Текст книги "Несознательный 2 (СИ)"

Автор книги: Василий Каталкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

– У вас уже принято решение о том, кто будет командовать всей операцией?

– Нет, – после некоторого замешательства ответил президент, – этот вопрос мы еще не обсуждали.

– Как же тогда вы намереваетесь управлять всеми войсками? – удивляется Сталин. – Без единого командования дело у вас не пойдет.

– Хорошо, думаю завтра мы можем обсудить этот вопрос, – согласился Рузвельт и при этом покосился на довольного Черчилля, так как этот вопрос он уже пытался поднять в Каире, но американского президента он не заинтересовал.

Следующий день начался с рассмотрения послевоенных проблем, германского и польского вопросов. Иосиф Виссарионович сразу отмел восстановления Польши в довоенных границах. Он решил, что раз Черчилль против вторжения Красной армии в Грецию, а это было навязчивой идеей британского премьера, то должен поступиться Польшей, что и произошло, Великобритания не стала поднимать вопрос Катыни и настаивать на возвращении польского правительства в изгнании, согласилась на то, что польский народ сам определит свою судьбу. Такая формулировка никого не вводила в заблуждение, все понимали, какое «решение» примет польский народ, но в большой политике нет места сантиментам, тем более, что было предложено урегулирование территориального вопроса за счет германских земель, который должен был устроить всех. Что касалось вопроса раздела Германии на пять автономных частей, эту идею предложил Рузвельт, то тут Сталин уперся, он прекрасно понимал зачем такое решение нужно Англии и США, они стремились отделить наиболее развитую часть страны и установить над ней внешнее управление, читай протекторат США. Поэтому было предложено не разделять Германию. Вообще-то Иосиф Виссарионович не хотел обсуждать и вопросы оккупации Германии, и даже был готов отказаться от сомнительной чести в «разделе пирога», так как подозревал, что союзники могут поступить не совсем честно, но один вопрос не мог остаться без его внимания:

– Я бы хотел поднять вопрос судьбы прибалтийских государств, несмотря на решение о возвращении их статуса к довоенному состоянию, и хотел бы заметить, что они добровольно вошли в состав СССР.

– Не совсем добровольно, – заметил на это Черчилль, – это произошло после ввода советских войск на их территорию.

– Войска на их территорию были введены вынуждено, чтобы остановить агрессора, – возразил на это Сталин, – вы должны знать, как в том случае поступили правительства тех стран. Потом народ сам определил свою судьбу в результате свободных выборов.

– Ну, выборы были не совсем свободны…, – начал было премьер, но закусил губу – так можно было и до собственных проблем с колониями договориться. Пришлось уступить, хотя было сразу понятно, как будет проходить это «свободное волеизъявление». – Это возможно, но только если народ прибалтийских стран сам выберет свою судьбу…

– И еще, – после того как по существу решилась судьба прибалтов продолжил глава СССР, – мне кажется, что надо решить вопрос Восточной Пруссии, она не должна принадлежать Германии, так как слишком близко находится к границам Советского Союза.

– Но Германия будет лишена возможности иметь вооруженные силы, – возразил Рузвельт, – так что в будущем Советскому Союзу бояться нечего.

– Это не так, – возразил Сталин, – после первой мировой войны, Германии тоже запрещалось вооружаться, к чему это привело, мы видим сегодня.

– А что будет с населением Восточной Пруссии? – Задал вопрос Черчилль.

– А что будет? Пожал плечами главнокомандующий. – С населением мы не воюем. Кто пожелает, может остаться жить там, а кто решит уехать, препятствовать не будем.

– Я думаю, в этом вопросе мы можем пойти навстречу Советскому Союзу, – согласился Рузвельт.

Черчилль тоже не стал возражать, его не сильно волновал статус Восточной Пруссии, по крайней мере, это входило в его концепцию территориального ослабления Германии.

Дальше перешли к вопросу о судьбе Ирана – после войны он должен стать полностью независимым, и обсуждению создания организации, которая бы поддерживала мир после войны.

– Господин Сталин, – после длительных переговоров обратился к Иосифу Виссарионовичу Рузвельт, – еще весной наше представительство получило от вас шесть турбовинтовых двигателей вместе с чертежами. Двигатели установили на новый бомбардировщик «суперкрепость» Б-29 и получили очень хорошие результаты. К сожалению, наши моторостроители, несмотря на наличие чертежей, не смогли быстро освоить производство этих двигателей, поэтому мы бы хотели, что бы первую партию бомбардировщиков оснастили вашими моторами.

