Текст книги "Танец для двоих"
Автор книги: Виктория Клейтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)
– Привет! – бросила Джулия мне и взмахнула зелеными веками. А затем, повернувшись к Пирсу, добавила: – Ты, мой дорогой, настоящий ублюдок!
Она зажгла сигарету, обдала дымом нас обоих и ушла, не вымолвив больше ни слова.
– Джулия слишком суетлива! – громко сказал Пирс с оттенком восхищения. – Должен признаться, я не нахожу это слишком отталкивающим. Посмотри на эту девушку! По-моему, ее фамилия Бравинтон. Как ее имя?
– Анжелика. – Я хорошо ее знала. Она звонила в офис, чтобы поговорить с Пирсом, по крайней мере раз в неделю. Мне любопытно было взглянуть на нее во плоти. Очень короткие светлые волосы, накладные ресницы и сильный загар. На ней было облегающее платье, настолько узкое, что видны были контуры трусиков и лифчика.
– Эта не будет водить хороводы вокруг да около, – засмеялся Пирс. – У нее на лбу написано: «Трахни меня!»
– Пирс, дорогой! – Анжелика увидела нас и двинулась в нашу сторону. Высоко над головой она держала бокал шампанского.
Пирс бросился навстречу. Я осталась одна, окруженная голыми женскими спинами. К одной спине была прикреплена наклейка «Лаура Эшли», на одной сломанная молния была сшита наспех нитками. Некоторые спины были покрыты пиджаками, на некоторых болтался дорогой мех. Я стояла в замешательств не зная, с какой из спин завязать разговор. К своему удивлению, я заметила Джайлса, он прислонился к стене возле окна. Насколько мне было известно, он не входил в число приятелей Джулии Семфил-Смит. Джайлс выглядел очень серьезным, он внимательно слушал и время от времени кивал в знак согласия своему собеседнику. Мужчина с длинными седыми волосами и розовым лицом оживленно доказывал что-то, энергично размахивая руками. Джулия подошла к ним, положила руки Джайлсу на плечи, улыбнулась Розовому Лицу и потащила Джайлса танцевать. Некоторое время Розовое Лицо казался обескураженным, затем, оглядевшись по сторонам, увидел меня.
– Привет! Вы, кажется, тоже ни с кем не знакомы? Мое имя Тедди Титт-Праед. Мы, две одинокие души, должны составить компанию друг другу. Вы давно знакомы с Семфил-Смитами?
– Нет, я…
– Я тоже. Я познакомился с Робертом Семфил-Смитом на прошлой неделе на собрании директоров школ. Он настаивал, чтобы я пришел на вечеринку. Но сегодня выяснилось, что он никогда не посещает вечеринки своей жены. Немного странно, не правда ли? – Некоторое время Тедди выглядел задумчивым, но затем просветлел. – Я должен сделать все, чтобы подбодрить вас, моя бедная, маленькая, потерявшаяся девочка. Вы напоминаете мне Мэри Роуз из пьесы Барри. Вы помните Мэри Роуз, которую украли феи? У вас такой же мечтательный, волшебный взгляд. Помните, что случилось с маленькой девочкой?
– Она вернулась назад и…
– Правильно, она вернулась… Как я могу заставить вас улыбнуться? Давайте познакомимся по-настоящему! – Крохотные глазки Тедди засверкали над толстыми щеками. Он пришел в восторг от своего предложения. – Я самый счастливый на земле человек! Я наслаждаюсь своей работой. Большинство людей заставляют себя приходить в офисы. Они тихо ненавидят то, чем вынуждены заниматься изо дня в день. Я же каждое утро бегу на работу вприпрыжку.
Тедди подпрыгнул на месте, чтобы придать своим словам убедительность.
– Чем вы занимаетесь?
– Я музыковед. Вы немного напуганы, не правда ли?
Я изо всех сил старалась казаться ошеломленной.
– Не стоит волноваться, я не собираюсь утомлять вас рассказами о скучных инструментальных концертах и симфониях. Я изучаю музыку, которая так прекрасна и проста, что даже ребенок может исполнять ее. Я изучаю музыку транса и одержимости. В Западной Африке распространен культ Нарасунга. Каждый дух обладает собственным голосом. Например, дух материнства и плодородия звучит вот так. – Тедди запрокинул голову назад и издал высокий стон. Несколько человек остановились и уставились на нас. – А это голос домашнего очага и кухонной плиты. – Тедди прижал подбородок к груди и заревел низким голосом. От неожиданности я вздрогнула и разлила свое шампанское. – Замечательно, не правда ли?
