Текст книги "Размышления перед казнью "
Автор книги: Вильгельм Кейтель
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 42 страниц)
442 Вильгельм Герман Лист, генерал-фельдмаршал, командовал группой армий «А» с 15 июля по 9 сентября 1942 г.
337
12 Кейтель Вильгельм
скую низменность, привели к необоснованному обвинению Листа; он, мол, помешал танковому соединению СС ворваться в Ростов, выступил слишком поздно, атаковал чересчур вяло и т.п., хотя каждый из нас знал, что он действовал согласно данному ему приказу.
Через несколько дней Лист был вызван на доклад в Винницу, где находилась ставка фюрера441; я остался в Берлине. <...> По возвращении мне пришлось выслушать упреки Гитлера в том, что именно я предложил этого непригодного человека, который произвел на него самое дурное и отрицательное впечатление442. Мол, даже явился на доклад с картой неподходящего масштаба, без нанесенных на нее собственных войск и т.д. Когда я возразил Гитлеру, что он сам запретил брать с собой в полет карты с обозначенной на них группировкой наших войск, тот напал на меня; Геринг, присутствовавший при докладе Листа, был этим возмущен. Гитлер упрекал меня также и в том, что предпринятая по моему предложению инспекционная поездка в Норвегию тоже оказалась неудачной и его никак не удовлетворила, и т.д.
Новый кризис в верховном командовании породил тогда и неудачный полет Йодля в горнострелковый корпус, который вместе с главными силами на Кавказе вел бои за овладение горными проходами к Черному морю. Переговорив с командиром [49-го] горнострелкового корпуса [генералом горнострелковых войск] Конрадом и фельдмаршалом Листом о бедственном положении, Йодль по возвращении вечером доложил обстановку фюреру, присоединившись к точке зрения Листа, что поставленная задача невыполнима. Подробности, о которых лучше знает и расскажет здесь [на процессе] сам Йодль, я опущу. Этот доклад Йодля, выражавший взгляд Листа и его собственный, вывел фюрера из себя и вызвал у него неописуемый взрыв ярости443. И на сей раз это было проявлением скрытого кризиса доверия и плодом больного воображения. Пгглер вопил, что генералы устроили против него заговор и хотят жалкими увертками саботировать его приказы! Он вбил себе в голову идею: преодолев западные отроги Кавказского хребта, захватить прибрежное шоссе вдоль Черного моря; генералы же не видят достоинств этой тактики и потому оппозициошш к ней. О том, что огромные трудности подвоза и снабжения по горным тропам эту операцию исключают, он и слышать не желал.
Таким образом, безудержный гнев Гитлера разрядился на Йодле и на мне, как инициаторе его поездки; мне было приказано вылететь на следующий день к Листу в Сталино и уведомить его, что от командования группой армий он отстранен и должен вернуться в распоряжение фюрера для дальнейшего прохождения службы444. Я так никогда и не узнал, кто же именно подстрекал фюрера против Листа, этого армейского военачальника высокой квалификации, который особешю показал себя во Франции и на Балканах. Полагаю, это шло от политической верхушки, от Гиммлера или Бормана445. Иначе все это – загадка!
Последствия для Йодля и для меня оказались таковы. Йодлю пришлось [на время] исчезнуть446, несмотря на мое заступничество как ответственного за его действия начальника; сам я потерял всякий кредит доверия, но в отставке мне было отказано, хотя Геринг и обещал добиться этого от фюрера. «Застольное общество» при трапезах [в ставке фюрера] распалось, теперь все встречи с нами постоянно стенографировались. 30 января [19]43 г.447 фюрер, здороваясь, впервые снова протянул мне руку. Гальдер тоже не остался не затронутым этой ссорой из-за Листа. Операция на Кавказе и севернее чрезмерных надежд Пгглера не оправдала.
