Текст книги "Незаконченная жизнь. Горянка (СИ)"

Автор книги: Весела Костадинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

19

Но как ни странно, побег Заремы вдруг стал той целью, которая позволила самой Алие дышать. Дышать, жить, есть, готовиться к ненавистной свадьбе и замечать каждую деталь приготовлений, каждую мелочь. Патимат и приехавшая чуть позже Джейран по сотне раз на дню объясняли ей тонкости традиций, который должны были быть соблюдены на свадьбе, и впервые Алия их слушала внимательно, вдумчиво, строя в голове полный стратегический план побега сестры. То, что раньше казалось ей надоедливым и глупым, сейчас ложилось в четкую структуру задуманного.

Играла на руку традиция двух раздельных свадеб, ведь сначала ее будут провожать из дома деда, но на второе торжество родня не поедет, допускаться туда будут только подружки невесты, которыми понятное дело стали Аминат, Зарема и две другие девушки, приехавшие на свадьбу из Каспийска – их имен Лия даже не запомнила. А значит именно на свадьбе со стороны жениха присмотр за Заремой будет минимальным.

И когда Джейран, сияющая самодовольством, уверилась, что племянница наконец-то смирилась с неизбежным и вошла в свою роль, она, словно сообщая величайшую новость, с гордостью заговорила о традиционном танце жениха и невесты – и в тот момент Лия едва не бросилась тётку обнимать. Впервые за всё это время она услышала не просто очередной обычай, не очередной пункт свадебного сценария, а возможность. Щель в наглухо закрытой двери.

– Ты пойдёшь по кругу, – торжественно вещала Джейран, грациозно, насколько позволяли ей годы, демонстрируя движение ног, – а Ахмат и его гости будут танцевать рядом, осыпая тебя деньгами, чтобы твоя семья была богатой и счастливой. Ох, дорогая, – она хитро прищурилась, с удовольствием смакуя каждое слово, – полагаю, ты ещё никогда не ходила по ковру из денег?

Лия моргнула, будто не сразу поверила.

– Подожди… – переспросила она, и в её голосе впервые за долгое время прозвучало что-то живое. – Ты хочешь сказать, что мне прямо идти по деньгам придётся? По настоящим?

– Ну, не переживай, – благосклонно улыбнулась тётка. – Зарема будет рядом, поможет собирать, чтобы ты уж совсем ногами их не топтала. Это красиво, ты увидишь. Вот, смотри, как это бывает.

Она включила на телефоне видео, и Лия, наблюдая, как девушки в белых платьях движутся по кругу, а мужчины вокруг осыпают их деньгами, словно золотым дождём, едва удержалась, чтобы не рассмеяться вслух. Не от веселья – от восторга. Потому что судьба наконец-то протягивала ей шанс. Маленький, рискованный и пахнущий отчаянным планом – но шанс.

– Ты заберешь часть денег себе, Зарема, – прошептала она сестре, когда та помогала подгонять платье, – ты понимаешь, этот ваш обычай он ведь деньги тебе в руки сыплет.

– Но… – покраснела Зарема, – Лия, это твои деньги, это традиция, это…

Алия выразительно приподняла бровь.

– Отдашь моей будущей свекровушке не все, заныкай сколько сможешь в лифчик, да хоть в трусы, Зарема, в сумочку, съешь их, выйдут потом естественным путем… ну в общем, чем больше соберешь – тем выше наши шансы. И никто в краже не обвинит, да кто там вообще считать будет, сколько денег мне на голову летит?! Все не на деньги, а на меня смотреть будут, – со злостью выплюнула она. – Ахмат не удержится – он меня всему Дагестану продемонстрировать собирается, судя по всему.

В дом съезжались родственники со всей республики, наводя суету и хаос, который был сестрам только на руку. Тут незаметная фраза, там легкое перемигивание – голоса гостей заглушали их тайну. Аминат была полностью занята болтовней с другими девушками, не обращая никакого внимания на сосватанных сестер.

