Текст книги "Бестселлер по случайности"
Автор книги: Венди Уэкс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
Венди Уэкс
Бестселлер по случайности
Книга посвящается писателям, как начинающим, так и состоявшимся, которые любят литературу, полны творческих замыслов и желания увидеть плоды своего труда в магазинах. На самом лучшем месте. В самой лучшей обложке. С самой лучшей рекламой.
Глава 1
По сравнению с писательством игра на скачках – солидный, надежный бизнес.
Дж. Стейнбек
Дело было июльским вечером, в пятницу. Кендалл Эймс спешила по Шестой авеню к нью-йоркскому «Хилтону», а ее писательская карьера стремительно летела под откос.
За последние полтора года ее карьера перенесла немало тяжелых ударов. Первый – когда редактор Кендалл из издательства «Скарсдейл паблишинг» ушла в декрет, оставив ее нелюбимой сиротой. Второй – когда новый редактор, неказистая зануда по имени Джейн Дженсен, сообщила, что продажи книг Кендалл падают. Третий – когда ей показали обложку ее последней книги, такую невзрачную, что и самой Кендалл открывать книгу не хотелось. Имя автора напечатали микроскопическим шрифтом, без лупы не прочтешь.
Объявление тиража нынешней книги стало не ударом, а полным нокаутом. Кендалл невольно подумала, что кто-то забыл дописать нули. Ведь и она, с математикой никогда не дружившая, понимала: даже если продадут весь тираж (что сейчас казалось почти фантастикой), доходы не покроют выплаченный ей аванс.
Казалось, еще вчера Кендалл на всех парусах плыла по бурному морю издательского бизнеса к верхним строчкам в списках бестселлеров, но лодка вдруг дала течь, и бурные волны понесли ее в пучину сомнений, неуверенности и, самое страшное, неизвестности.
Сегодня ее издательство, как и остальные участники национальной конференции, организованной «Вордсмит инкорпорейтед», или, сокращенно, «ВИНК», пригласило всех своих авторов на обязательный дорогой ужин. Кендалл ела и притворялась, что просто счастлива для них писать, а владельцы издательства притворялись, что готовы сделать Кендалл звездой, хотя за последние восемь лет палец о палец для этого не ударили.
Сейчас, один филе-миньон и два крем-брюле спустя, Кендалл быстро шагала по вестибюлю отеля, едва замечая стайки беспечно болтающих девушек. Пояс колготок безбожно натирал, большие пальцы ног, лучше знакомые с продукцией «Найки», чем Маноло Бланика, жутко пульсировали. Кендалл чувствовала себя той, кем, в сущности, и была, – провинциалкой, домохозяйкой из Атланты, чьи дети уже вылетели из гнезда. В сорок пять даже дорогое мелирование и суперутягивающее белье не скрывают печального факта: тело больше не борется с силой тяжести.
Кендалл добралась до гостиной «Хилтона» и высматривала знакомых, когда рядом остановились две женщины: одна высокая, вторая – маленькая пышка. Над обеими клубилось плотное облако нервозности.
– Просто пройдемся и сделаем вид, что кого-то ищем. – Главной в этом тандеме определенно была верзила, решительно расправившая квадратные плечи.
– Стоит ли? Мы здесь никто и никого не знаем, – шепотом ответила пышка. – Что делать, если вдруг встретим агента или редактора?
От таких слов проснулись воспоминания. Лет десять назад Кендалл была такой же, как эти подруги. Застенчивая, неуверенная в себе, мечтающая, чтобы ее шедевр напечатали, она маялась на своей первой национальной конференции, жаждала продать книгу, которую ухитрилась написать.
– Мы быстро пройдем по бару, и кто-нибудь обязательно нас увидит, – пообещала верзила. – Смотри в оба, ничего перспективного не пропускай. Главное, общаться и налаживать связи.
– Но…
– Не бойся, просто иди за мной. Ничего страшного не случится.
