Текст книги "Вторая жизнь Герцогини. Кровь и Дух (СИ)"

Автор книги: Вера Ширай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 33 ГЕРЦОГ ВОЗВРАЩАЕТСЯ ДОМОЙ

Герцога всерьёз интриговали новости, переданные Ленноксом. Его жена каким-то волшебным образом привязала бедолагу к себе. В письмах Леннокса он сквозь строки уже мог различить большую привязанность и верность жене, чем ему, герцогу и хозяину этих земель. Он никак не ожидал, что его жена – женщина, которую он знал лишь по одной встрече и десятку сухих писем – сумеет убедить, а по сути заставить его ближайшего помощника сопровождать её и служить ей напрямую.

Письма от Леннокса приходили регулярно. Деловитые, почти безэмоциональные. Таблицы, сводки, цифры. Список отремонтированных участков дорог. Перечень приобретённого оборудования. Кому из старост было выдано разрешение на перепланировку амбаров. Кто принят на службу и какие жалования назначены. Феликс чувствовал, что Леннокс сообщает ему лишь сухие факты, избегая подробностей и суждений. Герцог, привыкший к сухости военной канцелярии, не жаловался. Он ценил точность.

В очень редких письмах, когда помощник рассказывал о ситуации в замке, между строк читалось неприкрытое восхищение его женой и её талантами. Феликс сам не мог разобраться в своих чувствах, доволен ли он, или это его тревожит.

Но, чтобы герцог ни думал о мотивах герцогини или действиях и энтузиазме Леннокса, он не мог не признать – что большинство решений были правильными и тактическими верными, во многом он и сам так планировал поступить, а это вызывало его уважение.

Герцог хотел сам взглянуть на новый тренировочный плац. Леннокс упоминал, что под руководством герцогини они открыли военный двор для юношей из местных семей. Не только из дворян, но и из простых крестьян и горожан. Им платили за учёбу, за усердие. Лучшим ученикам обещали место в герцогской гвардии. Армия прирастала не деньгами, а войнами, разумом и преданностью.

В случае нападения на территории герцогства с Диких Земель, часть людей знала бы как действовать, а другая часть и вовсе присоединилась бы к войскам. Это было правильно. И умно. И, что особенно раздражало герцога, – не его идея.

Он даже подумал, что стоит лично поблагодарить Леннокса за его вклад.

***

Герцог на своем коне приближался к тренировочной арене близ родового замка. Под сапогами его людей скрипел гравий, а за спиной, словно тяжелое дыхание зверя, двигалась свита рыцарей. Он сдержанно кивнул Ленноксу, который с группой солдат стоял у кромки площадки и, кажется, не заметил прибытие господина. Всё внимание людей было приковано к сражению.

На деревянном настиле сходились в учебном бою двое – сэр Алдред, начальник стражи, в полной боевой выкладке, и юноша, чьё лицо скрывал облегченный шлем с опущенной защитной маской. Герцог прищурился. По пластике и росту парень напоминал ему не окрепшего подростка, слишком женственного и хрупкого, в котором он смутно пытался признать щуплого Филиппа Сарза.

Меч юноши дрожал в руках, тяжелый, слишком длинный для его уровня. Он не удерживал равновесия при выпадах, но отбивался с упрямой ловкостью – отскакивал, уворачивался, не давая себя загнать в угол.

– Да у парня нет ни щита, ни брони, – проворчал один из рыцарей герцога.

– Да, он не сможет двигаться в полной броне! – смеялись его люди, оценивая бой.

– И шлем... с кожаным забралом, ха! – хмыкнул второй. – Как будто больше заботится о прическе и дамском мнении, чем о собственной шее.

– Так это и есть тот Сарз, племянничек баронессы? – прошипел сэр Артур за спиной герцога. – Парень-то явно в бою не силён, хоть и прыгает, как лисёнок на охоте.

– Эх, сэр Артур, а умеет царапаться зверек. – прокомментировал воин очередной выпад юного рыцаря.

Герцог всмотрелся внимательнее и громко откашлялся, привлекая всеобщее внимание. Он тоже не мог понять, почему начальник стражи, опытнейший из его людей тратит время на паренька, которому бы мышцы сначала наработать, тело наесть.

В тот самый миг, когда юноша всё же заметил движение за спиной – целую армию, застывшую в ожидании, – он замер. На долю секунды обернулся на оклик. Этого оказалось достаточно.

