Текст книги "Танец для двоих"
Автор книги: Виктория Клейтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 34 страниц)
– Давай зайдем в дом, – сказала я, с трудом сдерживая слезы.
– Вот звонок.
– Так позвони же скорее! – Я услышала отдаленный звук, но никто не торопился отвечать. – Звони еще, звони сильнее!
Наконец мы услышали, как кто-то отодвигает засовы. Двери распахнулись. Перед нами стоял очень старый человек с совершенно седыми волосами, зачесанными назад.
– Простите, что я так долго не открывал, – сказал он с придыханием. – Я был на кухне, когда вы позвонили, а с моими больными ногами добраться до входных дверей довольно тяжело.
Мы посмотрели на его ноги. Он был одет в традиционный для слуги черный сюртук и брюки в полоску, но на ногах были массивные ботинки, покрытые толстым слоем грязи и клочками соломы. От них исходил ни на что больше не похожий запах скотного двора. Я почувствовала себя виноватой за то, что заставила старого человека бежать. Похоже, те же чувства испытывал и Джайлс. Он улыбнулся и произнес примирительно:
– Извините. Я не должен был звонить так сильно.
В руках Джайлс держал оторванный от звонка шнурок.
Старик внимательно осмотрел шнурок, переворачивая несколько раз, словно это был диковинный музейный экспонат.
– Очень хорошо. Заходите в дом и давайте мне ваши пальто. Я доложу сэру Джеймсу, что вы уже прибыли, – сказал он мрачно.
Мы последовали в прихожую. Мне никогда не приходилось видеть ничего подобного. Слева от нас лестница уходила ввысь и терялась в тени. Справа в нише была огромная, в три человеческих роста, статуя женщины. Женщина сидела, скрестив ноги. Статуя была зеленого цвета, на восточном лице застыло заносчивое выражение. Перед нами стоял длинный стол. Тетя называла подобную мебель «колониальной», в ее устах это звучало как крайняя степень неодобрения. На стенах висели африканские маски, щиты, отороченные мехом, перекрещенные копья – все то, что люди привозят из дальних странствий. Стол был инкрустирован бронзой и слоновой костью. В центре стола стояло чучело павлина с двумя перьями вместо хвоста и гребешком, который свисал над глазом. Я замерла, раскрыв рот и рассматривая комнату. Старый слуга подошел и попросил отдать ему манто.
– К сожалению, я не могу ничего с себя снять. Я боюсь потревожить кролика.
– Мадам! Я не очень хорошо слышу. Не могли бы вы говорить чуть громче?!
– У меня в руках кролик! – громко сказала я.
– В это время года еще очень холодно. Мой ревматизм дает себя знать. Но в комнате горит камин. – Слуга схватил полы моего манто с неожиданной силой и резко потянул. Некоторое время мы боролись. Наконец старик уступил. – Сэр, мадам! Пожалуйста, назовите ваши имена!
– Мисс Виола Отуэй и мистер Джайлс Фордайс! – сказала я настолько громко, насколько могла.
Старик наклонил голову и приставил ладонь к уху. Джайлс повторил наши имена еще раз, медленно, тщательно выговаривая каждую букву. Очевидно, он имел больший успех, чем я. Старик повернулся и затрусил через холл. В руках он держал плащ Джайлса и оторванный шнурок от звонка. Мы последовали за слугой. На малиновых обоях были нарисованы золотом старинные храмы, мосты и реки. Пятна сырости скрывали большую часть рисунков. Посреди холла стояли ведра.
– Будьте внимательны, мадам! Потолок протекает. Сырость вредна для меня. Сколько раз я ходил с простуженной шеей, не в силах повернуть голову. – Заметив, что Джайлс остановился рассмотреть две гипсовые фигурки с золотыми веерами в руках, старик добавил: – Осторожнее. Веер может упасть на пол.
Мы остановились перед позолоченной дверью. Вместо стекол в дверь было вставлено треснувшее в нескольких местах зеркало. Я посмотрела на себя. Мои волосы выглядели как растрепанные ветром кусты перекати-поля. По платью стекала струйка крови. Тушь на ресницах потекла. Лиловый синяк над верхней губой придавал моему лицу пугающий вид.
Старый слуга распахнул широко двери и прокричал торжественно:
– Мистер Чарлз Фортресс и мисс Валерия Хотуи!
