Текст книги "Интерполицейский (СИ)"

Автор книги: Виталий Донцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

Где-то по огромному особняку гулял скучающий шейх. Вот воистину, мнящий себя властителем судеб, но сам являющийся не более, чем элементом тонкой игры Лайона. Как, впрочем, и все, кто стоит над арабом в иерархии этого пафосного "Азиатского Единства", давно бы уже скатившегося к уровню обыкновенной террористической банды без тайной поддержки ЦРУ и АНБ. Как бывало уже много раз, Лайон словно наяву ощутил тянущиеся от его тонких, чувствительных пальцев невидимые, но прочные нити, с помощью которых агент управлял этими никчемными марионетками, мыслящими себя хозяевами своей жизни. Волшебное ощущение, дающее чувство собственной божественной сущности! Лайон про себя расхохотался своим мыслям. Божественная сущность! Каково? Бога нет! Единственное, во что верил Джек Лайон, так это в то, что на этой тесной планете есть только один хозяин собственной судьбы, или скорее хозяйка. Великая держава, поднявшаяся из грязи и пепла, отвоевавшая свою независимость и свое место под солнцем, сумевшая подтвердить собственную исключительность и силу. Сверхстрана, первая и последняя, носящая гордое имя Соединенные Штаты Америки. Вот подлинный бог, подлинная сила и подлинная власть! Лайон был настоящим, не на словах, а до мозга костей, патриотом. Он верил в родину, подарившую каждому своему гражданину возможность стать кем-то настоящим, достойным своего места, и он, Лайон, в отличие от многих слабаков и дилетантов, сумел воспользоваться этим щедрым подарком. И теперь наслаждался плодами своего многолетнего труда, полученной властью, которой поделилась с ним его великая страна. И это было самым настоящим в его жизни.

Джек вернулся в кресло, и не заметил, как уснул, разморенный экваториальным солнцем. Проснулся оттого, что один из его бойцов осторожно его расталкивал. Заспанными глазами Лайон прикинул по краснеющему солнцу, что дело уже к вечеру. Интересно, что случилось?

– Шеф, там вас хотят видеть шейх и этот толстый боров. Скандалят, говорят, что у них что-то важное.

Настроение у Лайона было на удивление отличным, и он благодушно позволил пропустить Акбарса и эквадорца.

Но едва он увидел Ларинчу, окруженного своей сворой, что-то зацепило его в лице наркобарона. Уж больно довольное выражение застыло на нем, словно ленивый жирный кот смог добраться до тарелки со сметаной, и теперь торжествовал по поводу глупости своих хозяев. А вот лицо сына пустыни, за которым вышагивал его телохранитель, как всегда было надменно-непроницаемым и… ба, да не гневается ли наш царек?!

– Лайон, или как вас там, – остановившись в трех шагах от кресла, изогнув жабий рот в мерзкой усмешке, произнес Ларинча. – вы и ваши людишки не стоите и одного мизинца моего человека…

– В чем дело? – холодно, даже леденяще, осведомился Джек. – Вы только за этим сюда заявились? Или у вас есть что-то более существенное для разговора?

– Есть, гринго! Ты и твои солдаты – спящие цепные псы! Мой человек только что сообщил мне, что ему удалось захватить начальника этой вашей "Тени", и скоро он доставит его в поместье!

– Кого? – удивленно не понял Лайон. Он даже растерялся после заявления Ларинчи, и начинал из-за этого злиться. – Полковника Коуни?

– Какой Коуни? – в свою очередь пришлось удивиться Гарсии. – По-моему, его имя – Беркутов…

– Идиоты! – неожиданно по-змеиному прошипел Лайон. – Кретины! У вас вместо мозгов в головы набито дерьмо из окрестных болот! Почему никто не известил меня о готовящемся захвате? Все подобные операции без моего ведома не должны совершаться! Жирный Боров, это твоя ошибка!

После произнесенной в глаза ненавистной клички Ларинча сорвался с цепи:

– Слушай, ты, паршивый америкашка! Почему же, не смотря на все твои предупреждения и запугивания, ты не делаешь ничего?

