Текст книги "Вторая жизнь Герцогини. Кровь и Дух (СИ)"

Автор книги: Вера Ширай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 45 ГОЛОС В ГОЛОВЕ

Герцог сидел в своём кабинете, ссутулившись над столом, устало опершись локтями о дерево, будто весь вес последних событий давил ему на плечи. После разговора с Оливией в нём бушевала буря – злость, вина, горечь. Но больше всего – злость на самого себя. Он видел теперь, как много всего он упустил. Как из рук ускользал контроль – и над землями, и над семьёй.

Он знал о страхах матери, и всё же надеялся, что ей удалось справиться со своей тревожностью. Феликс надеялся, что мать примет его жену, поможет молодой девушке справиться с новой ролью и статусом.

Она же просто решила больше не говорить ему о своих мыслях. В юности вдовствующая герцогиня была женщиной сильной воли, гордой и непреклонной, с непростым характером. Но после смерти отца герцога что-то в ней сломалось.

Сколь бы решительной и холодной она ни старалась казаться, герцог знал – ей не хватало мужа. Его уверенности, покоя, того чувства защищённости, которое дарил ей только он. И как бы она ни скрывала это за внешней неприступностью, пустота в её глазах говорила за неё красноречивее слов.

А перемены – особенно такие, как женитьба сына – и вовсе вызывали у неё приступы паники. Она с самого начала пыталась отговорить его от этого шага, а позже и вовсе принесла список кандидаток, тщательно отобранных по её собственным меркам. Ей казалось, что любая новая жена, движимая амбициями и заботой лишь о собственных детях, непременно переселит её и детей – Ариану и Ричарда – куда-нибудь в глухую деревню, подальше от замка и столичного дома, лишит ее любого влияния и защиты этих стен.

Но мало того, что мать не поделилась своими искренними мыслями, она начала своё расследование против невестки. Слухи, которые для неё «собрал» Кервин, только подливали масла в огонь. Управляющий, уже бывший, рассказал ей, что будущая герцогиня – не та, кем кажется. Вдовствующую герцогиню пугало всё: от внешности, юного возраста до неизвестной ей линии рода.

Первое впечатление от девушки оказалось вовсе не тем, на которое она могла рассчитывать. Слишком симпатична, чтобы не вызвать ревности во дворцовой среде, но недостаточно красива, чтобы ей прощали всё. Слишком молода, чтобы к её словам прислушивались, но уже не настолько юна, чтобы просто уважать старших по возрасту и не перечить. Слишком бедна, чтобы позволить себе независимость, но и не настолько, чтобы быть благодарной за покровительство и приём в семью.

А когда она с первых же слов начала спорить, демонстрируя характер, вдовствующая герцогиня окончательно разочаровалась. К внутреннему списку недостатков добавилось новое: слишком много нрава, чтобы молчать, и слишком мало мудрости, чтобы понять, в какую семью она попала.

Невестка – увы – никак не соответствовала ожиданиям. Да еще и маг.

Вдовствующая герцогиня остерегалась духовных магов в целом, а тут вообще неизвестная семья? Как такая девушка может стать хозяйкой старинного дома?

А когда Кервин «разузнал» о мачехе невесты, известной своими безмерными амбициями и ненасытным характером, страх только креп. Вдовствующей герцогине чудилось, будто она уже видит, как эта семья – выходцы из лишённого земель рода духовной магии – захватывает всё, что дорого ей. Её дом. Её наследие. Её имя.

Её тревожность ни раз рисовала ей картины, что её старший сын погиб в бою, а младший пал жертвой интриг.

***

Сейчас перед глазами герцога вновь всплывала сцена, которую он не мог забыть. Он стоял перед своей матерью, вдовствующей герцогиней, и тихо, но настойчиво спрашивал:

– Доверяли ли вы Кервину? Передавали ему родовую печать? Обещал ли он вам что-нибудь?

В ответ он услышал лишь поток сбивчивых, бессвязных фраз – обрывки мыслей, странные догадки, не складывающиеся в ясную картину. Ни одного прямого ответа, ни одной уверенной мысли. Только растерянность.