Перед нами открылась комната размером с футбольное поле. Высокая, очень красивая девушка встала и направилась к нам. Серый датский дог и две черно-белые шотландские овчарки с громким лаем следовали за хозяйкой. Я крепко сжала кролика и попятилась назад.
– Лежать! Лежать! Папа, подержи собак!.. Виола, это ты? Какой приятный сюрприз!
Глава 7
– Здравствуй, Лалла! Как здорово! Я не ожидала, что увижу тебя здесь. Осторожнее, у меня кролик.
Лалла поцеловала меня. Кролик бешено забился в моих руках. Собаки, получив команду, нехотя вернулись на место возле камина.
– Знакомьтесь: Джайлс Фордайс, Арабелла Инскип. Я боюсь… – Я указала глазами на дворецкого и прошептала: – Он не расслышал наших имен.
– Чепуха! – В чудесном голосе Лаллы, глубоком и немного хриплом, звучала ирония. – Хаддл прекрасно слышит. Он насмотрелся фильмов о приходящих в упадок деревенских домах и о глухих дворецких и пытается вести себя соответственно. Очень приятно познакомиться. – Лалла повернулась к Джайлсу. Затем снова ко мне. – Я так рада, что ты здесь! Ой, что это ты держишь?
– Мы приехали осмотреть ваше поместье. Ты же знаешь – ОЗПА. Мы должны были приехать к ленчу, но наша машина сломалась. Этого несчастного кролика мы нашли в капкане, когда остановились на минуту в лесу, – выпалила я скороговоркой.
Лалла засмеялась, показав превосходные зубы:
– Это так похоже на тебя, дорогая! Нельзя было показывать кролика собакам! Они растерзают его за секунду… Замечательно, что у тебя такая работа!.. Представляешь, Джереми говорил, что должна приехать парочка мрачных субъектов, а приехала ты. Мы были даже рады, что никто не появился к ленчу. Все равно мы планировали отправить вас в ближайший паб. Но теперь вы просто обязаныостаться к ужину!
– О, как мило!
– Не старайся казаться слишком вежливой, это так скучно! Папа, познакомься с Виолой! Она училась со мной в Данбери-Хаус. Она замечательная девушка. Виола, познакомься с моим папой! А это… прошу прощения, я забыла ваше имя…
– Джайлс Фордайс, – ответил Джайлс.
С первого взгляда было очевидно, что Лалла и ее брат Джереми, который приближался к нам крадущейся походкой леопарда, унаследовали свою внешность не от отца.
Сэр Джеймс, отец Лаллы, был маленького роста, с широкой грудью, держался очень прямо. Он был одет в серый твидовый пиджак. Его голова казалась несоразмерно маленькой по сравнению с туловищем, а нос и уши – несоразмерно большими по сравнению с головой. Его широкий нос более всего был похож на хобот. Пучки рыжих волос торчали на голове, как кусты. Рыжие усы довершали картину. Сэр Джеймс весь казался рыжим, даже маленькие глазки светились рыжеватым оттенком. Он протянул ладонь, но, заметив, что мои руки заняты, поздоровался с Джайлсом. Затем, не произнеся ни слова, развернулся и направился назад к камину. Он сел в кресло, широко расставив ноги, и стал смотреть на огонь с фатализмом Наполеона на острове Святой Елены.
Лалла и Джереми были совершенно иной породы. Их рост составлял около шести футов. Оба были стройными, с тонкими чертами лица. Строгий критик сказал бы, что рот Лаллы слишком мал, а подбородок слишком массивен, но ее зеленые, слегка раскосые глаза делали ее похожей на речную фею. Она была одета в темно-красное шерстяное платье, которое явно знавало лучшие времена. Волосы Лаллы были стянуты сзади резинкой. Она была очаровательна.
Джереми, который оценивающе разглядывал меня, был так похож на сестру, что я сразу же поняла, что они близнецы. У него были такие же прямые светлые волосы, но губы полнее и подбородок идеальной формы. Он зачесывал волосы назад. Его гладкая голова напоминала детскую игрушку, которая называется «атласная подушка».
Джереми взял мою ладонь и задержал в своей.
– Здравствуйте, – сказал он, – Лалла права. Я думал, что приедет пара очкариков с чемоданами, полными книг.
