Текст книги "Дети пространства"

Автор книги: Виктор Вагнер

Сделка века

Линда сидела в полутёмном каминном зале рядом с Джеффом. Вот так просто сидеть, смотреть на огонь, касаться руки рукой и ни о чём не говорить. Всё и так понятно.

В противоположном углу почти так же сидели Ким и Труди. У тех, правда, в руках были планшеты, и они что-то на них делали, каждый своё. Но тоже рядом, касаясь друг друга.

– Ой, – вдруг воскликнула на весь зал марсианка. – Это как понимать? Ким, взгляни…

Тот заглянул ей через плечо и пропел на мотив «Белой земли»:

 
Тлеет костёр, варится суп с нахалами,
Скажут про нас: мало, ребята, мало вам…
 

– Пойду притащу сюда этого великого хакера, – прибавил Ким, исчезая в коридоре, ведущем к спортзалу. Через пару минут он вернулся обратно в сопровождении Мишеля Рандью, одетого в футболку и спортивные трусы.

– Вот, смотри! И как это называется?

– Протокол о намерениях это называется. А что ты хотел? Чтобы искин, написанный для стратегической игры, не попытался самостоятельно заключить сделку на фрахт космических кораблей?

Линду разобрало любопытство, и она подошла к молодёжной компании.

– Что у вас тут такое интересное?

– Да вот, понимаешь, в своё время я написал искусственный интеллект – аватара, чтобы он общался в земных чатах вместо Труди, которая на Марсе не могла сидеть в чатах из-за времени прохождения сигнала. Пока Труди возилась тут с малым куполом, она за ним не следила. А он взял да заключил с каким-то китайцем договор о поставке на Марс земных деликатесов, – сообщил Миранду.

– Если бы с «каким-то»! – добавил Ким. – А то ведь с Ли Чангом, одним из боссов малайской мафии! Это его подручные осенью занимались морским пиратством, а Келли Лависко с Мишелем Карсаком их топили. Помнишь, Мишель показывал вам запись в Хохшвабе?

– И что вы теперь будете делать?

– Консультироваться. По крайней мере, Келли точно надо поставить в известность. Но, может, гуру тоже что-нибудь подскажет. И бабушка Тордис.

– А гуру – это кто?

– Дедушка Тадек, то есть адмирал Лависко-первый. Это такая внутрисемейная игра, что я его чела, а он мой гуру.

Ответ от бабушки Тордис не заставил себя ждать.

From: earth!gunnardottir

To: moon!klavius!lancer

Subject: Re: Мафиозные прожекты

Ким!

А вы с Труди не тушуйтесь, а попробуйте реализовать

это предложение. Конечно, допускать, чтобы Ли Чанг

владел долей в каких-то космических кораблях, не

стоит. Но Труди явно положен бонус за то, что она

придумала, как обойтись без строительства новых

куполов в проекте Вейссмана.

Поэтому производственными мощностями Клавиуса вы

можете пользоваться вполне свободно.

Возьмите в долю того, кто там сейчас работает из

шварцвассеровских аспирантов, пусть он вам сделает

технологическую проработку под местное производство —

это процентов 15, не больше.

Если команда Ли Чанга будет только обеспечивать

логистику, а корабли формально принадлежат Труди, то

всё в порядке: Труди как гражданка Марса попадает под

Антверпенский договор, и парусная линия Земля-Марс

существует примерно на тех же правах, что и Терранет.

В общем, подумайте.

Тордис

P.S. А парнишка, который написал искин, способный на

такие сделки, явно заслуживает галочки на

экономическую самостоятельность в бета-листе.

Кроме Морица, Ким привлёк к этой операции Ганса Пфельце, и очень быстро нарисовался состав будущего торгового флота линии Земля-Марс. Предполагалось, что в него войдут четыре солнечных парусника-робота, которые будут на автомате ходить между околоземной орбитой и Фобосом, шаттл-лэндер для Марса и шаттл для Земли.

