Текст книги "Банк"

Автор книги: Василий Викторов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

– Давай подумаем вместе. Ты кладешь пакет в сейф, пока облигации нормальные. В банке они находятся две недели. Где они были все это время – в разных местах или в одном?

– Мы такие вещи храним в кассе. Пакет у меня пролежал где-то с полдня, а потом я его туда и отнес.

– Ну вот! – Михаил даже вскочил с места, сам достал из холодильника следующую бутылку, откупорил, быстро наполнил кружку и сел обратно на место. – Там их кто-то и заменил.

Влад покачал головой:

– Исключено. Наличные там – да, навалены в здоровых сейфах почем зря, хотя кассиры в этих кучах и находят какой-то одним им известный порядок, то же, чем обеспечиваются кредиты – будь то ценные бумага, всякие золото-бриллианты или что иное, – хранится в специальных выдвижных ящичках. Я тот пакет принес, его приняли, в такой ящичек положили, особой печаточкой запечатали, мне квитанцию выписали – все. Я квитанцию принес, ящичек открыли, точное время и наименование процедуры в компьютер внесли, облигации мне отдали, квитанцию подшили – с этим строго, так что вряд ли.

– Ну а все-таки, допустим, тот же кассир своей печатью ящик и распечатал да пакет и поменял.

– Нет, Михаил, это нереально. Он там не один, полно охраны, другие его коллеги, – нет, абсолютно невозможно.

– Ну, невозможного, – пена в кружке уже осела, и гость отпил пиво, – в нашей жизни ничего нет. Но придется признать, что их поменяли в другом месте. Ты говоришь, что положил эти ОВВЗ в свой сейф, а в кассу отнес только спустя полдня. А ключ от него у тебя одного?

– Да там и ключа никакого нет, сейф кодовый – набрал определенный порядок цифр, покрутил колесико туда-сюда необходимое количество раз – Сезам и отворился.

– Ну, надо полагать, код не один ты знаешь?

– Нет – еще начальник отдела, Косовский и, естественно, управляющий – у нас такие сейфы в каждом отделе стоят, и код каждого у него в особой книжечке записан.

– Ну вот! Вот! – Михаил опять вскочил и заходил по кухне широкими шагами. – Вот тебе и отгадка, вот и решение проблемы! Начальник – в отпуске, твой Косовский, как ты уверен, на подобное неспособен, остается этот Анатольевич. Все на нем сходится! Я так думаю – все ушли на обед, в том числе и сотрудники вашего отдела, он заходит в твой кабинет, открывает сейфик, меняет облигации, закрывает его и спокойно уходит. – Гость громко рассмеялся: – Все, Влад, не дрейфь, вычислили мы недруга, все, решена твоя проблема! Думаю, тебе надо в понедельник с утра прямо к своему Хозяину отправиться и все ему обстоятельно рассказать – я так понял, мужик он не глупый, должен тебя понять. А этого управляющего, Анатольевича, мать его, – по заднице! Так, не грех и еще пивка выпить! Влад? Что с тобой? Все нормально, улыбнись!

Влад действительно улыбнулся, но улыбкой кривой, будто насмешливой:

– Нет, Миш, нет, нечему тут особенно радоваться.

– Кто? – гость даже опешил. – Почему?

– Потому что, – Влад откинулся на спинку стула, – облигации с таким же успехом мог поменять и я.

– Но ты же их не менял!

– Да я это и до твоего дедуктивного расследования знал. Но попробуй объяснить это Хозяину. Кому он скорее поверит – мне, рекомендованному наемному работнику, или Анатольевичу, которого сам в банк и привел, да к тому же еще и являющемуся приятелем Ивана Борисовича? Нет, управляющий – настоящий лис, он просчитал и то, что я могу о его роли в этом деле догадаться, и то, что мне все равно поверят в гораздо меньшей степени, чем ему. Если я начну излагать руководству этот вариант с заменой пакета уже после перевода денег, они еще и скажут: «Ах вот как оно было, господин Друбский, вы, оказывается, сами облигации подменили!»

– Влад, да ты что! Да мы этого твоего Анатольевича возьмем, прижмем к стене, дадим пару раз в морду, так он нам сам все на бумаге напишет и подпись поставит!

