Текст книги "В канкане по Каннам"
Автор книги: Венди Холден
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)
К этому моменту сюжет книги уже почти полностью сложился у нее в голове. Честно говоря, много фантазии для этого и не требовалось.
Марк, репортер местной газеты, живет вместе с родителями и бабушкой, потому что финансово еще недостаточно крепко стоит на ногах. Ему ужасно скучно, и он мечтает о развлечениях, светской жизни, женщинах, больших деньгах и скоростных машинах…
Эту историю Кейт придумала довольно быстро – на одном очень скучном заседании женской ассоциации. Председательствовала на нем, как обычно, Дорин Брейсгирдл. Книга будет о том, как из удушающей атмосферы провинциального городка, где он ублажал скучающих домохозяек, Марк переберется в Найтсбридж [11]11
Фешенебельный район лондонского Уэст-Энда.
[Закрыть]– только Кейт еще не придумала, как это произойдет, – и переключится на скучающих хозяек дорогих особняков. После этого он вихрем ворвется на престижные мировые курорты – и прежде всего на юг Франции.
С исследовательскими целями, а также для того, чтобы удовлетворить свое любопытство, Кейт мечтала увидеть шикарный, славящийся на весь мир безумной роскошью Лазурный берег – место паломничества всех знаменитостей. Каждый год, правда, не особо рассчитывая на успех, она твердила Уэмиссу, что очень хотела бы освещать для «Меркьюри» Каннский кинофестиваль. В начале этого года ей уже почти удалось уговорить его с тем условием, что она сама оплатит все расходы. Тем неприятнее было узнать о продаже газеты Хардстоуну – ведь это означало отмену всех предыдущих договоренностей.
Мечты о серьезных переменах в жизни, независимости и собственном жилье Кейт теперь все больше связывала со своим романом. «Жиголо с севера» станет бестселлером – это было ее самой сокровенной мечтой и тщательно охраняемым секретом, о котором не знал даже Даррен. У него были «Денхоулм велветс». Ау нее – Марк…
Когда машина наконец завелась, Кейт принялась прокручивать в голове текст, написанный сегодня утром. Судя по всему, когда долгожданный договор на публикацию будет подписан, ей придется изменить несколько имен.
Марк взглянул в зеркало туалетного столика и пригладил темно-русые волосы – густые и блестящие, в отличие от редких седых волосков, торчащих из одутловатой головы члена городского совета и вице-президента Торговой палаты. Ничего удивительного, что Дорин Брейсгирдл предпочитала его своему мужу.
– А-ах! Да, дорогой, да, так! О-ох! – В постели под ним в экстазе трясла мясистым задом Дорин Брейсгирдл.
Марк смотрел на ее дряблую, испещренную голубыми прожилками грудь, которая болталась где-то сбоку. Господи, сколько еще старых теток будет у него в этом городе, прежде чем он навсегда покинет его! Закрыв глаза, Марк подумал о женах миллиардеров – третьих по счету, с упругой грудью, загорающих на пришвартованных в Каннах яхтах своих мужей. Весь мир – и, что гораздо важнее, его жена – ждут его. Но как до них добраться? – Ты так красива! – прошептал он Дор…
Именно в этот момент мама принялась колотить в дверь спальни. «И все же, – размышляла Кейт, уезжая все дальше от дома, – такова участь многих литераторов». Колриджа преследовал «человек из Порлока», а у нее есть своя Маргарет из «Витс-энд».
Свернув на улицу, где находились редакции местных газет, Кейт очень удивилась, что кто-то оказался здесь раньше ее. Под вывеской «Меркьюри» стоял мужчина, он пытался укрыться под огромным зонтом от дождя, лившего как из ведра. Кейт торопливо шла по блестящему от воды тротуару. Конечно, она может ошибаться. Это совсем не маленький напыщенный человечек, которого она ожидала увидеть. Он был высоким – очень высоким, в длинном темном пальто, смотревшемся очень стильно. Приложив свободную руку к стеклу, он разглядывал – пожалуй, даже с интересом, хотя, возможно, это был ужас – выставленные в витрине фотографии. В такой дождь он не может стоять там просто так. Даже в хорошую погоду никто не станет без дела бродить около офиса «Меркьюри».
Кейт ускорила шаг и почувствовала, что у нее начали промокать брюки.
