Текст книги "Осколки (Трилогия)"

Автор книги: Вероника Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 73 страниц)

Одиннадцатый день месяца Первых Гроз

Переменчивая Ка-Йи переходит в созвездие Ма-Дейн и получает сразу две привязанности: пять и треть румба с Солнцем и румб с третью с Лучником.

Правило дня: «Если судьба дарит поддержку, знай, что она, прежде всего, поддерживает самое себя».

«Лоция звездных рек» напоминает:

«Это самый сильный день из всего лунного странствия. Все желания и стремления стремятся к воплощению, но сила их напора может быть как благой, так и разрушительной. Мало быть осторожным и внимательным в деле: важнее доводить все до завершения и быть готовым к неожиданным поворотам судьбы. Главная задача дня – укротить свою гордыню, повиноваться зову судьбы к делам и людям, принять все, как достойное тебя и предназначенное тебе.

Пять и треть румба Ка-Йи с Солнцем – это очень сильная привязанность, дарящая победоносное шествие долга и воли человека. Главное, идти туда, где ты можешь выполнить свой долг».

Лагро, королевская тюрьма,

начало ночной вахты

Скинуть камзол, вытащить заправленную в штаны рубашку, ослабить шнуровку корсета. Упасть на койку, блаженно расслабляя уставшие мышцы. Дернуться, приподнимаясь на локтях навстречу двери, пропускающей в камеру Вига, успевшего набросить на плечи верхнюю часть форменного мундира.

– У тебя на редкость довольное лицо. Подозрительно довольное.

– Это все, что тебя удивляет?

Ре-амитер вздохнул, присаживаясь рядом со мной.

– Нет. И я жду объяснений. Подробных. Изложенных письменно, в трех копиях.

– Не сейчас!

– Только не говори, что у тебя времени в обрез, и ты уже уходишь, – съязвил Виг и осекся, получив в ответ мой согласный кивок:

– Именно.

– Что?

– Ухожу.

– Э, нет, так не пойдет! Отсюда тебя выпустят лишь по получении приказа, подписанного лично Ее Величеством…

– Или благодаря попустительству охраны. Меня вполне устроит второе.

Вигер нахмурился, строго-строго.

– Ты что-то затеял, да? Учти, мне твое настроение не нравится.

– Представляешь, мне тоже!

Я счел пятиминутный отдых достаточным, сел и начал стаскивать сапоги. Ра-Кен на протяжении нескольких вдохов наблюдал за мной, но когда подошел черед штанов, решил уточнить:

– Собираешься лечь спать?

– Голышом? В этой сырости? Я не настолько безумен.

– Но тогда зачем…

Я ласково посмотрел в серые глаза.

– У меня, как ты правильно заметил, очень мало времени. Возможно, оно уже истекло, но я буду надеяться на лучшее, пока худшее не постучалось в дом.

Словно в подтверждение сказанного, дверь камеры снова распахнулась, и наше общество мигом увеличилось в полтора раза.

Олден сгрузил объемистую сумку на пол и, узрев мое надругательство над своими методами лечения, гневно упер руки в бока:

– Кто тебе позволил, а? Я же просил, хоть одни сутки потерпеть!

– Не утомляй, радость моя! Верну назад, только дай отдышаться… Все принес?

– Все, – буркнул рыжий маг. – И не смей отказываться от своих слов, как ты вечно любишь это делать!

– Не откажусь, не бойся.

В эту минуту и несколько сотен следующих я готов был пообещать все, что угодно и кому угодно. Разве какие-то личные мелочи имеют значение, если на чаши весов брошена безопасность целого города? Моего города.

Вигер молча смотрел, как я переодеваюсь в доставленную Олли смену одежды – нечто среднее между костюмом портового рабочего и моряка, то бишь, совершенно не поддающееся определению, туго заплетаю косу, смазываю ее маслом, от которого волосы мигом становятся темными, и повязываю на голову выцветшую косынку. Ре-амитер не проронил ни слова, даже когда под широкой накидкой спряталась абордажная шпага, но как только я сделал шаг к двери, преградил мне путь:

– Только через…

– Твой труп? Я расположен сегодня к душегубству, не сомневайся!

– Через пару слов, – поправил Виг, не удостоив вниманием шутку.

– Что ты хочешь услышать?

