Текст книги "Вторая жизнь Герцогини. Кровь и Дух (СИ)"

Автор книги: Вера Ширай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 49 ТРЕВОГИ

Последние дни для герцога Терранса проносились, словно табун диких лошадей по бескрайнему степному полю – стремительно, шумно, оставляя за собой лишь вихрь нерешённых дел. Время ускользало сквозь пальцы, а дела множились. Письма с королевской печатью прибывали в замок одно за другим, словно реки, впадающие в беспокойное море государственных обязанностей.

Сначала Его Величество в категоричной и, как всегда, безапелляционной форме потребовал немедленного прибытия герцога в столицу – «в связи с важными государственными нуждами». Затем последовало другое послание, уже более деликатное и личное по тону: речь шла о тревожной обстановке в соседнем графстве, требующей срочного вмешательства.

Феликс попытался вежливо, но настойчиво напомнить монарху о собственных проблемах: о неотложных делах управления, о пошатнувшемся здоровье и, наконец, о разладах в семье, которые требовали не меньшего внимания. Но он прекрасно знал: для трона нет беды страшнее, чем угроза утраты носителя магии крови. А то, что происходило в королевстве в последние месяцы, слишком уж часто приближалось к такому исходу.

Весть о сердечном приступе графа Дюрана – давнего союзника и соседа герцога – пронеслась по округе, как лавина: внезапно, оглушительно, бесповоротно. Говорили, что случилось это во время визита к одной... даме, отнюдь не являвшейся его супругой.

И вот теперь Терранс, политик, стратег, человек рассудительный и прагматичный, получил приказ отправиться в соседнее графство. Причины были обозначены предельно чётко: провести беседу со старшим товарищем. И – начать расследование.

Наставительная беседа, порученная герцогу, касалась графини – едва достигшей двадцати лет, слишком юной для своего мужа даже по меркам благородных домов. Она оставалась бездетной, а её муж – граф Дюран – не спешил изменять привычкам холостяцкой жизни, навещая дома утончённых удовольствий куда чаще, чем супружескую спальню.

Феликс знал Дюрана не один год и прекрасно понимал сомнения старого товарища: графу, взрослому опытному мужчине с появившейся сединой в волосах была неприятна мысль, навязывать свое общество молодой девушке, настаивать на исполнении супружеского долга.

Между супругами, по всей видимости, не произошло ещё близости. Брак был политическим актом – выверенным, согласованным, но лишённым личной симпатии.

Графиня, почти вдвое моложе своего супруга, ещё могла подарить ему наследника – но пока этого не случилось. А у графа не было близких родственников, чья кровь могла быть признана алтарём. В случае его смерти регион рисковал остаться без защиты, а значит, открытым для магической пустоты. Последствия могли быть катастрофическими.

И теперь Феликс, сам находящийся в браке без душевной близости и не имеющий наследника, должен был отправиться к старому другу, чтобы читать ему нотации о долге, который сам так и не исполнил. Горькая ирония не ускользала от его внимательного ума. Но государственный интерес не терпел отговорок.

Вторая часть поручения, более важная для дел королевства, – расследование – не принесла ощутимых результатов. Молодая графиня оказалась безупречно преданной. Она с искренним вниманием слушала каждое слово супруга, явно не подозревая, насколько его поведение расходится с образом благочестивого мужа. Ни в её словах, ни в поведении, ни в окружении – ни малейшего повода для подозрений. Даже слуги, прошедшие через допросы, оказались чисты. А старец Истат, обладающий особым чутьём, не обнаружил ни единой метки.

И всё же беспокойство нарастало. Частота несчастных случаев, происшествий, болезней происходящих именно с наследниками крови – теми, кто связан с алтарями, – в последнее время достигла тревожного пика. Слишком много совпадений, чтобы списать их на случай.

В Королевском совете начиналась паника. По инициативе старших магистров был срочно вызван Орден. За закрытыми дверями шли долгие совещания. Обсуждали то, о чём предпочитали не говорить вслух: нестабильность наследственных союзов, отсутствие прямых потомков в некоторых семьях, риски для безопасности носителей магии крови – и защита самих алтарей.

