Текст книги "Синий цвет надежды (СИ)"
Автор книги: Веда Корнилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 43 страниц)
– Я пошел... – и Дорен выскользнул из комнаты. Прошло еще несколько нестерпимо долгих мгновений, после чего мы вновь услышали скрип петель, звук захлопывающейся двери и поворот ключа в замке. Еще через секунду донесся недовольный женский голос, причем он был не очень громкий – ясно, что кричали из-за двери. Так, значит, и нам пора выходить.
Так оно и есть – тетку Ярли заперли в кладовой, но, судя по ее возгласам, женщина была уверена, что это деяние совершил один из ее сыновей, которому что-то привиделось во сне, и он еще не пришел в себя после увиденного. Ну и прекрасно, нам, главное, помалкивать – женщине не стоит знать, что в доме есть посторонние.
Ярли побежала в комнату, откуда совсем недавно вышла ее родственница. Небольшая комнатка, такая же неаккуратная и неубранная, как и все в этом доме, низкая мебель, маленькое окно... Наверно, Ярли хотелось осмотреться – ведь когда-то это была комната ее отца, в которой он и умер, но сейчас не до того, чтоб предаваться воспоминаниям. Не оглядываясь по сторонам, девушка бросилась к дивану, и, немного сдвинув в сторону его боковую стенку, вытащила из небольшого углубления два небольших, но увесистых кожаных мешочка. Развязав тесемки, девушка заглянула внутрь каждого мешочка и кивнула головой:
– Нашла!
– Тогда уходим...
Нам, и верно, надо было поторапливаться, потому как запертая в кладовой женщина уже не только кричала все громче и громче, теряя всякое терпение, но вдобавок начала бить в дверь кулаками и ногами. Если так пойдет и дальше, то от шума проснутся не только сыновья тетки, но заглянут и соседи, привлеченные громкими криками, увидят нас, а подобного ни в коем случае нельзя допустить. Наверное, всем живущим на этой улице известно, что хозяйка этого дома сама продала племянницу в рабство, и появление Ярли в доме означает только одно – она сбежала от своих хозяев. Ну, а остальное узнать несложно, и как только станет известно, что четверо беглых рабов умудрились пробраться в город, то за нами пойдет самая настоящая охота, ведь награду за поимку беглецов никто не отменял.
Нам понадобилось не более минуты на то, чтоб покинуть дом и запереть за собой дверь, после чего мы поспешили уйти – больше нам здесь делать нечего. Уже закрывая за собой калитку, услышали крики, доносящиеся из дома – похоже, тетка уже всерьез перепугана, и теперь кричит во всю силу своих легких. Ничего, пусть ее сыночки как могут, так и освобождают мамашу из заточения, только вот ключ от кладовой мы унесли с собой, и немногим позже выбросили его в канаву. Чуть позже туда же отправился и ключ от дома – понятно, что отныне для Ярли путь в родной дом закрыт раз и навсегда.
Что же касается меня... Ох, если бы кто-то из моей родни узнал, что я только что помогла ограбить дом почтенного семейства... Ой, нет, пусть не знают! Впрочем, сейчас рассуждения о морали и допустимости тех или иных поступков должны волновать меня меньше всего. Куда важней другое: каким-то образом нам надо покинуть эту страну, а чтоб сделать это, нам придется навестить еще кое-кого, и визитом вежливости это посещение никак не назовешь...
Чтоб не привлекать к себе излишнего внимания, мы вновь пошли по дороге, ведущей к гробнице святого, но на первом же перекрестке свернули в сторону, а затем Ярли, петляя по каким-то закоулкам, окольными путями вновь вывела нас к портовой гостинице. Не имею представления, каким образом Ярли умудрялась ориентироваться в паутине здешних улочек и тупичков – ничего не скажу насчет наших спутников, но лично я даже под угрозой смертной казни не смогла бы повторить этот извилистый путь по незнакомым улицам и переулкам.
