Текст книги "Танец для двоих"

Автор книги: Виктория Клейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 34 страниц)

Должна бежать. Скоро увидимся.

Удачи!

Тифф».

Я всыпала в чашку три ложки сахара. Кофе окончательно остыл. Меня радовало то, что вчерашний вечер хоть для кого-то оказался счастливым. Джайлс забыл даже о том, что обещал подвезти меня. Каким-то странным образом на моем локте оказалось пятно – к платью пристал липкий мармелад. Я чувствовала себя ужасно одинокой. Мне следует подняться к Ники. Моя грусть улетучится, как только я сделаю для него что-то приятное. Тетя всегда советовала поступать так в подобной ситуации.

– Доброе утро, мисс Хотуи. – В дверь вошел Хаддл. Мешки у него под глазами стали больше, чем обычно, руки заметно тряслись. – Я уберу со стола, если вы уже закончили. Сегодня у нас беспорядок. Хозяин еще не проснулся. Мадам также в постели. Бланманже, которое я съел вчера, было очень вкусным, но сыграло злую шутку с моим артритом. Спина не разгибается, суставы болят. Все остальные уже позавтракали. Ваша подруга мисс Симпли-Пист поцеловала меня перед отъездом. За сорок лет еще ни один гость сэра Джеймса не целовал меня. Я не собираюсь начинать подобные вещи в своем возрасте. – Хаддл взглянул на меня сурово.

– Обещаю, что никогда не поцелую тебя, если ты не захочешь.

– Благодарю, мадам. – Хаддл развернулся и зашаркал на кухню.

Нигде не было видно Ники. В доме стояла гнетущая тишина. Ее прерывало только тиканье часов и легкий шум капающей из крана воды. Я чувствовала себя самым несчастным на земле человеком. Как же так? Что же делать? Я решила пойти в библиотеку – место, которое больше всего ассоциировалось с Джайлсом, и сбросить камень с души. Мне хотелось поплакать всласть.

В библиотеке до сих пор стоял запах одеколона, которым пользовался Джайлс. Я подошла к столу и взяла лист бумаги. Джайлс оставил свои записки. Я прижала лист к лицу и поцеловала. Неразделенная любовь унизительна.

– Черт побери! – закричала я и топнула ногой.

– У тебя, кажется, неважное настроение. Что так расстроило тебя? – раздался голос у меня над головой.

Я немедленно повернулась. На деревянной стремянке с толстой книгой в одной руке и лупой в другой стоял Джайлс.

Глава 32

– Я решил остаться еще на один день. Хочу покопаться в книгах. Посмотри, я нашел старые топографические карты. Взгляни на качество исполнения. Это оригинальные планы местности.

Джайлс указал на груду бумаги, лежавшую на столе. Я оторвала взгляд от стола и украдкой посмотрела на Джайлса. Он выглядел свежим, хорошо отдохнувшим. На нем была новая бледно-желтая рубашка, которую я еще ни разу не видела. Джайлс показался мне необыкновенно привлекательным. Я думала, что он уже уехал в Лондон, поэтому натянула выцветшие джинсы и старый джемпер с дыркой на боку. Я старалась успокоить себя: не стоит волноваться, Джайлс все равно не обращает на меня внимания.

– Мы поедем в Лондон завтра, на машине Пирса. Пирс одолжил мою машину, потому что Тиффани попросила подвезти ее домой. В автомобиле Пирса мало места. Почему ты улыбаешься?

– Не знаю. Я подумала о том, каким замечательным должен быть этот день. Пьеса имела огромный успех, и так далее. Хотя случилось нечто довольно тревожное.

Я рассказала Джайлсу о том, что Джереми сбежал с Зедом. Джайлс старался видеть во всем хорошую сторону:

– Ты имеешь в виду, что они любовники? Иначе все кажется слишком неожиданным и таинственным. – Я промолчала, тогда Джайлс продолжил: – Хорошо, если мне не следует знать, то я не буду расспрашивать. Но как только я увидел Джереми, то сразу понял, что он бисексуал. Если б не его короткая интрижка с тобой, я бы смело сказал, что он гомосексуалист.

– Знаешь, – ответила я, – мы ни разу не занимались любовью. Наши с ним отношения были похожи на игру.