А служители Ордена Порядка уже потирали руки, с нетерпением ожидая разрешения на вмешательство. Им нужен был формальный повод, чтобы войти в замки, в покои, в спальни – туда, где хранились не только тайны, но и влияние. Они были готовы перетряхнуть грязное бельё самых влиятельных домов королевства, если потребуется. Научить всех следовать законам Ордена.

Герцог понимал, насколько всё зашло далеко.

Обстановка становилась всё более напряжённой – раздражение нарастало как у Его Величества, так и у самого герцога. Лорды продолжали умирать один за другим. Формально – по естественным причинам. Но слишком уж удобно и слишком своевременно.

Одновременно в разных уголках королевства всплывали неучтённые маги – те, кто не был зарегистрирован в реестре Ордена. Сильные, неподконтрольные, а значит – потенциально опасные. А хуже всего – появлялись носители запрещённых меток. Таких не должно было быть вовсе. Но они были. И никто пока не мог – или не хотел – объяснить, откуда они взялись.

Эти тревожные симптомы нависали над королевством как чёрная туча перед бурей.

И в этом всём хаосе герцог Феликс продолжал собственное расследование – личное. Он искал Кервина, сбежавшего тёмного мага. Поиски были не просто делом государственной важности: исчезновение Кервина могло означать утечку информации о герцогстве, и даже прямую угрозу самой королевской власти.

Феликс прекрасно понимал: его жена – не просто член семьи, а потенциальный рычаг влияния на него самого. В будущем каждое её решение, каждое слово, оброненное перед чужими ушами, могло повлиять не только на него, но и на всё герцогство. Она была слишком заметной фигурой, привлекала очень много внимания, вот никак не могла остаться в тени.

А находки в покоях Кервина только подтвердили худшие опасения: она уже попала в поле зрения Тёмных магов. Герцог имел все основания полагать, что её безопасность теперь под угрозой. Если, конечно, он правильно просчитал ситуацию.

Феликс понимал: Кервин не просто беглец. Он был шпионом в замке, важным свидетелем, способным ответить на многие вопросы.

На фоне политического напряжения и расследований личная жизнь герцога неизбежно отходила на второй план – но не исчезала. Она оставалась болезненной занозой, глубоко вонзившейся под кожу, и не дающей покоя.

С момента той ночи он виделся с женой только мимолетно, пересекаясь на ужинах, обмениваясь лишь несколькими вежливыми фразами. Он был занят работой и часто уезжал из замка, сам того не желая. А молодая герцогиня будто растворилась в стенах замка – или же просто умело избегала встреч, что не радовало герцога.

Каждый раз, когда Феликс думал о том, чтобы пересечь порог её покоев, перед глазами вставал её взгляд – холодный, отстранённый. С каким лицом она огласила ему список своих условий, справедливых, но не этого ждал герцог от молодой жены.

Почти церемониальная безупречная вежливость, которую герцог считал безразличием, ранила сильнее, чем любая вспышка гнева. Парадоксально, но именно эмоций, настоящих, ярких, он и жаждал.

Герцог понимал, что сам не мог сблизиться с ней: делиться личными тревогами, ходом расследований, а тем более тайнами, касающимися судьбы страны, нельзя. Не потому что это запрещено – он сам герцог, он сам устанавливал границы допустимого.

А потому что он просто не верил ей. Хотел бы, но не мог.

ГЛАВА 50 ДРУГОЕ ЛИЦО

Феликс с головой ушёл в работу: ежедневно проводил совещания с управляющими, отдавал распоряжения и выстраивал подробный план действий на время своего отсутствия. Он сознательно не вовлекал в это герцогиню, избегая её не только в делах, но и в личном пространстве. Он не винил себя за холодность с молодой женой, хотя он точно видел, как она осуждает его за недостаток знаков внимания.

А причиной тому стали несколько разговоров, которые герцог провёл с её ближайшими помощниками.

В один день уже после побега Кервина, ранним утром, герцог пригласил в свой кабинет господина Хоффмана, попросил того, сесть прямо напротив его собственного кресла. Герцог часто разговаривал с людьми о рабочих задачах в присутствии своего друга и помощника сэра Артура.

