Текст книги "Вторая жизнь Герцогини. Кровь и Дух (СИ)"

Автор книги: Вера Ширай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 4 СЕСТРА

Я вошла в кабинет герцога вместе со своей служанкой Эвой. Я полностью доверяла ей, и её присутствие рядом нисколько меня не беспокоило. Скорее наоборот – она своим молчаливым присутствием обеспечивала хоть какую-то защиту моей чести. Поднимать в такой поздний час компаньонку, миссис Браун, мне не захотелось.

Герцог коротко кивнул Эве: – Прошу, располагайтесь, – он указал на мягкий диванчик в примыкающей к кабинету гостиной. – Дверь я оставлю открытой.

Это было проявлением вежливости, к которому я мысленно отнеслась с благодарностью.

Пока Эва усаживалась, я быстро окинула взглядом кабинет герцога. Я уже сидела на этом месте ни раз, но сегодня, тут никто не убирался перед встречей. Помещение было просторным, с высокими потолками и темными панелями из красного дерева. По стенам стояли старинные шкафы, заставленные книгами и свитками. На массивном письменном столе громоздилась целая гора бумаг, некоторые были скреплены сургучными печатями его герцогства, другие явно представляли собой донесения и доклады. Сквозь широкие окна лился слабый свет луны, отсвечивая в серебре чернильницы и металлических перьев.

Герцог уловил мой взгляд и, устало проведя рукой по волосам, проговорил: – В герцогстве давно уже проблемы. Никто из моей семьи не справился с ними как должно. Он отступил на шаг, бросил раздражённый взгляд на кипу документов: – Я слишком долго был здесь, во дворце, рядом с королем, выполняя его поручения, отправляясь в миссии на восток... И не заметил, в какую трясину погряз мой родной дом.

Я молча слушала, чувствуя, как в груди медленно нарастает тяжелое предчувствие.

– Преступность выросла, – продолжил он после короткой паузы. – И я, попросил Орден Порядка вмешаться и помочь на местах.

Он резко выдохнул, тяжело, как будто каждое его слово дается ему с трудом.

– Не стоило этого делать, – мрачно добавил он.

Герцог обошел массивный стол и, почти не глядя, сел напротив меня. Его лицо было напряжено, взгляд – тяжёлым.

И вдруг он протянул руку и взял мою. Это было слишком близким жестом для нашего положения, для этого места. Но я не отдернула руку. Слишком сильным было чувство, что впереди нас ждет нечто худшее, чем скандал или сплетни.

Его пальцы были горячими, чуть дрожащими.

– Я хочу, чтобы ты знала, – тихо сказал он, заглядывая в мои глаза, – если бы я знал, что Орден обнаружит, я бы никогда не допустил их отправки туда.

Слова герцога эхом отдавались внутри меня, резонируя с тревожной дрожью, которая уже давно поднялась в моей душе. И эта тревога стремительно нарастала, несмотря на все заверения, несмотря на осторожность Терранса.

Что бы там ни случилось – это было страшнее, чем я могла предположить.

– Я так люблю тебя, – сказал герцог. Его голос звучал низко, глухо, с тем оттенком безысходности, который нельзя было спутать ни с чем другим. Это было не первое его признание, но в этих словах чувствовалась новая глубина, серьезность и тяжесть многих несказанных лет. – Я люблю тебя больше, чем кого-либо на этом свете... Я так жалею о том дне, о той ошибке, которую совершил.

Пауза между нами затянулась, тягучая, давящая, как гроза на горизонте. Я уже готовилась снова поднять между нами ту стену, за которой пряталась от боли и невозможности. Стену из слов, которые разъединяли его и меня.

Я не могла позволить себе этой слабости. Я не могла предать саму себя. Я поклялась быть честной перед собой, перед миром, перед данным мне мужем, каким бы он ни был.

– Я знаю, – тихо сказал герцог, словно чувствуя каждую мою внутреннюю дрожь. – Я знаю, что ты не хочешь со мной никаких отношений. Я понимаю, что женат на твоей сестре. И я вижу, как тяжело тебе осознавать, что любое наше действие или слово может причинить ей боль.