– К чему этот маскарад? И к чему было устраивать пьяную драку во дворце? Хотел попасть в тюрьму?

Мне некогда, так некогда, что могу свернуть горы, если они вздумают мне помешать… Горы, да. Но вот одного-единственного человека – нет. Ра-Кен заслуживает того, чтобы получить ответ. Что ж, потрачу немножко времени: обида Вига, тем более, имеющего полное право быть в курсе, стоит половины моей жизни сегодняшней ночью.

– Именно. Кстати, я смотрелся достаточно выпивши?

Серые глаза хитро щурятся:

– Признаться, я думал, ты, в самом деле, того… Теперь вижу, что нет. Играл?

– Чуть-чуть. Но если убедил тебя, все прочие, должно быть, не испытывают ни малейшего сомнения.

– Согласен. Но какую цель ты преследовал?

– Мне нужна свобода, Виг.

Непонимающий взгляд:

– Свобода?

– Да, такая малость!

– И чтобы стать свободным, ты позволил заключить себя под стражу?

Теперь он ехидничает. Ох, не ко времени это, не ко времени!

– Что тебе поручил Каллас? Ну-ка, вспоминай!

Сталь глаз проясняется от внезапной догадки.

– Вспомнил? То-то! Опека и охрана сковывает меня сильнее цепей!

– Но если учесть, что ты остался сразу без двоих…

– Сейчас это неважно. Да и… Телохранители не помогут, Виг, поверь. Я обзавелся врагом, от оружия которого нет защиты.

– Безумец?

– И еще какой! Женщина, способная говорить с водой.

– Как ты?

– Как я.

Вигер куснул губу.

– Могу чем-то помочь?

– Только одним: не мешай. Разве что…

Внимательное и выжидательное:

– Да?

– Олли, конечно, договорился с Ежом, чей десяток сейчас на дежурстве, но будет надежнее, если и ты внесешь свой вклад в общее дело.

– Позаботиться о молчании?

Улыбаюсь:

– Экий ты понятливый… Все, пора!

Охранник у двери выпустил нас по первому требованию. Собственно, мне почудилось, будто створка начала двигаться еще до того, как Олден постучал костяшками пальцев по доскам.

Тюремный коридор заканчивался караульной, в которой у весело потрескивающего очага коротали время трое – коренастый крепыш, отзывающийся на кличку Еж (которой его наградили не только за коротко стриженые и торчащие наподобие иголок лесного зверька волосы, а и за способность мгновенно «ощетиниваться» сталью), и двое из его десятка. Близко с этими парнями я знаком не был, а вот с командиром их встречался, когда помогал Городской страже в расследованиях.

Еж, не отрывая взгляда от стаканчика, в котором сидящий напротив солдат перекатывал кости, буркнул в мою сторону:

– Договорено до конца вахты. Вы уж не опаздывайте, dan.

– Не опоздаю. Олли, уплати вперед.

– Но, Рэйден…

Маг хотел было возразить, что доверять деньги игрокам еще до завершения дела – смерти подобно, но я твердо опустил подбородок, а Вигер, которого от караульных скрывала моя спина, добавил:

– Уплати. Я сам прослежу, чтобы каждая монета была отработана.

Голос Ра-Кена был знаком охранникам тюрьмы едва ли не лучше, чем свой собственный, и Еж поспешил вскочить на ноги, вытягиваясь струной:

– Dan ре-амитер, не извольте беспокоиться: мы…

– Вольно, – разрешил Виг небрежно-равнодушным тоном, которым обычно общался с подчиненными, и тут же подмигнул: – Пожалуй, посижу тут, с вами немного. Примете в игру?

– Только мы в долг не играем, – хитро осклабился Еж.

– Я тоже, – не менее лукаво улыбнулся Ра-Кен, глядя на кучку монет, высыпанную Олденом на стол.

– Вижу, всем вам есть, чем занять ночь? Тогда разрешите откланяться. Нет, Олли, ты тоже останешься здесь!

– Рэйден, это может быть…

– Опасно? Да. Поэтому сиди и не рыпайся. Я вернусь к рассвету. Если повезет.

– А если…

Не знаю, кто из двоих, маг или ре-амитер это сказали, потому что слова прозвучали слишком тихо и за моей спиной. Но ответить следовало, одним-единственным образом:

– Я вернусь. Безо всяких «если».