Помимо этого, был предусмотрен корабль для перевозки туристов, поскольку Киму было очевидно, что тускубы, которые можно выручить, продавая на Марсе земные деликатесы, Ли Чангу низачем не сдались. Их нужно как-то обратить в земные деньги. А поскольку на Марсе нет почти никакой экзотики, которую можно взять и положить в контейнер, но зато полно экзотики, которую можно ощутить, прилетев туда, наиболее перспективным способом заработать уорлдо, потратив тускубы, была организация туризма. Из десяти миллиардов землян почти наверняка найдётся несколько тысяч, желающих слетать в отпуск на Марс и готовых это оплатить.

Конечно, можно было бы возить туристов ещё и на Луну – и ближе, и дешевле. Но, посовещавшись с Тордис и адмиралом Лависко, Ким и Труди решили этого не делать. Вот когда в Клавиусе потихоньку, по мере восстановления его промышленного потенциала, появится кое-какое население, готовое взять на себя обслуживание отелей, тогда другое дело. А пока весь обслуживающий персонал, завезённый специально под этот проект, окажется людьми Ли Чанга. Кому это надо?

Экскурсия в Мадуродам

Пинасса приземлилась в Швехате около полудня. К тому моменту, когда Ганс и Мишель добрались до дома, занятия в школе уже кончились, и Ганс отправился разыскивать Эльзу.

Та сидела на скамейке и сосредоточенно о чём-то грустила. Рут прыгал вокруг и пытался как-то развеселить её, но у него ничего не получалось.

– Привет. Ты чего такая грустная? – спросил Ганс.

– Поездка в Мадуродам накрылась.

– Какой такой Мадуродам? – удивился мальчик.

– Ты прямо с как Луны свалился! Нам уже две недели как обещали устроить поездку всем классом в Мадуродам – это в Голландии, говорят, круче Диснейленда. А сегодня я помогала маме в лавке, и тут зашла фрау Ирмгард и, пока покупала, рассказала, что в департаменте образования случилась нехватка… Да ты не слушаешь!

– А что, это так заметно? – мысли Ганса и в самом деле были о чём-то другом.

– Что «это»?

– Что я только что с Луны. Барбара обещала, что если я буду выполнять все упражнения на тренажёрах, то никто и не заметит, что я провёл на Луне две недели. А тут я прилетаю, и ты с первого же взгляда…

– Не расстраивайся, я это просто так сказала. Поговорка такая… А ты что, действительно был на Луне?!

– Ну, был. И Мишель Рандью тоже. Там вообще сейчас работает пол-лаборатории, а ещё курсанты военно-космической академии и несколько марсианских экотехников.

На следующий день Ганс подловил фрау Ирмгард в коридоре, когда этого не видел никто из школьников, и спросил, можно ли что-то сделать… скажем – подкинуть денег.

– Что, так хочется в Мадуродам? – удивилась учительница.

– Да не мне. Мне-то что – если я захочу побывать в Мадуродаме, то могу подойти в лаборатории к Маре или Киму, или кто там будет военпредом сидеть, и попросить. На флиттере до Гааги минут пятнадцать. Что, мне откажут, что ли? И даже Эльзу позволят собой взять. А то можно позвонить кому-нибудь из знакомых с первого курса ВКА – они мне почти ровесники, зато у всех них уже открыта категория «лёгкий флиттер» на всю Землю. Но весь класс я с собой взять не смогу. Обидно, что пострадают ребята, которые пока что ещё не оценили, насколько маленькая у нас Европа, и насколько легко по ней перемещаться.

– Но это довольно большая сумма. Ты же живёшь вдвоём с матерью, и у тебя, наверное, нет лишних денег.

– А, ещё заработаю! Вы же наверняка видели моего Фафнира. А это не последний мой дракон.

Фрау Ирмгард задумалась. Что-то за последнее время её ученики Ганс Пфельце и Мишель Рандью начали стремительно и неожиданно меняться. Наверное, уже можно попытаться объяснить мальчику устройство мира.

– Понимаешь, деньги, на которые можно устроить школьную экскурсию, не могут взяться откуда попало. Они должны быть официально проведены по счетам департамента образования, чтобы можно было оформить командировку сопровождающему учителю. А без командировки нельзя куда-то ехать с целым классом чужих детей.