Его пристальный взгляд немного смущал меня. Джереми улыбнулся. Я заметила единственный изъян в его внешности – передние зубы были немного искривлены. Впрочем, это показалось мне довольно сексуальным.
– Вы, очевидно, совсем замерзли? – Лалла схватила меня за локоть и потащила поближе к огню. – Ужасная ночь! Хаддл, принеси шерри! Я терпеть не могу шерри, но в доме ничего больше нет, кроме того, шерри стимулирует кровообращение.
– Принести шерри сейчас, сэр? – Хаддл склонился над сэром Джеймсом. Тот кивнул, не поворачивая головы.
– Напомните леди Инскип, который сейчас час! И скажите кухарке, чтобы она пошевеливалась! Три дня подряд ленч был с опозданием. Она должна успевать вовремя! – Мрачный голос сэра Джеймса сопровождало эхо.
– Я не уверен, сэр, что она сможет подавать еду вовремя. Баузер подводит ее с овощами. Он не соглашается продавать лук-порей ни за какие деньги.
– Почему он отказывается? – Сэр Джеймс повернул голову и вонзил свирепый взгляд в дворецкого.
– Он собирается принять участие в сельскохозяйственной выставке. По-видимому, надеется получить главный приз.
– Хорошо, я поговорю с ним. – Сэр Джеймс вытащил пачку сигарет из нагрудного кармана, зажег сигарету и положил пачку обратно в карман. Он не предложил закурить никому из присутствующих.
– Принести шерри, сэр?
– Ради Бога, да! Почему все пристают ко мне с вопросами и требуют моего разрешения, даже по сущим пустякам?!
– Потому что ты всегда устраиваешь скандал, если твоего разрешения не спросят, – сказала Лалла с холодным презрением. Такое отношение к отцу удивило меня. Я была приучена относиться к старшим с почтением. – На прошлой неделе, когда мисс Пим зашла пригласить нас на благотворительный матч по крикету, ты накричал на Хаддла за то, что он предложил ей выпить. Ты говорил, что у нас не паб, чтобы предлагать выпивку каждому. Бедняжка мисс Пим все услышала и ужасно расстроилась. – Лалла подмигнула Джереми и рассмеялась. – Конечно, более всего ее огорчил Хаддл, который громко представил ее: «Мисс Пиг».
Сэр Джеймс напоминал мне Р. Д. Оба были одинаково властными и самолюбивыми. Но если вспышек гнева Р. Д. все боялись, то гнев сэра Джеймса, казалось, не производил на его детей ни малейшего впечатления. Сэр Джеймс промолчал. Он сидел в кресле и рассматривал тлеющий кончик сигареты еще несколько минут, затем встал и вышел из комнаты вслед за дворецким.
Пока Джереми и Лалла хихикали, а Джайлс с грозным выражением лица отгонял собак, которые бросились обнюхивать его брюки, я осмотрелась по сторонам. Комната была около тридцати футов в высоту. Вдоль стены, справа от камина, высились колонны, капители которых были выполнены в виде пальм. Покрывающая пальмовые ветви позолота облезла, обнажив серый камень. Колонны напоминали серый каменный лес. Каминную полку поддерживали две кариатиды. Они сидели, скрестив ноги, как жрицы в индийском храме. Люстры из желтого стекла свисали с потолка, словно диковинные фрукты. Стулья и столы были выполнены в восточном стиле, стены выкрашены в золотую полоску на голубом фоне. Два современных дивана, стоящих с двух сторон от камина, резко отличались от остальной мебели. На бронзовом журнальном столике лежал номер «Ридерз дайджест» и была разложена настольная игра «Солитер». Рядом валялась кожаная перчатка и стоял графин с мутной водой, в которой что-то плавало.
Джайлс разглядывал Лаллу. Время от времени он отрывал от нее взгляд и водил головой по сторонам, пытаясь рассмотреть дом. Его губы были крепко сжаты. Я поняла: он не в восторге от того, что видит.
– Садись рядом со мной, дорогая, – сказала Лалла, похлопывая рукой по дивану. Легкий столб пыли поднялся в воздух. – Почему ты не отдала Хаддлу манто? Прекрасная норка! Ты выглядишь удивительно элегантно! Очевидно, у тебя неплохая зарплата? Джереми, подбрось дров в огонь, Виола замерзла до смерти!