Я закрыла глаза, ненадолго. Глубокое чувство вины пронизало меня до самых костей. – Этот разговор уже доставляет ей страдание, – ответила я едва слышно, словно признаваясь в собственном преступлении.

Герцог медленно вернулся на свое место. Его движения были полны усталости, как будто он нёс на плечах груз куда более тяжёлый, чем я могла себе представить. Он вновь сел напротив меня, опершись руками о колени, и продолжил:

– Я должен был разобраться с этим сам... Не нужно было впутывать Орден. Они не сосредоточились на преступности в городах... Они полезли в мою семью. Его голос срывался на глухой гнев.

– Они поймали герцогиню... с любовником... на месте прелюбодеяния.

Я резко вдохнула, в груди всё сжалось. Орден Порядка был строг до жестокости в отношении семейных уз, особенно когда речь шла о женщинах. Мужчинам прощалось многое. Женщинам – ничего.

Я хотела было спросить, какое наказание грозит ей, но он продолжил, не давая мне вставить ни слова.

– А так как герцогиня была обнажена в тот момент... – он замолчал на секунду, словно проверяя мою реакцию. Его взгляд был тяжелым, пронизывающим. – Служители Ордена обнаружили на её спине черные руны.

Я замерла. Мир вокруг будто пошатнулся. Я смотрела на него, не в силах понять, не в силах принять услышанное.

Черная метка.

Как? Как моя сестра могла получить знак служителя Диких Земель? Ведь всех, кто носил такие знаки, ловили, допрашивали... пытали... а затем казнили.

Глухая волна ужаса накатила на меня, лишая дыхания.

– Я должен знать, как поступить, – наконец произнёс герцог. Его голос был хриплым, будто каждое слово давалось ему с трудом. – Я запретил им пытать её, в пределах той власти, что у меня осталась... Но её уже привезли в королевский дворец. – Он на мгновение замолчал, словно сам боялся сказать дальше.

Я крепко сжала ладони в кулаки, стараясь держаться, но внутри всё уже дрожало. – Король... разрешит пытки, – тихо сказала я. – После сегодняшнего собрания это будет выглядеть как единственный способ хоть что-то узнать о заговоре. О Диких землях...

Герцог кивнул. – Да. – Его лицо было каменным, глаза тускло светились отчаянием. – Но я буду бороться до последнего. Ради тебя я сделаю всё, чтобы спасти её... Спасти её от мучений. От казни. Он провёл рукой по лицу, словно пытаясь стереть с себя усталость этих ужасных решений.

– Я хочу добиться, чтобы её признали неспособной отвечать за свои поступки... Чтобы её отправили в дом умалишённых под стражу. Титул герцогини, возможно, ещё сможет защитить её от худшей участи.

Я понимала цену его слов. Оставаться женатым на женщине, обвинённой в предательстве, лишиться надежды на законного наследника... Это был тяжкий крест особенно для такого человека, как он.

Я молчала, не зная, что сказать, какую просьбу осмелиться высказать. В груди теснилось чувство вины и боли. То, что он уже предложил могло стоить ему карьеры, земель, богатства, а может даже и жизни. Защищать падшего, самим считаться падшим.

Герцог смотрел на меня спокойно, но в его взгляде читалась горечь. – Может быть, – сказал он медленно, – совместными усилиями мы сможем оградить тебя и твою семью от последствий её ошибки.

– Мы еще не знаем, что она сделала для падших. Ее предательство может стоить многих жизней. – Ответила я, понимая, что мне придется взять часть ее вины на себя. Его слова были горькой правдой. В этом королевстве кровь отвечала за кровь, род – за род. Ошибки одного становились виной всех.