К этому времени вокруг нас собралась толпа.
– Дыши глубоко, дружище, а я похлопаю тебя по спине! – сказал пожилой джентльмен с моноклем. – Парень наверняка поперхнулся оливковой косточкой, – говорил он окружающим.
– Нет, нет! Я объяснял этой юной леди, что такое голоса духов. – Тедди еще больше порозовел от напряжения. – А вот еще один очень необычный звук. Голос дерева лано-лано. Кстати, листья этого дерева – довольно сильный галлюциноген. – Тедди закатил глаза, раздул щеки и затрубил.
– Кажется, у бедняги припадок, – заметила женщина, которая стояла неподалеку.
Ближе к полуночи гости стали расходиться.
– Поехали в ночной клуб, потанцуем!
Пирс, которого я не видела в течение всего вечера, неожиданно появился рядом. Я всегда замечала, когда Пирс был сильно пьян, – в такие минуты он казался более трезвым, чем обычно. Он держался очень прямо и был невероятно серьезен. Я поняла, что Пирс еле стоит на ногах.
Я провела большую часть вечера, закрывшись на замок в уютной ванной комнате Семфил-Смитов. Ванная комната была отделана клубнично-розовой плиткой. К стене прислонился стол, у стола стояло большое мягкое кресло. На столе был букет цветов (замечательное сочетание пионов и лилий) и лежала стопка новых журналов. Несколько раз кто-то ломился в дверь, но я упорно никого не впускала. Перелистав «Дом и сад» от начала до конца, я решила, что Тедди устал меня ждать, и вышла из своего укрытия.
– Думаю, что мне лучше поехать домой, – ответила я. – Я очень устала. Тебе не стоит садиться за руль, ты слишком пьян.
– Договорились, мисс Хорошее Поведение. Если на то пошло, за руль сядет Джайлс. Пойдем, скажем «до свидания» хозяйке!
– Я решила поймать такси и ехать домой, – сказала я Джайлсу, когда он, Пирс и Джулия стояли в холле.
Джулия вытащила сигарету из портсигара. Я уловила легкий запах лилий.
– Огня, дорогой! – Она не обращалась ни к кому персонально. Джайлс пошел искать спички. – Поехали с нами, – сказала Джулия мне. – Мы с Джайлсом хотим танцевать. Он такой интересный! Я обожаю умных мужчин. Поехали, нам будет весело.
Меня не убедил ее воркующий голос. Скорее я почувствовала скрытую угрозу. Пирс схватил меня за руку и потянул в сторону.
– Разве ты не видишь, что этим двоим не терпится избавиться от посторонних и провести остаток вечера вместе? – Пирс указал пальцем на Джайлса, который подносил спичку к сигарете Джулии.
– Я и не собиралась мешать им, – ответила я довольно резко. Рука, за которую держал меня Пирс, болела. – Зачем тогда мы им понадобились?
– Ты не понимаешь, им будет гораздо веселее, если мы составим им компанию. – Пирс прижался губами к моему уху и зашептал: – Джулия хочет заставить меня ревновать. Она расстроится, если я уйду и испорчу ей все веселье.
Пирс посмотрел на меня. В его глазах плясали чертики. Вдруг он наклонился, чтобы взять меня на руки. Легкого порыва ветра оказалось достаточно, чтобы свалить его с ног. Пирс упал на землю как подкошенный и захрапел. Мы втроем с трудом запихнули его бесчувственное тело на заднее сиденье «бентли». Джайлс сел за руль и доехал до квартиры Пирса в Рутланд-Гейт. Мы оставили Пирса спать на софе в гостиной и спустились вниз. К счастью, когда мы вышли на улицу, мимо проезжало такси.
Я ругала себя все время, пока ехала домой. После возвращения в Лондон из Инскип-парка я обещала себе не поддаваться на уговоры других, а твердо следовать своим курсом. Сегодняшний вечер прошел впустую, потому что у меня не хватило решимости сказать «нет». У меня слишком сильно развито чувство солидарности. Мне нужно преодолеть этот недостаток.
