Текст книги "В канкане по Каннам"

Автор книги: Венди Холден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)

Глава 14

Кейт вышла из бара. На улице было очень жарко, и она как будто наткнулась на стену из горячего воздуха. Голубые зонтики кафе на другой стороне площади не только обещали тень, но и наводили на мысль о чашечке кофе. Там можно было посидеть и неспешно перекусить, наблюдая, как на площади кипит жизнь.

Но свободных столиков в кафе «Дела пляс» не оказалось – англичане в желтых бейсболках оккупировали почти половину всех стульев. Теперь уже не оставалось сомнений, что они кого-то ждали.

Остальные места были заняты состоятельными путешествующими парами, которым явно нечего было сказать друг другу. Кейт замешкалась у входа и отступила, пропуская измученного официанта, который, пошатываясь, нес заставленный тарелками поднос размером с колесо от телеги.

– Пардон, – пробормотала она, – пардон.

– Извини… – Внезапно из-за одного из столиков в крайнем ряду поднялся темноволосый молодой человек в красной рубашке. – Если хочешь, присаживайся – через минуту я ухожу. – К удивлению Кейт, он говорил по-английски. Неужели так заметно, что она иностранка? Возможно. Бледная кожа, покрасневший нос, волосы мышиного цвета… И конечно же, присущая всем англичанам несколько скованная манера общения.

Молодой человек выглядел лет на двадцать пять, у него были карие глаза, взъерошенные темные волосы и худое уставшее лицо, заросшее щетиной.

– Спасибо! – Кейт осторожно присела на стул напротив него и взяла меню.

– Хочешь есть?

– Ужасно.

– Тогда ты пришла не по адресу. Здесь только кофе сносный. И то лишь потому, что его подают быстрее, чем там, – он кивнул в сторону отеля.

– Но это же кафе?

Он пожат худыми плечами:

– Судя по вывеске, да. Но еда здесь отвратительная. Пресная, безвкусная… Непрожаренные сандвичи, увядшая зелень в салатах. Тебе следует попробовать что-нибудь в пекарне на углу.

Кейт вспомнила витрину той пекарни. Пицца с помидорами, толстые куски яичного торта с прожилками шпината, золотистая корочка лотарингских пирогов, совершенно непохожих на те бледные, непропеченные и дурно пахнущие, которые она помнила с детства.

– Но если здесь плохая еда, почему это кафе так популярно?

– Потому что нет конкурентов. – Он кивнул в сторону отеля.

Кейт понимала, что он имеет в виду. Хотя уже подошло время ленча, на деревянных столах, расставленных как попало в тени под арками, так и не появились скатерти. И в отличие от кафе «Де ла пляс» никто не потрудился выставить у входа деревянный щит с сегодняшним меню. Не было и суетливых официантов, разносящих аппетитные блюда, которые всегда привлекают к себе внимание. Правда, в кафе их тоже не было – вернее, суета была, а вот еда на тарелках выглядела просто отвратительно и не шла ни в какое сравнение с тем, что Селия с Кеном пробовали за тяжелой дверью отеля, или «Фолти-турс», как назвал его толстяк.

За соседним столиком стройная женщина ела вялый и жирный салат. Кейт подумала, что она, возможно, специально ходит сюда – ведь риск набрать вес от местной пищи был минимальным.

– И обслуживание здесь ужасное, – произнес молодой человек.

«В отеле «Де тур» оно тоже ненамного лучше», – подумала Кейт, с интересом сравнивая оба места. Очевидно, хозяин кафе «Де ла пляс» опережал своих соседей в умении преподнести собственное заведение. Его фирменным знаком были голубые зонты. И выглядело кафе более привлекательно – скатерти, салфетки, цветы на столиках. Имелось и меню, и даже официант, хотя и сильно измученный.

Кейт поняла, что ее собеседник не торопится уходить. Напротив, казалось, он намеренно тянет время, допивая остатки кофе.

