Текст книги "Банк"

Автор книги: Василий Викторов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Часть вторая

I

Прошедшие несколько дней после посещения Владом дома Константина Сергеевича ничего примечательного в себе не несли, разве что они с Жанной перетащили ее вещи к нему в квартиру и сходили в гости к Николаю. Думали, что важным событием явится подача заявления в загс, но это оказалось делом скучным, долгим и утомительным. Пришлось отстоять очередь, чего Влад никак не ожидал, – Гименей конвейером соединял сердца. Ужин у Коли прошел нормально, мужчины договорились пить виски, а дамам по поводу помолвки взяли шампанского. Виски, «Jonny Walker – Red Label», пили «по-нашему», то есть без всяких там «хайболлов» и безо льда, стопками по пятьдесят граммов, посему мужчины напились быстро и с удовольствием предались воспоминаниям – кто, когда, где и как. Дамы же свой напиток тянули по маленькому глоточку и общего языка между собой так и не нашли – видно, сказалась разница в возрасте – девочка была молодая – двадцать один год, и как-то так выяснилось, что особенно с ней разговаривать было не о чем. Она действительно была красивой – движения ее отлетались плавностью и грациозностью, когда она уходила на кухню и возвращалась обратно, то шла легко и изящно, все в ней влекло к себе и звало. Смотря на нее, Влад сразу поверил Колиным рассказам о сексе по трое суток без перерыва. Большей частью она молчала, на все вопросы отвечала односложно – «да» и «нет», хлопала своими длиннющими ресницами и улыбалась. Коля же глаз с нее не сводил, то плечо погладит, то в щечку чмокнет, то ручку в свою лапищу возьмет – в общем, рай, тишь да благодать. Наверное, такая женщина ему и нужна была, а так как тип редкий – красива, все время молчит, с особенной страстью занимается любовью и прекрасно готовит, – то долго не мог отыскать. Наконец нашел и счастлив. От Влада поступило предложение продолжить вечер где-нибудь на выезде, но хозяева моментально отказались – причем по тому, как они смотрели друг на друга, он понял, что стоит ему с Жанной захлопнуть за собой дверь, как они мгновенно набросятся друг на друга, и одному Богу известно, что будет происходить дальше. Когда же они с Жанной вышли, то она предложила погулять. Влад с радостью согласился, они в обнимку ходили по тихим пустынным улицам, он читал ей стихи, она говорила ему комплименты, так, потихоньку, пешком домой и добрались, но потратили на это столько времени, что по приходе Влад, едва раздевшись, ничком упал на кровать и заснул.

Разбудил их владелец «митсубиси-паджеро», сотрудник банка, которого он попросил помочь в переезде. Быстро, минут за десять, собрались и отправились к Жанне. Напротив ожидания, «приданого», как шутил Игорь Николаевич, оказалось немного, все коробки-сумки отвезли за один раз и последующее время провели их разгребая, так что баню Влад пропустил второй раз подряд, чего раньше с ним никогда не случалось. Правда, причина была уважительной, но все равно.

Рабочая неделя до следующих выходных прошла ровно, все свободное время он проводил с Жанной – они гуляли, выискивали какие-нибудь новые «местечки» и ужинали там, играли в пулл и боулинг – в общем, развлекались, как могли. Каждый раз они приглашали с собой Кешу, но тот почему-то отнекивался, всегда находя для этого столь серьезные причины, что с его отсутствием приходилось соглашаться, уговаривать же Никифора было бесполезно. Это не могло не расстраивать Влада, тем более что он помнил о своем обещании Жанне, но поделать здесь ничего было нельзя – он надеялся, что пока.

