Текст книги "Интерполицейский (СИ)"

Автор книги: Виталий Донцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

Да, высшее образование остро чувствовалось по его речи.

– Меня зовут Кшиштоф Зайновский. Можно просто – доктор Зайновский. – легенда у меня была изготовлена на совесть. Польское происхождение должно было объяснить мой славянский акцент. – Это – Джим, – "познакомил" я индейца с Чарли, который с трудом сдержал предательскую ухмылку. Многим казалось глупой затея с фальшивыми именами. Но Коуни настаивал на этом пункте лично, и всем пришлось согласиться. Значит, были на то веские причины.

– А я – Алессандра. Журналистка, вот моя визитка. Меня вместе с моим оператором направили сюда для видеосопровождения и информационной поддержки экспедиции, – де Ла-Санио протянула Чеко свою узкую ладонь. Похоже, ей осточертело молчание. Остается надеяться, что репортеры все еще понимают, во что впутались, и не навредят команде неосторожным словом. Потому что в таком случае Легаро придется связать, заткнуть ему рот, и оставить одного в лесу, а этого мне делать не хотелось. Он начинал мне нравиться.

– А почему… Ой! – не закончив вопроса, девушка стукнулась головой о потолок машины, когда та сначала рухнула в колдобину, а затем на дыбах вынеслась на колею. Стекла мгновенно покрылись россыпью грязных точек и потоками мутной воды.

– Начинается сельва, – отметил проводник. Хотя это было видно и без его пояснений. Дорогу, более подходящее название для которой было бы лесная тропа, плотно обступили толстые стволы с потрескавшейся корой, все пространство меж которыми было заполнено сочными стеблями исполинской травянистой растительности. И все было оплетено лианами. Плюс добавилась такая милая прелесть, как кровососы. Они тучами кружили над джипами, растревоженные нашим бесцеремонным движением. Мне это живо напомнило джунгли Мьянмы. Только этот лес чем-то неуловимо отличался от азиатского собрата. Была в амазонской сельве какая-то более выраженная дикость, что ли.

В салон влетали приглушенные вопли напуганной ревом моторов живности. Пытаясь усидеть на месте, я попробовал пробиться взглядом сквозь заляпанное грязью боковое стекло в окружавшую нас зелень – и мне почудилось там какое-то движение. Потом я увидел стаю ярких некрупных птиц, петляя, взлетевших к кронам.

– Сельва, – прошептал индеец. В его голосе слышалось непостижимое благоговение.

– Ага, – согласился я, и прихлопнул москита, присосавшегося к щеке. Сквозь неплотно прикрытое стекло лезли еще десятки кровожадных тварей. А приборы-репелленты, между прочим, в контейнерах, так как относятся к спецоборудованию. Для защиты же от насекомых до их вскрытия нам почему-то выдали малоэффективные химические препараты, которые жутко воняли, но отпугивали местных комаров весьма слабо.

Журналистка, потерев ушибленный затылок, снова задала неоконченный ранее вопрос:

– Чеко, почему вы здесь? Я имею в виду, у вас, очевидно, есть какая-то, возможно, престижная профессия, ведь вы окончили Гарвардский университет, и тем не менее прозябаете тут, работая проводником по сельве за совершенно смешные деньги… Что вас толкает на это?

– Вы правы, сеньорита, у меня есть престижная профессия. Я юрист. Но вам нужно знать мою жизнь, чтобы понять мой выбор, – серьезно ответил репортерше Легаро.

– Интересно… и какова же была ваша жизнь? – без промедления спросила Сандра. Похоже, она нашла-таки, у кого взять интервью… если, конечно, Чеко согласится ответить на ее вопрос. Но глаза ее уже горели специфическим блеском, свойственным всей их пишущей братии, когда им в руки плывет нечто необычное. Я меланхолично посмотрел на скачущий перед глазами потолок кабины.

Странно, но Легаро довольно охотно принялся рассказывать.