– Мистер Хардстоун?
Высокий человек обернулся. Лицо было скрыто зонтом, но ей удалось разглядеть темные волосы и высоко поднятые брови.
– Я – Кейт, – представилась она, пытаясь найти в сумке ключи и морщась, когда капли, стекавшие с волос, попадали ей в глаза.
– А я, черт возьми, промок насквозь!
И она видела, что он не преувеличивает. Даже под зонтом молодой человек вымок до нитки. Ручейки воды стекали с волос и дальше по носу вниз. Дорогое пальто топорщилось от сырости.
Кейт пропустила гостя в офис и украдкой рассматривала его, пока разгоралась, мигая, засиженная мухами лампа дневного света. На ее взгляд, Натаниэль Хардстоун оказался гораздо выше шести футов. У него были большие ярко-голубые глаза. Густые ресницы намокли и слиплись. Кейт почувствовала, что у нее зачесались ладони. Шею залила краска. И это сын Питера Хардстоуна? Это видение, этот бог – отпрыск маленького уродливого хама, владельца газеты?
Кейт сразу же пожалела о том, что не накрасилась. Она чувствовала, как по губам стекают капли воды. Сердце бешено колотилось. Как сказал бы Уэмисс, близость такой неземной красоты заставляла трепетать каждую клеточку ее тела.
Крупные яркие губы Натаниэля влажно блестели. Нос был прямой, с красиво очерченными ноздрями. На загорелых щеках играл румянец, линия подбородка была идеально ровной. Кейт ни разу не видела такого красавца – ни в Слэкмаклетуэйте, ни в любом другом месте.
Глава 3
Кейт понимала, что стоит разинув рот, и поэтому, когда на столе, за которым раньше сидела Джоан, зазвонил телефон, почувствовала облегчение. Но оподлилось недолго.
– Это «Мокери»?
– Да, это «Меркьюри».
– Думаю, я не ошибся с названием, – едко произнес мужчина на другом конце линии. – Это Адриан Гримшоу.
Кейт почувствовала приближение беды и осторожно посмотрела на Натаниэля Хардстоуна. Он уже повесил на вешалку мокрое пальто – под ним оказался темный костюм – и, присев на край стола Даррена, приглаживал мокрые блестящие волосы. У него была стройная фигура и длинные, темные от загара руки.
– Здравствуйте, мистер Гримшоу. Чем могу помочь?
– Моя жена недавно родила мальчика весом шесть фунтов. Мы назвали его Джозеф.
– От всей души поздравляю вас! – искренне произнесла Кейт, недоумевая, зачем он сообщает ей об этом.
– Что ты сказала?
– Я сказала «поздравляю». Это отличные новости.
– Могли бы быть отличными, черт возьми, – раздраженно перебил ее Гримшоу, – вот только у вас в разделе «Рождения и браки» написано, что его имя Джейкоб.
– Джейкоб очень красивое имя, – попыталась выкрутиться Кейт.
– Но это не его имя. С какой стати мне называть своего ребенка в честь печенья? [12]12
«Джейкобз» – название компании, производящей печенье.
[Закрыть]
Судя по всему, речь идет об очередном промахе Джоан при составлении частных объявлений.
Кейт увидела, как полные губы Натаниэля Хардстоуна скривились в усмешке. Его густые волосы, высыхая, начали блестеть и переливаться, цветом напоминая темное золото. Длинная прядь упала ему на глаза – от чего он стал еще более привлекательным, – и Нат откинул ее с безразличием супермодели. В этот момент взгляду Кейт открылись такие высокие скулы, что их, вероятно, можно было разглядеть даже с Луны.
– Гм… хорошо… Я все выясню и перезвоню вам!
Она снова посмотрела на Хардстоуна, и ее сердце тревожно забилось. Теперь он не только наблюдал за ней с нескрываемым интересом, но и – это было очевидно – прислушивался к разговору. Что-то в ее голосе взволновало его. Наверное, страх.
– Хорошо. – Кейт старалась говорить с такой интонацией, словно по телефонным проводам шла передача ценной информации от надежного источника. – Отлично, спасибо.
Она положила трубку и, взглянув в сторону Натаниэля Хардстоуна, заставила себя снисходительно усмехнуться:
– Один из местных внештатных корреспондентов. Как обычно, у него куча идей, ха-ха!