– А какие трудности у вас могли возникнуть при освоении этих моторов? – Удивился Сталин. – Что-то не так с чертежами?

– Нет, с чертежами, насколько мне известно, все в порядке, – поморщился президент, – вопросы возникли в области технологии, надо время, чтобы освоить её, а его как раз и не хватает.

– Хорошо, этот вопрос можно решить, – кивнул глава СССР, – и сколько конкретно вам надо турбовинтовых двигателей?

– Думаю, тысячи штук на первых порах будет достаточно. – Ответил Рузвельт. – Б-29 очень нужны нам в войне с Японией, слишком большие расстояния приходится преодолевать до ее промышленных предприятий.

В ответ Сталин не стал сразу поднимать вопрос поставки прицелов для бомбардировщика «Норден М», знал, что этот вопрос слишком болезненный для США. Хорошо хоть с радарами вопрос был решен положительно, хотя до него доходили слухи, что военные там противились таким поставкам, считали, что эту технику тоже надо внести в секретный лист. Однако последнее время вопрос с производством радаров в СССР был решен, научились делать ничуть не хуже, а может быть даже в чем-то советские радары стали по своим параметрам превосходить те, что поставлялись из США. Если бы не поставки по ленд-лизу, то есть даром, можно было бы от них отказаться. Да и насчет радиостанций тоже вопрос был закрыт, в сорок третьем году радиоэлектронная промышленность СССР сумела полностью обеспечить армию моделями радиостанций, причем они получились компактными и достаточно мощными. Все отмечали и хорошее качество связи, которое раньше сильно страдало и надежность, удивительно, лампы, которые шли для этих радиостанций, имели большой ресурс работы, даже по сравнению с теми, что поставлялись из США.

– Надо отметить наших производителей радиоэлектронной техники, – подумал Иосиф Виссарионович, – они достигли действительно выдающихся успехов. Как в прочем и моторостроители, в кои-то веки авиационные моторы стали востребованы в США.

Доволен ли был Сталин результатами Тегеранской конференции? Конечно. Ему удалось «протолкнуть» несколько вопросов, на решение которых он не рассчитывал, если относительно сроков открытия второго фронта его требования были обоснованы, то насчет прибалтийских государств и Польши позиции были шаткими. Просто удивительно как удалось продавить позицию Великобритании по этим вопросам.

Когда премьер министр Великобритании добрался до своей резиденции в Лондоне, он сразу вызвал министра авиастроения Крипса:

– Ричард, что за новые двигатели сделали русские, что американцы в них вцепились, заказав сразу тысячу штук?

– Наверное, речь идет о турбовинтовых двигателях, о которых русские заявили весной этого года. – Сразу сориентировался министр. – Они действительно получили выдающиеся результаты, мощность этих двигателей достигает четырех тысяч л.с. при четырехстах часах работы.

– Вот как? – Удивился Черчилль. – Но, наверное, нам тоже нужны такие двигатели? Как дела в этом отношении у моторостроителей?

– К сожалению, сейчас готов к выпуску только турбореактивный двигатель Rolls-Royce W.2B/23 «Уэлланд» (770 кгс), – принялся объяснять положение дел с моторами Крипс, – он не подходит для бомбардировочной авиации. Турбовинтовой двигатель делается по заказу морского ведомства, но его мощность планируется втрое меньше чем у двигателя из Советов.

– Но почему мы тогда не затребуем чертежи из Советского Союза, ведь американцам они их передали?

– Мы рассматривали такую возможность с руководством фирмы, – пожал плечами министр, – но все дело в том, что в реактивных двигателях Rolls-Royce применяется другая концепция нагнетателя и камер сгорания. Перейти на производство двигателей по чертежам из СССР означает потерять темп производства собственных моторов.

– Причем здесь это, Ричард, – вспыхнул премьер, – в конце концов, проблемы можно решить не только на Rolls-Royce. Почему мы не можем передать изготовление этих двигателей на другие производства?

– Для этого нужен правительственный заказ, – возразил Крипс, – к тому же, хоть эти двигатели и производят в России, нашим предприятиям понадобится немало времени, чтобы освоить новое для них производство.

– Получается, что наша авиапромышленность не в состоянии быстро освоить новые двигатели. – Сделал неприятный вывод Черчилль.

