Текст книги "Осколки (Трилогия)"

Автор книги: Вероника Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 73 страниц)

Часть вторая. И другие звери.

Я проводил взглядом медленно проползающую за окном кареты каменную ограду и, зевнув, откинулся на спинку сиденья. Любопытно, как долго еще мы будем добираться до резиденции ректора Академии? Сдается, Киан катает нас по Виллериму кругами, причем нисколько не уменьшающимися в размерах.

– Не выспался? – Участливо спросил толстячок, утопающий в груде подушек на сиденье напротив меня.

– Как видишь. Между прочим, по твоей милости!

– По какой именно? – Продолжил расспросы кузен, заблаговременно принявший свой любимый облик «милорда Ректора» – улыбчивого дяденьки уважаемых лет, сверкающего обширной лысиной и маленькими лукавыми глазками.

– Книжки читал, на редкость увлекательные… А потом кошмары всю ночь снились.

Ксаррон почти минуту пристально меня рассматривал, после чего заявил:

– Врешь.

Я выдержал трагическую паузу и согласился:

– Конечно, вру. Ничего мне не снилось. А должно было?

– Я почем знаю? – Пожал плечами кузен. – Заглядывать в чужие сны – неблагодарное занятие.

– Неужели?

– В них можно повстречаться с самим собой.

– Велика беда!

– Велика или нет, спорить не буду, но лично мне эта встреча удовольствия не доставила.

– А в чей сон ты заглядывал, позволь спросить?

Ксо не ответил, делая вид, что увлечен поправлением складок просторной ректорской мантии.

Впрочем, я и без того догадывался, где он мог повстречаться со своим отражением. Во сне Магрит, разумеется, и скорее всего произошло это довольно давно, во времена туманной юности. Мне не под силу управлять собственными сновидениями, но даже среди неодаренных магическими талантами существ имеются такие, что могут перед смежением век придумать желанный к просмотру сон. Не удивлюсь, если моя сестра подозревала Ксаррона в недостойных поползновениях и нарочно «увидела» некую неприглядную картинку. А может быть, просто показала кузену все, как есть на самом деле, и это потрясло его больше, чем мерзкая фантазия, потому что правда порой бывает опаснее и безжалостнее самой изощренной лжи.

– Ладно, этот вопрос снимаю. Ставлю следующий: когда прекратится тряска?

– Хочешь, чтобы я намекнул королю о необходимости переложить брусчатку на улицах столицы? – Совершенно серьезно осведомился кузен.

– А ты можешь?

– Сомневаешься?

Я оценил размеры красного носа на лоснящемся лице.

– Нет, не сомневаюсь.

Могу поспорить, при своей ни от кого не скрываемой вхожести в королевские апартаменты Ксо способен не только на намеки: может прямо потребовать произвести ремонт дорог. Например, потому что его «младшего братика укачало».

– Так намекнуть? – Переспросил кузен.

– Не надо. Лучше скажи Киану, чтобы нашел, наконец, прямую дорогу.

– А мы и едем по самой прямой. Из тех, где сумеет пройти карета.

– М-да? – Я с недоверием посмотрел на следующую ограду, по внешнему виду – родную сестру предыдущей, но с копейными остриями наверху. – Что ж, пусть это остается на его совести. Но тогда хотя бы развлеки меня разговором, а то надоело слушать стук собственных костей.

– Я же предлагал подушки! – Торжествующий укор. – Хочешь? Еще не поздно взять.

– Ничего, обойдусь. Если станет совсем невмоготу, пересяду к тебе.

– Ну уж нет! Здесь и так места мало! – Грозно заявил Ксо, состроив такую уморительную рожицу, что я улыбнулся и зевнул. Сладко-сладко.

– Прекрати сейчас же!

– Что?

– Зевать!

– Сам виноват: не надо было тащить меня по Потоку в такую рань. Почему нельзя было, как в прошлый раз, воспользоваться тем маленьким храмом?

Ксаррон с сожалением покачал головой:

– Одно дело открывать Тропу, и совсем другое – закрывать. Хочешь свалиться на головы молящимся? То место и так считают нечистым.

– А что, бывали случаи?