– Он прав, Лайон. – вмешался шейх. – Я что-то не вижу, чтобы ваши люди как-то особенно обеспечивали мою безопасность. Мне не хотелось бы, чтобы интерполовцы дошли даже до границ усадьбы. Или вы не знаете, что превентивные меры более эффективны? Я подам жалобу руководству Конклава, и ваши контракты с ним полетят к дьяволу! Знайте, я поддерживаю моего друга Гарсию. Теперь полицейские лишены командования, они растеряются, и скорее всего повернут назад, либо займутся бесполезными поисками командира…

– Вы дураки. Вы оба некомпетентны в таких вопросах! Может, вы и заставите их растеряться на некоторое время, но оно будет длиться не более получаса! Группа продолжит свое движение вперед, и выполнит задание во что бы то ни стало, даже потеряв половину состава! Но теперь они предупреждены, что о них известно нам, и сильно разозлены! И будут постоянно настороже, нам можно забыть о том, чтобы взять их врасплох, как я рассчитывал! Вы разрушаете мои планы, даже не посоветовавшись со мной, честолюбивые придурки!

– Вы не имеете права разговаривать со мной в таком тоне! – высокомерно сказал Акбарс. – При других обстоятельствах я бы вырезал ваш черный язык, Лайон!

– При других обстоятельствах я бы посадил тебя на электрический стул, дорогой друг Акбарс. – сумев взять себя в руки, тонко улыбнулся агент.

– Мои люди готовы вышвырнуть всех гринго с фазенды в течение тридцати минут! – повернувшись к шейху, сказал Ларинча. Джек уже давно понял, какую игру тот пытается вести, но точно знал, что если Ларинча выйдет за рамки отведенной ему роли, то эквадорца уже ничто не спасет. Двоих "серых беретов", находящихся помимо агента на крыше, хватит, чтобы скрутить всю эту теплую компашку. Но пожалуй, для начала стоит провести профилактическую беседу с этим доном Капоне местного разлива, лишние хлопоты совсем ни к чему.

– Не советую вам пытаться сделать это, – не убирая улыбки с заострившегося лица, произнес Лайон. – Ссориться с силами, представителем которых я являюсь, вам не рекомендуется, если вы все еще рассчитываете на спокойную жизнь и политическую карьеру. Вы этого, похоже, еще не поняли, а жаль. От нашего сотрудничества вам будет больше выгоды, чем от войны. – Джек поймал себя на мысли, что он все-таки буквально вынужден разруливать конфликт, и первым делать шаг к примирению. Впрочем, для диких зверей тоже применяется тактика пряника и кнута. Кнут мы пока прибережем… – И вы, шейх, не сможете пошатнуть мое положение в организации. На этом тему предлагаю закрыть. Теперь об этом вашем человеке… говорите, Беркутов у него?

Ларинча слегка растерялся, для него вполне понятна была первоначальная реакция Лайона, но неясно, что же происходит в данный момент, он только почуял, что потерял контроль над ситуацией. Но он ответил, косясь на хранившего молчание Акбарса:

– Да, Беркутов, но еще он говорил о какой-то девчонке, которую вынужден был прихватить заодно…

– Девчонка? – быстро переспросил Лайон. – Это уже хуже. А впрочем, лишний козырь в предстоящей игре нам не помешает. – Джек вспомнил Сандру, эту очаровательную, как фурия, неглупую, но такую управляемую журналистку. В группе Беркутова из женщин была только она одна. Джек с мысленной улыбкой представил себе реакцию полицейских, когда протектированная американцами де Ла-Санио со своим оператором была против их воли введена в состав опергруппы. Это был высший пилотаж американских секретных служб! Чтобы заставить чиновников сожрать информацию о необходимости присутствия прессы на предстоящей акции, потребовалось немало сил – и среди них попадались умные люди, понимающие бредовость подобного предложения. Но все равно удалось связать действенность спецназа абсолютно ненужными журналистами.