Сэр Артур в это время сосредоточенно занимался документами – подготавливал списки войска, лошадей, запасов кормов и шатров. Между тем Хоффман спокойно и уверенно рассказывал о себе: об образовании, жизненном пути, первых годах учебы и первых днях службы в замке и знакомстве с миледи, не проявляя ни малейшего смущения от присутствия герцогского советника.

Этот человек не вызывал у герцога неприязни – напротив, в чём-то даже импонировал ему. Мистер Хоффман производил впечатление рассудительного, образованного и искренне преданного своей работе человека. Он нравился герцогу, и тот был рад работать с ним.

Но ближе к концу их беседы герцог, позволив себе немного иронии, заметил с лёгкой улыбкой:

– Надеюсь, все ваши решения будут служить только на благо герцогства.

– По-другому и не получится, милорд, всегда буду принимать решения только на пользу ваших земель.– просто ответил господин Хоффман, не придавая словам особого значения.

Феликс ненадолго замолчал, задумчиво глядя человека, а затем добавил уже более серьёзным тоном:

– Все мы честны и благородны – до поры. Кто знает, что с нами станет в будущем?

Феликс никогда не доверял словам «никогда», «вечно» или «навсегда». Жизнь была слишком переменчива, чтобы разбрасываться клятвами и идеалами. Всё могло измениться в одночасье.

– Да дело не в честности или чести, милорд, – слегка смутившись, пояснил Хоффман. – Герцогиня попросила нас подписать договор… на какой-то особой бумаге. Я раньше о такой не слышал – видимо, какая-то новая разработка королевства.

Он замолчал на мгновение, а затем, понизив голос, добавил:

– Говорят, нарушить клятву, подписанную на ней, невозможно. Иначе – упадок сил, откат… А что дальше – одному Ордену ведомо.

Сэр Артур тихо присвистнул, оторвавшись от документов – кажется, это был первый момент за всю беседу, когда друг по-настоящему обратил внимание на разговор. Герцог, всё ещё не скрывая удивления, открыл ящик стола, достал оттуда лист пергамента и без лишних слов протянул его господину Хоффману.

– Именно такой. Символы один в один… – пробормотал тот, бегло пробежав глазами по поверхности бумаги.

Когда господин Хоффман ушёл – довольный и новым назначением, и беседой с герцогом, – Феликс молча сел за стол и стал перебирать подготовленные женой документы. Его пальцы перебирали листы уверенно, взгляд становился всё напряжённее, пока он, наконец, не замер.

– Нашёл, – произнёс он негромко. – Два договора. На том же самом пергаменте. С датой подписания.

– Но как это возможно? – изумлённо спросил сэр Артур, подходя ближе. – Как миледи Оливия нашла этого мага? Как она осмелилась? Мы ведь ещё не завершили проверку!

– Именно, – согласился герцог, не отрывая взгляда от знаков на бумаге.

– Мы даже не знаем, безопасно ли их использовать… – продолжал сэр Артур.

Оба мужчины замолчали. Молчание было напряжённым, полным скрытого опасения. Герцог вспомнил, как совсем недавно из тайной службы ему передали сведения о маге, который якобы разработал способ заключать сделки с помощью магических пергаментов, защищённых от подделки, мошенничества и нарушения условий. И пока продавал их в своей лавке богатым купцам.

Метод был революционным. Герцог уже хотел внедрить бумаги по всей стране – но потом сам лично запретил любые продажи и распространение подобных свитков до завершения испытаний. Более того, он отдал приказ наложить запрет на разглашение самой идеи, пока королевские маги не удостоверятся, что технология безопасна. В конце концов, если такой договор окажется нестабильным или подверженным вмешательству, последствия могут быть катастрофическими.

– У меня огромные планы на эти бумаги, – тихо сказал герцог. – Маг продал не так много бумаг до нашего прихода. – герцог сверлил взглядом дату и подпись на документе, написанные лёгким изящным почерком. – Тут стоит дата подписания.

– Она могла просто сама зайти в эту лавку и купить эти бумаги до того, как ваши люди наведались к магу лично?– ответил рыцарь.

Герцог откинулся на спинку кресла и взглянул на Артура.

– Но теперь главный вопрос совсем в другом. – сказал Феликс.

– В каком? – нахмурился рыцарь.

