Текст книги "Дети пространства"
Автор книги: Виктор Вагнер
Соавторы: Ирина(2) Емельянова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 40 страниц)
* * *
В гостиной Рандью собралось всё то же общество, что и в прошлый раз. Добавился только Алекс Оттерван, основатель antispace.org. Мара ещё не появилась – её задерживали какие-то дела, хотя по времени Порт-Шамбалы была уже почти полночь.
– Интересно, где Мара? – спросила Элен.
– Сейчас выясним, – ответил Анджей и набрал какой-то длинный номер на своем коммуникаторе. – Ага, в районе Зальцбурга, скорость полтора километра в секунду. Минут через десять будет.
– Она дала тебе доступ к своему местоположению? – удивилась Жанна. Насколько ей было известно, запрашивать местоположение далеко не всегда разрешали даже мужья жёнам, а дети-подростки очень часто протестовали против включения родителями этой функции и отказывались носить телефон.
– Понимаешь, они другие, – ответил Анджей. – Ничего она мне не давала. Только намекнула, что у всех жителей Порт-Шамбалы эти данные абсолютно открыты. Если честно, она и телефона-то мне не давала. Просто звонила пару раз.
Оттерван слегка насторожился. Большую часть компании он видел в первый раз в жизни. На эту вечеринку его пригласил Анджей, с которым он был шапочно знаком по паре круглых столов на космические темы. Оттервана туда приглашали как одного из немногочисленных на Земле сторонников расширения присутствия в космосе, Краковски – как журналиста, пишущего о всякой экстремальной науке: полярниках, вулканологах, ну и планетологах заодно. «Будет интересно», – сказал Анджей. Ага, уже интересно. Оказывается, есть некая девушка из Порт-Шамбалы, телефон которой он знает на память, и тот факт, что он имеет доступ к её координатам, вызывает удивление скорее в плане «не думала, что у них уже зашло настолько далеко».
– Интересно, – размышляла вслух Элен, – а где кончается «они другие» и начинается конкретная Мара или конкретный Келли? Рядом с Марой мне бывает очень не по себе. Она какая-то резкая, бросается действовать быстрее, чем я успеваю подумать. Мне кажется, она может даже убить.
Мишель Рандью, сидевший за компьютером в своей комнате, не особенно вслушивался в разговоры взрослых, но эта реплика не могла оставить его равнодушным.
– Если бы она не могла убить, то была бы профессионально непригодна как офицер ВОЕННОГО флота, – пробормотал он себе под нос, но взрослые в соседней комнате его не услышали.
– Ни разу не видел, как Мара кого-нибудь убивала, – заметил Анджей. – А вот твой Келли на моих глазах убил человек двадцать.
– Это как?! – удивилась Элен.
– Видела во вторник ролик про нападение пиратов на лайнер в новостях BBC?
– И где там был Келли? Ролик кончился на том месте, где пираты дают предупредительный выстрел по лайнеру.
– А Келли в это время оттормаживался на баллистической траектории. Через пять секунд после того места, где обрезали ролик, он вышел на дистанцию выстрела. Но в BBC решили, что вид палубы катера после того, как туда влепили шрапнельный заряд из трехдюймовой гауссовки, слишком неаппетитен для показа прайм-тайм. А ведь фотопулеметы космического истребителя дают куда более высокое качество картинки, чем мобильник капитана лайнера, с которого и был снят основной материал для этого ролика.
– Но ведь спасти корабль от пиратов – благородное дело!
– Естественно. Однако благородство совершенно не отменяет того, что это была стрельба на поражение по живым людям.
Элен задумалась, вспоминая свою первую встречу с Келли. Теплый вечер в конце июня, летние сумерки, Пратер залит огнями. Она сидит на парапете набережной, отделённая от освещённых аттракционов тенистыми деревьями. На душе – безнадёжно погано, хоть в Дунай бросайся. Не важно уже, что тогда её привело в такое состояние, но ощущение от этого настроения она отчётливо помнит до сих пор.