Антреа, Ожерелье, Южный тупик

второй час ночной вахты

Шаг должен быть размеренным, таким же, как и дыхание, иначе устану раньше, чем доберусь до первой из намеченных целей. Можно было, конечно, попрыгать по городу «заячьими тропками» [45]45
  Габбар – южный демон, чье тело объемистое состоит из песчинок. Славится неугасающим аппетитом к заблудившимся в пустыне караванам.


[Закрыть], но это означало бы сообщить всем магам в округе, что некто куда-то очень спешит, а так же жизненно, как время, мне необходима секретность. Собственно, именно из-за нее, клятой, и пришлось разыгрывать дурацкое представление перед придворными. Надеюсь, королева недолго будет дуть на меня свои прекрасные губы… А впрочем, пусть дует: если не управлюсь до начала утренней вахты, можно будет уже никуда не торопиться.

А вот какие мысли одолевали и сейчас одолевают Наис, я бы не отказался узнать. Чтобы быть готовым. К чему? К крушению надежд. Она не могла распознать мою «игру»: слишком много сил и стараний было приложено, чтобы оставлять лазейку для воображения, слишком велик был риск оказаться раскрытым. Боюсь, вместе с затуманиванием башки Дагерта, я «надышал» и на супругу. Хорошо, если так: тогда ее вспышку можно отнести на мою попытку (удачную, надо признать) заговоритьчужое сознание. Конечно, заговора было чуточку, парень взвился бы и без подхлестывания со стороны, но лучше перебдеть, чем недобдеть. Возможно, я перебдел больше, чем рассчитывал. А, подумаю потом! Сейчас мне нужен свободный от посторонних размышлений ум…

Крыльцо одноэтажного домика под черепичной крышей, матово поблескивающей в отсветах «ночников» [46]46
  «Заячьи тропки» – Порталы, которые переносят на сравнительно небольшое расстояние – в пределах прямой видимости, соответственно, для их возведения необходимо только ясно видеть место, в котором нужно оказаться. Заклинание сравнительно простое, не требует длительной подготовки, и его силы обычно хватает на пять-семь «прыжков», поэтому поставлено на вооружение в Городской страже и выдается патрулям или «гончим».


[Закрыть], уже час как зажженных на улице, хоть и не выглядело покосившимся, но на поверку оказалось скрипучим донельзя: еще один способ обезопасить себя от неожиданного визита незваных гостей. Хорошо, что эта часть Ожерелья – улицы, обегающей по периметру весь порт, не слишком густо населена, иначе прахом бы пошли мои усилия оставаться незамеченным. Знал бы раньше, стучался бы в окно, а теперь не остается ничего иного, как взяться за дверной молоток и обозначить свое присутствие не только предательским скрипом, а и требовательным стуком.

– Что угодно? – спросили из дома.

– Побеседовать с daneke Тьюлис. О черной чайке.

Кодовое название неотложного дела государственной важности известно всем без исключения офицерам и Городской, и Морской, и Береговой стражи, и уж, разумеется, дама, присматривающая за таможенными складами, не могла остаться в неведении относительно пернатых и изменения их цвета в зависимости от серьезности происходящего. Прошуршал засов, и дверь открылась, но в темных сенях невозможно было разглядеть ни зги, только расслышать дыхание.

– Рэйден Ра-Гро не причинит вам вреда, daneke, можете опустить оружие.

Ненавижу говорить о себе в третьем лице, но как еще можно одновременно представиться и попросить женщину успокоиться?

– Сам dan Ра-Гро навестил скромную смотрительницу забытых вещей? Что ж, извольте пройти в дом: разговаривать на улице не с руки ни вам, ни мне.

Я принял любезное приглашение и, под характерный деревянный стук, перемежающийся со звуком шагов, проследовал за хозяйкой, в комнату, очевидно, служившую гостевой.

– Присаживайтесь, покуда я согрею медовухи. Вы ведь не откажетесь выпить кружку-другую с одинокой женщиной?

Конечно, не откажусь. Потому что daneke Тьюлис, на самом деле, одинока. Некогда она была грозой морских разбойников и брала на абордаж вражеские суда наравне с мужчинами, но полоса неудач, завершившихся потерей ноги, развеяла вместе с утренним туманом все мечты на получение высокого чина, и блестящий офицер довольствовалась теперь службой в тылах Береговой стражи, чем, как можно догадаться, была крайне недовольна.