– О. – Джайлс посмотрел на меня с интересом. Думаю, что в этот момент он пересмотрел свое мнение обо мне как о женщине легкого поведения. – В любом случае это не мое дело. Зед не слишком разборчив в вопросах сексуальной ориентации. Для него не имеет значения пол партнера. Возможно, он будет использовать Джереми в своих интересах. Вероятно, Зед причинит Джереми боль. Но кому из нас не было больно? Жизненные невзгоды преподносят нам наиболее ценные уроки. Не волнуйся. У тебя будет возможность по-матерински опекать Джереми, ведь он будет жить в Лондоне.

Это был здоровый мужской взгляд на вещи. Джереми, очевидно, одобрил бы слова Джайлса. Меня же беспокоила вероятность того, что Джереми будет несчастлив, даже если несчастье пойдет ему на пользу.

– А как же Ники? – спросила я. – Ему не позавидуешь. Он остается совсем один.

– Он не останется один.

– Я не имела в виду в физическом смысле. Но сэр Джеймс и леди Инскип – не самая подходящая компания для мальчика.

– Не стоит полагать, что мы живем в совершенном мире. Огромное количество детей в Англии живут в гораздо худших условиях, чем Ники. В другой стране он, возможно, стал бы уличным попрошайкой. У Ники есть крыша над головой. Он учится в школе. Ему хватает еды. Никто не издевается над ним, не бьет его. Согласен, его положение далеко от идеального. Но тебе не удастся помочь всем. Ты не сможешь излечить каждую рану. Если ты полагаешь, что тебе это удастся, то рискуешь получить нервный срыв. Моя тетя, бывало, спасала мух из паутины. Она не думала, что таким образом лишает пауков обеда. – Я потупилась, когда-то я делала то же самое. – Хорошо, хорошо, не расстраивайся. Я не вправе поучать тебя. Очень трудно сохранять хладнокровие, когда страдает близкий человек. Но в случае с Ники я не вижу альтернативы.

– Мы ведь можем забрать его в Лондон. Ненадолго, только до окончания каникул. Он будет сидеть на балконе ОЗПА и читать свои книги.

– Мне твое предложение не кажется разумным. А где он будет спать?

– Я думала, что ты сможешь…

– Приютить его у себя? О Виола! Мне следовало догадаться. Да, это возможно. Но моя квартира – не самое подходящее место для мальчика.

– Почему? Опиши мне свою квартиру. – Мне хотелось получше познакомиться с условиями, в которых жил Джайлс.

– Хм-м. У меня в доме слишком много разного рода хлама, который я собирал годами. Старая мебель, картины, серебро. Моя квартира слишком заставлена. Я подумывал о переезде, но мне немного жаль расставаться с местом, к которому я так привык. Кроме того, возле дома есть сад, небольшой, но очаровательный. В саду бассейн и фонтан… Я, кажется, отклонился от темы. Думаю, что Ники будет лучше здесь. Я так говорю не потому, что не хочу видеть его у себя, скорее наоборот. Но в Инскип-парке, по крайней мере, он может бегать дни напролет и заниматься своими раскопками.

– А что мы будем делать с телом младенца? – перебила я. – Я забыла о нем.

– Утром я попросил Баузера вырыть могилу. Ники прочитает над телом молитву. Мы собираемся предать тело земле сегодня после полудня.

– Что ты сказал Ники?

– Я сказал, что Френсис все объяснил. Родители мертвого ребенка давно покинули Инскип-парк. А нам лучше оставить все как есть. Думаю, что Ники был удовлетворен моим объяснением. Баузер пообещал вырезать из дерева крест. Мы установим его над могилой. Мне кажется, что Ники успокоится, увидев церемонию. Он необычайно впечатлительный мальчик. Таким образом мы избавим его от ночных кошмаров.

– О Джайлс, ты самый мягкий, добрый и сердечный человек из всех, кого я знаю.

Джайлс нахмурился:

– Если тебе нечего делать, то я подыщу тебе работу. Возьми чистый лист бумаги и запиши названия книг, которые я сложил в стопку на столе.

Я провела час в библиотеке, помогая Джайлсу разобраться с книгами. Затем направилась на кухню вымыть посуду и приготовить ленч. Не успела я разобрать грязные тарелки в раковине, как раздался телефонный звонок.

– Здравствуй, Маб! Как я рада слышать тебя! Чем завершился вечер в ресторане?