Мимо по набережной идут какие-то люди. Иногда торопятся куда-то в одиночку, но чаще компаниями. От них доносятся шутки, смех, гитарные аккорды или музыка из плейеров И никому нет дела до экзистенциального страдания Элен Арети.
Вдруг около её тумбы остановился парень в огромных зеркальных очках (зачем ему такие, летней ночью-то?) и спросил:
– Девушка, не подскажете, как пройти отсюда в Шёнбрунн?
У Элен аж дыхание перехватило. В Шёнбрунн? Это же, можно сказать, другой конец Вены!
Самое забавное, в Шёнбрунн Келли этой ночью все-таки попал. Как-то так получилось, что они с Элен до утра бродили по улицам Вены, любовались на формы Хундертвассерхауза, совершенно нереальные в сумерках летней ночи, слушали орган на всенощной в Святом Стефане – и дошли таки до Шёнбрунна всего лишь с парой привалов в каких-то летних кафе. Днём раньше Элен ни за что бы не поверила, что способна дойти ногами от Пратера до Шёнбрунна.
За время этой прогулки вся её тоска непонятным образом рассеялась, как дым. Причём создалось впечатление, что этому странному парню от неё не было надо ничего, кроме экскурсии по городу. Шёл мимо, увидел, что человеку плохо, и ненавязчиво помог… или спас. Прощаясь, он оставил ей телефон, предоставив самой решать, продолжать знакомство или нет.
От воспоминаний Элен оторвал вопрос Анджея:
– Кстати, кто-нибудь находил хотя бы одно изображение шияара за пределами домена .spc?
– Откуда? – спросил Поль Рандью. – Мне удалось докопаться до видеозаписи, переданной с корабля, предъявлявшего ультиматум. Но даже там не было изображения говорящего, да и голос, скорее всего, был синтезированный. Только батальные сцены общим планом. А больше шияаров в Солнечной Системе не было. Так что они могли попасть в кадр разве что в «Галактическом Патруле». Но что-то я там не припомню сцен абордажных боев… Вот на сайте Военно-Космической Академии в разделе tt history/colonies есть куча материалов по 47 Ursae Majoris. Похоже, это единственное место, где людям довелось сталкиваться с шияарами врукопашную.
* * *
Мара появилась на пороге, как всегда, весёлая и деятельная. Первым делом она вытащила из кармана куртки какую-то микросхему и вручила её Мишелю, открывшему дверь:
– Держи, заработал.
– Что это?
– Чип из первой партии, выпущенной Лимерикским фабом по технологической норме 5.
– Процессор?
– Хуже – это AXS-14, System on chip. Там внутри все: и процессор, и память, и всякие интерфейсы. На самом деле это платформа для твоих «Василисков». Только сервоприводы подключить осталось.
– И в ней процессор четырнадцатого класса?
– По-моему, их там то ли четыре, то ли восемь.
На секунду Мишель задумался, а потом бросился в свою комнату. Через пару секунд он выкопал из кучи хлама на столе телефон и торопливо заговорил в него:
– Привет, Ганс. Посмотри в сети спеки на чип AXS-14. По питанию Рут его потянет? Да знаю я, что гражданского применения у этих чипов нет. Неважно, сколько он стоит, я его в руках держу! Подарили. Потому что я отлаживал систему вентиляции на фабе, где их делают.
– Уже нашёл применение для этой штучки? – спросила Мара, когда он отложил телефон. – Интересно, какое?
– Пока секрет. Вот сделаем – расскажу и даже покажу.
– О, здравствуй, – в коридор из комнаты выглянула Жанна. – Наконец-то ты появилась.
– Надо же было дать вам время на подготовку заговора.
Жанна не нашлась с ответом, и Мара проследовала в комнату с ехидной ухмылкой во весь рот.
– Знакомьтесь, – представила Жанна. – Алекс Оттерван, Мара Лависко.
