Текст книги "Несознательный 2 (СИ)"

Автор книги: Василий Каталкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Katalkinv
Несознательный 2

Глава 1
Новое задание

Простуда, будь она неладна. Так-то жена Дмитрия Стольникова, эвакуированного в далекий сибирский город из Могилева, покашливала давно, думали обойдется, но не обошлось, свалилась с температурой.

– Ты там предупреди в цехе, что я сегодня опоздаю, – обратился Дмитрий к своему соседу по квартире, – жена чего-то разболелась, надо врача вызвать, вдруг воспаление легких. Пусть на проходную отпишут, потом отработаю.

– Рискуешь, – помотал головой сосед, – сейчас за опоздание сильно наказывают, до суда дела доводят.

– Так, а делать то чего? – Развел Стольников руки. – Танька, дочка, мала еще, ее в больницу не пошлешь.

– Ну, смотри, я тебя предупредил. – Вздохнул тот, и махнул рукой.

Дмитрий с утра сбегал в больницу и подал заявку на участкового врача, а потом смело двинулся на проходную.

– Опоздание, – зафиксировал вахтер на проходной, – пиши объяснительную записку.

– Так какое же это опоздание, – удивился работник, – на меня должны были из цеха увольнительную прислать.

– Ничего не знаю, – задрал нос вахтер, – мало ли чего из цеха прислали, увольнительная за день должна подаваться, а не с утра, когда стало ясно, что работник опоздал.

– Да я в больницу зашел, чтобы для больной жены врача вызвать, – возмутился Стольников, – у них заявки только с девяти принимают.

– В чем дело, – подошел сотрудник НКВД, который дежурил на проходной.

– Вот, отказывается писать объяснительную за опоздание. – Сообщил вахтер.

– Пройдемте товарищ, – кивнул представитель органов работнику.

Делать нечего, пришлось идти в кабинет, который располагался тут же на проходной. С запиской Дмитрий промучился где-то с пятнадцать минут, два листа бумаги испортил, еще полчаса заняло написание протокола и только потом его отпустили в цех. В этот день Стольников отработал сполна, и даже пришлось остаться на лишние полчаса, чтобы не возникло вопросов по неполному рабочему дню. Вот только все это не помогло, данные на него все равно попали в суд.

– Как же так? – Спрашивал у мастера Дмитрий. – Что мне было делать, если жена слегла с температурой? Не оставлять же ее без врача.

– Не знаю я, что можно сделать, – скривился мастер, – тут мы вахтерам не указ, они сами по себе за дисциплиной смотрят. Неужели никого из соседей не мог попросить в больницу заявку сделать?

– Так кого там попросишь? – Развел руками работник. – Дети малые да старухи. В нашем доме одни эвакуированные проживают.

– Ты не кипятись раньше времени, – посоветовал ему парторг цеха, – на суде все объяснишь, сейчас «хлопать крыльями» бесполезно.

– Так на суде уже поздно будет, – не согласился с ним Дмитрий, – видал я, как там дела разбирают, как на конвейере, даже подсудимым слова не дают.

– Ну, ты уж совсем… – Обиделся парторг. – Думаешь, разбираться не станут?

– Хорошо бы разобрались, а вдруг на самом деле не станут? – Засомневался Стольников.

Состояние жены, несмотря на лечение, было не лучшим, целую неделю она пролежала с температурой, даже готовить еду на керогазе Дмитрию пришлось самому, хорошо еще соседка, которая только и могла передвигаться по квартире могла хоть как-то присмотреть за ребенком. Что тоже было немалым подвигом с ее стороны.

Суд состоялся через две недели прямо в здании заводоуправления, и понеслось, рассмотрение дел вершилось быстро, ведь надо было рассмотреть дела пяти подсудимых, и только одно из них было связано с хищением, кто-то из рабочих решил сделать нож из листа рессоры, но был застукан на месте преступления. Остальные дела были связаны, так же как и у Дмитрия, с нарушением дисциплины, то есть с прогулами и опозданием. И пока еще ни одного не оправдали, Сотников помрачнел.

Вот, наконец, добрались и до него. Обвинитель так же быстро зачитал суть дела, и так же быстро потребовал два года заключения с отбыванием срока на производстве.

– И зачем все это? – Обреченно подумал Дмитрий. – Можно и было и без суда обойтись.