– Тебе разве интересно выслушивать глупые рассказы одинокой женщины среднего возраста?

– Я жажду услышать твою историю! Неужели все было так плохо?

– Можно сказать и так. Хотя еда была прекрасна. Мы заказали бутылку шампанского. Дэвид рассыпался в комплиментах, был невероятно внимателен и любезен. В глубине души я посмеивалась над глупой Дейдре Саттон-Смит, над ее нелепой ревностью. Мы уже поужинали и ждали, когда официантка принесет кофе. Я держала в руках сигарету. Дэвид наклонился, чтобы поднести огонь. Он вдруг сказал: «Ты сегодня замечательно выглядишь, Маб. Ты излучаешь особое сияние. На лице написано, что ты счастлива и абсолютно расслаблена. Надеюсь, тебе доставляет удовольствие находиться в моей компании. Если это так, ты можешь оказать мне небольшую услугу. Мне просто необходима твоя помощь. Но я не осмеливаюсь просить». Как только он произнес эти слова, словно маленький тревожный колокольчик зазвенел в моем мозгу. Я ничего не ответила. Всем своим видом я выражала заинтересованность и дружелюбие. Шампанское немедленно выветрилось из головы. «У меня появилась возможность вложить деньги в чрезвычайно интересный бизнес, – продолжил Дэвид. – Гарантирую абсолютную надежность проекта. Если мне удастся найти деньги, то я смогу возглавить совет директоров. К сожалению, мне не обойтись без дополнительных инвестиций. Речь идет лишь о нескольких сотнях фунтов. Ты, конечно, получишь процент. Все очень надежно. Я вкладываю три тысячи фунтов своих денег. Если ты сможешь одолжить хотя бы тысячу, то избавишь меня от множества проблем. Я буду безмерно благодарен». Знаешь, Виола, я чуть было не расплакалась. «Хорошо, я подумаю, – ответила я. – Скажи название компании, а я проконсультируюсь со своим биржевым брокером». – «Дорогая Маб, – ответил Дэвид и взял мою ладонь двумя руками. Он улыбался и казался абсолютно уверенным в себе. – Эта компания еще не вышла на биржу. Все, что я говорю тебе, большой секрет. Поэтому я боюсь упустить шанс… Какая нежная маленькая рука! – произнес он и поцеловал тыльную сторону моей ладони. Никто никогда не целовал меня так. Отец Джайлса скорее поцеловал бы когти нашего попугая. – Давай выпьем за наше будущее!» – «Хорошо», – ответила я. Что еще мне оставалось делать? – «Дорогая Маб, – сказал он. – Ты позволишь называть себя так? Выпьем за взаимопонимание!» – «Думаю, что прекрасно поняла тебя, – ответила я. – Мне уже пора. Поехали домой». Я не могла не заметить выражение триумфа на его лице. До моего крыльца Дэвид бежал практически вприпрыжку. «Пригласишь меня выпить чашечку кофе? – спросил он. – Я знаю, что ты не из тех женщин, которые готовы легко уступить. Я уважаю тебя за это». – «Да, – ответила я. – Кроме того, у меня есть кое-что еще, что привлекает тебя. Не правда ли, Дэвид?» – «Что ты имеешь в виду?» – Дэвид выглядел озадаченным. Я почти пожалела его. «Боюсь, что ты потратил деньги зря. Твои инвестиции в билеты на спектакль и ужин в ресторане не принесут дивидендов. Спасибо большое за прекрасный вечер. Спокойной ночи!» Я захлопнула дверь прямо перед его носом. Затем помчалась наверх, в спальню, бросилась в кровать и проплакала всю ночь.

– О Маб, какой кошмар! Но как здорово ты отбрила его! Интересно было бы увидеть его физиономию.

– Знаешь, даже тогда, когда я плакала, мне очень хотелось, чтобы его история оказалась правдивой. Какими глупыми могут быть женщины! Сегодня утром соседка рассказала мне, что вскоре после нашего разговора Дэвид исчез, не заплатив арендную плату за квартиру, и остался должен немалые деньги во всех местных магазинах.

– Не могу в это поверить. Все оказалось еще хуже, чем мы думали. Он настоящий аферист. Слава Богу, что ты не поддалась на его уловки.

– Боюсь, что если б эта толстая корова Дейдре не предупредила меня, то я отдала бы ему деньги, не задумываясь. Если ты… Если ты в кого-то влюблена, мысли о деньгах не приходят в голову.

