Текст книги "Несознательный 2 (СИ)"

Автор книги: Василий Каталкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Глава 16
Неполный проводник

– Зачем тебе турбодетандер, – спрашивает меня Главный, рассматривая мои заявки, – все-таки решил на кислород вместо азотной кислоты перейти? Дорого нам это дело обойдется.

– Нет, он мне нужен для промышленного получения аргона, – заявляю я, – сейчас осваиваем сварку в среде защитных газов, аргон как раз для этого подходит.

– И как? Получается?

– Очень даже хорошо получается, – начинаю делиться результатами наших достижений, – по нержавейке сварной шов получается очень аккуратным, без разбрызгивания флюса и металла.

– А что, с ацетиленовым аппаратом хуже выходит?

– Слишком большая зона нагрева получается, – объясняю существование проблемы, – происходит окисление материала и частичное изменение его свойств. Но сварка в защитной среде аргона нам в основном не для нержавейки требуется, а для сваривания алюминия. Надо снижать вес ракет, на нержавейке далеко не уедешь. Сварочные аппараты для аргонодуговой сварки сделали, режимы подобрали, а вот с аргоном просто беда, мало его добывается, и то только по заказу, да еще и доочищать приходится.

– Ага, понятно, – бурчит Челомей, – а напомни, сколько аргона находится в воздухе?

– Меньше процента, – отвечаю, уже понимая, куда он клонит.

– Вот, меньше процента, – смотрит на меня Владимир Николаевич, а остальное куда девать будешь? Ну, кислород еще хоть частично можно пристроить, небольшой спрос будет. А азот снова будешь в атмосферу выпускать?

– Так на всех предприятиях в основном так и делают, – пожимаю плечами, – чем мы лучше?

– Нет, так дело не пойдет, – мрачно смотрит на меня Челомей, – пиши обоснование в министерство, пусть они на заводах где кислород вырабатывают, дополнительные установки ставят для выделения аргона. Иначе нас обвинят в бесхозяйственности.

Надо же какое слово вспомнил, я даже на минутку в ступор впал, впервые в этой реальности встречаюсь с руководителем, который печется об эффективности производства. Главное это выполнить задание, о цене в этот момент речи не идет, вот и мне нужна аргонодуговая сварка, для этого нужен очищенный аргон, а кто будет заботиться о его чистоте, задача-то непростая, нужна двойная ректификационная колонна с последующим выжиганием остатков кислорода водородом. Да, думал на халяву проскочит, а теперь предстоит долго бодаться неизвестно с кем и бороться за чистоту конечной продукции, тут простыми увещеваниями не обойтись, придется и власть употребить.

Ну и ладно, пришлось мне напрягать своих конструкторов и заниматься непрофильной работой – выдавать чертежи расширенной кислородной установки, благо у Вычислителя можно эскизы срисовать, а то связываться с профильными специалистами, это опять пробиваться через профессиональный снобизм. Через полмесяца, заявка ушла в работу, и не куда-нибудь, а на соседнее предприятие к Яковлеву, как мне сказали, он давно пытался подкатить к институту Патона, чтобы получить оборудование для сварки алюминия. Но там были озабочены созданием сварочных машин, поэтому отбрыкивались от авиаторов как могли, и одним из аргументов было то, что промышленность не производит достаточного количества инертных газов. Теперь вопрос дефицита аргона был решен, так что Патону, волей не волей, а придется заняться исследованиями в области сварки цветных металлов. Только зачем все это, главное инертный газ три девятки получить, а так проблем нет, выпрямлять ток не нужно, осциллятор сделать можно в мастерской, тут особых познаний не нужно, и чистоту в зоне сварки обеспечить, любая масляная пленка ставит крест на качестве сварного шва. Ладно, хочет с Патоном бодаться, пусть бодается, наше дело маленькое, будет аргон, будет сварка алюминия.