Влад опять усмехнулся, молча отпил пива и только опустив руку с кружкой сказал:

– То есть ты предлагаешь действовать тем же методом, который десять минут назад так осуждал?

– Да при чем здесь осуждение?!

– Действительно, ни при чем. Но ты представь: попугал я Анатольевича, он свое признание, даже письменное, дал, но потом не только к Хозяину, а еще и в милицию сходит: мне угрожали, меня били-истязали, признания добивались, вот он, этот негодяй, – меня и посадят. Нет, Михаил, все карты на его стороне, он действительно все варианты просчитал, в том числе и этот. Вот придем к тебе я и еще какой-нибудь крендель с улицы и начнем один и тот же случай, будто виденный нами, описывать по-разному – ты кому скорее поверишь – мне или ему?

– Тебе, но не только потому, что ты мой друг, но и потому, что знаю тебя как честного и порядочного человека.

– Правильно. А у Хозяина тоже ни единожды не было повода усомниться в положительных качествах своего управляющего. Так что скажет он мне: «Ах ты, такой-сякой, мало того, что ты деньги у меня увел, ты еще и на моих личных знакомых, полностью мне преданных, клевещешь!»

Михаил задумчиво водил донышком уже пустой кружки по поверхности стола, потом произнес:

– Это же как называется: нет пророка в своем отечестве?

– Очевидно, по-другому: нет в жизни счастья. Я как спортсмен, пробежавший марафонскую дистанцию и разорвавший финишную ленточку первым, – весь путь я мечтал о медалях и цветах, а вместо этого за финишем оказалась большая выгребная яма, в дно которой головой я и встрял.

– Нет, Влад, давай еще подумаем – неужели ничего нельзя сделать?

– В обсужденные нами варианты не попал лишь один – намылить веревку и повеситься. Но я этого делать не буду – хотя бы ради людей, которых я люблю. Пусть они долго не увидят меня, быть может вообще никогда, но зато они будут знать, что я живой и здоровый. Боже, но до чего же жизнь – говно! Понимаешь, Миш, все, чем я жил до сегодняшнего дня, – коту под хвост и еще глубже. Раньше, оценивая свои ощущения, я мог сказать: вот я валяюсь, нежусь среди цветов и густой травы на широком лугу, обнимая красавицу с упругой грудью и плоским животом, над собой я вижу голубое небо и яркое солнце в нем, невдалеке поет соловей, сейчас же – все, я лежу в грязной канаве с тяжелого похмелья, небо заволокли грязно-свинцовые тучи, идет нудный мелкий дождь, у меня вывихнута нога, и я не могу подняться. Раньше я мчался на «мерседесе» по широкому проспекту, ныне же передвигаюсь в инвалидной коляске по узкой улочке. Короче, чувствую я, что всему тому, что было до сегодняшнего дня, – конец, а завтра меня ждет одна пустота.

Михаил долго молчал, потом посмотрел на Влада, спросил:

– У тебя есть куда уехать?

– Мир большой, что-нибудь придумаю. Пока ничего конкретного нет.

– Ладно, Влад, – расстроенным тоном сказал гость. Было заметно, что уж в чем-чем, но в жизни старого школьного товарища видеть подтверждение своим словам о невозможности маленького человека на что-то влиять, даже на собственную судьбу, он не хотел. – Я пойду домой – хоть жену и предупредил, что задержусь, да расстраивать слишком долгим отсутствием не хочу – она у меня на сносях – уж на седьмом месяце, ей волноваться нельзя. Знаешь, что?

– Что? – переспросил хозяин.

– Будет мужик, я его Владиславом назову – в твою честь.

– Ну, – улыбнулся Влад, – спасибо, это действительно большая честь. Но не торопись, может, еще передумаешь.

– Зачем передумывать? Красивое имя. Но ты погоди еще чуть-чуть, я тут за выходные покумекаю, может, что новое в голову придет, заодно, не называя имен, с коллегами посоветуюсь – глядишь, что и подскажут.

– Ну, – хозяин поднялся, – спасибо, что откликнулся на зов о помощи и пришел поговорить.