Я согласилась с Маб. Если бы Джайлс попросил у меня денег, то я отдала бы ему все, что у меня есть.

– Хороший урок для всех нас. Бедная Маб! Какое ужасное разочарование. Почему бы тебе не развеяться и не приехать на денек в Лондон? Мы встретим тебя на вокзале, пообедаем где-нибудь. Ты сможешь побродить по магазинам, сделать покупки. Потрать тысячу фунтов, которые сохранила, на покупку одежды, духов или еще чего-нибудь приятного.

– Я не против ленча в Лондоне, но думаю, что лучше отдам деньги Джайлсу, чем потрачу на покупки. Я прекращаю любые отношения с мужчинами. Я ненавижу мужчин! Ненавижу этих животных!

Услышав слова Маб, я улыбнулась про себя. У меня были все основания полагать, что Маб может вскоре изменить свою точку зрения.

– Да, – сказала я. – Но некоторые животные довольно привлекательны.

– Ты права. Именно поэтому я решила приобрести еще одну собаку. Собаки надежней, чем мужчины.

Вскоре после того как я завершила телефонный разговор с Маб, снова зазвонил телефон.

– Лалла! Как ты? Как поживает Хамиш? Мы все скучаем по тебе. Спектакль прошел с потрясающим успехом. Ты не представляешь, как хорошо пьесу приняли зрители, даже несмотря на то что в конце я допустила несколько грубых просчетов.

– Я тоже скучаю, Виола! – ответила Лалла. – Но я невероятно счастлива. Сегодня утром мы с Хамишем поженились.

– Лалла! – Слезы потекли по моим щекам. – Я рада, я так рада за вас! Дай мне поговорить с Хамишем.

– Привет, Виола!

– Я собиралась сказать, что ты гений. Никто на свете не достоин счастья больше, чем вы оба. А сейчас передай трубку Лалле, пожалуйста!

– Спасибо, дорогая девочка! Давай пообедаем вместе на следующей неделе, когда ты вернешься в Лондон. Я закажу столик на троих в «Савое». До свидания. Скоро увидимся.

– А я, – сказала Лалла, – хочу пообедать только с тобой. Я расскажу тебе, как Хамиш похитил меня из Инскип-парка. Я немного боялась. Я не знала, что он собирается предпринять. Может, он намеревался убить меня. Все закончилось необыкновенно романтично… Помолчи, дорогой! – обратилась Лалла к Хамишу. – Я написала маме о свадьбе. – Лалла заговорила энергичным, деловым тоном. – Мама желает организовать небольшую вечеринку. Думаю, что она не станет возражать: мы не хотим устраивать традиционную свадьбу с множеством гостей, белым платьем и большим столом. Я хочу ограничиться только ближайшими родственниками, друзьями и мамой Хамиша. Она замечательная женщина. Она занимается тем, что разводит овец и рисует прекрасные картины.

– Что она рисует?

– Обычно горные пейзажи. У нее отличное чувство юмора. С тех пор как мы приехали сюда, я смеюсь не переставая.

– А отец Хамиша?

– Умер десять лет назад. Сибил, мать Хамиша, говорит, что ненавидит мужчин и чувствует себя гораздо комфортней, общаясь с овцами. Конечно, она души не чает в Хамише.

– Я не могу осуждать ее.

– Осуждать за ненависть к мужчинам или за любовь к Хамишу?

– Оба чувства достойны восхищения. Погоди минуту, Лалла. Мне нужно поговорить с тобой серьезно.

Я проверила, закрыта ли дверь, не находятся ли рядом миссис Джукс и миссис Туз. Затем я рассказала Лалле о находке Ники и о разговоре с Френсисом.

– Поразительно! Ты хочешь сказать, что все это время… О Боже! Бедная, бедная мамочка! Как я ненавижу ложь. Сейчас, больше чем когда бы то ни было, я не хочу возвращаться домой. Мне надоели притворство и страдания. А Ники? Несчастный малыш. Как мне его жаль. Теперь понятно, почему папа относился к нему гораздо строже, чем к нам с Джереми.