После долгих и тщетных расспросов, сдерживая раздражение и горечь, он произнёс то, что считал уже очевидным:

– Кервин служил тёмному магу. Он проник в замок не ради службы дому, а ради сбора информации. Он крал деньги и даже оружие. Он никого здесь не любил. Ни вас, ни семью, ни тем более мою жену. Он использовал всех.

Но мать отказывалась слушать. Она упрямо твердила, что всё это – ложь, что это Оливия отравила их, разрушила дом, внесла смуту. Слёзы бессилия и страха блестели в её глазах, но герцог знал – это не сожаление, а попытка удержаться за иллюзию.

Когда герцог окончательно понял, что разум его матери затуманен, а любая связная информация от неё ускользает, он принял трудное, но необходимое решение – позвал своего личного лекаря.

Дверь отворилась, и в комнату шагнул высокий старик в потёртом плаще. Его лицо, иссечённое временем, было суровым, но спокойным. Самое примечательное – на щеке у него отчетливо белела выжженная руна. След древней магии, некогда полной силы, но давно угасшей. След падшего мага. А глаза сияли темнотой, свидетельствуя о его прошлых деяниях. Серая мантия скрывала полностью его одежду. А длинные седые волосы, почти белого цвета падали на лицо.

Мгновение – и весь мир вокруг будто рухнул. Вдовствующая герцогиня, завидев его, вцепилась в подлокотники кресла, а затем, словно обезумев, сорвалась с места. Её лицо перекосило от ужаса, она закричала, а затем с яростью начала швырять в мужчину всё, что попадалось под руку: вазы, подушки, серебряные кубки. И всё время кричала:

– Колдовство! Это всё она! Это ведьма! Оливия привела тьму в наш дом! Ты ослеп, сын! Ослеп!

Она рыдала, металась по комнате, её голос срывался, переходил в визг, а затем в хрип. Это был не просто страх – это была истерика, граничащая с безумием. Герцог понимал: для неё всё происходящее – нечто запретное, невыносимое, разрушающее последние иллюзии.

Он не осуждал её. Он сам… тоже не сразу принял этого темного мага. Первый раз, когда они встретились – в далёкой южной стране, вдали от Диких Земель Севера – герцог молниеносно выхватил меч. Капюшон мага не успел упасть до конца, как клинок уже касался его горла.

И всё же он выслушал его. И всё же, позже, герцог самолично предложил ему работу – тайно, вдали от замка.

Но маг Истат, старец с серебристыми, как инеем, волосами и спокойным, выцветшим взглядом, внушал страх одним только своим присутствием. Шрам в форме руны, выжженный на щеке пугал еще больше. Лицо мага, такое, что хочется отвести глаза.

Именно поэтому герцог никогда не брал Истата с собой в замок. Да и сам маг не стремился появляться на общественных сборищах, он не ожидал спокойствия в коридорах среди шепчущихся за спиной слуг и вельмож. Он не любил сцены, не искал внимания.

Истат поклялся на крови и заключил договор – на магической бумаге, сильнее королевских уставов. Маг согласился подписать первый образец такого договора, не боясь за свою жизнь, не задавая вопросов.

И он объяснил свои мотивы: не власть, не золото и не прощение, а возможность исправить ошибки прошлого, которое, как он сам признал, однажды почти поглотило его. Отказываться от помощи такого мага было бы глупо. Особенно если вспомнить, что именно он пришёл к герцогу в самый тяжёлый момент – когда тот был ранен и умирал. Именно Истат вытянул из его тела тьму, разорвал руну проклятия и исцелил то, что другие лекари посчитали бы безнадёжным.

С тех пор он не подвёл герцога ни разу.

Как сильный маг, владеющий знаниями о рунной магии – Истат не просто мог читать следы, оставленные тьмой, но и разрушать их. В этом замке, в этих землях, он был единственным, кто когда-либо сталкивался с подобным…

Старец, стоял посреди комнаты, смотря в то пустоту, то на вдовствующую герцогиню перед ним, а потом и вовсе заключил:

– Руна с темной магией, слабая руна не умелая, на правом плече. Все еще полна темной энергии. – маг не отрывал взгляда от тела женщины.

