотрел для этой цели восточный склон потухшего вулкана Сумако, возвышающийся над амазонской сельвой самым крайним из всех горных пиков местности. Оттуда полковник и намеревался вести с "форс эй" регулярные шифрованные сеансы связи.

До населенного пункта Баэса моя группа и группа поддержки добирались по одной дороге, с получасовым интервалом. Мы шли впереди. От Баэсы команда шефа сворачивала южнее, Коуни ему лишь ведомыми дорогами собирался вести ее к точке развертывания. Ну а мы, делая преизрядный крюк по единственной в этих местах нормальной дороге, должны были добраться до селения Ла-Кока. До которого по фактической прямой было километров чуть поболее трехсот, но на пути этой прямой и лежал пресловутый Сумако. Поэтому приходилось пилить полтысячи верст в объезд.

Выехав из Кито, и не обнаружив признаков слежки, мы полным ходом двинулись на Баэсу. Добравшись за пару часов до этого городка, попали под внимание полиции, заинтересовавшейся кортежем с ооновскими надписями на бортах. Нас тормознули, обыскали (кроме разрешенных законом гладкоствольных ружей, ничего не нашли), попытались забраться в ящики со спецснаряжением. Еле отплевались от них с помощью правительственных документов и увещеваний, что в контейнерах точная, особо чувствительная аппаратура, которой нежелателен преждевременный контакт с внешней средой "во избежание сбоя настройки, а настраивается она лишь в лабораторных условиях". Со скрипом, но прокатило. Недовольные, но бессильные коллеги нас отпустили.

Впрочем, гораздо больше их почему-то раздражало присутствие у нас видеооператора, не расстававшегося с камерой ни на миг. Кайл, ехавший вместе с Алессандрой в моей, головной, машине, и оказавшийся, в сущности, неплохим человеком, снимал все и вся, не жалея пленки. В его объектив попадали дорожные пейзажи, скалистые отроги вулканов, медленно бредущие вдоль дороги караваны лам, сопровождаемые обряженными в яркие шерстяные пончо и небольшие черные шляпы колоритными индейцами. Индейцев здесь было много, ведь они составляли очень большую долю населения страны.

Вот и полицейские не миновали участи угодить на видеопленку. И им так не понравилась перспектива быть увековеченными, что они рады были поскорее от нас избавиться. Странная реакция, заставляющая думать о темных сторонах души служителей закона.

Когда мы уже ехали по узким замусоренным улочкам городка, я не мог избавиться от ощущения, что эти копы не столько работают на вверенное им государство, сколько охраняют покой кого-то из местной теневой элиты. Поэтому появление иностранцев с видеокамерой явно не могло прийтись им по вкусу.

Оставив Баэсу позади, дорога свернула к северу, готовясь обогнуть вулкан. Джипы добавили ходу. Журналистка, давно доставшая свой блокнотик, приготовилась брать у нас интервью прямо на ходу. Но после первых же ее вопросов, касающихся продолжительности нашей службы в "Тени", и подробностей ее появления, а также просьб поведать нам об особо опасных (читай – интересных) операциях я попросил ее больше ничего не спрашивать, так как все это являлось секретной информацией. Девушка поначалу мне не вняла, но я был непреклонен, и ей пришлось смириться с таким положением дел. Она сердито отвела глаза, а потом принялась что-то быстро строчить в блокноте. Ох, чувствую, что мне в ее статье выпадет отнюдь не самая геройская роль.

Через два часа, в окрестностях небольшой деревушки, вокруг которой по полям ползли волы с плугами, управляемые коричневокожими потомками инков, неожиданно наткнулись на передвижной пост дорожной инспекции. Из придорожных кустов, сплошным покрывалом устилавших предгорья Косты, выдвинулась черно-белая автомашина с проблесковыми маячками, замерев на нашем пути. Из нее выбрался подтянутый полицейский. В машине сидело еще несколько.

Инспектор махнул рукой нашей колонне, подавая знак. Чарли, управлявший головным "Дефендером", покосился на меня. Я чуть хлопнул ладонью по "торпеде", разрешая остановиться.

На заднем сидении завозился с видеокамерой Кайл – сел аккумулятор, а почти заснувшая журналистка, завертев головой, и не теряя присущего ей сарказма, осведомилась:

– Подполковник, что случилось? На нас напали индейцы?

