Текст книги "Вторая жизнь Герцогини. Кровь и Дух (СИ)"

Автор книги: Вера Ширай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 10 НОВЫЙ ГОСТЬ

В комнате мне слишком долго усидеть не удалось – утром в дом доставили письмо. Прямо с гербовой печатью герцога, из самого королевского дворца. Послание было коротким и, на первый взгляд, не особенно учтивым: его светлость изъявлял желание разделить с нами ужин и обсудить некий вопрос с отцом. Ни просьбы, ни извинений за внезапность – лишь сухая формулировка. Но его титул и положение делали невозможным отказ или даже недовольство. Это был приказ в конфетной упаковке, замаскированный под вежливость.

Дом мгновенно превратился в улей. Мачеха металась между этажами, отдавая распоряжения со скоростью и отчётливостью военного командира. Слуги меняли гобелены в приёмной и столовой, подбирая те, что выглядели дороже и уместнее. Шелковые драпировки на окнах расправлялись и фиксировались золотыми кистями, посуда отбиралась придирчиво – только серебро, только тонкий фарфор, купленный у волшебников из восточного королевства. Полы драили дважды, а на ковры и шкуры разбрызгивали капли настоя из сухих роз и лаванды.

Кухня гудела: жаркое из птицы, тушенная речная рыба с цитрусовым соусом, лепёшки с пряностями, печенье, мармелад из лепестков роз – всё, что можно было выжать из кладовой, шло в дело. Но даже до господ донеслись жалобы кухарки на пропавший куда-то орех амигдаль.

Мачеха не упустила и наряды: она лично распоряжалась, что наденем мы с Селией, как должны быть уложены волосы, какие серьги уместны, а какие – чересчур. Всё должно было говорить: «Мы достойны его взгляда». И неважно, будет ли он смотреть на Селию... или на меня. Обе дочери семьи должны быть на высоте.

Но в суете, обременённые подготовительной работой, все как будто забыли, что сам по себе визит герцога – это нечто большее, чем знатный ужин. Он прибыл не просто так. Ни один человек его положения не покидает дворец ради простого ужина с казначеем. А я была рада, что подобные размышления занимали только меня, остальное же семейство было уверенно, что обсуждаться будут деловые вопросы, возможно, по приказу самого Короля.

Я пыталась сосредоточиться, приводя себя в порядок. Наносила немного румян на щеки, чуть тёмнее красила губы, чтобы уйти от образа той простой горожанки, которую он встретил в лавке. Прическа – наряднее, строже, с вплетённой тонкой лентой и шпильками с россыпью камней, чуть ближе к облику, с которым я когда-то ходила по залам королевского дворца. Я не могла позволить себе выглядеть невзрачно сегодня. Не перед ним.

Выходя из комнаты я столкнулась с мачехой:

– Оливия, и если вдруг тема зайдет о трактате о семейных добродетелях, пожалуйста … – мачеха смотрела на меня с мольбой – хоть раз, не будь собой, придержи язык.

Ужин начался, как и следовало ожидать, с легкого опоздания со стороны его светлости. Герцог вошёл в дом так, будто это был его личный зал: спокойно, уверенно, с тем самым чуть пренебрежительным достоинством, которое позволительно лишь тем, кто знает, что его статус позволяет всё. На нём был синий камзол с серебряной вышивкой и перстень с печатью герцогства. Его шаги звучали на отполированном до зеркального блеска полу, приближая нашу встречу.

Отец вышел поприветствовать его в прихожей, он проговорил несколько вежливых слов, от которых у меня задрожали пальцы – не от смысла, а от тона: отец был слишком почтителен, заискивающе, как будто не мог скрыть волнение. Герцог чуть кивнул, приняв поклон как должное, и оглядел приёмную. Я знала этот взгляд. Он всё замечал. Всё оценивал.

Мы с Селией ждали в столовой, наряженные так, как хотела мачеха: я – в сдержанном серо-лавандовом платье с высоким воротом, она – в светло-золотистом, подчёркивающем юную свежесть её лица. Взгляд герцога задержался на нас, и я не смогла понять, кого или что он оценивал в этот миг – нас или наряды.