А Ахмат не переставал удивлять своей щедростью. Каждый день в дом Алиевых приезжали огромные, роскошные букеты цветов, которые пришлось расставлять уже и в других комнатах. Старик Алиев только качал головой, но в этом движении, помимо раздражения, была и гордость – он все сделал правильно, верно рассчитал вкусы и пристрастия молодого хищника. Да и внучка продолжала радовать своим спокойным поведением. Но при этом, он каждый день благодарил Аллаха, что она не сломалась, не стала безвольной куклой, но поняла, что от судьбы не уйти. И подчас даже подумывал, что такой как Алият может и удастся усмирить буйный нрав жениха. Видел то, что не видели другие: Ахмат не только свое богатство и статус показывает, он действительно стремится покорить сердце девушки.

А она оставалась холодна, равнодушно принимая огромные охапки пышных роз, дорогие подарки жениха. Только в глубоких карих глазах проносились то злость, то раздражение, то тоска.

Старик понимал ее, осознавал, что такое потерять свободу, однако понимал и то, что Аллаха не обмануть.

– Не нравятся цветы? – спросил, подходя ближе, когда Алия в очередной раз просто отдала букет Патимат.

– Они красивые, – покорно ответила Алия, опуская глаза.

Старик жестом велел внучке выйти в сад, подальше от предпраздничной суеты дома.

Они медленно шли по тропинке среди фруктовых деревьев, увешанных плодами сливы, айвы, яблок, груш и поздних абрикосов.

Алия шла медленно, спокойно, но разговора сама не начинала, дожидаясь того, что скажет ей дед.

– Сейчас ты думаешь, – спокойно заметил Ахмат, – что мы принесли тебя в жертву, отдали тому, кто больше дал за тебя.

Лия закусила нижнюю губу, Ахмат читал ее как открытую книгу.

– Но знаешь, в чем глубокая мудрость веков, девочка? – он присел на скамейку в беседке и кивком головы предложил присесть и внучке.

– В том, – продолжал, – что любовь – это никакая не гарантия счастья, Алият. Люди могут любить друг друга, и причинить адскую боль. Предать. Продать. Изменить. Сердце будет рваться на части от этого, девочка, а любовь станет ненавистью. Ни одна семья в мире от этого не застрахована. Согласна?

Лия молча кивнула, понимая, что старик прав.

– Наши традиции, Алият, велят нам следовать не только и не столько зову сердца, инстинктов, которые делают нас зверями, а разуму. Верность семье, Алия – вот основа нашей жизни. Без семьи человек в горах не выживет. Без семьи человек в горах – смертник. Самое страшное у нас – потерять свою семью. Поэтому, девочка, выдавая тебя за Ахмата, я не любовь тебе дарю, а семью.

Алия снова промолчала.

– Характер у Ахмата тяжелый, это правда. Но жена, пусть и вторая, взятая по законам шариата, так же священна, как и первая, и третья, если она будет. Ты получишь защиту, ты получишь стабильность, уверенность в завтрашнем дне. Твои дети родятся от сильного мужчины, станут опорой нового клана. Ты получишь уважение как мать и жена. И со временем поймешь, что я прав.

Лия упрямо молчала.

– А еще, – продолжил старый Ахмат, – я вижу то, чего сейчас не видишь ты. Ахмат – сильный мужчина, а ты – сильная девушка. Возможно, самая сильная из моих внучек. И если твоя гордость и твое упрямство этому не помешают, ты обретешь в этом браке не только стабильность, но и ту самую любовь.

Губя девушки тронула едва заметная горькая улыбка.

– Любовь, по-вашему, это быть законно изнасилованной в день своей свадьбы, да? – не удержалась она. – Это закон гор?

Старик нахмурился, но сдержался.

– Если ты свое упрямство и безрассудность вперед разума поставишь, то да, – отрезал он. – А если глаза откроешь, и чуть глубже посмотришь, то многое увидишь!

– Что, например?

– Что Ахмат готов стать тебе мужем не только по зову долга, но и по зову сердца.

Лия подняла на деда свои большие глаза.