– Я ужасно беспокоюсь о Ники. Сейчас, когда ты и Джереми покинули Инскип… – Лалла заставила меня прерваться и рассказать о Джереми. Я рассказала все, упустив лишь некоторые пикантные подробности в отношениях Джереми и Зеда. – Ники остался в одиночестве. Некому составить ему компанию. Мы думали взять его с собой в Лондон и поселить в квартире у Джайлса. Ники не сможет остаться у меня на Толгейт-сквер. Он ведь не будет спать со мной в одной постели, а у Дэниела нет дополнительного дивана.

– У меня появилась идея получше. Ники поселится у нас. Он неплохо ладит с Хамишем, а для меня это станет шансом компенсировать мои прошлые грехи, когда я была самовлюбленной сукой. Знаешь, я на самом деле хочу забрать Ники. Удивительно, насколько я изменилась! Я теперь смотрю на мир совершенно другими глазами. Сибил обожает детей. Ники как раз в ее вкусе – он умный и начитанный ребенок. Конечно, если он захочет приехать. Я часто вела себя с ним отвратительно. Виола, пожалуйста, постарайся убедить его…

– Подожди, подожди. Ты сможешь убедить его самостоятельно. Ники, подойди ко мне…

Ники только что зашел на кухню и кружил вокруг большой жестяной банки с печеньем. Он не знал, что в банке не было ничего, кроме горсти мускатных орешков, которые я засыпала вчера. Ники взял трубку. Некоторое время из трубки раздавались неразборчивые звуки, Лалла энергично говорила о чем-то.

– Очень хорошо, – произносил Ники время от времени. – Ты… Правда? Я не обратил внимания… Конечно! – Он помолчал немного дольше, его голос изменился. – Шотландия?.. Ты не шутишь?.. Привет, Хамиш. Спасибо тебе… Ты уверен, что я не помешаю?.. Ух ты! Если ты на самом деле считаешь, что я не надоем Лалле… Я привезу все свои книги… Конечно, я ей скажу. Спасибо огромное!!! – Ники передал мне трубку. Его зеленые глаза светились счастьем. – Хамиш скажет, на какой поезд взять билет, а я побежал собирать вещи в дорогу.

– Хамиш, если б ты только видел, каким счастливым выглядит Ники! Ты бы наверняка заплакал.

– Не думаю. Ты должна знать, что мы, мальчики, умеем сдерживать слезы… Я действительно рад, что Ники приезжает. Он замечательный ребенок. Ты сможешь посадить его в спальный вагон сегодня вечером? А мы встретим его в Эдинбурге завтра утром.

– Спальный вагон? Ники будет прыгать от радости. Не волнуйся, я все сделаю так, как нужно. Джайлс в Инскип-парке, он поможет мне. Я немедленно позвоню на станцию.

Мысли о Лалле и Хамише не выходили у меня из головы. Я возилась с приготовлением ленча из остатков яичного заливного, бекона и салата из оливок с латуком. Наконец-то наступил хеппи-энд. Интуиция подсказывала мне, что это навсегда. Мне не следует становиться циничной и обращать внимание только на разочарования. Даже в разочаровании есть положительные стороны. Например, отец. Он живет в состоянии вечного ожидания. Стал бы он счастливее, если б его мечты сбылись? Даже счастливые супруги натыкаются на препятствия за годы семейной жизни. Жизнь в тандеме с мамой стала бы для отца тяжелым испытанием – объятия Констанции равносильны объятиям удава, который безжалостно душит свою несчастную жертву.

Затем я подумала о Дэниеле. Я должна поверить его словам о том, что все прошло. Джайлс описал его состояние довольно точно. Дэниел осознанно выбрал одиночество. Чувство вины и печаль стали неотъемлемой частью его личности, как кожа и кости. Он не сможет избавиться от них, не разрушив себя.

Я прекрасно понимала, что идея хеппи-энда была следствием воздействия на мое сознание поп-культуры. Единственным результатом отношений мужчины и женщины должна стать любовь до гробовой доски. В этой банальной истине был свой резон. Некоторые чувствовали себя абсолютно счастливыми, находясь в одиночестве, большинство же не мыслили жизни без поисков спутника жизни. У меня не было сомнений в том, что если Джайлс не полюбит меня, то я умру во цвете лет с разбитым сердцем.

После обеда Джайлс, Ники и я установили крест над могилой погибшего ребенка. Мы прочитали молитву, а затем каждый из нас продекламировал стихи. Я выбрала стихотворение Йетса, которое помнила со школы. Джайлс прочитал знаменитый отрывок из «Эндимиона» Джона Китса.