Так оно и получилось, производство аргона наладили, а институт сварки еще долго занимался исследованиями, так что потихоньку полегоньку все авиационные заводы стали заниматься самодеятельностью, а именно сами занялись производством сварочного оборудования для работы с аргоном. Так что, когда были выработаны рекомендации, многие заводы уже вовсю пользовались аргонодуговой сваркой. Кстати, эта сварка сразу резко подняла культуру производства, ну не мог слесарь относиться к трубопроводной арматуре спустя рукава, когда сварные швы смотрелись как на картинке.

Все это, конечно, хорошо и многие вопросы стали решаться гораздо проще, но тут мне пришлось взбрыкнуть, все равно сварка это уменьшение надежности конструкций ракет, к тому же одно дело, когда надо произвести единичное изделие и совсем другое, когда идет серийное производство. Так что, сварку пришлось фактически объявить вне закона, то есть, применять ее можно было только там, где без нее действительно нельзя обойтись, например, при производстве баков и силовых элементов корпусов, тут уж никуда не денешься, такие размеры штамповкой не вытянешь. Хотя почему нет, надо будет попытаться это сделать на корабельных ракетах, там серия будет большой, и такая технология будет оправдана.

За всеми этими заботами наступил и конец учебного года. В этот раз при сдаче зачетов и экзаменов особого рвения проявлять не стал, ибо действительно времени на подготовку было мало, а гадский Вычислитель почему-то стал вредничать, и когда я особенно нуждался в его помощи, он отказался подсказывать. Но я все-таки выплыл за счет тех крох знаний, которые остались еще с моей студенческой поры, если бы накануне на всякий случай не освежил память, прочитав материал по теме, направили бы на пересдачу. Вообще непонятно поведение желязки, то она готова выдать то, что и в мое время было откровением, то вдруг молчит о том, что точно известно и нуждается лишь в уточнении. Хорошо еще хоть в расчетах не отказывает, а то совсем бы плохо вышло.

* * *

– Пиши заявление, – вдруг нарисовался у меня представитель завкома в начале июня, – тебе как герою будет выделено направление в дом отдыха.

– Мне одному? – Хмыкаю я. – А как же семья?

– Нет, о семье речи пока не идет, с семьей в дома отдыха не ездят.

– Спасибо, но я пока не устал, – отказываюсь от неожиданно свалившегося на меня счастья.

– Да ты чего? – Удивляется завкомовец. – Обиделся, что жену взять с собой нельзя? Так в лес со своими дровами не ходят.

Это его заявление меня немного покоробило, вот поэтому и отношение к этим домам отдыха немного своеобразное в это время, бытует мнение, что многие семейные туда едут отдыхать не от работы, а от семьи. А мне такой отдых не нужен, во-первых: все две недели буду переживать за производство, а во-вторых: получится как в анекдоте – «какой там отдых, работы непочатый край». Мне это надо? Короче отказался от путевки, а заодно и от отпуска, лучше потом отгулами возьму, когда понадобится. Но этот мой демарш без внимания не остался:

– Что это ты вдруг от поездки в дом отдыха отказался? – Наехал на меня Главный. – За жену обидно стало? А подумал, куда вы маленького денете?

– Вот ведь черти, – мотнул я головой, – ведь для красного слова сказал, а они уже об обиде сказку сочинили. Не нужен мне отдых, не устал я, молодой еще, вот стукнет лет сорок, тогда и об отдыхе можно поговорить. Да и чего я там делать буду, когда через месяц надо первую настройку системы управления закончить? Ведь изведусь на этом отдыхе.

– Это да, – согласился со мной Владимир Николаевич, – по себе знаю, когда дел невпроворот, отдых только в тягость.