– Сеньорита, ведь я родился и вырос в сельве. По происхождению я являюсь чистокровным хибаро. Это один из народов сельвы. И имя у меня тоже отнюдь не то, под которым меня все знают. И вряд ли кто его когда узнает… Так вот, жил мой род немного севернее от этих мест. Он не знал цивилизации, как вы ее себе представляете… Джим. Джим! – неожиданно прервал он себя, к легкому неудовольствию Сандры, записывающей-таки его слова на диктофон, чему я пока не возражал.

Чарли не сразу сообразил, что индеец обращается к нему. Я легонько толкнул его локтем, и он на мгновение оторвал взгляд от дороги:

– А?

– Через некоторое время будет небольшой поворот налево – сверни. Потом, если ехать на такой скорости, еще около часа по прямой. Там увидишь поляну и остановишься. Будем делать привал – скоро стемнеет. А темнеет у нас быстро – экватор…

– А без привала никак нельзя? У нас сроки поджимают. Мы можем ехать всю ночь, – сказал я.

– Вы можете ехать, но я останусь. Ночь в сельве еще менее снисходительна, чем день. Да и ваши водители, уверен, сегодня порядком устали. Мы и так проедем почти треть пути, считайте, что вам повезло.

Мне пришлось согласиться с его требованием о ночевке.

– Продолжайте, прошу вас! – попросила Сандра отвлекшегося Чеко.

– Терпение. На чем я остановился? Да… мы не знали и знать не хотели цивилизации, зато ваша цивилизация напротив, все время чего-то хотела от нас…

Наверное, это будет долгая история, подумал я, поудобнее располагаясь на сидении, насколько это вообще было возможно при такой сильной тряске и постоянной атаке со стороны москитов. По салону то и дело разносились звонкие хлопки. Но помочь мне людям было нечем. Вернемся, снабженцев на уши поставлю.

Джип, словно таракан, переползал ямы и кочки, усеивающие лесную дорогу, иногда чуть не заваливаясь на бок, толстые мясистые стебли и лохматые лианы хлестали по мокрым и грязным стеклам, а колеса то и дело вздымали бурые фонтаны дождевой воды, застоявшейся в ямах. Духота и влажность были неимоверные…

– …От туристов мы избавились, уйдя дальше в лес – мне было лет шесть, наверное. Времена тогда были смутные для всей Латинской Америки. Никто не рисковал ходить в сельву из любопытства и праздного интереса. А для нас она была родным домом. И некоторое время мы жили спокойно по обычаям предков.

Но однажды произошла большая беда. После очередного государственного переворота в стране группа изгоев и повстанцев была вынуждена скрыться в сельве. А для незнающих людей сельва – это верная смерть. И когда эти люди натолкнулись после мучительных скитаний на деревню моего рода, они обезумели. Вместо того, чтобы как люди попросить помощи, они словно злые духи уничтожили все население деревни. Я выжил чудом…

Сколько берущих за душу подробностей, история как раз в духе бульварной газетки – последний из могикан, ребенок, спасшийся от рук кровожадных революционеров, темные тайны амазонских джунглей из рук очевидцев… Тьфу на вас!

– А дальше что было? – завороженно спросила Алессандра, успевая одновременно делать и какие-то пометки в блокноте.

– Меня, умирающего от ножевого ранения и голода, нашел охотник на ягуаров и спас мне жизнь. Он оказался добрым и обеспеченным человеком. Приняв меня как сына, хотя у него был родной, он и вывел меня в люди, как у вас говорится. Выучил сначала в школе, затем отправил в США в университет… Но после учебы я все же решил вернуться на родину, в сельву. Тот человек, ставший мне приемным отцом, к тому времени умер, и с вашим миром меня больше ничто не связывало…

Я отметил, как упорно Легаро отграничивает себя от "нашего" мира.

– Моим домом, как в детстве, стала сельва. Но поскольку мой род больше не существовал, а я слишком привык к человеческому обществу, то я и начал водить людей по сельве. Денег, которые я прошу за свои услуги, мне вполне хватает. В отличие от вас, цивилизованных людей, я не обременен материальными ценностями.

– Замечательная история, – бестактно сказала девушка. Но тут же спохватилась. – Ой, простите меня! Я понимаю, вы пережили тяжелые потери…

– Ничего. В конце концов, это все было очень давно. Я уже лет двадцать работаю проводником, и прошлое с каждым годом уходит все дальше от меня. Поэтому я не буду иметь ничего против, если вы опубликуете то, что я рассказал вам сегодня.