– Да что там, – Михаил тоже встал с места, – не стоит, всегда к твоим услугам.

Вдвоем они направились к двери, Михаил быстро обулся, выпрямился, снял с вешалки куртку и, протянув руку, сказал:

– Время, во всяком случае, есть, так что еще будем думать. Надежды, что удастся как-нибудь выкрутиться, не теряй.

Влад стиснул его ладонь, произнес:

– А может, ты еще на моей свадьбе водки напьешься – кто знает?

– Очень хотелось бы верить. Ладно, я пошел.

– Пока.

Хозяин вернулся к столу, окинул его взглядом, потянулся было к пиву, но резко отдернул руку, недоверчиво покачал головой, открыл холодильник, достал бутылку водки, порылся в шкафчике, вынул самую большую, стограммовую, стопку, наполнил ее, выпил, поднес кусочек горбуши к носу, подержал перед ним с секунду и отправил в рот.

Зазвонил телефон. Влад взял трубку, выкрикнул:

– Прачечная!

– Сказала бы я тебе, – услышал он голос Жанны. – Ты еще занят со своим «товарищем»?

– Нет, моя милая, он уже ушел.

– Жди тогда меня с минуты на минуту.

– Ты откуда звонишь?

– От Ильиных. Ну все, до встречи.

– Давай.

Влад вдруг подумал, что у него в голове витала еще какая-то невыраженная мысль, попытался вспомнить, хлопнул себя по лбу – ну как же! – открутил пробку у «Пятизвездной», налил следующую рюмку, опять-таки залпом выпил и закусил салатом прямо из миски.

Телефон снова заверещал.

– Прачечная! – так же выкрикнул Влад.

На том конце послышалось покашливание, и только потом он услышал голос начальника службы безопасности его банка:

– Шутишь? Наверное, есть чему радоваться, раз настроение хорошее?

Влад сразу остыл и произнес:

– Да особенно нечему.

– Ну-ну, тут я с тобой соглашусь. У тебя загранпаспорт есть?

– Ну, если во время работы в банке в отпуск за границу ездил, значит, есть, – думаю, уж кто-кто, но вы должны знать.

– А я для протокола спрашиваю. Ты его еще на оформление выездной визы куда-нибудь не отдал?

– Что? Я не понял.

– Это теперь я шучу. Ну, раз никуда не отдал, занеси его в банк в понедельник или передай мне через кого. Особенно не переживай – это моя личная инициатива – так, скажем, на всякий случай. Ну, пока, звони, если что, – и он отключился от связи.

«Нет, молодцы, – подумал Влад, – теперь и паспорт отбирают. „На всякий случай“. Козлы! А „Звони, если что“ – чем не издевка? Скоро еще членов семьи Жанны в заложники начнут брать. Ой, ужас, ох, твою мать. Нет, нужно срочно линять. А с чем? Наличных не так уж и ахти сколько – надо бы квартиру сначала продать, да и все, что в ней есть, не мешало бы спихнуть. Паспорт, впрочем, ерунда, дал четыреста – пятьсот долларов, за трое суток сделают. Но три дня – это тоже три дня… А что еще скажет Жанна, ее отец? Замкнутый круг. Жуть».

Через некоторое время раздался дверной звонок, он открыл, вошла Жанна, цветущая, улыбающаяся, и с порога принялась скороговоркой щебетать, пересказывать услышанное в гостях об отдыхе на Карибах.

– Есть хочешь? – перебил ее вопросом Влад.

– Ой, нет, спасибо, меня Марина закормила, еле от ее яств отбилась.

– А я проголодался, пойду подогрею себе.

– Я попью с тобой чаю, – только переоденусь.

Он пошел на кухню, поставил чистую сковороду на огонь, вылил на нее чуть-чуть масла, положил большой кусок рыбы и капусту, налил в чайник воды, также поставил его на плиту. Вошла Жанна, села за стол и опять защебетала:

– И представляешь, они так креветками объедались, и приготовленными всякими разными способами – такими, как рассказывал Буба в фильме «Форест Гамп», – что и смотреть на них уже не могли. А Марина все время на водном мотоцикле переворачивалась – свалится с него, а обратно влезть не может – смех! Сгорела в первый же день, но там у них кремов всяких – куча, намазалась, и все в порядке – опять под солнце. А Настенька – ну та вообще негритенок, такая смугленькая, разве что волосы выгорели, выдают местное происхождение. А мы с тобой в медовый месяц на какое море поедем, ты еще не решил?