– Спасибо! – Я присела. Диван, казалось, был набит камнями. Холодный ветер снизу обжигал лодыжки. – Я думаю, что манто успокаивает кролика. У тебя нет ящика или коробки, в которую можно положить несчастное животное? У него, кажется, перебиты лапы.
– Джереми, принеси что-нибудь! – Лалла подарила ослепительную улыбку Джайлсу, который топтался рядом с камином, стараясь не наступить нечаянно на собак. – Вы, наверное, замучались сегодня, проведя целый день в машине?
– Да, – сказал Джайлс.
– Нет, – одновременно промолвила я.
Лалла засмеялась. Я успела забыть, как Лалла смеется. Ее смех звучал порочно и соблазняюще одновременно.
– Это в дороге ты так рассекла губу? – Она взглянула на меня искоса изумрудно-зелеными глазами. – Я надеюсь, вы не ссорились в пути?
– Конечно же нет, – сказал Джайлс поспешно.
Я бросилась спасать его репутацию:
– Нет, нет! Я рассекла губу несколько дней назад! Позаботься о Джайлсе, он целый день ничего не ел. Пока я обедала и пила чай, он вынужден был находиться в холодной мастерской, наблюдать, как ремонтируют машину. Кроме того, я любовалась окрестностями, а он не мог оторвать голову от дороги.
– Попробуйте это! – Лалла протянула тарелку с соленым печеньем. – Печенье может быть черствым. Наша кухарка хранит продукты на кухне до тех пор, пока они не высохнут и не станут твердыми как камень.
Джайлс ответил благодарной улыбкой. Я обратила внимание на то, что мне он никогда не улыбался подобным образом. Он взял несколько ломтиков с тарелки и быстро проглотил их один за другим. Все это время Джайлс не отрывал взгляда от Лаллы, которая болтала без умолку. Я залпом осушила свой стакан шерри, только чтобы скорее избавиться от него, – я не любила запах и вкус этого напитка. Пирс часто повторял, что у меня вкусы ребенка, думаю, он был прав. Подушка, на которой я сидела, была влажной и твердой. Огонь в камине разгорелся сильнее, и зеркало над ним покрылось влажной дымкой, как замерзающий зимой пруд.
– Я так рада видеть тебя сегодня у нас! – Лалла предложила сигарету, но я отказалась: мои руки были заняты кроликом. – Вечер обещал быть чертовски скучным. Обычно у нас обедают дядя Френсис и моя кузина Сюзан, но сегодня они не приедут. Они не самые интересные собеседники, но по крайней мере помогают Джереми и мне присматривать за мамой. Папа постоянно молчит. Даже не верится, что когда-то он был дипломатом и должен был располагать к себе людей. Что касается мамы, то… Вы уже здесь! – воскликнула она изменившимся голосом, увидев Джереми, который вел под руку пожилую даму очень странного вида. Я уставилась на нее, позабыв о приличиях. В молодости она, очевидно, была хороша собой, но сейчас от былой красоты не осталось и следа. На лице лежал толстый слой грима, губы были окрашены в темно-фиолетовый цвет, тушь на ресницах лежала комками. Щеки были впалыми, а под глазами висели мешки. Брови были высоко подведены карандашом. Когда-то светлые, а сейчас почти седые волосы были стянуты обручем. Черное блестящее, слишком короткое для этого времени года платье болталось на плечах.
– О Господи, – прошептала Лалла. – Мама, познакомься, это Виола Отуэй. Мы вместе учились в школе.
– Очень приятно познакомиться!
Мои руки крепко сжимали кролика, поэтому я не смогла пожать протянутую руку.
– Положите кролика сюда! – Джереми протянул плетеную корзину.
Я осторожно переложила внутрь окровавленный пушистый комочек и закрыла крышку.
– Какая прелесть! – Леди Инскип скрестила руки на своей костлявой груди, пытаясь заглянуть в корзину, пока я возилась с застежками. – Что произошло с этим несчастным созданием?
– Мы освободили его из капкана. – Я слизнула кровь с руки. – У него, наверное, сломана спина.
Леди Инскип вздрогнула:
– Люди иногда хуже зверей! Вы правильно сделали, что спасли его! Я так люблю животных! Они такие милые! Вы не находите: животные иногда красивее некоторых мужчин?