Меня поражал голос индейца. При том, что он не изменил своей тональности ни на йоту за все время нашего знакомства с Чеко, этот голос тем не менее нес в себе тонкие струи эмоций, заключенные в каждом слове проводника.

После рассказа Легаро надолго воцарилась тишина, изредка нарушаемая лаконичными указаниями индейца Чарли… Я смог наконец вздремнуть, чудом удерживаясь в норовистом сидении.

Когда от особенно сильного толчка все же пришлось открыть глаза, чтобы не соскребать свою рожу с "торпеды" "Лендровера", уже прилично стемнело. Еще через минуту машины выскочили на обширную по меркам непроходимых джунглей поляну. Свет подфарников выхватил старое костровище – очевидно, это место для многих служило временным пристанищем.

– Приехали, – сообщил Чеко. – Здесь заночуем, а завтра продолжим путь. Осталось чуть более половины расстояния, – и он первым выпрыгнул из замершего джипа на пропитанную влагой почву.

Минута потребовалась, чтобы "припарковать" автомобили. Затем Керк с Ваном занялись приготовлением пищи, точнее, разогревом готовых концентратов. Индеец пообещал избавить нас на время стоянки от гнуса. Он извлек из своего рюкзачка какие-то коренья, и запалил костер. Над землей поплыл пахучий дымок. Чеко сказал, чтобы в этом костре огонь поддерживался всю ночь, тогда москиты нас мучить не будут. Остальные принялись распаковывать спальные мешки. В одном из углов поляны были аккуратно разложены срубленные толстые ветви. Мы разместили поверх них пенополиуретановые матрацы и соорудили над получившимся лежаком легкий тент, на случай дождя. Дождавшись каждый своей порции горячей каши, и рассевшись под тентом, мы поужинали. Потом Чарли привел в рабочее состояние свою технику, и вышел на связь с уже ожидавшим наших позывных полковником. Связь шла в шифрованном режиме. Под видом невинных "научных" фраз Чарли сообщил, что у нас все в порядке, проводника нашли (он скитался у противоположного края поляны, что-то разыскивая в зарослях), и что завтра будем у цели. Полковник сообщил, что у него также все спокойно, и новостей нет. На этом первый сеанс связи и закончился. После, оставив двух человек в охранении, мы легли спать.

Когда мы влезли в спальники, я вдруг понял, что уже вот некоторое время не наблюдаю присутствия нашего проводника. И по какой-то причине это меня обеспокоило.

– А где Легаро? Кто-нибудь его видел?

Заозиравшись, все стали пожимать плечами, лишь кто-то неуверенно ответил:

– Вроде он собирался ненадолго уйти в лес. Сказал, что скоро вернется, чтобы мы не беспокоились. Спросил, может ли заночевать в машине. Джеф разрешил…

– А меня почему никто не предупредил? – сузив глаза, осведомился я.

– Да брось, Алекс, это же просто индеец. А около машин постоянно будет часовой. Что-то ты подозрительный стал, – успокаивающе сказал мой заместитель.

– Да… может быть. Ладно, надеюсь, что Чеко и в самом деле скоро вернется. В общем, утром видно будет, что к чему.

Действительно, чего это я нервничаю из-за отсутствия Легаро. Он же коренной житель, мало ли что ему могло понадобиться в сельве. Он не производит впечатления обманщика, да к тому же денег своих он еще не получил. Я попробовал унять непонятное беспокойство в груди, и уснуть. Утром разберемся.

* * *

Сельва, отсчет -13-е,7:30

Разбудил меня веселый хохот парней. Сквозь сон вплелся оживленный голос журналистки, и после ее слов – очередной взрыв смеха.

Приподнявшись на локте, и протерев глаза, я осмотрелся. Уже рассвело, хотя под плотным покровом леса этого почти не чувствовалось. Пространство заполняли рваные клочья вонючего тумана. Что, впрочем, отнюдь не мешало дружной компании веселиться вовсю.