– А мне казалось, что лучше бросить ее в сельве – зачем она нужна? Зачем нам заложники, кого нам бояться? – высказал мнение Ларинча.

– Не-ет, бояться как раз нужно… ну не бояться, так всерьез опасаться полицейских. Вы все еще не понимаете, с кем нам придется столкнуться, Гарсия. Каждый из них прошел и огонь, и воду, и уж точно они не боятся вас, сколько бы охраны вы не выставили против них. Они пройдут сквозь ваши заслоны как нож сквозь масло, и единственным, кто здесь может им противостоять, это мои люди. Их подготовка ни в чем не уступает уровню полицейского спецназа. И тем не менее, при состоявшейся ситуации, иметь в руках лишний козырь не лишне. Тем более, дон Ларинча, девушка принадлежит к богатой семье, и вы сможете взять за нее выкуп, ведь я знаю, уважаемый сеньор, что вы не гнушаетесь торговать людьми.

Н-да… – вздохнул Лайон, словно он сочувствовал одновременно всем участникам разгорающейся драмы. – Ладно, вернуть

все на круги своя уже не выйдет, так будем исходить из того, что имеем. – Джек с внутренней злорадностью наблюдал за совсем утерявшим свой боевой настрой хозяином, который готовился приказывать, но вместо этого сам безропотно выслушивающий командный голос агента. – Когда ваш человек прибудет сюда?

– Обещал завтра утром. Его нужно будет встретить. Он плывет по Агуарико, это…

– Я знаю, где это, – прервал его Лайон. – Хорошо, я отряжу двоих бойцов в помощь вашим людям. Без возражений, – тут же отрезал он, видя, что Гарсия все еще силится выйти из-под его влияния.

Шейх, в последнее время много молчавший, прекрасно ориентировался в положении дел. Он понял, кто из двух его "компаньонов" сильнее, и как вынужденно слабая сторона, принял предложенные правила. Медленно кивнув американцу, он спустился в дом. Акбарс все меньше и меньше интересовался служаночками, и все больше времени проводил в отведенном ему кабинете, решая какие-то свои задачи, оторванные от действительности. Его измотала эта нервотрепка, он устал от сюрпризов, и мечтал, чтобы весь этот кошмар поскорее закончился, и пусть хоть кто-нибудь это сделает! Ему было уже все равно, кто.

Лайон проводил взглядом спину араба до дверей. Он знал, куда пошел шейх. Ему самому очень хотелось заглянуть в этот небольшой кабинетик, где располагался личный терминал Акбарса, но пока не мог этого сделать. У дверей кабинета постоянно дежурили верные арабу боевики, внутри тоже были вооруженные люди, и вдобавок, хакер. Придется потерпеть, хотя Лайон не любил, чтобы хоть одна мелочь выпадала из-под его влияния.

Бросив взор на закатывающееся солнце, Лайон решил, что пора бы уже спуститься с террасы – и так торчит на ней весь день. Он почувствовал неожиданную разбитость и усталость, в которых ничего удивительного не было – оставаясь внешне спокойным, Джек истратил немало умственных сил, возвращая контроль в свои руки. Ему захотелось лечь спать – в нормальную кровать с белоснежными простынями и мягкими подушками. Пошевелив плечами и шеей, Лайон направился к двери, от которой спускалась внутрь дома лестница, ведущая к дверям его комнаты, оставляя своих специалистов одних. Но когда он уже стоял перед самой дверью, его окликнул Сэм – тот солдат, что контролировал терминал связи и обработки данных.

– Босс, подождите! Немалер на связи!

Чертыхнувшись, Лайон круто развернулся, и вернулся к терминалу.

– Ну, что?

Прижав пальцем один из наушников к уху, Сэм внимательно слушал сообщение сержанта.