На выходные он решил посетить Колпино, свою историческую родину, – познакомить невесту с родителями, выпить водки с отцом и поспорить с ним о пользе и вреде рыночных отношений, побродить по местам его юности, овеянным ностальгией, и, если еще останется время, встретиться со школьными друзьями. Последнее, однако, было трудно выполнимо – «иных уж нет, а те – далече» – судьба разбросала их прежде дружную компанию по разным местам, а те, кто остался, были обременены семьями, уик-энд же было принято проводить на даче – в это время там как раз нужно готовиться к лету, менять в заборах сгнившие доски, в окнах – стекла, красить-замазывать-пилить-рубить – может, даже уже и копать и так далее, посему в этом вопросе Влад предоставил все решать случаю: застанет кого – хорошо, нет – что поделаешь? Но родителям, естественно, позвонил заранее, предупредил о приезде и о его цели, они были несказанно рады, а мама объявила, что сразу к нему начинает готовиться, Жанна же, узнав об этом, вдруг неожиданно разволновалась и забросала Влада вопросами – как с ними себя вести, что и когда говорить, где лучше промолчать, что лучше надеть, дабы и своим внешним видом произвести наиболее приятное впечатление, – в общем, это была тоже своего рода подготовка.

Наконец рано утром в субботу они наняли автомобиль и поехали. Погода была хорошей, воздух – теплым, небо – ясным, дорога – сухой. Когда добрались, было только десять часов утра, время – даже не обеденное, он подумал, что, пожалуй, несколько не рассчитал – можно было прибыть и чуть позже. Но да ладно.

Родители жили в девятиэтажном панельном доме-«корабле», в тесной двухкомнатной квартирке, в которой прошли все его детство и юность, на третьем этаже, поэтому жених и невеста поднялись пешком. Все было по-прежнему – те же дополнительные деревянные двери, старательно когда-то отполированные и покрытые лаком его отцом, тот же затхлый запах и тот же грязный бетонный пол. Правда, со времени последнего приезда кое-что изменилось – с лестницы исчезли окурки, ибо соседского сына забрали в армию.

Влад выдохнул и надавил на кнопку звонка. Спустя несколько секунд дверь открылась – на пороге стояла его мама, полная женщина с добродушным лицом, и торопливо вытирала руки о фартук.

– Сынок! – воскликнула она, обняла Влада и чмокнула его в щеку. Бросив взгляд на Жанну, всплеснула руками и сказала: – Вот ты какая, невестка! Ну, дай я тебя поцелую! – после чего крепко обняла оторопевшую Жанну и троекратно расцеловала. – Проходите же в дом, что на пороге стоите? – и жестом предложила войти. Влад посторонился, чтобы дать своей спутнице дорогу, но она, видимо опасаясь очередных поцелуев, на сей раз со стороны его отца, отрицательно качнула головой и подтолкнула его самого ко входу. Влад вошел первым, да так и остался стоять.

– Отец, отец, где же ты? – закричала мама. – Принимай дорогих гостей!

– Сейчас! – раздалось из глубины квартиры, и через мгновение появился папа, на ходу завязывая подаренный ранее сыном галстук «Хуго Босс». Опасения Жанны оправдались – едва ее завидя, отец к ней бросился и так же крепко расцеловал. – Красавица! И где таких только выращивают? Влад, где ты ее нашел?

– В оранжерее, – коротко ответил тот и принялся их знакомить. – Это – Жанна, моя невеста. А это Александра Степановна, моя мама, и Дмитрий Евгеньевич, мой отец.

– Очень рады, – сказала улыбающаяся, светящаяся мама.

Я так же, – ответила «невестка».

– Ну, – обратилась к ним Александра Степановна, – мы, честно говоря, вас так рано не ждали, поэтому обед еще не совсем готов – так, чуть-чуть осталось. Может быть, пока суд да дело, чайку?

– А может, – вступил отец, вопросительно глядя на Влада, – сразу… начнем?

– Пап, как тебе не стыдно, – ответил ему сын, – мама будет на кухне стряпать, а ты уже «начнешь». Подожди!

– А давайте я вам помогу, – обратилась Жанна к матери Влада.

– Нет уж, невестушка, – сказала та, – сегодня ты у нас – гостья. Раздевайтесь, идите в комнату, я сейчас чаю сделаю.

Все ей подчинились, сняли верхнюю одежду, разулись и расположились за большим обеденным столом. Возникла неловкая пауза, никто не решался первым начать разговор, наконец Дмитрий Евгеньевич, кашлянув, спросил:

– Ну, как там обстановка в нашей северной столице, как там Собчак?

– Телевизор смотришь? – задал Влад ему встречный вопрос.

– Смотрю, – ответил отец.