– Миледи Оливия, – он обратился ко мне первым, склонив голову в том вежливом жесте, что в других устах показался бы почти поклоном, – Миледи Селия, как приятно познакомиться с вами двумя.

Селия вспыхнула. Я – удержалась.

– Ваше светлость, – я сделала реверанс и ответила, – честь для нас иметь вас за нашим скромным столом.

Мы прошли в столовую. Слуги уже расставляли блюда. Пахло жареным мясом и тимьяном, винным соусом, ароматными травами. Мачеха была напряжена до судорог в щеках, её улыбка казалась почти искренней, если не знать, что на прибывает на грани своего спокойствия.

Герцог сел во главе стола – по жесту отца, разумеется, – и начал беседу с ним о казначействе, обороте монеты, трудностях последнего сбора податей с южной границы. Тон был мягкий, но в словах – сталь. Он не столько интересовался, сколько проверял, сколько отец знает, и что именно готов сказать отец при свидетелях.

Мачеха деликатно перебивала разговор, предлагая блюда, улыбаясь, добавляя: – Ваша светлость, надеюсь, вам по вкусу наша кухня. Мы не дворец, конечно, но стараемся поддерживать стиль столицы.

Селия, часто ловящая требовательный взгляд от матери, тихо хихикала над чем-то сказанным и старалась вставить комментарий в беседу. Она кокетничала – но очень осторожно, натужно и неестественно, скорее по требованию матери, а не по своему желанию. Я же была удивлена насколько фигура герцога подавляла всю нашу семью. Я старалась держаться ровно, не дав себе ни малейшего права на волнение. Хотя внутри всё дрожало так, что я толком не могла есть.

– А вы, миледи Оливия … – неожиданно сказал герцог, обратившись ко мне через весь стол, – вы не были представлены ко двору?

Неужели он узнал меня, или может мое лицо кажется ему знакомым.

– Я дебютировала пару лет назад. И посещаю дворец с отцом и семьей по требованию Его Величества. Мы очень ценим оказанную нам честь и посещаем все важные мероприятия и открытые приемы.

Я отвечала сухо, но с достоинством. Без кокетства. Без тени подыгрывания. Это не я была его гостьей.

Разговор вернулся к делам королевства, потом – к философии, к теме новой книги Ордена, и, как и утром, мачеха снова начала аккуратно подталкивать Селию в свет беседы. Но герцог слушал рассеянно. Он смотрел на отца, оценивал мачеху, рассматривал сестру – и время от времени снова бросал на меня взгляд. Мне казалось, что он ждал, что я признаюсь, что в лавке была я.

Когда ужин подошёл к концу, герцог, отодвинув кубок, произнёс:

– Благодарю за приём. Но, боюсь, всё же мне придётся побеседовать с вашим отцом наедине.

Мачеха едва не выронила бокал. Селия побледнела от любопытства. А я… просто поставила бокал на стол.

***

Как бы мачеха ни мечтала услышать этот разговор, её шансы были равны нулю. Дверь в кабинет была плотно закрыта, и стоять под ней означало подвергнуть себя опасности – слишком высок риск быть пойманной за столь недостойным занятием. А личного приглашения присоединиться к беседе она не получила, что, несомненно, сильно задевало её гордость.

В отчаянной попытке получить хоть крупицу информации, она отправила в кабинет служанок – с подносом, на котором дымилось горячее вино с травами, с аккуратно выложенными сушёными плодами. Но и эти посланницы вернулись ни с чем: "говорили о дочерях", "ничего не поняли", "атмосфера напряжённая, герцог ждал пока они выйдут", – вот всё, что удалось вытянуть.

Селия сидела в углу гостиной, будто совсем поникшая. Глаза её были полузакрыты, спина – прямая, но вся поза выдавала усталость. Может, она и правда устала – за один день нам пришлось сыграть не одну, а сразу две роли: сперва перед лордом Форшем, потом перед герцогом Террансом. Улыбки, поклоны, вежливые фразы, взгляды из-под ресниц – утомительный вышел спектакль.

Для меня же суть беседы не была секретом. Я знала, зачем герцог пришёл. Но всё же очень хотелось услышать, как именно он всё это изложит. Какими словами он обернёт свою цель.