Герцог схватил мать в охапку, и даже закрыл ей рукой рот, чтоб можно было позвать слуг на помощь. В комнату по приказу герцога влетел Рей. Талантливый маг, стоило поблагодарить жену. Пока герцог удерживал вдовствующую герцогиню, старец стоял в стороне наблюдая за этой картиной, Рей без вопросов заговаривал вино. Герцог уже понял, на своем опыте, что матушка проспит целую ночь.

***

Старец постучал в дверь – один, тихий, почти вежливый удар. Не дождавшись ответа, вошёл. Герцог ждал его. Истат сел в кресло у окна, молча, как человек, привыкший, что время работает на него. Он не начинал первым. Он ждал вопросов.

– Как она? – голос герцога звучал глухо, сдержанно, но тревога в нём слышалась ясно. – И… как убрать руну?

Старец поднял глаза, его взгляд был холоден и спокоен, как поверхность замёрзшего озера.

– Я уже забрал тьму с руны. – Он говорил просто, без напускного драматизма. – Повезло, что руна была неаккуратной, слабой. В другом случае пришлось бы работать над ней пару дней… и рисковать.

Он сделал паузу, потом добавил: – И ещё больше повезло, что вы не наделили своей кровью родовой алтарь прошлой ночью.

Герцог чуть откинулся в кресле, чувствуя, как мышцы на мгновение отпустило. – Я хотел сделать это сразу, как только понял, кто он. Темный маг в замке. – Его голос стал хриплым. – Но… кто-то должен был попытаться его выследить. Я не мог провести целый день в постели.

Истат кивнул – коротко, одобрительно. – Вы поступили мудро.

– Что это была за руна? Почему она была такой «слабой»?

Старец слегка нахмурился, как будто с трудом подбирал слова. – Кервин не сильный маг, в нем есть следы духовной магии, но он слаб. Это была руна внедрения мысли. То, что в древности называли «Голос в голове». Очень опасная техника в умелых руках… но работает только при одном условии: если в человеке уже живёт сомнение. Страх. Или гнев.

Маг сделал паузу, наблюдая за реакцией герцога. – Руна не создаёт чувства, она лишь раздувает угли. Делает из мысли – навязчивость, из тревоги – манию. Если же вера сильна – руна слабеет или вовсе не дает результата. Поэтому он и ждал… так долго сидел в замке. Выбирал момент, настраивал вдовствующую герцогиню на нужные мысли. Говорил, шептал, втирался в доверие. Делал саму мысль частью её собственных идей.

Герцог молчал. На душе было мерзко. Предательство начиналось с малого.

– Проверишь всех завтра? Всех людей в замке. – наконец спросил герцог. – Убедитесь, что больше никто не носит подобного в себе. Ни среди семьи, ни среди тех, кто слишком часто бывает рядом.

– Боюсь таких гарантий я дать не смогу, милорд. Но я скажу вам если почувствую тьму.

ГЛАВА 46 УСЛОВИЯ

Я проснулась от ужасного ощущения – словно что-то чуждое, незримое, скользило по моей коже, пронизывало тело, как туман проникает в трещины камня. Это был не мой дар. Это было… другое. Чужое. Обволакивающее, как тончайшие нити, стягивающие запястья, лодыжки, горло. Я не могла дышать полной грудью.

Сердце стучало так сильно, что казалось – оно сейчас разбудит весь замок. Я резко села, накинула первый попавшийся халат, ноги остались босыми. А нити силы, опутывающие мое тело, распались, не оставив после себя следа.

Я влетела в комнату мужа через смежную дверь. Но она оказалась пуста. В комнате не ощущалось следов постороннего присутствия. Но я не могла просто вернуться в свою комнату, как-будто это был просто сон. Интуиция подсказывала мне, что нужно что-то делать.

И когда я открыла дверь в коридор, мне стало по-настоящему страшно.