– Он нашел группу поддержки, босс… Человек около шести, на двух машинах, набитых аппаратурой… Попытался их окружить, но они засекли наших, и завязали бой. Троих копы точно потеряли, машины также уничтожены… полковника среди убитых не было. Выжившие сумели прорваться через кольцо и скрыться, но Немалер пошел по следу. Он уже почти нагнал их, тем более у них были раненые и двигаться быстро копы не могли, но потом сержант говорит, что те словно сквозь землю провалились! Что за чертовщина, босс? Сержант, – сказал Сэм в микрофон, – ты сам понимаешь, что говоришь? Куда они могли провалиться? И что, ни одного следа? – выслушав ответ, Сэм поднял на начальника растерянные карие глаза. – Он говорит, что потерял их совсем.

Джек, напряженно молчавший до этой минуты, выдавил:

– Черт, полковник, ты все еще неплохо помнишь эти места… Передай Немалеру, пусть возвращается, он все равно никого не найдет. Старый лис умеет прятаться, он отлично знает страну. – Лайон вернулся к прерванному маршруту, бормоча, спускаясь по лестнице. – Льюис, что ж, этот раунд за тобой, ты смог меня обыграть. Но твои потери превысят все твои победы.

* * *

14-е.

Утром следующего дня, как и обещал Ларинча, привезли Беркутова с Алессандрой. Лайон приказал запереть их, но с комфортом, хотя и не рекомендуя развязывать.

Когда подполковника и журналистку проводили по веранде, где в этот миг Лайон и шейх сидели за ланчем, он на всякий случай отвернулся – если бывший майор мог и не вспомнить короткую встречу в ночных джунглях Мьянмы, что маловероятно, то Сандру он видел относительно недавно, когда рассказывал ей о Акбарсе. Наивная девочка. Она безоговорочно верила своему старшему коллеге, каковым считала имеющего много лиц Лайона. Стрингерша не понимала, что удостоилась сомнительной чести поработать на внешнюю разведку США. Джек старался зацепить шейха на столько крючков, сколько выдержит его "удочка", и скандальный репортаж должен был выступить одним из сдерживающих факторов-крючков. А если бы вдруг безбашенная стрингерша погибла или с ней случилась еще какая-нибудь неблагоприятная история, то жаль, конечно, но такова судьба. Впрочем, зная Сандру достаточно близко, Лайон был наполовину уверен в успехе ее – своей – затеи. К тому же он подарил ей шанс, выведя на человека, занятого обслуживанием царских катакомб, пронизывающих скалы под дворцом и которыми Акбарс пользовался как путями отступления для спасения своей, по существу, никому не нужной жизни.

– Надо нанести сегодня нашим "гостям" визит вежливости, – с мягкой, обманчивой улыбкой обратился Лайон к шейху, поднося к губам чашку с черным кофе, сдобренным специями. Шейх понимающе улыбнулся. Он не собирался ни мешать своему надсмотрщику, ни помогать ему. Акбарс окончательно занял пассивную позицию во взаимоотношениях с окружающим миром, это Джек уже понял. И его это вполне устраивало.

19

"Беркутов"

Агуарико – «Дель Лока»,

отсчет -14-е, утро.

Что ж, индеец сумел меня не только огорчить, но и удивить. Тем фактом, что там, на месте ночного приключения, нашей неудачной попытки побега, вернул мне мой нож, словно ни в чем не бывало.

Уложив нас в лодку, Чеко внимательно осмотрел испорченные путы, точнее, места срезов. После чего тщательно обыскал меня и девушку. В моем кармане он и обнаружил наспех спрятанный складень. Оглядев его, он сообразил, элементом чего является рукоятка ножа. И под моим ошарашенным взором воткнул сложенный нож назад в подошву. Он никак не комментировал свой поступок, вообще, стал абсолютно молчаливым, перейдя на язык жестов. Ощущение было такое, будто его терзало, мучило то, что ему приходилось с нами делать. Я уже отчаялся понять этого человека.

Через час небыстрого плавания по прежнему узкому ручью пирога неожиданно вынеслась на речной простор. Если я еще не потерял ориентировку и не позабыл наши оперативные карты, это была Агуарико, гораздо восточнее вливающаяся самую полноводную реку планеты – Амазонку, давшую название целому региону нескольких стран.