– Внештатный корреспондент откуда? – спросил он.
– Гм… из Слэк-Палисэйдс, – произнесла Кейт первое, что пришло ей в голову.
– Да? – Хардстоун прищурился. – Ты не ошиблась? – Он намеренно потянул букву «ш». – Мне казалось, кроме отца, там сейчас никто не живет.
– А-а… – Вот черт! Какая же она идиотка – забыла, что весь поселок провалился в преисподнюю, или, правильнее будет сказать, в угольные шахты! Кейт снова задумалась, не замешан ли Хардстоун в делах «Фантазии». Что, если это не плод больного воображения Даррена и Фреи?
– Хотя постой! – Лицо молодого человека озарила улыбка. – Я совсем забыл, там живет кое-кто еще. По соседству с нами, правильно?
Спасена! Кейт согласно закивала.
– Какой-то футболист, – продолжал Хардстоун. – Его зовут Игорь Блаватский, он играет за «Юнайтед».
Кейт широко улыбнулась, словно подтверждая, что именно он и есть внештатный корреспондент.
– Хотя он ни слова не знает по-английски, – хитро заметил Натаниэль.
В этот момент открылась дверь и в кабинет вошел абсолютно промокший Даррен. Пряжки на его ботинках звенели как колокольчики на оленях Санты.
Улыбка исчезла с лица гостя. Он уставился на полиэтиленовый пакет, который Даррен водрузил на голову, чтобы спасти свои «иглы» от дождя. Несмотря на все меры предосторожности, макияж младшего репортера был испорчен и по его щекам текла тушь. К тому же сегодня он выбрал мертвенно-бледную помаду.
– Это Даррен, – пробормотала Кейт, – мой коллега.
Даррен коротко кивнул Хардстоуну и, переключив все внимание на Кейт, крепко стиснул ее в объятиях. Его старая армейская шинель промокла насквозь, и от нее сильно пахло креозотом. Но он выглядел довольным, и его глаза – все в черных кругах от туши – блестели от возбуждения.
– «Велветс» получили ангажемент! Ура-а-а!
– Значит, ты звонил Джелин? У Даррена своя группа, – объяснила она Натаниэлю.
Но сын владельца газеты лишь пожал плечами:
– Ради Бога!
Даррен посмотрел на него с неприязнью.
– Джелин Шоу, – повернулся он к Кейт, – задала мне очень странный вопрос.
– Какой?
Даррен осторожно снял пакете головы и провел руками по волосам.
– Ну, я пытался представить нас в выгодном свете: говорил, что «Велветс» исполняет высококонцептуальную музыку и так далее, но она сразу прервала меня. Сказала, что ее это совсем не волнует, а интересно лишь одно, сможем ли мы… – Он с озадаченным видом замолчал.
– Стоять? – Кейт постаралась не улыбнуться и почувствовала, что презрение на лице Хардстоуна сменилось скептической усмешкой.
– Да. – Даррен удивленно захлопал ресницами. – Откуда ты знаешь? Да, именно стоять. На ногах… Очень странно.
– И что ты ей ответил?
– Сказал, что, конечно, «Велветс» без проблем играют стоя. Боже мой, сможем ли мы это сделать? Да мы стоим ровнее и лучше всех в музыкальном мире! Так что в пятницу мы выходим на сцену! – Даррен помахал кулаками, словно боксируя с воздухом. – Отличный результат, не правда ли?
– Ну, что скажешь? – шепотом обратилась Кейт к Даррену.
В офис только что приехал Деннис Уэмисс и, восторженно суетясь, провел гостя в свой крошечный кабинет.
– Скажу, что у нас еще остался пирог, который бедняга Джоан принесла на прошлой неделе, чтобы отметить день рождения принцессы Евгении. Мы можем почтить ее память минутой молчания, пока будем его есть. Я говорю про Джоан, а не про принцессу.
– А я спрашиваю не про пирог… – Кейт взглядом показала в сторону кабинета Уэмисса. – А про него… Натаниэля Хардстоуна.
– А-а. – Даррен с умным видом покрутил одно из колец в носу. – Ты говоришь о мистере Сексе-на-Палочке?
– Раз уж ты заговорил об этом, мне кажется, что он довольно красив.
