Текст книги "Вторая жизнь Герцогини. Кровь и Дух (СИ)"

Автор книги: Вера Ширай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 43 СЛУХИ

– И какую правду вы хотите от меня услышать, если сами не готовы быть со мной откровенным?! – выпалила я в гневе.

Герцог промолчал. Ни единого слова, ни тени раскаяния – и в этот момент у меня исчезли последние иллюзии о возможности честного разговора.

– В таком случае… прекрасно. Я ухожу, – бросила я, резко развернувшись на каблуках и направившись к двери.

Но он догнал меня за два шага. Его рука сомкнулась на моем запястье, не позволяя мне уйти.

– Вы прекрасно справлялись с обязанностями. Это – правда, – произнёс он, голос стал хриплым от сдерживаемого гнева. – Но остальное? Вы даже не пытаетесь это объяснить.

Его брови сдвинулись, а челюсть была напряжена – он едва сдерживал себя.

– Остальное? – я посмотрела на него с искренним недоумением.

– Колдовство. Тёмная магия, – процедил он, прищурившись. – Или вы и дальше будете делать вид, что ничего не знаете о этих слухах?

– Не будьте смешны, – фыркнула я, с трудом сдерживая улыбку.

– Змеи в ваших… таинственных ящиках. Отравленное вино. Для меня. – в его голосе звучал сарказм.

– Расспросите сэра Алдрета, – бросила я. – Уверена, вы будете весьма удивлены, узнав, что в вашем «надёжном» замке и среди «верных» друзей кто-то подбросил змею вашей жене прямо в постель. А вино – простая случайность. Вам случайно достался кубок заговоренного вина, помогающего при бессоннице. Вы же, кажется, отлично выспались? Яд работает по-другому, Ваша Светлость. – я резко ткнула его в грудь, хотя, конечно, мои попытки сдвинуть этого человека хотя бы на шаг были совершенно бесполезны.

И я, конечно, не собиралась открывать ему правду о своих тренировках на змеях и природе дара.

Я вновь захотела покинуть этот кабинет, прекратить этот бессмысленный поток взаимных обвинений. Но не успела сделать и шага, как его сильные руки обвили меня за талию, крепко, решительно, не давая возможности вырваться.

– Я была с вами честна, – выдохнула я, извиваясь в его объятиях, пытаясь освободиться.

– Так ли? – всего два слова, произнесённые тихо, но с таким тоном, что моё терпение лопнуло. Я резко оттолкнула его, и, почти крича, бросила:

– Вы не имеете никакого права упрекать меня!

Герцог задумался, его лицо посещало множество мыслей. Казалось он про себя перебирал список донесений, сложенных в папочке с моим именем.

– Не искали ли вы, миледи, утешения в чужих объятиях? – произнёс он с ядом в голосе, но договорить не успел.

Я оттолкнула его грубо, ударив в грудь. Он мгновенно схватил меня за запястья, не позволяя снова толкнуть его. Его лицо приблизилось к моему, дыхание обжигало кожу, и в следующий миг он прошептал мне на ухо:

– Я не люблю, когда трогают моё.

Его взгляд нарочито скользнул вниз, по моему телу, и от этого прикосновения одного лишь взгляда я ощутила возбуждение и холод.

– Граф Дюк? Вы заплатили за его сеялки неприлично крупную сумму, – продолжал он с нажимом, вновь возвращаясь к обвинениям. – Почему? К чему такая финансовая помощь малознакомому графу?

– Да, заплатила– холодно ответила я, вырывая руку из его пальцев. – И до сих пор не понимаю, почему именно с герцогини Терранс взяли втридорога. Может, дело в титуле? Или в вашей драгоценной фамилии? Это ваши проблемы с ним, а не со мной!

Герцог смотрел на меня не мигая, словно пытаясь увидеть правду на моем лице. Внезапно он рванулся вперёд, схватил меня за руки и попытался притянуть к себе с очевидным намерением. Но я, оскорблённая до глубины души его словами и поступками, резко оттолкнула его. Гнев во мне кипел – я не позволю ему так прикасаться ко мне.

– Не смейте вести себя как муж! Вы утратили это право! – выплюнула я.

Он сузил глаза, и в его взгляде вспыхнула злоба.

