Текст книги "Синий цвет надежды (СИ)"
Автор книги: Веда Корнилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 43 страниц)
Глава 19
Как бы нам ни хотелось первым делом отправиться в порт, все же пришлось набраться терпения, и пройтись по нескольким лавкам, в которых торговали старой одеждой, благо таких магазинчиков в этом портовом городе хватало. Для начала нам нужно было переодеться: что ни думай, а Винсент прав, говоря о том, что будет лучше, если внешне мы не станем отличаться от здешних обитателей. Хотя в этом городе хватало людей из разных мест и стран, но и городская стража не дремлет, у здешних служителей порядка глаз наметанный, так что нам желательно выглядеть как можно проще и незаметней.
В результате через час мы все были одеты в далеко не новую, выцветшую на солнце серо-зеленую полосатую одежду, сшитую из дешевых тканей. Почему мы выбрали именно такое одеяние? Так посоветовала Ярли (которая когда-то была в этих местах со своим отцом) – оказывается, именно так одеваются крестьяне в тех поселках, что находятся в глубине страны, и потому для нас сейчас самое лучшее – это выглядеть столь же непрезентабельно. К тому же следует принять во внимание, что за молчаливыми деревенскими жителями стражники приглядывали вполглаза, потому что крестьяне, приезжая в город, делали все, чтоб не ввязаться ни в какие неприятные истории, и вообще старались как можно быстрей покинуть Аяс, который считали едва ли не рассадником всех пороков на земле. Наверное, потому приезжие селяне всегда держатся несколько отстраненно, ходят небольшой толпой, боясь отстать от своих спутников, да еще и все свои вещи при себе таскают, боясь оставить их без присмотра на постоялом дворе. А уж если принять во внимание, что у здешних крестьян принято закрывать лицо краем головного убора, внешне напоминающего намотанную на голову косынку, то лучшей маскировки для нас придумать просто невозможно.
Именно в таком виде мы и добрались до порта, не привлекая к себе излишнего внимания – а что такого, приехали люди из глубинки по каким-то своим делам, оглядываются по сторонам с растерянным видом, боятся города и стараются держаться поближе друг к другу... Эка невидаль, деревенских недотеп тут хватает, все время в город лезут из своей глуши, считая свой приезд сюда едва ли не величайшим риском для своей жизни! Так что не стоит лишний раз глядеть на этих недалеких провинциалов: подумают еще невесть что, шум до Небес поднимут, а то и к стражникам побегут жаловаться – дескать, за нами кто-то следит, не иначе, обокрасть хотят, и ваше дело нас защитить, какие-то меры принять, чтоб от нас всякие подозрительные люди отвязались!..
Нам повезло – оказывается, в порту стояло аж два корабля из нашей страны, правда, как выяснилось, один из них намеревается отойти от причала завтра днем, а второй – через четыре дня. Более того: капитан «Белого дельфина» – того судна, что собирается покинуть порт завтра днем, оказался в своей каюте, и ничего не имел против того, чтоб взять на борт нескольких пассажиров, так что договориться о проезде Винсенту удалось быстро. Как ему было сказано – завтра в полдень поднимайтесь на борт, и спустя четверть часа мы отходим от причала.
Правда, капитан запросил аванс, и за этим дело не стало. Конечно, было заметно, что его смущала наша потрепанная одежда, но несколько золотых монет враз прекратили все расспросы. Думаю, что за свою жизнь капитан успел насмотреться на самых разных пассажиров, так что наш неказистый внешний вид не должен его особо беспокоить.
– Что-то капитан на нас косился, когда ты положил перед ним четыре золотых... – заметил Дорен, когда мы отошли от корабля. – Похоже, глядя на нашу потрепанную одежду, он крепко сомневался в нашей платежеспособности.
– Ну, на свете много чего странного...
