Текст книги "В канкане по Каннам"

Автор книги: Венди Холден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

Глава 7

Несколько дней спустя Даррен ворвался в офис с охапкой газет, купленных по дороге.

– Ты видела сегодняшние газеты?

В условиях нового режима ежедневная доставка прессы в редакцию считалась не профессиональной необходимостью, а совсем не обязательной роскошью. Поэтому, чтобы иметь хотя бы какое-то представление о происходящем в мире, Кейт и Даррен были вынуждены по очереди покупать газеты за свой счет.

– Нет еще. Что-то случилось?

– Масса негативных материалов о Шампань де Вайн в связи с ее заявлениями о жизни на севере.

– Отлично; надеюсь, они разносят ее в пух и прах.

– Так и есть, не волнуйся. Даже угрозы появились.

– Еще лучше. Ее хотят убить?

– Не думаю. Члены организации «Независимость севера» грозятся в случае приезда Шампань рядом с ее домом транслировать через колонки записи духового оркестра и швырять в нее резиновые сапоги всякий раз, когда она появится на пороге.

– Удивительно, что им удается сохранить чувство юмора после таких оскорбительных высказываний.

– Мне кажется, они говорят вполне серьезно. И в «Юнайтед» тоже не видят ничего смешного – они просто в ярости. Из-за этих ее заявлений Блаватский может потерять массу болельщиков.

В этот момент раздался телефонный звонок.

– Отдел сенсаций, – требовательно произнес женский голос – такой хриплый, словно связки у звонившей были обработаны наждачной бумагой.

Кейт улыбнулась. Некоторые читатели «Меркьюри» до сих пор думают, что в газете множество отделов, где трудится целая армия журналистов, и это показалось ей трогательным и приятно старомодным. Итак, пришло время разыграть спектакль под названием «Большой штат сотрудников».

– Отдел сенсаций, – ответила она с интонацией мисс Манипенни [16]16
  Секретарша Джеймса Бонда.


[Закрыть]и замахала Даррену. – Одну минуту, я соединю вас с редактором.

– Слушаю, – рявкнул Даррен – его голос не предвещал ничего хорошего тому, кто посмеет беспокоить его по пустякам; это у младшего репортера получалось отлично. Но через несколько секунд он насторожился – лицо стало серьезным – и даже начал что-то записывать. – Понятно. Интервью. Хорошо. Думаю, это возможно устроить. Я вам перезвоню. – Он положил трубку – на выбеленном, как у гейши, лице было написано недоумение. – Невероятно. Ее зовут Ксантиппа.

– Ксантиппа?! Да уж, в это сложно поверить.

– Но есть еще более невероятные новости. Эта женщина работает в пиар-компании «Хорошо и быстро», они представляют интересы Шампань де Вайн. Она хочет дать нам интервью. Нам… «Мокери»!

Кейт подумала, что ослышалась.

– Шампань де Вайн? Зачем?

– Да черт ее знает! – Даррен изумленно качал головой.

Кейт на минуту задумалась.

– О, я поняла! Этой стерве нужна хорошая статья в местной газете, где она будет извиняться и доказывать, что ее слова вырвали из контекста, полностью исказили и так далее…

Даррен кивал, и блестящие от геля «иглы» качались у него на голове.

– Значит, мы в кампании по ее реабилитации? Такой позитивный северный пиар?

– Именно так! Вот только хотим ли мы помочь ей соскочить с крючка?

– Все зависит от того, что нам это даст. – Даррен задумался, и его брови поползли вверх. – Спокойное, без истеричных заявлений интервью с Шампань де Вайн, учитывая шум, поднявшийся сейчас вокруг ее имени, может привлечь внимание редакторов крупных газет. По-настоящему хороший материал может привести к…

– …ко многому, – восторженно выдохнула Кейт. – К внештатному сотрудничеству или даже постоянной работе! – Она замолчала, вспомнив Ната, его обещания и план побега. От него ни слуху ни духу, а тут вдруг появился шанс взять судьбу в свои руки. – И когда она хочет дать интервью?

– Сегодня днем, если мы сможем. В доме Блаватского в Слэк-Палисэйдс.