Влад, перекладывая в тарелку подогретую пищу, мрачно произнес:

– На Баренцево.

– Да ну тебя!

Влад уже успел спрятать в холодильник водку, однако взял чистую кружку, открыл бутылку, налил пива и принялся за ужин.

– Ну как, поговорил с приятелем?

– Угу, – жуя, буркнул он.

– Долго вы сидели?

– Он буквально перед твоим звонком ушел.

– А что за товарищ?

– Одноклассник.

– Да? Он из Колпино приезжал?

– Нет, он здесь живет. Жанна! – Влад вдруг положил вилку и нож на тарелку, внимательно посмотрел в ее глаза: – Ты бы пошла за мною на край света?

– Ну конечно! – широко улыбнулась она. – Как же иначе?

– Нет, ты, видимо, не поняла вопрос. Он ставится не в переносном, а в прямом смысле. Еще раз: ты пойдешь за мной на край света?

– Ну-у, – протянула несколько озадаченная Жанна, – наверное, пойду, если будет надо.

– Нет, – покачал головой Влад, – «наверное» не годится. В последний раз ответь на этот вопрос.

– А что, – она явно выглядела растерянной, – ты собрался на край света?

– Ты не ответила.

– Да, пойду, – твердо сказала.

– Даже если придется все бросить?

– А что нужно бросать? – вдруг напряглась она, видимо, никак не могла взять в толк, с чего это вдруг ее жених заговорил о таких вещах.

Закипел чайник, из носика вырывалась плотная тугая струя пара, но ни она, ни он не обращали на него никакого внимания.

– Бросать? – переспросил Влад. – Дом, друзей, работу, страну и то, что для тебя важнее всего, – семью.

Жанна смотрела на него с недоверием и в то же время с испугом.

– Я не пойму, это что, какой-то дурацкий тест, или… или… Я ничего не понимаю. Что-то случилось?

Влад ковырнул вилкой рыбу, отпил пиво и только после этого ответил:

– Случилось.

Часть первая

I

День был хмур, сер и, как обычно, скучен. Весна явно запаздывала – по небу гуляли свинцово-тяжелые тучи, и редкий луч солнца пробивался сквозь них лишь на минуту, да и то только затем, чтобы осветить грязь и мусор вокруг. Уже минут пять Влад стоял перед остановкой, вытянув в сторону правую руку, но тщетно – автомобили проносились мимо, поднимая в воздух мельчайшие пылинки той мерзкой смеси льда, снега и песка, которая покрывает петербургские дороги от конца октября до начала апреля. Обыкновенный день, ничем особенным от остальных не отличавшийся, разве что он был последним в череде будних, потому маячившие с понедельника возможные радости уик-энда приобретали все более четкие очертания. Мало того, в эту пятницу он был приглашен на день рождения Марины, жены начальника кредитного отдела Саши Ильина, большого человека в их филиале и его, Влада, непосредственного руководителя, поддерживающего с ним также и дружеские отношения.

Вдруг скрипнул тормозами старенький «москвичок», водитель сам открыл дверцу и, не спрашивая «куда?» и «сколько дашь?», крикнул: «Садись!» Влад сел, назвал улицу, мысли побежали дальше. Когда с подобным событием поздравляли самого Александра, то делали это прямо на работе – устраивали нечто вроде шведского стола, созывали народ, всех сотрудников до единого, пили-ели-веселились.