– Мужчинам сложно выразить свои чувства, девочка, – старик поднялся со скамьи. – Мы вообще мало вас, женщин, понимаем. Поэтому порой совсем не знаем, как с вами разговаривать. Я вот до 80 дожил, и до сих пор не знаю. И Ахмат тоже. Вся надежда на вас, на женщин. Мудрые умеют слышать без слов, глупые – теряют надежду на счастье.

С этими словами он медленно побрел по дорожке из гравия, оставив Лию одну. Оставалась одна у него надежда, что внучка поймет, что он желает ей счастья. Пусть и все еще зол, что его сын сделал выбор не в пользу семьи.

Лия смотрела в след старику с жалостью и презрением. Красиво говорил, красиво обосновывал, забывая однако, что под красивой обложкой пряталось простое оправдание всего того насилия, которое она увидела за эти недели в этой семье. Только что старик намекнул ей, что Ахмат испытывает к ней чувства, пытаясь придать похоти и собственничеству вид яркой любви. Прав он был только в одном, дожив до 80 он так и не понял, что любовь – это не владение, любовь – это уважение. Так и не понял этот старик, почему его сын, ее отец, ушел из семьи, выбрал маму, выбрал настоящее, а не золотой фантик, внутри которого ложь, лицемерие и подлость, оправданная традициями, религией и обрядами.

Никогда на месте Ахмата Магомедова Лия не смогла бы представить своего отца, с его трепетной любовью к матери, с его светом в глазах, с его уважением к своим девочкам. Он ревновал жену, но никогда не отыгрывался на ней, не заставлял ее прятать сияющие глаза, не закрывал от мира. Он шел рядом с ней гордо, а вслед им неслись слова восхищения: красивая пара.

И Лия знала точно – будь жив отец, никогда бы эти шакалы не посмели сделать то, что они сделали. Отец горы бы до основания срыл, но не позволил бы случится этой позорной свадьбе.

О том, что будет после торжества, Алия заставляла себя не думать.

Потому что, просыпаясь ночью в холодном поту, с ужасом представляла себе жадные руки чужого мужчины на теле. Его губы, его тело.

Ахмат был красивым – этого она отрицать не могла, но вызывал у нее только неприязнь и отвращение. И никакие его подарки не могли этого изменить. Он относился к ней как к вещи, она платила холодной ненавистью и брезгливостью – слишком хорошо представляла себе, на что способны такого рода мужчины. Насмотрелась на практике у Муратовой.

Это только в романах романтизируется собственничество, только в дешевых романах абьюз приравнен к любви, а подарками и навязанными красивыми ухаживаниями можно растопить сердце гордячки. Лию тошнило от этого всегда, вызывало брезгливость и гадливость, но даже в самых страшных кошмарах она не могла себе представить, что сама окажется на месте тех несчастных, которых хотела защищать в жизни.

В свои 23 года, уже 23, она никогда ханжой не была, но всегда верила, наивно верила, что найдется тот, с кем рядом ей будет хорошо и комфортно, чьи поцелуи вызовут у нее не просто мурашки по коже, а нечто большее, сильное. Понимала, что нет вечной любви, что все в жизни меняется, но в глубине души хотела, чтобы ее первый мужчина ее любил. И хотела любить сама. Как мама и папа.

Теперь ее осторожность и разборчивость стали проклятием. Лучше бы она переспала со своим другом на первом курсе, чем то, к чему ее готовили через несколько дней. Лучше бы отдалась незнакомому парню в клубе, но сама, по своей воле и по своему решению. Потому что сейчас от нее уже ничего не зависело. И именно чудовище Ахмат получит то, чего так желает – иллюзий Алия больше не питала.

Каждая минута, каждая утекающая секунда приближали момент, которого она боялась до внутренней истерики.

20

Ахмат не знал меры в своей щедрости – или, что точнее, вовсе не собирался её знать. Его дары, появлявшиеся в доме один за другим, будто бесконечный поток, в котором золото и шелк заменяли слова, вызывали у женщин открытое восхищение и восторженный шёпот, а у мужчин – сдержанные хмыканья, за которыми таилась смесь уважения, зависти и осторожности. В этом царстве подарков каждая вещь была не просто дорогой – она что-то значила, несла послание, и Лия понимала это слишком ясно: её будущий муж не только обладал богатством – он умел им пользоваться как оружием.