– Космический оккупант, – добавила Мара, ухмыльнувшись ещё ехиднее. – Очень приятно познакомиться со столь талантливым писателем-фантастом. Поль, у вас в доме есть принтер? Хочу автограф Алекса на какой-нибудь распечатке с antispace.org.
* * *
– Мара, а ты когда-нибудь видела живого шияара?
– Горячий лёд видела. По телевизору, правда, люди при таких давлениях не живут. А вот сухой воды и живого шияара не видела, – Мара широко улыбнулась. – Потому что шияары – это не жизнь, а нежить. Реплицирующиеся роботы. Откуда они взялись, пока не удалось установить, но на тот момент, когда мы с ними столкнулись, они уже освоили астероидные пояса в нескольких десятках звёздных систем. И отношение к биологическим существам у них – обезьяна должна сидеть на дереве. А если обезьяне хочется не сидеть на дереве, а подняться хотя бы к границам тропосферы, не говоря уже о космосе, такую обезьяну надо немедленно отстрелить. Функционирующих шияаров – да, видела. Был случай, когда между мной и шияаром была только пара сотен метров вакуума. И обломки в руках держала.
– А что было дальше с тем шияаром? – поинтересовалась Элен.
– Ничего хорошего. Ему влепили подкалиберный в движок, и получился небольшой термоядерный взрыв. Несколько обломков прилетело в нашу сторону. И всё бы ничего, не будь уже в броне пробоины, которую я в тот момент как раз собралась заваривать. Через нее-то я на него и смотрела. Я успела закрыться пластырем как щитом, и взрывом меня не обожгло. Но потом прямо в пластырь пришёл здоровенный кусок бурового манипулятора – шияар был астероидным харвестером. Этот кусок отбросил меня от пробоины вместе с пластырем на повреждённую ферму каркаса и порвал мне скафандр на боку. Пришлось заваривать пробоину на скорость: что быстрее – я восстановлю герметичность отсека, и его можно будет наддуть, или у меня из скафандра выйдет весь кислород.
– И как, успела?
– Ну я же сижу здесь, живая, значит, успела, – Мара поморщилась. – Правда, когда отсек уже наддулся и блокировка с люка была снята, кому-то в пилотской рубке взбрело в голову врубить движки на полную тягу и совершить маневр уклонения на двух g. А я как раз вылезала в люк. Не удержалась, естественно, и приложилась другим боком о свежеприваренную заплату. Ещё два ребра сломала. Потом неделю в регванне отлёживалась
– Ещё два?!
– А что ты думаешь – удар, который пробивает скафандр, оставляет в целости то, что под ним? Вообще-то скафандры делаются из более прочных материалов, чем наши кожа и кости.
– А что стало бы с тем шияаром, если бы его не подстрелили? – поинтересовался Алекс Оттерван.
– Пролетел бы эту пару сотен метров и подорвал свой движок вплотную к обшивке. В корабле образовался бы кратер диаметром метров десять, а я бы попала в самый эпицентр.
– Мирный астероидный харвестер?
– Они все мирные, пока людей в системе нет. А увидят человека – сразу перестают быть мирными. А там они вообще были как пчелы из разорённого улья, потому что их матку мы тогда уже оприходовали. Большая матка была, закопалась в двадцатикилометровый астероид да настолько в него вросла, что у нее были демонтированы даже маневровые движки, не то что скачковые. Просто большой роботизированный завод по выпуску рабочих шияаров в пещерах, пронизавших весь астероид.
* * *
– Интересно, а почему в вашей Академии нет курсантов с Земли? – спросил Анджей.
– Почему нет? С Кимом Лэнсером я тебя знакомила. Он приёмыш из земного детского дома, попал в Порт-Шамбалу в возрасте четырёх лет. Обратил внимание, что я – Лависко-пятая, Мишель – Карсак-четвертый, Лаура вообще шестая, а Ким – Лэнсер-первый? Вернее, просто Лэнсер, без номера.