Я тихо зашла в темный холл дома номер сорок шесть. В холле, как всегда, пахло чем-то вкусным. Запахи ужина Дэниела смешались с ароматом увядших роз. Ваза с цветами стояла на столе. Часы уютно тикали в углу. Свет уличных фонарей отражался от циферблата. Я нащупала в темноте канделябр, который всегда стоял на столе рядом с вазой. В свете свечей я увидела конверт. На конверте было написано мое имя. Свет был очень слабым, я не смогла прочитать обратный адрес. Я раскрыла конверт.
«Дорогая, дорогая Виола!
С тех пор как ты уехала, я чувствую себя, как раненое животное, которому вонзили в сердце острое копье. Я ничего не могу с собой поделать, я не могу избавиться от боли. До тех пор пока ты не покинула нас, я не осознавал, насколько сильно люблю тебя. Несколько раз в день я прихожу в твою комнату и громко кричу твое имя в окно, как муэдзин, который криками собирает правоверных на молитву. По ночам я сплю в твоей постели, вдыхаю аромат духов на твоей подушке. Я не разрешил миссис Джукс поменять простыни.
Возвращайся поскорей, мы немедленно поженимся.
Твой одинокий, павший духом Джереми».
Глава 19
– Ты уверена, что влюблена в него? Как вообще люди понимают, что любят друг друга? – сказала Тиффани, когда я спросила ее совета: стоит ли мне выходить замуж за Джереми.
Тиффани полулежала в кресле Пирса на балконе ОЗПА. Пышный оранжевый саронг открывал ее белоснежные, покрытые светлым пушком ноги выше колен. Она нанизывала белые и синие бусинки на абажур для настольной лампы. Рядом с ней на столе стояла внушительных размеров жестяная банка с солеными орешками.
Единственным недостатком нашего жилища на Толгейт-сквер было отсутствие сада. Солнечные лучи почти не проникали в дом сквозь зашторенные окна. Крохотный, словно колодец, выложенный камнем внутренний дворик также утопал в тени. Миссис Шиллинг, которая являлась ходячим источником всевозможной информации, рассказывала нам в подробностях обо всех своих многочисленных беременностях. Мы слушали ее, затаив дыхание. Она настойчиво утверждала, что солнечный свет чрезвычайно полезен будущей матери. Тиффани вынуждена была оставить работу официантки в вегетарианском кафе: один только запах блюд из сои вызывал у нее безудержную рвоту. Я спросила у Джайлса и Пирса разрешения для Тиффани приходить к нам на балкон.
– Если только она не будет отвлекать тебя от работы, моя трудолюбивая малышка! – ответил Пирс с сарказмом. Вот уже несколько дней он использовал подобный тон, общаясь со мной.
– Надеюсь, она сможет делать что-нибудь полезное – печатать или складывать числа, – сказал Джайлс с выражением безысходности на лице.
– Я ищу ответ на этот вопрос с пятнадцати лет, – промолвила я. Я сидела за столом и пыталась подсчитать последние денежные поступления на счет ОЗПА. – Черт побери, эти цифры живут по собственным правилам. Я сложила этот столбец уже шесть раз и ни разу не получила одинакового результата. Ответом на вопрос, любят ли люди друг друга, является то, что па свете вообще не существует любви. Есть только различная степень сексуального влечения. По моему мнению, испытывать симпатию к кому-либо лучше, чем любить.
– Человек должен жениться или выходить замуж, для того чтобы принадлежать своему партнеру. Или для того, чтобы быть таким же, как все. Или чтобы не чувствовать себя отвергнутым противоположным полом.
– Думаю, что боязнь одиночества является одной из главных причин, – ответила я, отложив на минуту карандаш, который затупился от безнадежных попыток свести упрямые цифры воедино. – Мне кажется, что Джереми по-настоящему одинок. Это не значит, что он не любит меня, но его помыслы могут быть сильно искажены его теперешним состоянием. Я не хочу сказать, что мы не можем быть счастливы вместе. Я вполне уверена, что нам будет хорошо вдвоем.
– А ты? Что ты чувствуешь по отношению к нему?