– Как она, простая дочь столичного лорда, воспитанная в домашнем уединении, без образования в академии, без доступа к Ордену, без доступа к королевскому совету … как она вообще узнала о существовании этих пергаментов раньше моих людей? Лавка мага находится не в том районе, где отшивают платья.

***

Час отъезда герцога в столицу неумолимо приближался. А вместе с ним – и ощущение упущенного момента. Решения, способного приблизить его к жене, сблизить их или хотя бы расставить всё по местам, так и не последовало. Впрочем, Феликс, как и всегда, выбрал привычную тактику: наблюдать, анализировать, молча собирать факты. Её поступки, её реакция на людей, её привычки, даже то, как она молчит – всё это он разглядывал с той же внимательностью, с какой изучал потенциальных противников.

Феликс прокручивал в голове события их недолгого совместного прибывания в замке. Три недели – слишком короткий срок, чтобы сделать все выводы, но достаточный, чтобы уловить направление.

А за это время он многое успел увидеть. Его молодая жена вела себя с неожиданной зрелостью: держала дом в порядке, разумно распределяла полномочия, проявляла твёрдость, где другие пошли бы на уступки. Она сохраняла хладнокровие и невозмутимость, даже тогда, когда её обвиняли в злодеяниях, любая девица её возраста должна была заплакать и молить о помощи, хотя бы испугаться.

Их ссора – особенно её желание отстаивать личные границы – невольно вызывала уважение. Он всегда ценил силу и гордость. И редко замечал такое в женщинах.

Оливия не просто соответствовала ожиданиям – она словно превзошла их. Её образ притягивал. И если бы кто-то попросил его описать идеальную спутницу, он с удивлением признал бы: почти во всём она совпадала с ней. Только вот описание никак не подходило юной особе, только что покинувшей теплый дом оберегающих родителей.

И именно это несоответствие терзало его. Всё чаще в его голове звучал не голос желания, а голос подозрения. Не слишком ли она идеальна? Не слишком ли своевременно проявляет те качества, которые ему нравятся? Кто-то мог рассказать ей о его вкусах. Подготовить. Научить.

В худшие моменты он представлял, как снимает с неё платье – и на коже проступают черные руны. Это видение будто впечатывалось в его разум, как зловещая метка. Ему становилось легче поверить, что она – умелый шпион, чем принять, что судьба действительно могла подарить ему женщину, настолько ему подходящую.

Герцог сидел за массивным письменным столом, уставившись на лежащие перед ним листы. Бумага казалась безобидной – гладкая, светлая, аккуратно сложенная – но в ней скрывалось нечто большее. Он вновь и вновь перечитывал символы, пальцами нащупывая рельеф чар, пытаясь понять, кто же дал его жене доступ к подобной информации.

Леннокс ничего не знал, в этом он был уверен. Отец девушки, лорд из столицы, был отлучён от двора и никогда не имел отношения к магическим делам, и не слышал о таких договорах. И всё же… в душе герцога росло зерно сомнения.

Каждое действие жены – хладнокровное, продуманное, почти стратегическое – всё сильнее разрушало образ наивной девушки, как описывали её все до замужества. Что-то не складывалось. Слишком многое она знала. Слишком уверенно двигалась в новой для себя позиции.

В дверь негромко постучали. Феликс, не оборачиваясь, отозвался:

– Входите.

В комнату вошёл Леннокс. Его сапоги мягко ступали по ковру, но герцог узнал бы эти шаги из тысячи. Последние недели верный помощник пропадал в разъездах, выполняя поручения, от которых зависела безопасность герцогства. Раньше его появление вызывало у Феликса облегчение. Теперь – раздражение, тщательно скрываемое под ледяным спокойствием.

Герцог поднял взгляд. Леннокс, как всегда, был собран, сдержан, спокоен – и всё же Феликс впервые почувствовал в нём отчужденность.

Он ценил Леннокса. Доверял ему многие годы. Но теперь, когда между его женой и слугой возникла некая непонятная близость – пусть даже в виде разговоров, невинных встреч или советов – герцог ощутил, как его вера в помощника пошатнулась.

– Кервин мёртв, – ровно произнёс Леннокс. – Его тело нашли за северной стеной. Похоже, он пытался бежать в сторону Диких Земель.

Герцог медленно оторвался от бумаг, взгляд его стал холодным.