 
Прекрасное пленяет навсегда.
К нему не остываешь. Никогда
Не впасть ему в ничтожество. Все снова
Нас будет влечь к испытанному крову
С готовым ложем и здоровым сном.
 

Ники же ограничился коротким стихотворением Беллока [87]87
  Джозеф Пьер Хилер Беллок (1870–1953) – английский политический деятель и писатель.


[Закрыть]. Начался дождь. Мы положили букет роз на свежий холм.

– Лето заканчивается. – Я посмотрела вниз, на дом. – Деревья уже стали желтыми.

– Стояла ужасная жара, поэтому деревья сбросят листья раньше, чем обычно. Посмотри на вершину холма. – Джайлс указал на холм слева от дома, туда, где узкая дорога вилась по направлению к ферме. – Там, должно быть, находилась средневековая деревня. Ники, если начнешь раскопки в этом месте, то, вероятно, пополнишь коллекцию истлевшим инвентарем саксонских крестьян.

Мы неторопливо двигались к дому. Ники сказал, что собирается провести вечер в караване угольщиков. Он хотел посмотреть телевизор. Джайлс направился в библиотеку закончить начатую работу, а я решила убраться в бальном зале. Хаддл деловито шлепал по полу новыми галошами. Он переносил с места на место грязные стаканы. В его руках был крохотный поднос размером с почтовый конверт.

– Мне очень тяжело, мадам. Я устал, – сказал Хаддл, увидев меня. – Чертов пол после танцев сверкает как стекло. А проклятую дверь опять заклинило. Мне приходится бегать на кухню кружным путем. У меня на ногах мозоли, а в доме нет и обрывка пластыря.

Хаддл был прав. Дверь опять заклинило, и она упорно не поддавалась, несмотря на то что я толкала ее изо всех сил.

– Должно быть, дверь отсырела. Хотя не представляю, каким образом. Стояла такая жара. Хорошо, не волнуйся. Я тебе помогу.

Я стала собирать стаканы.

– Могу я быть чем-то полезной? – В зал крадучись вошла леди Инскип. – Я не хочу спать. Тинкер не дает мне покоя. Кроме того, я себя прекрасно чувствую… Вечеринка была такой веселой. – Леди Инскип подошла и поцеловала меня. – Большое спасибо, Виола. Ты сделала так много, так тяжело работала. Я рассказала обо всем святой Маргарите Антиохской. Она ответила, что ты ниспослана нам…

– Святой Маргарите Антиохской? О, вы имеете в виду курицу. Как мило, что она знает обо всем. Какая умная курица. Интересно, как она научилась говорить?.. Кем я ниспослана? – Я чувствовала себя несколько сконфуженной.

Леди Инскип рассмеялась.

– Не болтай глупостей, Виола. Куры не умеют говорить по-человечески. – Она взглянула на меня с выражением легкого упрека. – Святая Маргарита говорит на курином языке. К счастью, я понимаю язык животных. Она сказала, что ты ниспослана с целью сделать нашу жизнь лучше и веселее.

– О, как мило с ее стороны. Она полагает, что я сделала нечто полезное?

– Конечно, ты очень помогла. А сейчас разреши мне помочь тебе.

– Вы можете отнести грязные стаканы в кухню. Но будьте осторожны, мадам, пол очень скользкий. – Я посмотрела на ее легкие тапочки. – Вам следует надеть башмаки с рифленой резиновой подошвой.

– Сажа снова сыплется из дымохода. – Леди Инскип с раздражением взглянула на камин. Серая горка пепла лежала на полу перед каминной решеткой. Леди Инскип замерла на секунду. – Знаешь, у меня появилось странное чувство, словно стены движутся, а пол уходит из-под ног. – Она обхватила голову руками. – Вероятно, во всем виноваты таблетки. Или вчера вечером я выпила лишнего. О Виола! – Леди Инскип протянула ко мне руки.

– Ваши таблетки ни при чем. Вы действительно скользите назад.

Я поймала ее ладонь и крепко сжала. Стакан, который я держала в руке, выпал и покатился в дальний угол комнаты.

– Что происходит? Пол изогнулся.

Мы засмеялись. Леди Инскип выглядела несколько взволнованной:

– Мне показалось, что стены плывут… Я сниму обувь. Босиком я справлюсь лучше.