Проснулся я последним. Сел, потянулся, и поднялся на ноги. Пора выступать. Но только я хотел выкрикнуть этот приказ, как сбоку влажно зашелестело. Я резко обернулся, и мышцы автоматически привели меня в боевую стойку. Но это оказался всего лишь Чеко. Он задумчиво посмотрел на смеющуюся группку, потом на меня, и сказал:

– Доброе утро, докторЗайновский. Что это с вами? Надеюсь, мое отсутствие не очень обеспокоило вас? Мне хотелось побыть в эту ночь одному.

– Да нет, все в порядке, – я расслабился и потер опухшие веки. – Надо трогаться дальше.

– Конечно. Если не собьемся с вчерашнего темпа, то к вечеру мы будем на месте.

Я рассеяно кивнул, сгреб спальные принадлежности, и зашагал к машинам.

– Собираемся! Укладывайте вещи, и по машинам! – крикнул я подчиненным.

Когда я сел в джип, ко мне подошел Джеф.

– А ничего девчонка оказалась, боевая, – улыбаясь, сообщил он мне. – У нее такая богатая биография, что наш вояж можно считать ее обычным пикником. А анекдоты она рассказывает – парни краснеют…

Наверное, у меня со сна было очень плохое настроение.

– Умгу. – скептически хмыкнул я. – Конечно. Пикник. Отдых. Особенно отдохнем, когда доберемся до шейха. С восточной кухней… А насчет анекдотов… если бы ты, друг, знал русский язык, то я бы рассказал тебе парочку, от которых весь ад в краску вгонит, – я выглянул из кабины. – Долго еще копаться собираетесь?

– Права Сандра. Злой ты, – притворно огорченно вздохнул Джеф. – А у нее, между прочим, сегодня день рождения…

И это называется мой заместитель! Моя опора в трудные часы! Похоже, журналистка уже принялась за моральное разложение группы… Я страдальчески вздохнул. Машинально запустил руку в вещевой ящик на торпеде. Извлек первое попавшееся мне под руку, и поднес к глазам.

– Странно, откуда это здесь? – я держал в руке винтовочный патрон. И тут меня осенило:

– День рождения, говоришь? На вот, передай ей мой подарок, – едко сказал я, и всучил этот злополучный патрон Джефу. Тот ошарашено принял его, внимательно посмотрел мне в глаза – видимо, ему показалось, что я рехнулся. И по его взгляду я понял – подарок таможню не пройдет, а меня Джеф записал в психи.

Плевать. Еще не хватало вокруг этой бумагомараки плясать.

Но когда после чересчур затянувшихся сборов Сандра бодро влезла в джип, на ее груди красовался… патрон, прикрепленный к серебряной цепочке. Силы небесные. Похоже, надо мной издеваются!

Заметив изменившееся выражение моего лица, репортерша нарочно поправила латунную гильзу, и победно посмотрела на меня.

Сделав отсутствующее лицо, я уставился в боковое стекло, равнодушно глядя сквозь плывущие и тающие клочья тумана, превратившие и без того загадочные джунгли в нечто запредельно таинственное.

Чарли завел двигатель, и с места бросил джип на стену джунглей, следуя жестам и словам Чеко. Украдкой я взглянул на непроницаемое, словно вытесанное из камня, лицо аборигена, пытаясь раскусить его, понять, что же скрывается под этой маской… я не мог объяснить, в чем дело, но меня все еще беспокоило странное отсутствие его сегодняшней ночью. Но либо все мои неясные подозрения были беспочвенны и Легаро именно такой, каким кажется, либо, и я склонялся к этому, он умеет очень хорошо скрывать свои мысли и эмоции. Н-да, человек-загадка. Под стать своей любимой сельве.

А может, у меня все-таки ранняя стадия паранойи, и подозреваю я безвинного индейца невесть в чем. Даже не знаю, в чем же, собственно?

Мотнув головой, сгоняя наваливающуюся от духоты и влажности тяжесть в голове, я стал бездумно смотреть в проплывающие мимо заросли. Единственным проходимым местом здесь была узкая лесная дорога, по причудливым петлям которой вел наш небольшой караван Чеко.