Не скажу, что при виде нас хозяин гостиницы пришел в восторг – как видно, он считал, что сюда мы уже не вернемся, и нашу комнату снова можно сдавать. Впрочем, он скрыл свое недовольство – в здешних местах комнаты, как правило, положено освобождать не ранее полудня, так что мы имеем полное право оставаться здесь еще несколько часов.
Заперев дверь, мы решили рассмотреть наши трофеи. Увы, они оказались куда более скромными, чем могло показаться на первый взгляд. В одном из мешочков, и верно, находились деньги – пара десятков золотых монет, столько же серебряных, и пригоршня медных. Конечно, в нашем непростом положении это совсем неплохо, только вот наверняка не хватит на то, чтоб заплатить за каюту на корабле. Понятно, что за проезд четырех человек запросят немало, да к тому же надо еще найти тот корабль, который отправится в нашу страну. Почему четырех? Понятно, что Ярли ни в коем случае не следует оставаться здесь, да и ничто ее тут уже не держит. К тому же поговаривают о том, что капитаны торговых кораблей не особо охотно берут на борт незнакомцев, и потому может случиться так, что подходящее судно нам придется ожидать не одну седмицу.
Что касается второго мешочка, забранного из дома Ярли, то в нем оказались причудливые женские украшения из серебра – ожерелье, пара серег, браслет.
– Красиво... – сказала я, глядя на изящные вещицы. Надо же, очень необычно – серебро с изумрудами, рубинами, кораллами и бирюзой. На первый взгляд, драгоценных камней слишком много, и сочетаться между собой они не должны, но в то же время изделия вовсе не выглядят аляповато. Скорее, необычно, своеобразно, и в то же время достаточно гармонично. А еще все эти украшения смотрятся, можно сказать, почти что ажурно, хотя в действительности каждое их них довольно массивно, да и весит немало. А в этой стране хорошие ювелиры... Отчего-то мне невольно вспомнилось мое сапфировое колье... Конечно, сравнивать между собой мое колье и эти серебряные украшения никак нельзя, но, тем не менее, они мне понравились.
– Это принадлежало моей матери... – в голосе Ярли послышались слезы. – Только вот раньше украшений у нее было куда больше. А еще здесь нет ничего из того, что отец когда-то дарил мне...
– В вашей стране женщины предпочитают изделия из серебра, верно?.. – я постаралась перевести разговор на что-то другое – не хватало еще, чтоб девушка вновь расплакалась.
– Да... – Ярли взяла в руки ожерелье с позвякивающими подвесками. – У нас считается, что серебро лишает силы яд, отгоняет злых духов, сохраняет чистоту духа и тела.
– А в нашей стране женщины любят золото... – ляпнула я, понимая, что говорю глупость. Конечно, я изрекаю очевидные факты, но зато у Ярли перестал дрожать голос.
– Госпожа, и у нас никто не откажется от золотых украшений... – печальная улыбка чуть тронула губы девушки. – В нашей семье раньше тоже были изделия из золота – отец любил покупать моей матери красивые и дорогие вещи, только сейчас их уже нет. Понятно, куда они пропали...
– Тут и думать нечего – все продано... – подал голос Дорен. – Твои родственники не желают трудиться, но ведь жить на что-то надо, да и опиум стоит недешево! Вот и пускают на сторону все, что имеет цену. Ну, тут уж ничего не поделаешь, радуйся хотя бы тому, что тебе хоть что-то досталось из разоренного гнезда.
Когда я услышала эти слова, мне очень захотелось отвесить молодому человеку хорошую затрещину – тоже мне, нашел слова успокоения! Однако, как это ни странно, Ярли с благодарностью посмотрела на парня.
– Я об этом не подумала. А ведь там, и верно, все разорено – ты сказал правильные слова. Знаете, когда я там оказалась, то словно в чужом доме побывала. Везде грязь, от моих вещей совсем ничего не осталось, как будто ни меня, ни моей девочки там и не было никогда... На сердце так горько от увиденного! А стоит мне вспомнить, что тетка убила мою малышку, да еще при этом считала, что сделала хорошее дело...