– Посмотрите, сколько пыли кругом. – Я с удивлением огляделась по сторонам. На столе, стульях, камине лежал толстый слой пыли. – Не понимаю, ведь в комнате недавно убирали. Что происходит? Откуда столько сажи, ведь в камине не зажигали огонь?

Я замолчала. Леди Инскип судорожно сжала мою руку. Она побледнела, только пятна румян розовели на белых как мел щеках.

– Ты слышишь? Ты слышишь этот ужасный звук?

– Я ничего не слышу… Подождите секунду… Да, я услышала. Я слышала эти звуки уже несколько раз. Странный шорох. Немного похоже на журчание воды… А сейчас звук усилился… – Мы прислушивались к странным звукам, тесно прижавшись друг к другу. – Не думаю, что стоит чего-то опасаться.

– Тише, тише! – Леди Инскип приложила палец к губам, ее глаза в ужасе раскрылись. Раздался очень высокий звенящий звук, похожий на пение тысячи стеклянных колокольчиков. Повеяло чем-то зловещим. – Посмотри, – беззвучно прошептала она и показала пальцем на потолок.

Хотя все окна в комнате были закрыты, хрустальная люстра со скрипом раскачивалась, словно вокруг бушевал ураган. Канделябры на стенах стали подпрыгивать, как будто в них вселились злые духи. Стеклянные подвески падали на пол и со звоном разлетались на мелкие кусочки. Волосы у меня на голове встали дыбом. Леди Инскип начала завывать от ужаса.

– Все в порядке, ничего страшного, миледи, – сказала я, пытаясь успокоить ее. Мое сердце колотилось в груди. – Думаю, что всему причиной неполадки с электричеством. Очевидно, Бак где-то возится с проводкой.

Шум неожиданно прекратился. Наступил короткий миг абсолютной тишины. И вдруг раздался стон. Жуткий, жалобный, пронизывающий вопль, подобный тому, что я уже однажды слышала. Стон раздавался глубоко из-под земли. Один из стеклянных плафонов треснул на две половинки и с шумом упал на пол. Леди Инскип закрыла руками уши:

– Он идет ко мне! Он идет за мной! О Боже! – Она широко раскрыла рот и закричала громко, изо всех сил.

Я прижала ее к себе, а она вырывалась из моих рук.

– Пожалуйста, успокойтесь! Не кричите!

Но леди Инскип никак не могла остановиться и бешено билась в моих руках. Страшный вой никак не прекращался. Леди Инскип охрипла от криков. Я сама была на грани того, чтобы закричать.

– Что это? Что здесь происходит? – Джайлс выхватил леди Инскип у меня из рук и сильно встряхнул. Убедившись, что она не успокоилась, шлепнул ладонью по лицу. Леди Инскип глотнула воздух широко раскрытым ртом. Методы Джайлса сработали, несчастная понемногу приходила в себя. Она больше не визжала, но продолжала всхлипывать при каждом вздохе, как испуганный ребенок. Ее руки безвольно висели, рот был широко раскрыт. Джайлс придвинул кресло и толкнул в него леди Инскип. Я стала рядом и начала гладить ее по голове. Смутные страхи терзали меня. Жуткие стоны прекратились так же внезапно, как и начались.

– Какого черта весь этот шум? Я слышал вопли из своей спальни. – В зал вошел сэр Джеймс. Рот сэра Джеймса был полуоткрыт, из него торчали длинные зубы, челюсть дрожала от злости.

– Это он! Он пришел за мной! Боров, он не оставит меня в покое! Ужасное проклятие действует! – Леди Инскип дрожала, как в лихорадке. – Помоги мне! Джеймс, пожалуйста, помоги!

– О нет! Милли, не начинай все сначала! – Сэр Джеймс раздраженно швырнул сигарету в камин. – Я много раз говорил, что привидений не существует. А если б они и существовали, то нашли бы гораздо более интересное занятие, чем преследовать тебя. С меня достаточно. Я немедленно позвоню доктору Гордону.

– Но я тоже слышала эти жуткие звуки, – сказала я, когда сэр Джеймс повернулся спиной к своей жене. – И тоже испугалась. Внизу, под нами что-то происходит.

– Жестоко издеваться надо мной и над моей несчастной женой.