– Вы убили его? Нарушив мой прямой приказ? – спросил он тихо, но в голосе сквозила напряжённая сталь. Еще одна нить этой запутанной истории, казалось, оборвалась – и уже без возможности узнать, к чему она вела.

Леннокс замялся. Он впервые выглядел неуверенно – редкое зрелище.

– Мы… нашли тело. Я не трогал его. Наши люди не решились подойти к телу. У нас были сомнения, но ваш лекарь… маг… он подтвердил. Сказал, это точно Кервин. Люди не хотели даже приближаться к телу, он уже был на Диких землях. Они боялись идти за стену. Там… странное место.

– Спасибо, Леннокс. Ты свободен, – произнёс герцог, не поднимая взгляда. – И запомни: ни слова об этом моей супруге. Это прямой приказ.

Повисла напряжённая пауза. Леннокс кивнул. Но прежде чем развернуться и уйти, герцог успел уловить в его взгляде нечто, чего не ожидал: секундное замешательство… тень сомнения… и даже, казалось, презрение.

Феликс сжал челюсть, взгляд его потемнел. Он отдал распоряжение Артуру немедленно отыскать Истата, но оказалось, старец уже направлялся в кабинет сам. Возможно, почувствовал. Возможно, знал.

***

Как только дверь за Ленноксом и Артуром плотно закрылась, и в комнате остались лишь двое – герцог и старец, воздух стал будто плотнее. Феликс сидел в тени, за столом, изучая бумаги и распоряжения его жены.

– Ты уже успел познакомиться с моей женой. – спокойно сказал герцог, ожидая реакции старого мага. Старец кивком подтвердил его слова.

– Так что ты там говорил, Истат? – негромко, но с резким металлом в голосе спросил герцог, не поднимая глаз. – Что из-за моего... отсутствия в жизни жены – наивной девушки, слабой магически, внушаемой, доверчивой, импульсивной и, видимо, мстительной – я могу потерять не только герцогство, но и жизнь?

Брошенные фразы звучали как вызов. Но в них сквозила и другая нота – неуверенность. Феликс сам знал, что слова Истата часто казались бредом… пока не начинали сбываться с пугающей точностью. Поначалу – мелочи, случайности. Но потом – совпадения, которые нельзя было игнорировать. Старец очень редко позволял себе озвучивать увиденное им будущее, он всё повторял, что такое не должно быть ведомо человеку. Но в этот раз не сдержался и предупредил молодого герцога.

Старец поднял глаза.

– Так скажи мне, старец, – голос стал тверже, – какой ты видишь мою жену? Слаба ли она? Наивна ли она, как ты сам раньше говорил? Способна на месть и глупость?

Истат медленно подошёл ближе. Его взгляд был тяжёлым, словно нес груз того, что он собирался сказать. Он посмотрел на герцога с печальной усталостью.

– Нет, милорд. Она не слаба. И точно не наивна. – Он сделал паузу. Откашлялся. – Она могла бы стать очень сильным магом. Возможно... даже сильнее меня. Но она не умеет пользоваться, посланными ей дарами. Насчет всего остального…

Феликс замер. В комнате стало ощутимо холоднее. Герцог нахмурился. Он был удивлен, его жена имела магию, но слабую, с ней никто даже не занимался. А Истат – тёмный маг, ученик Диких Земель. О какой силе вообще шла речь? Как она может быть сильнее тёмного мага?

– И как, по-твоему, это возможно? Почему твое видение так сильно отличается от реальности в этот раз?– спросил он сдержанно, но в голосе уже сквозила тревога.

Истат опустил взгляд. Когда он заговорил снова, его голос стал почти шёпотом:

– В этом и кроется проблема, Ваша Светлость. В моём видении будущего, я прибыл в замок по вашему приказу, когда вашу жену сопровождали в карету служители Ордена. На её теле действительно была тёмная метка. Я видел вашу жену так же, как вижу вас сейчас. Но у вашей жены было другое лицо. Вашей женой была другая девушка…

– Даже так, —произнес герцог. Он слишком желал ее, чтобы выдать Ордену Порядка. Слишком опасался ее участия в вероятных заговорах, чтобы верить в новый исход будущего и неправильность предсказаний мага. Но оставить эту ситуацию без разбирательства он никак не мог.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