– Да, судя по твоему виду, ты на это и рассчитывала! – Даррен насмешливо взглянул на нее.
Кейт смутилась.
– Хотя, если тебя интересует мое мнение, этот тип выглядит неплохо, – добавил Даррен, – но в нем есть что-то, что мне не нравится.
– И это, видимо, то, что он не проявил никакого интереса к выступлению «Денхоулм велветс»? – едко поинтересовалась Кейт.
– Думаю, ты меня с кем-то путаешь… Потому что мне наплевать на его мнение! – Глаза Даррена зажглись гневом. – Кейт, перестань, ты же видишь, какой он засранец!
– У него прелестный зад, если ты об этом!
– Heт, совсем не об этом, – еще сильнее разозлился Даррен.
Кейт решила, что нет смысла развивать эту тему, пока Даррен в таком настроении. Она вернулась к подборке «В этот день пятьдесят лет назад». Эту старую, насчитывающую уже не один десяток лет, рубрику они с Дарреном готовили по очереди, и на этой неделе был ее черед. Для этого приходилось спускаться по крутой лестнице в темный подвал – настолько сырой, как будто он находится под водой, – где хранились огромные и тяжелые подшивки номеров «Меркью-ри» в кожаных переплетах.
Здесь, в мерцающем тусклом свете фонаря, среди ничем не примечательных городских новостей пятидесятилетней давности им приходилось выискивать наименее скучные, а потом тащиться обратно в офис и пытаться засунуть толстую, негнущуюся подшивку в ксерокс, чтобы снять с нее копию.
В эту подборку очень часто попадали новости о закладке фундаментов давно снесенных зданий, а также выцветшие фотографии, на которых бледные футболисты, причесанные на косой пробор, махали неизвестными кубками со второго этажа открытых автобусов, а толпа фанатов в фетровых шляпах приветствовала их. Также большой популярностью пользовались заметки о местных жителях, нашедших неразорвавшиеся бомбы. «Наши постоянные преданные читатели наверняка помнят этот «взрывоопасный» материал».
Скучно, конечно, но всякое бывает… Иногда подборка «В этот день…» давала своему автору шанс – неожиданный и очень серьезный. Двадцать лет назад заступивший на пост в подвале репортер «Меркьюри» сделал сенсационное открытие – предки находившегося в тот момент у власти президента США жили в Слэкмаклетуэйте. В результате семья, о которой шла речь, стала известна на весь город, эту историю подхватила национальная пресса, а самому репортеру предложили место в лондонской газете. Правда, с тех пор о нем никто не слышал, но это уже к делу не относится.
И Кейт потащила тяжеленный том к ксероксу, по пути размышляя, какая новость больше понравится читателям: закладка первого камня в фундамент автобусной станции вице-мэром города или торжественное открытие эстрады для оркестра в честь коронации королевы.
Путь к старому и капризному ксероксу пролегал мимо кабинета главного редактора, и Кейт увидела голову с копной темно-русых волос – Натаниэль Хард стоун скучал, прислонившись к оконному стеклу.
Вернувшись к себе, она увидела, что Даррен открывает коробку с пирогом.
– Ух ты, сколько осталось! Хочешь кусочек?
– Нет, спасибо.
Даррен взял нож, который теперь постоянно лежал в коробке, и отрезал себе большой кусок. Тонкими бледными пальцами с обкусанными ногтями, покрытыми черным лаком, он поднес пирог ко рту и принялся жевать.
– Потрясающе вкусно, – вздохнул он, любуясь ровным слоем красных ягод. – Один Бог знает, как Джоан это удается. А мы так и останемся в неведении.
Подняв чашки с эмблемой Торговой палаты Слэкмаклетуэйта за «павших товарищей», они принялись за работу.
– Что ты делаешь? – спросила Кейт у Даррена.
– Я знаю это как свои пять пальцев.
– Прости?
– Очередная идея нашего великого лидера, – застонал Даррен. – Хардстоун решил доказать, что старая поговорка неверна, и заставил Колина сфотографировать пальцы разных людей, перемешать снимки и проверить, смогут ли они найти среди них свои. Он считает, что это невозможно.
– Вот это да! А мы говорим о новостях национального масштаба!