Конечно, это глупо, но лично мне чуть удивленный взгляд капитана отчего-то напомнил о графе де Сюгр, вернее, я вспомнила о более чем своеобразных поступках этого высокородного господина, про которые мне несколько раз рассказывала тетушка. Правда, сама я графа ни разу в жизни не видела, но, по словам тети Фелисии, это был довольно-таки состоятельный человек, находящийся в весьма преклонном возрасте, причем славился граф как большой оригинал и сумасброд. Правда, следует признать, что его чудачества частенько выходили за рамки приличий и здравого смысла, что списывали на преклонные лета этого человека, и его более чем странное чувство юмора. Например, одна из гм... шуток графа состояла в том, чтоб в стоптанной обуви и старой рваной одежде (как говорят, там заплата была нашита на очередную заплату) придти в захудалую харчевню из числа тех, что похуже и победней. Там граф заказывал себе самый дешевый ужин, состоящий из каши на воде и куска хлеба, и при этом жаловался всем окружающим на дороговизну и безденежье, ругался со слугой из-за мелкой медной монетки, в которую ему обошелся ужин, а уходя, оставлял все тому же слуге «на чай» пару-тройку полновесных золотых монет. Говорят, те, кто видел эту сцену, долго не могли придти в себя от удивления, и в растерянности переводили взгляд с уходящего человека, одетого в рванье, на золото, блестевшее на столе.
На взгляд тети Фелисии (и в этом я была с ней полностью согласна) это была шутка несколько дурного тона, только вот объяснять это графу де Сюгр не имело смысла – он считал свои розыгрыши тонким и умным развлечением, а еще его невероятно забавляли растерянные и недоуменные лица людей, сидящих в зале. Как утверждал граф – дескать, просто не всем дано понять, насколько интересным и забавным могут быть подобные шутки! Ну, старый граф может считать потешным и необычным все, что придет ему в голову, но мнению тетушки, у некоторых представителей древних семейств, позволяющих себе близкородственные связи и гордящихся чистотой крови, подобная дурость отмечается не так и редко...
Интересно, с чего это мне вспомнились рассказы о шутнике-графе? Все последнее время я, по возможности, старалась лишний раз не думать о том, что когда-то было в моей жизни – просто боялась сглазить, да и просто не до того. Пожалуй, до той поры, пока я не окажусь на море, не стоит забивать свою голову лишним!..
Итак, дело сделано, но нам надо где-то отсидеться до завтрашнего дня, вернее, до того времени, когда корабль должен будет отправиться в путь – капитан велел подойти за час до отхода судна. Тут нам опять помогла Ярли – оказывается, в порту есть нечто вроде гостиницы под гордым названием «Летящий альбатрос». Заведение это, надо признать, не очень высокого пошиба для людей с не ахти каким толстым кошельком, но, тем не менее, считается довольно-таки неплохим местом, и там вполне можно снять комнатку на несколько дней. Разумеется, в порту имелась гостиница рангом повыше, и в ней, как правило, останавливаются богатые и состоятельные люди, только нам туда и соваться не стоит – понятно, что бережливым и небогатым крестьянам номера в той гостинице не по карману.
Без труда сняв небольшую комнатку, спустились в обеденный зал, и присев за маленький стол в углу, заказали ужин. После дороги и бессонной ночи больше всего хотелось спать, так что надолго в этом шумном зале мы не стали задерживаться. На нас никто не обращал ни малейшего внимания, и это было именно то, что нам нужно.
Ночь прошла спокойно, нас никто не побеспокоил, и мы особо не торопились выходить из комнаты, тем более что у нас оставалось немало времени до полудня, когда «Белый дельфин» намеревался отойти от причала. Тем не менее, спать особо не хотелось – у каждого из нас в голове было только одно – побыстрей бы оказаться на корабле, который доставит нас на родину! Наверное, момент, когда я увижу удаляющийся берег, станет одним из самых счастливых в моей жизни.
Стараясь не думать о том, что вскоре нам, наконец-то, удастся покинуть эту страну, мы направились в обеденный зал. Уже с раннего утра тут было многолюдно и шумно, что неудивительно, если принять во внимание, что кормили здесь сравнительно неплохо (хотя и безо всяких изысков), да и цены для большинства людей были вполне приемлемы.