– Может быть, некоторых, – согласилась я, думая о сэре Джеймсе.
– За что я особенно не люблю мужчин, – она взяла меня за локоть и продолжила заговорщическим шепотом, – так это за их колючие лица. – Затем, заметив Джайлса, который стоял возле огня и молча поглощал печенье, протянула руку и сказала: – Как я счастлива видеть вас, мистер…
– Джайлс Фордайс! – Джайлс приветливо улыбнулся и пожал ей руку. Если Джайлсу и надоело повторять свое имя по нескольку раз, то он никак не выказывал этого. Несмотря на тяжелую дорогу, холод, дождь и ветер, Джайлс вел себя исключительно учтиво.
– Как вы доехали? Я надеюсь, не очень устали в дороге? Джереми, позвони Хаддлу и попроси принести еще печенья. Кажется, оно понравилось мистеру Фордайсу. Странно, печенье всегда казалось мне черствым. – Леди Инскип говорила очень быстро, как будто отвечала заученный урок. Она улыбалась, но в ее глазах застыла тревога. – Очень холодно для этого времени года. Бедные овцы в овчарнях. Вам нравятся животные, вы любите собак?
– Да, я…
– Вы ездите верхом? Я уже давно не ездила на лошади. Я обожала лошадей, когда была ребенком. Мне так нравилось кататься верхом по берегу в полном одиночестве. – Она понизила голос. – Они не разрешают мне выходить из дому. А я хочу повидать Росинанта и Майора. Лошади благородны и дружелюбны. Они лучшие друзья женщины. Собаки же, как мужчины, жадные и сварливые…
– Мама! – резко закричала Лалла.
Леди Инскип обхватила руками голову:
– Извините. Я, по-моему, немного заговорилась… Где твой отец, дорогая? Это так не похоже на него – опаздывать к обеду.
– Я не знаю. Может быть, в подвале с Хаддлом. Вам наверняка будет интересно узнать, – Лалла повернулась к Джайлсу, – что папа большой ценитель кларета и портвейна. Он всегда суетится, выбирая вино к ужину. Ах, если б он так же суетился, выбирая еду. В этом доме никогда нельзя было нормально поесть.
– Дорогая! – Леди Инскип поправила обруч на голове. – Ты несколько преувеличиваешь. Не так давно мисс Херриот приготовила что-то очень вкусное. Что-то с вишнями. Как это называлось?.. Cerises à la neige [16]16
Cerises à la neige – вишня со «снежками» ( фр.). ( Примеч. ред.).
[Закрыть].
– Консервированные вишни на купленных в магазине пирожных. Мисс Херриот уволилась шесть месяцев назад. С тех пор у нас работали две кухарки. Миссис Клинч – последняя, самая худшая из всех, кого мы нанимали. Жареная печенка сегодня на завтрак была на вкус, как жеваная бумага.
– Перестань спорить с мамой, Лал, – сказал Джереми, взяв леди Инскип за локоть. – Слышите, гонг? Пойдем в столовую, мамочка! Все на ужин! Ням, ням…
Он обернулся, подмигнул нам и вышел из комнаты, поддерживая леди Инскип.
Пришло время снять манто. Я стащила его с неохотой, не только потому, что мое платье было заляпано кровью, но и потому что в доме было чертовски сыро. Огонь в камине разгорелся, но в гостиной не стало теплее.
– Как мне поступить с кроликом? – спросила я у Лаллы.
– Возьми с собой! Собаки разорвут его, если он останется здесь.
С корзиной в руках, дрожа от холода, я последовала за Лаллой и Джайлсом в столовую.
Как я и ожидала, столовая была очень большой. Казалось, что мы перенеслись в фантастической машине времени в совершенно другую эпоху. Мерцал тусклый свет. В тени у темных стен угадывались очертания массивных шкафов. В гигантском камине, выполненном в готическом стиле, тлело полено, отбрасывая багровые искры. Я насчитала двенадцать свечей на длинном столе. Лакированные стулья в шотландском стиле стояли вокруг стола. Головы животных, прибитые к щитам, смотрели со стен. В углу, словно сейф на колесах, стоял подогреватель для еды. Я почувствовала непреодолимое желание залезть вовнутрь и закрыть за собой дверцу.