– Меня зовут Фабьен, – сказал он, и его лицо озарила улыбка.

– А я Кейт. Ты прекрасно говоришь по-английски, – заметила она.

– Знаю, но в этом нет ничего странного. Я пять лет проучился в Англии. Мой отец какое-то время работал в Лондоне.

– Правда?

– Он был на дипломатической службе.

– Потрясающе.

– Ну, – он показал на себя, – как видишь, обо мне этого не скажешь.

– Э-э… ты живешь в Сен-Жан?

– Нет, но очень близко. А здесь я работаю, рисую. Я художник.

Кейт удивилась, что он так просто сказал об этом. Настолько буднично, будто он чинит тракторы.

– Мне кажется, это замечательная профессия.

– Особенно если живешь и работаешь здесь, среди такого богатого культурного наследия.

– Я знаю, – сказала Кейт, решив продемонстрировать, что хотя она и англичанка с красным носом, но все же отличается от обычных глупых туристок. – Ренуар, Матисс, Пикассо – все они творили здесь.

– Это так, – одобрительно кивнул он.

– А еще есть потрясающая коллекция картин мадам Эфрусси на мысе Ферра.

Уголки губ Фабьена дрогнули, и он прикрыл рот длинными пальцы.

– Прекрасно, я потрясен… Ты столько знаешь об искусстве.

– Да, знаю, – самоуверенно произнесла Кейт.

Он широко улыбнулся и спросил:

– А ты? Чем ты занимаешься?

– Я пишу романы.

– О, это ведь тоже искусство!

– Своего рода… – Кейт сомневалась, можно ли так сказать о ее «Жиголо с севера».

– Здесь бывали и многие писатели. Фрэнсис Скотт Фицджеральд, Грэм Грин, Кэтрин Мэнсфилд… – Фабьен умолк и улыбнулся.

– А художникам хорошо платят? – поинтересовалась она после небольшой паузы.

Он криво улыбнулся:

– У художников никогда нет денег.

– Как и у писателей, – вздохнула Кейт.

– А вот когда творец умирает, его картины становятся бесценными. Но я не могу ждать так долго, поэтому чем только не занимаюсь: убираю сады, работаю на стройке, официантом… и всякое такое.

Снова наступила тишина, которую нарушали лишь шум моторов и голоса на площади. Кейт оглянулась в поисках официанта, но его нигде не было видно. Фабьен не преувеличивал, говоря о плохом обслуживании.

– Ты живешь в отеле? – спросил Фабьен.

Кейт кивнула. Это так романтично, она даже почувствовала гордость за себя. Женщина-романистка в отеле на Ривьере. Чем-то напоминает Агату Кристи, даже несмотря на то что, она пока еще не написала ни строчки.

– Обычно я работаю на балконе с прекрасным видом на площадь. Кстати, его видно отсюда, – показала она. – Вот только не знаю, смогу ли я задержаться там надолго.

– Почему?

– Деньги, – вздохнула Кейт. – Мне самой нужна какая-нибудь работа, чтобы платить за комнату.

Фабьен медленно кивнул. А через секунду вскочил на ноги, в ужасе глядя на часы.

Кейт разглядывала его одежду – он не преувеличивал, говоря о своей неаккуратности. Хлопковые, выгоревшие на солнце брюки, болтавшиеся на худых бедрах, были вымазаны краской и заляпаны глиной. На рубашке сзади проступили пятна от отбеливателя. Одежда выглядела заношенной и грязной – очевидно, она давно не знала стирального порошка, – но носил он ее с определенным изяществом.

– Ты думаешь, что я неряха, – тихо произнес Фабьен.

Кейт подскочила, поняв, что разглядывала его слишком долго.

– Вовсе нет. Смотри сам… – И она опустила вниз руку, показывая на свой мятый сарафан и потрепанные шлепанцы.

И он посмотрел – возможно, даже чуть дольше, чем следовало, – а потом взглянул ей в лицо и улыбнулся:

– Я должен идти. Рад был снова увидеть тебя, Кейт.