Стражи стояли по обе стороны моей двери, как ни в чём не бывало. Но я видела, что они опутаны – с ног до головы – теми же самыми нитями, что недавно касались меня. Мелкие, почти прозрачные, они переливались в воздухе, словно паутина под лунным светом, цеплялись за кожу, проникали в плоть.

Стражи даже не замечали этого. Они стояли облокотившись о мою дверь. Мужчины как будто спали, замерли, повисли в воздухе.

Я замерла, и в голове вспыхнула картина: как темный маг – хозяин марионеток – управляет людьми, превращая их в кукол с пустыми глазами. Вспомнилась Селия, сломленная, одержимая, стоящая в темнице с клинком в руках со страшной руной на спине. Это оно. Я была уверенна, что тьма из руны и эти нити схожи.

Сколько таких, как она, уже ходят по коридорам?

Я знала – времени нет. Ждать нельзя. Пока разум ещё мой, пока я ещё дышу, нужно идти к источнику. К тому, кто тянет за нити.

Босиком, дрожа, я рванулась вперёд к источнику нитей. Проскочила мимо стражника, и в этот момент он словно очнулся. Его рука, схватила меня за полы халата. Ткань затрещала, халат соскользнул с плеч, но я не обернулась.

Я слышала, как за моей спиной стражи что-то кричат, уже более отчётливо – может быть, сопротивление началось? Или всего лишь попытка помешать мне добраться до цели?

Мне оставалось только бежать вперед. Окутанной холодом каменных стен, страхом и зреющей внутри решимостью. И каждая нить, что тянулась откуда-то из глубины замка, звенела в воздухе – словно голос.

Я ворвалась в библиотеку – босая, растрёпанная, в ночной рубашке – и застыла. В центре зала, среди аккуратно расставленных фолиантов и тишины, неподвижно сидел старец. Его глаза были закрыты, руки покоились на коленях, а лицо с иссечённой старой руной словно застыло в покое.

Темный маг ждал, пока сила исходящая от него рыскала по замку как дикий зверь. И почему-то был уверен, что никто не потревожит его. Что в замке герцога, полном стражи, ему, темному магу, ничего не угрожает. Как будто он уже всех держал на своих нитях.

Меня пронзила ярость. От страха, от бессилия, от осознания, что я одна – и прямо передо мной враг, тот, кто тянет за нити. Я огляделась. У стены, забытый кем-то из стражников, лежал щит.

Я схватила его – тяжёлый, деревянный, с кожаной отделкой – и изо всех сил ударила мага по голове.

Старик пошатнулся, глаза распахнулись, затуманенные трансом. Пока он приходил в себя, я метнулась к оружейной полке и с трудом выдернула оттуда клинок. Руки дрожали, лезвие оказалось неожиданно тяжёлым, но я вытянула его перед собой, как учил сэр Алдред. Может, я не была мастером меча – но я готова была сражаться до конца.

Маг медленно повернулся. Кровь стекала по его виску, руна на щеке заливалась красным цветом. А потом – он рассмеялся. Глухо, громко, как человек, которому сообщили невообразимую шутку.

В этот момент в комнату влетели стражники – стражники моих покоев– и… герцог Терранс.

Я ожидала, что герцог бросится на мага. Что будет крик, вызов рыцарей, может вспышки магии. Но он… шагнул ко мне. Молча, быстро. Снял с себя плащ и начал закутывать меня, словно я только что вышла в снег раздетой. Его лицо было каменным.

– Что ты тут делаешь? – спросил он низким голосом. – И почему ты в таком виде?

Я моргнула. Сердце все ещё грохотало в груди. И только потом поняла – он всерьёз не понял, что только что произошло. Что я напала на мага.

– Знаете, Ваше Светлость, – подал голос старец, вытирая кровь с головы с почти удовлетворённой усмешкой. – В отличие от вас, ваша жена убедилась, что у меня красная кровь, как у всех людей. – сказал старец, намекая на слухи, что у падших кровь чернее золы.