Я подняла на него глаза, полные слёз, и, сделав шаг вперёд, едва слышно попросила: – Пожалуйста... Позволь мне поговорить с ней. До того, как всё начнётся. Позволь мне увидеть её сейчас…

Он не сразу ответил. Несколько секунд, которые казались вечностью, он молча смотрел на меня, борясь с собой. И наконец, тихо, почти шёпотом, сказал: – Конечно. Я не смог бы тебе отказать.

ГЛАВА 5 ТЕМНИЦА

Эва, бедная девочка, всё ещё дрожала от страха, пытаясь отговорить меня от безрассудного похода в темницу. – Миледи, это же темница! Там страшно, холодно... Негоже вам туда спускаться. А если что-то случится?.. – дрожащим голосом шептала она, сжимая края своего передника.

Я коснулась её руки, стараясь придать спокойствия. – Не переживай за меня, Эва. Просто дай мне свой плащ. Мой слишком броский – герб семьи, нашивки... Они слишком выделяются в таком месте. – Я старалась говорить твёрдо, хотя внутри ощущала странную пустоту. Мой дар теперь молчал. Ни нитей событий, ни слабого эха будущего. Лишь черная, плотная тишина, словно сама тьма поглотила все.

Эва колебалась ещё мгновение, но потом сняла с плеч шерстяной серый плащ и накинула мне на плечи. Я натянула капюшон низко на лицо.

Мы отправились вниз, в самую жуткую часть дворца. Помощник герцога, Карл, шёл впереди, держал фонарь, отбрасывающий дрожащие тени на каменные стены. За мной неспешно, с тяжёлой походкой, шёл герцог, давая понять, что он рядом – но в разговор вмешиваться не станет.

С каждым шагом воздух становился тяжелее, сырее. Пахло гнилью, старым потом и горьким металлом крови. Толстые железные двери с крошечными решетками вели в камеры. Я машинально стискивала края плаща, чувствуя, как замирает сердце.

Когда мы остановились, Карл тяжело повернул ключ в заржавевшем замке, и дверь скрипнула, открывая камеру.

Селия сидела на каменном полу, свернувшись в комок. Бледная, измождённая, в тонкой ночной рубашке, она выглядела призраком самой себя. Её длинные чёрные волосы свисали с плеч, лицо было испачкано, глаза – пусты, как у пленённого зверя.

Я невольно сжала кулаки, прогоняя горечь. Мы никогда не были близки. Мачеха всегда выстраивала между нами стены – одну восхваляя, другую принижая, превращая наше детство в нескончаемую борьбу за внимание и одобрение отца. Но теперь, глядя на сестру, я не чувствовала злости. Только ужас и жалость.

Карл, заметив мой взгляд, пожал плечами, равнодушно бросив: – Это влияние ордена. Прелюбодеяние – значит расплата телом. Его голос был холоден, почти удовлетворён. Словно он считал всё происходящее справедливым.

Я повернулась к нему с ледяным взглядом. – Карл, принесите сюда плащ, тёплое одеяло, чай и еду. Немедленно. В моём голосе не было просьбы – только приказ. Он недовольно поморщился, но, понимая свою подчинённость мне как представительнице дворянского рода, склонил голову и вышел.

Оставшись наедине с Селией, я осторожно присела на камень напротив неё. Сердце колотилось так, что больно било в рёбра.

– Селия, – я опустилась на колени перед ней, хотя холодный каменный пол жёг кожу, – расскажи мне, что ты сделала? Пожалуйста, сестра... Я постараюсь тебе помочь. Мой голос дрожал. В сердце росла неукротимая тревога.

Селия смотрела на меня безумным, затуманенным взглядом, в котором плясали искры тьмы. А затем, вдруг, начала громко смеяться – пронзительно, истерично, будто над самой судьбой.

– Я думала, я победила тебя! – выкрикнула она, всхлипывая сквозь смех. – Я – герцогиня! Я вышла за такого мужчину... сильного, красивого... мечту всех придворных девушек. Её голос взвивался к потолку сырой камеры, отдаваясь болезненным эхом.