– Ярли, хватит... – вздохнула я. – Уже ничего не изменишь. Ты лучше представь, что сейчас творится в твоем бывшем доме, особенно после того, как дорогие родственники поняли, что денег больше нет! Наверняка стоит крик на всю улицу!
– Жаль, что я этого не могу увидеть!.. – Ярли тряхнула головой. – Кажется, все бы отдала, чтоб присутствовать при этом зрелище! К этому времени около нашего дома вся улица должна собраться, не иначе! Тетка и сама по себе скандальный человек, а уж когда она поймет, что деньги украдены...
– Я обратил внимание на другое... – ухмыльнулся Дорен. – Ну, так-то неплохо твои родственнички этой дрянью на ночь подышали! Мы ж не привидения бестелесные, а живые люди, ходили, шумели, разговаривали, их мамаша кричала в полный голос, а этим двум молодым обалдуям хоть бы что, дрыхли, как убитые! Вот вам наглядный пример того, к чему приводит увлечение дурью!
– Надеюсь, нас не заметил никто из соседей... – покачал головой Винсент. – Впрочем, будем исходить из того, что нас все же видели, хотя и не рассмотрели должным образом. Значит, так: прежде всего надо купить новую одежду, а потом будем действовать так, как ранее и договаривались.
По-счастью, далеко идти за новой одеждой нам не пришлось – здесь же, в порту, находилась лавка, торгующая самым разным товаром, в том числе одеждой и обувью, так сказать, на любой выбор и кошелек. Даже мне было понятно, что в этом месте скупают краденое, и им же торгуют, только вот ни у кого из нас и в мыслях не было возмущаться таким положением дел. Главное, что через какое-то время мы уже выглядели не как нищие крестьяне, а как люди среднего достатка, внешне ничем не отличающиеся от здешнего населения. Больше всего меня радовало, что теперь у нас с Ярли на головах были большие платки-покрывала, которыми можно прикрывать лицо, да и здешние головные уборы мужчин тоже позволяли неплохо скрывать внешность. Что же касается нашей старой одежды, то мы выкинули ее в те места, куда свозят мусор со всей округи, и вряд ли на это тряпье позарятся даже нищие. Теперь можно пойти в чайную, ту самую, которой владела семья бывшего жениха Ярли, и там уже будет видно, что нам делать дальше.
Чайная находилась на одной из центральных улиц города, и оттуда доносились просто-таки упомрачительно вкусные запахи. Большое здание, причем столы для гостей находятся не только в зале, но и на улице, вернее, в небольшом саду за чайной, как раз под деревьями. И посетителей хватает, несмотря на ранний час. Впрочем, Ярли нам уже пояснила, что здесь хватает любителей, у которых есть привычка просиживать в чайных целые дни напролет. Ну, мы так долго задерживаться не собирались, но и быстро покидать это заведение в наши намерения тоже не входило – что ни говори, но последний раз мы ели уже давненько, и сейчас можем позволить себе настоящее пиршество.
Когда мы вошли в чайную, то Ярли сразу направилась за один из боковых столов, стоящих у стены. Правильно, не стоит садиться на виду у всех, лучше пристроиться там, где на нас не будут обращать внимания. Еще хорошо то, что неподалеку от стола открыто окно, ведущее в сад, и до нас доносятся разговоры тех, кто там находится. Если честно, то я побаивалась, как бы Ярли, оказавшись здесь, вновь не начала плакать, но мои опасения не оправдались. Как раз наоборот – она, кажется, выглядит собранной и спокойной, а ни о каких слезах даже речи нет.
– Ярли, а ты не боишься, что тебя здесь узнают?.. – задала я давно интересующий меня вопрос. – Все же ты какое-то время прожила в семье хозяина этой чайной, и слуги тебя должны знать в лицо.