Усевшись в уголке большого зала, мы без спешки расправлялись с простой едой, до моего слуха внезапно донеслось слово – Ташет. Если честно, то услышав название поселка, из которого мы вчера ушли, я едва не подавилась. Это еще что такое? А может, мне это только послышалось? Нет, его повторили еще раз, и, кажется, об этом поселке говорят четверо мужчин, что сидят неподалеку от нас, только вот услышать их разговор почти невозможно – в зале шумно, и до нас долетают только отдельные слова.
– Вы слышали?.. – спросил Винсент. – Мне кажется, я услышал слово Ташет...
– Мне тоже так кажется... – упавшим голосом сказала я.
– Лично я ничего такого не слышал... – замотал головой Дорен.
Словно отвечая на наши слова, в зале появились трое стражников. Не торопясь, они несколько раз прошлись по обеденному залу, рассматривая сидящих людей и едва не заглядывая в тарелки. Возможно, в Аясе такие проверки – это самое обычное дело, но мне стало не по себе, и я лишь глубже склонилась над своей широкой треснувшей чашкой, в которой была жидкая каша. Невольно подумалось о том, что мы поступили правильно, заказав здесь ту еду, которую купили бы экономные крестьяне – конечно, хотелось бы чего повкусней, только вот для сельских жителей цена на плов или пирожки с мясом покажется если не заоблачной, то чем-то вроде того, и покупать такие дорогие яства они не станут.
Не только я, но и вся наша четверка словно чуть съежилась под пристальными взглядами служителей закона, и, кажется, именно это произвело на стражников нужное впечатление – они увидели перед собой обычную деревенщину, которая трясется от страха при виде внезапно появившихся служивых. Как правило, так себя и ведут крестьяне, приехавшие в шумный город из своего глухого поселка, а в тех местах появление хотя бы одного стражника означает неприятности для многих.
Мы перевели дух только после того, когда служители закона, наконец, покинули обеденный зал, перед тем сказав что-то хозяину и слугам. Теперь, похоже, и нам можно уходить, только вот не будет ли это выглядеть подозрительно? Пожалуй, стоит подождать еще немного, и лишь потом вставать из-за стола. Скорей всего, стражники просто совершают свой обязательный обход, только вот нам все равно как-то не по себе.
Однако когда мы еще только собирались встать, к нам подошел немолодой слуга с вопросом:
– Будете еще что-то заказывать?
В голосе мужчины были чуть слышны усталость и раздражение, и его можно понять: сидят тут четверо крестьян (то есть мы), заказали себе только кашу, хлеб и чай, так что от этих жмотов, кроме стоимости заказа, можно сверх того не ожидать ни медяшки. Крестьяне вообще народ скупой, сверху ни монетки не подкинут, зато уселись тут, место занимают, и уходить не собираются...
– Нет, не будем... – покачала головой Ярли, положив на стол три медные монеты. Вообще-то за еду было достаточно и двух монет, а потому слуга решил, что женщина просто ошиблась, только вот поправлять ее он вовсе не собирался, а просто забрал деньги со стола. Явно лишнюю монету себе прикарманит, а может, и две, зато, хочется надеяться, станет подобрей. – Почтенный, уж вы меня простите, но почему стражники ходят по залу, да еще и в лица смотрят? У нас в деревне такое обращение не принято, а заглядывать в лицо женщине – это вообще грех. Что-то случилось, раз стражники нарушают заповеди предков?
– А то!.. – вообще-то слуге надо было идти, но иногда можно и поговорить, тем более что есть новость, которую можно сообщить другим. Слуга и сам узнал ее не так давно, и теперь ему хотелось с кем-то поделиться тем, что ему сказали. – Ищут четверых преступников, они в наш город недавно пожаловали. Вот и проверяют все гостиницы и постоялые дворы.