Сэр Алдред не стал медлить. Он шагнул вперёд, молниеносным выпадом сместив центр тяжести, и, выставив щит, с силой ударил молодого противника. Щит с глухим звуком врезался в грудь юноши, сбив его с ног. Тот тяжело упал, ударившись спиной о настил, а меч с металлическим звоном вылетел из его руки и прокатился по доскам.

Толпа, следившая за поединком с затаённым вниманием, ахнула. На миг повисла тишина – будто воздух выдохнули разом. А затем, с противоположной стороны, раздались смех и насмешки. Люди герцога, что с самого начала наблюдали за тренировкой, уже не скрывали своего веселья – они потешались над юным лордом, словно это был цирковой номер, а не оружейный поединок.

– Сначала нужно тренировать силу и выдержку. Ты еле-еле держишь меч на вытянутой руке. Первое время тренируйся без шлема, это знают все, не блокируй себе обзор с разных сторон. – четко и ясно герцог по привычке отчитывал очередного юного рыцаря. – Но если ты так бережёшь своё лицо, юноша, может, и от юбки матери отходить не следовало? – решил подшутить и герцог.

Но тут случилось то, чего не ожидал никто из армии герцога.

Юноша медленно отдышался и начал было привставать. Как сэр Алдред вышел из оцепенения, посмотрел на лежащего под ним юношу и, побелев лицом, медленно опустился на одно колено. Его щит глухо стукнулся о землю.

– Миледи... – очень тихо выдохнул он. – Простите...

Все вокруг застыли, будто время оборвалось. Даже конь герцога, до того фыркавший и переминавшийся с ноги на ногу, замолчал.

Леннокс, сидящий у стены, поднялся с лавки, не сдерживая своего волнения. Его лицо побелело. Он не мог скрыть своих эмоций.

– Что за... – пробормотал герцог, спрыгивая с седла. Он подходил к арене, чувствуя, как в груди медленно нарастает злое, тягучее предчувствие.

На земле, тяжело дыша, скинув шлем и выпуская сбившиеся волосы из под маски, лежала его жена.

Герцог застыл на месте, словно его пронзила та самая стрела с Востока, только теперь – в самое сердце. Его жена. Его герцогиня. Лежала на спине, залитая потом и пылью, с выбившимися из-под шлема тёмными прядями, и смотрела на него снизу вверх, всё ещё тяжело дыша, но уже поднимаясь на локти.

– Боюсь моему мужу не понравятся, если я перестану заботится о том, как я выгляжу, и сколько шрамов покрывает мое лицо. А юбки матери мне ни к чему, своих достаточно. – ответила с вызовом герцогиня.

А дальше, словно герцога не существовало вовсе, обратилась к начальнику охраны:

– Ну хватит вам, сэр Алдред, я сама отвлеклась, подайте руку. – сказала герцогиня, все также лежа на локтях, но протягивая руку главному стражу.

Сэр Алдред опустил голову, в глазах – тревога и чувство вины. Он явно понял раньше всех, что он только что ударил герцогиню на глазах у ее мужа. Леннокс, приблизившись к герцогине, хотел что-то сказать, но Феликс поднял ладонь, требуя тишины. У арены воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая лишь шорохом пыли и шумным дыханием герцогини.

Герцог смотрел на неё сверху вниз, и его тень накрывала её, как штормовое облако – тёмное и тяжёлое. Он злился. Его гнев пульсировал под кожей, но под ним – нечто большее: растерянность, уязвлённая гордость и необъяснимое восхищение.

Герцогиня лежала на краю тренировочного помоста как королева, которую и в грязи не запачкаешь. Не сбитая с толку, не испуганная. Она с гордо поднятой головой посмотрела на него снизу вверх и, не моргая, сказала:

– Я могу провести на этом помосте весь день, но предпочла бы помыться и встретить мужа с должными почестями. Вы не возражаете?

В груди герцога что-то дрогнуло. Как будто весь долгий путь домой, раны, кровь и тревожные письма – всё схлопнулось в этой фразе. Она держалась как равная. Или даже выше.

Он сжал челюсть, дыхание выровнялось, и спустя короткий миг молчания и растерянности он протянул ей руку. Она приняла её, но с таким видом, будто делает одолжение. Когда она встала, он наклонился ближе и тихо, почти шепотом, произнёс:

– Вам стоило спросить разрешения. И на постройку такого сооружения, и на обучение крестьян. И тем более на ваши персональные тренировки, которые угрожают вашей жизни.