– Госпожа, этого можно не опасаться... – чуть улыбнулась девушка. – Отец моего бывшего жениха – настоящий скупердяй, и работники в его чайной надолго не задерживаются, потому как он платит им очень мало. Вернее, повара, и верно, получают неплохо, ведь от их умения хорошо готовить зависит очень многое. Ну, а все остальные слуги, можно сказать, работают всего лишь за еду: по мнению хозяина, пусть обслуга живет на чаевых – тогда, мол, они и шевелиться побыстрей станут, и с посетителями будут более любезны, лишь бы получить лишнюю монетку. Помнится, однажды мой несостоявшийся свекор обмолвился, что более года в этом месте у него не проработал ни один человек. Я понимаю этих людей – чуть ли не весь день проводишь на ногах, устаешь, а от хозяина за свои труды и лишнюю медяшку не допросишься.
– Н-да... – хмыкнул Винсент. – Кажется, мы собираемся иметь дело с человеком широкой души и высоких принципов.
– О таких людях, как отец моего бывшего жениха, в священных книгах сказано, что они преисполнены алчности и корыстолюбия... – Ярли даже не считала нужным скрывать неприязнь в своем голосе. Хм, если учесть природные доброту и мягкость девушки, становится понятно, что к этому человеку она испытывает далеко не самые лучшие чувства. – Конечно, если хозяин сюда заглянет, то может меня узнать, но по утрам он сюда обычно не приходит, появляется лишь после полудня.
– А эта чайная, судя по всему, имеет хорошую репутацию – Винсент оглянулся по сторонам. – Народу в ней хватает даже в утреннее время, и я, как человек практичный и здравомыслящий, предполагаю, что владелец этого заведения получает очень неплохую прибыль. Проще говоря, денежки у него должны водиться.
– Да, здесь место хорошее, и хозяину чайной многие завидуют, вернее, очень многие... – кивнула головой Ярли. – Потому-то он однажды едва не разорился – у него хотели каким-то образом отобрать эту чайную, и если бы не деньги моего отца, то, скорей всего, этот человек остался бы без всего.
Судя по голосу девушки, она была настроена жестко. Кажется, после того, как Ярли увидела на улице бывшего жениха и поведала нам о своей прошлой жизни, она словно открыла в себе нечто такое, на что никогда не решилась бы пойти ранее. Как говорится в священных книгах, бойтесь гнева терпеливых...
– Ярли, лучше скажи, что мы есть будем?... – только что не простонал Дорен. – А еще меня интересует, когда же, наконец, наступит долгожданный момент появления на этом столе хоть чего-то съедобного? Учти: еще немного промедления – и я этот деревянный стол грызть начну! Милая девушка, неужели вам меня не жалко?
– Сейчас все будет... – фыркнула Ярли. – Я сама скажу слугам, что нам надо принести. Только вы помалкивайте, ничего не говорите, а не то каждому станет ясно, что перед ним находятся иноземцы – хоть вы и говорите на нашем языке, но не скажу, что уж очень хорошо. Конечно, госпожу можно легко понять, а вот мужчин, к сожалению, не всегда.
– Уж как есть... – развел руками Дорен. – Вообще-то я еще полгода назад вообще не знал ни одного слова на языке этой страны, а теперь, о прекрасная вышивальщица, в состоянии даже сказать, что у тебя глаза красивые...
– Да ну вас!.. – покраснела Ярли, но в этот момент Винсент негромко произнес.
– Хватит болтать! К нам слуга направляется, так что...
– Да молчу я, молчу!.. – замахал руками Дорен.
Через несколько минут на нашем столе уже стояли чайники, чашки, лежали горячие лепешки с бараниной, а еще хлебцы с сыром и луком. К сожалению, все принесенное закончились очень быстро, так что вновь пришлось звать слугу и отправлять его на кухню за новой порцией еды.
– Я всего лишь червячка заморил... – вздохнул Дорен, провожая взглядом уходящего слугу. – Надо было сразу заказать провизии побольше, причем раз в пять!
– Нельзя... – покачала головой Ярли. – Здесь заказывают еды столько, сколько могут съесть за один раз, и, как правило, это не очень много. Закажи больше – привлечешь к себе ненужное внимание. Пусть слуга хоть десять раз ходит на кухню и обратно, лишь бы у нас стол не был завален едой – вот это, и верно, считается чем-то вызывающим и бестактным, а всего лишь несколько лепешек на столе – это правильно. Дело в том, что в чайную приходят для того, чтоб посидеть, отдохнуть, без спешки поесть, обсудить последние новости, и целой кучи еды для этого не требуется... Да, и вот еще что: чай в чашки надо наливать до середины, а не до края, как это делаете вы – я нашей стране чай пьют именно так...