Кто, выказав должное почтение, после двух-трех рюмок укатывал по своим делам, кто, напротив, оставался чуть ли не до ночи, потом, пьяные, усталые от разговоров, отправлялись по домам – вот и весь праздник. День рождения супруги, однако, был для Саши пуще Рождества – сам созывал гостей, помогал Марине готовить всяческие блюда, бегал по квартире мокрый, взъерошенный, но гладко выбритый и в галстуке, в непременном фартуке в цветочек – точно положительный герой из американского сериала. Влад знал, что и нынешнее торжество вряд ли будет отличаться от предыдущих – так же придет человек двенадцать-пятнадцать (половина из них добросовестно напьется), Александр с его отрицательным отношением к никотину разрешит курить только на тесной кухне, куда поочередно будет выходить сплетничать то женская, то мужская часть общества, в разгар праздника Марина, как обычно, позовет к гостям дочку и заставит ее петь или читать стихи. Четыре года назад, когда он впервые побывал у них в семье, зрелище это казалось умилительным и интересным, но тогда девочке было чуть больше трех лет, и при виде Настеньки, стоящей на табуретке, принесенной из кухни, и звонким голосочком читающей четверостишие из букваря, каждый готов был расплакаться. Сейчас она уж во втором классе, высокая – верно, в школе «дылдою» зовут или «шпалою», табуретка уже не надобна, – а все равно ведь выведут, поставят перед столом и заставят что-нибудь продекламировать. Потом все, причем одновременно, вскочат, и кто по домам начнет разъезжаться, кто – дальше выпивать-закусывать. Влад относился к последним, ибо, несмотря на подходящий возраст, своей половины не имел, ввиду чего в действиях был волен, а выпив, становился весел и подвижен, потому и тянуло если не на подвиги, так на приключения. Маршрут подвергнувшихся влиянию алкоголя участников компании был однообразен – отправлялись они или во Дворец молодежи, играть в бильярд, или же в «Минотавр», на площадь Мужества, танцевать. Со следующего утра – головная боль, пиво, сон, в воскресенье – баня, приводящая общее самочувствие в должный порядок, в понедельник – на работу. Скучно? Кому – да, кому – нет. Для Влада слова «лучше водку пить, чем воевать» были естественной житейской мудростью. Скука лучше катаклизмов, а неспешное шествие жизни – резких рывков, после которых нужно непременно останавливаться, чтобы отдышаться. К тому же события, нарушающие монотонность будней, ценились особенно. Например, Косовский – его коллега, сотрудник того же отдела – обещал, что сегодня в качестве гостьи должна появиться давняя подруга хозяйки, с которой Косовский с детства знаком – весьма интересная дама, симпатичная и привлекательная, раньше не являвшаяся на день рождения к Марине, потому что не любит публичные сборища, да и вообще ввиду неудачного замужества зла на мужчин и на людей и мир в целом. Косовский с неведомо откуда взявшимся энтузиазмом в течение всей недели активно рекомендовал ее Владу, выводил его «подымить», хотя и знал, что тот не курит, подмигивал заговорщицки и не упускал случая о ней упомянуть. С чего это вдруг коллега начал сводничать, Влад не понимал, однако заинтересовался – всегда интересно пообщаться с новой женщиной, тем более приятной, умной и свободной, как рекомендовал ее Косовский. Правда, несколько смущало предполагаемое присутствие на торжестве Ларисы – его подруги в течение последних двух лет, пусть и не постоянной, пусть и встречи их были периодическими, а отношения часто прерывались, но женщиной она являлась эксцентричной и непредсказуемой, посему, тем паче выпив, была способна на любой поступок, и Влад совершенно не исключал той возможности, что она вновь предпримет попытку к сближению. Они оба видели, что не подходят друг другу, часто ругались, расставались, она заводила себе новых любовников, появлялась с ними на людях, но ей ничего не стоило позвонить, сказать: «Я сейчас приеду» и бросить трубку, зная, что он будет против на словах, но вряд ли сможет прогнать, когда она уже появится в дверях. Потом они любили друг друга, жадно, ненасытно, но утром или он накричит на нее за следы крема для обуви на полу, или же она на Влада за то, что, шубку с крючка снимая, вешалку оторвал. Опять разрыв, опять расставание, будто навеки, но через некоторое время почему-то вновь, почти всегда случайно, пересекались. В конце концов подобная трепка нервов надоела, перестал видеть ее совсем. С момента последнего свидания прошло уже два месяца. Однако нынче им встретиться придется – как-никак Лариса была Сашиной родственницей, он их и познакомил, с Мариной она накоротке, так что сегодняшним вечером появление ее было неизбежно.