Кендалл улыбнулась. В Нью-Йорк она прилетела сегодня после обеда и лишь сейчас на секунду забыла о своих проблемах.
Мэллори, Таню и Фэй она впервые увидела на конференции «Вордсмит инкорпорейтед» в Орландо. На встречах с агентами и редакторами все четверо с дрожью в коленках дожидались очереди представить свой литературный шедевр. За пятнадцать минут следовало продать себя и свой талант двадцатилетней девочке, которая упивалась мелким всевластием и не понимала, почему женщина, годящаяся ей в матери, а то и в бабушки, срывается на писк, когда произносит заготовленную дома речь.
Тогда они и подружились, четыре женщины, объединенные не возрастом и не социальным статусом, а мечтой и страхом.
Сколько раз во время той первой конференции Мэллори таскала ее взад-вперед по залу – мол, нужно ковать железо, пока горячо, и заявить о себе? Сколько раз они выискивали друг друга среди двух тысяч чужаков, когда пробивали себе дорогу, выворачивались наизнанку, клялись, что вопреки всем трудностям их книги будут напечатаны?
Как ни странно, своего они добились.
Кендалл чуть воспрянула духом. Пусть в ее карьере сейчас не лучший период, но ведь карьеру она сделала. Она не раз публиковалась в крупном нью-йоркском издательстве; ее подруги тоже. Определенного успеха добились все четверо, однако в вожделенный список бестселлеров «Нью-Йорк таймс» регулярно попадала лишь Мэллори.
В баре, гостеприимном оазисе в пустыне издательского бизнеса, ждут подруги, вернувшиеся с корпоративов.
Наверное, детям она больше не нужна. Муж… Кендалл даже не позволяла себе думать о нем. Зато есть подруги, и она сама что-то собой представляет. Не бог весть что. Она не так популярна, как Мэллори, не так плодовита, как Таня, хуже поспевает за спросом, чем Фэй. И все-таки определенную известность она имеет. Ее работу ценят.
Нет, она не поставит на себе крест!
Без писательства они ничто, а быть ничем Кендалл Эймс совершенно не хотелось.
– Вот ты где! – Мэллори Сент-Джеймс быстро и уверенно подошла к Кендалл. Высокая, стройная, элегантная, на хрупкие плечи ниспадают шелковистые каштановые волосы, в ушах и на шее сверкают бриллианты. Подруги-дебютантки узнали Мэллори и восхищенно заохали, но та продолжала царственно улыбаться. – Мы испугались, что во время ужина ты изрубила Зануду Джейн на рагу и загремела в полицию. – Подпольную кличку нового редактора Кендалл Мэллори произнесла с особым смаком. – Таня и Фэй держат нам столик, вино мы уже заказали. – Мэллори взяла Кендалл под руку и наконец удостоила дебютанток вниманием. – Дамы, – начала она тепло, при этом давая понять: никаких автографов, – моей подруге жизненно необходимо сесть за столик и выпить вина.
Кендалл в очередной раз восхитилась находчивостью Мэллори: вот так же и с читателями, которые регулярно возносят ее на вершины списка бестселлеров, – подруга радует их вниманием, но удерживает от излишней фамильярности.
Дебютантка-верзила прижала руки к груди и с блаженной улыбкой взглянула вслед Мэллори и Кендалл.
– Видишь, не зря мы сюда пришли! С нами говорила сама Мэллори Сент-Джеймс! – Грубоватый голос звенел от восторга. – А вторая – наверняка ее подруга Кендалл Эймс.
Бар ломился от мужчин и женщин всех форм и размеров. Вокруг крошечных столиков стояли стулья. Создавалось впечатление, что в бар набились все две тысячи участников конференции.