Кузен скривил губы, пряча усмешку. Значит, попадался с поличным. Представляю себе удивление несчастных родственников, пришедших преклонить колени перед изваянием бога и попросить о заступничестве и помощи в затянувшейся тяжбе, когда перед ними из ниоткуда возникал пожилой живчик с лицом, явственно свидетельствующем о злоупотреблении крепкими напитками! В лучшем случае его могли принять за посланца божественных сил, в худшем – за демона. А впрочем, кто сказал, что плохо слыть демоном? Участь бога куда печальнее: первый же встречный полезет с просьбами и жалобами. Набраться же наглости, чтобы терзать подобными вещами демона… Тут нужны люди не робкого десятка. Интересно, за кого Ксо принимали чаще?

Я прищурился и спросил:

– И много тебе пришлось разрешать судебных неурядиц?

Растерянность, мелькнувшая в заплывших жиром темных глазках, быстро сменилась унынием:

– Достаточно, чтобы избегать подобных проблем в дальнейшем.

– Разве сложно помочь?

– Считаешь, просто? Оббежать всех, начиная от мелких писцов и дознавателей, заканчивая старшим судьей, и выяснить интерес каждой стороны, а потом попытаться повернуть дело так, чтобы и закон соблюсти, и обещание выполнить? Попробуй как-нибудь на досуге, после сравним впечатления!

Кузен обиженно надул щеки, уткнувшись носом в поднятый воротник.

– Прости, я погорячился.

Молчание.

– Ксо, я все понял.

Никакой реакции.

– Обещаю больше не задавать глупые вопросы.

– Можно подумать, так и будет… – раздается тихое ворчание.

– Я постараюсь!

– Можешь не напрягаться, все равно не получится, – недовольно пробурчал кузен.

– Ты такого низкого мнения о моих способностях?

– Напротив, более высокого, чем они заслуживают. Ладно… О чем ты хотел поболтать?

– М-м-м-м-м… Расскажи мне об Академии.

Недовольство уступило место удивлению:

– Зачем?

– Как это? Должен же я знать, чему уделяет столько времени мой горячо любимый родственник!

– Ревнуешь?

– Ни в коем разе.

– Ревнуешь! – Ксо расплылся в довольной улыбке. – И хочешь понять, что за штуковина отнимает мое внимание от наблюдения за твоими чудачествами. Верно?

Я пожал плечами.

Не скажу, что кузен полностью прав, но было бы глупо не отдавать себе отчет в крохотных уколах, которые теребят сердце, если те, чье мнение для вас важнее всего прочего, рассеянно отмахиваются и говорят: «Не сегодня, малыш: у меня слишком много дел».

Точно так же я ревновал свою сестру. К обязанностям, о которых ничего не знал и не хотел знать, потому что они были моими врагами – отнимали у меня внимание Магрит, а враги заслуживают только одного: уничтожения! Помню, как дулся, когда оставался один несколько дней подряд, и боялся, что больше не увижу в синем взгляде обидного, но такого привычного и родного разочарования. Потом я стал взрослее, у меня появились учителя, приложившие все силы к тому, чтобы уменьшить количество свободного времени, находящегося в моем распоряжении, и скучать стало некогда. Зато тоска только упрочила свои позиции, неощутимым туманом расстилаясь вокруг и добавляя едва уловимую горечь ко всем мыслям подряд…

Конечно, ревную. Но признаться? Не признаюсь.

– Так что же ты хочешь узнать об Академии?

– Историю. Давнюю и недавнюю. Откуда она вообще взялась?

Кузе поерзал на подушках, пристраивая свою пятую точку поудобнее, и хорошо поставленным наставническим голосом начал:

– Когда память о сражениях Долгой Войны начала тускнеть, а Четыре Шема утвердились в своих границах и притязаниях, возникла необходимость поддержания равновесия между королевствами. Поскольку каждое из них обладало крайне полезными, но совершенно не встречающимися на территории и в казне соседей мелочами, сотрудничество оказалось не только желательным, но и необходимым. В военном отношении в те годы Шемы были равно обессилены и не помышляли о захвате земель друг друга, поэтому на первый план вышли игры не силовые, а логические. Проще говоря, понадобилась разветвленная сеть наблюдателей, собирающих и передающих своим хозяевам сведения о том, что творится за соседним забором. А уж в ворохе грязного белья всегда можно нарыть какую-нибудь безделицу, которая окажется дороже любого клада… Но из кого можно было сформировать такую сеть, как ты думаешь?