– У-у-у, – грустно протянул Ганс, – земная бюрократия… Понятно. Попробую выяснить, какие ещё могут быть варианты, – и потащил из кармана телефон.

Мара заявила, что ВКФ по этому поводу ничего предпринимать не будет, потому что это не инвалида с дистрофией Шарко спасать. Но вот в Технологическом Университете есть какая-то программа содействия научному просвещению школьников, и экскурсия в Мадуродам туда вполне подходит. Только звонить надо не Шварцвассеру, у которого и других дел хватает, а Лотте, секретарю лаборатории.

Лотту Ганс слегка побаивался. Строгая сорокалетняя дама не то что его с Мишелем – студентов считала за несмышлёных детей, которых надо водить строем. Но он преодолел себя и позвонил. Оказалось, что проблема действительно решается таким образом. Уже через несколько минут, оказавшись в классе перед самым звонком, он подошёл к учительскому столу и показал фрау Ирмгард экран своего телефона с письмом от Лотты.

Фрау Ирмгард вздохнула. С одной стороны, она была безумно рада, что не придётся расстраивать детей, которые уже предвкушают поездку. С другой – то, как решает проблемы Ганс, несколько пугало её. И это странное письмо из Технологического Университета об освобождении от занятий на две недели…

Дым отечества

 За окнами аудитории ярко голубело предвесеннее небо, Лучи нежаркой зимней Осануэва играли на торосах Зехтерзее, вспыхивали блёстками на снегу, подсвечивали пар над огромной полыньёй гидроаэродрома, не замерзавшей даже в самые сильные морозы.

В такую погоду крайне непросто заставить четырнадцатилетних студентов думать не о лыжных прогулках и игре в снежки, а о дифференциальных уравнениях. Но Петеру Найгелю до поры до времени это удавалось.

Вдруг в аудиторию ворвался низкий гул, который нечасто услышишь над Айзенгратом. Все ребята оторвали глаза от экранов и уставились в окно. На посадку на гидроаэродром заходил межзвёздный транспорт-тысячетонник. Он медленно плыл над торосами, отбрасывая на них видимую даже в яркий солнечный день сетку лучей лазерного высотомера. Казалось, огромная машина неподвижно висит в воздухе, как дирижабль.

– Не волнуйтесь, никуда «Марианна» от вас не убежит, – сообщил Найгель ученикам. – Послезавтра пойдём туда на экскурсию, облазаете эту машину от реданов до киля. Пока что это незнакомый для вас класс техники, но, надеюсь, кому-нибудь из вас доведётся строить у нас под Осануэва примерно такие же.

– А чего нам не хватает для того, чтобы их строить? – спросил белобрысый парень с задней парты.

– Говорят, что населения. Обычно колония начинает обзаводиться собственным космическим флотом, когда её население превышает десять миллионов человек. Сейчас у нас пять – и швабов, и спано вместе взятых. Но у нас промышленные мощности на душу населения вдвое больше, чем в среднем по Галактике. После Воссоединения мы позаботились, чтобы любая технология имелась по меньшей мере в двух местах.

– А почему на этот корабль будет экскурсия, а на предыдущий не было? – поинтересовалась одна из студенток.

– Потому что на этом стармехом моя старая подруга, с которой мы вместе гайки крутили в подмастерьях на Лораверкен.

* * *

Руслану Ахметдинову крайне не нравилась идея посадки в зимнем Айзенграте. Мало того, что это озеро с глубинами не более четырёх-пяти метров само по себе отнюдь не подарочек, так оно ещё и покрыто льдом, только узкая трёхкилометровая полоса оттаяна с помощью проложенных по дну труб от термальных источников.

Однако фрахт был уж больно вкусным. Полная загрузка пассажирских кают – осануэвские выпускники трёх известных на всю Галактику бетанских школ, возвращающиеся домой, парочка специалистов-медиков по контракту и пятеро учёных, собравшихся изучать мегафауну приледниковой тундростепи. И всем надо в Айзенграт. Да ещё дюжина контейнеров какой-то бетанской биологической гадости, за которые почему-то полагалась очень большая неустойка в случае форсмажорной доставки в Нуэва Картахена вместо Айзенграта. Ради них пришлось распродать в Колонии Бета пару лишних контейнеров земных деликатесов. Впрочем, Бета ещё три раза столько выпьет и не поморщится.