– Вот, берите.

Глиняные бока приятно грели пальцы, но я пригубил лишь из вежливости и сразу же поставил кружку обратно на стол.

– Что так? Не понравилось? Меду мало?

– Благодарствую за угощение, daneke, но у меня есть к вам несколько вопросов, требующих скорейшего ответа. Простите, если мое нетерпение оскорбляет вас, но…

Тьюлис забавно повела из стороны в сторону острым носом и хмыкнула:

– Кому рассказать, что сам Рэйден Ра-Гро пришел ко мне среди ночи, да еще извинялся за нетерпение, завидовать ведь будут… Смертной завистью!

– Расскажите, – разрешил я. – Пусть завидуют. И присочинить можете все, что душе угодно, не обижусь. Только помогите!

– За такое позволение костьми лягу! – Пообещала таможенница и тут же прогнала с лица улыбку. – Так что вас привело?

Я выложил на стол веер.

– Вот это.

Тьюлис взяла смертоносную игрушку в руки, раскрыла, повертела, поцокала языком и положила обратно.

– Знакомо?

– Я знаю, для чего такие штуки используются, dan. Но именно эта вещичка… Нет, не попадалась на глаза.

– По складу не проходила? В списках запрещенных к ввозу и изъятых товаров?

Женщина отрицательно качнула головой.

– Уверены?

– Такая диковинка и чтобы проскользнула мимо меня? Нет, dan Ра-Гро, тому оболтусу, который попытался бы ее ввезти, я бы уши собственноручно оборвала!

– Это еще почему?

Тьюлис наклонилась над столом, подметая плохо отполированную деревянную поверхность длинными черными прядями, выбившимися из растрепавшейся со сна косы:

– Потому что подлая штука! Потому что убивают ей исподтишка, в спину, а не в честном бою!

– Ей пользуются женщины?

– Кто сможет поднять, тот и пользуется, хоть женщина, хоть ребенок: главное, взвести, а уж выстрелить особых сил не требуется.

Женщина. Или ребенок. Или женщина-ребенок… Кусочки мозаики складываются друг с другом.

– Вы видели его в действии?

– Не доводилось, – вздохнула таможенница. – Мне прежний смотритель складов рассказывал, когда хозяйство передавал. Даже рисовал, как все устроено. Мне тогда тягостно было, dan Ра-Гро, вот старый Квентис и пытался меня развлечь, как умел. Много он рассказывал… И, как сейчас вижу, все в памяти сохранилось.

– Это чудесное качество, daneke, помнить услышанное. Смею ли я надеяться, что вы вспомните кое-что еще?

Тускло-голубые глаза взглянули на меня чуть настороженно, но прятавшаяся в них тревога была вызвана вовсе не догадками относительно содержания следующего вопроса: Тьюлись боялась меня разочаровать отсутствием ответа – это читалось в каждой бисеринке пота над верхней губой женщины.

– Что же я должна припомнить?

– Некоторое время назад… Не могу предположить, сколько именно, к сожалению: может, месяц, может больше… Кто-нибудь пытался, скажем, склонить офицеров, приглядывающих за складом, к нарушению правил?

– Продать что-то со склада?

– Возможно. Скажем, некто совершенно точно знал, что предназначенный для него товар будет изъят, и просил поспособствовать. Было такое?

Женщина задумалась, скрестив руки на груди.

– Сейчас, когда вы спросили… Пожалуй, было. Раньше всякие проныры частенько мзду за помощь сулили, да я давно своих парней отучила гнаться за выгодой, так что, признаться, и сама удивилась, когда Кори доложил, так, мол, и так, подбивает ко мне клинья один, скользкий, как угорь, аж противно. И разузнал ведь о всех долгах, да о больной матери… Много монет сулил. А надо было всего лишь какую-то мелочь со склада «законному владельцу» будет возвратить, когда на таможне изымут.

– И что Кори?

– А ничего. Мне рассказал. И дал этому угрю от ворот поворот. Я сначала хотела «городским» сообщить, а потом подумала: что буду зря людей беспокоить? Такие по штуке в месяц, нет-нет, да явятся.