Она едва заметно усмехнулась, откинула прядь пота со лба и ответила, не менее тихо, но холоднее стали:

– А вам стоило чаще появляться в герцогстве. Благодаря сэру Алдреду, я уже могу отклоняться от ударов и держать меч. Это – хороший результат недельных тренировок. С вами, и вашим отсутствием, такого бы не было. Поблагодарите сэра Алдреда за это.

Эти слова прошибли герцога насквозь. В нём вспыхнула ревность – опасная, горячая. Он отступил на шаг, но не отпустил её руку.

– Не говорите мне, что я должен благодарить чужого мужчину. Никогда, – процедил он с яростью, сдержанной на грани.

Герцогиня медленно провела рукой по его доспеху, стирая пыль с плеча. Ее взгляд был пронзительно спокойным.

– Что же вы сделаете, мой герцог? – спросила она мягко, почти насмешливо. – Мне стоит вас бояться?

Он наклонился, приблизив лицо к её уху, дыхание горячее и тяжёлое.

– Как бы сэру Алдреду не стоило меня бояться, моя дорогая герцогиня...

____________________

Спасибо большое Ирине Скрябиной за награду!!!

ГЛАВА 34 ДРУГОЙ ВЗГЛЯД НА ВСТРЕЧУ

Я жила точно по расписанию, стараясь успеть все. Змею я всё-таки оставила у себя в ящике – пусть и ненадолго. Бедный представитель чешуйчатых оказался мне неожиданно полезным: с помощью змеи я оттачивала свой дар. Почти каждую свободную минуту проводила в кабинете, сосредоточенно пытаясь с помощью дара определить, в каком ящике пряталась змея, а какой оставался безопасным. Конечной целью было – не глядя, наощупь открыть нужный ящик и спокойно опустить туда руку, точно определив безопасный.

Увы, усердные служанки, проявив чересчур рвения, открыли кабинет и оба ящика раньше времени. И вот уже Леннокс вынужденно завершил расследование, не найдя улик, а мне пришлось на время приостановить свои эксперименты с даром.

В прошлой жизни такие упражнения давались мне гораздо легче после первого же проявления дара. Сейчас же неудачи угнетали. Раздосадованная, я решила сосредоточиться на других методах самозащиты. Я прекрасно осознавала, что в бою не смогу победить обученного рыцаря или любого другого мужчину, но собиралась хотя бы оказать сопротивление – или, в худшем случае, создать максимум неудобств тому, кто решится причинить мне вред.

Как же я обожала тренировки с сэром Алдретом. Убедить Леннокса поддержать меня в строительстве тренировочного плаца оказалось несложно – этот проект не бил по казне так больно, как странные утечки средств в прошлом, о которых всё чаще докладывал господин Хоффман.

Гораздо сложнее было убедить сэра Алдрета, что люди в округе должны не просто уметь прятаться при нападении, но знать, как действовать, а лучшие из них – должны быть подготовлены к сражению. Я думала о будущем. О возможной угрозе с Диких земель. О чужих армиях, что однажды могут пересечь наши границы.

Сэр Алдред же был человеком практичным: его волновали патрули на дорогах, порядок в селах, снижение преступности. С этой целью мы и начали тренировки юношей – как из города, так и из деревень.

Многие из них раньше перебивались сдельной работой, а порой – и воровством. Но здесь они получали возможность заработать за честный труд. За старание. За учебу. Несколько часов на плацу – и в кармане монета.

Такой подход пришёлся по вкусу многим. А когда я – герцогиня – впервые появилась на плацу в тренировочном костюме, с мечом в руках, никто не осмелился смеяться. Кто-то, возможно, отнёсся с лёгким недоверием. Но большинство решило: я лично проверяю то, за что заплатила.

Следующая трудность заключалась в том, что со мной все отказывались заниматься.

Сражаться с девушкой? Позор. Проиграть знатной даме? Ещё больший позор. А победить герцогиню? Вдруг кто-то решит, что это неуважение, и последует наказание.

После двух недель изнурительных тренировок с деревянным чучелом и стеной, которая не огрызается в ответ, я не выдержала таких тренировок. Ранним утром я направилась прямо к сэру Алдреду. Без церемоний.

Я рассказала ему о страхах любой молодой леди. О том, как часто мне приходилось путешествовать с минимальным сопровождением. О том, как я любила выбираться в город тайно, вместе с Эвой и Ленноксом, в простой одежде. И, наконец, о своем самом глубинном страхе – перед Стеной. Той, за которой начинались Дикие Земли. И он согласился заниматься со мной лично.

Сначала он только защищался. Лёгкие уклонения, ленивые парирования, будто отмахивался от назойливой мухи. Но с каждой новой тренировкой что-то менялось. Он начинал видеть во мне соперника, слабого, но соперника. И вскоре я получила первые ответные выпады, потом его удары стали точнее, а глаза – сосредоточеннее.