– Ну вот, не напрасно люди на конференцию приехали! – воскликнула Кендалл, разрезая плотную толпу. – Каждому не терпится похвастать перед знакомыми, что разговаривал с тобой. Меня никто не замечал, пока ты не пришла. Раньше у меня была собственная карьера, а теперь я подруга Мэллори Сент-Джеймс…
Мэллори невозмутимо пожала обнаженными плечиками. Кендалл претило собственное нытье. Когда-то они вчетвером посмеивались над благоговейным фанатским трепетом. Они вместе начали карьеру, вместе переживали головокружительные взлеты и обескураживающие падения и никогда не отравляли дружбу ни обидой, ни завистью. Сейчас Кендалл с ужасом чувствовала и то и другое.
– Слушай, я ведь не ноющую нотку в твоем голосе расслышала? – Мэллори кивнула молодым женщинам, которые тут же притихли, глядя на них с немым восторгом.
– Нотку! – хмыкнула Кендалл. – Да это целая фуга, симфония! Моя карьера, считай, в толчок упала! Надеюсь, никто воду не спустит.
– Интересная метафора! – Не сбавляя шага, Мэллори продолжала улыбаться и кивать. – Только воду спускать не понадобится. Вот получишь завтра премию «Зельда», и «Скарсдейл» взглянет на тебя совершенно новыми глазами.
Девушка за барной стойкой показала, где сидят Таня и Фэй. Пока Мэллори вела Кендалл к столику, еще две компании погрузились в благоговейное молчание.
– Может, в номере вина выпьем? – На Кендалл давили чужие взгляды, оценивающие, изумленные, пытающиеся разгадать секрет успеха Мэллори, удивленные дружбой звезды и хронической середнячки.
– Нет, прятаться нельзя, – процедила Мэллори, не переставая улыбаться. – К тому же правление «ВИНК» желает, чтобы мы, востребованные авторы, держались на виду. Мы с тобой – лучшее доказательство того, что писательские мечты сбываются.
– А не стоит предупредить обывателей, что от мечты до кошмара один шаг? Не помню, чтобы на мастер-классах о таком рассказывали. – Кендалл зло улыбнулась. – Предлагаю тему мастер-класса на следующий год: «В середине списка – что в преисподней». – Кендалл имела в виду ужасную середину издательского каталога на текущий месяц. Верхние строчки занимали самые интересные издательству книги – они получали лучшую рекламу, что гарантировало попадание в список бестселлеров и славу авторам. Остальных бросали на произвол судьбы, совсем как дерьмо на стену: издательству хотелось посмотреть, кто удержится. По крайней мере так полагала Кендалл. Сама она удержалась на стене и поначалу даже ползла вверх, но сейчас с путающей скоростью соскальзывала вниз.
– Чудесная идея! – похвалила Мэллори. – Только правда никому не нужна. Например, беременные наотрез отказываются слушать жуткие истории про роды, а молодые авторы убеждают себя, будто стоит продать рукопись – и конец проблемам!.. Увы, с момента продажи проблемы как раз и начинаются.
Кендалл пристально посмотрела на Мэллори, добившуюся успеха со скоростью метеора, и ее сердце заполнила черная зависть. Как же так, Мэллори даже не испачкалась, а она, Кендалл, вся в синяках и царапинах?
Однако горечь и обиду пришлось затолкать подальше: Мэллори остановилась, и Кендалл оторвала взгляд от пола – им махали руками Таня и Фэй.
– Сюда! Сюда!
Таня Мейсон, самая младшая из четверки, недавно справила тридцатипятилетие. На ее овальном лице доминировали васильковые глаза и острый подбородок, белокурые волосы все называли не иначе как роскошными, а выговор и манеру держаться – провинциальными. Таня сотрудничала с издательством «Маска» и писала романы о матерях-одиночках, таких же, как она сама. Порой в ее книги «заезжали» победители гонок «Наскар».