– В ближайшие месяцы – нет, – подтвердил министр, – в течение полугода – возможно.

– А если мы эти двигатели закажем у Советов?

– В таком случае, будет нанесен ущерб нашему имиджу, – поморщился Крипс, – получается, что в Советах могут делать то, что не можем мы?

– К черту имидж, – отмахнулся британский премьер, – вопрос идет о самолетах, которые смогут безнаказанно бомбить германские промышленные предприятия. Закажите несколько новых двигателей в СССР, нужно попробовать установить их на наши бомбардировщики, если результат будет тот, на который мы рассчитываем, то попробуем решить вопрос их поставки со Сталиным.

Глава 7
Пробежавшая кошка

Наступление нового 1944 года никак не отмечали, не было торжественного собрания, не звучали бравурные речи, а все потому, что с НКАП вдруг спустили новый план – надо выдать тысячу турбовинтовых моторов к марту месяцу. И ладно бы для собственных нужд, нет, оказывается, они понадобились в США для установки на Б-29, а свои что, будут на голодном пайке сидеть? Так-то понятно, что план по поршневым моторам опять скорректировали в сторону уменьшения, но толку-то от этого ноль, то производство совсем другое, если перепрофилировать, как раз до марта возиться. В общем, думали-думали и решили плановые показатели по поршневым моторам не снижать, а выкручиваться за счет увеличения количества рабочих мест в «чистых зонах» и внедрения новых технологий, есть кое-какие наметки. Это решение опять повлекло за собой кадровый дефицит, который для завода стал уже хроническим, надо опять натаскивать сборочные бригады, а это нагрузка на экспериментальный цех, прощай работы на перспективу.

И вот представьте себе, именно в тот момент, когда мы ломаем голову как нам организовать учебный процесс, чтобы быстро натаскать коллектив на сборке двигателей, ко мне пришла целая делегация от комсомола. Я уж думал, что наиболее активными членами комсомольской организации являются парни, оказалось, что девушки тоже решили не отставать, так и заявились ко мне в кабинет всей толпой, без предупреждения и сходу выкатили претензии:

– Мы, члены заводской комсомольской организации требуем, чтобы нам тоже разрешили принимать участие на сборке моторов, – начала выдавать спич наиболее бойкая из них, – мы можем выполнять работу ничуть не хуже рабочих со стажем.

– Так и требуйте с директора, – удивляюсь я такому наезду, – я-то чем вам помочь могу?

– А мы были у Казанцева, – заявляет та самая бойкая девица, – и он направил к вам. Сказал, что научить собирать двигатели, могут только в экспериментальном цехе.

Нет, ну нормально, моему возмущению не было предела, это он что, решил меня крайним выставить? Вроде того, что я вам не отказываю, но есть кое-какое препятствие к вашему счастью, недостаток квалификации. Это можно легко поправить, если уговорить главного конструктора КБ исправить этот недостаток на базе экспериментального цеха. Так-то понятно, все по стиху Маяковского «я б в рабочие пошел, пусть меня научат. Вставай! Иди! Гудок зовет». Но в том-то и дело, что сразу научить невозможно, на ТРД у нас не конвейер, где каждый может выполнять только пару – тройку операций, там работает бригада, и ответственность на сборке у нее сквозная. Причем надо уметь читать сборочные чертежи и скрупулезно следовать описанию процесса сборки, а для этого тоже надо много знать, хотя бы специфические термины, а то даже не поймешь чего надо брать и куда пихать. Нет, понятно, что со временем можно любого выучить, но именно со временем, а его-то как раз у нас и не хватает.

И чего теперь делать мне с этим молодежным энтузиазмом? Проще, конечно покрутить у виска, да послать подальше, но сразу жалобы пойдут, что комсомольскую инициативу зажимаю, а там и до парткома дойдет, как я в свое время с комсомольским КБ дошел… Вот ведь ситуация, за что боролись на то и напоролись. Хм, представил себе, как в будущем будут женщин в бригады сборщиков внедрять, все дело в том, что не хотят бригады, чтобы в их составе присутствовал женский пол. Ведь чего греха таить, производственные отношения в эти времена, да и в будущем тоже, подразумевают иногда разговоры на повышенных тонах, где крепкое словцо является неотъемлемой частью диалога, а в присутствии женщин высказаться в полной мере не получится, воспитание не позволит. Это ж все производство встанет, работники вместо привычного общения будут голову ломать как все, что они раньше высказывали без оглядки, облечь в форму культурного слога. Ох, не завидую я им.