Вот и поговорили, Челомей отработал обязанности чуткого руководителя, а я сознательно подчиненного, и все остались при своем мнении. А так я задумался, почему у нас дома отдыха не тем предлагают, вот к примеру: недавно шел по цеху, и услышал дробь пневмомолотка для клепки, не то, чтобы удивился, но так часто они не стучали. Решил глянуть на инструмент, и чтобы вы думали, оказывается этот инструмент стали производить на одном из московских предприятий, но как всегда у нас водится, в бочке с медом оказалась пара ложек с дегтем. Выброс отработанного воздуха прикрывался отражательным кольцом, которое отжималось потоками воздуха и начинало сифонить прямо на руки клепальщику. У него и так может виброболезнь от долгой работы может приключиться, а тут еще и дополнительное охлаждение запястья. Пришлось вспоминать правила техники безопасности в моем времени, короче, обязал начальника цеха обеспечить всех, кто имел дело с клепкой, утепленными перчатками, с обрезанными кончиками пальцев, а так же следить, чтобы в конце смены они отмывали руки горячей водой. Вот кому путевки давать надо, ведь скольких людей тогда бы от инвалидности удалось избавить.

Интересно, что среди слесарей скоро возникла мода на эти перчатки, а что удобно, и руки защищены и нормально работать с инструментом можно, чем только не обосновывали необходимость их получения. В конечном итоге пришлось наплевать на действующие нормативы и обеспечить всех слесарей этой спецодеждой. И да, от фартуков тоже пришлось отказаться, только рабочие костюмы. Все дело в том, что нормальную одежду рабочие берегли, ибо, и стоила она достаточно дорого, и достать ее было сложно, вот и ходили по цеху ряженные, кто во что горазд, от армейских галифе, до флотских клешей. А так пусть безобразно, но однообразно. Хотя почему безобразно, как раз рабочую одежду фабрики шить умели, иной раз не зазорно в ней было и по поселку пройтись. Вот бы еще и с обувью проблему решить, но здесь уж ничего не получится, не предусмотрен такой вид одежды на производстве авиастроения. Ничего, борьба за чистоту на производстве ракет еще только начинается, придет время и в сборочном будут специальную обувь носить, а там и до других цехов доберемся.

Но прежде чем делать заказ на швейную фабрику, привлек Катерину в качестве кутюрье, надо было прорисовать рабочую одежду так, как я ее вижу. Ну а вижу я то, что уже было… в моей реальности.

– Что, прямо так вставку и нарисовать? – Удивляется Катя. – Но ведь это же рабочая одежда, а не клоунский наряд.

– Ну хорошо, – соглашаюсь я, – не пришло еще время для таких контрастов, пусть цвет вставки будет темнее, но сзади придется опустить ее чуть ниже.

– А на этой модели швы зачем желтыми нитками строчить? – Продолжает она указывать на несуразности. – Как будто черные закончились.

– Ты что, в этом же ведь вся задумка, – принимаюсь я увещевать жену, – прострочи все темными нитками и получим черную невзрачную робу. А если строчки будет видно, то роба будет смотреться гораздо веселей.

– Пожалуй да, – соглашается она со мной, окидывая взглядом рисунок, – особенно карманы хорошо будут смотреться. Слушай, а нужен ли на рабочей одежде воротник, может ну его?

– Нет, – вздыхаю я, – хоть воротник здесь никаких функций не несет, отказываться от него нельзя, иначе что-то кургузое получается.

– Вот посмотри, я халат для женщин нарисовала, – хвастается Катерина, показывая мне очередной рисунок.

– Угу, – мрачно смотрю на картинку, где изящная красавица с подчеркнутой грудью демонстрирует нечто легкомысленное, – а у всех женщин, которые работают с тобой, такая тонкая талия?

– Эм… нет, – морщится она, – для остальных можно что-нибудь свободней изобразить.

– Остальных? – Хмыкаю я. – И сколько у вас этих «остальных» в процентном отношении.

– Вот, умеешь ты настрой сбить, – возмущается супруга, – неужели все должны быть одеты одинаково?

– А как иначе? – Выражаю удивление. – Это же производство, а не выставка в модном ателье.

– А сам только что хотел клоунскую одежду изобразить, – припечатывает она меня.