– Из магов, наверное.

– Да, это решение показалось проще остальных, и первыми лазутчиками стали одаренные. Однако очень скоро выяснилось, что магическая разведка крайне неэффективна и очень рискованна.

– Почему же?

– Во-первых, для получения сведений применялись заклинания, а любое возмущение Силы можно заметить, последить и установить место, время и личность чародея.

– Но это же муторно!

– Да, только когда и на той, и на другой стороне поля фигуры одинаковы, противники смиряются с излишней тратой средств. Но это касаемо риска быть обнаруженным… А вот с эффективностью дело обстояло совсем неважно.

– Что-то не верится, – протянул я. – Взять те же проекции памяти…

– Возьмем, – охотно согласился кузен. – И что увидим? Путаницу мыслей и образов, задержавшихся в голове, не более.

– Ну почему же! Можно очень точно воспроизвести события, произошедшие в последние несколько суток перед снятием проекции.

– Ага. Можно. Если проекция будет посмертной. Понимаешь, о чем я?

Ах, вот оно что… Да, кузен прав: можно проводить допросы путем извлечения из голов свидетелей необходимой информации, но слишком большой расход «материала» получается. Так можно выкосить половину жителей города, лишь пытаясь узнать распорядок смены караулов стражи на крепостных стенах. Особенно если учесть, что даже в проекциях памяти разные люди ухитряются по-разному «видеть» происходящие события, и опытный маг вынужден слегка править картинку, отбрасывая чрезмерно яркие краски и эмоции. Кроме того, следует упомянуть и о свойственной каждому из нас способности обращать главное внимание (как говорят, «помещать фокус») на совершенно разные вещи. А от точки зрения зависит и восприятие в целом. Остается только посочувствовать магам, тратящим уйму сил на копание в чужих головах…

– Понимаю. В самом деле, эффективность ни к фрэллу. Посмертие же еще накладывает отпечаток… И как вышли из создавшегося положения?

– Вернулись к старым добрым методам: завели самую обычную разведку. Из самых простых и не обремененных магическими талантами существ.

– Хорошо. Но где же место для Академии?

– А мы как раз к ней подходим! Точнее, к мотивам ее основания. Разведчик это такая особенная работа, которую может выполнять любой, при условии хорошего обучения, конечно же. Поэтому и потребовалось создание Академии. Поначалу это была всего лишь горстка ветеранов, согласившихся поделиться опытом и знаниями с молодыми и энергичными романтиками, потом дело пошло шустрее, и сейчас я возглавляю заведение, обучаться в котором – мечта большинства молодых людей не только из Западного Шема.

– Гордишься?

– Имею право! – Задрал нос кузен. – Конечно, не все нынешние выпускники становятся полевыми агентами: большинство нанимаются во всякие Стражи. А кому крупно повезет, попадают в Тайную Стражу и приобщаются к делам государственной важности.

– То есть, по большому счету, твое детище по-прежнему служит формированию разведывательной сети, но прикрывается подготовкой наемников?

– Конечно. Кстати, прибыльное дело!

– Которое из двух?

– Оба! – Нравоучительно заметил Ксо. – Поскольку хорошо устроившиеся в жизни наемники не забывают стены, в которых получали знания и нарабатывали умения, а наниматели вполне довольны, с деньгами проблем не бывает: королевский двор, например, не скупится в оплате обучения гвардейцев. Ну а Стража Тайная… Там свои статьи доходов. И расходы тоже свои: если сеть разрушена, приходится плести ее заново, а для этого нужны подходящие люди и время, чтобы их натаскать.

– Но у тебя и маги учатся, правильно?

– Куда же деться без боевых магов? Учатся.

– А как на это смотрит Анклав?

Ксаррон усмехнулся.

– Очень косо. Признавая удобство средств, которыми пользуются правители всех Шемов, члены Анклава не могут простить себе, что уступили это сражение. Посему в Саэнне Тайная Стража находится под запретом.