– И что такого они натворили, раз их так усиленно ищут?
– Чего не знаю – того не знаю. Нам лишь сказали, что они в соседнем городе настолько лихо пошумели, что за их головы назначена хорошая награда. Понятно, что за просто так, или за какое-то пустяковое нарушение большие деньги давать не будут, а значит, это какие-то головорезы. Говорят, их долго ловили, но они все одно умудрились удрать, и, как видно, решили пойти в наш город.
– И откуда об этом стало известно?
– Когда эти четверо в Аяс направлялись, то в поселке под названием Ташет они убили одного из тамошних жителей, знающегося с темными силами. Вот люди из того рыбацкого поселка и прибежали в наш город, сообщили о том, что произошло, а заодно сказали и о том, кто расправился с отступником, сошедшим с праведного пути...
Вот и помогай после этого людям!.. – подумалось мне. Двое рыбаков из деревушки под названием Ташет увязались за нами в надежде как можно скорей добраться до города. Вообще-то уже тогда можно было предположить, чем нам это может грозить, но отвязаться от прилипчивой парочки все одно не представлялось никакой возможности. В итоге все произошло именно так, как мы и опасались: когда двое обитателей Ташета оказались в городе, то они первым делом бросились к стражникам с рассказом о том, что произошло в их поселке. Ну, а стража, выслушав рассказ рыбаков, сопоставила наши хм... портреты с приметами тех людей, кого вовсю разыскивают в другом городе за серьезные преступления, и сделала определенные выводы – как видно, наши приметы разосланы во многие места, к поискам привлечено немало людей, и никто не собирается прекращать охоту на обидчиков турегов.
– Так они еще и чудодеи, раз сумели расправиться с колдуном?.. – Ярли осенила себя знаком, отпугивающим нечисть. – О, храни нас Всевышний от страшных дел неправедных людей, и сохрани наши души под своей ладонью!
– Не знаю... – пожал плечами слуга. – Может, эти люди знаются с темными силами, а может, им просто повезло расправиться с колдуном и ускользнуть от стражи.
– А как узнали, что они в Аяс пришли?
– Так вместе с ними из Ташета двое тамошних жителей заявились, чтоб сообщить, что произошло. В том рыбацком поселке давно кто-то подозрительными делами занимался, с нечистью знался, только прихватить этого человека было не на чем, да и тамошние жители колдуна боялись, никому о нем не говорили, а сейчас, когда того убили, то можно уже ничего не скрывать. Вот потому-то сейчас немало стражников нашего города отправилась в Ташет, чтоб разобраться, что там произошло – все ж дело с колдовством связано!, а оставшиеся в Аясе стражи по всем подозрительным местам ищут этих четверых, благо имеются приметы преступников.
– И когда вам обо всем этом стало известно?
– Да сейчас об этом уже многие знают! Нам про то знакомый стражник еще утром рассказал, а сейчас, сами видели, наши служители закона едва ли не по углам рыщут, ищут этих преступников. Все же награда за них обещана немалая.
– Так эти люди, наверное, уже из города ушли!
– Может, и ушли... – не стал спорить слуга. – А может, рассчитывают здесь затеряться. Только наши стражники свое дело хорошо знают, и если говорят, что эти люди еще в городе, то, значит, так оно и есть.
Слуга отошел, да и нам пора собираться. Да, ничего не скажешь, быстро новости разносятся по городу! Ох, кажется, рановато мы почувствовали себя в безопасности, все еще далеко не кончено.
Первым делом нам надо было посмотреть на «Белого дельфина», то есть на то судно, капитан которого обещал доставить нас домой, благо идти до корабля было не очень далеко. Может, нам уже сейчас разрешат зайти на него? Пожалуй, для нас так будет лучше и спокойней.
Среди толпы, которой всегда хватало возле причалов, мы, особо не торопясь, прошлись прогулочным шагом какое-то расстояние, потом повернули назад. Кажется, все спокойно, только возле «Белого дельфина» скучал какой-то стражник. Возможно, этот человек скоро уйдет, но вполне может оказаться и так, что к нему подойдет подкрепление...