Ладно, вопрос с женщинами решать действительно надо, война еще больше года продлится, а с кадрами беда. Раз директор не хочет решать эту проблему, надо попробовать решить ее нам, вроде бы девушки активные, вдруг да получится у них, а пока посмотрим, насколько они готовы решать проблемы на пути к своей цели. Все дело в том, что здесь надо не просто заявление сделать, надо же еще решить и кое-какие производственные проблемы, они ведь где-то в цехах на рабочих местах числятся, а как там отнесутся к их инициативе? Не думаю, что начальники цехов будут в восторге, когда от них работников забирают, ведь надо на их места других готовить, это же производство. Короче, на время у меня тоже получилось отфутболить инициативных девиц, если решат самостоятельно этот вопрос, то можно будет подумать как сделать комсомольскую бригаду, а если нет… то нет. Представляю что они обо мне подумают, верно посчитают притеснение по половому признаку, особенно когда я им заявил об отсутствии нормальной зарплаты в период обучения. А что? За свою мечту надо бороться.

– Неужели нельзя было отговорить их от этой затеи? – Спросила Катерина, когда я рассказал ей об инициативе девчонок. – Провел бы их по сборочному цеху, показал бы, с чем столкнутся.

– Ничего бы они не поняли, – мотаю головой в ответ, – сейчас за них молодежный максимализм говорит, кажется, что ничего сложного нет, достаточно пару раз посмотреть, как собирают двигатели и все смогут повторить. А это далеко не так, работники месяцами сборку осваивают, и то проблемы бывают. Вот у вас в лаборатории, сколько времени надо, чтобы лаборантку натаскать?

– О, сравнил. – Хмыкнула супруга. – Лаборантки разные бывают, одной сказал что надо сделать и достаточно, а за другой глаз нужен, уж пол года работает, а ничего толком сделать сама не может.

– Вот видишь, здесь та же ситуация, по разному освоение специальности идет, одного за месяц натаскать можно, а другому и полгода будет мало. Но тут все же надо прямо признать, технические специальности женским полом осваиваются тяжелее.

– Это да, – тяжело вздыхает Катерина, – я вот смотрю, как в цехах сборщики с чертежами крутятся и оторопь берет, как они там разбираться могут?

– Опыт. – Пожимаю я плечами. – К тому же, не многие дают себе труд разбираться в чертежах, основная масса работников на сборке действуют по опыту и подобию.

Да есть такое, иногда вся технология, которую пишут для производства так и остается невостребованной, в основном рабочие надеются на инженера, он подскажет, он покажет, а сами даже в тех карту не заглядывают. Кстати, в моторостроительном тоже такие тенденции нарастают, надо будет тоже что-то с ними делать.

– Ладно, давай снова вернемся к учебе.

Какой учебе? А вот это и есть наш очередной секрет, вместо того, чтобы в свободное время заниматься тем, чем положено заниматься супругам, мы вынуждены опять учить химию, а именно – производство силиконовых каучуков или как их еще называют силоксановые эластомеры. Зачем? А вот надо, дело в том, что в Пе-10, который уже начали выпускать на иркутском авиастроительном заводе, применяется гидравлика, а всякая гидравлика заканчивается резиновыми уплотнениями. Так вот, резина, которая идет на эти уплотнения, во-первых: должна быть маслобензостойкой, то есть не должна менять своих свойств под действием растворяющих свойств масел; а во-вторых: должна выдерживать низкие температуры, до минус 60-и градусов. Пока с этим возникли проблемы, если с маслобензостойкость еще могли достигнуть, то с низкими температурами была просто беда.

В целом этих силиконовых каучуков много, СКТ, СКТВ, СКТЭ, СКТВ-1, СКТВФ, СКТФТ, СКТЭ… и каждый из них имеет вполне определенные характеристики нужные нам, но в данном конкретном случае нас интересует только два из них. СКТФВ представляет собой сополимерный каучук, именно он применяется в авиации для изготовления морозостойких и термостойких резин, работающих в интервале температур от минус 70 до 250 ° и СКТФТ – фторсилоксановые каучуки, они обладают стойкостью к температурам, близкой к силоксановым каучукам, и маслобензостойкостью, близкой к нитрильным каучукам. Впрочем, технические термины мало кому интересны, главное, что Вычислитель соизволил раскрыть кое-какие секреты синтеза этих силоксановых эластомеров, а так же дал полную справку по присадкам, с помощью которых можно было улучшить их свойства. Если удастся синтезировать эти два силиконовых каучука в заводской лаборатории, то большинство проблем, стоящих перед производственниками в применении гидравлических систем Пе-10, будет решено.