Одежда – дорогая, изысканная, от известных во всем мире брендов, национальная и светская. Сейчас уже Лия знала, что из этого дома не заберет ничего, что не было бы подарено мужем. Тяжёлые украшения из чистого золота, усыпанные драгоценными камнями – рубинами, сапфирами, изумрудами – блистали так ярко, что блеск резал глаза. Ахмат не признавал ни скромности, ни умеренности – в каждом украшении чувствовалась его безапелляционная природа мужчины, который берёт то, что хочет, и подчёркивает это жестами, лишёнными сомнений. За всю жизнь у Лии были подаренные отцом украшения – маленькие серьги с брильянтами, несколько жемчужных кулонов, и кольцо, подаренное родителями на совершеннолетие с маленьким изумрудом. Она редко носила что-то дорогое, предпочитая естественность и удобство. Да и занятия спортом не располагали к ношению драгоценностей.

Сейчас же, когда тетки заставляли ее примерять все новые и новые подарки жениха, ощущала себя или новогодней елкой, или жертвой, которую готовят на убой.

За три дня до свадьбы в дом приехала мать Ахмата Халима – высокая красивая, еще совсем не старая женщина с глубокими синими глазами и его самая младшая сестра – Лейла – энергичная девочка лет 13. Женщина улыбнулась будущей невестке сдержанно, но не холодно и не высокомерно, а после и вовсе забрала ту пройтись по магазинам Махачкалы.

Алия поверить не могла, что ее отпустили.

Они ехали по залитым светом улицам города, и Лия решилась открыть окно, подставляя лицо горячему ветру, вдыхая запах такого близкого моря. На несколько секунд она точно вернулась к нормальной, светской жизни. Но тот час взяла себя в руки и посмотрела на Халиму. Женщина не сказала ни слова, только улыбнулась понимающе.

– Насиделась дома? – ненароком спросила Халима, когда они зашли в здание одного из торговых центров города.

Девушка молча кивнула, слегка покосившись на огромного мужчину, исполняющего роль водителя и охранника одновременно.

– Отдохни от родни, – тихо засмеялась Халима, предлагая девушке присесть за столик кофейни и отдавая Лейле одну из карточек, чтобы девочка прошлась по магазинам сама, оставив их наедине. – Семья – это семья, однако они бывают очень…. Надоедливыми.

Не то слово, – едва не брякнула Алия, но вовремя прикусила язык. Она еще не понимала этой женщины, не представляла себе, как можно с ней общаться. Халима с одной стороны была матерью Ахмета, с другой стороны не походила на женщин семьи Алиевых. Те, не смотря на богатство, одевались ближе к традиционному, повязывали голову платками, строго соблюдали правила. Она же, хоть и была в платке, повязала его небрежно, стильно, с изяществом, до которого самой Лие было расти и расти. Платок для Халимы был не только и не столько предметом культа, сколько аксессуаром, украшением, которое она несла с королевским достоинством.

Да и ее одежда – брючный костюм, удобные туфли на невысоком каблуке, смотрелись современно и ярко.

Халима снова улыбнулась девушке, заметив как та ее рассматривает.

– Мы не фанатики, Алият, – заметила она, заказывая кофе и чизкейк. – Никто не станет заворачивать тебя в хиджаб и надевать паранджу.

Лия очень тихо фыркнула в ответ, делая глоток капучино и жмурясь от удовольствия, едва сдерживая себя. чтобы не выпить чашку залпом.

– Понимаю, – рассмеялась Халима, – Алиевы – очень консервативная семья, я бы сказала через чур. Поэтому одежду тебе в подарок выбирала я сама, без участия твоих тетушек.

– Спасибо, – кивнула девушка.

– Очень жаль, – продолжала Халима, – что мой сын не оставил нам времени на нормальную подготовку – он сразу решил, что женится как можно скорее. Можно сказать, это для него не очень типично. Я бы повезла тебя не сюда, – она чуть дернула щекой, – а в магазины в Москве – там и выбор больше и возможностей. Конечно, если бы ты дала слово не позорить ни свою семью, ни моего сына.