Прошло немало времени, прежде чем мы перестали гонять слугу за очередным разносом с едой. Теперь можно спокойно посидеть и поговорить, тем более что обстановка очень этому способствовала. Народу в чайной было уже достаточно много, однако никакого шума или громких перебранок мы не слышали – как нам пояснила Ярли, в местах, подобных этому, все стараются говорить не очень громко, чтоб не сердить остальных, и не отвлекать их от бесед. Ну и хорошо, потому что и мы сейчас общаемся друг с другом едва ли не шепотом – не хватало еще, чтоб кто-то услышал наши разговоры.
Как сказала Ярли, дом ее бывшего жениха находится рядом с чайной – если выглянем в окно, которое находится неподалеку от нас, то в этом случае как раз его и увидим. Что ж, посидим здесь еще немного, а потом надо будет обойти этот дом, внешне его осмотреть, а уж потом думать, как можно проникнуть внутрь. Народу вокруг много, да и сам дом находится в людном месте, на одной из самых оживленных улиц, так что перед нами стоит непростая задача.
Мы говорили о каких-то пустяках и просто наслаждались отдыхом и покоем, но внезапно Ярли смолкла и низко опустила платок на лицо. Понятно, что просто так делать это она бы не стала. Неужели увидела кого-то из знакомых?
– Сейчас за соседним столом уселись двое мужчин... – чуть слышно прошептала девушка. – Тот, кто сидит к нам спиной – он один из тех, кто живет на моей улице, вернее, на той, где я жила раньше.
– Я так понимаю, это ваш сосед?.. – спросил Винсент.
– Да... – Ярли наклонила голову еще ниже. – Его дом находится неподалеку от дома моего отца. Точнее, теперь уже от дома моей тетки...
– То есть он тебя знает в лицо?
– Да...
– А второй мужчина?
– Я его не знаю, вижу в первый раз.
– Уже легче. Думаю, нам стоит послушать, о чем будут разговаривать эти двое. Не может быть, чтоб в беседе они не упомянули о сегодняшнем происшествии.
Нам пришлось набраться терпения, а вместе с тем помалкивать и прислушиваться к тому, о чем говорят эти двое. Как видно, встретились двое старых знакомых, причем один из них приехал из предместья, и мужчины решили просто поговорить. Голоса звучали негромко, да и в чайной было далеко не так тихо, как нам бы того хотелось, но, тем не менее, кое-что услышать мы сумели, пусть даже урывками, и далеко не все.
Вначале разговор шел о каком-то молодом человеке, так и не вкусившем сладостей жизни – он совсем недавно предстал перед Всевышним, и этого юношу, так рано ушедшего на Небеса, все еще оплакивает горюющая семья. Затем вспомнили про общего знакомого, который уже давненько уехал на чужбину, не подавая о себе вестей, не могли не упомянуть о горестях бытия, и превратностях судьбы... Нам оставалось только ждать, когда мужчины заговорят о том, что нас интересует.
По-счастью, вскоре беседа перешла на погоду, и на трудную дорогу, которую истинно верующим пришлось преодолеть в самую настоящую жару, чтоб придти на празднование к гробнице святого. Люди задумали хорошее дело – совершить паломничество, и да поможет им в этом Всевышний! Увы, но, кажется, что в душах некоторых людей давно царит мрак – когда одни идут на святой праздник, другие в это самое время отправляются на темные дела. Подумать только: сегодня какими-то нечестивцами был ограблен дом соседей! Похоже, что в душе у некоторых совсем опустели сундуки добра, и там копится лишь темное зло! Надо ж такому случиться: ранним утром, когда паломники только направлялись к могиле святого, какие-то грешники зашли в соседский дом, и похитили все деньги, какие там были! Да после такого никакая молитва не спасет их от адских мук!