– Совершенно?

– Да.

– Но это ведь не значит, что ее там нет?

Кузен помолчал, внимательно изучая бахрому на одной из подушек.

– Есть. Но это большая тайна.

– Которая, тем не менее, известная всем?

– А что поделать? – Горестный вздох. – Чем тайна серьезнее, тем труднее ее сохранить.

– Значит, Саэнна тоже охвачена разведывательной сетью?

– Охвачена. И парни, которые там работают, отчаянные из отчаянных. Потому что если попадутся… Выручать их никто не будет. Просто потому, что не смогут и не успеют.

– Отважные люди.

– Расчетливые люди, – поправил меня кузен. – «Полевка» в Саэнне очень хорошо оплачивается.

– Охотно верю.

– Хочешь сам подзаработать? – Искушающий взгляд.

– Я? О, нет! Лезть в рассадник магов? Что я там забыл?

– Например, удовлетворение любопытства. Там живут и трудятся, можно сказать, твои братья по оружию.

– Что ты имеешь в виду?

– «Мусорщики». Маги, специализирующиеся на расплетании ненужных или отслуживших свое заклинаний. Ну как, интересно?

Я куснул губу. Понаблюдать, как справляются с моей работой другие? Заманчиво.

– Ну-у-у-у… Возможно, когда-нибудь и загляну туда.

– Не пожалеешь! – Заверил Ксо. – И зрелище, и участники того стоят. Я, в свою очередь, могу поспособствовать.

– Э, нет! Я лучше сам. Без твоей помощи.

– Зря отказываешься, между прочим: есть у меня на примете…

Но какая грязная лужа, в которую меня собирались мокнуть, имелась на примете у кузена, узнать не довелось, потому что карета, наконец-то, подъехала к резиденции «милорда Ректора».

***

Ксаррон брезгливо провел пальцем по лакированной поверхности стола и всмотрелся в еле заметный серый налет, оставшийся на коже.

– Так и знал, нельзя доверять заботу о доме холостяку!

Я покосился в сторону двери, за которую поспешил выскользнуть Киан еще в самом начале проверки чистоты вверенного его заботам помещения.

Киан – слуга моего кузена и сколько-то-там-родный брат Лэни. То есть, оборотень. Правда, по воле хозяина ему гораздо чаще приходится передвигаться на двух конечностях, а не на четырех, что не способствует мягкости характера. Тот, кто слышал поговорку «смотрит волком» и видел взгляд Киана, которым он встречает всех посетителей резиденции, не может не заметить сходства между подразумевающимся и имеющимся в наличии выражением глаз. Я, например, уже привык к гримасе, отмечающей мое появление в доме Ксаррона, и отношусь к нелюбезности волка довольно снисходительно, хотя не упускаю случая его подразнить. Впрочем, не сегодня: кузен нашел изъяны в блеске начищенного кабинета, и слугу ждет отповедь, посему незачем добавлять свою каплю яда и в так уже переполненный им кубок.

Ксо сбросил мантию на стул и расстегнул верхние пуговицы воротка камзола.

– Сколько раз просил портного слегка изменить покрой, все без толку… Наверное, следует прибегнуть к угрозам.

Глубокомысленный вывод кузена напомнил мне о собственном гардеробе:

– Если мой костюмчик вышел из-под иглы того же умельца, я тебе помогу. В плане угроз.

Маленькие глаза недоуменно расширились, но казаться больше не стали.

– Чем тебе не нравится одежда? Полотно двойного плетения, ноское и практичное!

– Угу. Только у меня создается впечатление, что его сплетали не два раза. Точнее, переплетали.

– И сидит по фигуре!

– Вот за это спасибо! На самом деле. Но цвет можно было выбрать и более привлекательный.

– Что б ты понимал! – Фыркнул кузен. – Цвет благородной стали, между прочим!

– То бишь, грязно-серый, – уточнил я.

– На тебя не угодишь!

– Да мне, собственно, все равно.

– Так чего взъелся?

– За компанию. Ты портного ругаешь, почему же мне нельзя?

Ксаррон покачал головой, отмечая мое легкомыслие, и достал из недр книжного шкафа свернутый в трубку пергамент.

