Текст книги "Осколки (Трилогия)"

Автор книги: Вероника Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 73 страниц)

– Так что кушать будете?

Ах да, кушать… Надо делать заказ, иначе накормят на здешний лад, а после «крестьянского» завтрака, предполагающего многочасовой тяжелый труд, я не смогу встать из-за стола.

– Сыр, хлеб, масло коровье, если имеется, мед, красное вино, желательно потемнее.

– С утра пораньше за питие? – поинтересовался из коридора Бэр.

Всегда мечтал сам научиться так владеть голосом: сказано вроде бы бесстрастно, предельно равнодушно, почти скучно, при этом не оставляет ни малейшего сомнения в намерении чувствительно уколоть самолюбие собеседника.

Но обижаться не буду, обиду оставлю тем, у кого губы тонкие, пусть дуются, глядишь, поможет улучшить внешний вид.

– А зачем зря время терять?

– Да ты и не теряешь…

Лучник многозначительно ухмыльнулся, переведя взгляд на Литу. Та почему-то зарделась, но скорее недовольно, чем смущенно, осторожно ссадила кошку на сенник и, проходя мимо Бэра, тщательно притворилась, что не замечает статного черноволосого парня, зато в дверях обернулась:

– Я сама все сготовлю и принесу, вы уж обождите немного, сделайте милость!

Когда шаги девушки стихли у подножия лестницы на первом этаже, лучник сбросил ехидную маску, под которой обнаружилось внимание вперемешку с настороженностью:

– Хок сказал, ты хотел меня видеть?

– А также слышать, говорить и вообще убедиться, что время от мига расставания до мига встречи ты провел без потрясений.

Он лениво пожал плечами:

– Какие еще потрясения?

– Ну как же! Твоего младшего товарища я еле уговорил забыть о злости.

– То-то рыжий весь светится… И как уговаривал?

– Словами, исключительно словами. А на твою долю, увы, этого богатства уже не осталось.

Печальная улыбка проявила себя только во взгляде синих глаз. У парня появилась прекрасная выдержка, надо же… Значит, с ним будет труднее всего.

– Ничего, переживу.

– Конечно переживешь! – Я потянулся за свертком. – Кстати, не думай, что моя память дырявая, как решето: что обещал, то сделал.

– Неужели?

Ни тени воодушевления или хотя бы любопытства. Странно. Раньше Бэр казался мне более открытым и не сдерживающим чувства. Вспомнить хотя бы нашу потасовку после встречи с шаддой. Сейчас же передо мной стоит удивительно спокойный и рассудительный человек, даже чересчур взрослый для своих лет. Эх, надо было поговорить с Рогаром поподробнее о каждом из парней, а не гадать по облакам, что, с кем из них и когда могло произойти.

– Владей!

Протягиваю подарок. Бэр медлит, но все же принимает сверток.

– Не хочешь взглянуть, что там?

Наверняка хочет, но что-то его смущает. Может быть, чувство, что не заслужил? Наконец слышу короткий вопрос:

– «Радуга»?

– Нет. Но вещь не хуже.

Длинные сильные пальцы тянут за шнурок, чехол с шуршанием падает на пол, а в глазах лучника появляется удивление, с которым он не способен совладать.

– Что это?

– Лук. Как ты и хотел. Очень хороший лук.

– Вижу, что хороший.

Ладони жадно обнимают золотисто-серые костяные изгибы.

– Такого больше ни у кого нет.

Легкое недоверие в голосе:

– Ни у кого?

– Я лично его зачаровывал. Стрела, пущенная из этого лука, всегда попадет точно в цель. Только не забывай говорить, куда именно ты хочешь попасть.

– Говорить? Кому?

– Луку, конечно. Он услышит и исполнит.

Бэр посмотрел на меня, как на законченного идиота.

– Услышит?

– Предлагаю попробовать, раз уж не веришь мне на слово. Стрелы в твоем хозяйстве найдутся?