В доме, который обокрали, живет вдова с двумя своими взрослыми сыновьями, и нередко там происходят самые настоящие свары. Конечно, принято считать, что сыновья – радость для матери!, только не в этом случае – работать не хотят, шатаются целыми днями невесть где! Ох, не стало у родителей власти над детьми, а оттого и все беды!.. Как раз именно оттого, что в том доме не было лада – вот потому-то никто из соседей вначале не стал обращать внимания на шум в том доме – мол, пошумят в очередной раз, и перестанут. Однако крики не стихали, и кое-кто из живущих рядом людей все же решил посмотреть в окно. Вот тогда и заметили нескольких человек (одни говорят, что их было четверо, другие упоминают пятерых), бедно одетых, которые шли от дома вдовы, а позже на улице присоседились к паломникам, направляющимся к могиле святого. Меж тем крики продолжались, но дверь в дом была заперта, и потому соседям пришлось обратиться к стражникам. Правда, к тому времени, как стражники прибыли, хозяева все же сами открыли дверь, и рассказали, что на них напали, скрутили, заперли в кладовой, и вынесли из дома все деньги! Хорошо еще, что бедняги сумели освободиться от пут, и выбраться из кладовой! Сколько именно было грабителей, и как они выглядели – этого хозяева с перепуга не заметили. Конечно, соседку и ее сыновей никак не назовешь праведными людьми – у них, как и у каждого, хватает грехов, но и остаться без единой монеты за душой – в этом тоже нет ничего хорошего. Сейчас эта женщина рыдает, кричит на всю улицу, призывает на головы похитителей все беды мира, и требует от стражников, чтоб они отыскали воров! Конечно, хорошо бы отыскать этих жуликов, только вот как их найти, если даже их никто в лицо не видел?!
Ох, не везет обитателям этого дома! Еще не так давно там жил знаменитый вышивальщик Омар, и деньги у него водились, и семья была на загляденье. Но, как видно, чем-то он прогневал Всевышнего, и тот отнял у него и жену, и сына, оставив лишь дочь. В то время про нее ничего плохого сказать было нельзя: и трудолюбивая, и богобоязненная, и почтительная, и нрава доброго, да и жених у нее имелся – сын хозяина этой самой чайной. Больше того – там даже сговор состоялся, готовились к свадьбе, да только у родителей жениха какие-то сложности возникли, и решено было, что невеста к жениху жить пойдет. А что, дело обычное: священник молитву над женихом и невестой прочитал, и считай, что молодые люди уже в браке, а свадьбу, после которой молодые окончательно считаются семейным союзом, решили отложить на потом – что-то там между родственниками не сложилось. Люди поговаривали, что хозяин этой чайной в то время еле с концы с концами сводил, не было денег даже на то, чтоб выкуп за невесту сына уплатить, а уж о том, чтоб шумную свадьбу устроить, пока что и мечтать не стоило. Больше того: шли разговоры о том, что вышивальщик Омар даже свои деньги отцу жениха одолжил, чтоб того из беды выручить, и ведь, по слухам, без этих денег его новому родственнику пришлось бы совсем худо. Ничего не скажешь – человек поступил благородно! По счастью, дела в чайной пошли на лад, и можно было только порадоваться тому, что беда не задела семью своим черным крылом.
Однако верно говорится: не делай добра, не получишь и зла. Оказывается, некий богатый купец был вовсе не прочь породниться с владельцем чайной, тем более что у него была дочь на выданье. К тому же купец (в том случае, если удастся договориться) намеревался вложить деньги в открытие еще нескольких чайных. Естественно, о таком можно только мечтать, и владелец чайной рассудил здраво: если есть возможность крепче встать на ноги, и стать более богатым человеком, то отказаться от подобного счастья может только глупец. Недолго думая, он вернул невесту сына ее отцу-вышивальщику, расторг сговор под благовидным предлогом, и вскоре сыграл шумную свадьбу – женил сына на дочери купца. Все бы ничего, только вот бывшая невеста к тому времени уже ждала ребенка, а ее отец не пережил всего того, что свалилось на его голову – а то как же, его дочь опозорена расчетливой семейкой жениха, теми, кому он так доверял, да и деньги вышивальщику никто не вернул! От горя бедняга скончался, оставив дочь на попечение своей старшей сестры.