– Я получаю удовольствие от общения с ним. Нам всегда есть что сказать друг другу. Джереми очень веселый. Мне не нужно выбирать слова и бояться сболтнуть какую-нибудь глупость. Обычно разговор с мужчиной представляет собой попытку нащупать дверь в гранитной скале. Время от времени ты думаешь, что тебе это удалось, но вскоре замечаешь, что вновь наткнулась на неприступную стену. Джереми очень честный, и у него замечательное чувство юмора. Он мне нравится, но я не уверена, достаточно ли этого, чтобы выходить за него замуж.
– Рассказывая о Джереми, ты ни разу не упомянула слово «секс». – Тиффани подняла глаза и отправила очередной орешек в рот. – Вкуснятина! Эти орешки просто восхитительны. Такие нежные, они словно тают во рту… Как я этого жажду!
– Жаждешь секса или орешков?
– Конечно, орешков! – Тиффани передернула плечами. – Я никогда не чувствовала себя менее сексуальной, чем сейчас. Беременность и сексуальность находятся на противоположных полюсах. Мне следует надолго забыть о сексе и залечь в спячку до лучших времен… Хотя думаю, что Джайлс довольно симпатичен. Он похож на Грегори Пека. Обожаю умных мужчин.
Сегодня утром Джайлс забежал ненадолго в офис – ему нужно было забрать кое-какие бумаги. Джайлс торопился на очень важный обед, который давало Шотландское общество охраны земельных владений. Я часто рассказывала Тиффани о Джайлсе, но это был первый раз, когда она увидела его во плоти.
– Умных мужчин? Думаю, что это определение, безусловно, подходит Джайлсу. Кроме того, он хорош собой и удивительно много знает. Но вряд ли Джулия Семфил-Смит позволит ему вольности. Я вижу ее каждый вечер внизу, возле дверей. Она поджидает Джайлса в засаде, словно лисица цыпленка. Поначалу я полагала, что Джулия хочет отомстить Пирсу за то, что он привел меня на злополучную вечеринку, которую организовала ее мать. Но сейчас мне кажется, что все гораздо серьезней. Джулия регулярно названивает к нам в офис и часами разговаривает с Джайлсом. Вчера он сказал: если позвонит Джулия, отвечать, что его нет на рабочем месте.
– Ужас! – Тиффани вдела нитку в иголку. – Хотя с другой стороны, мне все равно. Я не собираюсь заводить с ним отношения, каким бы привлекательным он ни был. Ты так и не рассказала о сексе с Джереми. Надеюсь, я не слишком назойлива?
– Конечно, нет! По правде говоря, мне нечего сказать. Мы провели пять ночей в одной постели, но у нас не было секса. Все ограничилось жаркими объятиями и поцелуями.
– Как странно! Хотя довольно мило! Если бы только мужчины понимали, что женщины хотят, чтобы с ними еще и разговаривали в постели. Джереми наверняка настоящий джентльмен. Только джентльмен не позволит себе настаивать на сексе после столь краткого знакомства. Он начинает мне нравиться. Кажется, он стоящий парень.
– Не все так просто. Я не знаю, что случилось на самом деле. – Мне не хотелось посвящать Тиффани в сексуальные проблемы Джереми. О таких вещах не стоит распространяться, особенно если речь идет о мужчине, за которого ты собираешься замуж.
– А что у тебя с Пирсом? Вы порвали окончательно?
– Да, я порвала с ним, а он… Ты ведь знаешь, какую отвратительную сцену он мне закатил?
Тиффани была полна сочувствия, когда на второй вечер по прибытии в Лондон из Инскип-парка я явилась домой неожиданно рано. Несмотря на довольно неприятные ощущения после посещения вечеринки в доме Семфил-Смитов, я приняла приглашение Пирса поужинать вместе. Я собиралась рассказать ему о Джереми. Пирс забрал меня из дому и сразу привез к себе. Он сказал, что перед ужином хочет заняться любовью.
– Раздевайся! – велел Пирс, как только мы переступили порог его квартиры. – Я хочу привязать тебя за руки и за ноги к кровати. Немного банально, зато весело.
– Джулия, очевидно, обожает подобные развлечения, но мне они кажутся смешными. Я буду смеяться не переставая. В любом случае, мне нужно тебе кое-что сказать. Я подумываю о замужестве с Джереми Инскипом.