На лице подходившего к нам офицера и в самом деле проглядывались черты коренного населения. Я обернулся к пассажирам, и предупредил:

– Помолчите, мисс. Это всего лишь автоинспектор, он нам не причинит никаких хлопот. А вот вам, Кайл, я бы рекомендовал пока не снимать, здесь, видимо, этого не очень любят. Нам не нужны глупые неприятности.

– Она все равно пока не работает, – благодушно отозвался Кайл. Он, в отличие от Сандры, мне понравился почти сразу своей ненавязчивостью

Тем временем полицейский дошагал до нашего джипа, и остановился у двери водителя, пристально изучая салон сквозь полуспущенное стекло.

– Буэнас диас, сеньоры. Могу я увидеть ваши документы?

Чарли достал из кармана безрукавки водительское удостоверение, и загранпаспорт. Я присовокупил к ним удостоверение экологической инспекторской службы ООН, и паспорта свой и пассажиров. Полицейский принял их через окно, и мельком взглянув на замершие за нами машины, коротко спросил:

– С вами?

Я кивнул согласно. А он углубился в изучение документов.

– Биологи? Едете в Амазонию? Разрешение имеется?

Я протянул ему гербовый лист, подтверждающий наши полномочия на исследование джунглей Амазонки. А также дорожный документ, освобождающий нас от какого-либо досмотра.

– Оружие имеется?

– Да, гладкоствольные ружья, – я дал ему и наше разрешение на оружие.

Убедившись, что с документами у нас все в порядке, полицейский даже не стал подходить к остальным машинам. Лишь серьезно предупредил:

– Извините за беспокойство. Здесь нынче неспокойно, поэтому такие меры предосторожности. Вы еще не один пост встретите, пока до Ла-Коки доберетесь.

– А в чем дело, офицер? – полюбопытствовал я.

– Сутки назад через границу прорвался отряд мятежников-герильерос из Перу. Они совершили налет на Нуэво-Рокафуэрте, это как раз в той стороне, куда вы направляетесь. Сейчас их поисками занимаемся мы и армия. Так что я вообще бы рекомендовал вам вернуться назад, в безопасный район, пока все не успокоится.

– Спасибо, офицер, но мятежники нас не очень пугают, к тому же наша работа должна быть выполнена во вполне определенные сроки. Да и встретить их в сельве шанс минимален. Поэтому, если позволите, мы продолжим путь.

Автоинспектор внимательно меня выслушал, его лицо едва заметно переменилось – он составил свое мнение о глупых иностранцах. Но тем не менее разрешил ехать дальше.

Если бы он только знал, что безобидные на вид ученые могут не один десяток мятежников заставить пожалеть, что они появились на свет. Наверное, он бы очень удивился.

Патрульная машина уползла, а наш караван продолжил путешествие. Как и пообещал доброжелательный инспектор, нам пришлось преодолеть несколько полицейских и армейских блокпостов. И если первые пропускали нас с сожалением, но без особых проблем, то солдаты по несколько минут изучали все наши документы, не ленясь обходить все машины, прежде чем дать нам "зеленый свет". Им было приказано разворачивать все идущие на Ла-Коку транспортные средства, и солдат очень злило, что полномочия не позволяли им запретить доступ в зону ЧП группе иностранцев. А освобождение нас от досмотра чуть не привело их в ярость.

Через несколько часов мы, миновав все препоны, въезжали в небольшой городок под названием Ла-Кока. Кавалькада из трех вседорожников закрутилась по нешироким пыльным улочкам провинциального селения.

Здесь нам предстояло найти проводника, способного довести команду хотя бы до границы владений дона Ларинчи. В поселке проживало много амазонских индейцев, достаточно цивилизованных для того, чтобы с ними можно было без помех договориться. Но что странно – улицы были практически пусты. Кое-где попадались старики и женщины с маленькими детьми – но абсолютно не было взрослых мужчин.

– Не понимаю… Они что, вымерли все? – пробормотал себе под нос Чарли. Я же тщетно осматривал проплывающие мимо дома, в надежде найти решение загадки пропажи мужского населения.

В торце одного из трехэтажных пошарпанных домов я заметил большую двустворчатую дверь, над которой висела длинная вывеска с надписью по-испански. Это было нечто вроде бара. Может, здесь удастся что узнать?

– Останови, – приказал я Чарли. Тот послушно надавил на тормоз. Я вылез из машины, пресекая все попытки репортеров последовать за мной.

– Всем сидеть на местах.