Селия обняла колени руками и начала раскачиваться взад и вперёд, как маленькая испуганная девочка, пугая меня всё сильнее своим состоянием.

– Думаешь, он уважал свою жену? – прошептала она, вскинув на меня глаза полные боли. – Он восхищался только тобой. Только тобой! – Оливия то... Оливия это... – она кривила губы в мрачной пародии на влюблённый тон. – Думаешь, я жила в этом дворце, как в раю? Думаешь, мне доставалось хоть что-то, что мне было обещано? Она стиснула зубы так сильно, что на висках вздулись жилки.

– Милая, Селия... – осторожно начала я, чувствуя, как в горле встает ком. – Это не так. Мы с герцогом не любовники. И поверь, мой брак с лордом Форшем... – я горько улыбнулась, – его нельзя назвать счастливым. Не думай, что кому-то что-то досталось без борьбы. Я протянула руку, словно пытаясь поддержать сестру.

– Я правда сделаю всё возможное, чтобы тебе помочь, используя каждую связь, каждое знакомство...

Селия лишь горько усмехнулась.

– Помочь? – прошипела она. – Не смеши меня. Даже отец отвернётся от меня, как только узнает. Он вычеркнет меня из родословной, будто меня никогда не существовало.

Я смотрела на неё, чувствуя, как сердце трещит под тяжестью непонимания. Что же произошло? Что довело её до такого?

– Почему ты так поступила, Селия? – тихо спросила я.

Она замолчала на мгновение. А затем её голос прозвучал почти по-детски:

– Я не могу быть второй. Я не могу жить в чьей-то тени... Я хотела быть любимой. Хотела знать, как это – быть драгоценностью в чьих-то руках, быть нежно охраняемой... А не просто разменной монетой в политических играх. Слёзы катились по её щекам, оставляя грязные дорожки на лице.

– Но... – Селия подняла на меня глаза, полные всепоглощающей боли, – мой мужчина выбрал тебя. А я выбрала другой путь.

Я замерла, не в силах ответить. Слова застряли в горле, горьким комком в горле. Темница словно сжалась вокруг нас, поглощая остатки тусклого света и всякое тепло. Я сделала шаг к Селии, медленно, осторожно. Я хотела обнять её, закрыть её своим теплом, попытаться вытащить из этого мрака хоть какой-то крупицей света.

Но как только моя рука коснулась её плеча, всё изменилось.

Руна на её спине вспыхнула. Черный, зловещий свет пролился по её бледной коже, словно трещины в реальности. Я в ужасе отшатнулась, но было уже поздно. Прямо в её руке материализовался кинжал, сотканный из чистой тьмы. Он пульсировал, как живой, и, прежде чем я успела закричать или отбиться, клинок вонзился мне в живот.

Боль пронзила меня огненным прутом. Я захрипела, едва удерживаясь на ногах. Мир зашатался и сжался в узкий тоннель.

– Я думала, мой возлюбленный любит меня... – шептала Селия прямо мне в ухо, её голос звучал странно, будто из другого мира. – Но он лишь уговаривал меня убить герцога... Он готов был подложить меня под него, как последнюю девку из Дома удовольствий. Селия всхлипывала, её горячее дыхание обжигало моё лицо.

– Он говорил, что я должна прийти к герцогу, предложить зачать наследника... а потом, ночью, убить его… Как тебя, этим самым кинжалом. Её слова вонзались в мою душу острее, чем кинжал в моё тело. А ее глаза смотрели на меня, ожидая моей смерти.

– Но он – обманщик. – Голос Селии задрожал от ярости. – Он сам не осмелился нанести ни одной руны. Он трус. Теперь пусть отвечает перед королем тьмы сам! За то, что Герцог жив!

Я пыталась дышать. Держалась за холодный каменный пол, чтобы не упасть окончательно. Каждая капля крови, сочащаяся из раны, казалась мне частью моей души, утекающей вместе с жизнью.