Сразу после беседы герцог покинул дом – не попрощавшись, не обменявшись ни словом, ни взглядом. Только звук его шагов по каменному полу, скрип входной двери ознаменовал его уход.

Отец вышел к нам в гостиную, где мы ждали – каждая в своих мыслях, в своём напряжении. Он выглядел уставшим, как будто с него сняли все доспехи, в которых он держался весь вечер. Такой же уставший, как Селия, опустившая плечи и взгляд. Такой же напряжённый, как мачеха, чьи пальцы дрожали, когда она протягивала ему кубок с подогретым вином. Любопытство кипело в ней, и только воспитание мешало задать вопросы прямо.

Отец сделал глоток, обвёл нас всех взглядом и наконец произнёс:

– Герцог сказал, что он назначен королём – лично – на этот ритуал. Он… убедился в воспитании наших дочерей. И предпочёл, чтобы магически одарённая сестра сделала свой «правильный выбор» во благо нашей семьи.

Само это предложение уже звучало как угроза. Но от волнения, мачеха не придавала значение выбранным словам.

– Но что это значит? Ему понравились наши девочки? Он так смотрел на Селию. – не унималась мачеха. Ей хотелось узнать подробности, а может и полный пересказ беседы. По ролям. – Это значит, герцог согласен на договорной брак с одной из дочерей. А также если мы хотим сохранить хорошие отношения с герцогом … я должен донести до своих дочерей … Что его светлость предпочел бы быть выбранным дочерью магически одаренной с большим потенциалом во славу его рода.

Отцу было крайне тяжело говорить это нам. Семей с духовной магией в крови крайне мало, почти не осталось, но наше не высокое положение в обществе почти гарантировало свободу выбора. И вот теперь, без подготовки он лишал одну из дочерей хоть малейшей свободы.

–Оливия, Селия. Мне кажется он не плохой человек. – неуверенно сказал отец, чем вызвал всхлипы и причитания мачехи.

Отец помедлил, будто слова сами не хотели срываться с губ, и добавил: – Ну полно, хватит моя дорогая, … одна из наших дочерей станет герцогиней.

Он перевёл взгляд на меня. И в этих глазах, полных усталости и гордости, я увидела то, чего не видела давно – нежность и беспокойство за мою судьбу.

Мачехе понадобилось всего несколько часов – а возможно, минут – чтобы образ благовоспитанной супруги учёного или министра и скромной матери при дворе сменился на нечто куда более величественное: мать герцогини. Я почти не сомневалась, что в эту самую минуту её мысли заняты вовсе не нашей судьбой или счастьем… а её собственными амбициями.

Сейчас я точно знала: ритуал определения дара пройдёт уже послезавтра, и у мачехи есть только несколько дней на то, чтобы «магически одаренными» стали две ее дочери, а может и только младшая. Пойти против воли герцога и оскорбить его таким непослушанием, мы, в силу нашего положения, конечно же не могли.

И до этого момента мне нужно было сделать всё, чтобы держаться подальше от мачехи. Я не могла позволить ей снова украсть мой дар —я не могла дать ей шанс соединить Селию с герцогом.

Каждое моё движение теперь должно быть осторожным, продуманным. Я должна быть сильнейшей. А после... мне просто остается сделать правильный выбор. Выбрать его, герцога Терранса своим мужем. И молиться всем забытым богам, чтобы он – принял меня, полюбил меня.

ГЛАВА 11 РИТУАЛ

Атмосфера в доме становилась всё более напряжённой. Мачеха, как я и предполагала, проводила много времени в библиотеке, проверяла кладовую, пересматривала наше приданое и в целом третировала весь дом. Селия как и мачеха тоже зачастила в библиотеку, и обе они лишали меня любимого островка спокойствия в этом доме.

Меня охватила почти паническая паранойя – я боялась даже примерить платье, думая, что в нём могут оказаться булавки, я боялась передать канцелярский нож или нож для сливочного масла. К счастью, отец объяснял наши с Селией странности и нервозность своей жены предстоящими свадьбами – и, похоже, не слишком вникал.

Господин Форш наведывался к нам несколько раз – приносил книги Ордена, делясь отмеченными им фрагментами, которые считал особенно важными.