Все-таки не удерживаюсь и спрашиваю:

– И всем вы… «от ворот поворот» даете?

Тьюлис щурится, внимательно изучая мое лицо, чтобы понять, как ответить: отшутиться или быть откровенной. Наконец, поступает правильно и выбирает второе:

– Не всем. Бывают случаи, когда помогаю.

Молча киваю, стараясь сохранять спокойствие, хотя больше всего хочется улыбнуться.

– Вы сами видели… «угря»?

– Да, сподобилась.

– Как он выглядит?

– А никак. Скверный человечишка. Видно, как первый раз в поклоне согнулся, так и привык с кривой спиной ходить. Скользкий такой, глазки бегают. И ладони все время платком обтирает.

Опасения подтверждаются. То есть, это уже не опасения, а установленная угроза. Подтвержденная фактами. Можно отправляться дальше, но перед уходом…

– Скажите, мог веер попасть в город через «вольных возчиков»? Как сейчас с запрещенным товаром, строго присматривают?

Женщина пожала плечами:

– Мог, конечно. Уж вы-то знаете: хоть ххага мимо таможни протащат, если за него полновесным золотом платят!

– Спасибо за помощь.

Я встал и двинулся к выходу, а уже у самого порога обернулся:

– Можете всем рассказать, что вас домогался Рэйден Ра-Гро. Самыми непотребными способами.

Она рассмеялась, шутливо погрозив пальцем:

– Ох, и проказник вы, светлый dan… Расскажу уж, коли не против. Вот только…

– Что-то еще?

По смуглому от въевшегося загара лице пробежала тревожная тень:

– Кажется мне, будто что-то я все же забыла. Что-то о веере этом проклятущем, и важное ведь… Нет, не вспоминается.

– Не страшно. Вы и так сильно мне помогли. Доброй ночи, daneke!

– И вам доброй… Только, наверное, не ночи надо желать, а охоты, верно, dan?

Вместо ответа я подмигнул и толкнул створку двери.

Антреа, квартал Костяных Клинков,

третий час ночной вахты

Что имеется в наличии? Преступление. Совершённое? Да. Но с другой стороны, если рассматривать первоначальный замысел, можно считать его несовершённым. В самом деле, жертва задумывалась другая, больше отвечающая планам убийцы, нежели мой «панцирь».

Зачем кому-то понадобилось уменьшить поголовье Навигаторов, ума не приложу. Что характерно, умысливший злодейство, ума тоже прикладывал не шибко, а исполнитель этого полезного качества был лишен вовсе. Ввиду полного, непререкаемого и в точности установленного безумия. Пользоваться услугами безумца в Антрее – разве это не признание хаоса, царящего в голове? Очень похоже. Само собой напрашивается, можно сказать, но я не приучен хвататься за первую из спасительных соломинок. А если взглянуть с другой кочки, той, что повыше?

Злоумышленник, несомненно, знал о способности нанятого им убийцы к заговариваниюводы. Но вот откуда? Насколько мне известно, все попытки изучить влияние «лунного серебра» на людские души за пределами Антреи и долины Лавуолы потерпели неудачу, потому что воды реки, проходя по скальным каналам, утрачивают свои губительные свойства, становясь самыми обычными и на вид, и на вкус, и на последствия. Поэтому предполагать, будто какой-то книгочей, вознамерившийся поверить теорию практикой, ставил опыты в своей лаборатории и определил из сотен, а может, и тысяч людей того единственного, который, глотнув порченой воды, мигом пробудит свой дар ото сна… Глупо. Нет, действовали наверняка. И убийцу готовили заранее: ни в жизнь не поверю, что без долгих и нудных объяснений она смогла, едва прочувствовав влияние «серебра», разом научиться туманить чужие умы. По себе знаю, эта наука требует усвоения на протяжении не то что недель, а целых лет. К тому же, вспоминая, как девица сиганула с галереи и бодро сбежала, могу утверждать: готовили не только теоретически.