– Да. Но основная его цель, конечно, – это привлечение рекламодателей, чей бизнес связан с руками: маникюрных салонов, хиромантов, саун с услугами только для мужчин… Думаю, в основном вот этих…
Кейт скорчила гримасу:
– А после пальцев я должен буду заняться приложением для «Ковромании».
– Я и не предполагала, что у тебя мания к коврам. Некоторое время они сидели молча, вглядываясь в пустоту.
– Не знаю, как ты, – задумчиво произнес Даррен, – а я уже давно скучаю по тем безумным историям, о которых мы когда-то писали. По крайней мере, это хоть как-то напоминало репортерскую работу.
– Как тот репортаж о «летающих тарелках» в Саутгейте? – улыбнулась Кейт.
Даррен захихикал, вспомнив о нем:
– Можно подумать, пришельцы из другой галактики, имей они возможность приземлиться где угодно на нашей планете, залетели бы сюда!
– Но ведь были неопровержимые доказательства, – напомнила ему Кейт. – Семидесятипятилетняя бабушка видела огромные облака, спускающиеся с неба, а кто-то, выходя из «Панч ап» (из «Панч ап»!), заметил яркий свет и странную дымку.
– Да, а помнишь ту женщину, которой пришельцы средь бела дня выстрелили в лицо лазером на выходе из торговой галереи? Я уж не говорю об НЛО, который сняла на портативную видеокамеру домохозяйка из Слэк-Боттома. Это был «потрясающий материал почти на восемь с половиной минут».
Они заулыбались, и дружба была восстановлена. Даррен, решив устроить себе полноценный перерыв на чай, взял «Миррор», а Кейт снова украдкой посмотрела в сторону кабинета редактора. Она видела, что Уэмисс старался изо всех сил, чтобы передать свой журналистский опыт, накопленный за полвека, а на красивом лице Хардстоуна отражалась смертельная скука.
Как же он хорош! Но ей не следует особо радоваться. Не обязательно быть Дарвином, чтобы понимать – законы природы таковы, что мужчинам с такой внешностью, как у Натаниэля, не нравятся женщины ее типа. Блондинки с упругими телами в блестящих платьях, как на всех снимках с вечеринок, которые публикуют в глянцевых журналах, больше ему подходят. Красивые, дорогие женщины с широкими белоснежными улыбками и идеально покрашенными волосами. А не оборванки с волосами мышиного цвета, отросшими от корней уже на целый фут.
– Черт возьми! – пробормотал Даррен.
– Что такое?
– Шампань де Вайн, – с отвращением помахал он газетой, и фиолетовые «иглы» на голове задрожали.
– Это та девушка? – Кейт была несколько заинтригована. – Модель, актриса или… крыса, которая снималась в… – Она замолчала, не желая даже Даррену признаваться в том, что смотрела «Привет, моряк, я звезда!». У нее были все основания заявить, что во всем виновата бабушка. Преданная поклонница всех программ о путешествиях, она не отрываясь смотрела это шоу о знаменитостях типа «Большого брата», в котором известные персоны, включая и Шампань, отправились в кругосветное плавание и по очереди выкидывали друг друга из игры. Грубость Шампань по отношению к другим участникам тут же привлекла к программе внимание зрителей – правда, продержалась девушка совсем недолго. Ее выгнали первой, и она должна была пройти по доске в катер, забитый телекамерами, около французского Дьеппа. Шампань мало времени провела на борту, но зрителям очень понравились эти дни, или, скорее, небольшое количество одежды на ней. И в результате популярность актрисы сейчас была выше, чем во все предыдущие годы.
– Которая снималась в «Привет, моряк, я звезда!»? – закончил за нее фразу Даррен. – Да, именно она. И она приезжает сюда жить.
– Сюда? В Слэкмаклетуэйт? Почему?
– Потому что она подруга Игоря Блаватского… Это естественно.
– Правда? – Кейт широко распахнула глаза. У Блаватского в футбольном мире была репутация спокойного человека. «Надежная пара ног» – вот как отозвался о нем менеджер «Юнайтед». И никто не мог предположить, что он вдруг окажется в сетях такой широко известной охотницы за скальпами звезд, как Шампань де Вайн.