А вот герцог у нас так и не появился. Ни записки, ни цветов, ни даже случайного подарка. Зато слуги шептались, что встреча всё же состоялась: герцог, Селия и матушка были замечены на центральной площади ярмарки, среди пестрых лавок, цветущих гирлянд и запахов жареных орехов. Говорят, что свита герцога Терранса шла чуть позади, не мешая «случайной» прогулке. Он будто бы держал Селию под руку, говорил с ней негромко, внимательно глядя в глаза, а потом купил ей тонкие шелковые ленты у заморского торговца – будто в знак симпатии или... демонстративной доброжелательности.

Ходили даже слухи, что он сам выбрал оттенок – глубокий васильковый, подходящий к волосам и платью Селии. Кто-то из служанок божился, что видел, как матушка едва не прослезилась от умиления, наблюдая за этой сценой, словно уже видела на голове Селии венец герцогини. Кто-то говорил, что сам герцог смеялся – искренне, тепло, как не смеялись мужчины его круга с чужими дочерьми, если не было определённых намерений.

Как жаль, что я, избегая матушку, не пошла с ними на ту ярмарку…

Когда мы вечером следующего дня остались втроем в гостиной, мачеха вдруг подошла ко мне слишком близко. Её глаза, обычно улыбающиеся для окружающих, вблизи были настороженными и холодными. В руках она держала красивую, тонкую брошь с острым наконечником – украшение, которым легко можно было бы нечаянно уколоть кожу.

– Ах, Оливия, дитя моё, какая ты у нас стала утончённая, – протянула она сладким голосом и сделала вид, будто хочет поправить складку на моём рукаве. – Позволь… примерить эту брошь к твоему платью?

Я сделала шаг назад, но было уже поздно – легкое касание иглы царапнуло кожу на ладони. Боль была почти незаметной, но я мгновенно почувствовала: она чего-то добивается. Мачеха тут же ловко поднесла к пораненному пальцу белый платочек, в складке которого был мне померещился небольшой пузырек. Моя кровь уже стекала на платок.

Селия, наблюдавшая за всем с напряжённой улыбкой, вдруг шагнула вперёд – она решила показать свою вышивку, а после отреагировала на кровь таким испугом, что она вдруг пошатнулась и чуть не упала. Селия зацепилась рукой за локоть мачехи, та вздрогнула, и флакончик с тихим звоном выпал из её пальцев, разбившись о пол.

– Мама! Прости, я не хотела... – воскликнула Селия испуганно, но её глаза на миг встретились с моими – и я не увидела в них вину ни перед матерью, ни передо мной.

–Ничего милая, эти духи уже пусты…

Осколки разлетелись по ковру, а мачеха, побледнев, метнулась было к моему пальцу, но я уже надавила на подушечку пальца со всей силы остановив кровь и обмотала руку собственным платком. Я носила сегодня везде с собой маленький кристалл-очиститель, который купила в лавке. Аккуратно провела им над рукавом своего платья– ткань рукава словно засияла, след крови исчез без следа. Выхватила из рук платок мачехи и очистила его тоже, также поступила и с каплями крови на ковре. Никакой капли, нигде, никакого шанса украсть частичку моей силы.

– Всё в порядке, – сказала я холодно, спрятав кристалл обратно в карман платья. – Такие неловкости случаются.

Мачеха стояла над разбитыми осколками, сжав губы, её пальцы дрожали от ярости, которую она едва сдерживала.

– Конечно... конечно, дорогая, – прошептала она с фальшивой улыбкой. – Всего лишь досадная случайность. Но следующий раз не трать заряд на такие мелочи, у нас нет личного мага, чтобы заполнить резерв. Вдруг несчастье случится на важном балу.

Селия стояла рядом, её руки судорожно сжимали подол платья. Она не произнесла ни слова. Но я чувствовала – что-то было не так. Её взгляд был слишком встревоженным, дыхание сбивчивым.

В прошлой жизни Селия волновалась, почти до слёз, что учёный господин Форш не подходит ей по статусу. Она стыдилась того, что ее вероятный будущий муж – пусть даже блестящий ум – не носит дворянского титула. Я помню, как в ту ночь она молилась в своей комнате, шёпотом прося судьбу послать ей магической энергии и сделать так, чтоб знатный, благородный, достойный её амбиций герцог влюбился в нее.