Итак, убийца был тщательно выбран, подготовлен, доставлен на место. Но голыми руками человека убить не очень-то просто, особенно если нет полной уверенности в действенности магических штучек. Следовательно, требуется какое никакое, а оружие. Желательно, предельно простое в использовании и могущее сойти за предмет домашнего обихода или прочую безделушку из тех, что любят таскать с собой дамы. Логично? А то! Нечто, не привлекающее лишнего внимания. Веер? Прекрасный выбор! Начиная с середины весны уважающая себя daneke не расстается с опахалом, поэтому ни у кого не вызовет подозрений небольшая, яркая и милая вещица. Но в Антрее таких не делают, значит, нужно ввозить. Вопрос: как?

Таможенный досмотр не пропускает в город подобные штуки безнаказанно, тут Тьюлис целиком и полностью права: оружие, буде оно явное или скрытое, обязательно описывается, и заверенная опись сдается в Городскую стражу, чтобы отбить у владельца охоту воспользоваться ввезенным по назначению. Для украшения дома, подарка или тому подобного – пожалуйста, на здоровье! Хотя и даритель, и одаренный все равно ставятся на учет в ведомстве ре-амитера. Во избежание. А этого злоумышленник допустить не мог, и дураку ясно. Какой смысл совершать убийство оружием, о котором известно всем? Никакого.

Провезти веер в город надо без лишних глаз и ушей. Через таможенный склад не удалось, хотя, судя по словам смотрительницы, неизвестный мне пока что злодей не упускал из вида и такую возможность. Не получилось? Значит, обратился к другим способам совершения невозможного. Например, к «вольным возчикам». Есть, правда, еще один канал, по которому вещица могла проникнуть в город, но пока остерегусь принимать его в расчет: очень уж неприятные выводы воспоследуют. Буду думать о хорошем. Пока могу…

Двор Вольного Извоза примыкал своими тылами к линии портовых укреплений, но, по уверениям стражи с той и другой стороны, никакими ходами с территорией самого порта связан не был. Как же! Хороша сказка, да только правдой от этого не становится, верно? Можно палец давать на отсечение, есть ходы, сколько угодно. Как иначе доставлять запрещенный товар от причальных пирсов за оцепление, минуя досмотр? Скорее всего, имеется что-то вроде «блуждающих тропок», постоянно меняющих свой рисунок, оставляя неизменным лишь место схода. Но если у «возчиков» появился такой умелый маг, остается им только позавидовать и от души похлопать в ладоши. Впрочем, пусть Вигер разбирается с контрабандой внутри Антреи, а Хеллен – в порту. Мне все равно. Приставят к делу, тогда и попробую навести порядок. Если попросят. Если очень хорошо попросят.

– Тебе чего? – вопросил обладатель гнусной физиономии, появившейся в дыре дверного окошечка.

Я посчитал нужным внести поправку:

– Не «чего», а «кого».

Физиономия не оценила моего стремления к точности и переспросила еще менее любезно:

– Чего-чего?

Может быть, он глухой? Тогда рискую пустить ночь псу под хвост.

– Хозяин во Дворе?

– А тебе-то что?

– Да поговорить хочу.

– С Хозяином?

– С ним самым.

– Пошел прочь!

Вот так всегда: если стараешься вести себя, как подобает благовоспитанному кавалеру, нарываешься в лучшем случае на отказ, в худшем… На что-то вроде отказа, но куда более обидное.

Я вздохнул, позволил дурно пахнущему дыханию привратника, вылетевшему из его рта вместе со словами, скользнуть по волоскам на щеке и негромко заметил вслед закрывающемуся окошечку:

– Я-то пойду, а вот тебе никуда уйти не удастся, когда Хозяин узнает, сколько берешь с гулящих девиц за пропуск во Двор.

Дверца остановилась, а потом пустилась в обратный путь.

– Кто проболтался? Алис? Или Кун, стерва рыжая? Ну, я до нее доберусь…

– Приятель, мне совершенно все равно, как ты будешь решать свои дела с девочками: прости, тороплюсь.

И я сделал вид, что собираюсь уходить, но не успел сделать и двух шагов, как услышал за спиной скрип двери и испуганно-ворчливое:

– Заходи уж. Только не трепи языком, ладно?

– Как скажешь.

Протискиваюсь мимо привратника, не на шутку обеспокоенного замаячившим впереди шансом проститься с развеселой и сравнительно беззаботной жизнью.