– Но… – попыталась возмутиться Сандра.

– Никаких но! Пока не узнаем точно, что здесь происходит. Вы помните, что говорил о мятежниках тот инспектор, – и я шагнул ко второй машине, в которой среди прочих находился Ганс, который, как я знал, неплохо владел испанским. Без переводчика тут не обойдешься. – Ганс, ты пойдешь со мной. Остальным – ждать!

Войдя первым в бар – я не ошибся – негромко окликнул:

– Эй! Есть тут кто-нибудь?

На первый взгляд и бар казался напрочь вымершим. Мы с Берном недоуменно переглянулись.

Но из глубины помещения донесся шорох шагов, и откуда-то из-за полок с разнообразными спиртными напитками к барной стойке проковылял древний старик. Он вопросительно уставился на нас.

– Переводи, Ганс. – начал я. – Добрый день, сеньор…

– Не надо переводи, – ощерился беззубой улыбкой старик. – Я говори английский, си. Спрашивайте, что вы хотеть? Пива? – его произношение было почти безукоризненным, но вот с правилами языка у старика-бармена было не очень.

Я вздохнул с облегчением. Не люблю общение через переводчиков.

– Вы можете сказать нам, куда у вас тут все подевались? Нам нужен проводник.

– Зачем он вам нужно, сеньор? Вы идти в джунгли? Си? – он подслеповато щурился, пытаясь всмотреться мне в лицо.

– Да, мы едем в Амазонию. Так где мы могли бы найти кого-нибудь, кто нам поможет?

– Не надо никто искать, сеньор. Все люди на главной площади, на большой родео. И проводника вы там сможешь найти. Кстати, могу порекомендовать вам, сеньоры, один из лучших в этой части Востока человека, – поразительно, как вольно старик обращался с в целом правильными словами. – Когда доберетесь до площадь, спросишь Чеко Легаро, он завсегда приходит на большой родео, си. Чеко хороший проводник, он никогда не заблудится в сельве. Его все знаешь.

– Грациас. – сказал я. Если не ошибаюсь, то это спасибо по-испански. – Хорошего дня.

– Скорее у меня будет хороший вечер, сеньор. После родео все хотеть хорошо выпивать, – старик заговорщицки мне подмигнул. Мы с Гансом поблагодарили его еще раз, и вышли наружу.

Вопрос с проводником, если все пройдет гладко, отпадает. Честно признаюсь, я предпочел бы обойтись без лишних людей, знающих наши маршруты. Но амазонская сельва одно из наименее изученных человеком мест, а затеряться в ней нам совсем не грело душу.

Уже садясь в джип, я понял, что забыл спросить у владельца бара, как проехать к площади. Но и эта проблема решилась за минуту – какой-то босоногий мальчонка согласился указать нам дорогу, если мы подвезем его на родео.

Следуя указаниям пацана, мы быстро достигли главной площади. А услышали это самое родео еще задолго до того. Нестройный и не вполне трезвый шум толпы растекался по грязным улицам Ла-Коки, лихие вопли наездников гулко ударяли в обтертые желтые стены домов и эхом влетали в распахнутые окна квартир.

– Эй, бенито. – крикнул вслед убегающему мальчишке Андреас по моей просьбе. В дальнейшей быстрой, как скороговорка, речи я не разобрал ни слова, но и так знал ее смысл. Наш испанец спрашивал у замершего мальчишки – как можно найти Чеко Легаро?

Выслушав вопрос, "бенито" задумался, затем, протянув куда-то в сторону давно немытую руку, что-то выпалил в совершенно сумасшедшем темпе, и растворился в толпе, кипящей волной затопившей пространство вокруг жердяных ограждений площадки для родео. Привстав на трубчатой подножке джипа и облокотившись на открытую дверцу, я видел, как там сейчас трепался на холке крепкого бычка разноцветный гаучо – местная разновидность ковбоев. Под дружный взрев толпы он слетел в красную жидкую грязь, вымазавшись целиком, даже бахрома по бокам кожанных брюк обвисла бесформенной слипшейся массой. Но гаучо тут же бодро вскочил, и под подбадривающее улюлюканье дал деру от не на шутку разошедшегося быка. Наконец, сопровождаемый судорожным всхлипом людской массы и мощным толчком рогатой башки, он перелетел через высокий забор, шлепнувшись в грязь еще раз. Ему помогли подняться, после чего всучили бутылку пива в руки, к которой он сразу жадно присосался, и бушующая толпа скрыла его.