Я села справа от сэра Джеймса. Внезапно раздался сильный запах: пахло коровником. Рука с очень грязными ногтями появилась из темноты и поставила передо мной тарелку с чем-то коричневым.
– Только не это! – воскликнула Лалла. – Четвертый вечер подряд нам подают на ужин свиной студень. Осторожнее, Виола! Здесь может быть отвратительная щетина.
Сэр Джеймс перемалывал челюстями поджаренный тост. Он так хрустел, что я с трудом слышала, что говорила леди Инскип. Тост, лежавший в моей тарелке, был сухим и жестким, как кокосовая циновка.
– Что, вы думаете, я видела сегодня? – спросила леди Инскип игривым тоном, каким обыкновенно разговаривают воспитательницы в детских садах.
– Расскажи нам, мамуля, – сказал Джереми, сражаясь со студнем. – Боже! Лалла права, это абсолютно несъедобно.
– Я видела… – Глаза леди Инскип мерцали в свете свечей. Она выдержала паузу, чтобы придать своим словам большую значимость. – Я видела… соловьев. В лесу возле озера.
– Как мило, – сказала я. – А мне не пришлось видеть ни одного. Они красивые?
– Совсем нет, – ответила леди Инскип, улыбаясь. – Маленькие коричневые птички, совершенно заурядные с виду.
– Довольно необычно видеть соловьев так далеко на север, не правда ли? – спросил Джайлс. Он сидел по диагонали от меня. Джайлс старательно ковырялся вилкой в студне.
– Я думаю, что это были воробьи, – произнесла Лалла. Она положила вилку и нож на тарелку и сказала со вздохом: – Я лучше умру от голода, чем буду это есть.
– О нет, дорогая! Это были соловьи! – в голосе леди Инскип слышалась обида. – Соловьи иногда долетают сюда. Я часто слышу, как они поют. Я уверена, что видела соловьев.
– Конечно, соловьи. – Джереми подмигнул мне. – Сотни соловьев.
– Я знаю, Джереми, что иногда ошибаюсь, но ты не должен разговаривать со мной, как с неразумным ребенком! Я видела в лесу соловьев!
Снова раздался запах коровника, чья-то рука поставила на стол передо мной тарелку с рыбой. Рыба была полита соусом белого цвета с зелеными крупинками.
– Вы, должно быть, знакомы с моей тетей, – обратилась я к леди Инскип. – Ее зовут Пусси Отуэй. Она просила передать вам привет.
– Вы племянница Пусси Отуэй? – Леди Инскип всплеснула руками. – Не может быть! Я думала, вы приехали по поводу денег для поместья. Как поживает дорогая Пусси? Она такая милая. Мы всегда завидовали ее нарядам. А герцог… о, ужасный человек! Я удивлялась терпению Пусси. Однажды мы встретились в Париже в гостях у одной американки. Принц Уэльский со своей миссис Симпсон тоже там был. Произошла неприятная сцена. Эти американцы никогда не поймут, что мы, англичане, чувствуем по отношению к принцу и миссис Симпсон. Ты помнишь, Джеймс? – Она посмотрела на мужа. Сэр Джеймс даже не поднял головы, он пытался подцепить кусок рыбы на вилку. Соус в тарелке застыл и превратился в клей. – Герцог, я имею в виду Р. Д., а не бывшего короля, прорычал, что Уоллис Симпсон недостойна находиться в компании приличных людей. Умница Пусси притворилась, что потеряла сознание. Пусси увезли домой, и, конечно же, Р. Д. вынужден был последовать за ней. Он не мог оставить ее и на минуту. Какой страстный мужчина! Ох!
Леди Инскип испуганно замолчала. Сэр Джеймс швырнул вилку в тарелку с такой силой, что чуть не разбил ее. Его губы зашевелились, и я услышала что-то похожее на «твою мать». «Интересно, кого он имеет в виду?» – подумала я.
– Герцогиня Виндзорская [17]17
После замужества Уоллис Симпсон получила титул «герцогиня Виндзорская».
[Закрыть], очевидно, сошла с ума, лишившись возможности стать королевой, – сказала Лалла. – Подумайте, как они с принцем могли выяснять отношения! Вероятно, обвиняли друг друга во всех смертных грехах, обсуждая, кто из них пожертвовал большим. А вы знаете, что последние десять лет жизни Уоллис была прикована к постели? У нее нашли какую-то жуткую болезнь. Бедняга вся почернела и высохла, как обезьяна. Каждый из нас получает по заслугам.