Ни представители цеха, ни парторг в данном случае не заступились за своего работника, Сотников уже видел, какое будет решение суда. Но тут вмешался какой-то летчик в чине капитана, а то, что у него на груди было две боевые награды, заставило всех прислушаться к его словам.

– Подождите, – заявил он, – в данном случае опоздание работника было вынужденным, судя по его объяснительной, он обращался в больницу для вызова врача своей жене. Зачем было доводить это до суда?

– Это не существенно, – заявил представитель обвинения, – нужно было прийти на работу и попросить увольнительную. К тому же, кто знает, где на самом деле он был?

– Но, насколько я понимаю, увольнительная была оформлена за подписью начальника цеха, – не сдавался капитан, – разве этого недостаточно? А где был работник, должно было выявить следствие.

– Увольнительную надо оформлять заранее, – сжал губы обвинитель.

– Так болезнь жены заранее разглядеть было невозможно, – парировал летчик, – в данном случае работник поступил правильно, предупредил начальство через своего соседа. И почему актив цеха не дал оценку этому случаю? Почему работникам нельзя вызвать врача на дом через санчасть завода, ведь они имеют связь с больницей обслуживающей население поселка?

– Это к делу не относится, – буркнул один из заседателей.

– Как это не относится? – Возмутился капитан. – Очень даже относится. Я считаю, что в данном случает доведение дела до суда неправомерно, и не надо относиться ко всем случаям опоздания формально, ведь могут быть и объективные причины опозданий, как, например, в данном случае.

– Это кто? – Тихо поинтересовался Дмитрий у мастера.

– Руководитель конструкторского бюро завода Шибалин, – так же тихо сообщил тот ему, и тут же уточнил, – Герой СССР.

– А-а… – Протянул Сотников. – Он может так с судом разговаривать.

В результате вмешательства капитана, суд снял обвинения с Дмитрия, но вынес частное определение в адрес заводской санчасти, по которому она должны была организовать прием заявок на вызов врача на дом для членов семей заводских работников.

Сотников был ошарашен таким решение суда, и первое время был вне себя от радости, ему хотелось расцеловать всех, даже обвинителя, так как он не стал настаивать на наказании. Однако спустя некоторое время бывший подсудимый более трезво взглянул на ситуацию и понял, что руководству цеха почему-то было в принципе наплевать на своего работника, поэтому, когда ему подвернулось сообщение, что набираются квалифицированные литейщики в экспериментальный цех, не задумываясь, написал заявление на перевод.

А с супругой все обошлось, как раз к началу суда она снова стала вставать с постели и теперь переживала за судьбу своего мужа.

Однако новый цех оказался действительно экспериментальным, и многое из того, что раньше Дмитрий делал на глазок, здесь не проходило, пришлось осваивать многое из того, что было описано в учебниках и методичках. А летом особенно трудно пришлось в освоении закрытых печей, где проходила закалка деталей для новых двигателей, ведь надо было точно держать температуру расплава алюминия, чтобы, как ему сообщили технологи, обеспечить направленную кристаллизацию лопаток двигателя. Ох и намучились они тогда с печью, столько экспериментов провели, столько учились нужную температуру расплава держать, ужас. Но главное что ему понравилось, это внимание к нему со стороны руководителя заводского КБ, всегда внимательно выслушает в случае неудачи и всегда найдет причину, никогда и никого просто так голословно не обвинял.

– За ним как за каменной стеной, – говорили работники цеха.

И это было действительно так, за своих он всегда горой стоял, в случае чего сам наказывал, никогда не отдавал это дело на усмотрение других. Да и дополнительные карточки на питание выбивал для рабочих, пусть это было немного и раз в неделю, но все же большое подспорье для семей, и рабочие отвечали ему тем же, качество работ в цехе поднялось на невиданную высоту.

* * *

Пока в недрах НКАП решались вопросы заказа нового двигателя, решил поинтересоваться ходом проектных работ по И-125, ведь размер и вес двигателя был увеличен, поэтому старый планер под новый мотор не подходил. И был удивлен, увидев практически готовые чертежи нового планера. А ничего так КБ сработало, общая длина истребителя была увеличена на восемьсот миллиметров, но на маневренности такое сильно не сказалось, по крайней мере, это определил вычислитель, так же он выдал расчет по параметрам управляемости и максимальной скорости самолета, она должна была достичь 720 км/ч. Очень даже недурственно. Соответственно с размерами увеличился общий вес, и не только за счет двигателя и планера, за счет большего количества боеприпасов тоже. Незначительные ошибки в проекте тоже присутствовали, но в этом случае я решил не вмешиваться, они были не настолько критичны и могли быть исправлены в сериях. Что касается увеличения баков под топливо, то в КБ решили этого не делать, запас по топливу в истребителях был изначально заложен большой. Опять КБ Поликарпова окажется в догоняющих.