Он пожал ей на прощание руку, и от его теплой сухой ладони по телу Кейт пробежала волна удовольствия. А потом в голове зазвучал тревожный сигнал. Рад увидеть ее… снова?.. И она озадаченно уставилась на удалявшуюся фигуру в красной рубашке.

– Кстати, еще хотел сказать… – обернулся Фабьен. – Вино здесь такое же отвратительное, как еда. На розовое шампанское рассчитывать не стоит.

И с этими словами он ушел, быстро переставляя мускулистые ноги в старых парусиновых туфлях.

Розовое шампанское! Кейт прижала руки ко рту. Это ведь он! Официант со вчерашнего приема! Ценитель искусства, ненавидящий актеров, – тот человек в маске, который был так обходителен и внимателен с ней. Официант наконец принял у нее заказ, и она продолжала смотреть вслед уходящему художнику, чувствуя, как в душе борются смущение и благодарность. И тут, пошатываясь и спотыкаясь о булыжники мостовой, со стороны отеля «Детур» появился Крайтон Портерхаус. За спиной Кейт послышались радостные возгласы:

– Крайтон! Смотрите, это же Крайтон! Он вернулся.

Кейт обернулась и увидела, как оживились туристы в желтых бейсболках. Только сейчас она заметила, что над козырьком каждой из них была надпись «Путешествуйте с нами!» – такая же, как на значке у Крайтона. Кажется невероятным, что они ждали именно его. И еще более странно, что ему как-то удалось протрезветь.

– Друзья, простите, я немного задержался, – пробормотал Крайтон. – К сожалению, на почте была большая очередь. И вы даже не поверите, какая огромная в банке…

«Нет!» – подумала Кейт, улыбнувшись про себя. Она бы точно не поверила.

– Мы будем есть или нет? – возмущенно поинтересовалась тучная брюнетка в футболке с надписью «Астон вилла». – Нам до сих пор не принесли сандвичи, которые мы заказали давным-давно. Крайтон, пойди и разберись, ладно?

Но он только что заметил Кейт и виновато улыбнулся ей.

– Привет еще раз, – улыбнулась Кейт. – Вот, значит, чем ты занимаешься? Ты гид? – Она старалась скрыть свое удивление.

Крайтон робко подошел к девушке и устало потер глаза.

– Да, это одна из моих ипостасей. Вожу стада из Бирмингема по набережной Круазетт и горным деревням! – Он закатил глаза. – Я делаю все, что в моих силах, чтобы заинтересовать их архитектурой французского Средневековья. Но туристам не нужно ничего, кроме «хлеба и зрелищ».

Что-то со стуком опустилось на ее стол, и Кейт подпрыгнула.

– Твой заказ, – сообщил голос – достаточно громкий и без панических ноток, как у официанта.

На пиве почти не было пены – видимо, оно долго простояло на барной стойке. Кейт подняла глаза.

На нее в упор смотрел хозяин кафе. Вблизи он был еще более неприятным, чем казался с балкона, – скользкий тип с редкими седыми волосами и маленькими злыми глазками.

– И я надеюсь, что ты не собираешься сидеть здесь весь день, – рявкнул он по-французски. – Ты одна занимаешь столик на четверых. А сейчас время ленча. Такие, как ты, обходятся мне в целое состояние.

Понимая, что за ними наблюдают туристы в желтых бейсболках, Кейт покраснела и почувствовала, что закипает от злости.

– Я не знала, – холодно ответила она тоже по-французски, – что бокал пива нужно выпивать за определенное время.

– Это мое кафе и мои правила, – резко произнес он. – Пей и уходи. Из-за тебя четыре человека не могут поесть.

– Судя по тому, как выглядит здесь еда, я оказываю им услугу.

Хозяин кафе выкатил глаза. Крайтон, стоявший у него за спиной, закашлялся.