– В последнее время Игорь страдал от растяжения мышц в паху, – задумчиво произнес Даррен, – и из-за этого пропустил несколько важных матчей. Как ты думаешь, это с ней как-то связано? Она никогда не надевает на себя много одежды или вообще не одевается…
Он протянул газету Кейт. На центральном развороте была фотография красивой блондинки. Она лежаа на боку, кокетливо глядя через плечо. Трусики-«танга» были едва заметны между упругими загорелыми ягодицами, которые напоминали пару свежевыпеченных бриошей. «Ах какая булочка!» – гласил заголовок.
В тексте под фотографией «модель и актриса» давала «незабываемый комментарий», как его назвали в газете, о своем переезде на север.
«Была ли я когда-либо на севере? – задумывается над нашим вопросом героиня шоу «Привет, моряк, я звезда!». – Господи, вы, наверное, шутите! Конечно, нет! Какого черта я там забыла? Вам стоило бы взглянуть на это место! Слэкмаклетуэйт – вот это название! В магазинах дерьмо, еда отвратительна, местные жители – настоящая деревенщина. Они уродливы и глупы, и я не понимаю ни слова из того, что они говорят. Кстати, надеюсь, вы еще не включили диктофон?»
– Невероятно, – покачала головой Кейт. Ее глаза блестели от гнева. – Местная общественность поднимет ужасный шум, я в этом уверена. – Она со злостью сжала кулаки. Какое право имеет кто-то, не говоря уже об этой Шампань де Вайн с птичьими мозгами, так отзываться о ее родном городе? Кейт стало ужасно обидно за весь Слэкмаклетуэйт и его живописные окрестности, за местный Дворец дожей, в котором располагался городской совет, и еще за добрых, милых и трудолюбивых людей, живущих здесь. – Какая же она тупая, мерзкая, эгоистичная… – Голос девушки дрожал от переполняющих ее эмоций.
– Успокойся! Кого волнует, что думает эта глупая дамочка?
– Да, я понимаю, но… – Ноздри Кейт гневно раздувались.
Даррен поднялся:
– Я, пожалуй, пойду. Надо взять эксклюзивное интервью у владельца магазина электротоваров «Провод под напряжением», который оплатил рекламное объявление на полполосы. Думаю, он окажется ужасным типом и будет требовать хвалебный материал.
Когда Кейт вернулась из туалета, телефон на столе Джоан разрывался. Прежде чем снять трубку, девушка скрестила пальцы.
– Алло? – с опаской произнесла она.
– Чертовски вовремя! – прорычал голос на другом конце линии. – Куда все подевались в этом долбаном офисе?
– Доброе утро, мистер Хардстоун.
– Не понимаю, что в нем доброго, черт возьми! Где тебя носило, мать твою? Я жду уже очень долго!
– Я была…
– Я не желаю выслушивать оправдания, – тут же перебил владелец «Меркьюри». – Тебе нужна эта чертова работа или нет?
– Да, конечно, мистер Хардстоун! – Стиснув зубы, Кейт старалась отвечать вежливо. – Чем могу вам помочь? – Может быть, транквилизаторы? Укол? Смирительная рубашка?
– Мой сын, этот никчемный придурок, все еще там?
– Да, то есть я хотела сказать: Натаниэль здесь. Вы хотите с ним поговорить?
– Нет, черт возьми, не хочу. Мне нужен тупой старикашка Уэмисс. Он на месте, я полагаю?
– Да.
– А вот в прошлый раз, когда я звонил, его не было полдня, черт возьми!
– Это так. Мистер Уэмисс был на похоронах матери.
– Да? И что это за оправдание? Можно подумать, старой кошелке было до этого какое-то дело!
Да уж, что тут скажешь?
– А ты кто такая? – грозно поинтересовался Хардстоун. – Как твое имя?
– Кейт Клегг.
– Ах да! Та репортерша с большими сиськами.
Кейт захлопала ресницами.
– Гм… да, я репортер…
– Ага, ты вполне ничего, девочка… Можешь стать очень привлекательной, если немного похудеешь.
У Кейт от гнева перехватило горло.
– Я попробую, – пробормотала она.
А Хардстоун прорычал ей на ухо:
– Черт возьми, не надо умничать! Это я здесь самый умный!
– Простите.
– Соедини меня с этим ничтожным главным редактором! Немедленно.
– У него совета…
– Я сказал: немедленно! – заорал он.