Середина апреля сорок второго года, наконец-то получено задание от НКАП на проектирование турбовинтового двигателя. Правда произошло как всегда, мощность и размеры двигателя, которые были указаны в задании, расходились с тем, что было написано в техническом задании изначально. Конечно же, эта особенность Наркомата была мной учтена, поэтому расчеты были сознательно занижены, но занижены всего на тридцать процентов, но никак не на пятьдесят. Понятно, что аппетит приходит во время еды, но тут было какое-то запредельное желание вышестоящих выехать только за счет волевого решения, поэтому пришлось составлять записку на имя руководителя 8-го главка при НКАП, где аргументированно описал свои возражения по поводу завышенных требований. Ответ не заставил себя ждать, оказывается, там это прекрасно понимали, но желание высшего руководства закон. Короче, надо – значит надо выполнять и не жужжать не по делу.

Очень интересно, кто это вдруг из небожителей решил проявить инициативу, уж не появились ли у меня недоброжелатели. Ладно, свою позицию я в записке обозначил, указал нереальность выполнения задания при такой мощности и в таких габаритах, теперь надо приступать к работе, деньги на проектирование и опытные работы выделены. Хотя директору завода от этих денег ни холодно, ни жарко, у него есть свой план, за который спросят в первую очередь. Но надо отдать ему должное, не роптал, наоборот радовался, что завод теперь на гребне прогресса.

Так-то проект уже двигался в нужном направлении, конструкторы усвоили часть премудростей от Вычислителя и… продолжали делать ошибки – неизбежная плата за освоение всего нового. Ну что ж, кто сказал, что будет легко? Поэтому вздохнув очередной раз, начинаю обучение сначала, нужный эскиз получаю только раза с третьего, с четвертого, а так почти вся работа нуждается в переделке. Так и хочется самому встать за кульман и начертить, приходится в который раз бить себя по рукам, нельзя. Как только в нужном узле заканчиваются ошибки, начинаем изготовление деревянного макета, чисто условного, то есть точные размеры в нем не важны, но по нему можно видеть, как конкретно надо размещать систему подачи смазки и топлива.

– По радио только что сообщили, что с Ленинградом железнодорожное сообщение восстановлено, – обрадовал меня Дмитрий Степанович шестого мая, – наши войска за Тосно немцев отогнали.

Ага, Харьков же пока наш, поэтому наступление решили провести не на юге, а на Севере, вырвав из кольца окружения Ленинград, очень хорошее решение. Это означает, что не будет окружения наступающих частей под Харьковом и, следовательно, не будет той катастрофы, которая принесла огромные потери красной армии.

А вообще я долго пытался понять, почему возникли расхождения между этим миром и тем, из которого я попал сюда, пока вычислитель не подсказал. Все дело в моей неуемной деятельности, хотя говорят, один в поле не воин, оказывается воин, еще как воин, ведь наш мотор оказался той палочкой выручалочкой, которая вывела И-180 в производство, и не только на иркутском авиазаводе, на других заводах его тоже начали делать после госприемки. Таким образом, к началу войны было произведено уже полторы тысячи этих замечательных истребителей, и все они оказались освоены, ведь особой разницы в управлении между И-180 и И-16 нет. Так что к началу войны было на чем летать советским летчикам, и пусть они еще не обрели опыта, но все же сопротивление летчикам люфтваффе оказали серьезное. И тут пошло расхождение: где-то немцам сорвали бомбежку, от чего они лишние сутки провозились с преодолением нашей обороны, где-то наоборот поспособствовали нанесению нашими бомбардировщиками удара с воздуха, чем опять замедлили продвижение немецких частей….

А ведь это не просто замедление наступления, тут был важен фактор времени, каждый день такого замедления в наступлении, это тысячи спасенных жизней наших бойцов, и каких бойцов, уже в какой-то степени обученных, прошедших первые дни войны. Так, шаг за шагом и накопились расхождения, ведь своя авиация в воздухе это не только возможность нанесения потерь противнику, это и мощный моральный фактор для армии. И вот у немцев не хватило сил сначала дойти до Москвы, а потом сдержать натиск наших армий под Ленинградом, видно совсем плохо у них с резервами стало в этой истории.