Щеки Лии вспыхнули – Халима безошибочно угадала, что она высматривает любую возможность побега, и указала на это тонко, изящно, но безапелляционно.

– Ничего, дорогая, после свадьбы у нас будет время и возможности погулять уже спокойно, без спешки и давления на тебя. Ты была в Италии?

Алия удивленно подняла голову на женщину.

– Нет… я вообще еще не была за границей.

– Тогда, после свадьбы, я поговорю с Ахматом о поездке. Азербайджан, Арабские Эмираты, Европа…. Для тебя рядом с моим сыном откроется целый мир, Алият.

– Я слышала, – сглотнула девушка угрюмо, – он не очень-то возит свою жену Айшат куда-то.

– О… – Халима довольно улыбнулась, по-своему истолковав интерес Алии. – Тебе не стоит об этом волноваться. Айшат – хорошая женщина, послушная, хозяйственная. Но к сожалению, ее темперамент не подходит моему сыну. Этот брак не… самый удачный. Ну что ж, на все воля Аллаха. Ахмат жену не обижает, она выполняет все свои обязанности. И тебя не обидит, если будешь ему хорошей женой и верной спутницей. А судя по тому, как он покупает тебе подарки, что-то внутри моего сына ты задела.

Халима сбросила исходящий звонок, перевернув телефон экраном вниз, и снова внимательно посмотрела на Лию.

– Вообще-то у нас не принято рассуждать о чувствах, Алият, – спокойно начала Халима, и в её голосе не было ни обвинения, ни осуждения – лишь твёрдая уверенность человека, давно знающего жизнь. – Не в них, как ты думаешь, заключается счастье. Чувства – вещь ветреная, приходят и уходят, как туманы в горах. Сегодня есть – завтра нет. Люди, которые строят судьбу на одном только чувстве, похожи на тех, кто строит дом на воде. Красиво – но недолго.

Она сделала паузу, давая Лие время усвоить каждое слово.

– Любовь, вопреки тому, что вам там внушают книгами и кино, не всегда падает с небес. Иногда она приходит много позже брака – как спокойное, надёжное чувство, выросшее из уважения, из совместной жизни, из общего пути. Иногда любовь – это не вспышка, а работа. И только тогда она чего-то стоит.

Халима поправила край платка и продолжила:

– Не все пары, даже в вашем мире, вступают в брак по большой любви. В вашем мире разводятся так же часто, как у нас дышат. И где же там счастье? А у нас – да, родители зачастую участвуют в выборе. Но посмотри честно: разве в этом нет мудрости? Родители не руководствуются страстью, им нечего делить – они выбирают так, чтобы две семьи сошлись, чтобы детям было на кого опереться. Брак – это союз не только мужчин и женщин, но и родов. Это безопасность, поддержка, сила. У нас это понимают. А у вас, Алият, каждый сам по себе – и поэтому столько одиноких, потерянных, сломанных людей.

Она чуть подалась вперёд, её глаза вспыхнули жёстким огнём.

– Брак – всегда лотерея. Везде. У нас, у вас, в Африке, в Америке – неважно. Но умные люди находят в нём счастье, даже если любви с первого взгляда не было. Они умеют строить. А глупые – рушат, потому что ищут идеал, который существует только в их фантазиях. Это просто две разные модели общества. Не хуже и не лучше. Но ты должна понимать, девочка, – здесь, в нашем мире, тоже можно быть счастливой. Просто нужно понимать правила игры.

Она заговорила мягче, доверительнее:

– Подумай сама, какие перспективы открываются перед тобой. Ты получаешь не просто мужа – ты получаешь статус, уважение, дом, имя. Возможность путешествовать, жить в достатке, воспитывать детей не в страхе перед завтрашним днём, а в уверенности. Ты говоришь о свободе – а какая свобода у женщины, которая не знает, как прожить месяц без зарплаты? У которой нет ни защиты, ни будущего? Что могла предложить тебе твоя прошлая жизнь? Работу на износ? Одну комнату и кредит? Отпуск раз в год – и то, если повезёт?