Конечно, вся эта история наделала немало шума. К тому же отвергнутая невеста никак не могла поверить, что жених от нее отказался по своей воле – дескать, любовь у них была, и все тому подобное, о чем так любят мечтать наивные молодые девушки. Когда же ей стало известно, что в доме бывшего жениха готовится свадьба, то (как бы родственница за ней строго не приглядывала) бедняжка сумела сбежать из дома, и кинулась к жениху. Понятно, что ее появление никому не доставило радости, тем более что к этому времени дом был полон гостей. Жених при всех заявил, что его бывшая невеста ему изменяла, нагуляла ребенка невесть от кого, и потому даже видеть ее он отныне не желает. Пошла, дескать, вон, бесстыжая!.. Что же касается отца бывшего жениха, то при виде несостоявшейся снохи он пришел в неописуемую ярость, сам вытолкал бедную девушку за порог, и велел слугам гнать несчастную плетками до ее дома, что те и сделали.
Скандал, конечно, вышел громкий, не делающий чести никому. Оно и понятно: если лепешка упала в навозную жижу, то в рот ее уже не возьмешь, и честь тех, кого затронула эта неприятная история, оказалась именно тем хлебом, вымазанным в навозе. Позже отец жениха пригрозил, что если эта бессовестная девка еще раз покажется у его дома, то он упечет ее в тюрьму, и заставит родственников наглой особы заплатить большой штраф за клевету. Ну, с его деньгами и связями подобное вполне возможно. С той поры молодая вышивальщица безвылазно сидела дома, не выходя на улицу. Говорят, она ребенка родила, но тот вскоре умер. Ну, а потом тетка и вовсе продала племянницу на рынке рабов – мол, хватит позора на мою голову, пусть убирается с глаз долой...
Конечно, на все воля Всевышнего, его пути неисповедимы. Наверняка он воздаст каждому по заслугам. Давай вспомним моего родственника, и то, как он обрел счастье в весьма преклонном возрасте...
Понятно, что дальнейшие разговоры мужчин можно не слушать, теперь они перешли у обсуждению иных тем. Мы же главное узнали, и вряд ли услышим что-то новенькое. Подозвав слугу, рассчитались, и ушли. Когда же оказались на улице, то я посмотрела на Ярли – девушка внешне выглядела спокойной, но на ее щеках горели красные пятна. Я ее понимаю: не очень-то приятно слышать, как некто перемывает твои кости, и вспоминает далеко не самые лучшие минуты твоей жизни, которые хотелось бы навсегда вычеркнуть из своей жизни.
– Если я правильно понял, то нам сейчас следует хорошенько рассмотреть дом твоего бывшего жениха?.. – Дорен повернулся к Ярли. – А домина у него, и верно, отгрохана здоровенная! Всему семейству места хватит!
– Я неплохо помню этот дом, но осмотреться лишний раз, и верно, не помешает... – кивнула головой девушка. – Хотя, на первый взгляд, там ничего не поменялось, во всяком случае, я ничего такого не замечаю.
– В общем, давайте поступим так... – предложил Винсент. – Сейчас разок осмотримся, обойдем этот дом, а потом уходим отсюда. Надо будет снять комнатку в гостинице среднего пошиба, где останавливаются торговцы средней руки или небогатые купцы. Желательно, чтоб гостиница находилась ближе к порту. Такая найдется?
– Пожалуй, да.