– Все в порядке?.. – спросила я наших спутников, надеясь на положительный ответ.
– Если бы... – пробурчал Винсент. – Смотрите: три судна уже готовы уйти, но сделать это им не дают – похоже, стража самым тщательным образом обыскивает корабли. Слышите, какая ругань раздается на палубе? Не исключаю, что там нашли беспошлинные товары... У трапа каждого из этих судов стоит по стражу порядка... Возможно, ищут не нас, но, тем не менее, соваться на «Белого дельфина» нам сейчас не стоит.
После таких слов я почувствовала, что вот-вот зарыдаю. Кажется, рушатся все мои надежды на возвращение домой. Неужели нам снова не повезло, и придется вновь смотреть на то, как корабль отходит от причала, но, увы, без нас...
– Что ж нам так не везет?.. – Дорен озвучил то, о чем сейчас думал каждый из нас. – Значит, опять все впустую?
– Разумеется, мы можем выждать какое-то время, затаиться в какой-нибудь дешевой каморке, и, если повезет, отправиться в нашу страну на том корабле, который собирается уйти отсюда через четыре дня... – мрачно уронил Винсент. – Беда в том, что в нашем нынешнем положении эти четыре дня, боюсь, продержаться мы не сможем, тем более что здешняя стража, как нам и говорил слуга в гостинице, свое дело знает неплохо. Нам пока что везет – потрепанная крестьянская одежа в какой-то мере спасает нас, и стражники особо не всматриваются в бедных селян, но долго это продолжаться не может.
– Так что же делать?.. – выдохнула я, стараясь удержать слезы.
– Пока не знаю, но можно попробовать пойти по самому простому пути... – Винсент посмотрел на Ярли. – Нам бы надо купить чернила и бумагу. Сможешь?
– Да.
Должна сказать, что в здешних местах чернила и бумага считаются дорогим товаром для знати и чиновников, а потому продаются не в каждой лавчонке. Понятно, что если крестьянка будет приобретать столь дорогой товар, то это поневоле привлечет ненужное внимание, и позже продавцы будут рассказывать о том, что какая-то бедно одетая селянка из дальней деревни вздумала покупать то, до чего ей не должно быть никакого дела. Что ни говори, а в этой стране для подавляющего большинства живущих здесь людей все письма, просьбы, сообщения и прочие послания – все это (разумеется, не бесплатно) по просьбе того или иного человека составляли писцы, сидящие в особых местах на площадях или возле храмов. Впрочем, в моей родной стране грамоту знали тоже далеко не все.
– А зачем тебе все это надо?.. – не понял Дорен. – Ты вроде никогда не любил заниматься писаниной, и сейчас не время для нежных посланий.
– Не задавай глупых вопросов... – отмахнулся Винсент. – Лучше иди с Ярли, а не то ей одной не продадут ни пузырька с чернилами, ни листа бумаги. Совсем другое дело, если рядом с ней будет мужчина.
– Так это я завсегда, пожалуйста!.. – Дорен старался бодриться. – Никогда не прочь прогуляться с красивой девушкой, пусть даже всего лишь до магазинчика!
Лавку, в которой торговали писчими принадлежностями, мы отыскали через четверть часа, и Ярли с Дореном зашли в этот небольшой магазинчик. Стоя неподалеку от входа, мы с Винсентом слушали, как Ярли долго и нудно объясняет приказчику: они, де, с мужем приехали в город из своей деревни к больной тете, у которой со здоровьем в последнее время стало совсем плохо, боимся, как бы ни померла. Сами понимаете, какое это будет горе для семьи!.. А еще перед их отъездом староста деревни велел привезти ему из города бумагу, писчие перья и чернила – дескать, это ему нужно для разных важных дел, потому как их староста умеет читать и писать, ведь он ученый человек! Вот мы и просим вас, уважаемый, продать нам то, что велел купить староста, потому как мы люди простые, и можем приобрести совсем не то, а ведь этот товар денег стоит, которые нам так тяжело достаются...