– Где его искать? – повернул я голову к подошедшему от второй машины Андреасу.

– Где-то с другой стороны площади. Пацан сказал, что Чеко, когда он в городе, всегда, можно найти в одной забегаловке, под полосатым тентом с надписью "Пиво".

– Будем искать, – философски заключил я, сползая на сиденье. Покосился на впавшего в творческий экстаз вместе со своей видеокамерой Кайла, восторженно запечатлевающего разгульный праздник эквадорской глубинки. Алессандра что-то сосредоточенно писала. И ладно, лишь бы с вопросами не лезла под руку.

– Поехали, Чарли. Сможешь пробиться на другую сторону площади?

– Рискнем, – он чуть поиграл акселератором, затем плавно его придавил, и "Лендровер", ворча, как рассерженный пес, пополз вперед-влево, раздвигая людей, выскакивающих из-под бампера в последний миг. Неожиданно в приоткрытые по причине немилосердной духоты окна джипа полезли коричневые руки. Они совали нам какие-то тряпки, и дружелюбно скалящиеся лица аборигенов вопили что-то совсем уж неразборчивое чуть ли не самые уши. Прикрыв ладонью ухо, я нажал кнопку стеклоподъемника, отгораживаясь от внешнего мира.

– Боже, ну и дурдом! – высказался Иглстон, пытаясь найти бреши в сплошной людской стене.

Отчаянно сигналя, мы медленно продвигались вперед. Остальные джипы шли в кильватере, не менее нашего осаждаемые аборигенами.

– Да когда это прекратится?! – вспылил Чарли, выталкивая наружу уголок чего-то шерстяного, которое очень упорный индеец умудрился пропихнуть сквозь неплотно прикрытое стекло. – Дикие люди!

Журналисты, ошеломленные, притихли на заднем сидении.

– Ты смотри, чтобы они с багажника нам ничего не оторвали! – предупредил я его, и сам внимательно следил за нашими ценностями. Они были прочно прикреплены к крышам джипов, но мало ли… В обтекаемых контейнерах находилось самое ценное для нас – снаряга и оружие, закамуфлированные фальшблоками исследовательского оборудования. Но слава богу, к моменту, когда мы наконец подобрались к большой открытой палатке, пристроенной к одноэтажному зданию, пронырливые туземцы не смогли растащить наш груз по винтикам.

Вновь велев всем оставаться на местах, и взяв с собой только Ганса и Андреаса, я вошел под навес. Он представлял собой высоко натянутый тент, открытый с двух сторон, а под ним находился длинный узкий стол, с расставленными вдоль одной из его сторон пластиковыми стульями. С другой стороны стояли штабели ящиков с бутылками и блоков с жестяными банками. И там же стоял невысокий европейской наружности эквадорец. Очевидно, продавец. Он меланхолично разглядывал пеструю публику, расположившуюся на стульях и пьющую кто что горазд, время от времени подавая бутылки подходившим клиентам в обмен на разноцветные банкноты и монеты.

Едва мы втроем подошли к нему, он сразу перевел на нас свои рыбьи глаза. Наверное, мы сильно отличались от его обычной клиентуры. И одеты были в светлую тропическую униформу ООН из хлопка, тогда как у местных преобладала довольно пестрая шерстяная и кожаная одежда

Я обратился к нему, но тут же понял, что английского тот не знает. Пришлось прибегнуть к помощи моих переводчиков. После минуты разговора и размышлений этот, с позволения сказать, "бармен" махнул волосатой ручищей на дальний угол стола.

– Чеко сидит там, – на всякий случай пояснил Ганс. Я кивком показал, что понял. И молча направился к компании из трех человек, как близнецы похожих друг на друга – словно вырезанные из твердых сортов красной древесины лица, хранящие каменное спокойствие. Потрепанная, но по-прежнему добротная, неброская одежда и небольшие рюкзаки, сложенные у их ног. Они потягивали пиво из банок, и перебрасывались скупыми фразами.

Подойдя к ним, я остановился и произнес:

– Чеко Легаро.

Индейцы едва удостоили меня взглядом. Один из них что-то негромко сказал.

– Он спросил – зачем белому человеку нужен Чеко Легаро? – перевел подошедший сзади Андрэ.