«Человек – раб привычек, – подумал Влад. – Но если сегодня она напьется и начнет приставать – пошлю к черту».

Но вот и приехали. Влад дал водителю две купюры – десятку и пятерку, тот, как принято у представителей этого рода занятий, заплакал о дороговизне бензина, о семье на его содержании, пришлось добавить еще пять тысяч. Он почти не опоздал: на больших часах, висевших непосредственно напротив входа в банк – видимо, для лишнего напоминания сотрудникам о времени, – стрелки указывали на три минуты одиннадцатого. Влад кивнул охранникам, быстро прошел по длинному коридору, зашел в свой отдел, сбросил пальто, повесил его на плечики, сунул в шкаф, уселся за свой стол, открыл его и начал поочередно вынимать из выдвижных ящиков визитницу, еженедельник, текущую документацию и прочие бумаги, сразу просматривая их и раскладывая на поверхности стола. Вошел Косовский:

– A-а, здравствуйте, здравствуйте, Владислав Дмитриевич! Опоздали-с?

Влад поднял руку и посмотрел на часы: десять часов девять минут. За опоздания никто особенно замечаний не делал, а уж этот коллега на то права явно не имел, ибо должность занимал идентичную, но его шутки-прибаутки были настолько колкими, если не сказать – злыми, что послать его язык не поворачивался и спорить с ним о чем-либо не хотелось. Скользкий, хитрый, лезет ко всем в друзья, а сам, поговаривают, бегает к начальству с докладами. Посему никто с ним ругаться не решался, а у Влада же и причин на то особенных не было.

– Да, – ответил он, – тачку не мог долго поймать. Впрочем, тебе-то что за дело?

– Нет, ничего, – обнажил тот зубы в улыбке, – считай, что разговор пытался завязать. Ты идешь сегодня к Ильиным?

– А как же – ты ведь знаешь.

– Знаю, знаю. Что дарить будешь?

Влад пожал плечами и сказал:

– Теряюсь. В обед заскочу в какой-нибудь магазин, куплю что-либо – очевидно, духи.

– Да ты ей все время парфюмерию преподносишь, – всплеснул руками его собеседник, – так, глядишь, через десять лет у нее составится вполне приличная коллекция. Да и мужа у нее нет, что ли? Съезди на Невский, купи ей косынку в любом бутике – сейчас модно, будет довольна.

– Хорошо, – ответил Влад, – спасибо за совет.

Вошел Саша Ильин – стройный, подтянутый, одет с иголочки, в плечах косая сажень, видно – спортсмен, чего никогда не скрывал, не пил, не курил, вроде как четырежды в неделю посещал спортзал и бассейн, хоть все знали, что на самом деле доходил до них только два раза, остальные проводя у любовницы. Все, естественно, знали, кроме жены. В работе был исполнительным до рьяности и, благодаря богатому опыту, считался крупным специалистом, занимал место начальника одного из самых важных отделов их филиала и, как шутил Косовский, акционеров устраивал целиком и полностью. «Акционеров» – то бишь хозяина банка.

– Ну, что у нас сегодня? – обменявшись рукопожатием с коллегами, спросил он. – Никто еще не обратился с предложением взять у нас кредит под залог фальшивых бриллиантов? – (Это была любимая шутка Ильина, с неизменным успехом им ежедневно повторяемая и неизбежно, несмотря на ее кажущуюся избитость, вызывающая смех у Наташи, юной, но весьма томной девицы, которая в их отделе занималась выполнением различных мелких поручений, отвечала на звонки – то есть являлась, по сути, секретарем-референтом. Весь ее вид красноречиво говорил, что она в Александра Николаевича страстно влюблена, но, зная ее характер, Влад понимал, что сие она демонстрирует специально, вероятно надеясь на Сашину протекцию для получения в будущем более высокооплачиваемой должности. Ильин это тоже замечал, но, смеясь, всегда повторял, что первым делом самолеты, а девушки – потом. Эта шутка была у него второй и последней.) Вместо ответа они привычно рассмеялись.