Сейчас же она не упоминала ни о герцоге Террасе, ни о господине Форше.

***

До дня определения потенциала и я, и Селия избегали мачеху как огня. Я старалась лишний раз не выходить из своей комнаты, ссылаясь то на женский недуг, то на мучительную головную боль. От еды за общим столом я тоже отказалась. Чем вызывала волнение отца и недовольство мачехи. В прошлой жизни я ни о чём не задумывалась, принимая всё как должное, но теперь я решила не рисковать и быть осторожной до мелочей.

Питалась я только булочками, которые Эва приносила мне с рынка, тайком пряча их в свою сумку под покупками. Пусть скудно, зато безопасно.

И вот настал назначенный день. Мы всей семьёй в строгом молчании отправились в храм. Я шла с прижатыми к груди руками, чувствуя, как под рёбрами скапливается тревога. Сердце стучало в висках.

У входа в храм уже стояли служители Ордена Порядка, облачённые в длинные темные одеяния с серебристыми элементами, подготовленные специально для церемоний. Их лица были скрыты капюшонами, а движения точны и безмолвны. В центре зала, окружённого высокими колоннами и витражами, они установили главный артефакт для проведения обряда.

Артефакт был величественным: огромные песочные часы из чистого горного хрусталя, между двумя чашами которых в самой середине находилась тончайшая игла, обрамлённая сияющим магическим узором. Внутри верхней чаши переливалась светящаяся субстанция, словно густой серебристый туман.

Меня представили первой. Я являюсь наследницей магии своего отца, его первенцем. Я почувствовала на себе взгляды отца, мачехи, Селии и всех служителей. Стараясь держаться прямо, я направилась к центру круга, установленного вокруг артефакта.

Монах с каменным лицом жестом пригласил меня остановиться, затем взял мою руку, подтянул её к прибору и осторожно направил мой палец к игле.

Когда острие коснулось кожи, я едва почувствовала укол. Мгновение спустя игла впитала каплю крови, и внутри артефакта началось движение.

Я смотрела, как в верхней чаше медленно заклубился белый дым – чистый, светящийся, как утренний туман на полях. Он начал собираться в вихри, явно указывая на духовную магию.

Я совсем забыла – в храме стояли не одни часы для определения дара. Пока я, всё ещё охваченная облегчением, возвращалась на своё место, служители ловко вытянули за верёвки второй артефакт, а первый аккуратно оттащили в сторону, поближе к алтарю.

Настала очередь Селии. Она выступила вперёд, прижав руки к груди, и, несмотря на старания держаться достойно, её тело выдавало дрожь. Я заметила, как её тонкие плечи слегка подрагивают под тканью лёгкого платья. Монах, с лицом, по которому невозможно было прочесть ни сочувствия, ни ожидания, приблизился к ней. Он почти резко, без всяких церемоний, схватил её руку и с небрежной поспешностью потянул к игле, как будто сам не ожидал от неё многого.

И в этот самый момент резким эхом по храму разнеслось громкое хлопанье дверей. Главная дверь храма распахнулась настежь, словно от сильного порыва ветра, хотя воздух внутри оставался недвижим.

Все взгляды мгновенно обратились туда. Служители, наша семья, даже безмолвные монахи – все замерли, вытянув шеи, чтобы разглядеть незваных гостей.

В проёме, освещённом светом восходящего солнца, можно было разглядеть только силуэт мужчин. Они вошли неспешно, гордо, словно их присутствие здесь было заранее предопределено.

От их вида у меня неприятно сжалось сердце. Такого в моей прошлой жизни не было. Всё шло совсем по-другому.

Монах, державший руку Селии, выпустил её, едва не забыв о её существовании. Он поспешил вперёд, навстречу гостям. Его голос, обычно спокойный и уравновешенный, теперь прозвучал почти напряжённо:

– Мы никак не ожидали увидеть вас здесь, милорды.

ГЛАВА 12 ДАР ПЕРВЕНЦА

Шёпот пронёсся среди собравшихся, отражаясь эхом от холодных каменных стен храма. Служители и наблюдатели переглядывались, перешёптываясь в нерешительном волнении. Монах склонил голову в знак глубокого уважения, ведь перед ним стояли титулованные особы.