– Это хорошо, – вздыхаю я, – жаль, что припозднились с этим делом.

Что в Ленинграде было голодно мне известно из слухов, ходивших в армейской среде, но насколько плохое положение было на самом деле, ведь неизвестно сгорели ли склады продовольствия в этой реальности, ведь кольцо блокады немцы замкнули на месяц позже? И как с дорогой жизни через ладожское озеро?

– Почему припозднились? – Удивляется Горшков. – Нормально все прошло.

Что я мог сказать ему в ответ, о том, что в Ленинграде этой зимой могли умереть сотни тысяч человек? Так неизвестно, в газетах такого не напишут, очень нескоро станут известны последствия блокады. Да и когда станут известны, мало кто в это поверит. В иркутском поселке же наоборот ситуация с продовольствием катастрофической не казалась, авиазавод успел сделать довоенные запасы и сейчас усиленно подкармливал своих рабочих. И не только рабочих, членов их семей тоже взяли на усиленный паек. Кстати не отстал в этом вопросе и моторостроительный, его дирекция накануне войны тоже обзавелась подсобным хозяйством и выбила землю под посадки картофеля. Вот за счет этого пока и держались. Слышал, что горком не раз хотел наложить «лапу» на заводские запасы продовольствия, мотивируя это тем, что надо делиться, но это так, на всякий случай, вдруг заводское начальство не устоит. Однако не на тех напали, Левин, директор авиастроительного, прямо сказал, что не допустит ухудшения продовольственного снабжения рабочих. А директор нашего завода развел руками, все запасы находятся у самих работников, завод собственных складских помещений не имеет. Вот так, и не поймешь, чья позиция по продовольствию лучше. Думаю все же у авиастроительного, они эвакуированных хорошо снабжают, особенно ржаным хлебом и рыбой, а на моторостроительном иждивенцам приходится выживать. Хорошо еще, что деревни в Сибири не оскудели, можно было там еще чего прикупить. Но деревенским жителям путь в город был заказан, поэтому на поход по деревням руководство своим работникам выделяло грузовую машину. Естественно торговля шла не за деньги, некуда их деревенским тратить, а вот менялись они с удовольствием, в основном в дело шел текстиль, но и другие товары тоже не оставались без внимания, если они, конечно, были: посуда, столовое серебро, бытовой инструмент…

А пока КБ работает и производит кучу макулатуры, взялись за наладку производства подшипников. Так-то совершенно непрофильным делом занялся, где проектирование двигателя, и где производственные проблемы? Но в том-то и дело, что работа эта делалась на перспективу, ведь освоив производство подшипников, заводчане наберут опыта, тогда и наши требования по высокоскоростным подшипникам не будут им казаться чем-то заумным. Да и нет там пока ничего такого, подойдут стали ШХ15 ведь скорости вращения турбины пока такими уж огромными не будут, главное не допускать на них большой температуры и подгорания масла. Сразу скажу, что с производством шарикоподшипников провозились полтора месяца, получили приемлемый результат только в начале июня, и завод сразу пустил цех на полную выработку. Все же подшипниковый голод довел до того, что выполнение плана оказалось под угрозой срыва, а те поделки, которые приходили по разнарядке Наркомата для производства двигателей не годились. Обещали, конечно, улучшить их качество, но когда это будет, а двигатели нужны сегодня.

Пока шли споры, по поводу жития – бытия, и отлаживался процесс производства подшипников, мы плавно перешли на технологию производства лопаток турбины, самой сложной, пожалуй, части двигателя. Так-то на слух ничего сложного: надо сварить определенный сорт жаропрочной стали; изготовить лопатку из воска со вставками керамических элементов для образования каналов охлаждения; на основе этой восковой лопатки сформировать форму для отливки; залить в форму жаропрочную сталь и произвести направленную кристаллизацию. Ничего так, быстренько. А на самом деле, все сложно, только для того, чтобы изготовить лопатку из воска, пришлось долго «допиливать» отливочные формы и подбирать материалы, как и подбирать «керамику» для формирования внутренних каналов, ведь потом ее надо будет как-то выцарапать из отливки. Заливать сталь тоже тот еще подарок, ведь никаких посторонних включений в металле не допускается, а значит, плавку и литье надо проводить в защитной среде, что требует наличия специальных печей. О направленной кристаллизации вообще говорить нечего, она проводилась в расплаве алюминия с жестким контролем температурного режима. В конечном итоге намучились и с технологией и с последующей реализацией. Но все это не было напрасно, лопатки мы получили и даже успели отработать технологию их последующего серийного производства, ведь в будущем для двигателей их понадобится очень много. А вообще только для прототипа их требуется двенадцать форм и размеров, совсем не подходит для массового производства, одна надежда, что требования к ним пока не такие жесткие, еще не раз придется поднимать культуру производства.