– Извините, – мягко сказал он, – не хочу вас перебивать, но что касается еды… Может быть, вместо того чтобы кричать на эту молодую леди, лучше пойти и проверить, как там наш заказ? Мы сорок минут назад попросили принести двадцать горячих сандвичей.

Хозяин кафе презрительно посмотрел на Кейт.

– Допивай и больше сюда не приходи! – прорычал он.

И удалился, криво расставляя ноги и громко топая. Кейт видела, как он остановился и расплылся в льстивой улыбке, приветствуя семейную пару – судя по всему, постоянных клиентов.

– Какой приятный мужчина! – обратилась дама к своему мужу, когда они проходили мимо Кейт.

– Спасибо, – стиснув зубы, сказала Кейт Крайтону.

– Не за что. Я готов на все, чтобы позлить его. Он почти такой же гадкий, как здешняя еда. Почти, – повторил Край-тон, когда усталый официант принялся швырять на столики тарелки с сандвичами, которые выглядели такими бледными, словно не были знакомы с грилем.

Он обвел печальным взглядом площадь.

– Действительно отвратительное место, но, похоже, мне больше некуда повести эту толпу.

Кейт попрощалась с Крайтоном и вышла на улицу Миди. В конце главной улицы она увидела офис с вывеской «Ривьера газетт». Поняв, что это местная газета, девушка заинтересовалась.

По объявлениям за стеклом она поняла, что «Ривьера газетт» – еженедельное издание для местной англоговорящей общины. Совсем как «Мокери». Хотя, честно говоря, она сомневалась, можно ли некоторые диалекты, на которых говорят читатели «Мокери», живущие в отдаленных районах, назвать английским языком.

Кейт вздохнула, снова подумав обо всем, что оставила дома. Она понимала, что «Меркьюри» достойна меньших баллов, чем самая плохая песня на «Евровидении». Но сейчас – в чужой стране, без работы, уязвимая и, честно говоря, не в лучшей физической форме – она помнила только забавные моменты своей прежней работы. Кейт жадно вглядывалась в окно редакции. Грязные белые жалюзи закрывали практически все пространство, но щелей в них было достаточно, чтобы сделать вывод – офис пуст. Вероятно, все сотрудники занимались поиском материала. Интересно, какого? Рядом с дверью стоял проволочный ящик. Табличка на нем гласила: «Свежий номер для вас бесплатно!» Видимо, предложением воспользовались многие, поскольку ни одной газеты Кейт не обнаружила.

У нее сразу мелькнула мысль попытаться найти здесь работу, хотя, естественно, вряд ли это будет просто. Ее опыт и журналистские навыки могут и не пригодиться, и не только из-за сложностей французского трудового законодательства. Вряд ли было что-то общее между газетами, одна из которых писала о событиях на звездном курорте, а другая – на тренировочной площадке слэкмаклетуэйтских юниорских команд. Да и трудно устроиться без рекомендаций.

И ее внешность вряд ли их устроит. Наверняка редактором «Ривьера газетт» окажется один из неприступных французов, которые носят серые костюмы, курят сигары и начисто лишены суетливого очарования Денниса. А его квалифицированные, вышколенные сотрудники одеваются в офис так шикарно, что вечером могут без труда попасть на ужин на вилле миллиардера или на вечеринку на яхте какой-нибудь звезды первой величины. А в самой газете, в подборке «В этот день пятьдесят лет назад» – если такая вообще существует, – наверняка печатаются фотографии Хамфри Богарта, развлекающегося на вечеринках в Каннах, а не члена городского совета Хамфри Силсдена в момент торжественного слива воды в новых туалетах в здании городского совета.

И рекламные объявления в «Газетт» должны быть совсем иными. Вряд ли здесь можно встретить типичное для «Меркьюри» скучное сообщение о том, что «продается свадебное платье, бежевое, нейлоновое, надевалось дважды, размер восемнадцатый». Здесь наверняка пишут только о яхтах, виллах, шоферах, уборщицах и чистильщиках бассейнов – неотъемлемых атрибутах красивой жизни, не пользующихся популярностью в Слэкмаклетуэйте. Ближе всех к чистильщику бассейнов там может оказаться кто-нибудь из бара «Панч ап» с кием в руках.