Кому-то может показаться странным, но «вольные возчики» не приветствуют в своей твердыне присутствие посторонних, пусть даже служащих для увеселения. Хранят секреты, и это вполне разумно: как бы ни была предана и понятлива девица, согревающая постель, рано или поздно о чем-нибудь проболтается, в разговоре со своим подружками, а то и с первыми встречными, но приветливыми и охотно развешивающими уши горожанками. Кто-то проболтается, кто-то услышит краем уха, кто-то запомнит и донесет, кто-то сложит все в кучку. Петелька за петелькой – и свяжется сеть, в которой запутаются все. Нужно только уметь слушать и вязать…

Ночью Двор Вольного Извоза выглядел совсем не так, как другие, добропорядочные Дворы: жизнь в нем кипела и бурлила. Не припомню, чтобы в порту в последние дни швартовались поставленные под подозрение суда… Значит, появились новые пособники «возчиков». Надо будет намекнуть Ра-Вану на усиление внимания.

Конечно, в лабиринт коридоров меня никто не пустит: не имею должного доверия. Придется общаться с Хозяином прямо на дворе. Ловлю за ухо первого попавшегося мальчишку и ласково шепчу:

– Ну-ка, малыш, сбегай и скажи старшему «возчику», что с ним желает говорить Рэйден Ра-Гро. Живо!

Паренек срывается с места, как молния, и, в полном соответствии с привычками природы, спустя несколько вдохов гремит гром. Правда, в моем случае, гром «наоборот»: наступает мертвенная тишина, и я чувствую обратившиеся на меня взгляды. Со всех сторон. А потом люди начинают расступаться, медленно и осторожно, словно это может помочь уберечься от напасти. Какой? И мне хотелось бы знать…

– И о чем же со мной желает говорить сам Рэйден Ра-Гро, Страж Антреи?

Ехидный до невозможности голос, медово-сладкий и такой же тягучий: кажется, что звуки вязнут в нем, сливаясь в единую мелодию. Любопытно, он со своими подчиненными тоже всегда так разговаривает? У меня бы сил не хватило «петь» каждую фразу. Да и желания бы не нашлось.

Надо было мне раньше познакомиться с хозяином Двора Вольного Извоза, ой надо было! Тогда не стоял бы, чувствуя, как левая бровь пытается взобраться на лоб, как единственная из черт лица, не справившаяся с удивлением. Да, много есть чудес в подлунном мире, но такое чудо… Уж слишком.

Фигура тонкая, змеиная, и впечатление только усиливается плавными движениями, да колышущимися складками длинной, почти до пят, домашней рубашки из тонкого сумрачно-лилового шелка, зачем-то отороченной пушистым, на взгляд, совершенно невесомым мехом. Застежка – всего на одной пуговице, расположенной примерно на уровне треугольника смыкания ребер, поэтому над ней видна совершенно безволосая грудь с гладкой, молочно-белой кожей, а под ней – пупок, потому что пояс штанов бесстыдно занижен. М-да, в таком виде не ходят даже портовые шлюхи… Опасаются, что успех будет чрезмерным. Но этот красавчик, видно, за себя не боится, иначе одевался бы скромнее.

С трудом удерживаюсь, чтобы не начать разглядывать нечто, претендующее на звание «обуви»: какие-то ремешки, пряжечки, блесточки… Мрак. Впрочем, наверху блеска тоже хоть отбавляй: золотая цепь из массивных плетеных звеньев на шее, россыпь перстней на изящных пальцах, таких же белых, как и другая, доступная обозрению кожа, а черные, как ночь, волосы крыльями спускаются только по скулам, сзади же заколоты шпилькой, размерам и стоимости которой позавидовали бы некоторые придворные дамы. А вот чему позавидовали бы все daneke королевского двора разом, так это безупречным чертам лица, кажущегося удивительно юным, несмотря на обилие краски. Я бы поверил, что вышедший мне навстречу парень молод, если бы не волна ароматов, в которых среди духов и притираний спряталась истина. Нет, он вовсе не юнец, наивный и невинный. Он – игрок, готовый начать партию с любым противником. А готов ли к этому я?

– О делах, dan. Исключительно о делах.

– О, как это скучно! – Протянул Хозяин, разочарованно опуская ресницы. – Всегда и всюду дела… Нет, чтобы предложить какую-нибудь потеху.

– У вас мало развлечений?