Сама покупка не заняла много времени, потому что приказчик и сам хотел как можно быстрее выставить из лавочки деревенских раззяв. Его можно понять: мало того, что прибыли особой от них нет, так еще и эта покупательница (то есть Ярли), узнав, что ей придется заплатить за покупку небольшую серебряную монету, только что за сердце не схватилась от ужаса – мол, почему так дорого?! Хорошо еще, что торговаться не стала! Одним словом – деревенские жители, здешних цен не знают, что с них взять...
– Ярли, ты умница!.. – у меня даже на сердце стало легче, когда мы все отошли от лавчонки.
– Госпожа, вы слишком добры!.. – девушка чуть покраснела от похвалы.
– Все, помалкиваем, идем в гостиницу, и внимательно смотрим по сторонам!.. – скомандовал Винсент. – Не хватало еще натолкнуться на человека с цепким взглядом, а такие тут наверняка имеются...
Когда же мы оказались в своем номере, то первым делом Винсент обратился ко мне:
– Лиз, ты хорошо пишешь?
– Думаю, да.
Еще бы я не умела! Если учесть то количество учителей, которые в доме тетушки ежедневно занимались с нами по многу часов подряд, то было бы удивительно, если б я не освоила письменность, причем на нескольких языках.
– Тогда ты сейчас напишешь письмо под мою диктовку.
– А почему бы тебе самому...
– Нет, что ты!.. – замахал руками Винсент, не дослушав меня. – С горечью должен признать, что почерк у меня скверный.
– Что, все настолько плохо?
– Увы, да. Эстетического удовольствия от моей писанины никто не получит. Стыдно в том признаться, но если бы ты видела мой почерк, то у тебя враз отпали бы все вопросы – те неровные строчки, которые я вывожу на бумаге, разобрать, конечно, можно, но для этого надо приложить немало усилий. На Дорена тоже можешь не смотреть – у него почерк еще хуже, чем у меня, хотя подобное почти невозможно, но, как говорят умные люди – нет предела совершенству.
– Вот-вот... – усмехнулся Дорен. – Самому стыдно глядеть на собственные каракули – недаром мать сказала, что я пишу примерно так же, как курица лапой...
– Все ясно... – со вздохом сказала я, усаживаясь за стол. – Диктуй...
Письмо предназначалось для капитана «Белого дельфина». Если коротко, то в нем было сказано следующее: господин капитан, к вам обращается тот человек, который вчера просил вас отвезти его с друзьями на родину, и даже в счет этого оставил небольшой аванс. За короткое время, прошедшее с того времени, обстоятельства несколько изменились. Дело в том, что сейчас по всему городу идут обыски, и мы не исключаем, что ищут именно нас, хотя в действительности все обстоит не совсем так, как утверждает здешняя стража. Должны сказать, что мы всего лишь стремимся вернуться домой из плена, и потому просим вас о помощи. Конечно, господин капитан, вы имеете полное право отказаться, если не желаете брать на себя излишний риск, и если не считаете возможным подвергать свой экипаж ненужной опасности. Мы поймем ваш отказ, и более не станем вас беспокоить, но если вы все же решите оказать нам содействие, то для короткого разговора можно встретиться, и обсудить подробности, в том числе и то вознаграждение, которое вы посчитаете должным запросить за помощь и немалый риск. Понимаем, что у вас осталось совсем немного времени до принятия решения – через несколько часов «Белый дельфин» собирается отойти от причала, так что мы примем любой ваш выбор. Если же вы решитесь нам ответить, то ждем вас или в «Летящем альбатросе», или в любом другом месте по вашему выбору.
– Думаешь, капитан нам поможет?.. – поинтересовался Дорен.