Нет, не понимают в эти времена прекрасного, время действительно еще не пришло, редко когда увидишь красиво одетого человека, а так все какое-то серое, невзрачное. А заказ на швейную фабрику мы все-таки оформили, хотя и пришлось выдержать не одну атаку от завкома, причем некоторые товарищи усмотрели в эскизах ни много, ни мало, а подражание заграничному образу жизни. Вот тебе и раз, я думал, все это появится в шестидесятых годах, когда стали бороться с проникновением в СССР западной моды, а оказывается вот оно, уже на пороге, и куда тогда смотрит товарищ Берия?

– Даже так? – Кривлюсь я. – Хорошо, готов все переделать, если кто-нибудь покажет что-то подобное в заграничных журналах.

Естественно ничего подобного в журналах не нашлось, зато нашлось в сатирической периодике, где один из отрицательных персонажей был изображен на карикатуре в одежде шитой нитками белого цвета.

– Фух, вы так больше не шутите, – выговорил я «ответственному» товарищу, – здесь же пытаются обыграть «шито белыми нитками», то есть сметано на скорую руку.

* * *

Июль, наконец-то наша мастерская произвела на свет божий устройство управление ракетами, да уж если бы я заранее не предусмотрел модульность, то хрен бы они уложились в эти сроки. В целом электронное устройство получилось весом в сорок килограмм, а еще аккумуляторы килограмм двадцать добавили, и это без радара, который придет к нам с п/я в следующем месяце, а там тоже в заявленный вес не уложились, двадцать пять килограмм как с куста. Получается в целом благодаря «микроэлектронике» и несовершенству технологии вес корабельных ракет будет превышен на семьдесят килограмм. Думаете, кто-то беспокоился на эту тему? Ничего подобного, нормальная рабочая ситуация, которая была предусмотрена на стадии проектирования. Тут уместно спросить, а зачем тогда такие ограничения по весу, не лучше ли сразу сделать все в соответствии с расчетами. Нет, дело в том, что существующие ограничения всегда выбираются разработчиком полностью, и кое-чего обязательно добавляется сверху, на моей памяти, еще ни разу никто не вписался в весовые нормативы.

Прежде чем приступить к непосредственным испытаниям устройства управления, мы сначала запихали его на вибростенд и хорошо протрясли, чтобы убедиться, что вибрация не повлияет на работу прибора. Повлияла, в двух местах отвалился монтаж, и с десяток ламп вышли из строя. Трясли еще три раза, и только после того, как не было выявлено ни одной поломки, приступили к полевым испытаниям, то есть запихнули прибор на самолет, подключили самописцы и начали отрабатывать маршруты. Должен сказать, что если бы не Вычислитель, хрен бы у нас что-нибудь получилось, только благодаря ему были выловлены все ошибки в программах и наработаны сценарии пуска ракет на разные расстояния и проекции целей.

Ведь в чем проблема, корабли противника могут оказаться в разной проекции по отношению к ракетоносцу, могут повернуться боком, и тогда проблем с попаданием не будет, а могут идти навстречу, и тогда ракете, чтобы поразить цель придется делать горку или менять траекторию подлета к цели. К сожалению, вычислительные мощности у системы оказались мизерными, поэтому выбор программы осуществлялся заранее командиром БЧ-2, который, собственно говоря, и оценивал ситуацию.

С одной стороны это было плохо, так как усиливало влияние человеческого фактора, но с другой обеспечивало гибкость применения корабельных ракет, ведь тогда ими можно было стрелять не только на большие расстояния, но и практически в упор. А кто его знает, как в жизни все повернется. В августе мы уже отработали запуск «болванок» с закрытых контейнеров, и два из них были отправлены в ВМФ, для монтажа на первый ракетоносец. Кстати, первым ракетоносцем стал обычный транспортный корабль балтийского флота, как сказал главком ВМФ Юмашев, незачем «уродовать» боевые корабли, пока ракеты не прошли испытания. Очень интересный подход, ведь БЧ-2 на этом корабле был фактически слеп, работать приходилось только по передаваемым координатам… хотя, чего это я? Все равно на таких расстояниях все делается вслепую, прошли те времена когда противники обменивались снарядами в пределах прямой видимости.