* * *

– Наконец-то пришли данные по присадкам к маслам, – сообщила мне Катерина, – с их помощью срок работы авиационных моторов увеличился на тридцать пять процентов. Запрашивают, нет ли у нас еще каких-нибудь идей?

– Что-то мало это, чуть больше трети повышение ресурса моторов, – поморщился я, – сильно осторожничают. А вообще посылай их подальше, пусть сами работают. А так идеи есть, вот только их реализация уже такого прироста времени работы двигателей не даст, поэтому будет не очевидна польза от них.

– А вообще, меня уже замучили вопросами, как мне удалось сходу нужные пропорции присадок определить? – Пожаловалась супруга. – Даже не знаю, что им говорить, ведь все это только твои идеи.

– Наши идеи, на основе статей. Говори, что ткнули пальцем в небо и попали, так же как и ферроценом, – советую ей.

– Ага, раз ткнули, попали, второй раз – тоже попали, – высказывает она свои сомнения, – если в третий раз так же попадем, не поверят.

– Ну, третий раз это вряд ли, – ухмыльнулся я, и тут же прикусил язык, а ведь еще надо подумать о синтезе резины.

Как получить изопрен при крекинге мне известно и как синтезировать из него каучук тоже не является тайной. Вот только будет ли востребована эта технология во время войны в условиях ленд-лиза, или оставить ее на послевоенное время, и не загребут ли от меня Екатерину в случае, если через нее опять пойдет идея. Нет уж, хватит с нее, а то затащат в какой-нибудь институт, дадут задание и все, закончится семейная жизнь. Да у нее и здесь работы в лаборатории хватает, качество топлива определять, эпоксидную смолу контролировать, за смесь полимеров для протектирования бензобаков следить… короче, рутина еще успеет заесть.

– Знаешь, у нас на заводе новый цех появился, – продолжила Катя, не обратив внимания на то, что я резко замолчал, – еще в октябре нам план по минам спустили, так дирекция решила, не зачем их в основных производственных корпусах делать, выделили им в отдельное помещение. Теперь столярка стонет, ящиков для мин делать много приходится.

– Это понятно, – киваю в ответ, – вот только опять отвлечение квалифицированных работников на непрофильные работы.

– А вот и нет, – возражает супруга, – там в основном женщины и подростки работают, у нас его в шутку назвали «несовершеннолетний цех 100».

Да уж, вот он оскал войны. А ведь эти подростки обделенными себя не чувствуют, даже гордятся, что им доверили такое дело, да и зарплату платят по взрослому, и паек усиленный опять же. Хм… а ведь это шанс, если изготавливают мины, то сделать РПГ-2 с его вышибным зарядом на сто метров проблем особых не будет. Ведь сегодня для поражения танков противника существуют противотанковые гранаты с большим весом взрывчатого вещества, в надежде, что фугасный заряд проломит броню танка, но с увеличением толщины брони это становится невозможно. Нужен кумулятивный заряд и средство доставки этого заряда к цели. Реактивный снаряд сделать сегодня не получится, нужен специальный подбор пороха, так что РПГ-7 не ко времени, а вот РПГ-2… почему нет?

– А кто у нас инженер этого цеха?

– Инженер? Не знаю, а начальник Пудалов, – отвечает мне Катерина.

Хм. Надо будет с этим начальником переговорить с глазу на глаз, вдруг да удастся уговорить его главного инженера подать заявку на ручной гранатомет.