Слэк-Палисэйдс! Это еще лучше! Разволновавшись, Кейт стиснула кулаки. Она не общалась с Натом с того самого незабываемого дня. Он предупреждал, что из-за постоянной слежки отца ему будет непросто выбираться в город. Созваниваться теперь тоже проблема, потому что Хардстоун конфисковал мобильный сына. Все это время Кейт ломала голову, пытаясь найти предлог, чтобы снова посетить роскошный особняк. А теперь удача сама идет к ней в руки.

– Это же здорово! – воскликнула она.

– Правда? – спокойно отозвался Даррен.

Их глаза встретились, и некоторое время они неуверенно смотрели друг на друга. Если подойти формально, между ними не могло быть соперничества. Кейт знала об этом и не сомневалась, что Даррен тоже все понимает, – на это интервью как старший репортер должна идти она. С другой стороны, в их работе интервью со знаменитостями – даже такими незначительными, как Шампань, – случались так же редко, как солнечные затмения. Единственными людьми в Слэкмаклетуэйте, хоть как-то связанными с голубым экраном, были мастера по ремонту телевизоров. Так что, учитывая такое положение дел, использовать служебное положение в личных целях было бы крайне невежливо.

– Давай бросим монетку, – предложила Кейт. Даррену с трудом удалось найти фунтовую монетку в кармане обтягивающих черных джинсов.

– Орел, – загадала она и, затаив дыхание, устремила взгляд на монету, закрутившуюся в воздухе. Она еще никогда в жизни не выигрывала пари.

– Орел.

У Кейт захватило дух от восторга, и, схватив телефон, она поспешила набрать номер компании «Хорошо и быстро». В тот же день она снова прошла через шикарные ворота поселка Слэк-Палисэйдс.

К ее удивлению, футболист Игорь Блаватский жил в особняке желто-оранжевого цвета, соседнем с домом Хардстоуна. Проходя мимо, Кейт сквозь позолоченную решетку разглядывала жилище своего босса. Жаль, нельзя подать Нату знак, что она здесь. Ну хотя бы по мобильному! Но Хардстоун не только забрал телефон у сына – он уже достаточно давно отключил ее рабочий номер, посчитав это слишком большой роскошью. Теперь так и было – приходилось самой оплачивать рабочие разговоры из того скудного жалованья, которое ей платили в «Меркьюри».

Подойдя к воротам дома Блаватского, Кейт услышала, что из переговорного устройства доносится странный ритмичный шум. Он напоминал животное урчание… Или, скорее…

– Здравствуйте! – решила сказать Кейт.

Ужасный треск, потом несколько сладких стонов. Все ясно; несложно догадаться, что там происходит.

– Шампань! – послышался едва различимый мужской голос. – Там кто-то есть!

Снова стоны.

Похоже, слухи о страстной натуре актрисы и модели не были преувеличением. Судя по звукам, сейчас она соблазняла Игоря Блаватского около стены рядом с переговорным устройством. А футболист, похоже, уже вылечил растяжение мышц в паху.

– Это всего лишь кто-то из дурацкой «Мокери», – прозвучал хриплый женский голос с надменными нотками. – Пусть подождут, черт возьми. Мы заняты. О-о, еще…

Все понятно – «из дурацкой "Мокери"»! Видимо, спокойное, без резких высказываний интервью, о котором она договаривалась с Ксантиппой из компании «Хорошо и быстро», станет для нее серьезным испытанием.

Пожалуй, дом Блаватского выглядел еще хуже, чем «Вид с высокой кучи», как Кейт называла теперь про себя резиденцию Хардстоунов. Прямо перед входом в желто-оранжевый особняк она увидела нечто невероятное – бассейн с голубой водой, который, похоже, был вырыт здесь с явным пренебрежением не только ко всем правилам строительства, но и к обычным для Слэкмаклетуэйта погодным условиям. Около него на выложенной каменными плитами террасе стоял плетеный шезлонг с кучей белых подушек. Повсюду валялись журналы «Хит», «Хелло» и «О'кей», страницы которых листал жадный до сплетен ветер. Тут же лежали огромные очки от солнца и стояло ведерко для льда, из которого донышком вверх торчала пустая бутылка из-под шампанского. Кейт подумала, что, судя по всему, жители Слэк-Палисэйдс пьют шампанское как чай.