Я высказалась достаточно резко, но у меня не было времени сообщить обо всем в более деликатной форме. Пирс уже начал расстегивать пуговицы на моем платье.
– Ха-ха, Виола сошла с ума! Ничего страшного. Легкое сумасшествие добавляет пикантности, как говорил лорд Артур Лючии де Ламермур.
– Оставь мое платье в покое! Я говорю вполне серьезно. Мы практически обручены.
– Ты отправляешь меня в отставку? – Голубые глаза Пирса широко раскрылись. Он смотрел на меня с недоверием и злостью. – Перестань молоть чушь, малышка! Или я поставлю тебя на коленки и отшлепаю ремнем по пухлой попке.
Мне пришлось довольно долго убеждать Пирса, что я говорю серьезно. Он настаивал, что выходить замуж за человека после столь кратковременного знакомства – полнейшее безрассудство. Я пыталась объяснить, что эти пять дней стали особенными, они полностью изменили мою жизнь. Я обратила внимание Пирса на то, что если сложить все время, когда мы с ним разговаривали, то вряд ли наберется пять дней.
– Да, мы не говорили о женитьбе! – ответил Пирс. – Пока не говорили, – добавил он, посмотрев на меня глазами, полными укора.
Пирс ужасно расстроился и отказался от идеи поужинать со мной. Мне пришлось возвращаться домой на такси. Меня мучили угрызения совести. Только воспоминания о висевшей в ванной у Пирса чужой ночной рубашке и зубной щетке помогли мне справиться с чувством вины. Тиффани успокоила меня и заверила, что я поступила абсолютно правильно. Она предложила разделить с ней ужин, и мы с удовольствием доели вареные бобы с солеными огурцами.
– Пирс практически перестал со мной разговаривать. – Я в отчаянии посмотрела на колонки цифр.
Тиффани отложила абажур в сторону и потянулась за очередным орешком.
– Он стал чрезвычайно раздражителен, постоянно ворчит на меня и на Джайлса. Загружает меня уборкой, хотя прекрасно знает, как я ненавижу возиться с веником и тряпкой. Весь день я драила кухню, пока не сломала ногти на руках. А вчера Пирс заставил меня слушать длинный похотливый разговор по телефону с какой-то женщиной. К своему стыду, я особенно не сопротивлялась. Скажу больше, мне было ужасно интересно узнать, кто был на другом конце провода. Вечером он затащил меня в оранжерею, крепко поцеловал в губы и заявил, что хочет на мне жениться.
– Два предложения меньше чем за месяц! – Рука Тиффани с соленым орешком застыла на полпути ко рту. Тиффани уставилась на меня с благоговением. – Я на восемь лет старше тебя, и еще никто не предлагал мне выйти замуж. Я ужасно завидую.
– Не думаю, что Пирс на самом деле хочет жениться. Он немедленно забрал бы свои слова обратно, если бы только я согласилась. Никто до сих пор не осмеливался сказать ему «нет». Мать испортила его в раннем возрасте вседозволенностью. Девушки сходят по нему с ума – возможно, им нравится его дерзость. Мужчины побаиваются его жесткости. Думаю, то, что я дала ему отставку, подействовало на него как афродизиак.
– Пирс, по-видимому, чертовски привлекателен. Мне нравятся подобные мужчины. Я начинаю возбуждаться… Ты знаешь, самое интересное – доктор Спок пишет, что возбуждение у беременной женщины может вызвать каждый лишний набранный плодом грамм и даже хороший стул.
Последнее время Тиффани начала читать разного рода пособия для беременных и книги по воспитанию детей. В эту минуту на балкон зашел Джайлс. Лицо Тиффани стало одного цвета с саронгом. Она ужасно смутилась. Джайлс мог услышать последнюю фразу, которую она произнесла.
– Вы неплохо устроились. Как здесь тихо и прохладно! Я хотел бы остаться с вами, отдохнуть от жары. – Джайлс выглядел стильно в голубой рубашке с открытым воротом. Его лицо и шея были покрыты легким загаром. Он посмотрел на пылающее лицо Тиффани. – Вы, кажется, обгорели на солнце, мисс. Будьте поосторожнее! – Он повернулся ко мне. – Я буду завтра не раньше одиннадцати… Не получается свести цифры воедино? – Джайлс склонился надо мной. Я почувствовала легкий запах лилий. – Я вижу здесь ошибку, Виола!