Уже через час мы находились на постоялом дворе «Золотой гусь», где, можно сказать, вовсю кипела жизнь, и до нас никому не было дела. Здесь останавливались зажиточные крестьяне из деревень, которые привозили товар на продажу, купцы, что-то покупающие и продающие, мелкие лавочники и тому подобный люд, которых больше всего интересовали их торговые сделки, а уж потом все остальное. Как сказала Ярли, этот постоялый двор пользовался хорошей репутацией, и немалую роль в этом играло то, что здесь были крепкие двери, надежные замки и небольшие окна, ведь едва ли не каждый приезжий в город опасался за свой товар и кошелек, а потому, уходя по делам, должен быть уверен, что вернувшись, найдет свое добро целым и невредимым. Конечно, перед настоящим вором сдастся любой замок, но, тем не менее, за порядком в «Золотом гусе» следили строго, потому-то и цены здесь были немного выше, чем на большинстве постоялых дворов города – ничего не поделаешь, за спокойствие тоже надо платить.
Оказавшись в комнате, Винсент устроил Ярли самый настоящий допрос, касающийся дома, в котором жила семья ее бывшего жениха. Надо сказать, что Винсента интересовало все: сколько людей находится в доме, их привычки, расположение комнат, что именно находится в этих комнатах, где владелец чайной хранит деньги, и многое, многое другое. Расспросы продолжались не просто долго, а очень долго, причем интерес Винсента касался самых разных вопросов, которые, на мой взгляд, были не связаны между собой. Надеюсь, наш спутник расспрашивает не просто так, а уже прикидывая дальнейшие действия.
Закончив свои расспросы, молодой человек какое-то время молчал, видимо, что-то обдумывая, а потом вздохнул.
– Мне тут в голову кое-что пришло, хотя не знаю, как вы к этому отнесетесь...
– Давай, братец, говори, не стесняйся... – хмыкнул Дорен. – Из нас двоих ты всю жизнь заводилой был, так что говори, что надумал.
– Сразу же говорю, что мне самому все это не очень нравится...
– Звучит обнадеживающе...
Когда Винсент закончил, Дорен протянул:
– Ну, не знаю... Тут наших девушек подставлять придется, а мне бы этого не хотелось...
– Я согласна!.. – не дала ему договорить Ярли. Кажется, она ни в коем случае не упустит возможность хоть чем-то отплатить за прошлое семье бывшего жениха. – Согласна!
– Но это рискованно...
– Ну и пусть!
– Присоединяюсь... – развела я руками. – На мой взгляд, рискнуть можно.
– Ну, раз вы не возражаете, то давайте обсудим все подробности... – подвел итог Винсент. – Может, я что-то упустил...
Через несколько часов мы подошли к зданию, где находился суд. Время было достаточно позднее, судьи в эту пору уже должны уйти домой, но писаришки (куда ж без них!) оставались на месте. С мелкими служащими всегда можно договориться, особенно если вести разговор наедине, а в руке у посетителя поблескивает большая монета. Правда, идти в здание суда всем четверым не стоило, и туда отправились Ярли с Дореном. Конечно, Дорену следовало помалкивать – в здешней стране собеседник из него никакой, и потому вести разговор должна Ярли. Почему они пошли вдвоем? Сложность в том, что здешние судейские не станут общаться с женщиной на серьезную тему, но если рядом с ней будет стоять мужчина, то тут, как говорится, дело совсем иного рода. Ну, а чтоб судейским не показалось странным, что мужчина молчит, а женщина ведет переговоры – для этого шею Дорена обмотали толстым слоем полотна, да еще и его руку уложили на перевязь, и к тому же парню следовало заметно прихрамывать при ходьбе. Глянь со стороны – мужчина явно где-то серьезно пострадал, и горло повредил, так что нет ничего удивительного, что за него говорит жена. Единственное, что требовалось от Дорена – так это или согласно кивать головой, или же хмурить брови. Ничего, сообразит, что к чему.
Зачем они туда пошли? Ярли рассказала о том, что отец ее бывшего жениха имел доходы не только с чайной, но и с того, что ссужал деньги в долг, не церемонясь с теми, кто не мог вернуть деньги вовремя. Он сразу отправлял должников в суд, где у них описывали имущество, или же посылали в тюрьму, где невезучие заемщики сидели до того времени, пока за них не выплачивали долг. Правда, случалось и такое, что денег у родственников не было, и тогда из тюрьмы несчастный уже не выходил никогда.