Внезапно из-за угла дома появилось видение в лиловом – высокий, стройный, сильно загорелый мужчина в очень узких брюках. Лиловый, подходящий по стилю к брюкам пиджак был надет поверх лиловой атласной рубашки с распахнутым воротом, обнажавшим гладкую, как мрамор, грудь. Его лицо, черты которого с трудом можно было назвать мужскими, казалось еще более гладким. На голове у него топорщился гребень из коротких светло-желтых волос, уложенных гелем.

– Мистер Блаватский? – Странно, она представляла его более мужественным. И никакие предполагала, что он из тех, кто носит лиловые костюмы.

– Нет, я не мистер Блаватский.

Кейт покраснела.

– О, простите! – Блаватский, вероятно, все еще в доме. Заканчивает дело, которому помешал ее приход.

Видение пожало плечами, слегка надуло губы и, подбоченившись и прищурившись, уставилось на нее.

– Боншур.

– Бонжур, месье. Как поживаете? – спросила Кейт по-французски. Как здорово, что появилась возможность немного освежить в памяти давно забытые знания!

Судя по выражению лица, она застала собеседника врасплох. Втянув щеки, он спросил:

– Ты шурналист?

Кейт кивнула:

– Кейт Клегг из слэкмаклетуэйтской «Меркьюри».

– Боншур, Кейт Клегг. А я Марк де Прованс, – сообщило видение после торжественной паузы, чтобы усилить эффект от сказанного.

– Дизайнер интерьеров? – Это был тот самый человек, из-за которого в семействе Хард стоун разгорелся конфликт.

Раздражение исказило его маленькое лицо с острыми чертами.

– Даше более того, – недовольно фыркнул он. – Я не просто дизайнер, я творец. И сейчас все тебе расскашу…

– Это, конечно, замечательно, – начала Кейт, глядя на дом за его спиной, – но дело в том…

– Интервью? Шампань сейчас занята, – поторопился заверить ее он. – Она попросила меня попросить тебя подошдать, пока она собирается.

– Нет проблем, – по-французски ответила Кейт.

Дизайнер перестал жевать – как и в первый раз, его совсем не обрадовала попытка Кейт поговорить с ним на родном языке. Но для нее не было новостью, что французы этого не любят.

– Неужели у меня такое плохое произношение? – вздохнула она. – Вы вообще меня не понимаете?

Он покрутил маленькой головой:

– Тебе лучше говорить по-англишки.

Кейт ужасно расстроилась. Похоже, отсутствие практики наложило серьезный отпечаток на ее речь. Интересно, сможет ли она снова когда-нибудь с легкостью говорить на французском?

– Иди сюда и садись, – скомандовал ее собеседник, быстро проходя через патио около бассейна. Кейт заметила, что на нем туфли в черно-белую полоску. Он выдвинул два плетеных кресла, проверил, чистые ли они, сел, скрестив руки и ноги, и выжидательно посмотрел на нее: – Ты пока мошешь взять интервью у меня. Я очень хочу, чтобы все богатые местные дамы знали – я остановился здесь на несколько дней. Я мог бы заняться какими-нибудь проектами – конечно, если мы договоримся о цене.

– Ну, я не знаю…

Если вспомнить, какую оценку Питер Хардстоун дал дизайнерским взглядам де Прованса, это интервью его вряд ли порадует.

– Не знаешь?! – Де Прованс привстал в кресле, сжал губы и посмотрел на нее. Его глаза были удивительно похожи на два искусственных изумруда. – Неушели не понимаешь, что тебе предлагают? Эксклюзивное интервью со мной? Шурналы по дизайну интерьера готовы на убийство ради такой возможности.

Кейт помнила, что в глазах Хардстоуна тоже читалась жажда убийства. Это было до того, как он увидел обои по тысяче фунтов за метр.

– Я объясню тебе мою философию, – рисуясь, произнес де Прованс. – Я создаю высокую моду для интерьера. Барокко-н-ролл, знаешь?

Кейт кивнула – это она прекрасно знала.

– Я предпочитаю вещи, которые делаю сам. И это было правдой.

– И у меня особенный подход. Текстиль, разнообразные материалы, богато украшенная мебель – все это часть роскошных интерьеров. Приятных взгляду и на ощупь.