– Думаете, я не понял, что это ваша служанка пыталась усыпить меня специально? Меня – вашего мужа! В ту самую ночь, когда я впервые за долгое время хотел быть с вами. А теперь – этот граф Дюк. Миледи, предупреждаю: я не терплю, когда кто-то посягает на то, что принадлежит мне. И если вы действительно предали меня… – он сделал паузу, – лучше скажите это прямо сейчас.

Гнев застилал мне глаза алым туманом. Я не помнила, как сорвалась с места, как взмахнула рукой – но пощёчина прозвучала в комнате, как выстрел. Рука герцога резко дернулась в сторону, снова перехватывая мою. Я вложила в этот удар всё унижение, которое он заставил меня пережить.

– Вы зря обвиняете меня во всех смертных грехах, – процедила я сквозь зубы. – В отличие от вас, я ничего не скрываю.

Я уже почти дошла до двери, когда его тихие слова остановили меня. Голос герцога прозвучал неожиданно спокойно – будто и не было этой ссоры, будто я не теряла над собой контроль всего несколько мгновений назад.

– Вы правы. Я знал, – произнёс он. – Подозревал, что дела идут не так, как должно, но тогда был поглощён делами с Его Величеством. Письма Леннокса многое прояснили, и личная проверка земель перед возвращением. О том, что я никому не сказал, я не жалею. Кто в здравом уме откажется от небольшого спектакля и возможности получить целый список продажных людей герцогства, готовых лжесвидетельствовать против самой герцогини?

Он говорил без оправданий, без привычного высокомерия, сдержанно и прямо. И это удивило меня даже больше, чем если бы он начал возражать.

– Я проверил бумаги и сам посетил владения на обратном пути с Востока. Ситуация с вами... позволила по-настоящему увидеть, кто такой господин Кервин. Честно говоря, я сам не ожидал, что всё зайдёт так далеко.

Герцог продолжал, словно не ожидал от меня никакого ответа:

– Орден вызывал не я, а Кервин, думаю что, по души ваших помощников. И если бы всё зависело от меня, я предпочёл бы решать вопрос без их вмешательства. Но раз Орден уже тут, направить их рвение в нужное русло – святой долг лорда этой земли, – он усмехнулся своей обычной, немного лукавой, но усталой улыбкой.

Я смотрела на него всё ещё с осуждением. Он вёл своё расследование, как стратег, не учитывая чувств – ни моих, ни даже чувств вдовствующей герцогини. Всё было просчитано: холодно и методично он использовал нас.

Я не ответила. Развернулась и пошла прочь, в свои покои. Мне нужно было прийти в себя. Спокойно всё обдумать. У двери меня настиг почти неуловимый, сдержанный шёпот:

– Простите меня... Ты была права в этом. Но если я узнаю, что ты предала меня, что ты скрываешь, что-то действительно важное … Оливия … Лучше сознайся сейчас.

***

Вечер опустился на замок не заметно для меня. В окнах построек на улицах, мигал свет от факелов и свечей, свет закатного солнца – тёплый, золотистый, напоминал о том, что один из самых тяжелых дней в моей новой жизни подходит к концу. Множество слуг и рыцарей сновали туда-сюда, без устали и перерыва, что только усиливало мою тревожность.

Моя комната была погружена в полумрак, освещённая лишь парой свечей в кованых подсвечниках. Их живое пламя отражалось в серебристых кубках и мягко колыхалось в отшлифованных поверхностях мебели.

Я сняла тяжёлое платье, переоделась в простое, но изысканное домашнее одеяние из тонкой шерсти и шёлка. Волосы, освобождённые от шпилек, упали на плечи. Я села у камина, где ещё тлел огонь, завернувшись в мягкий плед, позволив себе редкое чувство покоя. В руках держала книгу, но взгляд часто соскальзывал с текста в пустоту. Мысли блуждали, сердце всё ещё билось быстрее обычного от воспоминаний недавней ссоры.

Я позвонила в колокольчик и, когда появилась Эва, я попросила ее принести мне ужин, у меня не было ни сил, ни желания спускаться в зал.

– И прошу, попроси кого-нибудь сообщить герцогу о моем решении остаться в своих покоях. Но не ходи сама, попроси девушек с кухни. – Я решила, что для Эвы лучше будет избежать частых встреч с герцогом.