Вроде бы, а чего здесь учиться? Просто тупо применяй схему, которую выдала «железяка», и будет тебе счастье. А вот и нет, на это мы уже напоролись, когда выдали схему синтеза полимеров, от Катерины сразу потребовали описание процесса химических реакций, а потом еще долго допытывали, откуда взяли именно такие режимы синтеза и куда делись журналы испытаний реакторов? Насилу отбились, мол, не знаем никаких других режимов, само собой с первого раза получилось. Думаю, Кате не поверили, решили, что она скрывает большую часть своей научной работы, чтобы оставить задел, который позволит ей разрабатывать эту тему дальше без конкуренции со стороны других институтов. Скорее всего, многие академики так и поступали, от того и химия в СССР была в загоне. С силиконовыми каучуками так не получится, тут не только точно режимы нужно выдерживать, но и подбирать катализаторы, а с ними не угадаешь без предварительных исследований. Вот этим в январе и занимались, готовили базу исследований. А вообще Катя уже достаточно хорошо в химии ориентируется, даже спорить с Вычислителем пытается, вообще-то она думает, что спорит со мной, как с настоящим химиком, а на самом деле все ее претензии я транслирую напрямую «железяке» и у нее хватает терпения объяснять, что из чего получается. Нет, учится и учиться мне еще терпению, я бы уже давно все бросил, сказал бы, что надо так и не иначе, и на этом все.

И еще одно меня порадовало, пришло сообщение от Алексея Колесникова, инженера цеха 100 при авиазаводе, что он получил одобрение от ГАУ на новый реактивный боеприпас для гранатомета, который увеличил дальность стрельбы гранатомета до пятисот метров. Соответственно новый боеприпас потребовал для себя и новый гранатомет, который получил название РПГ-4, пока с механическим прицелом, но вроде следующие модификации будут производиться с прицелом оптическим, что повысит точность стрельбы. Но самое главное, до чего Колесников дошел сам, без подсказки, это созданный им тандемный боеприпас, который позволит поражать танки противника, оснащенные экраном. И именно сейчас этот боеприпас проходит войсковые испытания. Вот так-то, стоило только подтолкнуть мысль изобретателя, а дальше он уже работает самостоятельно. Интересно, что немцы предпримут, чтобы защитить свои танки от тандема? Наверное, будут наращивать толщину экрана, иного пути у них просто нет, а там и другой боеприпас подоспеет, термобарический, эта штука будет в войсках очень востребована, особенно для борьбы с дотами противника. Да, да, заявку на термобарический боеприпас и его устройство на основе окиси пропилена, отправил в ГАУ еще летом, и до сих пор жду результатов, все дело в том, что в СССР по прежнему ощущается дефицит во взрывчатых веществах, так что еще одно ВВ для авиабомб лишним не будет. Представляю, каким неожиданным подарком это будет для немцев.

* * *

Да, наконец, пришла посылка от Мееровича, который продвигал производство радиоламп во Фрязино. Что за посылка? А вот ни за что не догадаетесь. Все дело в том, что его лаборатории удалось сделать бесконтактный взрыватель, который был впервые применен американцами в 1943 году в зенитных снарядах во флоте. Потом началась игра в секретность, и только через год армия США получила разрешение на использование новых взрывателей в операциях на территории Европы.