У Кейт раскалывалась голова. Ее положение можно было бы назвать плачевным, даже если бы она не чувствовала похмелья. А так она просто в отчаянии… Ее долгожданный побег во Францию обернулся катастрофой. Лживый изменник, наследник миллионного состояния, который манипулировал ею, – это раз. Потерянная работа, что вполне вероятно, – это два. Она далеко от семьи. Иностранка в чужой стране, всего за двадцать четыре часа с момента приезда пережившая несколько неприятных стычек с местными жителями.

Хотя, если уж на то пошло, кто она такая? Так называемая писательница с едва начатым романом? И все же именно им она сейчас и могла бы заняться, ведь отвлекаться особо не на что. Так что хватит болтать, пора приниматься за дело. Разве может быть лучший стимул, чем продолжить роман именно там, куда она собиралась отправить своего жиголо. Ничего страшного, что оригинал рукописи скорее всего покоится у мамы на кухне, на дне помойного ведра под кучей картофельных очистков. Ей все равно придется начинать все заново – следовало переписать каждую сцену в свете последних событий. Кейт ненавидела Ната за обман, но по крайней мере теперь она знала, что такое секс ради развлечения. И больше не нужно было придумывать, что Марк делал с Дорин – то есть с Дориан – Брейсгирдл. Она знала… Как и сама Дориан Брейсгирдл.

Следующим утром, сидя на балконе, Кейт быстро писала:

На встрече представителей женских ассоциаций округа и Слэкмаклетуэйта Марк, сидевший в заднем ряду, наблюдал, как Дориан Брейсгирдл поднялась, чтобы поблагодарить только что выступившую даму. «Замечательная речь об экономии энергоресурсов!» – сказала она.

Внезапно тишину замечательного солнечного дня нарушил оглушительный шум. У нескольких машин одновременно взревели двигатели. Теперь Кейт нужно было время, чтобы снова собраться с мыслями.

«Экономия энергоресурсов!» – устало подумал Марк. Прошлой ночью об этом никто и не задумывался. Дориан была даже более ненасытной, чем обычно, – пять раз, и один из них с шоколадным соусом. Но по-прежнему никаких признаков обещанной «Мазды-Х-5». Пора бы уже увидеть результат своих усилий.

З-з-з… Кто-то неподалеку включил инструмент для резки плитки. Кейт в отчаянии потерла глаза. Черт возьми, она же пытается работать! Усерднее, чем когда-либо. Но сконцентрироваться в таком шуме было невозможно.

–  И, пользуясь случаем, – заявила с трибуны Дориан Брейсгирдл, – я бы хотела объявить победителя нашего конкурса на самый лучший совет по экономии энергоресурсов. Это Мэнди Болсоувер, которая предлагает тем, кто вскипятил слишком много воды, хранить ее в термосе!

И тут Кейт показалось, что одновременно залаяли три тысячи собак. Когда они замолкли, раздался громкий кошачий вопль.

Кейт выглянула на площадь как раз в тот момент, когда хозяин кафе снова возомнил себя святым Франциском Ассизским и в воздух взлетел очередной несчастный кот. Завтрак был в самом разгаре, но даже с балкона Кейт видела, насколько он отвратителен. Кофе подавали в крошечных чашках, а круассаны выглядели бледными и явно не совсем свежими.