– Это мой метод подсчета. Я складываю несколько цифр в разном порядке и проверяю результат. Если посчитано правильно, результат должен совпадать…
Джайлс хохотнул. Две недели назад он, вероятнее всего, пришел бы в бешенство, видя мою некомпетентность. Его решение воспринимать мир менее серьезно начинало давать плоды.
Через минуту Джайлс вышел из офиса. Внизу, под балконом заревел мотор спортивной машины.
– Знаешь, Виола, если ты собираешься влюбиться в кого-то, то тебе не найти лучшей кандидатуры, чем Джайлс! К несчастью, его уже увезла мадемуазельСемфил-Смит.
– О нет! Джайлс очень умен, его совершенно не интересуют пустышки вроде меня.
– А Джулия, очевидно, имеет PhDs по восточной семантике или написала монографию, посвященную последней династии сельджуков?
– Конечно же нет! Она, безусловно, не подходит Джайлсу. Но, видишь ли, Джайлс учится быть менее серьезным.
Я рассказала, какой эффект произвела на Джайлса поездка в Инскип-парк. Тиффани слушала с огромным интересом.
– Конечно, мне не следует поучать других, когда я сама нуждаюсь в хорошем совете. Но бедняжке Джайлсу следовало быть благоразумней, Лалла настоящая эгоистка.
– Мне кажется, что он полностью пришел в себя.
– Я не знакома с Джулией – я видела ее лишь мельком. Но и одного взгляда достаточно, чтобы утверждать: Джулия очень красива и очень глупа… Очевидно, нельзя так говорить о людях. Беременность сыграла злую шутку с моим характером: я становлюсь ворчливой и завистливой. Давай выпьем за совершенство и фривольность – без этих двух качеств жизнь была бы невыносима! – Тиффани осушила стакан дешевого белого вина, которое я купила у мистера Дринга. Он налил мне вино из бочки, которая стояла во внутреннем дворике его магазина. – Какое наслаждение пить вино в четыре часа после полудня. В этом есть что-то греховное. – Тиффани прищурила глаз, чтобы вдеть нитку в иголку. – У этого вина необычный вкус, нечто среднее между чернилами и мочой.
– Вино не такое уж и плохое! Твои вкусовые ощущения нарушены, ты слопала слишком много соленых орешков. Намажь ноги кремом, они уже порозовели!
– Здесь, наверху, настоящий рай! – Тиффани выдавила на ладонь солнцезащитный крем и стала втирать его в ноги. – Я забываю о дневной суете и чувствую себя древнегреческой богиней, которая наблюдает за копошащимися людьми с высоты Олимпа. Что ты об этом думаешь?
Тиффани отложила в сторону конусообразный абажур. Абажур получился очень ярким. Раньше я сказала бы, что он лилово-оранжевый, но я недавно закончила читать книгу о пигментах в масляных красках и теперь знала, что это фиолетовый кобальт и неаполитанский желтый. Я искренне восхищалась оригинальностью дизайна – мне никогда не приходилось видеть ничего подобного.
– Это моя первая работа на заказ. Я счастлива, что наконец-то мои поделки оценили. Недавно я познакомилась с парнем, который открыл галерею искусств в Чизике. Ему понравилась юбка, та самая, с блестящими полосками, украшенная медными побрякушками. Он предложил сделать что-то для новой коллекции современной домашней обстановки.
Тиффани довольно улыбнулась. Я с симпатией смотрела на ее широкое, покрытое веснушками лицо. Все, что касалось Тиффани, включая ее способность радоваться, поражало своим размахом.
– Я хотела бы прийти и посмотреть коллекцию, если ты пригласишь меня, – сказала я. – Возможно, я попрошу Пирса подвезти меня в Чизик. Пирс умолял пообедать с ним. В конце концов, я обещала подумать. Наверное, это нечестно – обнадеживать его. А что подумает Джереми?
– Должна признать, Виола, – промолвила Тиффани с мечтательным выражением лица, – ты проводишь время исключительно интересно.