Стрельба зенитных орудий до середины сороковых годов на самом деле мало эффективна, так как снаряды, посылаемые в небо, не могли точно взрываться на нужной высоте, они либо не долетали, либо просто пролетали мимо цели. К тому же ситуация в воздухе быстро менялась, а делать мгновенный расчет и установку временно́й задержки на взрывателе не успевали, вот и приходилось долбить в белый свет как в копеечку. Положение изменилось когда появились бесконтактные радио взрыватели, они работали на эффекте отраженного от цели радиосигнала, теперь снаряд не пролетал мимо цели, а взрывался на расстоянии семи – девяти метров от нее. Эффективность зенитных орудий резко возросла… На словах-то вроде все просто, напряглись и сделали взрыватель основанный на эффекте Доплера, а вот в жизни просто не получилось. Разработки бесконтактных взрывателей велись аж с тридцать восьмого года, как немцами, так и англичанами, и все дело упиралось в хрупкость радиоламп, то есть невозможность электроники тридцатых – сороковых годов выдержать ускорение снаряда в стволе зенитного орудия. И все же, сначала ближе к успеху были немцы, так как в отличие от английских разработчиков они вели работы в области расширения возможности емкостных датчиков. И не будь распоряжения Гитлера, о прекращении изыскательских работ, которые не могли дать отдачи в срок до полугода, еще неизвестно как бы развернулась битва за небо Германии. Но, Бог был на стороне туманного Альбиона. В Англии исследования в этой области тоже сначала продвигались ни шатко, ни валко ввиду отсутствия финансирования, однако работы по бесконтактному взрывателю, основанному на принципе отраженных радиоволн, в сороковом году подхватили американские исследователи и к лету сорок второго года они впервые достигли успеха. Первым делом новыми взрывателями они оснастили свой флот, который воевал на тихом океане, так как именно там были самые большие потери от действий японской авиации, а уж потом пришли на помощь своим союзникам, англичанам, чтобы в 1944 году начать оснащать новыми устройствами зенитные орудия для борьбы с немецкими ракетами ФАУ-1.

В СССР разведка, несмотря на секретность этого проекта, быстро узнала о чудо взрывателях, которые в больших количествах производились на заводах General Electric, но, к сожалению, до 1945 года не могли получить хотя бы один экземпляр. Однако этого и не понадобилось, когда данные разведки попали в ГАУ, то оказалось, что в его недрах уже полгода как проходили испытания взрыватели, использующие аналогичный принцип действия. И единственная проблема состояла в том, что для производства новых устройств не хватало производственных мощностей, все-таки завод радиоламп во Фрязино был не безразмерный.

Однако разговор в данном случае ведется не о бесконтактных взрывателях, хотя уже к этому времени ими стали снабжать неуправляемые реактивные снаряды РОС-132, что резко увеличило эффективность их применения по бомбардировщикам противника. Речь велась о мини радаре, предназначенном для самонаводящейся головки ракеты, с рабочей частотой в пять гигагерц. Да, вот так, решили замахнуться на самонаводящиеся ракеты воздух-воздух, пусть дальность радара была ограничена расстоянием всего двести метров, и конус слежение за целью будет в пределах двадцати градусов, причем разделенный на четыре зоны, что не даст возможности точного выбора цели, но все же это большой шаг вперед.

– Я это не потяну, – замотал головой Колесников, когда я предложил ему заняться головкой самонаведения для РОС-132, – тут радиоустройство и понятия не имею, как привод на стабилизаторы делать.

– Во-первых: никто пока сроков не ставит, эта работа на перспективу; во-вторых: радиоустройством заниматься не придется, оно уже сделано; в-третьих: привод на стабилизаторы не твоя забота, – успокаиваю я его, – саму кинематику мое КБ сделает. От тебя всего лишь потребуется соединить все это в единое целое.

– Всего лишь? – Хмыкнул изобретатель. – А если у нас ничего не получится?

– Когда это у нас что-то не получалось? Должно получиться, – поджимаю губы, – Не бывает неразрешимых задач, просто задачи эти бывают неправильно поставлены.

– Понятно, – мрачно смотрит на меня Колесников, – ты сторонник того, чтобы задачи ставить себе самостоятельно, тогда и накладок не будет.

– А как иначе? Ждать когда задачу поставят другие, это верный путь к провалу, – соглашаюсь с ним, – а когда сам намечаешь цель и продвигаешься к ней, согласитесь, получается лучше.

– Возможно, – задумывается он на некоторое время, а потом, решившись, машет рукой, – а давай, задачка получается интересной, давно о чем-то подобном мечтал. Надеюсь, твое устройство будет нормально работать.

Сама боевая часть и двигатель реактивного снаряда остались без изменения, да и кто бы нам позволил их менять, а вот вместо взрывателя была сделана новая головная часть, в которую мы собственно все и впихнули, и радар и дополнительные стабилизаторы. На вид получилась вполне себе приличная ракета длинной в полтора метра, с хвостовыми и головными стабилизаторами. Правда, пришлось еще помучиться с системой управления, ибо слишком резкие эволюции должны были привести к промахам, но Вычислитель вовремя подсказал, как должна работать система наведения по мере приближения к цели.