Конечно, на такой рискованной посадке Руслан сам сел за штурвал, а в правое кресло посадил Джилли. Девочка, конечно, молодец и прекрасно справилась под Сигмой Дракона, но тут уж лучше старые проверенные пилоты.

«Марианна» коснулась воды у самого края полыньи, проглиссировала, окутавшись паром из дюз реверса, и замерла почти у самого причала. Знай наших. Теперь ухватиться манипуляторами за палы, и в порт.

Что вы, какой пилотский час? Пока Джилли прощается с пассажирами, а Лада с Афанасьичем разгружают контейнеры, надо успеть поговорить с местными поставщиками груза. Сейчас конец зимы, и в Айзенграте должны скопиться прямо-таки залежи известных всей Галактике местных самоцветов. Капитан специально договорился с фрахтовщиком на сто процентов оплаты в порту прибытия, в отличие от обычного 50 на 50. Впрочем, фрахтовщик оказался только за – он был из-под Осануэва, и его бетанские ресурсы крепко подорвала закупка этой биологической дряни. Да и вообще беталер – это вам не местная валюта, именуемая «пфотэ» в Айзенграте или «пата» в Нуэва-Картахена, что в переводе означает «лапа». На разменной монете здесь чеканят когтистый медвежий след.

Сейчас на корабельном счету окажется достаточно этих самых пфотэ, чтобы набить весь трюм продукцией местных копей. Даже предварительная договорённость имеется. Но только предварительная – в этих мелких колониях, с их неторопливой жизнью, не любят заключать сделки по почте. Здесь надо посидеть с контрагентом за столом, выпить чего-нибудь. К счастью, в Айзенграте варят вполне приличное пиво, не хуже, чем на Марсе, да и нуэво-картахенские вина весьма неплохи.

* * *

Карл был командирован Алиной на разгрузку:

– Иди, помоги Афанасьичу контейнеры стропить. Заодно поддержишь морально Ладу. У неё это первый опыт в роли грузового помощника, Сигма Дракона не в счёт.

– А поить будут? – поинтересовался Карл, уже зная, что в Торгфлоте успешное достижение очередного профессионального рубежа обычно отмечается ритуальной порцией какого-нибудь напитка.

– Могу сегодня вечером взять вас обоих с собой на встречу с одним старым другом. Попробуете хорошего местного пива.

Разгрузка дюжины контейнеров при наличии на причале портального крана много времени не занимает. Потом кинуть вещи в бордингауз – и вот Карл и Лада вместе с Алиной стоят в полупустом слабо освещённом зале ожидания гидроаэропорта Айзенграт, а за стеклянной стеной, выходящей на городскую площадь, сгущаются зимние сумерки.

С лёгким шипением раздвинулась автоматическая дверь, и с площади в зал почти вбежал худощавый невысокий человек в свитере грубой вязки, без шапки, с короткими светло-русыми волосами и окладистой бородой, превращающей его лицо в почти идеальный круг.

Карл поёжился, глядя на него. Торгфлотовские бушлаты довольно тёплые, но пока он возился в открытом трюме, местный морозец ощутимо пощипывал его всюду, куда доставал. А абориген ходит не только без куртки, но и без шапки.

– Peter, sie haben wude so geachtet! 29

[Закрыть] – воскликнула Алина.

– Sie sind immer noch leichtfertige, kleine Alina 30

[Закрыть], – ответил тот, и они крепко обнялись.

Карлу потребовалось сделать над собой некоторое усилие, чтобы осознать, что они говорят на его родном языке.

– Знакомьтесь, ребята, это и есть тот самый парень, который когда-то подарил мне ту самую логарифмическую линейку, – сказала Алина Карлу и Ладе. – Его зовут профессор Петер Найгель. Это Карл, это Лада.

– Случайно не твоя дочь? – спросил Петер, указывая глазами на Ладу.