Она усмехнулась тепло, по-матерински.

– Сейчас ты злишься, хоть и держишь свои эмоции при себе, но я вижу их. Злишься, боишься, что потеряешь самое себя. Но не теряет себя та, кто умеет думать. Умная женщина всегда найдёт, как остаться хозяйкой своей судьбы. У вас, кажется, есть поговорка: муж – голова, жена – шея. И, уверяю тебя, у нас это тоже прекрасно работает. Посмотри на меня, Алият. Думаешь, Ахмат, мой сын, может мне что-то запретить?

– Не думаю, – неохотно признала Лия.

– Правильно не думаешь, – кивнула Халима. – И муж, царство ему небесное, тоже ничего мне не запрещал, хотя мы, как и вы с Ахматом, женились по сговору. И, клянусь Аллахом, у него был характер ещё тяжелее, чем у Ахмата. Поэтому запомни: если женщина уважает себя и умеет держать слово – её будут уважать и мужчины. Здесь можно жить счастливо, девочка. Нужно только перестать смотреть на мир через иллюзии.

– Иллюзии в чем? – вспыхнула Лия, не сдержавшись. – В том, что через три дня меня положат в постель к чужому мужику, который будет меня….. – она осеклась под твердым взглядом.

– Ты боишься, – кивнула Халима, – это понятно, – она тихо рассмеялась. – Первой ночи боятся все девушки, а ты, я знаю, еще девушка. Ахмат – страстный человек, может быть неосторожным, ты должна быть к этому готовой. И если ты думаешь, что с другим это было бы по-другому – ты ошибаешься. Без этого никто не смог обойтись. Нужно просто…. Перетерпеть. Потом будет легче. Намного легче. Расслабься в ту ночь, просто расслабься. Чем больше будешь сопротивляться, тем будет больнее и дольше. А я позабочусь, чтобы за ночь он взял тебя только один раз, дал восстановиться. Но если ты начнёшь делать из этого сцену, если выставишь себя враждебной, если будешь рычать и вызывать его на конфликт – тогда моей помощи не жди, потому что мужчина, разозлённый и озверевший, не даст мне вмешаться.

Алия смотрела на женщину, не веря своим ушам.

– Вы хоть понимаете…. Что это будет…. Насилие?

– Оно быстро забудется, девочка. Забеременеешь, родишь… кстати, рожать гораздо больнее, если что. Если даже страстно не полюбишь моего сына, что я тебе настоятельно рекомендую сделать, то перенесешь свою любовь на детей. Так живут сотни женщин в мире, Алият, и все они по-своему счастливы. Взамен получишь то, о чем я уже говорила. Согласись, это намного лучше, чем остаться с детьми на руках без денег, без поддержки и без защиты, как тысячи женщин у вас?

– Это их выбор!

– Они ему рады, Алият? – Халима спокойно, не обращая внимания на взрыв от девушки, допила свой кофе.

– Не важно. Это они сделали его, их решение и их ответственность. Как за ошибки, так и за удачные решения.

– Кто тебе мешает быть ответственной здесь? В этом браке? Только тот факт, что за тебя приняли решение старшие? – невозмутимо спросила она. – Твой муж – не стар, богат, влиятелен. Не равнодушен к тебе, и при правильном подходе, это неравнодушие можно обратить в горячую привязанность. Подумай об этом.

Она поднялась и протянула подошедшему официанту карту.

– А пока – просто наслаждайся этим днем, девочка. Просто гуляй, просто отдыхай, и – она сняла платок с Алии и перевязала его на свой, легкий манер, – так тебе гораздо лучше. А если тетки будут заедать – отправляй их ко мне, – она подмигнула будущей невестке. – И да…. – она задела девушку за щеку, – после свадьбы Ахмат приказал мне выбрать для тебя телефон – ты сама сообщишь матери о своем браке. Нужно ее успокоить, согласна?

Алия зажмурилась, сдерживая рвущуюся наружу боль.