– Вы не могли бы немного подождать, мистер Хардстоун?
Она положила трубку на стол и услышала, как из нее полился поток ругательств.
– Это Питер Хардстоун, – прошептала Кейт, приоткрыв стеклянную дверь в кабинет Уэмисса.
Она старалась не встречаться взглядом с Натаниэлем, но чувствовала, что он рассматривает ее – это было как холодная, очень холодная, вода в душе по утрам. Кейт пришлось приложить усилие, чтобы не задрожать.
Лицо редактора исказилось от испуга.
– Гм… хорошо. Дорогая, ты бы лучше переключила звонок. Знаешь что, может быть, сходишь с Натаниэлем куда-нибудь перекусить? Покажи ему город, накорми ленчем. – Он бросил взгляд на старые золотые часы. – Сейчас ведь… гм… как раз время ленча.
Кейт тоже посмотрела на часы. Ровно одиннадцать сорок пять.
– Что ж, хорошо… Мы пойдем в «Биллиз».
Уэмисс заволновался:
– Ты уверена?
Кейт понимала его обеспокоенность. Кафе «Биллиз» нельзя было назвать излюбленным местом отдыха городского бомонда. Хотя были ли вообще такие места? Неотъемлемое достоинство этого по крайней мере в том, что здесь можно было поесть дешево и быстро, еду всегда подавали горячей и находилось кафе рядом с офисом.
«Биллиз» располагалось в угловой части крытого городского рынка. Его владелец, именем которого и было названо заведение – нервный женоподобный мужчина за пятьдесят, с лицом, красным толи от любви к спиртному, то л и от стресса, а может, оттого и другого вместе, – сидел за барной стойкой и время от времени с грохотом выставлял на нее тарелки с жареным картофелем, бобами или сандвичами с беконом. По всему периметру зала тянулась стойка, заменявшая столики, и за ней на низких стульях сидели завсегдатаи кафе: дамы в возрасте, отдыхающие от похода по магазинам, молодые мамаши с пищащими и визжащими отпрысками и скучающие тинейджеры в облаках сигаретного дыма, который расползался по всему кафе.
Натаниэль Хардстоун изучал приколотую к стене рекламную листовку: «Скромный завтрак от Билли – бекон, томаты, сосиска, поджаренный хлеб, бобы, грибы, яйцо и тост».
Он присвистнул и произнес:
– Это не скромный завтрак, а скорее серьезная атака на желудок.
– На твоем месте я бы взяла сандвич с беконом.
– Как скажешь.
Сделав заказ, Кейт вернулась на место. Ее не покидало ощущение, что Натаниэль наблюдает за ней.
– Это такое необычное место, – заметил он, оглядываясь по сторонам. Хотя Кейт казалось, что самое необычное здесь – сам Натаниэль. Его красота и характерная только для привилегированного класса раскованность были заметны в любой обстановке, но здесь производили почти шокирующее впечатление. Это как увидеть ангела в очереди на автобусной остановке.
– «Биллиз»? – улыбнулась она. – Оно уникально, поверь мне.
– Не только это кафе. Я обо всем, что здесь происходит, – этакий союз провинциальных дыр, черт возьми. Слэкмаклетуэйт и «Слэгхип» стоят друг друга. – Он потер ладонями глаза. – Поверить не могу, что мне придется задержаться в этом болоте.
Кейт почувствовала, что начинает раздражаться.
– А мне казалось, ты сам захотел работать в «Меркьюри», – резко сказала она. – Нам говорили, что у тебя был выбор.
Натаниэль резко поднял голову. Глаза, голубые, как газовое пламя, насмешливо уставились на нее.
– О-о-о, прости! Я и не думал, что тебе действительно нравится жить здесь.
– Это мой дом, – защищаясь, сказала Кейт. – Я больше нигде и нежила.
– Конечно, конечно! – Лицо Натаниэля стало серьезным. Он не сводил с нее полных раскаяния глаз и понимающе кивал, а прядь блестящих волос то и дело падала на лоб. – Прости меня, ладно? Не обращай внимания. Я ненавижу свой дом, и поэтому считаю, что все испытывают такое же чувство.
– Ты хочешь сказать, что ненавидишь Слэк-Палисэйдс? Тебе не нравится жить с отцом?