– Нет, это наш второй помощник капитана. Кончала ту же космоходку, что и я, но на тридцать толиманских лет позже. Там короткие годы. Какое-то внешнее сходство есть, я знаю, но это, наверное, этническое – Ладины предки тоже из России.

– Пошли, – скомандовал Петер, и они вышли на площадь. Их окружили темно-синие морозные сумерки, приправленные кисловатым угольным дымком. Внезапно Алина остановилась, глубоко втянула носом воздух, подняла лицо к небу и, казалось, пошатнулась.

– Что с тобой? – Петер немедленно подхватил её под локоть.

– Воздух… Нигде во всех пятидесяти мирах нет такого воздуха, колючего, чуть с кислинкой. Только в Айзенграте. Запах детства…

Мгновение сентиментальности прошло, и они двинулись дальше. Около стены аэропорта было припарковано штук пять разных машин, Петер решительно повёл гостей ко второй от входа.

Машина была странная. Карл остановился, пытаясь понять, что это такое, и видел ли он когда-нибудь что-то похожее. Капота у машины не было, с переднего конца вертикально вверх поднимались две половинки ветрового стекла, соединённые под тупым углом. Зато ниже днище полого уходило вниз, как корпус лодки. С каждого бока имелось по четыре огромных, почти по пояс, колеса, занимавших почти весь борт, а спереди висели в воздухе колёсики поменьше. Сверху всё это хозяйство было прикрыто общим крылом, прямым как полка. Дверь начиналась только над этим крылом и была крайне невысокой, продолжаясь в виде люка в потолке. Открывалась она вверх, складываясь с этим люком.

Спереди, рядом с водительским местом, над крышей торчала метровая труба, из которой вился лёгкий дымок, а внутри просматривалось что-то внушительное.

– Здесь должны быть гусеницы! – наконец сообразил Карл.

– Совершенно верно, молодой человек, – кивнул Петер, который уже открыл дверь, спустил из неё небольшую лесенку и помогал Алине и Ладе забраться внутрь. – Это колёсно-гусеничный вездеход. Обычно гусеницы в снятом виде крепятся на эту полку. Только сегодня я их не взял, поскольку не собирался никуда выезжать из города.

Карл забрался в машину. Петер последовал за ним в салон, закрыл дверь и пробрался на водительское сиденье, протиснувшись между ним и стоящей справа конструкцией, напоминавшей печку. В процессе он коснулся каких-то рычагов, и послышалось гудение огня.

Внутри салон напоминал не легковую машину, а скорее микроавтобус какой-нибудь ремонтной службы. Один длинный диванчик был расположен вдоль левого борта от спинки водительского сиденья, второй вдоль заднего, и ещё одно сиденье – спереди от входной двери, не доходя до топки. Судя по размерам, сзади было нечто вроде крытого кузова, куда вела дверь, полускрытая за спинкой заднего сиденья.

Со странным пыхтением вездеход тронулся с места задним ходом, выезжая из ряда припаркованных машин. Потом Петер сделал что-то, совершенно не похожее на вращение рулём, отчего машина лихо развернулась на месте, рванула так, как будто в ней был двигатель от флиттера, и бодро покатилась по утоптанному снегу.

– Оно что, паровое? – выдохнул Карл.

– Ага, – улыбнулся Петер, на долю секунды обернувшись к пассажирам. – Сверхкритический прямоточный котёл на твёрдом топливе и две машины Добла, каждая на свой борт. Никаких трансмиссий, всё управление клапанами подачи пара. У нас тут, под Осануэва, мир непобеждённого стимпанка.

– Почему непобеждённого?

– Потому что шияары так и не смогли заставить нас одичать и превратиться в кочевых мамонтовых пастухов. Когда они лишили нас возможности делать технически продвинутые машины, мы стали строить вот такие паровики. Но миром победившего стимпанка нас, увы, назвать нельзя. Алина, может, сводим твоих ребят в Dampfmaschinenmuseum?

– А это что? – удивилась Алина. – В моё время такого не было.