Было интересно наблюдать, как сексуальное влечение превращает в раба даже самого умного мужчину. Если бы в таком тоне говорила я, то Джайлс уже давно осадил бы меня. Мне трудно было разглядеть его лицо в зыбком мерцании свечей, но я прекрасно слышала его смех.
– Когда я была ребенком, мы жили в Восточной Африке. У меня была обезьянка. – Леди Инскип мечтательно улыбнулась. – Она была серого цвета, а не черного. Я назвала ее Артур в честь вице-консула, который был безумно влюблен в меня…
– Страшно подумать, каким ужасным был бы наш мир, если бы каждый получал по заслугам, – сказал Джереми, когда леди Инскип, поглощенная воспоминаниями, умолкла. – Представьте: Господь Бог лихорадочно складывает грехи и ошибки, словно клерк, мечтающий о прибавке к жалованью.
– Ты упустил, что если бы каждому воздавалось по заслугам, то тогда и добродетель была бы вознаграждена, – возразила я, в то время как моя тарелка с рыбой исчезла, а на ее месте появилось что-то похожее на заварной крем. Сэр Джеймс несколькими глотками осушил свой стакан вина. Я старалась не обращать внимания на ужасные хлюпающие звуки, которые он издавал.
– Хорошее замечание, – сказал Джереми с улыбкой.
– Твое понимание добродетели означает рабское служение деспоту! – Голос Лаллы звучал несколько раздраженно. Мне показалось, ей не понравилось, что Джереми пытается флиртовать со мной. – Ты умница и, если хочешь, можешь очаровать любого, но иногда ты произносишь необдуманные фразы, которые потом трудно расшифровать.
– Работая в поте лица, радуясь и скорбя, проведу я жизнь. Каждое утро, начав работу, я вечером закончу ее, – продекламировал Джереми с нарочитым пафосом.
– Все равно это так романтично. – Меня не оставляли мысли о герцоге и герцогине Виндзорских. – Представьте, он отказался ради нее от английского престола. Любая женщина хотела бы оказаться на ее месте. Как прекрасно знать, что для любимого ты значишь больше, чем королевская власть.
– Об этом писали все кому не лень, море чернил было вылито, – ответил Джайлс. – Близкие герцогу люди утверждали, что он не хотел быть королем. Он ненавидел одиночество и ответственность, терпеть не мог публичности. Он стремился к любви и домашнему уюту. Миссис Симпсон, кстати, не очень хотела выходить за него. Она развлекалась, пользуясь попустительством прежнего мужа. Для нее бывший король был скорее бременем – испорченный, капризный и, по правде говоря, весьма недалекий.
– Самое интересное в этой истории то, – вставила Лалла, – что герцогиня Виндзорская, трижды побывав замужем, не спала ни с одним из мужей… даже с бедняжкой Эдуардом Восьмым. Поверьте, я не вру! Очевидно, она была физически к этому не способна. Отсюда и мужские черты в ее облике.
– Ты только что это придумала! – воскликнул Джереми. – Я никогда не поверю, что, бросив все ради нее, Эдуард позволял ей отказывать себе в близости! Чепуха!
– Мой дорогой братик, бывший король Эдуард был настоящим простофилей.
– Могли бы мы поговорить о чем-нибудь другом? – Сэр Джеймс, который молчал весь ужин, откинулся в кресле. Его голос зазвенел в темноте над головами. – Я думаю, что вряд ли сексуальные привычки того, кто даже несколько месяцев был нашим королем, – подходящая тема для беседы.
– О папа, не будь таким ханжой! – Лалла, казалось, была довольна тем, что вызвала гнев отца. – Все знают, что тебе по большому счету глубоко плевать на Эдуарда и миссис Симпсон. Вспомни, что ты говорил о них несколько дней назад!
– Арабелла! – Рот сэра Джеймса приоткрылся от ярости, обнажив длинные острые зубы.
Разговор продолжался. Мы с Джайлсом перебрасывались ничего не значащими репликами, а Джереми и Лалла о чем-то спорили. Инскипы-старшие были поглощены своими мыслями – казалось, они находились в этот момент в совершенно другом мире. В воздухе чувствовалось напряжение. Я не понимала, как моей тете удавалось общаться с этими людьми.