Стрельбы проходили в конце сентября, и мне на них присутствовать не довелось, как раз в это время пришлось бодаться со спецкомитетом по развитию ракетной техники по поводу проекта первой стратегической ракеты. И как всегда, военные попытались с нас выдавить нереальные сроки без учета расширения производственной базы. Но здесь им не там, мы составили планы таким образом, что они были четко увязаны с готовностью производственных мощностей, не с передачей чего-то там еще требующим ремонта и дооснащения, а именно работоспособных производств, с грамотным техническим персоналом.

– Ну, это вы уже лишнее себе требуете, – не выдержал Устинов, – новые предприятия им подавай, а другим что останется?

– Каким другим? – Вскинулся Челомей. – Не о восемьдесят восьмом НИИ речь идет?

По тому, как на лице министра вооружения мелькнула досада, все поняли, что он имел ввиду именно Королевское КБ. Во все этом была одна несуразность, сейчас министр вооружений всеми силами пытался добиться от ОКБ-51 принятие на себя нереальных обязательств, а НИИ-88 продолжало работать по своим планам.

– Хм, а действительно, Дмитрий Федорович, – вмешался в ход обсуждения Маленков, – судя по планам ОКБ, дополнительные производственные мощности им необходимы.

– Им своих мощностей не хватает потому, что они распыляют свои силы, – не согласился Устинов, – тут и самолеты они делают, и флотским заказом заняты. А на заказы нашего комитета им плевать.

– Простите, – опять встрял Владимир Николаевич, – заказ от флота был взят на исполнение задолго до того, как нам поручили проработку этого задания, разве мы не должны выполнить свои обязательства?

– Ну а штурмовик? – Тут же предъявил претензию министр.

– Штурмовик был принят в разработку вместо истребителей с пульсирующими двигателями, признанными неперспективными, так как появились более мощные и экономичные турбореактивные двигатели, – отчитался Челомей, – к тому же, по большей части цех, где собирался этот самолет, все равно нельзя использовать для крупногабаритных изделий.

Крыть Дмитрий Федоровичу были нечем, поэтому он поджал губы, вроде как остался со своим мнением.

– Еще неизвестно, как флотский заказ будет выполнен, – проворчал Соколов, вроде как без претензий, – а НИИ-88 тоже ведет работы по зенитным ракетам.

– Это на базе немецкой зенитной управляемой ракеты «Вассерфаль»? – Тут же ехидно решил уточнить Владимир Николаевич и все, включая Маленкова, недовольно уставились на него. Поняв, что переступил некие дозволенные рамки, Челомей стушевался. – Простите, что-то я действительно не о том.

– Вот, вот, – тут же откликнулся Устинов, обращаясь к Георгию Максимилиановичу, – о том я и говорил.

– Ну, Королев нам примерно тоже самое тут высказывал, только не так явно, – хмыкнул в ответ Маленков, – видимо у главных в крови такое отношение к чужим разработкам. Хотя ничего лучше «Вассерфаль» предложить не смог. А у вас есть что предложить?

Владимир Николаевич поморщился, но ответил:

– Кое-какие наметки есть, но нас опять обвинят в том, что мы «распыляемся».

– «Блин, опять нелегкая его понесла», – мелькнуло у меня в голове, и чтобы сбить с мысли своего патрона, я тут же решил взять слово, чуть кашлянул, чтобы на меня обратили внимание и произнес. – Разрешите?

– Да, да, – вновь улыбнулся Маленков, – а то, непонятно, зачем товарищ Челомей пригласил сюда своего заместителя.

Ага, это Георгий Максимилианович так меня троллит, ну-ну.