Наступление русских против группы армий «Центр» западнее и юго-западнее Москвы, которое должно было облегчить положение находившегося под большой угрозой русского Южного фронта, тоже создало серьезную обстановку.
Гальдер справедливо оценивал общее положение как неудовлетворительное, несмотря на захват в результате нашей операции огромной территории. Так же, как Йодль и я, Гальдер, наряду с опознанными и опознаваемыми критическими точками, ожидал появления где-либо оперативных русских резервов, которые противник пока еще приберегал до поры до времени. Боевые действия русских во время крупного наступления на Юге приобрели новый характер; число захваченных военнопленных в сравнении с прежними битвами на окружение стало незначительным. Противник своевременно избегал грозящих охватов и в своей стратегической обороне использовал большой территориальный простор, уклоняясь от задуманных нами ударов на уничтожение. Именно в Сталинграде и в прилегающем к нему районе, а также на горных перевалах он оказывал упорное сопротивление, ибо больше не боялся оперативных охватов и обходов.
Хотя в результате использования войск наших союзников в полосе вдоль Дона вперемешку с отдельными немецкими дивизиями и удалось продвинуть главные силы 6-й армии вплоть до района Сталинграда, сил хватало только на бои местного значения в нефтеносных районах и под Сталинградом, куда теперь перемещался центр тяжести [боевых действий]. В остальном же широко растянутый фронт на наступление с целью прорыва [обороггы врага] способен не был. Гальдер справедливо видел опасность на донском фланге, где южнее Воронежа стояли венгры с примыкающими к ним итальянцами, в то время как на фланге западнее Сталинграда были введены румыны. Хотя фюрер всегда держал в поле зрения угрозу на донском фланге, а доверие его к новым союзникам было невелико, водную преграду Дон (по крайней мере, пока тот не замерзнет) он оценивал столь высоко, что был готов пойти на определенный риск.
Сотрудничество [Гитлера] с Гальдером держалось больше на рассудке, чем на доверии, а тем более взаимной симпатии, а потому по мере увеличивающейся напряженности положения все сильнее ощущалось отчуждение, выражавшееся отчасти в резкой форме обращения, уничижительной критике со стороны фюрера, а подчас и в острой конфронтации. Так Гитлер выражал свое разочарование застрявшим наступлением, свое возмущение раздававшимися со стороны ведшей тяжелые оборонительные бои группы армий «Центр» призывами о помощи, на которых Гальдер как раз и акцентировал внимание.
Свое неудовольствие Гитлер должен был обязательно выместить на ком-нибудь. Уже в конфликте с Йодлем и со мной он показал неумение владеть собой. Впрочем, его невыносимая раздражительность во многом объяснялась и тем жарким континентальным климатом в Вишпще, который он нс выносил. Зной, как неоднократно говорил мне личный врач фюрера профессор Морелль, ударял ему в голову. Лекарствешше средства не помогали; даже постоянное поливание водой его бункера и помещения для докладов давали лишь времсшюс облегчение. Да и сама эта ситуация вытекала из невысказанного осознания того факта, что огромный расход сил, который уже больше никогда не восполнить, ни в коей мере не отвечал сравнительно незначительному до сих пор расходу сил русскими. Гальдер почти ежедневно ожидал Гитлера с цифрами в руках, показывая, какие еще соединения имеются у противника в качестве оперативных резервов, сколько у того танков и как увеличивается число их [по материалам генерала Томаса448], и приводя данные о мощностях военной промышленности Урала и т.п. Это до крайности обострило противоречия между ним и фюрером.
Мне было запрещено докладывать «пораженческие» донесения генерала Томаса: это все, мол, его фантазии, он [Гитлер] не допустит этого и т.п. Прямо на глазах усиливалась критика Гальдера: он – нытик и пессимист, заражает командующих своими причитаниями и т.д. Мне стало ясно: мы опять пришли к тому же – ищут виновника, чтобы сделать его козлом отпущения.