Неожиданно Мара ухмыльнулась:
– Кстати, Алекс, а почему у вас на антиспейсе нет материалов о том, как злые спейсиане похищают христианских младенцев из сиротских приютов на предмет выпить из них кровь? Чего стоило бы одно интервью с Винсентом Спонджем, который десять лет не вспоминал о своем внуке, родители которого погибли в авиакатастрофе, а когда вспомнил, то обнаружил его в Военно-Космической Академии… Координаты Спонджа могу подкинуть. И координаты Джека Летайра, внука, тоже, – она снова повернулась к Анджею. – Вообще сирот из детских домов у нас в Порт-Шамбале сейчас примерно столько же, сколько родных детей. Больше как-то не очень получается.
– Я не про сирот из детских домов. А про тех, кто поступил в более-менее сознательном возрасте.
– А где на Земле взять подростков двенадцати лет, которые не только закончили начальное образование, но и отработали три года чьими-нибудь подмастерьями? Это на Лемурии таких полно или в Мире Толимана. Кстати, на большинстве обитаемых планет даже старшеклассник лет восьми-девяти почти наверняка умеет водить авиетку и с шансами самостоятельно летает на ней в школу. А уж подросток возраста подмастерья – наверняка. Поэтому его с первого курса можно учить водить флиттер. У вас почему-то всячески избегают давать подросткам настоящие транспортные средства. А у нас считается так: кто не совершил первого самостоятельного полёта раньше первого сексуального опыта, тот для космоса потерян. Такому только в фермеры идти.
* * *
– Значит, в субботу вся ваша команда устраивает встречу? – спросила Мара Алекса Оттервана. – А можно и мне поучаствовать? Очень интересно увидеть лицом к лицу людей, которые выдвигают про нас такие интересные гипотезы. И вашим, наверное, будет интересно посмотреть на живого «космического оккупанта».
– Пожалуйста, никаких проблем. Наши встречи совершенно открытые. Только дело в том, что мы устраиваем встречу в туристском приюте на вершине Хохшваб.
Мара на секунду задумалась – вернее, полезла в сеть через очки.
– А, это такой природный резерват в двух десятках километров к северу от Брук ан дер Мура?
– Он самый.
– А там парковаться можно, или надо где-нибудь у подножья, в насёленке?
– По-моему, туда закрыт доступ любому транспорту. Только пешком.
– Это сложнее. Придётся отпрашиваться с занятий. Впрочем, можно устроить нашей группе горную тренировку в Альпах. Вас не напряжёт, если наших там будет четверо?
– Никаких проблем. В субботу в шесть часов вечера ждём вашу компанию в приюте Хохшваб.
Бальное платье Элен
«В увлечении классическими танцами есть определённый снобизм. Но всё же хорошо, что в Вене можно посещать не банальные дискотеки, а вечера вальса, – думала Линда Раштен, подпирая стену на университетском балу. – Конечно, лучше приходить на такие вечера со своим парнем, но что поделать, если его нет.»
Неделю назад она крепко разругалась с Карлом Кроппке и решила, что между ними всё кончено. Что ж, может, удастся познакомиться с кем-нибудь на этом самом балу… Хотя, конечно, наряд у неё далеко не самый выигрышный. Всё-таки постдок, весь доход которого – зарплата по гранту, не может позволить себе особо модничать. А если ещё и работа настолько затягивает, что некогда не то что шить – бегать по распродажам, так и приходится идти на танцы в строгой юбке, купленной некогда к защите диссертации.
Вдруг в зал вплыло совершенно шикарное бальное платье в стиле эпохи Марии-Терезии. Платье было настолько ослепительным, что Линда далеко не сразу разглядела, на ком оно надето, но когда разглядела, удивилась ещё больше. Она прекрасно знала, что стипендия Элен Арети ещё меньше ее собственных доходов. И тут такая роскошь!
Подойдя к Линде, Элен поинтересовалась, какие танцы уже объявляли, и есть ли сегодня интересные партнёры.
Линда собралась с силами и как ни в чём не бывало спросила:
– А где это ты такое платье отхватила? И почём?