О Господи!

– А что бы вы сказали тем людям, – нахально поинтересовалась Кейт, – которым ваши взгляды кажутся немного… вульгарными?

Зеленые глаза предупреждающе сверкнули.

– Они не вульгарные, а необычные.

– И очень дорогие, – не сдержалась Кейт, вспомнив канделябры.

– Дорогие? – Марк де Прованс скрестил руки. Из-под лилового рукава пиджака показались огромные часы замысловатого дизайна. – Послушайте, леди, хорошие вещи стоят денег. За пять тысяч фунтов я не стану делать ничего. Разве только брошу трубку, ха-ха! И даже ради заказа в десять тысяч фунтов не встану с постели.

– Неужели?

Он покачал головой:

– Оно не стоит затраченных усилий. Мои клиенты даже не обращаются ко мне с такими оскорбительными предлошениями, потому что понимают – я настоящий творец.

– Значит, вы считаете, что ваша работа – это искусство. У него раздувались ноздри.

– А как же! Мои творения, они ведь уникальны!

– Я заметила! – Кейт вспомнила, какое впечатление творения де Прованса произвели на Питера Хардстоуна.

Лицо дизайнера тут же прояснилось.

– Ты видела мои интерьеры? На канале «Селебрити»?

– О нет! У соседей.

Марк де Прованс не мог скрыть свою радость.

– Ах да, Броган! Я создал для нее настоящий сказочный дворец! Как раз то, на чем я специализируюсь, – обитые потолки и атласные троны. – Он восторженно развел руками. – Она просто влюбилась во все это. Броган была идеальным клиентом. Ни разу не поинтересовалась ни ценой, ни чем-либо другим.

Судя по всему, он до сих пор пребывал в блаженном неведении о том, как муж Броган отреагировал на этот сказочный дворец. Кейт бросила недовольный взгляд в сторону дома: неужели ей придется просидеть здесь весь день, обсуждая атласные троны?

– Вам очень нравится лиловый цвет, – заметила она.

– Maus oui! Это из-за лаванды – цветка моего любимого Прованса. – На его загорелом лице появилось некое подобие улыбки. – И moi – я тоже beau Provence!

Кейт не сразу нашлась что ответить и поэтому задала другой вопрос:

– Вы где-нибудь учились? Посещали специализированный колледж?

Де Прованс пришел в ярость:

– Чему мошет колледш научить меня? Конечно, я нигде не учился! – Он презрительно скривил губы.

– Гм… а что же тогда привлекло вас в этой профессии?

Он удивленно уставился на нее:

– Деньги, конечно.

– О! – Кейт замолчала на некоторое время – ее поразила не только его жадность, но и шокирующая откровенность. – И вы так легко говорите об этом? Что вами движет желание заработать побольше?

– Естественно. А что в этом такого?

Кейт решила, что Марка де Прованса с его взглядами можно было бы обвинить во многом, но только не в отсутствии четких представлений о том, что ему нужно. И поэтому она удивилась, почему он сейчас бродит по саду Игоря Блаватского.

– Дела… – объяснил «творец». – Я закончил дом Броган и изучаю другие варианты. Этот поселок показался мне parfait [17]17
  Идеальным (фр.).


[Закрыть]– он был полон денежных мешков, – а потом появились эти дыры. – Он с ненавистью взглянул на небольшой пролом около бассейна. – И теперь здесь остались только Шампань и этот футболист… – Последние два слова он произнес поморщившись.

– Так вы сейчас работаете с Шампань? – Теперь все понемногу начинало проясняться.

– Да. Мы вместе разработали великолепный план – мои творения должны быть по всему дому. И все уше готово к тому, чтобы начинать. Но теперь у нас проблема.

– Какая?

Де Прованс нахмурился и, не размыкая рук, наклонился к ней.

– Друшок Шампань, – прошептал он. – Поверь мне, это кошмар. Он критикует мою работу, высказывает какие-то свои предложения. – Дизайнер в ярости хлопнул себя по коленям. – Но мне совсем не интересно выслушивать его мнение! Единственное, что мне нужно от людей, – это их деньги.

Он недовольно откинулся на спинку кресла, достал визитницу и вложил в руку Кейт маленькую блестящую карточку лилового цвета.