Стрелы нашлись. Самым трудным оказалось выбрать мишень: все деревянные предметы во дворе находились на расстоянии, вполне преодолеваемом любой стрелой, пущенной из любого, пусть и плохонького лука, следовательно, не годились для проверочного выстрела. Поэтому, не без труда подготовив оружие к стрельбе, Бэр выжидающе замер, взглядом уныло спрашивая: «И куда прикажешь стрелять?» Действительно, куда? Цель должна быть небольшой и труднодостижимой, иначе весь эффект насмарку: в том, что райг не подведет и поразит выбранную мишень, я не сомневался. Еще бы ее отыскать…

По светлой синеве утреннего неба ползут облака, маленькие и косматые, как нестриженые овцы. Ползут, подгоняемые ветром, крылья которого задевают верхушки деревьев, перешептываются с листьями, перескрипываются с… Флюгером на башенке, венчающей главное строение в поместье: то ли птица, то ли зверь, выпиленный из доски и некогда ярко раскрашенный, а теперь выцветший и вылинявший, в действительности длиной около локтя, но с земли кажется ладошкой, не больше.

– Попадешь?

– Куда?

Я указал на поворачивающийся из стороны в сторону флюгер. Бэр прищурился, оценивая предложенную мишень.

– Только если ты прав и лук сам сообразит, что делать.

– А без чужой помощи?

Лучник помолчал, но все же честно признался:

– Попаду, если он перестанет крутиться. А так не обещаю.

– Но попробовать-то можно?

– Как хочешь.

Он перебрал содержимое колчана, выбрал одну из стрел, положил в выточенный желоб «русла», посмотрел вверх с заметным сомнением, но поднял лук и потянул за тетиву. Рога хищно выгнулись, застыв в ожидании приказа. Синие глаза взглянули на меня с сожалением о потраченном зря времени, снова перенесли внимание на цель, губы неуверенно, но послушно произнесли:

– Флюгер.

Пальцы разжались, и… Стрела не поспешила сразу же отправиться в полет, а явственно задержалась, словно поджидала наилучшего стечения обстоятельств. Заминка составила менее четверти вдоха, но была замечена и Бэром, и мной. А когда тетива с глухим стоном освободилась от лишнего натяжения, мы оба, задрав головы, с минуту пялились на деревянного зверя, обзаведшегося чем-то вроде хвоста: наконечник пробил одну из половин флюгера, а древко стрелы остановилось, увязнув ровно до середины.

– Что это было?

А он молодец, не испугался.

– То, о чем я говорил.

– Значит, зачарованный?

– Именно.

Лучник уважительно провел ладонью по костяному плечу:

– Он сам выбрал момент выстрела… Как?

Синий взгляд требовал немедленного разъяснения всех подробностей явленного чуда, но я только улыбнулся:

– Это его секрет, не мой.

Конечно мне не поверили. Но и расспрашивать дальше не стали, потому что на двор заглянула Лита с увесистым подносом в руках:

– Вот вы где, а я наверху ищу… Будете кушать-то? Или решили сразу за дела приняться?

– Конечно буду! И если не нарушу ничьих правил, то прямо здесь: погода славная, общество приятное.

– А вас тоже покормить? – с меньшей любезностью обратилась девушка к Бэру.

– Позже, – ответил лучник, для которого сейчас не существовало ничего, кроме теплой костяной рукояти в ладонях.

– Проголодается – попросит, – успокоил я Литу. – Пусть с новой игрушкой сначала вдоволь наиграется.

Служанке не положено есть с господами, и девушка, принеся завтрак для меня, снова поспешила на кухню в сопровождении Шани, которой были торжественно обещаны обрезки свежей курятины, а я налил полкружки вина из плохо вытертого от пыли кувшина, намазал ломоть свежевыпеченного хлеба маслом, капнул сверху меда, и пока съедобное сооружение пропитывалось жирным и сладким соусом, начал жевать сыр, прикидывая, какими словами извиняться перед хозяевами за порчу надкрышного имущества.

Впрочем, если хозяин поместья настолько одержим войной с волками, что не заводит сторожевых собак, а ворота днем держит и вовсе открытыми настежь, лишняя деталь флюгера вряд ли будет замечена. Следовательно, не стоит раньше времени брать на себя вину. Может быть, бурю негодования вообще пронесет мимо, а стрела сама вывалится. Главное, Бэр доволен подарком, хотя вопросов возникло больше, чем ответов, которые можно дать.