– Это что такое?

– Не все сразу, дорогой родственник. Для начала хочу признаться, что вытащил тебя из Дома не просто так.

– Можешь не продолжать. Прекрасно знаю: ничего зряшного ты не делаешь. Никогда.

– Приятно слышать столь лестный отзыв, но все же закончу мысль. Есть дело, к которому я хочу тебя…

– Приспособить?

– Привлечь, – поправка с мягким укором. – Видишь ли, в Виллериме я провожу значительную часть времени, необходимого для управления Академией, но в летнюю жару город становится совершенно невыносимым местом, и хочется сбежать на природу, под сень девственного леса, на берег полноводной реки…

Мечтательная речь кузена меня не убаюкала:

– Короче!

– Раз в несколько лет я подбираю себе летнюю резиденцию. Куда и удаляюсь проводить дни в окружении избранных учеников и их наставников: мне отдых, а им – труд под моим неусыпным взором.

– Неусыпным? – Я хохотнул. – Это на берегу-то речки, да под сенью леса?

– Почти неусыпным, – исправился Ксо, лукаво подмигнув. – А если поблизости на лугу плетут венки прелестные селянки…

– Все ясно. Но я чем могу помочь?

– Очень многим. Дело в том, что мой летний отдых – возможность для небогатых владельцев поместий и возвыситься в глазах соседей, и получить изрядный доход.

– Своровать из денег, выделенных на обеспечение твоего проживания, ты это имеешь в виду?

– Вот! Сразу понял главное! – Восхитился кузен. – И еще спрашиваешь, чем можешь помочь… Этим и можешь.

Я невинно улыбнулся:

– Научить, как воровать?

– Наоборот, уберечь королевскую казну от лишней растраты.

– Ты меня совсем запутал… Что мне нужно сделать?

– Осмотреть предложенное для летнего лагеря поместье, познакомиться с его обитателями, понаблюдать за обстановкой… В общем, провести своего рода разведку.

– Боем? – Не могу удержаться от укола, но Ксо не воспринимает мою реплику, как шутку:

– Если понадобится, то и боем. И учти, если не согласишься по-хорошему, я могу в приказном порядке отрядить тебя для осмотра.

Я поднял взгляд к потолку, потом снова посмотрел на кузена, стараясь, чтобы в моих глазах покорность судьбе и сожаление о несовершенстве мира сосуществовали в равной пропорции.

– Как же можно отказать старому больному ректору, единственное счастье в жизни которого – поплескаться в речке и потискать селянок?

– Я знал, что смогу доверить тебе свою старость, – смахнул невидимую слезу Ксаррон, и мы расхохотались.

А когда смех утих, на столе развернулась карта предполагаемых, хм, «боевых действий».

Верх рисунка, нанесенного на пергамент цветной тушью, обрывался почти над самым Виллеримом, оставляя зрителей в недоумении: есть ли к северу от столицы Западного Шема что-либо еще или нет. По правой стороне ползли горы: Малая и Большая Гряды, окаймляющие Россонскую долину, южный выход из которой защищал Мирак. Паутина торговых трактов и прочих дорог опутывала расположенные ниже и левее Улларэд, Дулэм, Вайарду и еще кое-какую мелочь, названия которой можно было прочитать, только водя по карте носом. У левого края карты суша становилась морем, по побережью которого ожерельем располагались порты, крупные и не очень. И одним из них была Вэлэсса, которая, если верить словам моего знакомого мага, давно уже перестала быть маленьким портовым городком. Внизу притулились эльфийские ланы, кусочек Горькой Земли и преддверие песков Эд-Дархи, пустыни, через которую однажды довелось перебираться и мне. Не в одиночестве, разумеется, а вместе с караваном: одному в раскаленных объятиях тамошних мест делать нечего.

Из общей цветовой гаммы выбивались несколько жирных угольных точек, рассыпанных на карте между Виллеримом и западным побережьем: одни выше, другие ниже. Я пересчитал отмеченные места (их оказалось семь) и поднял взгляд на кузена:

– Ты хочешь, чтобы я побывал везде?

– Нет. Да ты и не успеешь.