– Делать зенитные ракеты на базе немецкой ракеты «Вассерфаль» не имеет смысла. Из-за жидкого кислорода, который используется в них, невозможно поддерживать постоянную готовность. Выходом из положения могли бы стать пара керосин + азотная кислота, но и здесь есть определенные трудности, при той же самой дальности, ракеты должны быть на семьдесят процентов больше по весу. Гораздо интереснее показатели будут у пары метилгидразин + тетраоксид азота, но и тот и другой компонент сильно токсичен. Лучше всего использовать ракетные двигатели на твердом топливе (РДТТ), так как они не требуют дополнительных заправочных емкостей и всегда готовы к запуску. Однако порох в этом качестве не подходит, так как сложно обеспечить длительную стабильность его горения в больших объемах, тут свою лепту должны внести химики, надо провести исследования в использовании перхлоратов и связующих веществ, чем и занимается наша химическая лаборатория. В этих условиях брать на себя конкретные обязательства мы сможем только после того, как будет подобран состав смесевого топлива.

После того как я закончил краткий экскурс в дебри ракетных технологий, за столом возникло замешательство.

– Черт, почему раньше нам никто ничего подобного не говорил? – Наконец подал голос Устинов. – Здесь оказывается все можно по полочкам разложить, а до этого один туман в голове.

– Ну, это, как я понял, только мнение молодого человека, – решил вставить свои пять копеек Соколов, – наверняка найдутся и другие компоненты, которые позволят улучшить характеристики ракетных двигателей.

– Найдутся, – слегка пожимаю плечами, – к примеру, метан или вообще чистый водород. Но там, затраты на сжижение компонентов будут очень большие. Стоит ли на них обращать внимание?

– Понятно, – задумался Маленков, – Ну а ваши противокорабельные ракеты в качестве зенитных приспособить можно?

– Там в качестве маршевого используется прямоточный реактивный двигатель, он будет не так эффективен на больших высотах, – отвечаю я.

А про себя отмечаю, что использование наших ракет в качестве зенитных в принципе возможно, но сегодня это все равно, что палить из пушки по воробьям. Нет уж, надо делать полноценные зенитные комплексы, а не приспосабливать что-то пусть и удачное, но предназначенное для решения других задач. И вообще, возни с зенитными ракетами много, нужен отдельный НИИ, а нам отвлекаться от своих задач не имеет смысла, хорошо хоть Владимир Николаевич одумался и не стал, как это часто бывало, делиться своими задумками.

Дальше уже заседание с нашим участием пошло в конструктивном ключе, как уж не кривился Устинов, а взял на себя обязательства переориентировать один из танковых заводов под наши нужды. Почему он, а не министерство авиастроительной промышленности? Так в том-то и дело, что все авиационные производства вокруг Москвы уже были распределены по задачам, авиапромышленность несмотря на сокращения еще только набирала обороты, а вот танков у нас было произведено достаточно. Конечно, их придется немного, или даже много, перестроить, но все же это не начинать строительство с нуля. Хотя в будущем без этого не обойтись, ракетная отрасль будет развиваться бурно.

А в октябре приехали наши инженеры с белого моря и привезли сообщение, которое нас очень порадовало и одновременно озадачило, из шести запущенных ракет в цель попали четыре. Один промах произошел из-за сбоя в системе управления и один был на совести командира БЧ-2, неправильно пересчитал координаты цели относительно ракетоносца, вот промах и составил больше двадцати километров. Из-за этого чуть не произошла трагедия, вместо цели, ракета захватила корабль наблюдателей, никто не успел даже ойкнуть, как снаряд, пущенный со скоростью двух с половиной махов, врезался борт корабля. Хоть на ракете и не было боевой части, присутствовал только ее весовой макет, корабль пробило навылет, а потом его команда еще долго боролась с пожаром, который возник из-за разрушения бака ракеты и разлива невыработанного топлива, чудом никто не пострадал.

– Представляю, как флотские перепугались, – мрачно заметил я.