Марк лениво посмотрел в сторону Мэнди Болсоувер. Поговаривали, что эта маленькая аккуратная куколка, недавно приехавшая в Слэкмаклетуэйт, была замужем – если он правильно помнил – за человеком, который разбогател, основав популярную сеть магазинов оптики «Специально для глаз». Взгляд Марка задержался на ее небольшой округлой груди. Что ж, вполне подходящая оправа, и с его стороны было бы неблагоразумно упустить такой шанс и не узнать ее поближе…

Теперь прямо под балконом кто-то выяснял отношения – такого громкого разговора Кейт не слышала никогда в жизни. Сопротивляться бесполезно. Она бросила блокнот и ручку на столик и в подавленном настроении отправилась вниз – искать, где бы позавтракать.

С трудом отворив тяжелую дверь бара, девушка отпрянула. Шум едва не сбил ее с ног. Здесь серьезно ссорились. В эпицентре бури стояла барменша, истерично кричавшая на старика, который опять был в красном свитере и шерстяной шапке. Его морщинистые желтые руки, сжимавшие два пластиковых пакета с туалетной бумагой, тряслись от гнева.

– Пэппи, как ты смеешь?! Я работаю здесь уже семь лет! – кричала девушка, и ее грудь поднималась, словно лошадь, становящаяся на дыбы. Это зрелище явно завораживало Тролля – он стоял рядом, нервничая и время от времени порываясь выйти вперед, чтобы попытаться всех успокоить.

– Работаешь? – не выдержал Пэппи. – Николь, разве ты знаешь, что такое работа?

Большие черные глаза девушки вспыхнули от возмущения. Схватив с барной стойки блюдце, она с силой запустила им в своего обвинителя.

Но это был неудачный бросок – «снаряд» пролетел мимо и разбился о стену над головой сгорбленного старика, потягивавшего коньяк из большого бокала.

– А знаешь, – обратился он к Николь, вынимая осколки из бокала, – тебе идет, когда ты сердишься.

– А ты похож на урода, – парировала та.

– И еще кое-что… – заорал Пэппи и принялся быстро перечислять все свои претензии к Николь.

В ответ она просто швырнула симпатичный зеленый кувшин для ликера. Кейт увернулась и по звуку поняла, что он угодил в стену. Она взволнованно наблюдала за стариком, который полез в пакет и начал забрасывать Николь туалетной бумагой. Но он оказался еще худшим стрелком, чем Николь, – рулон попал в полку рядом с дверью, на которой были аккуратно сложены сигареты. «Житан», «Мальборо», «Голуаз» и «Кэмел» разноцветным водопадом устремились вниз.

А у противников начался очередной раунд соревнований по крику.

– Я устала вкалывать на тебя, отвратительная старая жаба! – шумела Николь. – Я ухожу! Слышишь? С меня хватит!

Скривив губы от гнева, она вышла из-за стойки и, остановившись, отвесила Пэппи такую сильную пощечину, что Тролль поморщился. Он шагнул вперед и, желая удержать девушку, положил огромную руку ей на плечо, но Николь презрительно сбросила ее, распахнула тяжелую дверь и выскочила из бара.

Наступила полная тишина. Несколько минут никто не двигался. Первым пришел в себя Тролль. Его широкие сгорбленные плечи опустились еще ниже. Кейт видела, что он сильно подавлен, и ей стало жаль его. Но потом Тролль вскинул голову, расправил плечи и подошел к Пэппи.

– Посмотри, что ты наделал! – с тоской в голосе прогудел он. – Она никогда сюда не вернется!

– И очень хорошо! – закричал старик. Отпечаток ладони Николь пылал на его сморщенной щеке.

Он встряхнулся, расправил одежду и в этот момент встретился глазами с Кейт.

– Ты! – вдруг воскликнул он, показывая на нее трясущимся пальцем. – Ты!

Кейт вытаращила глаза. Неужели он и в нее собирается швырять туалетную бумагу?

– Что? – нерешительно спросила она.

Пэппи направился прямиком к ней, его глаза на желтом лице горели огнем. А потом он неожиданно наклонился, достал что-то из-под барной стойки и протянул ей.

– Это принесли тебе сегодня утром, – пробормотал он.