* * *

После того как разобрались с лопатками турбины, пришло время редуктора. Все дело в том, что нагрузка на шестерни высокоскоростного редуктора приводила к перегреву в точках контакта, и выдержать такие нагрузки обычные конструкционные стали не могли. Да еще дело усугублялось тем, что наши инженеры не располагали опытом изготовления планетарных редукторов. Пришлось опять самому влезать в производственные проблемы, ведь тут нужна не только высокая квалификация работников, и без специализированной оснастки не обойтись. Первый редуктор, невзирая на мой контроль, отправили в брак. Ну, это было понятно, новый материал, пока подобрали режимы термообработки. Зато был приобретен опыт на всех стадиях работы. Второй тоже получился не слишком удачным, надо было набирать опыт, а вот третий редуктор, вышел на загляденье, ни люфтов, ни шума, характерного для всех редукторов этого времени. Однако надо будет подумать над технологичностью, а то не дело столько времени на редуктор тратить, шутка ли, каждый этап по несколько часов вымеряли. С помощью вычислителя проверил что получилось в итоге и получил от него одобрение, он сообщил мне что данный редуктор вполне может отработать триста часов на полной нагрузке. Ух ты, надо же, триста часов при полной нагрузке, а значит, при щадящем режиме будет все пятьсот, главное чтобы лопатки турбины от температуры раньше срока не поменяли свои свойства, а то ведь это было проблемой на первых турбовинтовых двигателях.

Хм, с инженером цеха 100 я встретился, этому, кстати, директор авиазавода, Левин, поспособствовал, вот только разговора с ним не получилось, его интересовало только выполнение плана по производству мин, ни о каком изобретательстве он даже не думал. Зато дал наводку, оказывается, при заводе был испытательный полигон, где проходил отстрел установленных на самолеты пулеметов, вот там был один увлеченный изобретательством товарищ, Колесников Алексей, уже подал несколько заявок на улучшение устройств автоматической перезарядки. Вот с ним я и попытался навести мосты.

– Так это динамореактивная пушка Курчевского, – заявил он, как только я изложил ему суть дела, – еще в тридцать седьмом году признана неперспективной, и скорость снаряда была очень маленькой и часто стволы рвало. Да и расход пороха втрое выше, чем у обычных орудий.

Опс, а товарищ-то подготовленный, оказывается, он все это знает, это я удачно попал.

– Все верно, – отвечаю ему, – но тут расход пороха будет не такой уж и большой, главное закинуть гранату на метров сто – сто пятьдесят, больше не надо.

– Гранату на такое расстояние малым зарядом можно и с упора забросить, – продолжает сомневаться Колесников.

– В принципе да, – соглашаюсь с ним, – но где с метра высоты упор найдешь? А граната надкалиберная, вес ее больше килограмма, так что метать ее придется с помощью безоткатного устройства.

– Такой вес гранаты только легкий танк поразить сможет, – вздыхает он, – ты, наверное, про РПГ-40 речь ведешь?

РПГ-40 это как раз та граната, о которой я раньше говорил, действие у неё фугасное, и поразить ей танк можно только в случае удачного стечения обстоятельств.

– Вот, это и есть самый главный секрет. Слышал про кумулятивный эффект?

– Да, вроде где-то слышал об этом, – неуверенно кивнул Колесников.

Судя по тому, как напрягся изобретатель, я был уверен, что он в курсе последних достижений немцев на фронте. Так-то кумулятивный эффект был известен давно, но никто не применял его до последнего времени для борьбы с танками, а вот немцы применили, что явилось неприятным сюрпризом для наших войск. Теперь пора повернуть их достижения против их самих. К тому же я знаю из истории, что в мае был принят на вооружение первый «бронепрожигающий» снаряд для 76-мм пушки, а в сорок третьем в Курской битве были впервые применены противотанковые авиационные бомбы (ПТАБ), в которых использовался кумулятивный эффект. Вот только есть одна сложность, которую в это время решить сложно, это наличие бризантной взрывчатки, короче нужна смесь гексогена с алюминиевым порошком, обычная взрывчатка из тола для этой цели не подходит.

– То есть, ты хочешь сделать заряд кумулятивного действия, – приходит он к очевидным выводам, – а ты знаешь, что для этого надо?

– Знаю, – киваю в ответ, – и вы это прекрасно знаете, надо только величину конуса по взрывчатке подобрать, и она должна обладать хорошими бризантными свойствами. Гексоген подойдет.

Ага, задумался товарищ, видимо раньше ему это в голову не приходило, а что до новой мощной взрывчатки, то тут в помощь начинающее набирать ход производство A-IX-2, разработки Евгения Ледина, который занимался этим с 1940 года. Знает об этом? Видимо знал, так как сразу последовал вопрос:

– Откуда про новую взрывчатку знаешь?