– Это тебе! – произнес Джайлс торжественно, положив на стол передо мной небольшой прямоугольный предмет.
– Что это?
– Эта штука называется калькулятор, последняя модель. Калькулятор поможет в твоих расчетах. – Джайлс стал нажимать на кнопки с головокружительной скоростью.
– Боже, как здорово!
Мы играли с кнопками некоторое время, пока в офисе не появился Пирс. Он взглянул на нас с отвращением, словно пресвитерианский священник, который обнаружил, что его прихожане плетут венки из цветов, обвивают тела виноградной лозой и устраивают тайные оргии в честь Пана.
– Я хочу поработать! – заявил он многозначительно и швырнул портфель на стол.
Джайлс приподнял брови и посмотрел на меня. Я ответила взглядом, полным сожаления.
В течение часа мы работали в напряженном молчании. Наконец Пирс поднялся и собрал свои бумаги.
– Не думаю, что смогу оставаться в этой угрюмой атмосфере и дальше. Я ухожу на обед. Мне предстоит встретиться с людьми, общаться с которыми не так тягостно, как с вами.
Пирс вышел из офиса, громко хлопнув напоследок дверью.
Джайлс вздохнул:
– Ну как, получается?
– Я не моту до конца разобраться, – нахмурилась я. – Не может быть такая огромная сумма.
– Нажимай плюс после каждой следующей цифры! – Джайлс очередной раз объяснил мне, как следует пользоваться хитроумным прибором. Сегодня он представлял собой образец терпения и выдержки. – Кстати, как движется работа над эссе о Боттичелли?
– Неплохо, хоть и немного медленно. Я застряла на картине «Портрет молодого человека с медалью». Мне она не очень понравилась.
– Вероятно, тебе следует увидеть оригинал. Жаль только, что он находится в галерее Уффици во Флоренции. Но ты можешь взглянуть на «Портрет молодого человека» в Национальной галерее и написать о портретах Боттичелли в общих чертах. Ты сможешь написать о том, что Ренессанс вызвал интерес к отдельному человеку, к человеческой личности вообще. Обязательно полюбуйся эксклюзивной «Венерой и Марсом», если уж ты зайдешь в галерею. Кстати, какие у тебя планы на ленч?
– Думаю купить где-нибудь сандвич.
– Хочешь пообедать со мной? Посмотрим, что мне удастся вспомнить о Боттичелли. Я не вспоминал о нем со студенческих времен.
– Хочу ли я?! – Я наспех поправила прическу, провела пальцами по бровям и схватила сумку. – Я готова! – воскликнула я.
Мы прошлись пешком через Трафальгарскую площадь в направлении Стренда. Стоявшие вокруг площади дома раскалились от жары. Истекающие потом толпы туристов послушно вытягивали головы, чтобы разглядеть статую Нельсона, или толпились у прилавков, где продавался голубиный корм.
Ресторан, в который привел меня Джайлс, назывался «La Petite Sonnerie». В небольшом прохладном зале царил полумрак. Стоял замечательный, запах – лимона, свежеиспеченного хлеба и кофе. Молодая француженка официантка приветствовала нас со стыдливой почтительностью и указала столик возле окна. Она поставила на стол кувшин домашнего вина и плетеную корзинку с хлебом. Мы отламывали хлеб и запивали вином.
– Странно, почему нам не принесли меню? – спросила я, когда официантка подала первое блюдо. На первое была молодая хрустящая редиска, розовая снаружи и жемчужно-белая внутри. С редиской подали золотистое сливочное масло. – Обедать без меню гораздо интересней. Кроме того, это избавляет от тягостных раздумий – правильный ли ты сделала выбор!
– Думаю, что повара приготовят тебе все, что пожелаешь. Я просто хочу попробовать то, что ест эта семья. Это семейный ресторан: бабушка – шеф-повар, дочь ведет бухгалтерию, а внучки работают официантками и помогают на кухне. Я прихожу сюда всегда, когда у меня обед с клиентами.
– Замечательно! – Я оглянулась вокруг. В зале стояло восемь столов. Все столы были покрыты белыми скатертями с синей каймой. Зал был почти полон. Мы оказались единственными англичанами в ресторане. Стены были выкрашены в темно-зеленый цвет и украшены картинами с деревенскими пейзажами. Между картинами теснились керамические тарелки, расписанные цветами. – Я никогда не была во французской глубинке. Мы ездили только в Ниццу и Монте-Карло. Там все было по-другому. Я никогда не видела таких превосходных пейзажей.