Все-таки любопытно, куда он нас везет? Ведь до сей поры Чеко так ничего и не пояснил, от индейца не удалось за все время путешествия добиться иных слов, кроме как о каком-то абстрактном долге. Перед кем – вот животрепещущий вопрос. И чем это нам с Сандрой грозит? Похищение с целью выкупа? Или иное?

Боже, ну почему я имею дурацкую привычку влипать в различные неприятности?! Это ведь практически неприлично при моем статусе и специфике работы! Похищенный спецназовец антитеррора! Кошмар! Это было бы смешно, если бы не было так трагично.

Как бы то ни было, но через несколько часов путешествия по мутным водам Агуарико, кишевшей прославленными пираньями и амазонскими аллигаторами, все загадки сами собой разрешатся. В чем-чем, а в этом мне сомневаться не приходилось.

Место, куда ближе к полудню причалил Легаро, можно описать так – тростниковая платформа под навесом из пальмовых листьев. Все. Лишь через полчаса после нашего триумфального прибытия к этой чахлой пристани подкатили два замызганных автомобиля, помнившие, наверное, еще зарю машинной эпохи, покрытые облупившейся краской. Вылезшие из них люди приняли нас у Чеко с рук на руки, развязали ноги, а руки задрали назад и связали за спиной. Все явные латиносы. Все, кроме двоих. Я мгновенно вычленил их из гомонящей по-испански смуглой массы людей. Холодные лица, которые покрывал тропический загар, не являющийся их родным цветом кожи, плавные, неторопливые движения, профессионально тренированные фигуры, это было заметно даже под мешковатой камуфлированной униформой. Они внимательно следили за тем, как меня и Алессандру посадили в похожий на побитый ящик фургон, и после этого сами сели в легковушку сопровождения.

Они были похожи на американцев. Не этих, местных, а тех, которых еще именуют в здешних краях "гринго". Это сразу меня в них задело. Было в этих людях нечто, позволяющее почти безошибочно определить их штатовскую национальную принадлежность. И этот нелицеприятный факт не показался мне обнадеживающим, его знаковость была абсолютно противоположной. Главные соперники Интерпола в операции "Шейх" были отнюдь ни пресловутый шейх, и уж тем более не его латиноамериканский дружок, как его там, Жирный Боров? Нет, борьба велась с гринго. Задача была – утереть нос США, не дать им разрушить налаженную систему "Тени". Так что, чтобы "форс эй" ни делала, все сводилось к этому. Эту истину, не озвучивавшуюся в полный голос, я уяснил намертво.

В какую же историю мы влезли на самом деле, хотел бы я знать? Я в сотый раз пожалел, что на нашей шее висят репортеры, забота о безопасности которых добавлялась к основной цели.

Может, я попытался бы сбежать в ближайшее время, благо есть и опыт, и возможности – но при таком раскладе неизбежно страдает неподготовленная девчонка, беспомощная с моей авторитетной точки зрения, черт бы ее побрал!

Приходилось мириться реальностью, и стиснув зубы, ждать конца затянувшейся интермедии. Если я еще не отупел от многочасового болтания по волнам, плеска и журчания волн, то имел право догадаться, что в ближайшие же часы, а то и минуты буду иметь честь созерцать человека, которому я или журналистка понадобились. Хотя, если судить, что нападение было совершенно на меня, а девушку можно было выкрасть и раньше моего появления, то жертва похищения скорее я, а де Ла-Санио так, чтобы не оставалось свидетелей.

Поездка по грунтовой, красного цвета, дороге, проложенной от пристани, через порядком поднадоевшую сельву завершилась в обширном дворе усадьбы, потрясающей своей красотой и неуместностью в этих диких и глухих местах. Гектар тридцать, не меньше! Как их удалось отвоевать у непокорной сельвы? Но зато труды того стоили – почти в центре огромный особняк, завораживающий обилием лепнины и воздушных колонн, очень больших окон, прозрачных, словно родниковая вода, но занавешенных тюлевыми шторами, скрывающими внутреннее убранство дома. Четыре этажа архитектурного мастерства и гения. А кроме этой хоромины, площадь поместья, насколько я мог охватить глазами, была усыпана постройками разнообразного назначения – для иных я даже не мог придумать названия, но вот конюшня недалеко от особняка меня поразила не меньше. Длинное высокое здание с идеально белыми каменными стенами, хранящее на себе некую печать патриархальности и старины. Очевидно, владелец очень любит лошадей. Кому же это все принадлежит?