Сами реактивные снаряды уже давно не являлись дефицитом, они выпускались нашей промышленностью сотнями тысяч, и некоторые шарашки занимались их модернизацией. Вот и нам обломилось с десяток для экспериментов. Надо сказать, что когда я их увидел, осталось только покачать головой, слишком грубо они были сделаны, как в обычной мастерской, коими и были некоторые производства, но Вычислитель отнесся к этому спокойно, а значит и мне ни к чему комплексовать.

Ракету сделали достаточно быстро, на испытания в НКАП предоставили ее летом сорок четвертого года, и по тому времени она получилась весьма прогрессивной, по принципу «выстрелили и забыл», надо было только, чтобы цель в конечном итоге оказалась на расстоянии двухсот метров и попала в конус наведения.

* * *

Капитан Новожилов Николай Вячеславович, командир эскадрильи 108-го авиационного полка дальнего действия после приземления на аэродроме под Николаевым прибыл в штаб 40-го БАП ВВС ВМФ, командиром которого был майор Корзунов. Предстояло выполнение задания Ставки Верховного Главнокомандования по действию эскадрильи, состоящей из новейших самолетов Пе-10, в направлении румынских нефтепромыслов Бузеу и Плоешти.

– Ну что капитан, – хмыкнул Корзунов, после того как ознакомился с приказом, – снова как в начале войны будем бомбить румынские нефтепромыслы? Вот только тогда мы ближе были, и то пару раз промахнулись, а как у вас получится с такого расстояния точно на цель выйти? К тому же прогноз на ближайшую неделю неважный, сплошная облачность.

– Вообще-то это секретная информация, – ухмыльнулся в ответ Новожилов, – но вам можно сказать. Будем по радиокомпасу ориентироваться.

– Ну, да, – кивнул майор, – слышал, в США на бомбардировщиках такие используют. От них?

– Нет, вроде сами делаем, – пожал плечами капитан, – недавно где-то производство наладили, так-то сложного в устройстве ничего нет, главное, что работает, остальное неважно.

– Точно, – согласился командир БАП, и тут же задал вопрос, который волновал его больше всего, – а с бензином как, скоро прислать обещают, а то мы сами на голодном пайке сидим.

– Не беспокойтесь, товарищ майор, у нас другой тип топлива, – успокоил Корзунова Николай, – на ваши запасы никак не претендуем. Так что вам только личный состав эскадрильи на довольствие поставить, да на постой определить.

– Ну, это мы запросто, – обрадовался командир полка, – места тут хватает, еще с сорок первого казармы остались, не успели румыны их спалить.

Так то, капитан Новожилов до лета 1943 года летал на ДБ-3 (Ил-4), но в июле сорок третьего, его и еще несколько однополчан, пересадили на скоростные стратегические бомбардировщики Пе-10. Тут надо было отдать должное конструкторам они сделали действительно выдающуюся машину, тут и высота достигаемая с полной нагрузкой и скорость, недостижимая для поршневых машин, фантастика. Неудивительно, что на освоение этой техники им выделили целых два месяца, а потом еще больше месяца дополнительно натаскивали на ночные полеты с помощью радиокомпаса, тут ничего не поделаешь, стратегическая авиация днем не летала.

Потом была работа на Центральном фронте, где в составе эскадрильи пришлось бомбить тылы противника, следом перебросили на Северо-Западный фронт, там войска замкнули окружение под Ригой, а теперь отправили на Юг, тут предстояло закрепить навыки полета по радиокомпасу и испытать новый боеприпас в боевых условиях.

На первую цель, нефтепромыслы в Бузеу вылетели спустя два дня, вечером, когда темнота надежно укрыла землю, к счастью прогноз погоды не оправдался, облачность была высокой, до четырех тысяч метров, что позволяло не сильно снижаться, выходя на цель. Взлетали с аэродрома с интервалом в пять минут, чтобы гарантировано разойтись в воздухе, так как полет происходил в кромешной тьме, каждому предстояло добираться до цели в одиночку. Несмотря на полную загрузку, а в бомбовый отсек каждого Пе-10 поместилось двадцать ФАБ-250, самолеты сравнительно легко оторвались от земли и стали набирать высоту – по плану полет должен был происходить на высоте восьми тысяч метров.