«Марк де Прованс. Шик французских шато для английских замков», – прочитала Кейт.

– А почему ты ничего не записываешь? – требовательно поинтересовался он, показав на закрытый блокнот Кейт. – Разве я рассказываю неинтересные вещи? Разве я не шеланный объект для интервью?

Кейт подумала, каким долгожданным облегчением для нее было бы увидеть, как этот объект удаляется по подъездной дорожке. Она с надеждой посмотрела на блестящий стеклянный фасад дома. Может быть, постучать в дверь, чтобы заставить их поторопиться? Но что, если они еще заняты – в особенности тем делом… у переговорного устройства?

– Ты считаешь меня недостаточно знаменитым, чтобы писать обо мне в своей маленькой глупой газетенке? – рассвирепел великий дизайнер.

– Послушайте, я не против, но могут возникнуть сложности. Если бы вы оплатили у нас рекламу, все было бы проще.

– Рекламу?! – Марк де Прованс выпрямил спину и с холодным достоинством взглянул на нее: – Объявление? Ты понимаешь, что я творец? Гении, они ведь не нуждаются в рекламе! Разве Пикассо когда-нибудь давал объявление в… Как называется твоя газета?

– «Меркьюри». Нет, насколько я знаю.

– Вот именно.

Вдруг со стороны де Прованса раздался какой-то металлический звук – это была электронная версия темы «Прибытие царицы Шебы». Сверкнув красной подкладкой пиджака, дизайнер достал крошечный лиловый телефон в металлическом корпусе и предупреждающе поднял ладонь. Пока он вкрадчиво объяснялся по телефону – скорее всего с кем-то из клиентов, – Кейт смотрела на дом, размышляя, не рвануть ли туда со всех ног.

«Творец» захлопнул телефон – на его черном от загара лице появилось выражение полного удовлетворения.

– Это Виктория Бэкхем. Она только что купила одну из моих розовых кроватей со стеганым матрасом с пуговицами.

Кейт вытаращила глаза:

– Что? Та самая Виктория Бэкхем?

– Именно, – пожал плечами дизайнер. – Я часто с ней работаю. Она постоянно покупает дома, рошает детей. Тебе стоило бы взглянуть на костюмчик, который я сделал для Ромео!

Кейт ужасно не хотелось ему верить. Неужели это вообще возможно? Но ведь де Прованс здесь, в доме Игоря Блаватского. Возможно, о нем уже ходят разговоры в футбольном мире. Ведь до Олдерли-Эдж не так уж далеко. А в излюбленном ярко-лиловом дизайне Марка де Прованса, не говоря уже о тронах, есть что-то общее со свадьбой Бэкхемов, основным цветом на которой был фиолетовый.

– Вот теперь, я вишу, тебе интересно, – самодовольно ухмыльнулся дизайнер. – И мы можем начать интервью. Отлично. Что бы ты хотела узнать?

– Все, – заулыбалась Кейт. – Расскажите о ваших знаменитых клиентах.

– Ах! – Он погрозил ей пальцем. – Ты должна понимать – мне сложно говорить о моих клиентах.

Кейт вздохнула:

– Мистер Прованс, послушайте…

– Де Прованс. Месье де Прованс.

– Вы можете мне доверять. Я покажу вам статью перед публикацией и сделаю все необходимое…

«Творец» поднял руки к небу.

– Если бы, – театрально вздохнул он, – я брал с кашдого шурналиста, который говорил мне это, по одному вашему английскому фунту…

Кейт впилась в него взглядом. Учитывая его неимоверную жадность, удивительно, что он не воспользовался такой возможностью.

– Знаешь, – вздохнул де Прованс, – я бы с удовольствием рассказал тебе о Бэкхемах.

– Отлично. Я постараюсь вас не перебивать.

– Но я не рискую… – ловко вывернулся он. – Мои клиенты будут в ярости.

– Боюсь, тогда наш разговор закончен, – сказала Кейт, щелкнув ручкой.

– Но с другой стороны…

– Да?

– Я с удовольствием расскашу о своем бизнесе…

Кейт захлопнула блокнот.

– Месье де Прованс, боюсь, мне это не подойдет.