Вскоре же после того, как мы покинули место ночлега, вернулись такие милые прелести, как невысыхающие лужи и ямы, и пресловутые москиты. Эти мелкие и жутко кусачие твари тучами взвивались из вечнозеленых зарослей, атакуя машины. Пробовали ехать с плотно закрытыми окнами, но климат в сельве стал напоминать парилку русской бани, а кондиционеров в машинах не было. И пришлось опустить стекла, тем более что вампиры проникали даже сквозь поднятые до предела. Мы извели уже два баллончика репеллента, а толку никакого. Салон снова наполнился бурными и продолжительными аплодисментами. Лишь индейца они, казалось, абсолютно не трогали. Не иначе, секрет какой знает, с него станется.

В общем, к тому моменту, когда вторая машина влетела в колдобину, которую вполне благополучно преодолел головной вездеход, и ее задняя подвеска приказала долго жить, не подлежа ремонту в настоящих условиях, общее настроение было соответствующим.

– …! – проскрипел сквозь зубы Джеф, вылезая из перекосившегося джипа, и растирая опухшее лицо. Да, маскировка, дело конечно хорошее, но вот не в ооновской только одежде гулять по здешним местам.

Керк, управлявший потерпевшей аварию машиной, с философским видом выполз из-под нее, и сложив руки крест-накрест, ясно показал, что с машиной.

– Выбора нам не остается, – произнес я. – Перегружаем все оборудование на целые машины, как-нибудь постараемся потесниться, и продолжим путь, бросив этот металлолом. Только его необходимо сдвинуть с дороги, иначе третья машина не пройдет. И только угробьте мне еще один "Лендровер"!

– Ко… – неосторожно начал было Керк, но тут же осекся. – Док! Мне просто не повезло…

– Нам всем не повезло, – проворчал я, остывая. – Ладно, займитесь делом, – я охватил коротким взглядом всю свою веселую компанию. – Эй, а где Сандра?

Ответил Кирилл:

– Она орхидеи собирает…

– Какие, к чертовой бабушке, орхидеи?! Сумасшедший дом! – взорвался я. – Куда она хоть пошла, кто-нибудь видел?

– Да не волнуйтесь так, доктор Зайновский. – Кирилл отлично запомнил нашу легенду. Если бы еще дисциплина была на должном уровне… – С ней Чеко. Он сказал, что знает, где найти самый красивый цветок…

Я глубоко вдохнул, посчитал про себя, чтобы не заорать во всю ивановскую.

– Значит, так. Если кто-нибудь еще позволит себе что-либо без моего ведома, я убью его на месте, по закону военного времени. Мы не в турпоходе, черт возьми! Вы должны были смотреть за этой… этой… – я настолько пришел в ярость, что не мог уже найти слов. С трудом успокоившись, я выдавил. – Все, продолжайте погрузку. Я пойду их искать. Куда, ты говоришь, Кирилл, они пошли?

Кирсанов молча показал мне направление. Я извлек из-под своего сидения дробовик "SPAS 15", такие оружейные системы мы могли вполне легально иметь при себе, как гражданские. Передернул цевье, досылая патрон в ствол, и стал проламываться через указанные заросли. Ноги постоянно путались в свисающих и ползущих отовсюду лианах, но спустя полминуты я выбрался на относительно проходимое место.

– Алессандра! Легаро! Вы где?

Почти сразу из-за деревьев, стволы которых превышали несколько человеческих обхватов, донесся приглушенный голос девушки.

– Доктор Зайновский, это вы?

– А кто же еще? – репортерша тоже неплохо запомнила мое новое имя. – Где вы, куда мне идти?

– Я здесь! – напрягая зрение, я умудрился разглядеть между слабо покачивавшихся листьев древовидного папоротника светлую фигурку де Ла-Санио. Я двинулся к ней.

– Вы почему ушли без моего разрешения? – как можно строже окликнул я ее.

– Я иду к вам!

Черт, а она все-таки чертовски красива. Характер, конечно, у нее… что странно, здесь, когда мы были с девушкой практически наедине, я осознал, что уже достаточно свыкся с ее присутствием рядом. Более того, я вдруг смог посмотреть правде в глаза – Алессандра меня бесила потому, что волновала, а учитывая мое изначальное отношение к ней, я впал в хроническое раздражение, не понимая, что со мной на самом деле.