– Вы даже не представляете, насколько мало… Совсем чуть-чуть, – напомаженные губу сложились в умильную трубочку. – И вы туда же. В такой поздний час и с делами! Нехорошо, dan Ра-Гро. Прежде чем просить об услуге хозяев дома, им обычно преподносят дар. Вы чтите обычаи?

Подозреваю, в какую сторону клонится беседа, и ничего не имею против:

– Чту.

– Значит, не откажетесь потешить меня и моих домочадцев… чем-нибудь?

– Например?

Он сделал вид, что задумался, и несколько раз постучал указательным пальцем левой руки по нижней губе, позволяя полюбоваться ярко накрашенным ногтем.

– Лично мне это не доставляет удовольствия, но присутствующие здесь парни любят развлечения погрубее… Как насчет поединка?

Пробую пошутить, заодно избавляюсь от неподходящего варианта:

– На кулачках?

Хозяин обиженно щурится:

– На палочках.

– И после поединка я смогу получить аудиенцию?

– Смотря, чем он закончится.

Какие хитрющие и в то же время невинные глаза! Подвох есть, не может не быть, но его истинное значение не известно даже жеманному шутнику. Просто мы оба понимаем: игра не будет честной. Но вот насколько? И все же, мне не из чего выбирать:

– Согласен.

Довольный кивок. «Возчики» освобождают место для поединка. Я снимаю накидку, прислоняю к стене шпагу, так пока и не покидавшую ножен, и сообщаю:

– Трогать не советую.

Судя по настороженности взглядов, предупреждение принято. Мне бросают посох: палка, немногим ниже меня ростом, довольно увесистая. Отполирована многими сотнями прикосновений – заноз не ожидается, и то радость. Перекладываю «палочку» из одной руки в другую. М-да, тяжеловата, придется держать обеими. Ну, где же мой противник? Хм, хм, хм. Так вот, в чем подвох. За такие шутки бьют, и бьют больно. До смерти бьют: в руках верзилы, вышедшего к другому краю «арены», блеснули лезвия абордажных топоров.

А до шпаги-то мне уже и не добраться: за спиной сомкнулись ряды зрителей. Хорошие топоры, и держит мужик их тоже хорошо, ухватисто. Мастер, значит? Сейчас посмотрим, какой ты мастер…

Он атаковал без подготовки и отмашки, знаменующей начало поединка, но о правилах во Дворе никто не заботился, а я и так знал, в какой момент нужно сделать шаг назад, чтобы не оказаться под ударом, потому что каждая капелька пота на коже противника служила мне осведомителем.

Позволяю себе только трижды отступить: ровно столько времени требуется, чтобы приноровиться к ритму движения верзилы, а потом, во время следующей атаки, остаюсь стоять на месте. Противник если и удивляется, то не успевает сообразить, что удивлен, и бьет правым топором. Закрываюсь от удара, но, не подставляя посох под острую кромку лезвия, что было бы сущим самоубийством, а останавливаю движение оружия, ловя его под бородкой.

Надо отдать должное верзиле: почувствовав блок, он не попытался высвободится, а перехватил левый топор и ударил граненым зубом обуха. Мне в бок. Точнее, туда, где только что был мой бок: я извернулся, делая шаг в сторону, пропустил удар и, когда лезвие пронеслось мимо, подцепил свободным концом посоха вторую бородку. Все, дело сделано: оружие поймано, остается только грязный, запрещенный во всех дуэльных кодексах удар в промежность, и мой противник, охнув, на некоторое время перестает представлять собой угрозу.

– Достаточно? Или повторить?

Не знаю, что еще удумал бы Хозяин Двора, но из-за спин не дождавшихся потехи «возчиков» прозвучало спокойное, несколько насмешливое:

– Ни к чему это, светлый dan: так всех бойцов хороших из строя выведете смеха ради. А некоторым потешникам нужно бы научиться раскидывать мозгами, раз уж до правления допущены.

Брюнет капризно закатил глаза к небу, а тот же голос продолжил:

– Не откажетесь войти в дом, dan Ра-Гро? Мой сын был не очень-то любезен, потому придется мне побыть здешним хозяином.

Живой коридор, мигом образовавшийся из «возчиков» вел к крыльцу, на котором стоял… давешний торговец рыбой.

Антреа, квартал Костяных Клинков,