Как дух управляется с луком? Не знаю и знать не хочу. Можно предположить, что он, заполнив собой полости мертвого Кружева, способен воздействовать на свободные Пряди пространства [53]53
  «Душа и тело занимают одно и то же место, отведенное им богами в Пространстве, сплетаются из одних и тех же Прядей. Кружево телесное и Кружево душевное обвиваются друг о друга с момента зарождения жизни, и к тому часу, когда приходит пора переступать Порог, успевают оставить друг на друге чувствительный след, который становится заметным, как только душа уходит в Сферу Сознаний. Очертания изначального рисунка изменяются, образуя полости и выемки в тех местах, где влияние души при жизни было особенно сильным, и чародеи, способные читать Кружева, могут воспользоваться созданными без их участия, но к их выгоде изменениями. В частности, получающиеся полости можно заполнять подобиями разума, дабы время, пока тело сохраняет свои свойства, было использовано наилучшим образом. Или, если удается не позволить душе уйти далеко, можно силой либо посулами вернуть ее в покинутое место, заполнить пустоты и получить пусть не прежнее существо, но способное владеть предоставленным телом…» («Пепел против пепла», Малая Библиотека Дома Дремлющих, Раздел практических пособий).


[Закрыть], но… Честно говоря, приятнее и увлекательнее просто наблюдать, как на твоих глазах происходит чудо, чем копаться в его механике. К тому же, если вспомнить уверения Магрит, чудес не бывает, бывают только чудотворцы. Значит, райг и я – они самые, потому что натворили от души и много. И хорошо-то как натворили!

Плоть свежевыпеченного хлеба легко сминается пальцами, но отпущенная на свободу, легко и упруго восстанавливает прежние пышные формы. Я так не умею. Вернее, умею, но удовольствия никому не доставляю: оставшись без присмотра, снова погрязаю в старых ошибках… Правда, при этом почему-то чувствую себя почти счастливым. И мое теперешнее счастье сложилось из ничтожных мелочей: вкусная еда, теплое место, спокойное сердце. Сделано почти все, что требовалось: кошка удовлетворена, поместье осмотрено, обещание касательно лука выполнено, посылка для кузена в целости и сохранности ждет часа вручения у меня на груди, а с занозами Бэра отправлюсь знакомиться попозже, когда отдохну и наберусь сил. Попросить, что ли, Литу принести еще хлеба? Кажется, смогу съесть целую буханку, особенно запивая вином… Да, пожалуй, надо наведаться на кухню, заодно посмотреть, не перекормили ли там мою питомицу.

Но пока я лениво планировал свои дальнейшие действия, мир вокруг меня успешно принимал собственные решения: через открытые ворота во двор въехал всадник.

Судя по отсутствию клочьев пены на лошадиной морде, особой спешки в прибытии не было. Да и взрослый мужчина, с уверенной небрежностью расположившийся в седле, не выглядел утомленным долгой дорогой. Впрочем, дольше необходимо оставаться в седле он тоже не собирался: спрыгнул, ласково похлопал ездовую животинку по сильной шее и, хрустя каменной крошкой, направился к крыльцу, на ступеньках которого, собственно, и сидел ваш покорный слуга, дожевывая завтрак.

– Мир этому дому, – начал незнакомец с традиционного приветствия.

– И вам войны поменьше, – отозвался я, уважительно отметив взглядом длину притороченного к седлу меча и увесистость кинжалов в набедренных ножнах пришельца.

Мужчина нахмурился, но тут же довольно добродушно усмехнулся, от чего его лицо стало казаться совсем круглым и удивительно безобидным:

– Острый глаз – хорошо, острый язык – еще лучше…

Эту поговорку воинов я уже и не соображу когда и где услышал впервые, однако запомнил твердо, можно сказать, заучил наизусть, и не видел причины не похвастаться усвоенными знаниями. К тому же, если предлагают переброситься словесными ударами, грех отмалчиваться:

– А острый клинок – всему голова!

Незнакомец прищурился, оглядывая меня с ног до головы и больше всего внимания уделяя моему лицу. Я, чтобы не остаться в долгу, ответил взаимностью, рассматривая тщательно отчищенную от пыли дорожную одежду (чистить замшу – сущее наказание, сам не раз был вынужден этим заниматься, потому старания пришлеца привести наряд в порядок можно было счесть и данью уважения к посещаемому дому), коротко стриженые волосы, цвет которых походил на подгнившую солому, плоский нос, свойственный уроженцам Севера, и глубокую бороздку старого шрама справа от ямочки подбородка. Меня результат осмотра вполне удовлетворил, мужчину, видимо, тоже, потому что он кашлянул и осведомился:

– Где я могу найти Мастера по имени Джерон?