– Само собой, не было. Ты же усвистела с планеты сразу после Воссоединения. А музей организовали чуть позже, когда наладили производство высокотехнологичной техники, и кое-какие машинки времён нашего детства стали выходить из употребления. Это в Миллербахе, там у Ахтенмейлебергверк был огромный ангар. Вот в нём это дело и собрали. Зимой оно вообще-то не очень работает, но я постоянно таскаю туда студентов, так что меня все знают, договорюсь.

С этими словами Петер затормозил около огромного навеса, из-под которого вырывались клубы пара.

– Это Паузетка, лучший в городе хайзесбад.

– Что, уже совсем никто не помнит, что правильно говорить не Паузетка, а Паужетка? – удивилась Алина.

Петер что-то сделал с заслонками на топке котла и полез из машины наружу через водительскую дверь.

– А вода в котле не замёрзнет, пока мы будем там сидеть? – поинтересовался Карл, выбравшись из машины.

– Не замёрзнет. Я сейчас переключил топку в экономичный режим. В нем она на одной закладке угля часов двенадцать поддерживает в кабине плюсовую температуру.

Они вошли в стеклянные двери и оказались между двумя стеклянными стенками. За той, что внутри, блестели два ряда круглых бассейнов. В большинстве из них сидели люди, а посредине плавал круглый плотик, на котором стояли тарелки и бокалы.

– Снимайте с себя всё прямо здесь, и бегом туда, – пояснил Петер инопланетянам. – Здесь не слишком жарко, но там внутри очень влажно, и одежда сразу отсыреет, в чём нет ничего хорошего. Наш бассейн двенадцатый, единственный пустой.

Внутри и правда было тепло – не так, как в бане, но всё же. Однако, потрогав ногой воду в бассейне, Карл предпочёл пока остаться снаружи.

– Что такое? – спросил подошедший Петер. – А, воду перегрели? Ничего, сейчас мы это поправим, – он протянул руку к заслонкам, торчавшим на краю бассейна. Через пару минут в воду действительно можно было влезать.

Горячая расслабляющая ванна – как раз то, что нужно после возни с контейнерами на морозе. Вода в бассейне была солоновата на вкус и слегка пузырилась. Карл и Лада уселись на дно, прислонившись к стенке, и расслабились, почти потеряв представление о времени. Более привычные к такому времяпрепровождению Петер и Алина вели неспешную беседу.

– Ну как, ты нашла свою пылинку дальних стран?

– Ты про что?

– Помнишь свои любимые стихи детства?

 
Ты помнишь, в нашей бухте сонной 31

[Закрыть]
Спала зелёная вода,
Когда кильватерной колонной
Зашли военные суда.
 
 
Четыре серых, и вопросы
Нас волновали битый час,
И загорелые матросы
Ходили важно мимо нас.
 
 
Мир стал заманчивей и шире,
И вдруг суда уплыли прочь.
Нам было видно, все четыре
Зарылись в океан и в ночь.
 
 
И вновь обычным стало море,
Маяк уныло замигал,
Когда на низком семафоре
Последний отдали сигнал.
 
 
Как мало в этой жизни надо
Нам, детям, и тебе, и мне,
Ведь сердце радоваться радо
И самой малой новизне.
 
 
Случайно на ноже карманном
Найди пылинку дальних стран,
И мир опять предстанет странным,
Закутанным в цветной туман.
 

Вот ты тогда решилась вырваться из нашего захолустья – и как оно?

– Не жалею, это уж точно. Хотя на самом деле большой разницы нет. Для фермера мир – это его огород, для таксиста город, для лётчика – планета. А для меня сейчас мир – это пять десятков планет. Ну и что? Подними глаза в небо, и ты увидишь миллиарды звёзд, до которых нам ещё тянуться и тянуться. Отдать эти пятьдесят миров обратно я не хочу – пробовала уже, когда с Максимом сидела. За пять лет совершенно извелась каждый день видеть на небе одно и то же солнце. Но я прекрасно понимаю, что между одним и пятьюдесятью разница небольшая.

– А что с мечтой о военной карьере?