– Сама удивляюсь, почему раньше так не делала. – Элен назвала цифру, вполне соизмеримую со стоимостью до неприличия банальной юбки Линды. – Оказывается, есть возможность сделать единичный заказ на фабрике-автомате. Получится даже дешевле, чем покупать готовое – минус аренда магазина, минус зарплата продавцов, минус прибыли владельца розничной сети. Нужно только предоставить готовую программу для их роботов. Но опять же в сети есть сайты, где можно скачать программу на любой фасон, надо только подставить параметры своей фигуры. И это тоже можно сделать даром, на собственном компьютере – нужна только приставка с двумя камерами, знаешь, какие используют для игр с управлением жестами. Пять минут покрутилась перед камерой, полчаса порылась в каталоге, и через три дня мне по почте прислали платье.
– А откуда ты узнала, что так можно?
– Сестра моего парня подсказала. Он недавно получил травму во время одной спасательной операции, и я навестила его. Родителей у него дома не было, они где-то в командировке, а с сестрой познакомилась. К сожалению, притащить его сюда сегодня я не смогла, у него опять дела. А твой Карл где?
– Мы с ним разбежались. Представляешь, оказалось, что его лаборатория работает на космических оккупантов. Делает что-то для военно-космического флота. Не могу же я гулять с коллаборационистом!
– Тогда со мной ты, наверное, вообще разговаривать перестанешь.
– Это почему?
– Потому что мой парень носит офицерский китель ВКФ, а дом, где я его навещала, находится в Порт-Шамбалe. Если то, что парень работает в кораблестроительной программе, для тебя уже повод для ссоры, то что ты скажешь про подругу, которая гуляет с «космическим оккупантом»?
Линда задумалась. Элен она знала давно. Проще было поверить в то, что космические оккупанты в личной жизни вполне нормальные люди, чем в то, что Элен Арети будет торговать своим телом.
– Нет, не перестану. Личная жизнь есть личная жизнь. Как говорят русские, любовь зла, полюбишь и… ну, скажем, оккупанта.
К счастью для Линды, Элен не знала этой русской поговорки, а то могла бы и обидеться. А так они продолжили болтовню в перерывах между танцами. Поэтому Линде было с кем поделиться своими проблемами, которые волновали её куда больше, чем бальное платье или отношения с парнями.
– Понимаешь, Элен, шеф почти дозрел до того, чтобы прикрыть всё наше направление.
– Что, ничего не получается?
– Наоборот, получается слишком уж круто. Если эта технология выйдет из-под контроля, то чума четырнадцатого века или испанский грипп начала двадцатого покажутся детским утренником. Но если технологию удастся приручить, многие из наследственных болезней, которые сейчас лечатся только жутко дорогими методами, не покрывающимися никакой страховкой, можно будет вылечить раз и навсегда. А какие перспективы откроются для адаптации при колонизации планет! В свое время шеф где-то добывал статьи из баз публикаций космических оккупантов. Что они там только ни делали, чтобы не дать косным фермерам, боящимся генной модификации, вымереть от необычного аминокислотного состава местных белков! К примеру, на планете Беты Южной Гидры такая эпопея была… – Линда тяжело вздохнула. – Но шеф боится проводить эксперименты в биосфере, заселённой десятью миллиардами людей. Спонсоры предлагали ему под лабораторию старинную атомную электростанцию начала XXI века, откуда давно снято всё радиоактивное, а средства предотвращения утечки, рассчитанные на падение самолёта, остались на месте. Но ему всё равно страшно…
Космических оккупантов приглашали?
Большая часть антиспейсовцев добралась до приюта часам к четырем. Над хребтом уже нависли облака, и последнюю часть пути пришлось проделать в густом тумане.
Слегка отдохнув после десятикилометровой прогулки по горам, достаточно утомительной для горожанина, они наконец приступили к обеду. В этот момент дверь обеденного зала, выходившая прямо на улицу, открылась, и на пороге в клубах тумана появились четверо в камуфляжных комбинезонах и касках с фиолетово-сияющими забралами, увешанные всевозможным снаряжением и, похоже, даже оружием.