– Почему же? Если очень захотеть…

– Не надо «хотеть», – отрезал Ксо. – Тебе предоставляется выбор. Хоть наугад, хоть обоснованный. Есть предложения?

Я задумчиво провел ладонью по шершавому листу.

Можно отправиться к северу, на озера Эреви, вода в которых настолько прозрачная, что можно разглядеть каждый камешек дна даже в самом глубоком месте. Можно двинуться на юг, по Королевскому Пути: уж там-то не будет трудностей с передвижением. Можно выбрать местечко поближе к эльфийским ланам, хотя свежие впечатления не советуют это делать. А можно…

– Это.

Мой палец ткнулся в кружок, начерченный в нескольких дюймах на юго-восток от Вэлэссы.

Ксаррон выпятил нижнюю губу:

– Хм… Почему именно оно?

– Не знаю. Ты недоволен?

– Еще как доволен! Вот если бы ты решил пойти в другую сторону…

– Поясни, – настороженно попросил я.

– Мне кое-что нужно забрать в Вэлэссе. Подарок от давнего знакомца.

– Ценная вещь?

– Настолько, что у меня нет желания доверять ее постороннему лицу. Вот родственник – совсем другое дело!

– Надо было сразу сказать, – проворчал я. – А не устраивать представление.

– Я не хочу ограничивать твою свободу.

– Правда? А что ты делаешь, заставляя меня таскаться по усадьбам провинциальных дворян с целью выяснения, где речка почище, лес погуще, а селянки посговорчивее?

– Даю тебе возможность развеяться, – пожал плечами Ксо. – А то засидишься на одном месте.

– Почему было не предложить прямо? Нет, приравнял свою прихоть к моим обязанностям!

– Положим, эти вещи могут быть сторонами одной монеты, – предположил кузен. – Но в данный момент я хочу, чтобы мы поговорили серьезно и ответственно. Почему ты выбрал именно это место?

Я потер переносицу, собираясь с мыслями.

– Книги, которые ты мне подсунул…

– Познавательны?

– Весьма. И кое-что в них, а также в событиях прошлого года меня зацепило.

– Излагай!

Ксаррон плюхнулся в кресло, изъявляя готовность к долгой беседе.

– До структур заклинаний я не дошел, зато покопался в основных принципах… Для того, чтобы поднять мертвеца, необходимо много всякой всячины, но самое главное: нужен изрядный впрыск Силы и в самом начале, и на протяжении действия чар. Тем более, если объект должен действовать условно-самостоятельно и по возможности разумно. Как можно обеспечить «пищей» сравнительно большое количество поднятых? Тянуть из Нитей? Слишком долго и тягостно. А вот если напрямую взаимодействовать с Источником, может получиться.

– И?

– Вполне вероятно, что похищение принца Рикаарда было связано как раз с попыткой некоего некроманта найти пути к дармовой Силе.

– Логично, – кивнул Ксо. – Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть.

– Так ничего и не выяснили?

– Увы. Меня больше занимали твои проблемы, и я несколько ослабил внимание. Впрочем, не было никаких тревожных новостей.

– Ну да, не было. Рыли потихоньку могилы, вот и все.

– Поверь, всегда находятся любители покопаться в мертвечине… И не смотри на меня так!

– Как?

– Осуждающе! Хорошо, допустим, что принц был нужен некроманту. Но, как это ни прискорбно, просто так изымать Силу из Источника посредством Моста нельзя: только артефакт может питаться таким образом.

– А что, если артефакт имеется?

Ксаррон задумчиво скрестил руки на груди.

– Вряд ли. Слишком тонкая работа нужна. Работа старых мастеров: новые еще до нужных высот не доросли.

– Отрицаешь возможность?

– Нет. Просто появление подобного артефакта непременно было бы замечено. В данный момент ничего подобного не существует.

– Но может появиться?

– Может. И такое развитие событий мне не нравится… Но все-таки, почему Вэлэсса?

– Потому что рядом с ней находят «Слезы Вечности».

По тонким губам скользнула усмешка.

– Да, есть такое.

– Они тоже могут служить Источниками, разве нет?

– Месторождение охраняется, и очень надежно.

– Уверен?

– Лучшие Егеря, которые есть на Западе.