– Эй, Кендалл, где тебя нелегкая носила? – радостно загудела Таня, едва Кендалл и Мэллори сели за столик. – Чтобы спасти твою порцию зинфанделя, пришлось Фэй по рукам надавать! А у меня сегодня руки-крюки, едва шевелятся после рафтинга на Гудзоне, который нам устроила Дарби.
Стоило Кендалл взять бокал с зинфанделем, бар и его любопытные посетители отступили на второй план.
– Думаю, «Маска» должна увеличить тебе аванс: у тебя что ни день, то производственная травма, а докторам платить нужно! – заметила она.
Дарби Гановер, Танин редактор и по совместительству заядлая спортсменка, обожала экстрим и нередко втягивала в него любимых авторов, даже сильных духом, но слабых телом, вроде Тани.
– Надбавка за службу в особо опасных условиях? Отличная мысль! – похвалила Таня. – Только подумать, я прилетела в Нью-Йорк на день раньше и теперь как без рук, в самом прямом смысле!
Фэй в изнеможении закатила глаза. Она носила очки с толстыми стеклами, но озорной огонек проблескивал даже сквозь них. Шестидесятилетняя Фэй называла себя «дамой в теле», коротко стригла пегие волосы и была замужем за харизматичным телепроповедником пастором Стивом.
В прошлом кино– и телепродюсер, Фэй специализировалась на стремительно набирающих популярность любовных романах из жизни верующих. В их четверке именно она считалась инициативным и организаторским центром. Дважды в год Фэй собирала подруг на сеансы поиска творческих идей и следила, чтобы они не теряли друг друга из виду.
«Что бы я без них делала?» – спросила себя Кендалл. До сих пор стояла бы под дверью издательского бизнеса и, прижав нос к холодному стеклу, завистливо смотрела в окно. Ни одна из них, даже Мэллори, не достигла бы нынешних высот без помощи подруг.
– Предлагаю тост, – Мэллори подняла бокал, – за Кендалл Эймс, будущего лауреата «Зельды».
– За Кендалл! За Кендалл! – Подруги чокнулись, осушили бокалы, и вино вместе с дружеским участием быстро согрело их сердца.
– Давайте повторим! Если я не получу премию, то за свои действия не отвечаю. – Кендалл протянула бокал для следующей порции.
Подруги единогласно поддержали предложение и заказали еще бутылку. В тот момент каждая верила: впереди ждет только хорошее; стоит захотеть, и все получится, а их дружбе не страшны никакие испытания.
Глава 2
Публикующий книгу добровольно предстает перед людьми без штанов… Если книга хороша, ничто ему не повредит. Если плоха, ничто его не спасет.
Эдна Сент-Винсент Миллей
Кендалл медленно всплыла на поверхность сна и незнакомую обстановку почувствовала прежде всего подсознанием. В висках стучало, в рот, судя по ощущениям, набился плотный комок шерсти, горло саднило от непрерывной болтовни и громкого смеха.
Сколько вина они выпили? Кендалл со счета сбилась, но очевидно, что слишком много. Когда бутылки опустели, они вернулись в люкс и проболтали до трех утра – сущее благо для израненной души, однако настоящая трагедия для глаз и зрелой кожи.
Вчера вечером Кендалл чувствовала себя уверенно – если не хозяйкой своей судьбы, то по крайней мере строителем собственного будущего. Но это было вчера, за целый день до вручения премии, когда план спасения карьеры казался вполне осуществимым. Подруги взвесили ее шансы и сочли их великолепными, в пух и прах разнесли конкурентов и представили лицо Зануды Джейн, когда Кендалл вызовут на сцену за «Зельдой». Вручал премию не кто иной, как Мэллори – разве это не добрый знак?
Сегодня в душу просочился страх. Церемония запланирована на сегодняшний вечер, значит, имя победителя уже написано на листке, а листок вложен в конверт, и, сколько ни мечтай и ни молись Богу, исход предрешен.
Кендалл неподвижно лежала под одеялом с закрытыми глазами, мечтая с такой же легкостью спрятаться и от грядущих событий.