Когда Бгглер в присутствии генерала Шмундта сообщил мне, что хочет избавиться от Гальдера449, я все-таки нарушил свой твердый принцип – после истории с фельдмаршалом, Листом никаких персональных предложений не вносить – и, не желая пустить дело на самотек, энергично высказался за генерала Манпггейна в качестве преемника Гальдера. Гитлер эту кандидатуру отклонил, на сей раз обосновав тем, что не может лишиться Манпггейна как командующего.
После долгих колебаний я тогда настойчиво стал предлагать назначить генерала Паулюса. Последовало категорическое «нет»: Паулюс по завершении боев за Сталинград должен сменить генерала Йодля, это – дело решенное, ибо с Йодлем он [Гитлер] в дальнейшем работать не хочет: решение им уже принято и обговорено со Шмундтом. Тот завтра летит в Париж и привезет с собой оттуда генерала Цейтцлера [начальника штаба группы войск «Запад», которой командовал Рундиггедт], он [Гитлер] желает сделать его начальником своего генерального штаба. Я заявил, что Цейтцлер совершенно незаменим на Западе, и настоятельно предостерег отзывать его оттуда в нынешнем положении; к тому же он не тот человек, какого ищет фюрер, могу судить об этом, поскольку очень хорошо знаю Цейтцлера, хотя и считаю его блестящим начальником штаба армии и группы армий. Ни одно мое персональное предложение успеха не имело; фюрер явно был заодно со Шмундтом, и тот свою миссию выполнил.
В тот же день, 24 сентября [1942 г.], Гальдер в моем присутствии был вызван к Гитлеру. Тот произнес длинную речь, в которой объявил, что в дальнейшем работать с ним нс может, а потому решил взять себе другого начальника штаба450. Гальдер выслушал его молча, встал и вышел со словами: «Я убываю».
Через два часа началась эра Цсйтцлсра, действовавшего в тесном союзе со Шмундтом, который и был инициатором этого выбора. Цейтцлер по праву привлек к себе внимание фюрера. Он участвовал в Польской кампании начальником пггаба корпуса, в Западном походе – начальником штаба танковой группы Клейста (прорыв через Седан на Абвилль), а особенно проявил себя как организатор береговой обороны на Атлантическом валу; внес значительный вклад в отражение попытки англичан летом [19]42 г. высадиться у Дьепа [на юге Франции].
В конечном счете я был особсшю заинтересован в выборе начальника генерального штаба сухопутных войск: наконец-то на этом влиятельном в армии посту оказался человек, пользующийся доверием Гитлера. Уже одно то, что мне теперь нс придется ежедневно бороться с его недоверием, было ощутимым облегчением. Кроме того, Йодль и я надеялись на гармоничное сотрудничество с Цейтцлсром, поскольку тот в течение ряда лет был у Йодля начальником оперативного отдела [1а] и нс только знал, но и убеждегаю разделял основные идеи командования вермахта.
Нашим первым и тяжелейшим разочарованием явилось то, что произошло прямо противоположное! Цейтцлер не только отмежевался от нас, но и намеревался ни более ни менее как отстранить нас от принятия решений но Восточному фронту. Зачастую он докладывал [Гитлеру] обстановку с глазу на глаз, ибо явно считал Йодля лицом, односторонне заинтересованным в положении на других театрах войны, и боялся нашего влияния на фюрера.
В Северной Африке летом [19]42 г., несмотря на тропическую жару, победное шествие Роммеля451 с его двумя танковыми и одной легкой дивизиями при участии итальянских соединений и при отличной поддержке воздушным флотом [генерал-фельдмаршала] Кессельринга привело к неожиданным успехам. <...> Сам Роммель, всего за один год произведенный из генерал-лейтенантов в фельдмаршалы, срочно нуждался в восстановлении подорванного тропическим климатом здоровья и отправке на родину452, после того как он организовал оборону захваченного участка фронта [западнее Александрии]. Справедливо задают вопрос: что смог бы совершить этот удалой и осыпанный милостями танковый военачальник со своими войсками, действуй он там, где должна была решиться судьба Германии?