И вправду, надежная охрана: подразделение Тайной Стражи, обученное для ведения боевых действий в любых условиях и с любым противником. До полного истребления последнего.

– Но все же хотелось бы убедиться.

– Как тебе будет угодно. И чтобы ты не скучал в дороге… – Ксаррон вдруг заулыбался и приветственно махнул рукой: – А, вот и вы, Мастер! Право, не надо было спешить, но тем лучше: я уже почти закончил. С остальными делами и безделицами вы знакомы куда ближе, чем я!

– Вы, как всегда, льстите мне, милорд Ректор, – раздался от дверей голос, обладатель которого с самой первой встречи вызывал у меня желание шутить. В частности потому, что и сам шутил охотно и помногу.

Седая борода все так же аккуратно пострижена, а серые глаза по-прежнему внимательны и добры, но разглядеть эту доброту может далеко не каждый: почему-то всех пугают суровые черты открытого лица и экономные движения человека, разучившегося понапрасну тратить свое и чужое время.

Здравствуй, Рогар. И не чаял свидеться с тобой.

***

– Извини, что задержался.

– Ничего, мне было, чем заняться.

– Я… мог и вовсе не вернуться.

– Бывает.

Что я делаю, кто бы мне объяснил? Выпрашиваю прощение? Да, с чистой совестью, но грязными намерениями. Вот только у кого выпрашиваю: у Мастера или у себя самого?

– Я дал тебе обещание и находился в шаге от того, чтобы никогда его не выполнить.

Тоскливо смотрю на один из завитков древесных волокон поверхности стола. Пальцы елозят по бокам даже наполовину не опустевшей кружки.

– Джерон!

Окрик заставляет поднять глаза.

Рогар качает головой, потом отнимает у меня несчастную посудину и строго объявляет:

– Я не твоя возлюбленная, и нечего извиняться, будто назначил свидание, а сам не пришел! Я давно живу на свете, и успел понять: не надо винить человека за то, в чем он не может быть виноват.

– Почему же не может… Может. Я помнил о долгах, но пренебрег их уплатой.

Выдох, которым Мастер отмечает мои слова, больше всего похож на скорбное сопение. Впрочем, таковым оно и является:

– Последний раз повторяю: никто из нас никому и ничего не должен! Никто. Никому. Ничего. Всего лишь три коротких слова: неужели их так трудно запомнить?

– Нетрудно.

– Так в чем же дело?

– Во всем. И ни в чем. Не знаю. Но я чувствую себя…

– Идиотом? Тогда можешь не переживать по этому поводу: ты и ведешь себя, как идиот. Самый настоящий.

Обдумываю услышанное и согласно киваю:

– Да, так и есть.

Рогар начинает нервно постукивать пальцами по столу.

– Уговоры на тебя не действуют. Может, стоит приказать?

– Попробуй, – разрешаю охотно и поспешно, но не могу скрыть сомнение в действенности указанного метода, и мой собеседник качает головой:

– Я знаю сотню куда более приятных способов провести время! Нет, приказов ты от меня не дождешься. Сам будешь себе приказывать.

– Что именно?

– Перестать ныть!

Провожу пальцами по губам. Сверху вниз. «Тпрунькая», как любят поступать дети, когда им хочется кого-то подразнить.

– Нет, чего не могу, того не могу. Потому как, находясь в помраченном состоянии духа и тела…

Рогар сморщился и подпер голову рукой, глядя на меня прямо-таки душераздирающе. В том смысле, что жалобно и трогательно. М-да, надо отдать человеку должное: кривляться он умеет ничуть не хуже меня. А раз так…

Широко улыбаюсь:

– Все, прекращаю!

– В самом деле?

Мне, разумеется, не верят. И правильно делают: я еще возьму свое. И в нытье, и во всем остальном.

– Клянусь памятью моей матушки!

«Не боишься прослыть клятвопреступником?..»

А кто узнает? Ты же никому не расскажешь, верно?

«Ради такого случая найду способ!..» – злорадное обещание.

– Серьезная клятва, – оценивает мою неудачную шутку Рогар. – И ты ее сдержишь?

– Конечно.

– Во всем?

– В том, что обещал.