– Космических оккупантов приглашали? – первый из вошедших снял каску и оказался Марой. – Мишель, Лаура, Ким, – представила она остальных по мере того, как они тоже снимали каски. – Интересно, а душ здесь есть?
Душа не оказалось – туристские приюты в Альпах представляли собой аттракцион для любителей экстрима, поэтому тут старательно поддерживались бытовые условия чуть ли не XIX века. Впрочем, курсантов это не огорчило. Мишель с Кимом добыли на кухне котёл горячей воды, все четверо сбросили одежду, выскочили на улицу и, не обращая внимания на промозглый туман и пронизывающий ветер, стали обливаться водой и растираться колючим, перележавшим лето снегом с ближайшего снежника. После чего откуда-то из кучи снаряжения были извлечены безупречно отглаженные брюки и кители, и спустя несколько минут четвёрка приобрела тот вид, какой курсанты космофлота имеют в цивилизованных местах, и в каком Алекс уже видел Мару.
– Признайтесь, а вы ведь не из Бухберга сюда топали, – поинтересовался Курт Тельгоффер, когда ребята расселись за столом с кружками горячего чая. Курт был большим любителем горного туризма, излазившим все Альпы, именно он и придумал устраивать сборища антиспейсовцев в таких вот приютах.
– Конечно, нет, – усмехнулся Мишель. – За кого вы принимаете наших преподавателей? Из Aйзенэрца.
– Что? Траверз хребта Хохшваб с полной выкладкой? – глаза Курта округлились. – И за сколько?
– В восемь утра вышли, – курсант окинул взглядом Курта, щеголявшего дорогими горными ботинками и пуховыми альпинистскими штанами. – Нам ещё вторая половина приключения предстоит – ночной переход до Зеебергсаттеля. Не хочешь присоединиться?
– И кто вас ночью выпустит?
– А кто нас остановит? Мы же космические оккупанты. Наша ТБ – дело нашего начальства и больше ничьё
– У вас небось инфракрасные очки... – протянул Курт.
– Без подсветки на горной тропе от них толку ноль целых хрен десятых. А кто ж нам такое позволит? Мы готовимся к войне с противником, для которого инфракрасная подсветка заметна в той же мере, что и обычный фонарь. В инфракрасные очки можно только на домики в долине любоваться, но их и в видимом диапазоне прекрасно видно. Так что – всего-навсего обычные ноктовизоры с фотоумножителями. А уж запасной ноктовизор мы найдём. Скажи спасибо вашим лавинщикам.
– При чем здесь лавинщики?
– При том. Они не выдали на маршруте ни одной точки, где было бы безопасно использовать светошумовые боеприпасы. Иначе по дороге нас обязательно угостили бы чем-то подобным, чисто в порядке тренировки. А от светошумового боеприпаса ноктовизоры вылетают только так, поэтому в боекомплекте всегда есть несколько запасных сенсоров.
– Сенсор ладно, а экран?
– Ещё проще. Мы идём в касках, но и обычные очки у каждого с собой, так что можем поделиться.
– Знаешь, я подумаю над этим предложением, – серьёзно произнёс Курт. – Такая возможность выпадает не каждый сезон…
– Так, – вступил в разговор Ким, – у кого здесь ещё какие хобби? Любители пулевой стрельбы есть?
– А что? – подняла голову сидевшая в углу Линда Раштен.
Ким посмотрел на невысокую рыжую девушку с двумя торчащими, словно рожки, косичками, на первый взгляд самую безобидную из всей компании:
– Могу дать подержать в руках гауссовку. Правда, попробовать в деле – вряд ли. Меньше, чем за три километра, по мишеням из неё стрелять неинтересно – замучаемся оборудовать рубеж. – Как вам наши горы? – полюбопытствовал Курт.