– Зови меня Марк… – сладким голосом произнес он.

– Послушайте, я готова написать статью и не взять за нее ни цента. Но вы со своей стороны окажете мне услугу и расскажете что-нибудь интересное о знаменитостях. Это принцип работы прессы.

– Услугу?! – возмутился де Прованс. – Я оказываю услугу уше тем, что трачу на тебя свое время! Ты должна быть счастлива только от одного моего присутствия!

Кейт пропустила все это мимо ушей.

– Марк, дело в том…

– Для тебя только «месье де Прованс»! – Он сжал кулаки и в ярости затопал ногами в полосатых ботинках. – Ты уше достаточно наговорила!

– Э-э…

– Если я тебе не нушен, ты меня тем более не интересуешь! Мещанка! Курянка!

Кейт удивленно захлопала глазами. Дизайнер только что назвал ее «курянкой». Наверное, он хотел сказать «крестьянка».

А потом их прервали.

– Эй! Ты! Из этой глупой «Мокери» или откуда там? – послышался крик из окна особняка. Ошибки быть не могло – этот надменный голос принадлежал Шампань де Вайн. – Будешь брать интервью или нет? Я не могу тратить на тебя целый день! – И окно захлопнулось.

– Есть здесь кто-нибудь? – Кейт толкнула парадную дверь и, заглянув внутрь, увидела холл с колоннами и широкой центральной лестницей. – Эй?

Тишина… Было слышно лишь, как раздраженный Маркде Прованс завел машину и она с ревом пронеслась по подъездной дорожке.

– Эй?

Вдруг раздалось громкое тявканье.

– А-а-а! – завизжала Кейт, когда что-то острое вонзилось в ее лодыжки. Опустив глаза, девушка увидела, что у нее на ногах болтаются пушистые крошечные комочки. – Пошли вон, маленькие ублюдки! – взвыла она, чувствуя пульсирующую боль.

– Не смей так с ними разговаривать! – раздался раздраженный голос от двери. – Они очень чувствительные!

– Как и мои ноги, между прочим! – Кейт подняла глаза, полные слез от боли. Крепко схватив собачек за шерсть, она пыталась отцепить их от себя.

– Неужели? Ты меня удивляешь.

В дверном проеме стояла девушка потрясающей красоты. Из одежды на ней была лишь мужская рубашка. Зажав в пухлых губах сигарету, она не сводила с Кейт зеленых глаз, обрамленных пышными ресницами.

Кейт внезапно ощутила прилив ненависти, и вызван он был не только незаслуженным оскорблением. Рядом с этой элегантной, от природы красивой женщиной Кейт чувствовала себя ужасно старомодно одетой и толстой. У Шампань были стройные загорелые ноги и узкие красивые ступни. На худые плечи – рубашка сползла, обнажив часть плеч, – падали прямые светлые волосы, блестящие как шелк. Красивая загорелая грудь, сочетавшая в себе дерзкий вид и щедрые пропорции, тоже была почти полностью открыта.

– Ай! – вскрикнула Кейт, почувствовав, что собаки еще сильнее сомкнули челюсти. – Убирайтесь! Пошли вон!

– Я ведь сказала: не смей так с ними разговаривать! – Зеленые глаза Шампань сверкали. – Ты их обидишь. Бедные маленькие ангелочки!

– Но мне же больно! – возмутилась Кейт. Шампань бросила многозначительный взгляд на брюки Кейт.

– Честно говоря, я удивлена, что ты вообще можешь через них что-то чувствовать! Гуччи! Прада! – проворковала она, наклонившись к собачкам. Рубашка распахнулась настолько, что теперь был виден даже ее упругий живот, и еще Кейт заметила, что Шампань не носит белья.

В последний раз стиснув зубы так сильно, что у Кейт потекли слезы, собаки оставили в покое ноги девушки и принялись играть с хозяйкой.

– Бедные мои собачки! – приговаривала Шампань, целуя их в украшенные бантами головы. – Малыши Гуччи-чи и Прада-вада!

Кейт же растирала ноги, стараясь вспомнить все, что ей было известно про столбняк и бешенство.

– Итак, – вдруг раздался неприятный надменный голос Шампань. – Ты из этой дурацкой «Мокери»?