Мастер уточняет:

– А что ты обещал?

– Прекратить.

– Что именно прекратить?

– То, что должно быть прекращено.

Серые глаза смотрят на меня крайне пытливо:

– И что же? Можешь перечислить?

Ой-ой-ой. Кажется, я попался. На собственную удочку. Не скажу, что испуган или разочарован: скорее, очарован тем, какую глубину можно найти в самой мелкой лужице.

Предупреждали же меня, и сколько раз: не надо бросать слова на ветер. Потому что этот крылатый проказник ничего не упустит, поймает, приютит, обогреет и, выждав удобный (но совершенно неподходящий для жертвы) момент, предъявит обещания к исполнению. А я беспечно пообещал.. Ой-ой-ой. Если вдуматься, подписал сам себе пожизненный приговор. К непосильному труду на благо… А впрочем, стоит ли переживать? Если «благо» согласно, и мне не следует противиться. Но с чего начать?

«Прекрати доверять словам необдуманные вещи…» – тут же следует ехидный совет.

Ах, драгоценная, было бы это так просто, как кажется…

«Это ОЧЕНЬ просто: поменьше болтай!..»

Хм-м-м. А зачем же мне тогда даден язык?

«На примерах объяснить или намеками обойдемся?..» – тон Мантии становится игривым.

На примерах было бы занимательнее, но, боюсь, долгое молчание будет сочтено за неуважение.

«Когда тебя интересовало чужое мнение?..»

Всегда, драгоценная. Просто… Когда я его узнаю, не могу понять, что мне с ним дальше делать.

«Шут!..» – вот так, коротко и ясно.

– Итак?

Рогар, имеющий некоторое представление о моих «уходах в себя», терпеливо ожидает ответа.

– Слишком много вещей. Но одну из них я могу прекратить здесь и сейчас. Пререкания с тобой. Хочешь?

Мастер берет время на размышление, переводя взгляд на голые ветки садовых деревьев за окном кухни.

По окончании церемонии взаимных расшаркиваний Ксаррон выразительным жестом указал мне на дверь кабинета. В том смысле, чтобы я не мешал разговору двух взрослых и умудренных жизнью людей. Поскольку дальнейших инструкций не последовало, самым разумным показалось спуститься в кухню и скоротать свободные минутки в обществе посуды, снеди и ворчливого волка. Надо сказать, недовольное бормотание Киана надоело мне быстрее, чем ожидалось. Поэтому пришлось принять меры к искоренению сих гнусных звуков, и я вежливо поинтересовался, какая разница в возрасте между Лэни и ее братом. Волк хмуро ответил: «Три помета». На уточняющий вопрос, не почувствовав подвоха, Киан также сообщил, что родился раньше сестры, и это дало мне повод меланхолично констатировать: «Кто бы мог подумать? Обычно кровь со временем разжижается, а в вашей семье все идет наоборот». Разумеется, волк обиделся, но внял моему невысказанному желанию и умолк. А еще спустя четверть часа, когда в кухне появился Мастер, Киан и вовсе убрался прочь. Подальше от греха в моем лице…

Серые глаза снова смотрят на меня, предлагая повторить вопрос.

– Хочешь?

– Представь себе, нет.

Хмурюсь:

– Почему? Это избавило бы нас от…

– Удовольствия поединка противников, знающих друг друга лучше, чем самих себя, – улыбается Рогар. – А терять такое сокровище я не готов.

– Чем же оно драгоценно?

– Иногда мне кажется, что все свои вопросы ты задаешь исключительно из вежливости, а не потому, что видишь в них надобность.

– Вовсе нет! Я всегда спрашиваю о том…

– Над чем ленишься задуматься? Верно.

Довольная ухмылка, утонувшая в усах, могла бы обидеть, если бы слова Мастера не совпадали с теми, что я слышу в свой адрес от родственников каждый божий день. Но раз уж пререкаться мне не запретили…

– Я не ленюсь. Я берегу силы для более важных вещей.

– О! Хороший ответ. И поскольку этим ты занимаешься все то время, что мы знакомы, думаю, сил накоплено достаточно.

– Достаточно для чего? – Смешиваю в голосе равные доли осторожности и небрежности.