– Скажи им – нам нужен проводник, а если они хотят поиграть в вестерн – сколько угодно. Но я в таком случае пойду искать проводника в другом месте, – раздраженно сказал я. Я не так долго нахожусь в этом чертовом городишке, но мне уже здесь надоело. Накатывающийся тяжелыми волнами грохот толпы начинал мне давить на психику. Тут еще эти краснокожие братья – что надо белому человеку? Может, еще трубку мира предложат выкурить, или томагавк войны закопать? Впрочем, это скорее в традициях североамериканских индейцев.

– Остынь, друг, – вдруг проговорил один из индейцев. – Я Чеко Легаро. Значит, вы ищете проводника?

Он говорил на чистейшем английском языке. Это определенно являлось его плюсом.

– Точно. Мы направляемся в сельву, для исследований, и очень не хотелось бы там заблудиться. Мы хорошо заплатим.

Оставшиеся двое индейцев равнодушно отвернулись. Видимо, теперь началась деловая часть переговоров. И скорее всего, Легаро согласится. А значит, он уже выпал из круга общения временно безработных проводников.

Чеко отставил недопитую банку, и жестом пригласил выйти из-под тента. Я показал ему на наши "Лендроверы".

– Туда.

Сделав шаг, Чеко замер в задумчивости, затем сказал:

– Сто долларов в день. Это моя цена.

– Много… – попробовал было возразить Андреас, и Ганс, судя по всему, был с ним согласен.

– Это моя цена, и я ее стою, – настаивал индеец.

– Ладно, я согласен. Сто, так сто, – закончил я торги. Мне не из своего кармана деньги отдавать. – Садитесь, – подойдя к своей машине, я открыл перед проводником заднюю дверь. Тот молча сел рядом с Кайлом, который снял всю эту процедуру. Де Ла-Санио подозрительно осведомилась:

– Это и есть наш проводник?

Индеец даже не повернулся к ней, а я ответил журналистке:

– Да, это наш проводник. И не нужно так нервно реагировать на каждое новое лицо, красавица, – после моих слов ее щека гневно дернулась, но я уже смотрел на Иглстона. – Трогаемся.

Спустя несколько томительных минут, вновь переполненных радостно-пьяными людскими рожами, джипы вырвались с площади. Чарли уже достаточно хорошо ориентировался в городе, и уверенно направил машину между домов, стараясь выехать из Ла-Коки в сторону сельвы. В результате мы угодили на плохо вымощенную дорогу, идущую параллельно реке Напо, на берегу которой лежал городишко.

Чеко сидел не раскрывая рта, видимо, ожидая, что мы и без его вопросов объясним, куда нам нужно попасть.

Откинувшись на сиденье, я чуть повернул голову к проводнику, и начал объяснять:

– Ты получишь свои деньги, если доведешь нас вот до этой точки, – и я протянул ему неадаптированную, то есть без спецобозначений, карту Амазонии, на которой был проложен маршрут колонны. – Быть там необходимо как можно скорее, и желательно, окольными путями, – я тут же поспешил объяснить такие странные требования. – Понимаете, Чеко – позволите вас так звать? – мы ученые, и нам необходимо изучить как можно более нетронутую и дикую природу ваших краев. Международный комитет по охране природы отправил нас сюда, чтобы оценить реальное состояние амазонской сельвы. По нашим сведениям, у вас в стране происходит бесконтрольная вырубка лесов. Кроме того, нас чрезвычайно интересует местная фауна. Так что чем дальше мы окажемся от человеческих поселений, тем лучше.

Чеко смотрел на карту, не реагируя на мои слова. Потом, после тщательного изучения клочка бумаги, произнес:

– Однако, далековато вы хотите забраться. Двести сорок километров по прямой, но необходимо учитывать, что в сельве прямых не бывает. Глухие места. Ваши предыдущие коллеги вполне обошлись куда более близкими районами. Вдобавок там, недалеко от вашего пункта назначения – частные владения одного сеньора, который не терпит, когда поблизости от его латифундии шляются подозрительные незнакомцы, простите. Вас даже может не спасти, что вы простые ученые. Он же, извините меня, не будет этого знать, а охрана у него очень нервная.

Я понял, о ком Чеко вел речь, но по легенде я не мог этого знать.