Этот поединок стал одним из лучших в моей практике. Я была на пределе – измотанная, покрытая потом, с горящими от напряжения мышцами. Но внутри меня жила уверенность: сегодня я смогу. Хитростью, скоростью, упорством – пусть всего на один удар, но я достану сэра Алдреда.

Я нападала снова и снова, с расчетом, с азартом. И впервые он начал отвечать. По-настоящему. Не щадя меня, не играя. Он двигался быстро, точно, опасно. Я чувствовала, что приближаюсь к своему моменту.

Меч тяжело давил на плечо, каждая атака отзывалась глухой болью в запястье, но я продолжала. Скорость – моё единственное оружие. И я пользовалась им до последнего вздоха.

Шум вокруг – выкрики, смешки, тяжелое дыхание зрителей – я ни на что не обращала внимание. Остались только я, меч, и сэр Алдред. Я была сосредоточена как никогда. И верила: сегодня я буду гордиться собой.

Всё шло хорошо. До того самого мгновения, когда я услышала голос. Голос, который согласно всем моим ожиданиям, не должен был прозвучать здесь. Ни сегодня. Это был голос герцога, моего дорогого мужа, который даже не предупредил о своем приезде. И голос его был холодным и насмешливым. Узнаваемым до дрожи.

***

После поединка, свидетелем которого стал герцог, я брела к замку, поникшая и уставшая, но все еще чувствовала на себе взгляд герцога – тяжёлый, обжигающий, как полуденное солнце над обнажённой кожей. Он не отводил глаз, и мне приходилось идти прямо, с расправленными плечами, будто его взгляд – это копья, вонзающиеся мне в спину. Я дрожала, но не дала себе ни малейшей слабости. Ни на лице, ни в голосе, ни в шагах. Я знала: если оступлюсь – проиграю.

Пока мужчины обсуждали произошедшее на тренировочной арене, я успела отдать Эве чёткие приказы. Слуги должны были выстроиться у главного двора, знамена – подняты, флейтист и барабанщики – занять свои места. Герцог должен был въехать в замок как хозяин, пусть даже он давно не был тут и заранее не написал. И если он надеялся застать меня в растерянности – то просчитался.

Я не переодевалась. Мой кожаный жилет всё ещё был затянут на груди, тренировочные сапоги в пыли, волосы рассыпались по плечам. Я чувствовала себя как воин, а не как покорная жена – и пусть будет так.

Леннокс, сдерживая лёгкую хромоту от быстрой погони за мной, уже строил юношей вдоль каменной дорожки. Лучшие из них – рыцари сэра Алдреда и те, кого мы обучали – держали мечи остриём вниз, как полагается при встрече господина. Остальные, кто едва умел держать клинок, стояли поодаль. Я отметила, как один из них – тот, что вчера боялся даже деревянного меча – выпрямился с удивительным достоинством. Вера в дело делает из мальчиков мужчин.

Музыка заиграла. Тихо, но узнаваемо. Старый марш дома моего мужа, мелодия, которую я слышала в один из первых дней своей новой жизни, в городском доме герцога.

Когда ворота раскрылись, и колонна всадников въехала под звон шпор и ритм барабанов, я стояла на верхней ступени лестницы. Высоко, прямо, одна. Позади, в тени колонн, затаились гости и обитатели замка – герцогиня-мать, леди Лиззи, Ариана и Филипп. Я слышала, как мать герцога шепчет вдовствующей баронессе Кринс. – Это непристойно… где же её платье? – Это дерзко, – прошептала Ариана, и голос её был не то с возмущением, не то с восхищением и интересом. – Это... привлекательно и …– хотел было сказать Филипп, но Лиззи пихнула его локтем в бок. Умная девочка..

Герцог спешился. Его взгляд сначала скользнул по плацу, по гвардейцам, потом по слугам, юношам, и, наконец, поднялся ко мне. Он не улыбался. Он даже не хмурился. Он просто смотрел. Долго. Изучающе. Он не знал, как ко мне относиться. И это давало мне преимущество.

Я не кивнула. Не склонила головы. Я просто стояла.

Слуги поднесли хлеб, соль и воду – старинный обычай, почти забытый. А я, всё так же стоя, бросила короткий приказ: – Проведите рыцарей к восточному крылу. Пускай отдохнут. Подайте горячую пищу, баню и вино. Крепленое.