***

Герцог, не отпуская меня, мягко обнял за плечи и, укутывая своим плащом, повёл к моим покоям. Его шаги были быстрыми, но в голосе звучала вина. Он едва слышно бормотал, почти шепча:

– Я должен был подумать… Предупредить тебя об Истате. Знал ведь, что ты часто бываешь в библиотеке… Слуги говорили. Должен был догадаться, что ты можешь туда заглянуть… Но ты должна была оставаться в своей комнате, особенно сегодня…

Муж злился – но не на меня, а на себя. Его голос становился всё тише, будто он боялся признать вслух, как легко это могло обернуться бедой.

Меня всё ещё не отпускало ощущение ледяного страха, налетевшего в библиотеке. Я медлила, но всё же решилась задать вопрос:

– А ты уверен… что можешь доверять ему? Этому… старику.

Меня, как и любого, кто видел мага, до дрожи пугала его руна. Глубокий шрам на щеке, словно живая печать тьмы, излучал тревогу, даже несмотря на то, что сила в нём, казалось, давно угасла. И я точно знала, что силы магов подбираются к герцогству всё ближе и ближе.

Герцог замолчал на мгновение, прежде чем ответить.

– Я нашёл его на юге… – тихо сказал он. – Он действительно беженец. Пришёл с Севера, но не разделяет их взглядов. Говорит, когда-то творил то, о чём теперь жалеет. И руна на его лице – напоминание об этом.

Феликс на секунду сжал мои плечи чуть крепче, потом продолжил:

– Он поклялся.

Герцог мягко усадил меня на кровать, налил в кубок горячего вина с травами – крепкий, терпкий запах сразу окутал комнату уютом и теплом. Он сам сел на пол, прямо у моих ног, и сжал мои ладони в своих. Его пальцы были тёплыми, уверенными, но в его взгляде скрывалась тревога.

– Я никак не ожидал, что вы броситесь сражаться, – голос его был хриплым от пережитого. – Вы в любом случае проиграете мужчине. Тем более – магу. В следующий раз… прошу вас… думайте о себе. Бегите. Прочь от опасности. Ясно?

Муж говорил строго, почти так, как взрослый разговаривает с неразумной дочерью. И в этом не чувствовалось высокомерие старшего, а скорее беспокойство и страх. Настоящий, едкий, который редко прорывался наружу.

– Оливия, – повторил он серьёзнее. – Я не шучу.

Я улыбнулась, с трудом удерживая слёзы – не от обиды, а от неожиданной нежности.

– Вы разрешите мне снова заниматься с сэром Алдредом? – мягко спросила я, наклоняясь чуть ближе. – Должны признать, что в будущем такие навыки мне пригодятся.

Герцог прищурился.

– Если вы собираетесь бросаться в бой при виде каждого подозрительного рыцаря… – он провёл пальцем по моей щеке. – Я не только запрещу вам занятия. Я отниму у вас и лук. И всю библиотеку запру.

Я рассмеялась, но его взгляд остался серьёзным. А потом он притянул мою голову к себе, коснулся моего лба губами – тихо, прошептал:

– Больше никаких героических подвигов. Обещай мне это, Оливия.

Мы ещё некоторое время сидели в тишине. Феликс сел на пол у моих ног, положил голову мне на колени и всё так же не отпускал моей руки. Я допивала горячий отвар, чувствуя, как с каждой каплей внутри становится всё теплее – то ли от его близости, то ли от вина с травами, что понемногу поднималось в голову, спутывая сознание и расслабляя тело.

А может, я просто не хотела поддаваться иллюзии его теплого отношения… Или наоборот – решилась воспользоваться этим моментом близости, пока он был рядом, пусть и мимолётно. Но одно я знала точно: молчать дальше нельзя. Я должна была озвучить свою позицию. Если я сама не обозначу свои чувства и взгляды, ждать, что он догадается или захочет поговорить со мной первым – бессмысленно. Он, как и многие мужчины, попросту не задавался такими вопросами.

– Я хотела бы обсудить с вами несколько условий, – сказала я чётко, сдержанно, так, чтобы каждое слово привлекло его внимание.