– А ты... – шептала Селия, медленно прижимая моё лицо к себе, её пальцы ледяными когтями вцепились в мои волосы, в мое лицо. – Я хочу, чтобы ты умерла... чтобы Герцог страдал. За всё, что он сделал со мной. За всё, что ты сделала со мной. Давай позовем герцога? Он же не отправил свою любовь в темницу одну.

И тогда она закричала, словно сам демон вырвался из её груди:

– ГЕРЦОГ!!!

ГЛАВА 6 КОНЕЦ

Крик разнёсся эхом по каменным коридорам темницы. Я слышала, как за дверью громко зашуршали шаги. Герцог... он был рядом. Я вцепилась в пол, пытаясь сохранить сознание, пытаясь удержать себя в этом мире хотя бы на мгновение дольше... Я должна была услышать. Что-то важное. Какие-то имена. Какие-то тайны, которые Селия ещё не раскрыла.

Мир качался перед глазами, сужаясь до узкой полоски света.

– Когда падет наше королевство? – прошептала я, с трудом выговаривая слова, кровь капала с моих губ. Явно моей сестре было нечего терять.

Селия склонилась надо мной, её тень была огромной в мерцающем свете темницы.

– О, милая Оливия, – пропела она с безумной усмешкой. – Как только я убью кого-то важного. Огонек злорадства зажегся в её глазах, и я почувствовала, как внутри меня всё сжалось.

– Они надеялись, что я убью его... разрушу защиту его земель... уничтожу его магию. – Селия прижала ладонь к груди, словно наслаждаясь своим предательством. – Но теперь я думаю, что смерть любви всей его жизни будет куда изящнее. Достаточно ослабит границу.

В этот момент дверь распахнулась.

Герцог влетел в камеру, его глаза пылали яростью и страхом. Он подхватил меня на руки так нежно, как будто я была самым хрупким созданием в мире, его голос дрожал:

– Я спасу тебя, слышишь? Я спасу тебя!

Он осмотрел темницу, увидел руну на спине Селии, горящую черным цветом, бросил быстрый взгляд на Карла, приказав жёстко и безапелляционно:

– Узнай всё! Быстро! И осторожно, Карл, эта руна уничтожает и жертву, и убийцу!

Я слабо прижалась к его груди, чувствуя, как его сердце бьётся так же быстро, как моё.

– Феликс... – впервые в жизни я назвала его по имени вслух, едва шепча. – Сегодня будет нападение... на герцогство... Я вцепилась в его одежду, оставляя на чёрной ткани кровавые отпечатки пальцев.

Его взгляд стал стальным. Он понимал: время уходит.

Он понёс меня наверх быстрыми, широкими шагами, почти бегом, неся меня на руках, словно я весила как перо. В коридорах поднялась суматоха. Солдаты бросались выполнять его приказы, вызван был лекарь, офицеры спешно собирались для мобилизации.

Но он не выпускал меня из рук ни на секунду.

Эва, побледневшая до цвета снега, шла рядом, дрожащими руками открывая перед ним двери. Вместе они донесли меня до моих покоев – тихого, наполненного ароматом трав и роз комнаты, которую я любила больше всех в дворце.

Он бережно уложил меня на постель, опустился рядом на колени, взял мою руку в свою и тихо шептал:

– Я останусь... пока не придёт самый последний момент. Я буду здесь... держать твою руку... пока не придётся уехать.

Его пальцы переплелись с моими, и я чувствовала, как его тепло борется за меня, против той холодной темноты, что уже подбиралась к краям моего сознания.

Герцог гладил моё лицо, убирал с него влажные пряди волос и снова и снова повторял:

– Ты должна бороться, Оливия. Поклянись!– требовал он.

Час выезда приближался. Уже слышались за окнами приглушённые звуки: лошади били копытами о мостовую, оружие звенело в руках солдат.

– Эва! – голос герцога прорезал комнату, заставив бедную девушку вздрогнуть и испуганно всхлипнуть. Всё это время она сидела в углу, не смея ни плакать в голос, ни пошевелиться.