Въевшиеся привычки всегда дают о себе знать – я автоматически начал прикидывать, как бы повел группу через этот застроенный лабиринт – и, надо сказать, получалось в нашу пользу. Эта вилла или как там у них, у латиноамериканцев – фазенда, не была рассчитана на штурм спецназа, умелого в уличных боях. Наоборот, она предоставляла в его расположение множество укрытий и огневых точек. Сколько бы тут ни было охраны из местных расхристанных отморозков, считающих, что если у них есть автомат, то они неуязвимы, моя группа прошла бы через поместье насквозь. Причем большую часть без шума и пыли, и вряд ли ей кто-то смог бы помешать.

И кажется, опять начала работать моя интуиция – я начинал понимать, куда мы попали. Еще в дороге мне удавалось выхватывать полупонятные реплики стерегущих нас людей, и подгонять их под свою формирующуюся версию. Ведь и в самом деле, я реально мешал очень узкому кругу лиц… вопрос – откуда у них информированность правительственного уровня?

Если мои догадки верны, то в ближайшее время, если не произойдет ничего экстраординарного, Джеффри с командой будет здесь. Как там говорили древние – все дороги ведут в Рим? Ну, не всегда в Рим, но очень часто дорога сводит разный людей разными путями в одно и то же место.

И еще я сообразил, на что рассчитывали мои похитители – напугать, обескуражить мою группу, лишив командования, заставить свернуть, в идеальном варианте. Они еще не знают, с кем собрались играть в столь примитивные игры!

Когда меня и Сандру высадили из фургона, к нам вплотную придвинулись те дюжие парни, которых я принял за штатовцев, и надо сказать, пока в этом не разуверился. Еще не совсем понятно их присутствие, но они могут оказаться простыми наемниками.

Североамериканцы оттерли латиносов, и поддерживая нас под руки, повели к метровой высоты парадному крыльцу особняка. Их заботливость умиляла.

Проведя по широкой площадке, наполовину превращенной в веранду, нас направили в небольшую дверь, что находилась чуть в стороне от главного входа с огромными двустворчатыми не дверьми даже, а воротами. Уж не сырые казематы ли ждут там несчастных пленников?

Перед тем, как перешагнуть невысокий порожек, за которым начиналась пологая лестница, сбегающая вниз, я сумел обернуться, чтобы бросить, так сказать, прощальный взгляд на свободу, на небо, солнце… и увидел двух людей, сидящих в удобных стульях за стоящим неподалеку белоснежным столиком. Поистине, разительный контраст между двумя пленниками и этими людьми, спокойно завтракающими в нескольких метрах от нас. Один из них, невзрачненький такой, сидел ко мне спиной, и я не видел его лица, зато второго я узнал моментально. Шейх! Ну, здравствуй, дорогой… Я столько затратил сил и времени, чтобы увидеть тебя, но все же не ожидал, что наша встреча произойдет под таким ракурсом.

Теперь я точно знал – где! И кто… Но откуда все же они узнали? Неужели опять нам так не повезло, и без "крота" не обошлось? В какой графе наших оперативных схем следует поставить прокол?

Вопросы, вопросы… их никогда не убавляется.

И вот еще один – почему все то время, что нас вели по темнеющему коридору, заполненному, не в пример открытому воздуху, густой прохладой, меня тревожила спина того, чьего лица я так и не увидел? В ней определенно не было ничего знакомого, но что-то же меня в ней обеспокоило?

Что?