Новый начальник генерального штаба сухопутных войск [Цейтцлер] получил тяжелое наследие. Упорные и малоуспешные бои на северных отрогах Кавказа, неустойчивое положение на слабом степном фронте между горами и Сталинградом, тяжелейшие бои в самом Сталинграде и вокруг него, огромные опасности на донском фронте для наших союзников. <...> Зловещим был вопрос; где же начнут русские отвлекающее наступление, где их оперативные резервы?
Борьба в Сталинграде притягивала одну дивизию за другой, как магнит. Хотя удалось достигнуть Волги севернее Сталинграда и внутри самого города, бои разгорались за каждый дом и за гигантские промышлешше сооружения. С трудом осу-ществлешюс продвижение, блестящие успехи в оборонительных боях севернее города, между Волгой и Донской петлей, усиливали упорное стремление захватить последние городские кварталы, а также надежду завершить достижение поставленной задачи – близкой победы под Сталишрадом. Честолюбие командования и войск армии Паулюса наверняка вдохновляло их тогда на то, чтобы закончить битву полным успехом. Вопрос о том, содействовало ли и насколько именно высшее командование возникшей позднее катастрофе, я оставляю открытым.
Правильно предпринятое с оперативной точки зрения отвлекающее советское наступление в декабре453 смело [3-ю] румынскую армию и тем обнажило глубокий фланг 6-й армии Паулюса в Сталинграде. Не допустить катастрофы могло только одно решение: сдача Сталинграда и отступление всей сталинградской [немецкой] армии на запад454. <...> Для меня нет никакого сомнения, что тогда в любом случае удалось бы спасти 6-ю армию и, вероятно, разбить русских, но только, повторяю, ценой сдачи Сталинграда и берега Волги. Все самое ужасное, что явилось следствием полного окружения армии Паулюса в районе Сталинграда в [декабре] 1942 г. и январе [19]43 г., а именно: запрещение прорыва, идти на который было уже слишком поздно; тщетные попытки осуществить снабжение по воздуху; запоздалое и предпринятое слишком слабыми силами контрнаступление с целью прорыва [из окружения] 6-й армии – все это принадлежит к моим самым кошмарным воспоминаниям. Я не могу обрисовать эту драму, для этого у меня нет здесь материалов. <...>
Сдача Сталинграда означала, разумеется, тяжкий ущерб для престижа, потерю целой армии, а в результате создашюй этой потерей оперативной обстановки – такое отступление, которое было равнозначно проигранной кампании [19]42—[19]43 гг., сколь гениально она ни была задумана. Неудивительно, что оживились критики, а русские получили огромный стимул для продолжения войны. Наш последний козырь оказался битым.
Но совершенно независимо от спасения армии Паулюса или от ее потери, для предотвращения надвигающегося проигрыша всего Восточного похода имелся лишь один выход: стратегическое отступление на самую кратчайшую линию фронта, <...> – т.е. от Черного моря или Карпат до Чудского озера. Создать такой фронт как оборонительную позицию, укрепить и удерживать его всеми еще имеющимися в нашем распоряжении средствами, в достаточной мере усиливая их резервами, было бы, как я считаю, достижимо455.
29.9.[19]46г.
К.
Документы и письма. 1939—1945
Кейтель: положение и полномочия начальника ОКВ456
I
После ухода последнего военного министра457 31.1. [19] 38 г. фюрер принял лично на себя ранее принадлежавшую тому командную власть над тремя видами вооружешшх сил в качестве Верховного главнокомандующего и непосредственно подчинил себе главнокомандующих сухопутными войсками, воешю-морским флотом и авиацией. Таким образом, «начальник ОКВ» никакой командной власти не имел. Ему подчинялось только само ОКВ как военный орган, который он возглавлял в качестве начальника восшюго штаба фюрера.