– И я смотрю, и ровно столько же, сколько и ты, о мэре знаю. Ой, – и сын вдруг хлопнул себя ладонью по лбу, – совсем забыл! – и бросился в коридор. Там он достал из небольшой сумки две бутылки «Пятизвездной» водки, две бутылки шампанского «Carta Nevada» и пошел на кухню, где раскрыл холодильник и положил водку в морозилку, а вино вниз.

– Куда столько? – строго спросила мать, стоящая за плитой, сплошь заставленной кастрюльками и сковородками, в которых что-то кипело, пыхтело и ворчало. Несмотря на открытую форточку, на кухне было чрезвычайно жарко.

– Как куда? – несколько смущенно ответил Влад, так и не разучившийся бояться мамы, когда дело касалось алкоголя и табака. – Пить!

– Ну, водку-то понятно, – согласно кивнула Александра Степановна, – а шампанского зачем столько? Мне, ты знаешь, и бокала на вечер хватит, значит, ей? Она что, у тебя алкашка?

– Мама! – возмутился Влад. – Ну что ты говоришь! Во-первых, на два дня, во-вторых, мало ли… Может, в гости куда пойдем.

– Ну уж нет! Раз в год приезжает домой, и еще какие-то гости! Никуда не пущу!

– Хорошо, – сказал он, решив оставить решение этого вопроса на завтра.

– Вот, возьми сахар, вот – лимон нарезанный, а чай я сейчас принесу.

Влад взял сахарницу, тарелочку с лимоном и пошел в комнату. Там Жанна заливалась смехом, а довольный отец что-то ей нашептывал.

– О чем это вы здесь? – спросил.

– Да я, – ответил Дмитрий Евгеньевич, – про тебя маленького рассказываю. Как ты, по деревьям лазая, шорты разорвал и голышом домой прибежал или как, на велосипеде катаясь, сорвался и на дно котлована угодил, в лужу к головастикам. А еще… – Отец развернулся к смеющейся Жанне.

– Хватит! – прервал его Влад. – Нашел о чем рассказывать!

– Хорошо, – развел руками Дмитрий Евгеньевич, – о детстве прекращаю, начинаю о юности…

Тут вошла Александра Степановна, неся на подносе чашки с блюдцами и большой заварочный чайник.

– Так, – спросила она, поставив поднос на стол, – может, кому и варенье?

– Обожаю варенье! – сказала Жанна.

Это известие Александру Степановну заметно обрадовало – она быстро сходила на кухню и вернулась с двумя маленькими чашечками.

– Это, – сообщила она, – клубничное, а это – абрикосовое. Ну ладно, вы тут пейте, а я пойду продолжать свое занятие.

Мама Влада была женщиной «в возрасте», но нельзя сказать, что пожилой. Хоть волосы у нее и были седые, но она красила их в темный цвет, никаких других признаков старости, помимо морщинок вокруг глаз, у нее не было. Несмотря на полноту, двигалась она быстро, движения ее были ловкими, казалось, все у нее ладилось и получалось. В хозяйстве она была педантична до крайности, каждая вещичка, будь то моток ниток, носок или ложка, находилась на своем месте, и, если Дмитрий Евгеньевич по рассеянности что-нибудь перекладывал, она тотчас это замечала и немедленно приводила все в порядок. Всю свою жизнь она проработала бухгалтером, сейчас вышла на пенсию и с удовольствием посвящала время даче, которая – дом с верандой, симпатичный, аккуратный, грядки ровненькие, ветви у деревьев и кустов подстриженные – являлась предметом ее нескрываемой гордости. Она так любила копаться в земле и возиться с «деревцами», как она их любовно называла, что, казалось, дай ей десятин побольше, то на участке и газон появится, и бассейн, и фонтан – а дай еще, так и целый парк разобьет.