– Слэкмаклетуэйтской «Меркьюри».

Шампань откинула голову и насмешливо хмыкнула. Кейт с грустью подумала, что задача вернуть симпатии жителей севера стоит перед далеко не самой тактичной из звезд.

Она с опаской смотрела в сторону собак, которые продолжали громко тявкать. Кем бы ни была их хозяйка, если эти твари снова набросятся на нее, она прибьет собачонок тем, что попадется под руку. Если понадобится, даже собственной туфелькой. Видимо, любимцы Шампань почувствовали настрой Кейт и держались в отдалении.

– Ты и в самом деле берешь интервью у знаменитостей? – Шампань с сомнением уставилась на нее.

– Я беру интервью у всех.

Кейт надменно, словно настоящая примадонна, вскинула голову.

– Послушай, – высокомерно произнесла она, – я не привыкла разговаривать с кем попало.

– Я поняла это уже по тому, – мило улыбнулась Кейт, – что мне пришлось ждать достаточно долго. Но надеюсь, привыкнув давать интервью, вы будете более пунктуальной.

Зеленые глаза актрисы потемнели от ярости.

– Я совсем не это имею в виду! Я одна из звезд первой величины, это ясно? Слэгхипской «Стандард» очень повезло.

Звезда первой величины! Кейт разозлилась. Возможно, рейтинг Шампань и повысился после шоу «Привет, моряк, я звезда!», но она далеко не Мадонна!

– Где фотограф? – рявкнула хозяйка дома.

– Он уже едет.

Автобус, похоже, опаздывал. Колин тоже испытал на себе режим экономии, установленный Хардстоуном, – теперь он никогда не брал с собой много аппаратуры, использовал только самую дешевую пленку и ездил на автобусе по своей пенсионной карте. Он занялся фотографией относительно поздно – начал посещать вечерние курсы через несколько лет после выхода на пенсию. В его представлении секрет мастерства фотографа состоял в том, чтобы сказать человеку перед камерой «Улыбочку, дорогуша!». В последнее время руки у него стали трястись еще сильнее. Конечно, до Марио Тестино ему было далеко, хотя Даррен уже окрестил размытые изображения, которые получались у Колина, школой фотографии «Слэк эдж» – размытых границ.

– Я думала, что сначала возьму интервью, – предложила Кейт.

– Тогда давай скорее с этим покончим. – Шампань была крайне нелюбезна. – Проходи в гостиную.

И она направилась через холл в большую комнату, заставленную белыми диванами с горами золотых подушек.

Поскольку приглашения присесть не последовало, Кейт сама опустилась на белый диван и сразу же, словно под ней был зыбучий песок, провалилась вниз. Чтобы подняться, видимо, придется вызывать кран.

– Давайте начнем с того, почему вам нравится жить на севере, – сразу приступила к делу Кейт. – Таким образом мы сможем развеять все недопонимание, возникшее после неудачной цитаты, которую недавно опубликовала одна из центральных газет.

Но на лице Шампань не было заметно и тени смущения.

– «Неудачной»! «Недопонимание»! – фыркнула она. – Скорее, это был единственный раз в моей жизни, когда мои слова не исказили.

Кейт показалось, что их разговор развивается не по намеченному сценарию. Разве Шампань дает интервью не для того, чтобы сгладить напряжение, возникшее в кругу фанатов Блаватского, да и вообще у всех жителей севера?

– Ну что ж, как бы там ни было, вернемся к Слэк-Палисэйдс, – предприняла она следующую попытку. – У вас, вероятно, грандиозные планы в отношении этого дома. Во дворе я встретила… гм… творца интерьеров. Это очень интересно.

Лицо Шампань исказилось от гнева.

– Весь ужас в том, что Игорь очень прижимист, – недовольно сообщила она. – Ну что такое несколько миллионов для футболиста? А он говорит, что его в этом доме все устраивает.

Кейт оглядела гостиную: белые диваны, ковер кремового цвета и большие кофейные столики со стеклянным верхом. Такой стиль сейчас очень распространен, и хотя его можно было бы назвать слегка безвкусным, все здесь было новым, явно дорогим и по сравнению с излишествами «Вида с высокой кучи» вполне нейтральным.

Кейт даже почувствовала симпатию к Игорю.