* * *

Комнатка, в которую нас ввели, оказалась очень даже ничего, отнюдь не тесной камерой, в углу которой воняет парашей и всю мебель которой составляют дощатые нары. Она была освещена как лампами дневного света, так и настоящим дневным светом из узкого зарешеченного окошечка под потолком. Вдоль стен – две кровати, застеленные чистым бельем, между ними располагался низкий широкий стол, и два стула. На стенах вместо похабных росписей – чистые белые узорчатые обои. Если это и темница, то с позолотой. Почти как клетка для жар-птицы.

Нас усадили на кровати, но развязывать не стали. После чего оставили одних.

– Я боялась, что нас разделят. Я бы тогда с ума сошла от страха, – призналась вдруг Алессандра, едва тяжелая, металлическая дверь захлопнулась, отрезая нас от внешнего мира.

– Видимо, нет такой необходимости, – ответил я. – К чему им такие сложности. Они не собираются носиться с нами, как с писаной торбой…

– Как с чем? – переспросила девушка, непонимающе глядя на меня. В свою очередь, я тоже не сообразил, о чем она. Но через миг догадался, что испанка имела в виду. Рефлекторно я перевел на английский язык русскую поговорку. Непосредственная Сандра зацепилась за не имеющую для нее смысла фразу, по английский звучавшую как "носиться с нами, как с разрисованной сумкой".

– Как с писаной торбой… У нас в России есть такая поговорка. Она значит, что с нами не станут церемониться. Боюсь, что английский вариант немного уступает по смысловости русскому.

– Да уж, – проговорила она. – Вы, русские, вообще такие странные… – но не успел я попросить ее пояснить смысл ее последнего изречения, как де Ла-Санио переключилась на другое. – Как ты думаешь, что они собираются с нами делать?

– Ты еще не поняла, где мы находимся?

– Нет.

– И Акбарса наверху не заметила?

– Не… Акбарса? – Сандра поперхнулась воздухом. – Так мы…

– Мы в лапах Ларинчи. Того самого. И именно там, куда и должен был довести нас Легаро. Так что, если не быть слишком строгими, как минимум треть своей оплаты он заработал… – я еще могу шутить. Значит, дела не так плохи. А может, наоборот.

– Мерзкий дикарь! Я еще до него доберусь. Я про него такого понапишу, я его так ославлю – у него всех клиентов как водой отольет! – мстительно прошипела Алессандра, и тут же жалобно спросила. – Так зачем мы им понадобились, чего они хотят?

– Думаю, что их замыслом было обезглавить группу, и использовать нас двоих как заложников. Хотя это довольно глупый шаг с их стороны. Неумно надеяться, что наши люди остановятся без меня.

– Выходит, за нами следили, и индейца в проводники нам подсунули.

Я вспомнил старика, чудовищно разговаривающего на чистом английском языке, который посоветовал нам найти Легаро.

– Нет, сомневаюсь. Я склоняюсь к тому, что здесь сработала случайность. Хотя и твоей версии не исключаю абсолютно. Но все же навряд ли… – то ли из-за того, что Сандра сейчас не напоминала отчаянно кусающуюся кошку, а наоборот, очевидно нуждалась в поддержке, я незаметно для себя перешел в общении с ней на покровительственное "ты". Впрочем, она тоже мне больше не "выкала".

Внезапно журналистка, настороженно оглядев комнату, высказала весьма здравую, но слегка запоздалую мысль:

– Александр, а нас не прослушивают?

Бравый спецназовец, то есть я, мгновенно прикусил язык. Чтобы я ни думал и ни знал, чужим ушам этого слышать совсем не обязательно. Я разозлился на себя за свою неосторожность. Благодарно посмотрев на девушку, коротко ей кивнул. Теперь, если даже очень хочется, наш обмен мнениями придется отложить на неопределенное время.

От нечего делать я стал изучать потолок и стены нашей "темницы". Снова поймал себя на мысли, что присутствие Алессандры меня уже так не раздражает, как раньше. Возможно, это произошло под давлением нынешних обстоятельств, ведь кроме нее сейчас рядом не было никого, на кого я мог бы морально опереться. В таких условиях не место для междоусобных распрь. Я вынужден был думать о том, как вытащить нас обоих из этой передряги, я не имел права бросать беззащитную девушку на произвол судьбы. По большому счету, Алессандра не так уж и виновата в случившемся. Я обязан был взять кого-то с собой, уходя на ее поиски. К тому же, если рассудить здраво, Легаро, получив приказ захватить меня, вполне мог искусно заманить Сандру в сельву, чтобы она сыграла роль приманки.