Отец также был пенсионером, молодость и зрелость он посвятил государственной службе, что давало повод ему, во-первых, постоянно повторять, что жизнь свою он прожил честно – не в пример нынешним «ворюгам», во-вторых, открыто не принимать все то новое, что появилось в стране после так называемой перестройки. Влад всегда старался избегать полемики с ним, когда речь заходила о политике и о современной России, ибо переспорить Дмитрия Евгеньевича было невозможно, так как главным его аргументом было «раньше жилось лучше». Деньги у сына они наотрез не брали, говорили: «Ты еще молодой, тебе нужнее», а пенсии на все не хватало, потому, конечно, «раньше жилось лучше». Влад, впрочем, относил это к ностальгии по утраченной молодости. Дачу отец воспринимал как суровую необходимость, как способ не приобретать овощи и фрукты в магазине или на рынке, а выращивать самому, любимым же местом отдыха его была не веранда перед аккуратным домиком, как у Александры Степановны, а мягкий диван в квартире, лежа на котором он любил погружаться в чтение периодической печати – выписывал газет штук пять да три журнала, – когда же их прочитывал, брался за какую-либо книгу, чаще по новейшей истории, реже – по древней. Стариков своих Влад любил и при каждом посещении родного гнезда давал себе слово наведываться как можно чаще, но по возвращении в Петербург круговорот личных забот и тревог опять захватывал его, увлекал в пучину, и так до тех пор, пока в нем вновь не просыпалась совесть и не заставляла ехать в Колпино. «Раз в год» – тут Александра Степановна, склонная к преувеличению всего и вся, конечно, пошутила, но в чем-то она была, конечно, права – приезжать можно было и чаще.

Дмитрий Евгеньевич пил чай, шумно прихлебывая, Жанна отпивала маленькими глоточками – такими, что, казалось, ей и дня не хватит на то, чтобы выпить одну чашку. Влад же ложкой давил лимон, тот выскальзывал, не давался и всплывал наверх.

– Вы, Жанна, не беспокойтесь, – говорил отец, – сейчас Влад выйдет, а я вам про него та-акое расскажу…

– Ты бы, пап, лучше не пугал женщину, – обратился к нему сын, – а то еще она подумает, что ты собрался поведать о том, что когда-то уронил меня на пол и что я любил в детстве наряжаться девочкой и играть в куклы.

– Нет, – ответил Дмитрий Евгеньевич, опять шумно отпивая из чашки, – на пол я тебя не ронял, девочкой ты не наряжался, а занятного я много чего вспомнить могу – например, как зимой забрал тебя из детского садика, посадил на санки и повез домой. Перед подъездом глянь – а они пустые! Мать в ужасе, а этот непоседа по дороге выпал.

– Правда? – рассмеялась Жанна.

– Правда, – сказал Влад, – только это сейчас смешным кажется, а тогда я воткнулся головой в сугроб, слетев с санок, лежу себе в снегу и плачу: кажется мне, что все меня забыли и никому в мире я не нужен. Но тут – о счастье! – как в доброй сказке появляются испуганные родители, мама меня поднимает на руки и целует в красные от мороза и слез щечки. Потрясение, конечно, было сильное.

– Да, – кивнул отец, – а еще я помню, как ты убежал домой смотреть мультфильмы и весь садик тебя искал, и первую запись в дневнике, первый класс, первое сентября: «Поведение – два. Сидел на заборе, рвал яблоки, кидал их в прохожих», и как ты в футбол играл, а я с балкона за тебя болел, – все помню.

Он вдруг погрустнел, допил чай, поставил чашку на блюдце и сказал:

– А теперь ты уже давно не мальчик, через месяц женишься, и скоро у тебя самого будут дети. Сколько планируете, если не секрет?

– Да еще рано планировать… – хотел было объяснить Влад, но тут Жанна, улыбаясь, ответила сама:

– Мой отец сказал: двоих, не меньше.

– Хорошо. Замечательно. – Дмитрий Евгеньевич почесал подбородок. – Надо бы мне с ним познакомиться.

– На свадьбе и познакомитесь, – произнес Влад. – Он отставной генерал, такой же консерватор, как и ты, так что вы, думаю, быстро сойдетесь на почве критики Ельцина и нынешнего правительства.

– Да как же не критиковать… – начал хозяин, но, заметив, как сын предостерегающе поднял палец к губам, замолчал.

– Пойду чашки отнесу, – сказал Влад. Неизвестно, как Жанне удалось, но своими маленькими глоточками она выпила чай за то же время, что и он. – Ты тут, пап, будущую невестку слишком сильно не загружай и особенно – ни слова о политике, вообще в течение всего дня.