– Какая интересная картина, – сказала я в пустоту.
За спиной сэра Джеймса висел портрет. На нем был изображен самый уродливый человек, которого мне приходилось видеть. В тусклом свете его злобные маленькие глазки горели как угли. Весь его облик – широкий плоский нос, лысая голова, мясистые уши – более напоминал свинью, чем человека. В глаза бросалось удивительное сходство между сэром Джеймсом и человеком, нарисованным на картине. Я покраснела, мне показалось нетактичным привлекать внимание к портрету.
– На портрете сэр Алюрд Инскип, – сказал Джереми. – Это наш печально известный предок. По правде говоря, он не совершил ничего ужасного, вся его вина в том, что он был очень уродлив. Местные жители называли его Инскипский боров. Он женился на прекрасной юной девушке. Ее родители попросту продали ее. Она завела любовника. Сговорившись с ним, она заперла сэра Инскипа в подвале. Молодые люди жили как короли в течение нескольких месяцев, а он умер взаперти от голода. Когда они открыли подвал и спустились за телом, на стенах было написано кровью: «Расплата настигнет грешников. Да поможет мне Господь!»
– Сколько крови понадобится, чтобы написать все это? – вмешалась Лалла. – Он, очевидно, перерезал какую-то артерию!
– Помолчи – я рассказываю историю! Он не обязательно написал все за один раз. Так на чем я остановился? Ах да! Через месяц любовник молодой леди Инскип свалился в колодец и утонул. На его похоронах свеча упала на волосы леди Инскип и она сгорела заживо. Все были уверены, что это действует проклятие.
Джереми понизил голос и зашептал с притворной торжественностью:
– С тех пор многие видели Инскипского борова по ночам, когда луна прячется за тучами, а ветер завывает, словно души грешников в аду. Лошади начинают тревожно бить копытами в конюшнях, а овцы тесно жмутся друг к другу в овчарнях. Инскипский боров бродит вокруг домов и заглядывает в окна. Он проверяет, пристойно ли ведут себя люди. Горе тем, кого он поймает за прелюбодеянием, – наказание неизбежно. А если неподобающим образом ведет себя кто-то из членов семьи, то Инскипский боров не даст ему покоя.
– Я ненавижу эту историю! – Лицо леди Инскип побелело, в руках она нервно сжимала салфетку. – Зачем ты только рассказал ее?
– Я отвечал на вопрос Виолы. Мне казалось, это ее развлечет.
– Закрой рот, Джереми! – Сэр Джеймс резко бросил свои вилку и нож на стол. – Разве ты не видишь, что расстраиваешь свою мать?
– Неужели, мамочка? Извини меня! Все это просто сказка! Не стоит обращать внимание!
– Я думаю, что курица – самое бестолковое создание на земле, – произнесла Лалла, бросив свой нож и вилку.
– Это не курица, – ответил Джереми. – Это кролик. Баузер принес парочку сегодня утром. Я положил их в кладовую для собак. Мы должны быть благодарны миссис Клинч за то, что она не нашла легкие, которые оставил мясник. Я представляю омлет с требухой! Бр-р!
– Этот человек прирожденный убийца! – Лалла, нахмурясь, взглянула в тарелку. – Нельзя пройтись по саду, не наткнувшись на силки для белок, капканы для кроликов или крысиный яд. Я предполагаю, что он предпочел бы вытоптать розы, чем ухаживать за ними.
– Мне кажется, ты немного лукавишь. Какая разница между кроликом и курицей? Хотя, должен признать, несчастные мертвые кролики выглядят душераздирающе. Помнишь рассказы Беатрис Поттер [18]18
Элен Беатрис Поттер (1866–1943) – английская писательница, автор детских книг.
[Закрыть]? Есть сходство между кроликами и котятами. Пожирать их одинаково противно.
– Заткнись, идиот! Ты опять расстраиваешь маму!
Леди Инскип отложила вилку в сторону.
– Давным-давно жили-были четыре кролика, – начала она высоким детским голосом. – Их звали Флопси, Мопси, Пушистый Хвостик и Питер. Они жили вместе с мамой в песчаной норе, под корнями…