– Могу подтвердить слова Виолы, сэр. Я также слышал эти звуки, – вмешался в разговор Джайлс. – Мне кажется, что я знаю причину…

Леди Инскип упала на колени и вцепилась руками в ноги Джайлса:

– О, слава Богу! Скажите ему! Скажите, что вы верите мне! – Она поползла на коленях к мужу. – Прости меня, прости! Я знаю, сколько ты сделал для меня. Я знаю, как нелегко тебе мириться с моими причудами. Конечно, ты ненавидишь меня. Я знаю, я заслужила твою ненависть, но я так испугана…

Ни один, даже самый жестокий человек не смог бы устоять, услышав подобную мольбу. Никого не оставили бы равнодушным умоляющее лицо и огромные глаза, полные слез. Сэр Джеймс подошел и неловко притронулся к влажной щеке леди Инскип:

– Почему ты решила, что я ненавижу тебя? Это неправда. Держи себя в руках, Милли, и прекрати говорить глупости.

Леди Инскип глубоко вздохнула:

– Да, да. Ты не винишь меня, а я не виню тебя. Он был славным ребенком, я так его любила. Я любила его слишком сильно. Я убила его, потому что не хотела, чтобы он страдал – так, как страдала я. Зачем я это сделала? Перед лицом Господа клянусь: я желала избавить своего малыша от боли. – Леди Инскип склонила голову и прижалась к ногам сэра Джеймса.

– О Боже! – Сэр Джеймс боролся с противоречивыми эмоциями, затем развернулся и выбежал из зала. Леди Инскип продолжала рыдать, прижавшись лбом к холодному полу.

– Пригляди за ней! – приказал мне Джайлс. – Мне нужно кое-что проверить. Возьми вот это. – Он сунул мне в руку носовой платок и вышел из комнаты вслед за сэром Джеймсом.

Я села на пол, обхватила леди Инскип за плечи и осторожно уложила ее голову себе на колени:

– Бедный малыш, бедный маленький Николас. Я знаю, вы любили его.

– Я готова была отдать свою жизнь, чтобы защитить моего малыша, чтобы избавить его от боли, – всхлипнула леди Инскип. – О мой славный мальчик!

Мы долго сидели вдвоем на полу. Леди Инскип плакала, а я пыталась ее успокоить. Наконец она немного пришла в себя. Я вытерла слезы с ее лица платком, который дал мне Джайлс. Леди Инскип заговорила приглушенным голосом:

– Видишь ли, я была в растерянности. Время от времени в моей голове раздавались странные голоса. Они убеждали меня в том, что наш мир полон греха и жестокости, что ребенок никогда не будет в безопасности в этом проклятом месте. Голоса не оставляли меня ни на минуту. Я не могла от них спрятаться, они находились внутри меня. О, это так глупо, не правда ли? Их ведь не было на самом деле. Я придумала их. Они жили исключительно в моем воображении. Но в то время я не была в этом уверена. Я пыталась утонуть и утопить ребенка, потому что не могла больше жить в этом ужасном мире. Я наказана за свою трусость. Я буду страдать до конца своих дней.

– Нет никакого наказания. Кто может наказывать вас?

– Я желала пойти к озеру и завершить однажды начатое дело. Я хотела утонуть, но я никогда не бываю одна – Тинкер, Френсис, Джеймс постоянно следят за мной. Мои страдания становились все сильней, оттого что мы никогда не говорили о том, что произошло. Я читала на их лицах: они помнили все, что я натворила. Поначалу я пыталась признаться, но они стали пичкать меня таблетками и заставляли молчать. Почти все время я спала. Таблетки только ухудшали мое состояние… А затем Френсис всунул мне в руки ребенка с глазами, которые, казалось, видели меня насквозь. Конечно, это не был мой сын. Только мужчина может подумать, что женщина не узнает своего ребенка. Но разве могла я обвинять его в обмане? Френсис улыбался, когда я прижимала ребенка к груди, и называл его Николас. Я молча приняла обман. Мы обманывали друг друга и весь остальной мир. – Леди Инскип осмелилась встретиться со мной глазами. Мое сердце сжалось. Я увидела в глазах леди Инскип столько боли. – Ты ненавидишь меня, Виола?

– Нет, нет, совсем нет! – Я поцеловала ее. – Вы тогда не понимали, что делаете. Вы ведь хотели своему сыну только добра.