– Хорошо, не буду до третьих ста граммов, – ответил Дмитрий Евгеньевич, – потом не смогу, не сдержусь, – и засмеялся.

Улыбнулся и Влад. Собрав пустую посуду на поднос, подмигнул Жанне и отправился на кухню. Приготовление пищи там подходило к логическому завершению, так что мать у него спросила:

– Может, не будем до полудня дожидаться, сразу начнем? Ты не голоден?

– Ты знаешь, мам, – ответил он, – мы спешили, толком не завтракали, потому, наверное, можно сейчас и отобедать. Часом раньше, часом позже – какая разница?

– Тогда, пока я совсем закончу, бери тарелки, рюмки, приборы и сервируй стол. – И уже более тихим голосом: – Симпатичная у тебя невеста. Сколько ей лет?

– Догадайся.

– Двадцать пять? Нет, ты сказал, что у нее взрослый ребенок, – двадцать восемь?

– Мам, – с укоризной произнес Влад, – это же во сколько нужно рожать, чтобы к двадцати восьми годам взрослый ребенок был?

– Да откуда я знаю, – ответила Александра Степановна, – может, для тебя и в десять лет ребенок взрослый!

– Она моя ровесница, – сказал Влад. – Ей тоже тридцать три.

– Сколько?! Да где же ты такую старуху нашел? Ты глянь, и еще с ребенком! – всплеснула мать руками.

– Мам, – старался он сказать как можно мягче, несмотря на то что мгновенно закипел, – я думаю, что вы с отцом так долго ждали этого момента, что только радоваться должны, к тому же ее сыну почти шестнадцать, живет он с дедом, ничем нас обременить не может, парень хороший. Да и будь с годовалым ребенком, и с двухмесячным – если люблю, какая разница? И как ты себе представляешь рядом со мной девочку лет двадцати? О чем я с ней буду разговаривать, по-твоему? – Он уж еле сдерживался, мамино замечание слишком сильно его задело. – А если Жанна старуха, так и твой сын старик, а муж – тот и вовсе старец.

– Ну что ты сердишься, – махнула рукой Александра Степановна, – ты всегда делал по-своему, поступай и сейчас как хочешь…

– Ну а вы с отцом поженились, – продолжал Влад, – тоже ведь были ровесники?

– Так нам по двадцать три было, а не тридцать три, – пыталась было она возразить, но опять махнула рукой. – По мне-то, как ты знаешь, – лишь бы человек был хороший. Тем более, может, и к лучшему, что уже за тридцать – ветра в голове должно быть мало. И вообще, – тут она поцеловала сына в щеку, – закрываем тему, а то еще, не дай Бог, в такой день да поссоримся. Неси в комнату посуду.

Влад взял тарелки, приборы, рюмки, прошел через коридор, поставил их на стол. Жанна бросилась ему помогать все расставить, через минуту стол выглядел вполне прилично, после того же, как Александра Степановна чуть ли не половину его – а он был рассчитан на двенадцать человек – заставила всевозможными холодными закусками, а посередине поместила бутылку водки и бутылку шампанского, у него аж слюнки потекли. Мама быстро переоделась и вернулась. Привычными движениями Дмитрий Евгеньевич открыл шампанское, разлил дамам, открутил пробку у бутылки «Пятизвездной», налил Владу и себе.

– Ну, – поднялся с места отец, – я рад не только тому факту, что наш единственный любимый сын женится, но и тому, какая у него прекрасная, умная, замечательная невеста. Желаю счастья, здоровья вам и будущим детишкам – как же долго я жду внуков! – и… в общем, чтобы все у вас было хорошо.

– А я, – встала, держа бокал с вином в руке, мама, – присоединяясь к тому, что сказал Дмитрий Евгеньевич, от себя хотела бы добавить, чтоб дом у вас был полная чаша, чтобы поменьше появлялось тревог и забот, а если они случались, то были бы приятными, чтоб между вами царили любовь и согласие, чтоб родителей не забывали и быстрей подарили им внуков. За вас!

– Жанна, – тихо сказал Влад, поднимаясь, – за нас пьют стоя.

Она поняла его и встала тоже. Так, стоя, чокнулись, выпили и снова сели.

– Мам! – обратился к Александре Степановне сын, заметив, что она полностью осушила свой бокал. – Ты же говорила – одним обойдешься!