Но если бы она не ослушалась приказа не удаляться от нас, то и не произошло бы всего этого…

После драки кулаками не машут. Я даже после последней своей мысли не смог рассердиться на девушку. Мое отношение к ней неуловимо изменилось. Я начал осознавать это еще тогда, в лесу. Не знаю точно, что же служило тому причиной. Но и ее ершистость уже не казалась мне искренней. Она словно упорно защищала что-то внутри себя, остро реагируя на каждое слово, особенно мое.

Незаметно я стал украдкой кидать на подругу по несчастью пытливые взгляды. Она и правда стала меня волновать. Глядя на нее, у меня возникало ощущение, что я стою на краю крыши небоскреба, и меня охватывает безумное желание ступить за край, в неизвестную бездну, чтобы познать, что значит этот короткий полет… но разумом тут же понимаешь, что это будет самоубийством чистой воды, и пытаешься сделать осторожный шаг назад…

Я замечал все новые и новые детали ее внешности, на которые до того даже не обращал внимания, потому что не расценивал журналистку как женщину вообще. А между тем, ее восхитительные густые и длинные черные волосы имели глубокий синий отлив, как у крыла ворона, настолько нереальный, что захватывало дух, но вместе с тем это был явно ее природный цвет. Ее золотисто-смуглая кожа создавала стойкое впечатление, что если прикоснуться к ней, то пальцы ощутят одновременно и шелк, и бархат, и атлас. Даже ее поза вызывала трепет, не смотря на некоторое неудобство пут – непоседливость и простота детства были слиты воедино с благородной осанкой вперемешку с непрошибаемой гордостью. Возникало ощущение взрывоопасности молодой испанки, что было и не удивительно – южные народы Европы издавна славятся своим темпераментом.

Наверное, меня можно было понять. После того, как благополучно скончался скоротечный роман с Кати-Катенькой, секретаршей шефа – после оказавшихся непереносимыми для обеих сторон отношений – и она предпочла мне молодого, но перспективного лейтенанта из аналитического отдела, за жизнь которого не нужно было трястись двадцать четыре часа в сутки, мои отношения с противоположным полом чрезвычайно редко и очень ненадолго заходили за рамки служебных. А Алессандра, безусловно, никогда не была лишена пристального внимания мужского пола, и вряд ли мне удастся теперь стать исключением…

В общем, моя неприязнь к стрингерше под течением этих слегка бессвязных мыслей испарилась, оставив лишь смутный осадок, и мне неожиданно подумалось, что наши отношения могли бы развиться во вполне определенном направлении…

Я бесшумно втянул воздух сквозь зубы, и "сделал шаг назад". Принялся убеждать себя, что это на мне таким образом отдается стресс последних суток, я ведь тоже не железный, хотя порой и может так показаться. Просто мой мозг придумывает способы отвлечься от удручающей реальности, обманывал себя я, и прекрасно понимал, что обманываю…

– Что? – спросила вдруг Сандра.

Я вздрогнул.

– Что – что?

– Ну, ты уже минут десять на меня неотрывно смотришь. Со мной что-то не так? Или что-то с тобой?

Потрясающая женская логика. Если на нее смотришь более минуты, ей уже может показаться, что с ней что-то не так. А если наоборот?

Стараясь не выказывать своего смущения, я отвел глаза. Черт, неудобно получилось. Чувствую себя как подросток, которого поймали за постыдным подглядыванием. Но в голову вкралась еще одна мысль, насмешливо прошептавшая – что, приятель, от ненависти до любви один шаг?

Черт, да какая любовь, какая ненависть?! Это ведь обыкновенная девчонка, ну может покрасивее многих, и что? Я схожу с ума, не иначе!