– А что, есть возможность достать? – Делаю удивленное лицо. – Это хорошо, тогда одна проблема по боку, а то уж я не знал, что и делать.

– Есть, такая возможность, – кивает Колесников, – та взрывчатка для снаряжения боеприпасов авиационных пушек предназначена. Если сможешь продемонстрировать действие кумулятивного эффекта на броне, то и за гранатометом дело не станет.

Новую взрывчатку, в конечном итоге, достали, но сделано это было по всем правилам, через службы Наркомата боеприпасов СССР, да и демонстрацию нового боеприпаса тоже пришлось проводить в присутствии его представителя.

– Что это у нас? – Уставился он на подвешенный над плитой брони конус корпуса противотанковой гранаты.

– Это прототип бронепрожигающей гранаты, – принялся разъяснять Колесников, – газы от взрыва образуют высокотемпературную струю, которая и должна прожечь броневую плиту.

Вообще-то, струя образующихся при взрыве газов не настолько горяча, чтобы прожечь металл, просто давление на него оказывается столь велико, что он под ним течет, но пока об этом не знают, поэтому снаряды, использующие кумулятивный эффект, называют бронепрожигающими. Ладно, неважно как объясняют, главное, что это работает.

– И вы думаете, что это может сработать на пятидесяти миллиметровой броневой плите при таком большом расстоянии? – Удивился представитель Наркомата.

Похоже, секрет кумулятивного эффекта знаком еще не всем, все-таки секретность и здесь служит недобрую службу. На вопрос изобретатель пожал плечами и покосился на меня, в ответ я сделал успокаивающий жест рукой, мол, все будет в полном порядке. Пришло время испытания, мы зашли за защитную стену, а Колесников зажег бикфордов шнур и мгновением позже присоединился к нам. Бахнул взрыв.

Представитель Наркомата только удивленно хмыкнул, когда увидел дыру в плите. Дальше плиту перевернули и с обратной стороны увидели вырванный кусок металла неправильной формы, это уже броня не выдержала давления и разошлась осколками, так называемое за броневое действие боеприпаса. Потом посмотрели доски находящиеся под плитой и пришли к выводу, что экипажу танка при попадании такой гранаты точно наступит конец от осколков.

– Хорошо, – кивнул представитель, после того как подписали протокол испытания прототипа, – думаю в Наркомате не будут не против выделения вам пяти килограмм взрывчатки «А девять два» на дальнейшие эксперименты и разрешения использовать взрыватели мгновенного действия от мин.

Тут надо сказать, что на этом моя деятельность с «изобретением» РПГ-2 закончилась, надо было только придать импульс, остальное все делалось без моего участия. Никаких особых исследований по гранатомету проводить было не надо, расчеты Курчевского имелись, поэтому все свелось к банальному изготовлению гладкого ствола гранатомета диаметром сорок миллиметров, установке прицельного приспособления и ударного механизма под использования усиленного капсюля воспламенителя жевело.

На все это ушло три недели, а после этого произведенные гранатометы и выстрелы к ним были отправлены вместе с описанием в Наркомат и на этом молчок, изделие как всегда засекретили и о том, было ли принято какое решение по нему, никого не известили.

Однако за все это время подошел июль, и тут грянули события на Южном фронте, немцы начали наступление на Сталинград. По сводкам понять было сложно, что происходило на самом деле, но чувствуется, что что-то не очень хорошее. Правда в отличие от прошлой истории сообщалось про упорные бои сначала под Харьковом, потом оборона Купянска, следом Старобельска, а к началу августа немецко-румынские армии подошли к Ворошиловграду. Что ж, если судить по сводкам, то развитие немецкого наступления на Сталинград в этой истории опять сильно замедлилось, к концу июля немцы уже вышли на подступы к городу, а в этой они только-только прогрызали оборону под Ворошиловградом. Да и фронт вроде не рассыпался, бои идут тяжело, но это не катастрофа, как было в прошлый раз. Так же сообщалось про совершенно немыслимые результаты воздушных боев, сбивали до полутора сотен самолетов в день. Неужели наши авиаполки воевать научились? Или там, в южное небо, немцы самолетов нагнали несчетное количество и потери с обеих сторон весьма велики? Скорее всего, второе, прошло не так много времени, чтобы изменить отношение командования к тактике применения авиации.