Решение всех вопросов, касавшихся вермахта в целом (структура, организация, числешюсть, вооружение и оснащение), фюрер оставил исключительно за собой. Главнокомандующие тремя составляющими вермахт видами вооружешшх сил только давали свои предложения или же вносили на его рассмотрение адресо-вашше непосредствешю ему различные вопросы относительно целей вооружения и сроков тех или иных операций.
Для прочих подлежавших повседневному и каждодневному урегулированию дел в рамках всего вермахта (управленческих, министерско-административшлх и специальных вопросов) существовал начальник ОКВ. Он являлся уполномоченным Верховного главнокомандующего вермахтом в отношении остальных имперских учреждений, однако с таким ограничением:
а) все принципиальные дела в любом случае требуют принятия конечного решения или согласия фюрера;
б) все же текущие дела решаются им только в том случае, если между участвующими заинтересованными сторонами (например, главнокомандующими составных частей вермахта и начальником ОКВ) взаимного согласия достигнуто не было.
Итак, с этими ограничениями фюрер передал начальнику ОКВ административно-управленческие функции в той мерс, в какой они не затрагивали его единоначальственного преимущественного права на командную власть. Таким образом, злосчастный дуализм между министерскими компетенциями и командной властью (в первом случае осуществлявшимися военным министром, а во втором – начальником генштаба прусской армии былых времен) фюрер решительно отверг. Поэтому Гитлер и упразднил пост воешюго министра (к тому же он нс мог да и нс хотел быть своим собственным восшгым министром).
II
Верховное главнокомандование вермахта (ОКВ) как военный штаб фюрера на его посту Верховного главнокомандующего вооруженными силами после многократных внутренних преобразований состояло из следующих подразделений:
1. Штаб (управление) оперативного руководства; начальник – генерал-полковник Йодль458.
2. Управление общих дел (включая отдел по делам военнопленных459); начальник – генерал пехоты Рейнике.
3. Управление зарубежной разведки (абвер «Заграница»); расформирован 1.3.1944 г. и переведен в РСХА460; до тех пор его возглавлял адмирал Канарис.
4. Управление военной экономики и вооружений, расформировано зимой 1940—1941 г. с передачей вопросов вооружения министру Тодту.
5. Управление военной экономики (оставшаяся часть прежнего управления); начальник – генерал пехоты Томас461.
6. Управление резерва; начальник – генерал-майор Видеман.
7. Центральное управление вермахта (личный состав, ведение вермахта дел.); начальник – генерал-лейтенант Винтер.
8. Финансовый отдел; начальник – мшшстсриаль-директор д-р Тишбейн.
9. Начальник штаба сухопутных войск ОКВ (по вопросам вооружения армии) – лично ответствышый перед фюрером генерал пехоты Вальтер Буле (занимал этот пост с января 1942 г.).
но талантливым в экономическом и организационном отношении, но вместе с тем – пессимистом и скептиком, притом человеком честолюбивым и весьма озабоченным высокой оценкой своей деятельности. Кейтель как начальник ОКВ считал его «незаменимым», однако боялся возникновения у Томаса трудностей из-за взаимоотношений с Гитлером (ввиду скептических взглядов генерала и его критических высказываний перед промышленниками насчет хозяйственных задач).
Управление военной экономики, по нашему мнению (В.Г.), постоянно испытывало дробление своих компетенций между другими органами и сокращение полномочий. С 1936 г. имперский министр авиации, он же главнокомандующий люфтваффе (в то время еще нс рейхсмаршал, а генерал-полковник) Геринг одноврсмсшю стал уполномоченным по осуществлению чстырсхлстнсго плана, а тем самым руководителем сырьевого обеспечения и генеральным уполномоченным по созданию тяжелой промышленности. В 1940 г. под руководством Томаса было сформировано специальное министерство вооружения и боеприпасов.