– Круто, такого я ещё не видел, – с жаром отозвался Ким. – В Гималаях этого нет. Тут идёшь, а под ногами живая история. Спускаешься на перевал – стоит камень с доской: «На этом месте в 1805 году была остановлена наполеоновская армия». До сих пор что-то подобное я видел только на таёжных учениях в Центральной России, где почти в каждом мелком городке на постаменте торчит танк времён Второй Мировой. Но это абстрактные танки, вроде как противоградовые зенитки в Армении, их не воспринимаешь как часть истории. За ними нет конкретного боевого эпизода. Хотя местные, наверное, воспринимают.
– А где Базиль Лундквист? – поинтересовался Мишель.
– Увы, он не посещает очные сборища, – вздохнул Оттерван.
– А кто из вас пишет под псевдонимом Айзек Бромберг?
– Почему вы считаете, что это псевдоним? – удивилась Линда, подняв глаза от гауссовки Кима.
– А как же? Это ведь персонаж довольно известных фантастических романов XX века. Вот вы на каждом шагу цитируете Азимова и Хайнлайна, а у нас Стругацкие или Розов не менее популярны.
Спейсиане задумались, вспоминая, кого ещё из активистов форума antispace.org они хотели бы увидеть. Получалось так, что те, кто собирается в горных приютах, и те, кто активен на сайте – две почти не пересекающиеся группы, объединённые только личностью Алекса Оттервана.
– Обидно, что их здесь нет, – сказал Мишель. – А то я так хотел спросить у Лундквиста, за что он нас настолько не любит.
– Как за что? – вскинулся Курт. – Вы же лишили Землю выхода в космос.
– Мы лишили?! – удивилась Мара. – Мы, в смысле Солярная эскадра ВКФ и база Порт-Шамбала, появились здесь в 2208 году. Сколько функционирующих космических кораблей имелось у Земли за год до того?
Недоуменные взгляды были ей ответом.
– Один, – припечатала Мара. – Назывался он «Индевор» и принадлежал Международному Институту Солнечной Системы. А где он, по-вашему, был построен?
– Вроде у Земли кораблестроительные мощности где-то на Дальнем Востоке, – отозвался Курт.
– Э-э, нет. «Индевор» был построен в Сильверхавне, Авалон, под Арктуром. И его предшественник «Челленджер» там же. А последний до Антверпенского договора корабль земного происхождения, «Ермак», вышел на ходовые испытания в 2110 году. После этого космические корабли на Земле не строились, и Институт Солнечной Системы был вынужден покупать корабли на замену изношенным у арктурианских торговцев на Марсе. А вот после восьмого года на Земле появились те самые мощности в Комсомольске-на-Амуре, на которых построены уже больше полусотни кораблей. У Шварцвассера в лаборатории весь потолок увешан моделями. Так что мы отнюдь не лишили Землю космического флота, скорее наоборот. Опять же можете поинтересоваться в Институте Солнечной Системы, когда было легче забросить экспедицию куда-нибудь на Титан – сейчас, когда у старшекурсников ВКА постоянно лётная практика, или двадцать лет назад, когда на весь институт был один корабль.
– А ещё вы монополизировали всю спутниковую связь, – гнул свое Курт.
– Честной конкуренцией. Кто мешал земным фирмам использовать современные низкоорбитальные спутники вместо того, чтобы держать этот металлолом на геостационарной орбите?
– Разъезжаете тут на флиттерах по всей планете, а мы летаем на винтовых самолётах со скоростью 650 километров в час.
– Что-то я не помню в Антверпенском договоре статьи, запрещающей землянам использовать флиттеры. Австралийские спасатели вон используют. А запрет на частные космические транспортные средства с термоядерным двигателем, равно как и запрет на аккумуляторы с энергоёмкостью больше теплоёмкости бензина, придумали не мы. Это ваш собственный закон 2125 года.
– По-моему, вы не любите нас не за то, что мы вас оккупировали, – вступил в разговор Ким. – А за то, что мы этого не сделали. Вот ровно за то и не любите, что мы не ввели здесь своих порядков и не заставили земные правительства отменить законы, ограничивающие свободу передвижения и пользования всякой техникой.