Кейт старалась скрыть свой неподдельный интерес. По опыту она знала, что безразличие располагает к большему доверию, чем выражение любопытства на лице.
– Да, я ненавижу его больше всех на свете!
Натаниэль Хардстоун ненавидит своего отца! В этом, как ей казалось, не было ничего удивительного. Даже работать с этим магнатом-тираном было тяжело! А уж жизнь с ним, видимо, похожа на кошмар! О том, чтобы иметь с этим человеком родственные связи, даже подумать страшно! Кейт понимала – ее удивило не то, о чем Натаниэль Хардстоун поведал ей, а то, что он был так откровенен.
– Мой отец – агрессивный придурок! – с чувством произнес Натаниэль и выжидающе посмотрел на нее.
Кейт дипломатично улыбнулась. Она еще не решила, стоит ли доверять этому парню.
Глядя ей прямо в глаза, он прищурился и понизил голос до интимного шепота.
– Это правда, что он пытается заставить тебя написать материал о стриптизе?
Лицо Кейт исказилось от гнева.
– Что?
– Ну, может быть, я неправильно понял! – Натаниэль широко улыбнулся и продолжал гипнотизировать ее взглядом. – Зови меня Нат, ладно? – промурлыкал он. – Как все мои друзья. А я надеюсь, – он многозначительно наклонился к ней, – мы можем стать друзьями.
Кейт почувствовала, как у нее заколотилось сердце. Два громких удара о барную стойку и крик Билли:
– Два сандвича с беконом!
– Я принесу, – вызвался Нат, поднимаясь на ноги. Он явно был больше шести футов ростом.
Вернувшись назад, он брезгливо взял один из сандвичей и с отвращением принялся рассматривать его – два огромных куска белого хлеба и между ними розовый жирный кусок мяса.
– И что же ты тогда здесь делаешь? – поинтересовалась Кейт, когда он сел рядом. – Если сам говоришь, что не хочешь работать в «Меркьюри».
– Меня выгнали из Оксфорда, вот и все дела. – И Натаниэль впился зубами в хлеб.
– Из Оксфорда? – Даже не притронувшись к своему сандвичу, Кейт положила его на тарелку. И хотя в животе у нее уже урчало от голода, она оставила этот призыв без внимания: риск, что у нее появится «борода Билли» – так в «Меркьюри» называли стекающий ручьем по подбородку жир от бекона, – был слишком велик. – Тебя выгнали… из Оксфорда?
– Именно так.
Кейт изумленно вытаращила глаза, стараясь понять, как можно было упустить такой шанс.
– Что произошло? – спросила она, снова переключая внимание на Ната.
Он поднял белесые брови и ухмыльнулся:
– Роковое стечение обстоятельств. Если говорить конкретнее, то кокаин и марихуана, обнаруженные старшим наставником в моей комнате.
– Наркотики?
Нат насмешливо хмыкнул:
– Понимаю, почему ты пошла в журналистику. У тебя мозги как стальной капкан… – Заметив, что лицо Кейт исказилось от гнева, он поднял руки вверх: – Прости, я пошутил. Так вот, – он снова улыбнулся, – старший наставник ужасно разозлился. Все было бы еще хуже, узнай он, что я трахаю его жену. – Нат самодовольно усмехнулся.
– Да, конечно! – Кейт старалась скрыть свой интерес и придать голосу нотки неодобрения.
– Поэтому я и здесь. Это наказание. Меня посадили в одиночную камеру в этом чертовом Слэк-Палисэйдс и заставили работать в «Мокери». Можно сказать, что этот придурок, мой отец, запер меня.
– Хорошо прожаренные глаза! – прокричал Билли, с грохотом выставляя на стойку еще несколько тарелок.
– Это шутка… не волнуйся, – улыбнулась Кейт, увидев по лицу Ната, что он в ужасе. – Билли так называет вареные яйца, обжаренные в масле.
– Очень смешно! – Нат тоже улыбнулся ей – очень интимно, прищурив глаза, – и Кейт почувствовала, что снова тает. Наклонившись вперед, Нат прикоснулся к ее руке. – Кейт, скажи мне, – мягко спросил он, – чем бы ты хотела заниматься, будь у тебя выбор?
– Ну… – Кейт колебалась. – Не могу сказать, что мне не нравится работать в «Меркыори».