– Ага, – закивал наш инженер, которому выпало счастье присутствовать на боевых стрельбах, – на себе, так сказать, проверили эффективность. Сначала, пока причину искали, шибко на меня взъелись, даже с кулаками пытались наброситься. Потом извинялись.

– А вообще, какого черта они там наблюдателей выставили? – Спрашиваю его. – Ведь коню понятно, что двадцать километров для противокорабельной ракеты не расстояние.

– Так погода нелетная была, – пояснили мне, – вот и рискнули выставить наблюдателей, а оно вон как получилось.

Этот случай как раз и убедил ВМФ в эффективности ракет, ничто так не способствует пониманию опасности от нового вооружение, как испытание его на собственной шкуре. Как бы то ни было, но все это здорово изменило программу развития флота, конструкция эсминцев тридцатой серии была пересмотрена в сторону уменьшения количества орудий и установки восьми контейнеров с ракетами, с вертикальным стартом. Так же подверглись переделке и торпедные катера, теперь вместо торпедных аппаратов на них должны были закрепить по бортам четыре ракетных контейнера. Единственно, что потребовали флотские от нас, это поставить на ракету устройство для определения свой – чужой, видимо тот инцидент, который произошел во время испытаний, давал о себе знать. Вроде бы и законное требование, но для нас оно оказалось, мягко говоря, не очень простым в реализации, ведь для этого придется сильно увеличивать вычислительные мощности, а это на сегодня задача сложная, поэтому решение этого вопроса было отложено до лучших времен.

* * *

– Помнишь, еще в Иркутске ты мне обещал раскрыть секрет полимеризации изопрена, – вдруг «проснулась» Катерина, – мы на днях пытались осуществить этот опыт, по методике Всесоюзного НИИ синтетического каучука и у нас ничего не получилось. Вернее получилось, но совсем не то, результат сильно отличается от натурального каучука.

– Ага, помню, – киваю я, – но там для синтеза нужно сначала разработать семейство металлоорганических катализаторов, которые способны точно создавать регулярные структуры. Это работа не на один день, а насколько я знаю, сейчас лаборатория занята подбором топлива для ракет на основе перхлората аммония.

– Той работой мы заняты от силы пару часов в день, – отмахивается она, – там в основном работа для лаборантов, а мне требуется что-то прорывное. Я чего забеспокоилась, тут запрос пришел по поводу моей работы по силиконовым каучукам от НИИ, будут давать заключение на новизну разработки. Думаю, от министерства опять премию дадут, надо как-то соответствовать.

– Ты и так по работам профессору соответствуешь, ну или, в крайнем случае, кандидату, – отмахиваюсь я от ее заскоков, – зачем еще на себя внимание обращать?

– Да как ты не поймешь, – дует Катерина губы, – надо же постоянно свой уровень подтверждать, а получение аналога природного каучука, как раз и позволить это сделать.

Что тут сказать, рассуждения супруги сводятся к одному, мало нам не нужно, нам нужно все. Кстати, неплохая жизненная позиция, не то, что у меня, копчу небо помаленьку, несу прогресс в ограниченных масштабах.

Смотри, – серьезно предупреждаю супругу, – задача эта не так проста, как может показаться, как бы голова пухнуть не начала.

– Но ты же откуда-то это знаешь?

– А об этом мы уже с тобой говорили, – в очередной раз пытаюсь убедить ее, – мои знания не имеют рационального объяснения, и если о них станет кому-нибудь известно, это может плохо для нас кончиться.

Убедившись, что Катерина четко усвоила, что ни под каким предлогом не должна упоминать источник откровений, принялся вливать в нее новые знания. Мне-то что, пересказывать информацию Вычислителя нетрудно, а вот ей пришлось вникать от и до.

– Вот незадача, тут чтобы добраться до синтеза натурального каучука нужно столько работы проделать, – опечалилась она через неделю, – неужели нет способа как-то упростить процесс полимеризации изопрена. И то столько стадий нужно пройти.