Рано было успокаиваться, ох рано… Прикинем, кто может знать, что я нахожусь в Кер-Эллиде? Только обитающие в пределах поместья и направившие меня сюда, то бишь Рогар и Ксаррон. Кроме того, первый уже без спроса назначил меня Мастером, а второй, скорее всего, получив донесения от соглядатаев, знает, что я признал за собой это звание. Нехотя, конечно, но признал. Стало быть, незнакомец может быть послан только одним из тех, кому я имею основание немного доверять. Что ж, попробуем довериться и их посланнику.

Встаю, отряхивая штаны:

– А чего меня искать? Я туточки.

Без лишнего напоминания догадавшаяся, что нужно сделать, Мантия подняла в центре моей правой ладони серебряный бугорок, принявший очертания Знака, удостоверяющего запрошенное звание. Правда, на нем не написано, как меня зовут, поэтому следует уточнить:

– Касательно имени…

– Не нужно беспокоиться: мне сказали, что только у одного человека на свете могут быть такие одновременно бесстыжие и наивные зеленые глаза. И теперь я вижу, так оно и есть.

Я куснул губу:

– Кто именно сказал?

– Тот, кто отдавал поручение. Милорд Ректор.

Ну, Ксо, доиграешься! Отомщу самым страшным образом. К примеру, раструблю на весь свет о наших семейных отношениях, и пусть тебе будет стыдно!

– Дядюшка верен себе.

Незнакомец мигом уяснил главное:

– Дядюшка? Ректор Академии – ваш родственник?

– Ну да. И поверьте, за свою не слишком долгую жизнь я имел несчастье не раз жалеть о таком родстве.

Он хмыкнул, но предусмотрительно оставил мое замечание без собственных комментариев, вместо того вынимая из внутреннего кармана куртки футляр.

– Велено передать вам.

Письмо? Ознакомимся, не будем тянуть время.

О, бумага, прошитая шелковыми нитями? Какая роскошь. Впрочем, содержание послания заслуживало и больших излишеств, поскольку рамка из нарисованных от руки переплетений золотых дубовых ветвей окружала весьма ценные строки.

«Сей виграммой удостоверяется, что Мастер, носящий имя Джерон, вправе исполнять королевские законы в пределах поместья Кер-Эллид по своему усмотрению и отвечает за совершенные деяния только перед ректором Академии, коий по прибытии в означенное поместье принимает решение о наказании либо поощрении упомянутого Мастера лично, на что получено высочайшее дозволение Его Величества Октиана. Писано десятого дня месяца Первых Гроз, в год 460 от восшествия на престол Западного Шема первого государя из рода Тирусов».

Кузен вверяет мне безраздельную власть в отдельно взятом поместье? С какого перепуга? Решил наградить за верную службу? Скорее покарать. Ответственностью. И в чем же я провинился сейчас?

Из-под большого пальца моей правой руки выскользнуло темное пятнышко, добежало до первой изысканно начерченной цепочки знаков, втянулось внутрь. Едва мне успелось удивленно моргнуть, все строчки задрожали, крайние завитки сорвались с мест, закружились, меняя цвет с густо-синего на изумрудный, и выстроились по центру виграммы в искрящееся пожелание-приказ: «Береги себя». Постояли чуть больше вдоха и рассыпались по бумаге дорожной пылью, которую я поспешил сдуть. Затейник фрэллов… Впрочем, Ксо предполагал обнаружить чужой интерес к содержанию послания и угадал: печать на футляре была сломана.

Я свернул виграмму трубочкой, положил обратно и беззлобно спросил:

– Любопытничали?

Мужчина помедлил с ответом, видимо, затрудняясь с подбором подходящих для ответа слов. Что ж, поможем:

– Вам известно содержание этой бумаги?

– Да.

– Печать вскрыли вы?

Новая пауза, значительно напряженнее предыдущей. Могу понять: покушение на тайну послания самого ректора – вполне достаточный для сурового наказания проступок. Но посыльный все же нашел смелость признаться, что читал виграмму, значит, заминка вызвана не тревогой за собственную судьбу, а…

– Его высочество.