– Он мне показался нормальным мужиком... – пожал плечами Винсент. – Конечно, от этого человека не стоит ожидать изысканных манер, но иногда подсознательно чувствуешь, кто стоит перед тобой. На мой взгляд, капитан человек слова... Лиз, дай-ка мне письмо, прочитаю, как ты записала то, что я говорил.
Однако когда в руках молодого человека оказался лист с текстом, он удивленно протянул:
– Ничего себе!
– Что случилось?.. – не поняла я. – Ты где-то нашел ошибку?
– Нет, ошибки тут точно быть не может... – похоже, что Винсент подбирает нужное слово. – Здесь другое... У меня просто слов нет!
– В чем дело?.. – подошел к нему Дорен.
– Смотри сам!.. – и Винсент протянул тому лист. – Ну, что скажешь?
– Вот это да!.. – Дорен даже с уважением посмотрел на меня. – Такого я точно не ожидал! Загляденье! Лиз, где ты так красиво писать научилась?
Так вот в чем дело! Я-то никак не могла понять, что так удивило моих спутников, а оказывается, причина была в моем почерке, которым я имела полное право гордиться. Тетя Фелисия считала, что для женщин нашего круга крайне важно не только воспитание, манеры и умение держаться, но не менее важен красивый почерк. Сама тетушка писала просто изумительно, и при взгляде на ее записки можно было понять, что это такое – настоящая высокая каллиграфия, которую способны повторить очень и очень немногие. Хуже другое: тетя Фелисия требовала столь же безупречного написания и от членов своей семьи, а потому наши многострадальные учителя потратили огромное количество сил и терпения, чтоб мы, их не очень прилежные ученики, достигли одобрения тети Фелисии. Сколько времени (точнее, лет) у меня ушло на эти нудные, выматывающие занятия с пером и бумагой – об этом лучше не вспоминать, но в конце моих тяжких мучений тетушка осталась если не полностью довольной результатами моих трудов, то сказала, что «это пусть и не идеально, но сравнительно неплохо». Ну, в устах тети Фелисии это была достаточно высокая оценка.
– У меня были хорошие учителя... – я не стала впадать в ненужные подробности.
– Лиз, я такую красоту вообще в первый раз вижу!.. – кажется, Дорен говорил совершенно искренне. – Вот это почерк, куда там художнику! Такое письмо надо в рамку вставить и на стенку повесить! Не поверишь, но глядя на то, как ты пишешь, я завидую белой завистью!
– Присоединяюсь!.. – подал голос и Винсент.
– Госпожа, как замечательно!.. – подала голос и Ярли, которая через плечо Дорена смотрела на письмо.
– Да ну вас!.. – я даже немного растерялась от таких слов, но все одно мне было очень приятно искреннее восхищение. – Нашли время говорить не по делу!
Интересно, что бы сказали мои спутники, если бы я вздумала писать затейливым почерком, с завитушками и вензелями, как это принято на карточках с поздравлениями или приглашениями? Вот это действительно красиво, хотя излишняя наглядность и вычурность немного сбивают с текста и смысла.
А еще внезапно вспомнился дорогой супруг, которого почему-то невероятно выводили из себя любые мои записи, и я никак не могла понять, что же его так раздражает? Неужели он завидовал тому, насколько красиво я пишу? Вряд ли, хотя, если вдуматься, то Воган с детства во всем старался быть первым, и чужие успехи, какими бы они ни были, всегда выводили его из себя. Хм, надо же: раньше я считала такие поступки мужа чем-то очень непосредственным и искренним, а сейчас меня раздражают одни только воспоминания о них...
– Лиз права, не будем терять время!.. – скомандовал Винсент, свертывая письмо в трубочку, и обматывая его бечевкой. – Пошли на причал. Надеюсь, капитан на месте, да и где ему быть незадолго до отхода судна...