Сквозь тяжелые шторы доносились гудки машин, грохот стройки и раздраженные голоса – шум большого города перед началом рабочего дня. В Атланте она бы слышала шипение соседской поливалки, щебет птиц в кормушках и гул газонокосилки.
Придется покинуть темную, безопасную, скрытую от посторонних глаз норку. Придется готовиться к церемонии, которая может выставить ее напоказ в совершенно неприглядном свете. От такой перспективы сердце пустилось бешеным галопом, а в животе образовался тугой узел.
В гостиной раздались приглушенные голоса, и Кендалл поняла: хочет она или нет, день начинается.
Кендалл открыла глаза и, сев на краешке кровати, боязливо заглянула себе в душу: как там со смелостью? Увы, обнаружилось лишь безбрежное море страха. Тем не менее она сумела подняться, натянула халат и, босая, прошла в гостиную, где, накрывшись пушистым розовым халатом, на диванчике лежала Фэй.
Таня, уже одетая и накрашенная, варила кофе. Неподалеку от кофеварки стояла аляповатая цветочная композиция, подаренная Кендалл издательством, а рядом – нетронутая бутылка шампанского. Кендалл решила открыть шампанское сегодня, но только если получит премию. Она выпьет за козырную даму Зельду, благодаря которой у «Скарсдейл» наконец появится к ней интерес.
Из спальни Мэллори раздавался стук клавиш.
– Уже работает? – спросила Кендалл.
– До бранча хотела написать двадцать страниц. – Фэй пожала плечами: ее, очевидно, чувство вины не мучило в отличие от Кендалл, которая по двадцать страниц даже в лучшие времена не писала.
На лице Фэй не было ни грамма косметики; черная оправа очков только оттеняла ослепительную белизну кожи.
– Некоторые зациклены на работе, некоторые – нет. Некоторые мечтают только о завтраке и целом дне в спа-салоне, а некоторые, – Фэй тепло улыбнулась, – только о «Зельде».
Кендалл упала на диван рядом с подругой и прижала голову к ее плечу.
– Как ты себя чувствуешь? – по-матерински заботливо спросила Фэй.
– Тошнит… – пожаловалась Кендалл.
– Говорила тебе: выпей перед сном аспирин, – напомнила Таня, поставив перед Кендалл чашку с дымящимся кофе. Если особо не приглядываться, Таню в джинсовой мини-юбке и многослойной футболке можно принять за девушку-подростка. Она еще и волосы широким ободком убирает! – Похмелье легче предупредить, не то потом целый день мучаешься.
Кендалл осторожно глотнула кофе. От обжигающего напитка сразу полегчало, даже сознание прояснилось.
– Милая, я боролась с похмельем, когда ты еще в детском саду за мальчиками бегала, – проговорила Кендалл, хотя сама чувствовала, что тошнит ее вовсе не от перебора с алкоголем. – Я в полном порядке!
Действительно, все будет в порядке; главное, пережить этот день. Нужно позвонить Мелиссе и спросить про вчерашний экзамен по тригонометрии. Ну и с Кэлом неплохо бы связаться. Вчера она вроде бы набирала его номер, но он не ответил.
– Рада слышать! – кивнула Таня. – Я-то спала как младенец. В моей спальне есть буклет, и в нем сказано, что наши простыни из египетского хлопка, в котором шестьсот нитей на один дюйм. Вот попаду в список бестселлеров, сразу куплю себе два комплекта белья из такого хлопка, хотя в мамином трейлере их не постелешь! – Таня вздохнула. – Неужели кому-то впрямь платят за то, чтобы нити в простынях считать? Работка не пыльная, это тебе не в прачечной вкалывать!
Гостиную огласила «Провинциалка» Гретхен Уилсон.