При преемнике Тодта имперском министре Альберте Шпеере пришлось пойти на компромисс: генерал Томас со своими инспекциями по делам вооружения был подчинен последнему, однако все же остался начальником управления восшюй экономики ОКВ. После столкновения со Шпеером из-за доклада Томаса относительно восшюго потенциала СССР и США полномочия последнего были ограничены военным хозяйством и обеспечением вермахта предметами потребления.
Начальником управления вооружений ОКВ во времена Шпеера стал генерал-лейтенант Вагнер. Томасу же в конце концов, по совету Кейтеля, предназначалось заняться написанием истории восшюй экономики. Будучи по складу своего характера уже давно фрондером, он после 29 июля 1944 г. подвергся аресту. В рукописи, написанной после провала этого заговора, он обвинял Кейтеля в этом, подчеркивая, что сам он, Томас, считал вооружение национальной задачей, а Гитлера, ведшего неправильную политику в отношении России и Китая, – национальным бедствием для Германии. По данному поводу Кейтель замечает на полях рукописи Томаса: «Нет, я считал Т[омаса] совсршсшю невиновным. К[сйтель]».
10. Штаб национал-социалистического руководства вермахтом462, с 1.1.1944 г. до 1.3.1945 г. начальник – генерал Рейнике, непосредствешю подчиненный фюреру и действующий по его прямому заданию463 464.
Начальнику ОКВ фюрером, далее, были подчинены:
а) командующие тыловыми военными округами (одновременно они являлись и заместителями командиров соответствующих военным округам армейских корпусов и подчинялись командующему армией резерва)
б) командующие войсками в захваченных областях (Норвегия, Голландия, Россия), но начальник ОКВ не имел командной силы над этими войсками – как, например, во Франции и Бельгии до весны 1944 г.;
в) полномочные генералы при союзных государствах (Италия, Румыния, Венгрия, Болгария, Финляндия, Словакия);
г) начальник военно-санитарной службы вермахта (генерал-полковник медицинской службы д-р Хандлозер);
д) начальник транспортной службы вермахта (генерал пехоты Герке);
е) начальник связи вермахта генерал войск связи Праун465.
III
С началом войны штаб оперативного руководства ОКВ занял совершенно господствующее и псрвостспешюс положение в качестве «генерального штаба вермахта». Точно так же, как я постоянно и тесно был связан с фюрером, Йодль в качестве начальника этого штаба повсюду сопровождал его.
В то время как акции против Австрии и Чехословакии, а также Польская кампания проводились персонально только одним главнокомандующим сухопутными войсками под непосредственным руководством фюрера, ОКВ в лице своего штаба оперативного руководства стало впервые авторитетно функционировать в качестве руководящего органа самого фюрера при захвате Норвегии (он осуществлялся всеми видами вооруженных сил).
Во время Французской кампании 1940 г. и в процессе ее важнейших последствий на первый план уже твердо вышли влияние и сильная командная власть самого фюрера. Он уже не довольствовался только устным инструктажем командующих войсками, а в качестве главы единого и авторитарного командования и через ОКВ (штаб оперативного руководства) давал директивы, которые подтверждали и дополняли его устные задания и поручения.
Чем больше с течением времени укреплялось вполне оправданное доверие фюрера к началы шку этого штаба генерал-полковнику Йодлю, тем теснее и непосредственнее становились обмен мнениями и прямое общение Пгглера с ним. Йодль, как правило, лично докладывал обстановку фюреру в моем присутствии.
Присущее ему глубокое проникновение в суть дела, его стремление «докопаться» до самых истоков любого явления и вникнуть в мельчайшие детали той или иной операции, его точность и основательность, его непосредственное общение с «начальником генерального штаба вермахта» и с фюрером – все это было для меня большим облегчением. Фюрер вовсе не отстранял меня тем самым от участия в обсуждении того или иного вопроса. Наоборот, он желал, чтобы я присутствовал на каждом докладе обстановки или обсуждении назревших вопросов, даже если я и нс произносил при этом ни единого слова. Он в принципе всегда рассчитывал на мое согласие. Мое отсутствие в ставке в течение нескольких дней по служебным причинам (например, когда мне требовалось уладить в Берлине самые неотложные дела) фюрер считал нежелательным, и мне приходилось ограничивать себя в своих служебных поездках.