Я чувствовала, как дрожит воздух вокруг меня – я уже изменила ход будущего, встретившись с герцогом в лавке. Но в прошлой жизни герцог не проявил ни малейшего интереса к ритуалу, он не пришел в храм и явился только на церемонию. Его люди передали ему результат, не отвлекая его от работы. Но теперь... теперь всё было иначе.

И всё же ещё более удивительным было присутствие Лорда Дербиша. В моей памяти он запомнился как Лорд Рубежей – один из влиятельнейших людей королевства. Но сейчас он был всего лишь Первым Писарем, тем, кто заносил в летописи дворца важнейшие события и заботился о сохранении древних родословных.

Герцог, спокойный и невозмутимый, облокотился на колонну и, сложив руки на груди, внимательно смотрел на Селию и артефакт.

Лорд Дербиш, напротив, был заметно нервным: его пухлые руки то и дело вытирали лоб вышитым платочком. Он переводил взгляд то на Селию, то на герцога, то на меня, явно ожидая какого-то важного исхода.

Монах тем временем зачитал речь, подчёркивая особый статус Селии: – Хотя она вторая дочь своего отца, по крови матери она – первенец, и может нести в себе магию её рода.

Я краем глаза заметила, как напряглась мачеха. Для неё это был момент истины. Все присутствующие понимали: магический потенциал Селии зависел от силы её предков.

Наступил момент истины. Монах, с каменным выражением лица, без церемоний схватил Селию за запястье и ловко проколол ей палец. Кровь упала в центр артефакта.

Я затаила дыхание, вспомнив, каким был результат в прошлой жизни: мы с Селией показали равный дар – гордость и радость для всей семьи. Но теперь всё было иначе. В чаше артефакта не взвился сияющий дым, не заиграли искры. Вместо этого воздух лишь слегка помутнел, как тёплый пар над рекой или туман холодным утром.

Монах медленно поклонился и произнёс вслух: – Этот дар не дым и не пламя. Но в воздухе есть следы силы – память о силе предка, способная передаться будущим поколениям.

Его слова повисли в тишине, будто обнажив правду.

На лице Лорда Дербиша скользнула полуулыбка – сдержанная, но всё же заметная. Он попытался принять выражение скорби, но его глаза блестели от внутреннего торжества. Поистине неловкий момент. Первый писец оглядывал то герцога, то Селию, то и вовсе не мигая, смотрел на меня.

Но на этом церемония не закончилась. Монахи вытянули на середину второй артефакт – мой, и пригласили нас обеих стать на колени перед алтарём.

Церемония обрела торжественный, древний ритм. Нас обвили тонкими серебряными лентами, символизирующими связь крови и рода.

Я опустила голову и слышала, как звучат священные слова:

– За первенца своего отца, наделённого силой! – сказал монах над моей головой и полил меня водой.

– За дитя своей матери и отца, способное передать магию, чтобы она не угасла! – произнес другой над головой Селии повторяя ритуал.

***

На пути из храма мачеха вела себя странно. Заводила разговоры, будто невзначай. Всё повторяла, что магическая сила – не главное, важнее – характеры и то, как они сочетаются в браке.

Она убеждала отца, что герцог проявил интерес к Селии. Мол, когда мы выходили из храма, он подал ей руку и даже перекинулся с ней парой слов. Мачеха видела в этом знаки и намёки, которые, по её словам, мы с отцом просто не могли распознать из-за своей наивности.

Она уже переубедила отца. Под давлением её уверенности он и сам начал замечать внимание герцога к младшей дочери. В итоге он и вовсе согласился: раз выбор за женщиной, то выбирать нужно сердцем. И раз у младшей есть шанс на взаимность – выбрать нужно герцога. Как будто тот разговор в кабинете и не состоялся вовсе.

***

Поздно вечером мы с Селией столкнулись в коридоре нашего дома. Тусклый свет свечей отбрасывал на стены длинные, дрожащие тени, будто оживляя каменные коридоры. Мы замерли на мгновение, словно не ожидая встретить друг друга.

Между нами не было ненависти. В доме родителей не было. Ненависть появится потом. Только соперничество – за улыбку отца, за одобрение мачехи, за место в этом доме, полном негласной борьбы.