Герцог приподнял голову, выпрямился и молча встал с пола. Он взял тяжёлый стул, с громким скрипом протащил его по полу и поставил напротив меня. Сел. Мы оказались друг против друга – почти как соперники, в зеркальном отражении.

–С моей стороны только одно условие: честность, Оливия.

– Хорошо. – я лишь пожала плечами. Сделала глубокий вдох. Я же собиралась огласить целый список.

– Меня категорически не устроило ваше поведение в начале нашего брака, – заявила я с достоинством.

Мужчина не перебил. Только приподнял бровь и посмотрел на меня с тем самым вниманием, которое внезапно способно ранить глубже, чем равнодушие.

– Мне не нужны извинения, – продолжила я. – Но теперь у меня есть требования.

Он по-прежнему молчал, изучая моё лицо.

– До меня дошли слухи, что вам пришло письмо от короля. Смею предположить, что вас вызывают ко двору. Возможно, вы захотите, чтобы я осталась здесь и следила за делами герцогства. Что ж, я обещаю: я сделаю всё, что потребуется. Всё, что вы прикажете.

Я выдержала паузу. Голос звучал спокойно, но сердце колотилось.

– Ну, пока звучит логично, дорогая жена, что-то …– произнёс герцог, не скрывая лёгкого раздражения.

– Но! – я повысила голос, прерывая его. – Вы будете приезжать сюда хотя бы раз в два месяца. Как положено любящему мужу.

Теперь уже на его лице отразилось сильнейшее удивление – ведь он явно не ожидал услышать такое.

– Оставаться вы будете столько, сколько потребуется, чтобы каждый в округе знал, как вы любите и уважаете свою жену, Ваша Светлость.

Он тихо усмехнулся, но продолжал слушать.

– Когда я буду в городе, я требую, чтобы вы встречали меня – со всеми знаками почета и даже больше.

– Что-то ещё? – спросил он с лёгкой насмешкой.

– Да, милорд. Я не хочу – и не могу – тратить свои силы на поддержание репутации при дворе. Будьте хорошим человеком, не допустите слухов о любовницах. Я бы предпочла, чтобы любовниц вообще не было.

Зная историю будущего, я не могла промолчать. Я не знала были ли у герцога любовницы, но он точно оказывал знаки внимания мне, будучи женатым на моей сестре.

Герцог насмешливо склонил голову набок:

– Но, как вы понимаете, многое зависит от жены. А моя супруга, насколько я помню, однажды даже опоила меня, лишь бы не быть со мной. Так что, как же мне теперь поступить?

Я выдержала паузу. Голос мой остался спокойным, хотя сердце билось быстрее:

– Я не уверена, что доверяю вам. И не уверена, что вообще могу провести с вами ночь. Вы, милорд, сами приложили немало усилий, чтобы убедить меня в своём отношении ко мне.

– Приятно слышать такое высокое мнение обо мне из уст супруги– процедил он.

– Но, если вы выполните всё, о чём я прошу, я готова обсуждать вопрос наследников даже в браке… без любви. – последние слова давались мне тяжело.

Он смотрел на меня, будто я только что заговорила на древнем языке. Слегка приподнятые брови, холодный взгляд. Может, он считал всё сказанное полной чепухой?

– Вы ведь знаете законы Ордена? – наконец сказал герцог с явной насмешкой. – У вас нет ни права отказывать мужу, ни тем более – ставить условия.

Я медленно, почти сдержанно улыбнулась:

– Я уважаю законы Ордена Порядка … ровно настолько, насколько и вы. Вам, скорее всего, не понравится если весь двор будет обсуждать, что герцог Терранс не смог склонить собственную жену к любовным ласкам без помощи Ордена? Правда? – я прекрасно знала, что ни мой муж, ни я, не допустим Орден в нашем браке.

Небольшая пауза. Я взглянула на него прямо, с вызовом:

– И вы ведь знаете, на что может быть способна обиженная женщина?

______________

Благодарю за награды пользователей Bill Tomkin и Алсу Федорову!

Спасибо Вам большое!