– Господи, как я ненавижу эту мелодию! – Таня вытащила из сумочки сотовый и поднесла к уху. – Теперь девичья мечта – вовсе не похитить Брэда у Анджелины: здесь точно ловить нечего! Тебя везут на «скорой» в больницу? – гневно спросила она в трубку. – Объясняла же, я на конференции! – Таня упала в «крылатое» кресло и скрестила длинные ноги в плетеных сандалиях. Ноги Кендалл заныли от зависти. Сотовый Таня зачем-то повернула к полу. – Нет, Лоретта, тебе нельзя в молл с подружками. Ты должна присматривать за Кристал и помогать бабушке. – Таня набрала в легкие побольше воздуха. От волнения у нее даже колени задергались. – Лоретта, не смей называть так сестренку! Сколько можно повторять… Рет! Ретта! Только бабушке трубку не давай… – Таня зажмурилась. Колени тут же прекратили свой безумный танец. – Здравствуй, мама! Да, у меня все в порядке. – Логический центр фразы был очевиден. – Нет, мама, я еще не звонила Кайлу и не спрашивала, получится ли у него забрать девочек на день. Знаешь ведь, какой он ненадежный! Ты сама уверяла, что справишься. Я завтра вечером вернусь. – Таня притихла и сжалась как пружина. Кендалл старалась не встречаться с ней взглядом. – Да, мама, я помню про твою мигрень. Так ляг, полежи! Кристал уже девять лет, она сама себе завтрак приготовит. Зальет шоколадные хлопья молоком, и все. Дело, слава Богу, нехитрое! Они уже большие девочки, не надо с ними нянчиться!
Таня встала, отошла к окну, бессильно ссутулилась и понизила голос.
– Да, мама! Да, знаю, знаю. – Таня мерно закивала. – Я очень тебе благодарна. Конечно, я вернусь пораньше и приготовлю ужин. – Таня захлопнула телефон; когда она повернулась к подругам, ее глаза блестели от непролитых слез. – Мама не справляется, говорит, три дня с девочками для нее уже слишком. Для нее все всегда «уже слишком». – Таня утерла слезы тыльной стороной ладони. – Слово даю, если надо, третью работу найду! И большую книгу пристрою, вот увидите! – Пальцы с длинными ногтями лихорадочно теребили подол мини-юбки. – Мы с девочками переедем в новый дом, у каждой обязательно будет по комнате.
Фэй подалась вперед, и Кендалл поняла, что подруге не терпится утешить Таню, но та слабо улыбнулась и покачала головой.
– Вам пора одеваться, а мне – отрывать мисс «Нью-Йорк таймс» от ноутбука, который она прирастила к своим пальцам. Я хочу есть, а еще больше – привести себя в порядок. Мы снова поедем на лимузине Мэллори? – Таня уже шагнула к спальне подруги. – Хочу, чтобы меня сфотографировали выходящей из лимузина! Я девочкам обещала.
* * *
Кендалл так и не поняла, как ей удалось пережить тот день. Мэллори, Таня и Фэй таскали ее по городу, развлекали болтовней и словно не замечали, что она все больше тревожится и все меньше принимает участия в разговорах.
С огромным трудом взяв себя в руки, Кендалл ухитрилась не умереть по дороге с бранча в «Таверне на лугу» в спа-салон «Красная дверь», где их ждали на маникюр, педикюр, массаж, восстанавливающую процедуру для лица и стрижку с укладкой. Из салона Кендалл с Мэллори помчались обратно в отель на генеральную репетицию церемонии, а Кендалл пришлось встретиться с конкурентами, знаменитыми и уважаемыми авторами, у каждого из которых было как минимум по одной «Зельде».
И вот она сидит между Таней и Фэй в большом банкетном зале, в зоне для финалистов; подмышки истекают потом, губы пересохли. Тщательно уложенные волосы даже самой Кендалл напоминали шлем (Господи, зачем их так налачили?!), вырез черного платья смущал глубиной. Для короткого рукава руки у нее слишком толстые, а в охлажденном кондиционерами зале еще и гусиной кожей покрылись. Утягивающие шортики – те же панталоны, но с красивым названием! – оказались малы и больно впивались в промежность.