Но сейчас всё было иначе. Я уже решила для себя: не тратить ни сил, ни времени на эти пустяки. Не шла к отцу просить благословения, не искала совета у мачехи. Я шла в библиотеку. Шла к знаниям – к оружию, которое действительно могло спасти меня и дать шанс изменить судьбу.

Если бы я просто вернулась в прошлое – это было бы одно. Если бы будущее оказалось всего лишь видением – тоже ожидаемо. Но реальность была иной. Я изменила не так уж много: поход в лавку, случайную встречу с герцогом, пресекла попытку мачехи подменить результаты ритуала.

А, Лорд Дербиш. В той жизни я познакомилась с ним только через два года, уже будучи замужем. А сейчас он здесь, в храме, среди высоких гостей, наблюдающий за нашей судьбой с вниманием хищника. Я ясно осознавала: будущее меняется. Меняется сильно и – самое страшное – иногда независимо от моих действий.

Я боялась. Боялась, что, пытаясь вырваться из одной ловушки, я невольно попала в другую. И что это будущее окажется ещё хуже того, от которого я хотела убежать.

И вот мы, я и сестра, обе остановились. Я смотрела на сестру, а она – на меня. Между нами повисло тяжелое, почти осязаемое молчание. Оно давило на грудь, стягивало воздух вокруг нас. Я боялась. Боялась снова быть с ней честной, снова довериться – и снова испытать боль. Наверное, она это чувствовала. Наверное, понимала, что её общество стало для меня тяжестью, которую я больше не могу нести. Хотя она еще ничего преступного не сделала.

– Нам нужно поговорить, – нервно сказала Селия.

Я вспомнила наш разговор в прошлой жизни, как будто он был вчера. В прошлой жизни она тоже подошла ко мне в ночь перед выбором. Тогда она убедила меня: «Герцогу нужна практичность и красота, легкость, которая есть у меня. Ты больше подходишь ученому. Твоя любовь к чтению, тяга к знаниям, способны построить прочный мост между вами. Ты сможешь стать отличной супругой министру. Подумай обо мне, тем более я уже знакома и дружна со всеми девушками двора и отлично впишусь. А еще он оказывал мне знаки внимания, но ты в силу неопытности не заметила нашего флирта. Не порть жизнь себе, зачем выбирать мужчину, которому нравится твоя сестра». Снова уговаривала она.

Тогда я поверила ей. Учёный казался мне скромным, добрым, милым и подходящим мне по статусу. Но в этой жизни я знала правду: герцогу Террансу была нужна не красота и не легкость. И лорд Форш не способен оценить ни ум, ни дар, если они превзойдут его собственные.

– Прости, я устала, – мягко сказала я. – Зайду в библиотеку и пойду спать.

Я вложила в эти слова всю нежность, на которую была способна. Я не хотела ссориться. Но Селия вдруг резко схватила меня за руку.

– От этого брака зависит моё... моё благополучие, – зашипела она яростно. – Ты должна сделать правильный выбор! Я, как сестра, настаиваю и молю тебя сделать то, что я говорю!

Её пальцы впились в моё запястье. Я смотрела на неё спокойно. Я уже знала: независимо от её просьб, я выберу первой. Таков закон.

Перворожденные дочери выбирают первыми, берут связующий камень и сами несут его тому, кого хотят видеть своим мужем. Иногда более сильной магически сестре дают возможность выбрать первой, но это не наш случай. Селия сможет выбрать только второй, выбрать из оставшихся претендентов. И ничего другого сделать она не сможет. Таков ритуал.

Селия резко выдохнула, собираясь силами для новой вспышки. Я увидела в её глазах отчаянное, болезненное напряжение.

Но прежде чем она смогла заговорить снова, из кабинета вышел отец.

Он улыбнулся нам. Той самой теплой, слепой улыбкой, в которой он всегда прятал свою неспособность видеть ситуацию.

– Доброй ночи, девочки, – сказал он мягко, погладив нас обеих по плечу.

Казалось, он не замечал ни враждебности мачехи, ни зависти, ни соперничества, ни горечи. Для него мы обе были просто дочери, любимые и равные.

– Селия, милая, ты хотела поговорить? – спросил он, увлекая её в кабинет, не давая нам закончить разговор.