Служанка кивнула с лёгким поклоном, не задавая лишних вопросов, и поспешила исполнить просьбу. Я ещё некоторое время смотрела на дверь, затем снова перевела взгляд на огонь. Я не чувствовала злости – только усталость.

Но и за этот вечер моё уединение было нарушено дважды.

В первый раз в покои вошла Эва – осторожно, почти бесшумно. В руках она несла поднос с ужином: нежное рагу с душистыми травами, свежеиспечённый хлеб, сыр с тмином и пряный глинтвейн с медом. Запах был потрясающим, будто кто-то заботливо укрыл меня одеялом из тепла и запаха вкуснейших блюд. Эва расставила всё на низком столике у камина, опустила глаза и тихо проговорила:

– Вот, миледи. Всё, как вы просили. – И вышла, не дожидаясь ответа.

Но во второй раз она вернулась не с едой, а с новостями. Дверь приоткрылась с осторожностью, и Эва шагнула внутрь, закрыв её за собой и замерев у входа. Я уловила на её лице тревогу, еле сдерживаемое волнение и страх.

– Миледи... простите, что беспокою, – начала она почти шёпотом. – Милорд, ваш муж, очень долго говорил с Ленноксом, потом с господами Хоффманом и Реем. Говорят, они оба получили награду – денежную премию. Но это ещё не всё...

Она замялась, теребя рукав своей скромной формы. Я подняла бровь, побуждая её продолжать.

– После того, как они ушли, во дворе началась какая-то суматоха. Всюду стража. На тренировочной арене было построение, кого-то проверяли, перекличка. И, говорят, Его Светлость распорядился, чтобы все гости ужинали сегодня не в общем зале, а в небольшой личной столовой. Он не терпел никаких опозданий и категорически отказался от возвращений к обычному распорядку...

Эва понизила голос, и я почти склонилась к ней, уловив, что сейчас прозвучит нечто важное.

– Ойна, с кухни, говорит, что когда герцогу передали ваше решение остаться в покоях, он просто сказал: «Хорошо. Но только герцогиня может остаться в своих покоях». А потом... он велел поставить к вашей двери двух проверенных стражников. Они всё ещё стоят там. – Она тревожно покосилась в сторону двери, словно могла увидеть через камень и дерево силуэты стражников.

Я молчала, чувствуя, как внутри зарождается смутное беспокойство. Но Эва продолжила, уже едва слышно:

– И ещё... я слышала, как стражники, возвращаясь из темницы, переговаривались между собой. Они говорили, что члены Ордена – потрясены. Или напуганы, не поняла точно. Но у Кервина нашли метки... На теле. Руны. Белые, как застарелые шрамы. И чёрные – живые, пульсирующие магией… Но это лишь слухи. Нам пока никто ничего не сказал.

Эва сглотнула и добавила, ещё тише:

– Говорят, это древняя тьма. Запрещённая. Мне очень страшно…

Вот таких новостей я точно не ожидала. Сердце забилось быстрее, а в висках застучало – глухо, настойчиво. В памяти всплыла сцена из прошлой жизни: Селия с чёрной меткой на теле – рунным проклятием, позволившим ей сотворить клинок из тьмы, чтобы убить меня.

Но Кервин… Я не видела в нём того же. Он казался холодным, расчетливым, даже неприятным – но не страшным. Не всесильным магом, способным вызвать тьму, облечённую в форму клинка. И уж тем более – не угрозой, способной пролезть в чужие мысли, он не казался мне причиной волнений в замке. И почему я не почувствовала его силу раньше? Или… почему не увидела в нем беду?

Меня охватывало беспокойство. А если у Кервина действительно есть метка? Такая же, как у Селии. Такая же – или хуже. Возможно, он уже обучен. Возможно, он знает, как использовать эту силу. Возможно… он пришёл в замок не по воле случая.

Я сжала подлокотник кресла, не в силах унять дрожь. Мысли метались, цепляясь за обрывки тревожных воспоминаний и новых опасений. Терпеть бездействие было невозможно. Я вскочила, накинула на плечи лёгкий плащ и направилась к двери, решив пойти на поиски герцога, убедиться, что с ним всё в порядке.

Но едва я сделала шаг за порог, как передо мной оказались двое стражников.