Все эти мысли против моей воли заскользили в моем мозгу, когда я увидел девушку, с растрепавшимися волосами, запыхавшуюся после преодоления диких зарослей, со странным растением в руках – нечто бесформенное, но яркое, свисающее во все стороны. Она несла цветок так бережно, что весь мой гнев моментально куда-то испарился.

Но тут я уже разозлился на себя. Черт возьми, я что, тоже, свихнулся? Я же спецназовец во время выполнения боевого задания!

– Смотрите, какой чудесный цветок! – протянула руки в мою сторону Алессандра. Я покосился на орхидею. Все-таки ничего красивого я в ней не замечал.

– Да, – из вежливости согласился я лишенным эмоций голосом. – Нам надо срочно возвращаться, время не терпит. Где проводник?

– Я здесь.

Это было последнее, что мне запомнилось перед тем, как я обрушился в темноту.

13

"Берн"

Там же, спустя десять минут.

– Где шеф? Мне кто-нибудь ответит на этот вопрос? – спросил Ганс, водрузив наконец непослушный контейнер с оружием поверх багажного кофра головной машины.

– Пошел искать Сандру. Ты что, не слышал, как он тут разорялся? Нашу юную леди потянуло на красоты. Это тебе не твоя прекрасная, но арктическая напарница, – попытался сострить Керк. Но по лицу Ганса он понял – шутка не удалась.

– Я не его. Я сама по себе, – холодно сообщила Герда, стоя около третьей машины, и наблюдая, как бойцы раскачивают в яме аварийный джип, пытаясь его столкнуть с пути.

– Понял, понял, – зачастил О'Фарелл. – Приношу свои глубочайшие извинения, – и тут же ловко съехал на другую тему. – А и в самом деле, что-то задерживаются наши голубки…

Тут уже на него все посмотрели так, что Керк съежился.

– Вы чего? Да даже слепому видно! Она от нашего Алекса без ума, а он только для виду пыжится!

Андрэ не согласился:

– А мне показалось вообще-то, что она командира терпеть не может. А уж он-то ее…

– Молодой ты, ничего не понимаешь в женской душе…

– Заткнулся бы ты, дружище, от греха! – меланхолично предупредил его Джеф.

– А… Да хрен с вами! – обиделся Керк, и полез зачем-то в свою покалеченную машину. – Вот только ночевать здесь не хочется! – слышалось его бурчание из машины. – Места неаппетитные…

– Тихо!!! – неожиданно резко бросил Клифтон, стоя перед капотом переднего "Лендровера". – Все заткнулись! Слушайте! – и он поднял вверх указательный палец, показывая на поворот дороги, скрывающийся впереди за деревьями.

После нескольких минут давящей на уши глухой тишины, изредка прерываемой звуками леса, Ганс услышал низкое урчание. Повернулся к потерявшему свой обиженный вид и ставшему предельно сосредоточенным Керку. Тот кивнул – тоже что-то слышу.

– Похоже на автомобиль, – сообщил свое мнение Жильбер. – Даже несколько машин, – добавил он.

– Достать стволы, – сощурив глаза, приказал Джеф. Пока рядом не было Беркутова, обязанности командира группы исполнял он.

"Куда же подевался Алекс? Очень все это невовремя!": – подумал Ганс. Остальными, видимо, тоже владели подобные мысли, все веселье разом угасло.

– Куда они пропали? И шеф, и журналистка, и Легаро… Не нравится мне это, – протянул Клифтон. Одновременно вытаскивая из-под сидения джипа дробовик. Пока команда не вышла на точку старта заключительного этапа, бойцам предписывалось пользоваться лишь этим оружием. Впрочем, итальянские игрушки были хороши – самозарядные, удобные, они внешне даже не напоминали гладкоствольные ружья, скорее были похожи на автоматические карабины М-16.

Через десяток секунд ружья были у всех в руках. А у осиротевшего оператора за поясом нарисовался вороненый пистолет. При этом камеру из рук он так и не выпустил. Он переводил ее объектив с застывших в томительном ожидании спецназовцев на поворот дороги, из-за которого доносился усиливающийся шум, и обратно.