Небольшой пакет с логотипом службы курьерской доставки. Кейт взглянула на адрес на обороте – «Слэкмаклетуэйт, "Витс-энд"» – и застыла на месте.

Особенно ее взволновало то, что письмо отправили не по почте. Видимо, в нем какая-то новость, которую мама хотела сообщить безотлагательно, пока разум не взял верх над эмоциями и она не передумала. «Неужели, – со страхом подумала Кейт, – они отрекаются от меня?»

Пэппи выжидательно уставился на нее, но Кейт не собиралась открывать письмо в присутствии этого сморщенного старика. Держа пакет так, словно в нем была бомба, она поднялась по неровным ступеням в свою комнату. Ей показалось, что внутри что-то шуршит. Что могла прислать мама? Может быть, там пепел – все, что осталось от тетради с романом «Жиголо с севера»?

Выйдя на балкон, Кейт разорвала упаковку курьерской службы. Сердце готово было выскочить из груди, когда она открывала бумажный пакет. От матери там ничего не было. В конверте лежал лист бумаги, исписанный бабушкиным почерком, банкноты евро и большая горсть земли.

«Посылаю тебе немного земли с севера, – прочитала Кейт кривые строчки, написанные шариковой ручкой. – А теперь прекращай ныть, бери себя в руки, найди дело – и вперед!»

Кейт почувствовала, что вот-вот заплачет, и буквы запрыгали у нее перед глазами. «Яжду от тебя не благодарностей, а писем, – говорилось в постскриптуме. – Так что не забывай об этом».

Она расправила купюры, чувствуя одновременно вину и облегчение. Она знала, что бабушка очень ограничена в средствах. После такого подарка ей придется экономить в течение нескольких месяцев. Кейт представила, как старушка просит на городской почте – она скорее всего именно так и сделала – выдать ей пенсию «в этих, как их… в евро». Удивительно, как ей пришло в голову воспользоваться курьерской службой доставки! Кейт и не подозревала, что бабушка знает о ее существовании. Возможно, необычайно любезный служащий почты помог ей и с тем и с другим.

«Наслаждайся свободой!» – наставляла ее по телефону бабушка. И теперь Кейт осознала, что свободна. Впервые за много лет все дни принадлежали ей, ее время не было заранее куплено за гроши ни Питером Хардстоуном, ни фабрикой по производству нижнего белья. И это, несомненно, было хорошей новостью!

Перегнувшись через перила балкона, она посмотрела на площадь. Если задуматься, даже в «Фолти-турс» можно найти свои плюсы. Например, великолепный балкон.

Конечно, бывали места и похуже. Даже перспектива поиска работы казалась теперь не такой пугающей – ведь у нее были бабушкины деньги, чтобы продержаться некоторое время. Завтра она начнет поиски. Может быть, в отеле есть вакансия горничной? Спасибо маме, Кейт многие годы училась заправлять нижние простыни. Хотя в свете последних событий сейчас не самый подходящий момент для воспоминаний о маме и уборке постели.

Если понадобится, она могла бы мыть посуду. Об этом способе заработать на жизнь даже в книгах пишут – например Оруэлл в романе «Фунты лиха в Париже и Лондоне». Кстати, после того как Николь так театрально удалилась из бара, освободилось и ее место.

Возможно, стоило попробовать и еще где-нибудь.

Она отбросила мысль о работе в «Ривьера газетт», даже не попытавшись ничего выяснить. Может быть, стоит хотя бы попытаться встретиться с редактором? «Ничем не рисковать – значит ничего не иметь» – так часто говаривал отец, когда Кейт отправляла очередное письмо в какую-нибудь лондонскую газету. Правда, она так ничего и не добилась.

От серебряного перезвона часов на Пляс де л'Эглиз настроение Кейт стало еще лучше. Она взяла себя в руки, потрогала землю в конверте и крепко ухватилась за перила балкона. Кейт была ранена, но сдаваться не собиралась – по крайней мере теперь она точно это знала.