Одного из них я уже знала. Высокий, с тёмными глазами и лёгкой усмешкой на лице – он часто бывал на тренировочной арене, и даже однажды помог мне с учебным мечом. Второй был молчалив, с каменным лицом, и смотрел прямо вперёд, будто я была всего лишь частью интерьера. Я попыталась обойти преграду, но незнакомый стражник перегородил путь.

Тот, которого я знала, чуть опустил глаза, как будто ему было неловко.

– Простите, миледи. Приказ Его Светлости: герцогиня должна оставаться в своих покоях. Мы не вправе ослушаться. Тут правда может быть небезопасно.

– Я не прошу, я настаиваю, – сказала я твёрже, делая шаг вперёд.

– Приказ был ясен, – повторил второй стражник холодно. – Два человека у дверей. Ни шагу без разрешения.

Я отступила, чувствуя, как нарастает бессильная злость. Меня, герцогиню, заперли, как драгоценность в шкатулке. Или как подозреваемую. Страх за герцога, за то, что происходит за пределами этих стен, подтачивал моё терпение, но оставалось только одно – ждать.

______________

Хочу поблагодарить Елену Кавенькину!

Спасибо за награду!

ГЛАВА 44 ПОДАРОК ГРАФА ДЮКА

Меня не выпускали из покоев уже несколько часов. Казалось бы, роскошная комната, полная удобств, любимых книг, вышивки и мирных занятий, должна была подарить мне хоть немного покоя. Но ничего не помогало. Ни шелест страниц, ни игла в руках – всё казалось бессмысленным, почти наказанием.

Простое бездействие, в сочетании с чувством тревоги, сжимало грудь, как тугой корсет. Я не могла думать ни о чём другом, кроме происходящего за дверью, которую охраняли двое молчаливых стражников.

Как он снова мог так поступить со мной?

Время тянулось мучительно медленно. Казалось, за окнами не светает и не темнеет, и мир за пределами покоев просто застыл. Только к обеду следующего дня дверь, наконец, приоткрылась, и внутрь скользнула Эва.

– Миледи… – тихо проговорила она, ставя поднос на столик. На нём была запечённая рыба с пряными травами и тушёные овощи – мое любимое блюдо. – Его светлость велел приготовить вам то, что вы любите. Сказал, чтобы вы поели и отдохнули.

Сказать по правде, я уже не могла реагировать на заботу герцога со смущением или благодарностью. Лишенная свободы я просто боялась одичать в четырех стенах.

Я посмотрела на Эву с немым вопросом. Мне нужно было знать, что происходит за этой дверью. Та, вздохнув, присела на краешек кресла и быстро заговорила:

– Всех гостей утром отправили в столицу. Ариане теперь разрешено навещать матушку и брата. Но милорд… он явно зол. Целый день они с людьми объезжали деревни герцогства, допросы, осмотры. Говорят, Его светлость почти не отдыхал с ночи. Замок словно улей – стража, приказы, перешёптывания слуг.

Я взглядом просила Эву продолжать.

– Комнату Кервина обыскали, миледи, – продолжила Эва шепотом. – Говорят, нашли жуткие вещи… Никто не знает точно что именно, но лица слуг, выходивших оттуда, были бледнее полотна. Сначала герцог звал туда Рея, а потом и вовсе запер дверь. Сам. На ключ.

Она замолчала, но тут же добавила ещё одно известие, понижая голос почти до шепота:

– А ещё… говорят, у герцога есть особый лекарь. Никто никогда его не видел в этом замке. Герцог не привозил его даже в прошлые свои визиты, но теперь… теперь приказал немедленно вызвать. И все шепчутся, всем интересно, кто же он такой, если его появление – знак чрезвычайно плохого предзнаменования.

Слабый аромат рыбы и трав витал в воздухе, но я не чувствовала голода.

***

Ближе к ночи, когда замок затих, а свечи в коридорах начали гаснуть одна за другой, я услышала глухие шаги – тяжёлые, размеренные. Затем – звонкий стук металла о каменный пол, будто кто-то небрежно бросил часть доспехов. Я тихо встала и подошла к двери, разделявшей мои покои с личными апартаментами герцога. Приложив ухо к прохладному дереву, я уловила движение. Он был там. Судя по едва уловимым звукам, муж снимал боевые доспехи – пластина за пластиной, с медленной усталостью человека, пережившего долгий день.