Любопытный поворот.

– Принц? Который? – уточняю, вспомнив об успехах властителя Западного Шема на семейном ложе.

– Его высочество Рикаард.

Час от часу не легче. Надменная малявка вдобавок ко всем своим неоспоримым и утомительным достоинствам обожает залезать в чужие дела? Но как к нему попала виграмма?

Наверное, удивление излишне ясно прочитывалось на моем лице, потому что незнакомец по-солдатски выпрямил спину и доложил в лучших традициях королевской гвардии:

– Его высочество приглашен милордом Ректором провести лето в поместье Кер-Эллид и совсем скоро прибудет в назначенное место. Я позволил себе опередить карету, вручить послание милорда Ректора и заранее сообщить о приезде принца, дабы…

– Подготовить неподготовленных.

Брови мужчины недоуменно приподнялись.

– Не обращайте внимания, это я себе. А сам милорд Ректор? Собирается быть?

– В ближайшие дни: его задержали в пути… некоторые дела.

Судя по тону, которым произнесено определение «некоторые», дела исключительно женского пола, приятной наружности и немаленькой окружности.

Несмотря на то, что моя старшая сестра была и остается мечтой всего существования Ксаррона, он, по собственному признанию, не намерен ограничивать себя на пути достижения желаемого. К тому же образ ректора Академии требует поддержания, а не воздержания, следовательно… Помню, я оскорбился, когда сия логика была изложена мне. Оскорбился за сестру, разумеется, а не за свои нежные уши, удостоившиеся изысканной похабщины в исполнении кузена. Но Ксо заявил, что верность драконов – предмет, не подлежащий ни обсуждению, ни подтверждению, ни чему иному. А потом туманно добавил: «Полюбишь – поймешь». И тон, которым были произнесены два последних слова, заставил меня содрогнуться от внезапно возникшего и столь же стремительного растаявшего ледяного комка в груди.

– А вы сами, собственно…

Он коротко кивнул:

– Капитан Эрне. Старший офицер свиты его высочества.

Старший, говоришь? Так какого фрэлла ты бросил подопечного? Доставить послание мог бы и кто-то менее облеченный обязанностями. Напрашивается два варианта объяснения, как говорится, «либо, либо». Или капитан решил лично вручить виграмму, потому что не доверяет сие действие никому из своих подчиненных, что, разумеется, свидетельствует не в пользу последних. А возможно, воспользовался первым же предлогом, который подвернулся под руку, чтобы избавиться от общества принца. И почему-то именно последний вариант кажется мне наиболее близким к истине, если я правильно помню характер и манеру общения его высочества.

– И насколько многочисленна свита?

Капитан снова помедлил с ответом. То ли тугодум, то ли чувствует себя неловко.

– Поймите, мне нужно знать определенные подробности. Хотя бы для того, чтобы отдать распоряжение прибраться в комнатах и приготовить все необходимое.

– Да, разумеется…

Он решился-таки ознакомить меня с жутчайшей тайной количества лиц, сопровождающих принца, но не успел. Потому что упомянутый принц вместе со свитой прибыл в поместье.

Карета выглядела, прямо скажем, небогато, впрочем, оно и понятно: привлекать внимание к высокопоставленной персоне – значит, по собственной воле напрашиваться на неприятности. Насколько помню, жизнь и свобода принца и раньше подвергались покушениям, так что никакие меры предосторожности не были бы излишними. Если бы они вообще наличествовали, а меня глаза упрямо убеждали в обратном.

Возница, еще один человек на запятках кареты, и… все. Там, где должно было топтать землю по меньшей мере с пяток гвардейцев, безлюдная пустота. Даже лошадей только две, и обе запряжены: при необходимости поспешного бегства придется тратить время на возню с пряжками и ремешками, либо резать, приводя упряжь в полнейшую негодность. Или возможность столкновения с противником не предусматривалась? В любом случае, охраны могло быть и поболее. Правда, если принц путешествовал вместе с ректором Академии, лучшей защиты нельзя было и желать…

Пока я удивлялся беспечности коронованных особ, возница покинул свое место, подошел к дверце кареты и распахнул ее, сгибаясь в поклоне, удивительно похожем на насмешливый. Непонятно только, к кому относилась явленная насмешка: к зрителям или к особе, медленно выбравшейся на свежий воздух.