– Сначала не хватило умения пилотировать. Потом пошла в торговый флот, надеясь, что рано или поздно случится набор добровольцев из Торгфлота. Такое в ВКФ иногда бывает, когда где-нибудь сдают много новых кораблей, и на их укомплектование не хватает выпускников академий. Но один раз такой набор случился, когда я сидела с ребёнком. А второй раз, года три назад, меня отговорил Торвальдыч. Я уже была вторым механиком на «Марианне», а он – стармехом, и хотел передать корабль мне. И передал – четыре скачка назад. А ты тут как?

– Учу студентов помаленьку и мечтаю начать строить здесь свои корабли. Ты мечтала о Пространстве для себя, и ты его получила. А я хочу Пространства для своего мира. Но пока не получается.

– Пространство… как иронично это звучит! Нет другой профессии, где приходится столько времени проводить в тесном помещении без возможности выйти. Зато каждые два месяца – новый мир. Но зачем тебе Пространство для мира? Ради тех цветных кружочков, в которые превращаются три точки на небосводе, которые мы в детстве разглядывали в телескоп? Боюсь, ты вряд ли их достигнешь. Ни в одном из пятидесяти миров не занимаются активным исследованием внешних планет, не то что их освоением. Даже под Арктуром, где от Древних нам достались два пригодных для жизни спутника Супера, этот самый Супер – не более чем большой зелёный круг в небе Двух А, то есть Атлантиса и Авалона. Только в Солнечной системе немножко занимаются изучением своих внешних планет. Но их там десять миллиардов, они могут себе это позволить. А мы – взлетели с планеты, подошли поближе к звезде, в скачковую зону, перепрыгнули к другой звезде – и скорей обратно, под кислородную атмосферу. Я тут под Сириусом смотрела фильм, снятый землянами из МИСС про историю исследования спутников Юпитера и Сатурна. Удивительно красивые миры. И таких под каждой звездой по несколько штук рядом с обитаемой планетой. Но человек там жить не может, – Алина невесело усмехнулась. – А вот шияары бы смогли. Чем больше я узнаю про то, как устроена Вселенная, тем меньше их понимаю. Мы с ними прекрасно ужились бы в этой системе, не стремись они лишить нас возможности летать. Сейчас все эксперты убеждены, что нашу промышленность они уничтожили по ошибке. Колония была молодая и просто не успела создать себе других промышленных мощностей, кроме того корабля-завода, который пригнали с Авалона при её основании. А его уничтожили не потому, что он завод, а потому, что он корабль. Когда они атаковали Землю, то ограничились уничтожением исследовательского корабля на космодроме Лунной базы.

– Заметь, ты опять сводишь всё к «летать». Попытка помешать летать в твоих глазах оправдывает войну на уничтожение против целой расы. А когда я говорю, что хочу, чтобы здесь строилось что-то летающее, ты спрашиваешь – «зачем?»

– А чего ты хотел? Любая свобода – она в первую очередь «для», а не «от». Что дадут Миру Осануэва собственные космические корабли, чего не дают сейчас регулярно заходящие корабли Торгфлота? Все знания Галактики мы к вам возим. Если кто захочет отправиться в другие миры набираться ума-разума, он может это сделать. Если кому-то невтерпёж летать самому, как когда-то мне, это тоже не слишком большая проблема. Даже всякую ерунду вроде земных деликатесов, и то регулярно привозим. Во всей Галактике нет такого понятия, как «свои корабли» какого-то мира. Сильверхавн и Лерна строят корабли не для Авалона и Беты, а для Торгфлота или ВКФ. Зачем миру свои корабли, если любой подросток в этом мире может пристроиться юнгой на приходящий корабль? А миры и сами неплохо умеют летать по своей орбите, – Алина протянула руку к стакану, стоящему на столике-плоте, и сделала пару глотков из него. – Лучше бы ты организовал здесь производство флиттеров. При здешнем климате это крайне полезная вещь. Это и пассажирские рейсы в Нуэва Картахена за двадцать минут, и спасательные операции в такую погоду, когда ни один самолёт не оторвётся от полосы, и обслуживание спутниковых сетей.

– А откуда ты знаешь, что у нас нет флиттеров?

– На планетах, где есть флиттеры, проходящим кораблям не предлагают разовых контрактов на замену спутников СНМ.