Лишь снайпер Кирсанов сосредоточенно, не обращая ни на что внимания, собирал из двух половинок легкую спортивную винтовку со складным прикладом и оптическим прицелом. После чего бесшумно соскользнул с сидения "Лендровера" и растворился в обступающей караван лиственной завесе.

Расслабленность покинула команду, полицейские были готовы ко всему. Хотя не исключено, что тревога ложная, и никакой опасности впереди нет. Но они не боялись перестраховаться.

Скосив глаза на Герду, Ганс увидел, что она стояла за открытой дверцей, а поверх опущенного стекла смотрел огромный зрачок охотничьего калибра.

Наконец рычание двигателей скачком усилилось, и на колею перед ними вывернулись два внедорожника – пикап и легкий джип, вроде тех, что до сих пор используются в армии США. Он полз первым, в нем сидело трое откровенно бандитского вида людей, вооруженных автоматами. А у пикапа над кабиной был установлен пулемет. За пулеметчиком в кузове виднелось что-то странное. Когда неизвестные подъехали ближе, стало понятно, что это туша большого животного – она не умещалась в кузове, и черно-белые бока ее свисали над бортами.

Заметив на своем пути кортеж ооновских автомобилей, охотники остановились. После обмена короткими фразами, сопровождающимися бурной жестикуляцией, один из них встал прямо в машине, облокотившись на ветровое стекло джипа, и что-то подозрительно спросил.

– Он интересуется, кто мы такие и что нам тут надо, – перевел для всех Андреас.

Сотоварищи говорившего завозились с автоматами, пулеметчик со скрипом повернул пулемет на турели, направляя его вперед. У Ганса начало складываться стойкое впечатление, что перед ними обыкновенные бандиты, да еще и браконьеры. И стало расти предчувствие, что эта случайная встреча добром не кончится. Он поудобнее перехватил дробовик. В отличие от неизвестных, полицейские свое оружие не светили, лишь стоящий впереди всех возле приоткрытой дверцы Джеф небрежно держал наперевес свой дробовик.

Он и ответил на хозяйский вопрос браконьера.

– Мы биологи. Направлены комиссией ООН для изучения состояния лесов Амазонии. И как могу удостовериться, дела здесь не очень. У вас, сеньоры, имеется разрешение на отстрел тапиров? Если подобные разрешения вообще существуют.

Ганс удивился – оказывается, Клифтон хорошо разбирается в животных. Он этого не знал.

– У нас есть кое-что получше всяких там бумажек, гринго, или кто ты там, – говорящий опасно качнул стволом своего "Калашникова" в сторону "ооновцев". – Вам тут нечего делать, вам говорят! Проваливайте, откуда пришли. Это частные владения.

– Разве? – иронически поднял бровь Джеф, выслушав перевод этих наглых слов. На его темнокожем лице мелькнула белозубая усмешка. – А мне всегда казалось, что мы находимся на государственной земле. Сеньоры, мы имеем право задержать вас, поэтому прошу вас сложить оружие…

Что он мелет?! На кой ляд нужно связываться с этими недоумками? Гансу захотелось крикнуть Джефу – да пропусти ты их вместе с их тапиром, и разъедемся миром… если получится.

Хотя, вероятно, Джеф понимал, что миром дело кончиться не может, и пытался потянуть время до начала пальбы…

– Что ты сказал?! Ты нас арестовываешь, черномазый? – эти слова были произнесены на плохом английском, говоривший с перекошенным от злости лицом наставил на Клифтона автомат. Зря он так. После таких слов Джеф имел обыкновение бить морду тому, кто рискнул их произнести.

Приятели браконьера не замедлили повторить его пример. Начинаются опасные игры. Гансу грел душу один факт – на их стороне был такой существенный плюс, как спрятавшийся где-то среди зеленых листьев Кирсанов, ловящий противников в свой прицел, и следящий за каждым их движением…

– Опусти оружие, а лучше положи его на землю, – негромко попросил бандита Джеф. Он казался абсолютно невозмутимым.