Прошедший год если и изменил Рикаарда, то не в лучшую сторону. Худобу можно списать на то, что мальчик начал тянуться вверх, как и положено, в общем-то, четырнадцатилетним подросткам, но осунувшееся лицо с кажущимся из-за этого чересчур крупным носом упрямо твердило: не все так очевидно. А по-старчески капризные складки у рта совсем не радуют…

Золотисто-ореховые глаза сощурились от яркого солнца, и только сие обстоятельство помешало его высочеству сразу хорошенько меня рассмотреть. Эрне что-то недовольно буркнул в сторону, но поспешно подошел к принцу и поклонился.

– Вы так быстро нас покинули, капитан… – наверняка подражая отцу-королю, скучающим тоном протянул Рикаард. – Несомненно, дела были неотложные?

– Ваше высочество, я всего лишь взял на себя труд передать вверенное мне послание.

– Труд завершен успешно?

– Да, ваше высочество. Позвольте представить вам…

Принц последовал взглядом в направлении, указанном рукой капитана. Распахнул глаза. Снова сузил. И крылья тонкого носа начали опасно раздуваться.

Узнал? Ну и ладушки, не надо будет тратить силы на притворство.

– В представлении нет нужды, капитан, мы с его высочеством уже знакомы. Счастлив приветствовать высокого гостя поместья Кер-Эллид, и позвольте заверить вас в моей полнейшей готовности…

– Из твоих рук я не приму НИЧЕГО.

Если бы я не видел, как двигаются губы принца, подумал бы, что слышу змеиное шипение, бесстрастное, обжигающе-холодное и смертельно ядовитое. Эрне недоуменно нахмурился, а Рикаард тем временем прошествовал к крыльцу.

– У этого дома имеется хозяин? – презрительно осведомился его высочество, глядя мимо меня.

А ведь мальчишка читал виграмму и должен знать, что я располагаю ничуть не меньшими правами, чем dou Лигмун. Дает понять, что ни в грош не ставит заверенную королевской печатью бумагу? Не слишком ли самонадеянно? Рассчитывает на поддержку сопровождающих? Капитан, судя по медлительности и отсутствию желания следовать за принцем, уважает распоряжения высокопоставленных особ. А двое остальных… Хм, они, пожалуй, не принимают в расчет вообще никого.

Примерно одинакового роста, похожие друг на друга, как братья, но один явно старше и черты лица погрубее, хотя и младшего красавцем назвать трудно, поскольку словно приклеенная к тонким губам улыбка вызывает немедленное неприятие, тусклые же серые глаза и первого, и второго равно не отражают никаких чувств и мыслей, прямо не части живого существа, а схваченные первым морозцем грязные лужицы, разделенные острыми холмами носов. Тонкие струйки сальных черных волос, стекающие на лоб, мало опрятности в одежде… Но двигаются оба весьма ловко и ухватисто. Телохранители? Скорее всего. Оружия на виду нет, впрочем, под свободными куртками из свиной кожи может находиться много интересных и опасных вещиц.

– Разумеется, ваше высочество.

Он даже не повернул головы в мою сторону, продолжая смотреть прямо перед собой.

– Вам больше ничего не нужно? А то я еще сготовлю!

Лита выглянула из двери, увидела новые лица и испуганно замерла на месте.

– Прибыли гости, красавица, – нашел я выход из создавшегося тупика. – Проводи их к dou Лигмуну, будь добра.

Она сглотнула, опустила глаза и пригласила:

– Заходите, я сейчас хозяина позову.

Поднимаясь по ступенькам и проходя на террасу, принц ухитрился сохранить на лице каменно-презрительное выражение, двое же телохранителей, прежде чем войти в дом, весьма пристально осмотрели меня, причем младший, не разжимая губ, ухмыльнулся, а старший осклабился, обнажив желтоватые и не слишком часто посаженные в челюсти зубы.