– Придёт лекарь, принесёт зелье. Напоишь им миледи, слышишь? – его голос был коротким, властным. – А завтра... завтра сюда прибудет маг-лекарь. Он должен будет исцелить её любой ценой. Он стиснул зубы, словно в страхе перед тем, что не успеет. – Передай ему, что я лично с ним расплачусь, если потребуется. Любой ценой.

Подойдя ко мне, герцог наклонился и нежно поцеловал меня в лоб. Его рука крепко сжала мою – прощальный, горячий жест, в котором было всё: боль, надежда, любовь.

И он ушёл.

Дверь за ним тихо закрылась. Я думала, что наконец смогу забыться, уйти в глубокий, спасительный сон.

Но стоило мне закрыть глаза, как из соседней ванной комнаты раздались тяжёлые шаги. Из-за перегородки вышел мой муж – лорд Форш.

Его лицо было бледным, перекошенным от напряжения и злобы. В одной руке он держал влажный платок, на лице – ни капли раскаяния.

Он смотрел на меня с холодным презрением.

– Эва, – процедил он сквозь зубы, пугая бедную девушку, которая едва стояла на ногах. – Я крайне недоволен тобой. Ты покрывала прелюбодеяние! Ты позволила этому продолжаться, не сообщив мне о грязной связи миледи и герцога!

– Лорд Форш! – Эва вскинулась, не скрывая слёз и презрения. – Миледи умирает! И вы находите время для жалких упрёков?!

– Вон отсюда! – рявкнул он, махнув рукой, словно отгоняя надоедливую муху. – Я сам позабочусь о своей любимой жене.

Эва бросила на меня полный отчаяния взгляд и вышла, медленно прикрыв за собой дверь.

Я осталась одна с этим человеком. Сил на слова у меня больше не было.

Он подошёл ближе. Его лицо было перекошено ядовитой усмешкой.

– Маг-лекарь, говоришь? – произнёс он ядовито, наклоняясь ко мне так близко, что я чувствовала кислый запах вина на его дыхании. – Как думаешь, успеет ли он?

В его глазах не было заботы. Только злорадство.

– Я тут подумал, Оливия, – продолжал он, прохаживаясь перед постелью, – ведь это было несправедливо, верно? – Король позволил женщине заседать в совете. И сейчас... какая трагедия! Какая удобная трагедия!

Он усмехнулся, наклоняя голову на бок:

– Я решил: теперь я тоже буду говорить, как ты. "Есть опасность. Нет опасности." – Только вот ты мне больше не нужна. Я справлюсь и без тебя. А потом женюсь. Может быть, на леди Лизи? Он прищурился, следя за моей реакцией.

– Видел, как ты избегала эту красотку. Зависть, да, Оливия?

Его слова не причиняли мне никакой боли, только доставляли неудобство, как надоедливая муха. Я лежала молча, цепляясь за жизнь, за надежду, за крошечный шанс на спасение, понимая, что настоящее испытание только начинается.

Я никак не могла ожидать, что мой муж действительно серьезен в своих намерениях. Всё, что происходило, казалось каким-то кошмаром, зыбким сном, из которого вот-вот должен был наступить пробуждение.

Но он спокойно подошёл к тяжёлому сундуку у стены, открыл его скрипучей крышкой, порывшись в вещах, извлёк оттуда кинжал. Лезвие блеснуло в тусклом свете лампы.

Я хотела что-то сказать, закричать, но моё тело ослабло от потери крови. Муж шагнул ко мне и, прежде чем я успела сделать хоть какое-то движение, навалился всем весом, надавил коленом на живот.

Боль вспыхнула, разрывая моё израненное тело на части.

Одной рукой он грубо закрыл мне рот, заглушая стоны и мольбы, а другой без колебаний нанёс удар. Затем ещё один. И ещё. Клинок раз за разом вонзался в моё тело, каждый удар погружал меня в пучину боли и ужаса.

Он убивал меня. Методично, безжалостно, с той же мерзкой холодностью, с какой рассуждал о новых планах на жизнь.