Джайлс попросил меня рассказать ему о Монако. Пока мы беседовали, девочка-официантка принесла следующее блюдо. В тарелках лежала нежно-розовая сочная рыба, с гарниром из молодого картофеля, политая ароматным соусом. Джайлс сказал, что рыба называется таймень, а соус – beurre blanc [50]50
Beurre blanc – белый соус ( фр.). ( Примеч. ред.).
[Закрыть].
– Как вкусно! Сколько мне еще предстоит выучить. Удивительно, как тебе удается столько всего знать? Откуда ты знаешь, что это не форель и не лосось, а таймень, и где ты выучил название соуса?
– Все это написано мелом на доске у тебя за спиной.
– Хм… Хорошо. Но ты знаешь столько всего о еде. В Инскип-парке я дала себе клятву, что обязательно научусь готовить. К сожалению, я так увлеклась курсом живописи, что забыла об этом.
Джайлс выглядел довольным – ему льстил мой энтузиазм. Хозяйка ресторана вышла из кухни и направилась прямо к нашему столику. Она спросила Джайлса, как ему понравилась еда. Мадам была маленького роста, со сморщенным, как сушеная фига, лицом, но в ее осанке чувствовалась царственная величавость. Джайлс обратился к ней, как мне показалось, на превосходном французском. Мой же французский ограничивался школьной программой. Когда Джайлс указал на меня и сказал, как мне понравилась еда, я едва смогла пробормотать: «Tray, tray bonne, Madame!» [51]51
«Tray, tray bonne, Madame!» – «Очень вкусно, мадам» ( ломаный фр.). ( Примеч. ред.).
[Закрыть]Мое лицо стало красного, как мантия епископа, цвета. Хозяйка очень быстро прокудахтала что-то в ответ, сказала несколько слов Джайлсу и удалилась на кухню.
– Что она сказала? О Боже, посмотри на это!
Официантка вынесла блюдо зеленых бобов, которые выглядели на тарелке, словно россыпь драгоценных камней. Пурпурные и зеленые головки артишоков обрамляли блюдо.
– Только теперь я начинаю видеть. Удивительно, как я до сих пор не замечала этой красоты? Одни только цвета являются праздником для глаз.
– Мадам сказала, что у тебя прекрасные глаза.
– В самом деле? Она говорила так долго и сказала всего лишь два слова?
Меня никогда не баловали комплиментами, и я не могла себе позволить относиться к ним несколько небрежно.
– Она сказала что-то о твоем красивом и интеллигентном лице. Я до конца не понял. Что-то вроде: у тебя занятное лицо или на твоем лице написано, что ты понимаешь, что к чему. Скорее всего, первое.
– Спасибо!
– Не за что. Попробуй сыр!
После того как мы съели немного солоноватого, крошащегося рокфора, Джайлс завел разговор о Боттичелли. Его рассказ оказался настолько увлекательным, что я решила записать некоторые моменты, чтобы использовать в эссе. Специально для подобных случаев я носила в сумке блокнот и ручку.
– Хочешь десерт? – спросил Джайлс и подозвал официантку.
– Не уверена, что смогу проглотить что-нибудь еще. Я столько всего съела! Это был самый вкусный ленч, который мне когда-либо приходилось пробовать.
– Ты просто обязана заказать десерт! Ты оскорбишь хозяйку в лучших чувствах, если не сделаешь этого, – ответил Джайлс.
Мадам вышла из кухни и торжественно, с соблюдением всех церемоний, поставила тарелку с десертом на стол передо мной. В тарелке переливалось что-то золотистое и прозрачное, как солнечный свет. Я поднесла ложку к губам – легкое апельсиновое суфле таяло во рту.
После кофе Джайлс и я заспорили, кто заплатит за ленч.
– Терпеть не могу портить прекрасный ленч спором из-за денег, – сказал Джайлс твердо. – Я зарабатываю в десять раз больше тебя. Могу заверить, что, заплатив за обед, я не буду настаивать на каких-либо сексуальных обязательствах с твоей стороны.