Время до вечера, включая обед, пролетело быстро. Влад свою трапезу променял на путешествие в центр, в магазин «Бабочка» на Фурманова, где долго выбирал косынку и остановился, как ему показалось, на вполне приличной. Девочка же, стоявшая за прилавком, так ее изящно и красиво упаковала – обернула красной бумагой, обвязала крест-накрест прелестной золотой ленточкой, – что подарок получился весьма и весьма занимательным. Саше показывать не стал – несмотря на давно установившиеся между ними дружеские доверительные отношения, боялся, что окружающие сочтут, будто он подлизывается, – Косовским быть не хотелось. Когда стрелки часов приближались к трем пополудни, Ильин вдруг вскочил, быстро оделся, сказал:

– Так, ребята, у меня сегодня короткий день – а вас жду в восемнадцать тридцать. Наташа, пока!

– До свидания, Александр Николаевич! – повернувшись к нему, ответила Натали, в один миг вдруг вся вспыхнув, расцветая, – казалось, сейчас она вскочит, бросится к нему на шею. Однако, как только дверь за Сашей захлопнулась, она так же быстро потухла и со скучающим видом стала раскладывать на компьютере пасьянс.

В конце рабочего дня, когда за окном уже смеркалось, в комнату вихрем ворвались операционистки Аня и Света, две жизнерадостные неразлучные подруги, одинаково неопределенного возраста, одинаково склонные к полноте, одинаково подвижные, одинаково неунывающие, – казалось, они разговаривают и даже думают одинаково. Они тоже были приглашены на празднество, посему принарядились, в руках у Светы был огромный букет роз. Перебивая друг друга, они скороговоркой с ходу заверещали:

– Мальчики, а, мальчики, ну что же вы не собираетесь! Опоздаем ведь! Серж, давай быстро, заводи «аутомобиль» свой, и вперед!

Косовский, который еще утром пообещал, что они поедут вместе, засуетился, оделся, все спустились вниз, кое-как разместились в его «семерке», Влад впереди, дамы – сзади, поехали. Семья Ильиных жила не так далеко, на Мориса Тореза, рядом с гостиницей «Спутник», так что Влад не боялся опоздать. Вскоре они уже поднимались на лифте. Дверь в квартиру была, конечно, открыта, но все равно позвонили, дабы возвестить о своем приходе.

Навстречу им выбежала Марина, виновница торжества, раздались крики радости, начались лобызания, будто они лет десять не виделись. Гости были уже в сборе, Влад, войдя, мгновенно обратил внимание на Ларисину шубу на вешалке, усмехнулся. Но как только он вошел в комнату, понял, что опасения напрасны – бывшая подруга пришла сюда с очередным женихом, который обладал, чувствовалось, развитой мускулатурой и целеустремленным взглядом. Было ясно: такой – не отпустит. Ну и к лучшему.

Влад поочередно поздоровался с гостями. Знаком он был со всеми, исключая кавалера Ларисы, еще одного парня, устроившегося в углу, и ту самую женщину, о которой ему ранее поведал Косовский. Он же ей Влада и представил. «Ой, недурна, ох, весьма недурна!» – подумал тот и вдруг почему-то смутился. Даму звали Жанной, она предложила ему сесть рядом, а на Сергея даже не взглянула. Тот мгновенно ретировался и пристроился между Аней и Светой, которые уже весело над чем-то хохотали.

Теперь все были в сборе, музыку заглушили, встал Саша, поднял рюмку, начал говорить тост – о том, как он счастлив быть мужем столь прекрасной женщины, любящей супруги, внимательной и нежной матери, заботливой хозяйки и пр., и пр., и пр. Говорил долго, светящаяся счастьем Марина, казалось, вот-вот прослезится, наконец закончил, все чокнулись, выпили (сам хозяин только пригубил), бросились закусывать. Несмотря на пост, блюда были преимущественно мясные – говяжий студень с хреном, говядина копченая, так называемый салат «оливье», опять-таки с говядиной, но присутствовала и рыба – семга, белуга и столь любимая Владом селедка – маслицем полита, лучком посыпана, а к ней вареный картофель с укропчиком. За долгое время своей одинокой, холостяцкой жизни Влад приспособился довольно сносно готовить, но соревноваться с Сашиной женой ни за что бы не стал. Все у нее выходило так замечательно, что сомневаться в словах Ильина о том, что она и женщина прекрасная, и хозяйка отличная, не приходилось. «Почему же он от нее к другой бегает?» – мелькнул в голове вопрос.