Я всё ещё злилась. Злилась на его тон, на жестокие слова, на безапелляционные решения. Но больше всего – на то, что он запер меня, словно пленницу, в самый тревожный и опасный момент. И всё же сильнее раздражения двигали мной тревога и беспокойство…

Я медленно дотянулась до дверной ручки. Она неожиданно поддалась без сопротивления. Щелчок. Дверь открылась, и герцог резко обернулся, услышав звук.

– Я думал, что в ближайшее время, если эта дверь и откроется, то только с моей стороны, – сказал он, не пряча удивления.

– Я пришла по делу, – ответила я спокойно, стараясь не показать, как учащённо бьётся сердце. – Неведение терзает меня. Мне нужно знать, что происходит… Я не ребенок, и уж точно не хрупкая кукла. Я имею право знать.

Он смотрел на меня молча, а я выдержала паузу, подняла верх подбородок, не отвела взгляд и добавила чуть громче, с вызовом:

– И, если вы забыли… я вполне могу постоять за себя.

Герцог смотрел на меня долго, пристально, будто впервые по-настоящему вглядывался. В его взгляде клубились веселье и усталость, боль, гнев… и что-то, чего я не могла сразу определить. Он молча снял перчатки, затем – тяжелый наплечник. С каждым сброшенным слоем доспеха его силуэт терял грозную монументальность – он становился ближе, человечнее.

Он сделал шаг вперёд, потом ещё один. Его движения были мягкими, почти неслышимыми на ковре, и когда между нами остался всего один шаг, он замер. Я невольно вздрогнула – слишком остро ощущала его близость. Губы герцога изогнулись в лёгкой усмешке.

– Если не боишься меня… – сказал он, тихо и чуть насмешливо, – тогда помоги с доспехами.

Я медленно подняла руки, коснулась застёжки на наплечнике, и начала расстёгивать пластину за пластиной. Мои пальцы дрожали. От волнения, то ли от остаточной злости – и он, конечно, это чувствовал. Но не останавливал, и не помогал.

– На теле Кервина Орден обнаружил руны. Не одну, как это обычно бывает, а десятки. Некоторые из них уже были использованы… – его голос стал ниже, напряжённее. – Остальные всё ещё хранили тьму. Орден впервые столкнулся с подобным.

Он замолчал, а я почувствовала, как его рука поднялась – почти коснулась моего лица… но замерла в воздухе. Он ждал разрешения, а может и моего одобрения. Я не отстранилась, но и не двинулась навстречу. А когда напряжение между нами стало невыносимым просто кивнула в немом согласии.

Герцог положил свои ладони мне на щеки, удерживая голову в одном положении. Он смотрел мне в глаза, и даже если бы я захотела, я бы не смогла отвести взгляд от его темных глаз. Казалось, он не просто рассказывает мне о своем дне, об управляющем, он следит за каждой моей реакцией.

– Мы обыскали его покои. Нашли книги, свитки, схемы замка, переписки… И портреты. – Он смотрел на меня внимательно. – Портреты Эвы, Хоффмана, один рисунок Рея … но больше всего там было твоих портретов.

Я застыла.

– Он рисовал тебя снова и снова. С разных ракурсов, в разных платьях. С закрытыми глазами, смеющуюся, спящую. Я не знаю, зачем. И, боюсь, уже не узнаю.

Моё сердце заколотилось с яростной силой. Даже зная, что в замке был предатель, я не ожидала…что его целью стану я и так быстро. Много моих портретов в руках темных магов пугало. А я была уверенна, что действовал он не один, у него были сообщники.

Я сделала шаг назад, пытаясь найти в его глазах хоть какую-то уверенность, что ничего страшного не произошло.

– Но если вы не знаете, зачем он рисовал нас всех… – прошептала я. – Почему вы так уверены, что он ничего не скажет? Орден … Они умеют узнавать правду…

Мне всегда было тяжело от этого знания. О том, как люди из Ордена добывают информацию. Герцог опустил глаза, и на секунду его лицо стало непроницаемым. Затем, почти шепотом, он произнёс:

– Он исчез посреди ночи. Из своей камеры. Мы обыскали весь замок, подвалы, хранилища, внутренние дворы – ничего. Ни следа – ни его, ни возможных сообщников. И в эту же ночь из замка внезапно отлучились несколько стражников. Теперь мы ищем и их.