– Приветствую вас дома, милорд! – я сделала легкий реверанс в сторону мужа, не отрывая взгляда от его глаз.

Коридор стражи и слуг слегка завибрировал от приглушённого приветствия. Герцог почтительно кивнул мне и взял мою руку, нежно держа за пальцы. Я намеренно не посмотрела в сторону леди Лиззи. Хотя чувствовала, как её взгляд скользил от меня к герцогу, изучая нас. А герцог поздоровался с ней легким поклоном головы. Наверное, герцог рад встрече со «старыми» друзьями.

Я повернулась и пошла внутрь. Спокойно. Не торопясь. Я чувствовала: он идёт за мной.

– Ваши покои будут готовы с минуты на минуту, – произнесла я ровным голосом, будто это был наш обычный вечер, и я просто исполняла супружеский долг, как и положено доброй жене.

– И какие же покои выделила мне госпожа? – спросил он, легко догоняя меня в коридоре, где каменные стены хранили тишину, как исповедь.

– Те, что положены вам по праву, – не оборачиваясь, я говорила чётко, шаг за шагом приближаясь к лестнице. – Рядом с покоями вашей жены. Или вы предпочли бы иные? Соседство с... близкими друзьями, с которыми вы прожили многое и храните память о прошлом ? – процитировала я вдовствующую герцогиню, рассказывающую мне, как дорога Лиззи им обоим.

Злость на его поведение там на плацу все еще подогревала мои эмоции. Я не смогла скрыть нотки ревности. Они всплыли на поверхность – колючими шипами раздражения, звучащими в голосе. Герцог только усмехнулся. Широко. Не скрываясь. Смех в его глазах вспыхнул дерзкой искрой. Ему доставляло удовольствие и моя ревность, и моя злость от того, что он заметил.

Он перехватил мою руку – уверенно, почти властно. Наши шаги остановились, как будто само время застыло, позволив нам говорить без лишних ушей.

– Герцог, – сказал он тихо, но с тем металлом в голосе, от которого у меня перехватило дыхание, – всего лишь ожидает, что его жена… как только приведёт себя в порядок, – он позволил взгляду скользнуть по моему тренировочному наряду, заляпанному пылью, по расстегнутому вороту моей нательной рубашки– придёт к нему. Снимет с него доспехи. Вымоет его тело. Залечит раны. Как и полагается верной жене. И настоящей госпоже этого замка.

Я почувствовала, как жар пронёсся по щекам. Сердце ударилось о грудную клетку, будто запертая птица, отчаянно ища выход. Его пальцы были горячими, его близость – невыносимо ощутимой. И он знал это. Он чувствовал моё смущение, мою злость, мою растерянность – и наслаждался каждым мгновением.

– Я… я должна спуститься вниз, – проговорила я, отступая на шаг. – Проконтролировать ужин. Убедиться, что всё подготовлено для войска.

Я сделала шаг назад и вырвала руку из его цепких пальцев. Как будто у меня действительно был выбор. Как будто этот шаг назад мог меня спасти.

– Разве вдовствующая герцогиня не способна справиться без вас хоть одним вечером? – спросил он, медленно, почти лениво. Но в голосе звучало нетерпение. И насмешка.

И вот тогда в сердце моём что-то оборвалось. Обида взялась, как иней на стекле. Тонким, колючим слоем она покрыла все мои надежды, всю мою веру. Я вспоминала, как ждала его – две ночи подряд. Как не смыкала глаз, вглядываясь в окно, надеясь… Не знаю даже, на что именно. На ласку? На слово? На то, что он, наконец, увидит меня?

Я ждала, что он представит меня своей семье. Что положит мою руку на свою грудь перед другими. Что защитит от яда его матери и холодных глаз его предполагаемой любовницы. Но он не сделал ничего из этого. А теперь – он требовал. Просил, будто это должное. Словно я – служанка, ждущая с кувшином горячей воды.

– Я не буду вашим утешением, милорд, – сказала я, глядя ему в глаза. – Я не сосуд, куда вы изольёте усталость. Если вы хотите горячей воды и рук, что снимут с вас доспехи, – я прийду и окажу вам эту честь. Но только после того, как выполню долг истинной хозяйки этого замка.

Я развернулась. И ушла. Не побежала – ушла. Медленно. Словно в короне. Пусть дышать было тяжело, пусть ладони сжимались в кулаки, я знала: если он хочет остаться в этом доме моим мужем, ему придётся завоевать меня. А если я хочу остаться герцогиней, я обязана соблюсти все правила приличий, и провести все официальные мероприятия лично.