Особсшю серьезные и значительные вопросы или решения фюрер имел обыкновение предварительно обсуждать со мной, а в последний период, когда разгорелись боевые действия на так называемых театрах войны ОКВ, с привлечением Йодля. Фюрер не любил, чтобы такие обсуждения и ежедневные доклады обстановки проходили в широком кругу – скажем, в присутствии двадцати и более участников (среди них бывали постояшше представители министра иностранных дел, рейхефюрера СС, главнокомандую-щего сухопутными войсками, люфтваффе и тд.).
К тому же фюрер совершенно не выносил, чтобы я в этом кругу высказывал какие-либо противоречившие его собственным высказываниям взгляды: он явно воспринимал это как своего рода критику своих воззрений. Поэтому с отличающейся от его точкой зрения или оценкой я всегда приходил к нему один (после или до предстоявшей встречи), чтобы обсудить и обговорить дела с глазу на глаз. [Внешне это невольно создавало у участников обсуждения впечатление, будто никакого собственного взгляда на вещи у меня вообще нет или же я всегда априори согласен с фюрером]466.
После того как фюрер непосредственно вступил в главнокомандование также и сухопутными войсками, т.е. после отстранения фельдмаршала фон Браухича в середине января [19]41 г., он руководил:
1. Как и прежде, всеми вооруженными силами с ОКВ – штабом оперативного руководства вермахта.
2. Сухопутными войсками, особенно действующими на Восточном фронте, вместе с начальником генерального штаба этих войск.
Фюрер сказал тогда, что именно в возникшем критическом положении хочет взять лично на себя ответственность за командование сухопутными войсками. Тем самым он в конечном счете связал все это в глазах народа и истории со своей личной судьбой.
В самих сухопутных войсках (насколько я знаю, за немногими исключениями в лице офицеров более старшего возраста) большинство приветствовало решение фюрера о командовании армией уже по одному тому, что офицерский корпус ожидал от него этого акта своего непосредствсшюго представительства и стимулирования, а также видел в этом защиту от враждебных выпадов со стороны других видов вооружешшх сил и тем более войск СС, стремившихся использовать ситуацию к собственной выгоде.
При всем уважении к этим, отнюдь нс беспочвенным взглядам, решение фюрера, принимая во внимание его невероятную загруженность как главы государства, вождя партии и Верховного главнокомандующего всеми вооруженными силами, действующими на всех театрах войны, нельзя было воспринимать без опасений (во всяком случае, на длительный срок).
Мои предложения назначить нового главнокомандующего сухопутными войсками каждый раз заканчивались неудачей, ибо ни одна более или менее, с моей точки зрения, подходящая кандидатура из рядов генералитета армии нс получала одобрения у фюрера: у него всегда находились возражения.
Поскольку, на мой взгляд, в тогдашнем положении (я имею в виду прежде всего Восточный фронт) ни одной личности, удовлетворявшей всем предъявляемым к ней требованиям, не
имелось, я перестал настаивать, тем более что мое поведете могло бы быть истолковано фюрером только как недоверие к нему лично467.
Будь генерал-фельдмаршал Рундшедт тогда лет на десять моложе, фюрер (пусть и не без колебаний) сделал бы его главнокомандующим сухопутными войсками, даже несмотря на то что по партийной линии у него имелись внутренние предубеждения против этого воина, воспитанного в духе старопрусской королевской традиции. Однако это обстоятельство, как выразился сам фюрер, никогда не помешало бы ему признать пригодность Рундштедта для такой высокой командной должности468.