Когда троица благополучно исчезла из поля зрения, капитан, так и оставшийся во дворе рядом с каретой, сплюнул им вслед и занялся лошадьми, показывая, что не расположен к разговору. Я понял намек, собрал опустошенную посуду и отнес на кухню, по пути едва не столкнувшись с Мэттом, который целеустремленно и энергично просквозил мимо, даже не удостоив меня приветственным словом. Нарастающая с каждой минутой недружелюбность молодого мага вызвала к жизни закономерное: «Почему?», настоятельно требующее ответа, за коим я и отправился в комнату парней.

Зрелище, открывшееся моему взгляду, удивляло еще больше, нежели все предшествующие события: Мэтт торопливо укладывал вещи в походную сумку, Бэр спокойно сидел на подоконнике, положив костяной лук на колени и отрешенно наблюдая за суетой старшего товарища, Хок стоял посередине комнаты, глядя то на одного, то на другого, явно не решаясь спросить, в чем причина неожиданной спешки. А вот я решился:

– Куда собираемся, да еще так скоро?

Маг выпрямился, пятерней убрал белобрысую челку со лба:

– Видел, кто приехал?

– А как же! Можно сказать, первым встречал.

Глаза Мэтта укоризненно блеснули: «Зачем тогда спрашиваешь?», и он снова склонился над сумкой.

– Так куда торопимся?

Маг повернулся ко мне, негодующе морща переносицу:

– Издеваешься, да?

– Ничуть. Просто интересуюсь.

– Лично я не хочу оставаться под одной крышей с его высочеством, да и Бэр тоже. Правда, Бэр?

Если расчет был на поддержку, то белобрысый ошибся в предположениях: лучник и ухом не повел, успешно избегая участия в беседе. Зато я убегать не собирался:

– В чем трудность?

– А то сам не знаешь! Стоит принцу вспомнить, при каких обстоятельствах мы все встречались, и…

– При каких? – с любопытством встрял Хок.

Маг отмахнулся:

– Неважно! В любом случае, его высочество вряд ли хранит о нас добрые воспоминания, поэтому…

– Что было-то? – воспользовавшись следующей паузой, продолжил расспросы рыжик.

– Было! – фыркнул Мэтт. – Вон, у Мастера нашего спрашивай! Захочет, расскажет, не захочет, будешь знать, как нос во все дырки совать!

– Я не сую! – обиделся Хок. – Но если это что-то серьезное и может быть опасным, мне лучше все узнать пораньше.

– Много будешь знать, быстрее уйдешь за Порог, – предостерег я его и попробовал успокоить мага: – Принц – моя забота, а не ваша.

Тот недоверчиво качнул головой:

– А его псов ты видел? Из нас троих только рыжий недомерок обожает возиться с лезвиями всех мастей, а мне, к примеру, против воина в честном бою не выстоять, да и Бэру тоже.

– Это кто недомерок?

Хок грозно упер кулаки в бока, лучник же, казалось, стал еще безразличнее к происходящему.

М-да, хороша компания: один в панике, второй в дремоте, третий пышет гневом, да так, что скоро взорвется. Надо утихомиривать, и немедленно:

– Разберем все по порядку. Во-первых, никто не собирается с вами драться. Во-вторых, следить за «честностью» боя лично я не намерен, так что действуй как пожелаешь. В-третьих, Хоккур вовсе не недомерок, а вполне обыкновенного роста молодой человек. Еще вопросы будут?

– Как у тебя все просто! – возмущенно взмахнул руками маг. – Только в жизни получается наоборот, никогда не замечал?

– Замечал. Хорошо, расскажи, что именно тебя тревожит.

– Что? – Он поднял обреченный взгляд к потолку. – В поместье вместе с нами будет жить человек, которому мы все, за исключением Хока, здорово насолили. Неужели ты не допускаешь, что принц захочет отомстить? И тогда нам придется…

Я протянул Мэтту футляр:

– Прочитай, пожалуйста. А потом поговорим. Если понадобится, конечно.

Белобрысый выполнил мою просьбу, позволяя и рыжику заглядывать в виграмму через плечо. Бэр задумчиво смотрел на увлеченных чтением парней, но не делал попытки к ним присоединиться. Не прошло и минуты, как темные глаза мага и карие – Хока вместо бумаги уставились на меня.

– Это правда? – переспросил Мэтт.

– Как видишь.

– Ну, значит, все в порядке! – сделал радостный вывод рыжик.