Мы снова отправились на причал, вернее, к судну под названием «Белый дельфин». Ничего не поменялось, стражник все так же стоял у корабля, без особого интереса наблюдая за толкотней на причале, благо народу тут хватало. Ясно и то, что уходить отсюда он не намерен. Каким бы полусонным и расслабленным не выглядел стражник, но он наверняка заметит тех, кто поднимается на борт «Белого дельфина», и в случае чего вызвать помощь ему ничего не стоит – вон, недаром на шее у стражника висит свисток, которым он, без сомнений, воспользуется при первой же необходимости.
Мы встали так, чтоб смешаться с небольшой толпой зевак, стоящей не очень далеко от «Белого дельфина». Собравшиеся смотрели на то, как от причала собирается отойти длинное узкое судно, борта которого были покрыты изображениями непонятных зверей, причем на некоторые из тех, более чем странных рисунков, не хотелось даже смотреть. Какой-то всезнайка из толпы рассказывал окружающим о том, что в кое-каких южных странах принято рисовать чудовищ на бортах корабля – мол, считается, что это отпугивает от корабля морских хищников. Ну, не знаю как насчет морских обитателей, но лично на меня на эти цветные картинки (кстати, нарисованные не без таланта и кричаще-яркими красками) произвели довольно-таки угнетающее впечатление.
Тем временем Ярли, немного отойдя от нас, поманила к себе пальцем худого замызганного мальчишку лет десяти – таких ребятишек всегда хватает в порту, потому как тут у них есть возможность заработать мелкую монетку. Не знаю, что там ему говорила Ярли, кивая на «Белого дельфина», но мальчишка мотнул головой, забрал у Ярли свернутое в трубочку письмо и медную монету, после чего направился в сторону корабля. Когда же мальчишка, добравшись до «Белого дельфина», стал подниматься по трапу, то стражник, который кажется, дремал, враз пробудился ото сна и хотел прогнать парня вон, но тот помахал в воздухе свернутым листом – мол, я ж не просто так сюда иду, а по просьбе некой особы. Меня, дескать, к капитану послали, велели письмо отнести, так что нечего мне мешать – дело-то обычное, я таких посланий разным людям в день по десятку таскаю, не меньше, так что ты, дядя, не мешай мне зарабатывать...
Как мне сказали, именно таких вот парнишек здесь обычно нанимали для того, чтоб что-то отнести или же, наоборот, отсылали с мелкими поручениями, и потому стражник, чуть поколебавшись, махнул рукой – мол, иди, после чего парнишка враз оказался на палубе «Белого дельфина». Теперь нам оставалось только ждать.
Не знаю, сколько прошло времени (на мой взгляд, оно тянулось невероятно долго), когда мальчишка сбежал с трапа. Ну и хорошо, а не то к этому времени корабль с разрисованными бортами уже не только покинул место своей стоянки, но и отошел довольно далеко, так что толпа стала расходиться. Что касается парнишки, то он сразу же направился к Ярли.
– Слышь, ты... – заговорил он. – Твой ухажер сказал, что согласен на встречу. Говорит, скоро буду там, где договаривались.
– А что еще сказал?.. – спросила девушка, протягивая мальчишке монетку.
– Ничего он не говорил, злой был. Сопел только недовольно, когда письмо читал, а потом сидел, сдвинув брови, да бурчал чего-то себе под нос. Чего, поссорилась с кавалером, что ли?
– Вроде того... – вздохнула Ярли. – Виновата была, теперь помириться хочу. Спасибо за помощь.
– Ладно, если что – зови. Могу еще раз сбегать...
Мальчишка убежал, а нам оставалось только ждать, и, по счастью, ожидание не было долгим. Не прошло и минуты, как с трапа сошел коренастый мужчина средних лет – капитан этого корабля. Он оглянулся по сторонам, а затем пошел туда, где находилась гостиница «Летящий альбатрос». А ведь мальчишка прав – капитан, и верно, сегодня выглядит очень хмурым, а недовольство, можно сказать, написано на его лице крупными буквами. Мы немного подождали, но более с корабля не сходил никто, так что наша четверка отправилась вслед за мужчиной.