К такой закуске одной рюмки было мало, и Влад, не дожидаясь следующего тоста, налил себе еще водки, одним глотком выпил и продолжил заниматься сельдью.

– Ого, – вдруг, повернувшись к нему, заметила Жанна, – ловко это у вас получается.

– А вам разве не говорили, что я по этой части мастер? – сказал он, опять смутившись.

– Мне о вас ничего не говорили, кроме того, что вы работаете у Александра в отделе и что будете здесь помимо прочих. А кто, по-вашему, мог мне нечто, рассказать о вас?

– Да вот, например, Косовский – будто бы ваш друг детства.

Губы ее вдруг сжались, в это мгновение Влад рассмотрел ее лицо внимательно – черты, может, не совсем правильные, но чрезвычайно милые. Способствовал этому впечатлению то ли умело наложенный макияж, то ли общее обаяние, от нее исходившее. Глаза, однако, огромные, черные, бездонные. «Да, почти красавица», – заметил он про себя. Может, действительно за ней приударить? Ну хотя бы сегодня?

– Это он вам сообщил? – спросила Жанна.

– Да. Разве что-то не так?

– Да, не так. Мы с ним знакомы с детства, но другом он мне никогда не был.

– Ну-ну, не сердитесь – откуда мне знать? А с Ильиными вы давно общаетесь? – постарался он переменить тему.

– Марину, кажется, уж знаю всю жизнь, а Сашу – с момента их знакомства, на свадьбе их гуляла, за Настенькой помогала ухаживать, еще раньше видела вон ту леди, что сидит на диване слева, – она двоюродная сестра хозяйки, – и вот теперь мне представили вас. Все.

– Странно. Вы так долго знаете Ильиных, а с их друзьями незнакомы.

– Так это друзья в основном Саши, не Марины ведь. Я тут у нее, поди, единственная подруга. А раньше я ни на какие празднества сюда не приходила.

– Почему же?

– Не знаю. Я домоседка по натуре и шумных сборищ не люблю. Но на этот раз меня Марина так сильно уговаривала, что отказаться было просто неприлично. Впрочем, кушайте, а то со мною заговоритесь, голодным останетесь.

– Ну уж нет. Что-что, а плотный ужин, да еще такой, я никогда не упущу.

Его собеседница улыбнулась. Тут как раз застучал вилкой о рюмку Косовский, быстро произнес тост, видно, заранее подготовленный, выпили. Сказала тост Аня. Выпили. Поднялся культурист – ухажер Ларисы. Говорил на кавказский манер, долго, скучно, но его слушали с напускным вниманием из уважения. Наконец, опять выпили. Влад уже чувствовал влияние алкоголя, легкое-легкое, потому приятное. Девочки встали с мест, сходили на кухню, покурили, обсудили последние новости, вернулись, поднялись мальчики, покурили, поговорили, тут и горячее подоспело – натертая чесноком жареная курица с прочими специями, картофельное пюре, овощное рагу, грибы – все как обычно. Если бы не новая знакомая, то, доев, можно было и собираться – скучно до одури, ну а с ней вроде интересно, продолжили беседу.

– Кстати, – обратился к ней Влад, – вы где работаете?

Она вздохнула и ответила:

– Косметологом в институте пластической хирургии я работаю – делаем старых молодыми, страшных – красивыми, изменяем детали лица. Хотите, вот, например, исправим форму вашего носа.

Он сел к Жанне в профиль, сделал паузу, вновь повернулся:

– Вам не нравится форма моего носа?

Она засмеялась:

– Да нет же, я к примеру.

– Вы мне лучше волосы нарастите. А то, чувствую, на затылке уже плешь образуется.

– Ой, не печальтесь – вспомните древних: лысина есть не порок, а свидетельство мудрости.