– Да, но…

– Обещаю: никому из вас ни принц, ни его сопровождающие вреда не причинят. А чуть позже приедет ректор, и у нас не будет больше никаких забот. Вообще.

Маг покусал губы, но, прежде чем сдаться окончательно, предпринял последнюю попытку добиться вразумительного ответа от товарища:

– А ты что скажешь, Бэр?

Лучник повел правым плечом:

– Что и раньше. Ему виднее. Как прикажет, так и будет.

Мне действительно виднее. Но почему в голосе брюнета послышалось эхо старой, потерявшей яркость и остроту, но тем не менее все еще живой боли? Та самая заноза? Как бы ее поскорее нащупать?

После непродолжительного разговора с dou Лигмуном принц удалился в отведенные и спешно подготовленные для его высочества покои. Я последовал примеру Рикаарда, но, разумеется, направился в свою комнату, по несчастливому стечению обстоятельств расположенную на том же самом этаже и выходящую в тот же самый коридор, только в противоположном его конце. Вверенная моему присмотру троица сочла преступлением проводить дневное время в душном и сыром доме, потому Мэтт, Бэр и Хок, каждый в своем собственном настроении, но дружно и не теряя ни минуты даром, совершили набег на кухню, взяли в плен некоторое количество съестного и успешно отбыли за границы усадьбы, по всей видимости, к берегам той самой речки, на существование которой рассчитывал Ксаррон.

Я расправил на столе подписанную ректором Академии и скрепленную печатью короля виграмму. Провел ладонью по месту, которое подмигнуло изумрудом сообщения, предназначенного лично мне. Беречь себя нужно, значит? С чего это кузен так печется о моем благополучии? Дважды подставил спокойствие моей жизни под угрозу, а теперь строит из себя заботливого родственника… Тьфу. Фрэлл с «коконом», могу в любой миг забыть о его назначении и своем обещании. Но как быть с принцем? Зачем Ксо вообще потащил его в поместье? Мальчику вреден столичный воздух?

Хотя, весьма возможно, что вреден. Во всех смыслах. Судя по внешнему виду и реакции на мою персону, его высочество не только ничего не забыл, но и тщательно ухаживал за воспоминаниями, не давая зачахнуть ни малейшей детали. Неужели у мальчишки не нашлось других дел и увлечений? Если так, мне жаль. Очень жаль. Двоих: принца и себя. Рикаарда, потому что он тратит самые светлые и искренние годы жизни на злобу и месть. Себя, потому что мое участие в судьбе его высочества если и не оказалось решающим, то стало последней каплей, склонившей чашу весов в худшую сторону.

Нет, я не чувствую вины или угрызений совести, мне нечего стыдиться. Но пожалеть есть о чем. И подумать – тоже. Зачем Ксаррон свел нас вместе спустя год после странной и горькой встречи? Хотел показать результат моего мимолетного прикосновения к чужой судьбе? Хотел пристыдить, заставить заметить и осознать в полной мере тяжесть ошибки? Ошибки, совершенной вовсе не мной… Что ж, я осознал. Но куда двигаться дальше? Бросить все, как есть, или попытаться внести исправления в уже решенную задачку?

Принц, разумеется, будет мстить. Особенно сейчас, получив возможность подобраться к врагу близко-близко. И даже выписанная королем виграмма не станет препятствием для его высочества: он попросту не отдает себе отчета в том, сколько власти содержат несколько заковыристых строк. Не понимает, что я вправе даже забрать жизнь королевского отпрыска без каких-либо последствий для себя. Интересно, а какого мнения свита Рикаарда? Капитан, несомненно, разумный человек и не станет ввязываться в драку, исход которой предрешен, зато двое скользких «братцев» вызывают опасение… Они вполне способны на любое сумасбродство – потом прикроются именем принца и избегнут ответственности. Одно только «но»: зная о виграмме, псы его высочества не посмеют ударить в спину. Нет, они будут стараться вынудить меня совершить грубую ошибку, чтобы воспользоваться ей и одержать победу наверняка.

Фрэлл! Но и я не могу сделать ход первым! Только ждать, только отвечать, только парировать. А ожидание – самое смертоносное оружие на свете. Если мои противники догадываются об этом, то обладают преимуществом, способным переломить ход поединка в нужную им сторону…