Я резко выдохнула. Голова кружилась от всех новостей, от всего, что произошло за последние дни. И тут меня осенило…

– Я совсем забыла… – проговорила я неуверенно, чувствуя, как с каждой секундой внутри всё сильнее сжимается холодный ком. – Со всеми этими ссорами, допросами, обвинениями… Я не сказала вам важного.

Слова застревали в горле. Будто на шею мне повесили камень – тяжёлый, неподъемный. Мне было трудно дышать. Герцог взглянул на меня резко, пристально. Его лицо оставалось непроницаемым, но голос звучал спокойно:

– Говорите, миледи. Сейчас важна любая деталь.

Он мягко, но настойчиво усадил меня на край кровати. В его движении была забота – и в то же время сдержанное напряжение. Мне стало ещё тревожнее.

– Это касается графа Дюка… Нет, подождите! – я увидела, как его тело напряглось, словно он собирался броситься к двери, и на лице на миг вспыхнул тот гнев, которого я опасалась. – Пожалуйста, не торопитесь с выводами. Он ни в чём не виноват. Речь… о вашей матери.

– Мы ездили в замок графа вместе с Ленноксом и Эвой. Хозяин был вежлив, спокоен – ничто не вызывало подозрений. Но потом… граф рассказал мне о своей недавней покупке. И даже показал бумаги. На аукционе в столице он приобрёл ваш старый Арсенал – тот, что рядом со стеной. Документы подписаны управляющим… от имени вашей матери.

Я замолчала на миг – чтобы дать ему переварить это.

– Граф Дюк сказал, что вы бы никогда не продали Арсенал тем более ему. Он пытался договориться о встрече с продавцом. Но вы не пришли. Леннокс подтвердил, что вы не собирались продавать Арсенал и до сих пор в нем храните оружие.

– Он купил его за меньшую цену, но готов вернуть… за большую. Я пообещала, что мы выплатим разницу, – добавила я, краем глаза наблюдая за мужем. – Граф Дюк не скрывал, что выкупил Арсенал по дешёвке – только для того, чтобы перепродать вам.

Герцог не стал скрывать возмущения. Я торопливо продолжила:

– Не знаю, в чём суть вашей ссоры, но сейчас это играет нам на руку… – замялась я. – По крайней мере, Арсенал можно вернуть. Я думаю, управляющий убедил вашу мать, что продажа пойдёт на благо дела, … Ричарда.

Я не знала, действовал ли Кервин самостоятельно и просто взял родовую печать матери герцога. Или вдовствующая герцогиня сама пошла против воли сына, продав важный для него объект и скрыв это от него. Но мне было очень неприятно стать тем человеком, который преподносит только плохие новости о близких.

– Я также нашла переводы на участок в столице – возможно, она хотела купить для своего младшего сына дом.

Я пыталась найти оправдание поступкам женщины, мне с трудом это удавалось. Гнев в его взгляде стал почти ощутимым. Я замолчала. Обвинить его мать в возможном содействии предателю, я не могла, но промолчать было бы хуже.

– И ещё… – прошептала я, – в записях Кервина недавно появились ложные статьи расходов на содержание Арсенала. И оружие, которое там хранилось, – исчезло.

Я не выдержала его взгляда. Он жёг, как раскалённое железо. Я боялась, что теперь он будет подозревать вообще всех.

Встала, открыла дверь в свою комнату, подошла к шкафу, достала оттуда аккуратно сложенные бумаги – "подарок" от графа Дюка. Вернувшись, протянула герцогу документы о праве собственности и расчётную книгу господина Хоффмана.

– Вот. Посмотрите сами. Я никого не обвиняю… Просто… не могу отделаться от мысли, что Кервин мог использовать доверие вашей матери. Возможно – даже шантажировать её. Я не знаю, как он убедил ее дать доверенность и родовую печать, но … Она явно доверяла ему …

Он взял бумаги, не сразу, почти неохотно, как будто они обжигали кожу. Его взгляд был мрачным, тёмным, как грозовое небо перед бурей. На какое-то мгновение он застыл, потом резко развернулся, словно с трудом сдерживал внутреннюю бурю.

– Оставайтесь в покоях. Под охраной. Ни шагу за порог, пока я не вернусь.

– Подождите… – и прежде чем я успела что-либо сказать, он вышел и захлопнул за собой дверь. Снова оставляя меня одну...