После того как фюрер, в результате своего личного и прямого вмешательства в ход событий, справился с тяжелым кризисом на Востоке зимой [19]41/42 г., он с величайшей энергией занялся подготовкой и проведением в 1942 г. операций на Восточном фронте. Делал он это в постоянном и повседневном непосредственном сотрудничестве с начальником генерального штаба сухопутных войск. Да и никакой главнокомандующий сухопутными войсками нс смог бы заменить его в руководстве и использовании вооруженных сил союзников Германии (румынской, венгерской и итальянской армий), что по политическим причинам он связывал со своей личностью и авторитетом.
Когда назрел и наконец разразился кризис под Сталинградом, фюрер мог бы отказаться от личного командования сухопутными войсками на Восточном фронте как несовместимым с его престижем, особенно учитывая воздействие этого кризиса на наших союзников и на Турцию. Но даже и в таком положении Пгглер этого не сделал.
Только после ликвидации острой угрозы и укрепления Восточного фронта весной 1943 г., по моему разумению, для фюрера вновь пришла пора отказаться от выполнения им двойной функции, а также избавиться от вызванной этим огромной перегрузки. Но для этого требовалось найти приемлемую для фюрера личность на пост главнокомандующего сухопутными войсками. Прежний начальник генерального штаба сухопутных войск таковой фигурой, к сожалению, нс являлся. (Гальдер был смещен еще осенью 1942 г. и заменен генералом Цейтцлсром). На мой взгляд, выбор этот был неудачен, и я настойчиво, но безрезультатно предостерегал фюрера нс делать этого469.
Дать сухопутным войскам самостоятельного собствсшюго главнокомандующего – выходца из их рядов (что было бы желательно и по ряду других причин) тогда (весной 1943 г.) не удалось. Это был, пожалуй, последний подходящий случай, удоб-иый и во внешнеполитическом отношении. Сделай мы тогда этот шаг, нам нс пришлось бы бояться потери престижа470.
Так все больше и больше развивался тот дуализм в руководстве сухопутными войсками и всеми театрами войны, при котором фюреру приходилось одновременно руководить:
а) как Верховному главнокомандующему вермахта – ведением войны на всех фронтах;
б) как главнокомандующему сухопутными войсками – их действиями, причем ирсимущсствешю на Восточном фронте.
На всех театрах войны (за исключением Восточного фронта) Гитлер использовал штаб оперативного руководства вермахта, являвшийся частью ОКВ. Таким образом он внедрил в практику понятие «театры войны ОКВ» – в противоположность Восточному фронту (кроме Финляндии и Балкан), влияние на который штаба оперативного руководства вермахта (за исключением отдельных случаев) он устранил сам путем непосредственного общения с начальником генерального штаба сухопутных войск. Тем самым фюрер сознательно и по собственному желанию пошел двояким путем. Он хотел даже вызвать этим опрсдслсшюс соперничество между видами вооруженных сил в области обеспечения войсками и боевыми средствами различного рода, дабы постояшю иметь личное представление о требованиях и запросах Восточного фронта, а также и «театров войны ОКВ». Это давало ему возможность самому принимать окончательные решения.
Само собою разумеется, ОКВ при наличии сознательно не ограниченного в своих функциях штаба оперативного руководства нс могло отказаться от постоянной опеки сухопут-пых войск на всех театрах войны при помощи персонально пригодного для того и компетентного генштаба. Напротив, оно должно было быть в курсе всех их запросов в отношении живой силы и боевой техники, а также снабжения продовольствием и снаряжением. ОКВ приходилось добиваться здесь компромиссов и надзирать за всем этим делом. Начальник штаба сухопутных войск в ОКВ служил в данном случае связующим звеном с министерством вооружений и боеприпасов (Шпеер), генеральным инспектором танковых войск, командующим армией резерва и генерал-квартирмейстером сухопутных войск; он являлся передатчиком им требований и приказов фюрера471.