Обстановка продолжала накаляться.

ГДЕ ЧЕРТОВ БЕРКУТОВ?!!

– А это ты не хочешь? – браконьер дернул стволом автомата, воздух прорезала трескучая очередь. Он, наверное, хотел припугнуть наглых ученых, потому что пули взрыли влажный грунт в двух метрах от ног заместителя командира.

Но Клифтон таких шуток не прощал.

– Пошел к дьяволу! – процедил он сквозь зубы, чуть поведя дробовиком, неожиданно харкнувшим крупной картечью. Открывшему огонь бандиту разворотило грудь, вышибая дух. А через миг Джеф уже катился кувырком за машину. То место, где он только что стоял, вспахало длинной ответной очередью.

Ганс с тоской подумал, что началось.

Приятели покойного встрепенулись, вскидывая оружие, пулеметчик приник к прицелу пулемета, из кабины пикапа полувылезли еще два человека с "Калашниковым" и М-16 в руках. Они начали беспорядочную стрельбу почти одновременно. Но не на тех напали. Мирные биологи вмиг обратились в организованный спецотряд, рассредоточившийся по естественным укрытиям и за дверцами джипов. В отличие от противника, не экономившего боеприпасы, спецназовцы били точными нечастыми выстрелами. Гулкие хлопки их ружей пробивались сквозь стаккато автоматов, как басовая "бочка" ударной установки через дробь детского барабана. А эффект был прямо противоположный у обеих сторон. Большая часть щедрого потока пуль бандитов уходила в никуда. А почти каждый выстрел полицейских не миновал целей.

Зачастил пулемет, крупнокалиберными пулями прошивая борта машин и срубая листья и толстые ветки. Но в ответ выстрелила, всего один раз, спортивная винтовка снайпера, пропевшего себе под нос: "В траве сидел кузнечик, совсем как огуречик, совсем как огуречик, зелененький он был…". Пулеметчик безжизненно обвис на турели с кровавым пятном о лбу.

Даже если бы на стороне интерполовцев не было численного перевеса, в любом случае у рискнувших завязать с ними дуэль бандитов не было ни единого шанса победить в ней. Две минуты спустя все было кончено. Четверым уже ничто помочь было не в состоянии, один валялся около джипа с раздробленной картечью ногой, у последнего было тяжелое ранение в живот.

Со стороны экспедиции потерь не было, не считая так и не появившихся Алекса и Сандры. Только у Андреаса, прятавшегося за дверцей, поцарапало ухо пробившей ее пулеметной пулей, так что можно было считать, что он второй раз родился.

С транспортом было намного хуже. Короче говоря, из трех машин экспедиции невредимой осталась лишь одна – замыкающая. Вторая скончалась еще до боя, а первой беспорядочная стрельба изрешетила моторный отсек. В общем, она тоже "умерла".

– Ну что за день, вашу мать! – ругался на чем свет стоит Джеф. – Сначала яма, потом сразу трое пропали без вести, теперь вот это! – он обвел страдальческим взором побоище. Головной "Лендровер" сиротливо стоял с изуродованным капотом.

– Может, воспользуемся трофеями? – предложил Чарли, кивая на джип и пикап браконьеров.

– Видимо, так и придется поступить, – сквозь зубы прошипел Джеф. – Проверьте, они-то на ходу?

Не считая выбитых разлетевшейся картечью фар и стекол, транспорт бандитов был в рабочем состоянии. Джеф спросил:

– А кто из этих кретинов уцелел?

– Есть парочка, – ответил Жиль. – Но один точно не жилец, ему все внутренности перемешало. А вот второй ничего, только пару месяцев без костыля и гипса обойтись не сможет.

– Это меня в последнюю очередь волнует. Окажите им посильную медицинскую помощь, а после я задам пару щекотливых вопросов.

Когда Ван достав аптечку и провозившись с пленниками, дал добро на допрос, все сгрудились вокруг них. Сзади неслышно замер Кайл с видеокамерой. Ганс, мельком посмотрев на приятеля журналистки, отметил особенность оператора быть незаметным и ненавязчивым. Это порой даже раздражало, потому что возникало ощущение, что перед тобой привидение.