– О ком вы говорите? Он не может так вести себя по отношению к нашей экспедиции – у нас есть все разрешительные документы…

– Его зовут дон Гарсия де Ларинча. Неужели вы о нем еще ничего не слышали? – ответил индеец ровным голосом. – Здесь его все знают, и, пожалуй, даже боятся. Грубо говоря, тут все принадлежит или ему, или его людям. Вы точно не передумаете? Тут были еще и до вас, и до ваших предшественников ученые, какая-то экологическая экспедиция, так они, насколько я знаю, недолго выдержали давление с его стороны…

– Поэтому Комитет нас и прислал, – соврал я на чистом глазу. Я слышал, что о чем-то подобном рассказывал полковник, но он в подробности не вдавался. Нас сюда вообще-то и забросили под видом научной миссии, потому что исследователи за последние годы стали в Амазонии весьма заурядным и привычным зрелищем. Но информации о "предшественниках" нам не предоставляли, она просто не была нам нужна.

Я почти полностью обернулся назад, и прямо посмотрел в непроницаемые серые глаза проводника.

– И отступать мы не собираемся. Так что оставьте подобные советы за рамками наших взаимоотношений. Вы наняты нами за сто долларов в день, чтобы довести караван до указанной точки, и никуда более. Делайте свое дело, – и отвернувшись, счел тему исчерпанной. Скосив глаза, в зеркало заднего вида заметил, что Чеко чуть пожал плечами, и сунул карту в свою сумку. Журналистка жадно слушала наш разговор, и бросала на меня неприязненные взгляды. Я ей, наверное казался не менее, чем тираном. А я всего лишь выполнял инструкции, делал то, что должен был делать. Впрочем, она благоразумно не вмешивалась, а видеооператор вообще положил камеру на колени, и задремал, хоть это и нелегко было сделать на тряской дороге. А вообще-то, интересно, как Сандра видит всю ситуацию в целом? Я-то привычен к подобному, а ей, наверное, все это напоминает красочный приключенческий фильм, в котором она принимает самое непосредственное участие. Впрочем, о чем это я? Если судить по тем обрывкам историй, что я наслушался о ней от своих более осведомленных друзей, ей такие приключения не в новинку…

Кавалькада наших машин катилась по неровной проселочной дороге, начавшейся сразу за пределами городка. Река вильнула вправо, скрываясь от наших глаз за деревьями, растущими на еще каменистой вследствие близких гор почве. Это еще не джунгли, но их предвестники.

Проселок наверное был, по здешним меркам, довольно крупной трассой, так как нам то и дело попадались встречные грузовики-лесовозы, легковушки и даже вьючные животные с погонщиками. Вдогон нам также плелся, не в силах догнать мощные джипы, какой-то транспорт.

Внезапно слева по курсу я заметил укрытую в густеющем кустарнике заросшую колею. И индеец впервые с того момента, как мы покинули Ла-Коку, подал голос:

– Если вы хотите добраться до нужного места окольными путями, то лучше свернуть здесь. По этой дороге когда-то вывозили лес, но сейчас она заброшена. Езжайте по ней, и с этого мгновения строго следуйте моим указаниям, если не желаете заблудиться.

– Хорошо, – ответил я. – Сворачиваем.

"Лендровер", перейдя на более низкую передачу, рыча вломился по колее в кусты. Следом за нами двинулись по "проторенной" дорожке остальные вездеходы.

– Сколько примерно займет путь до цели? – поинтересовался я у Чеко.

– Здесь очень сложные дороги, и даже на ваших вездеходах путешествие отнимет не менее двух дней. А может быть, и больше. Зависит от обстоятельств.

– Хорошо, – повторил я. – Это терпимо. Я так понимаю, мы едем самым коротким путем?

– Можно сказать и так, – едва ощутимо, одними уголками губ улыбнулся индеец. – Здесь в принципе нет коротких дорог. Любая может стать очень длинной. Это сельва. Никто не знает ее так хорошо, как знаю я, а я знаю о ней очень немного, поверьте.

Повисла пауза, после которой я задал наконец вопрос, который не то чтобы не давал мне покоя, но любопытство все же требовало ответа на него.

– Послушайте, Чеко. Где вы так хорошо научились говорить по-английски?

– Не ожидали от обыкновенного индейца? – как всегда, безэмоционально спросил Легаро. Я совершил пальцами неопределенный жест, и скривил рот в косой улыбке – мол, что уж попишешь, грешен.

– Я закончил Гарвард, сеньор… да, а ведь вы еще не представились. Для меня, конечно, нет большой разницы, но если я буду знать, как к вам обращаться, мне будет удобнее.