Запросил Вычислитель, как и подозревал, получил пояснение, что это возможно, но там вообще нужно будет заняться катализаторами на основе нано технологий, а этот путь для нас пока закрыт, не пришло еще время.

– Другого пути нет, – возвращаюсь к супруге, – но зато, ты опять станешь законодателем в области металлорганических катализаторов. Там не только природный каучук получишь, еще и свойства бутадиенового каучука можно улучшить.

В целом на отработку технологии получения титановых и алюминийорганических катализаторов было убито чуть меньше месяца, и примерно столько же на сам процесс выделения чистого продукта полимеризации – надо было замкнуть цикл для промышленного производства. Потом долгое оформление документации и заявки на изобретение нового способа полимеризации изопрена. Расквитались с этим только в январе 1948 года. Надо отдать должное ВНИИ, никто там не пытался сесть Катерине на «хвост» в качестве соавтора, и заключение по работе выдали такое, что хоть сейчас ей звание давай.

Опс, оказывается утверждение насчет премии Катерине по прошлым заслугам, оказалось пророческими, вот только выдвинули ее не на министерскую премию, а на Сталинскую. Очень интересно, на какую степень она будет претендовать? Первая естественно мимо, там случайных товарищей не бывает, вторая тоже маловероятна, а вот на третью можно будет рассчитывать. Особенно ценно, что эта премия будет выдана в 1948 году, после назревающей конфискационной денежной реформы 1947 года, много с нее конечно не получишь, часть придется в облигации вложить, но тысяч двадцать минимум для поддержки штанов будет.

Вот не зря я упомянул денежную реформу, то что она будет в декабре я был уверен, ведь ничего не изменилось, но оказывается какие-то изменения произошли, начало обмена денег было объявлено не в декабре, а 15-го ноября. Кстати, до этого я еще удивлялся, почему в коммерческих магазинах вдруг стало пусто, и появились большие очереди в сберегательный банк, но решил, что так и должно быть. Ошибся, видимо из-за утечки информации по предстоящей реформе правительство решило устроить ее на месяц раньше. И тут началось, люди как с ума сошли, выяснилось, что некоторые личности, которые жили более чем скромно, имели на руках значительные суммы денег и теперь метались по знакомым в надежде договориться и спасти хотя бы часть денег. Даже ко мне с Катериной один товарищ притащился, на нас он не рассчитывал, а вот тещу пытался уговорить. Зря он это делал, мы уже давно все свои деньги перераспределили, конечно, чуток потеряли, из-за нестыковки по срокам обмена, пару тысяч нам один к трем обменяли, но в целом нормально обмен пережили. Мне вот было интересно, откуда этот человек узнал об условиях обмена заранее? Нет не о том, что реформа будет, об этом знали и догадывались многие, а именно о том по каким принципам она будет проходить. Раньше я считал, что в СССР умели хранить секреты, а оказывается, это было не так.

Не буду много говорить о последствиях реформы 1947 года, но кое в чем она на первое время значительно ухудшила уровень жизни населения. Так как карточки были отменены, в целом цены на продукты питания оказались значительно выше, что отрицательно сказалось на покупательной способности народа. К тому же, в 1948 году значительно были повышены тарифы на коммунально-бытовые услуги, транспортные тарифы и плата за содержание детей в детских садах. Ну и политика проводимой правительством экономии тоже не способствовала повышению благосостояния, по предприятиям прокатилась волна повышения норм выработки и снижения сдельных расценок оплаты труда. И в тоже время были значительно повышены оклады номенклатурных работников, вот уж что возмущало всех до глубины души. Последнее сильно подрывало доверие народа к власти, но все это не могло вылиться в протест, так как еще свежи были ужасы войны, к тому же, люди надеялись, что скоро жизнь наладится. Наивные, жизнь действительно наладится, не может быть такого, чтобы не наладилась, но произойдет это еще нескоро.