– Этот глупый футболист! – бушевала Шампань. – От него нет никакой пользы, черт возьми! Один Бог знает, что я с ним делаю… гм… хотя я тоже это знаю. Он зарабатывает пятьдесят штук в неделю – и из них я не вижу ни цента, – с горечью добавила она. – Он скуп как церковная мышь! Остался здесь только потому, что ему удалось договориться о снижении арендной платы. И это после того, как все дома провалились под землю!

Кейт как раз не могла понять, что стояло за решением Блаватского остаться в этом доме. И сейчас оно показалось ей вполне разумным – естественно, если надеяться на то, что больше не будет никаких провалов.

– Он такой зануда, – продолжала жаловаться Шампань, – особенно сейчас, когда у него болит задница.

– Как его растяжение?

Красивые губы Шампань презрительно скривились.

– Честно говоря, от него теперь никакой пользы.

– Бедняжка, – с сочувствием произнесла Кейт. – Растяжение мышц в паху – это кошмар для футболистов, правда? Они месяцами не могут играть. Такое положение дел не поднимает настроение.

– Не поднимает, это верно подмечено. Угораздило меня связаться с единственным молодым мультимиллионером, у которого не встает!

Кейт была озадачена. Если это правда, почему Шампань так стонала рядом с переговорным устройством?

– А Игорь здесь? – осторожно поинтересовалась она. – Было бы здорово и его тоже сфотографировать.

Шампань покрутила головой, и ее светлые волосы разлетелись по плечам.

– Слава Богу, у него матч.

«Получается, бедняга Игорь у нее не единственный, – подумала Кейт. – Кто же еще любовник Шампань? Марк де Прованс?» Вряд ли – дизайнер однозначно произвел на нее впечатление человека, который, как сказал бы отец, «едет в другом автобусе».

И Кейт решила задать следующий из своих в спешке придуманных вопросов:

– Наверное, общение с футболистом из России позволило вам окунуться в захватывающий мир другой культуры?

– Черт возьми, это было бы возможно, понимай я хоть что-нибудь из того, что он говорит.

Кейт нахмурилась. Шампань не только не пыталась выбраться из той ямы, в которую попала из-за своих оскорбительных заявлений, но, похоже, была намерена зарыться в нее еще глубже. А с какой целью она вообще дает это интервью? Она или не подозревает, для чего пресс-служба его организовала, или ей просто все равно. Кейт решила дать актрисе последний шанс.

– Я хотела спросить: что вам особенно нравится в вашей жизни здесь, в Слэкмаклетуэйте?

Шампань непонимающе уставилась на нее:

– Нравится?

– Вам приятны дружелюбие и откровенность местных жителей? – подсказала Кейт.

– Откуда, черт возьми, мне это знать? Ах да, конечно, я уверена, что это так. Послушай, – предложила Шампань, изящно поднимаясь с дивана, – почему бы тебе не придумать все самой? Ты наверняка уже набила в этом руку. А я пойду и переоденусь, пока не появился фотограф. Так мы сэкономим кучу времени.

Шампань пересекла холл, и Кейт проводила взглядом ее высокую стройную фигуру. Она размышляла. Каким бы соблазнительным ни казалось предложение Шампань, соглашаться на него было рискованно. Конечно, это может добавить ей – как автору – некоторой популярности, но при этом она сразу же превратится в грязную «выдумщицу рассказов о звездах» и ни один известный человек потом не решится с ней общаться. А поскольку всех редакторов интересуют только интервью со знаменитостями, эта стратегия вряд ли поможет ее карьере. Кроме того, из-за такого материала проблемы с Хардстоуном ей практически гарантированы.

Ее размышления прервала Шампань, с криком ворвавшаяся в комнату.

– Около моего дома бродит какой-то отвратительный старик! Он заглядывает во все окна! Смотри! – истерично визжала она.

Кейт проследила взглядом за ее дрожащим пальцем с ярким маникюром – в окно гостиной неуверенно заглядывал взъерошенный сгорбленный человек с бородой.

– Судя по его виду, это какой-нибудь бродяга! – Шампань кинулась к телефону. – Я вызову полицию.

– Не надо, – краснея, остановила ее Кейт. – Это Колин, мой фотограф.