На огромном плазменном экране показывали документальную ленту об истории «Вордсмит инкорпорейтед», в глубине зала слышался шепот и шелест платьев, но в зоне для финалистов и их гостей царила звенящая тишина. Премия «Зельда» открывает почти любые двери: хочешь – получишь нового литагента, хочешь – новый дом, хочешь – пересмотр условий всех имеющихся договоров.
Многие авторы язвили: мол, судьи – те же завистливые конкуренты, но престиж премии не оспаривал никто. И никто не притворялся, что не отдаст ради «Зельды» своего первенца.
Кендалл облизнула губы и беззвучно поблагодарила Господа за то, что в отличие от вручения «Оскара» финалистов не снимают на камеры. Только талантливый актер способен изобразить спокойствие, когда решается его судьба. Только актер способен шумно радоваться победе соперника.
Интересно, а ее соперники нервничают?
Кендалл украдкой огляделась по сторонам. Увы, ни одного из них Кендалл не знала достаточно близко, чтобы понять, действительно ли они настолько поглощены церемонией. Вдруг она не единственная, кто повторяет про себя «Я не боюсь» из одноименной песни?
Кендалл в сотый раз закусила губу и крепко задумалась. А что, если… А что, если достать из сумочки помаду и подкрасить губы? Если она все-таки выйдет на сцену, не хотелось бы предстать на плазменном экране – на нем же каждая пора видна, а каждый фунт лишнего веса утраивается, – с губами, напоминающими поверхность луны. С другой стороны, начнешь прихорашиваться – все решат, что ты стопроцентно уверена в получении «Зельды». А если в итоге не получишь, будешь выглядеть жалкой самоуверенной дурой.
Искушать судьбу еще страшнее. Бывает же: только вымоешь машину, и начинается дождь. Вдруг случится нечто подобное?
Кендалл сделала глубокий вдох и решительно оборвала поток мыслей, которые даже в нынешнем полубезумном состоянии казались идиотскими.
«Победителя уже выбрали, – в сотый раз напомнила себе Кендалл. – Что ни делай, что ни думай, имя, которое вот-вот зачитает Мэллори, не изменится».
Таня и Фэй одновременно взяли ее за руки.
На экране ярко вспыхнуло имя Мэллори. Заиграла музыка, и глубокий бархатный голос кратко рассказал о ее невероятном карьерном взлете – от начинающего автора до завсегдатая списка бестселлеров «Нью-Йорк таймс».
Потом имя Мэллори Сент-Джеймс сменили кадры кинохроники: вот изящно одетая и причесанная Мэллори на телевизионном ток-шоу; вот она подписывает книги для ярых поклонников ее таланта, высыпавших из «Барнс энд Ноубл»; вот она с владельцем издательства «Патридж энд Портман»; вот она в своем стильном кабинете, подозрительно нарядная для «обычного рабочего дня», трудится над очередным бестселлером.
Помада и прочие мелочи моментально вылетели из головы. Сердце Кендалл пустилось бешеным галопом, а Таня и Фэй сжали ее руки так, что пальцы посинели.
Тем временем на экране появилась «сегодняшняя» Мэллори Сент-Джеймс.
А вот и сама Мэллори! Темно-каштановые волосы уложены в изысканный французский пучок, платье без бретелей подчеркивает белизну и безупречную форму обнаженных плеч.
Кендалл ни секунды не сомневалась, что длинное белое платье в греческом стиле Мэллори надела без впивающихся в промежность шортиков.
Мэллори ослепительно улыбнулась в объективы камер. Кендалл замерла, а когда Мэллори начала перечислять имена финалистов в номинации «Лучший женский роман года» – имя Кендалл Эймс шло первым, – прочла беззвучную молитву.