– За счастье пили, поэтому надо до дна, – поучительно произнесла она.

– А-а… – Владу ничего не оставалось, как только невразумительно промычать и приняться за закуски.

В течение всего обеда отец шутил, веселя всю компанию, вспоминал забавные случаи, связанные с детством и с юностью сына, просьбу же его выполнил и даже после «третьих ста граммов» о политике не заговаривал. Несколько раз он выводил Влада на кухню покурить, где то расспрашивал о будущей невестке, то хвалил ее, то пытался давать советы. Тот покидал стол неохотно, ибо замечал, что, пользуясь возможностью, мама сразу набрасывалась на Жанну с вопросами, а так как у Александры Степановны они отличались прямотой и непосредственностью, то он несколько побаивался за любимую. Но ничего. Жанна справилась, и, когда они возвратились после очередного перекура, мама торжественно сообщила, что они подружились.

Наконец обед закончился – то есть было еще несколько блюд, но все наелись досыта, поглощать пищу уже не было никакой возможности, и Влад упросил родителей отпустить их с Жанной погулять. Впрочем, упорствовала одна мама, отца же, было видно, это известие, наоборот, обрадовало – он заявил, что пользуется случаем и пойдет на часок прилечь.

Влад провел невесту по центру города, показывая места, наиболее для него памятные, лавочку, на которой он в первый раз поцеловался, а вон на той они с одноклассниками пили на выпускной шампанское из горлышка – больше было пролито, чем употреблено по назначению, – в подъезд этого дома прятались от милиции, после того как краской написали на асфальте связанные с рок-музыкой лозунги – на последующем в школе разбирательстве их назвали «антисоветскими», и чуть было не исключили ребят из комсомола, что по тем временам означало конец любых мечтаний, ибо с такой пометкой в характеристике всякая карьера была невозможна. По дороге зашли к одному старому приятелю Влада, но его, как и следовало ожидать, не было дома. Гуляя, они дошли до некогда любимого женихом кафе, которое в зависимости от запросов текущей современности успело побывать и рестораном, и видеосалоном, и дискотекой со светящимся – единственным в городе! – полом. Теперь это был ночной клуб-казино и работу начинал глубоким вечером, так что им ничего не оставалось, как развернуться и уйти. Их это, впрочем, не так уж и опечалило: они прекрасно погуляли, вдоволь надышавшись свежим воздухом, и, напоследок пройдясь по центральной улице, пошли домой.

Влюбленные действительно не замечают времени – оказалось, что отсутствовали они несколько часов и было уже пора ужинать. Стол был накрыт заново и так же заставлен закусками. Как только они вошли, мама принялась их за него усаживать, равно как и отца. Жанна умоляюще смотрела на Влада, но он лишь пожимал плечами – напору Александры Степановны никто не мог противостоять. Предусмотрительный жених, зная возможности Дмитрия Евгеньевича, взял по дороге еще водки, потому спустя час отец все-таки принялся за обсуждение любимой темы, увлек сына на кухню и принялся с упорством излагать тезисы, слышимые Владом уже в который раз. Наконец, разгоряченный алкоголем, не выдержал и он – начал возражать. Это, несомненно, обрадовало хозяина, он с новыми силами набросился на сына и вовлек того в жаркий спор.

– Твой капитализм – опасная штука, – доказывал Дмитрий Евгеньевич, – направлен он не на удовлетворение потребностей человека, а на обогащение наиболее изворотливых. Поэтому производитель, изготавливая свой продукт, думает не о том, чтобы тот послужил покупателю, а о том, чтобы как можно больше его продать. Посему после мытья головы буржуйским шампунем на следующий день она опять грязная и ее нужно опять мыть, колбасой не насыщаешься – нужно ее опять покупать, кожу их кремом помазал – через сутки она горит, если ее опять этим кремом не помазать.

– Тогда у нас давно капитализм, – отвечал Влад.

– Почему?

– Выпил водки – еще хочется.

Через некоторое время наступила очередь горячиться уже ему.

– Марксизм – единственно верное учение! – с нескрываемым сарказмом говорил он. – Единственно! То есть все, что наиболее развитыми людьми создавалось в течение тысячелетий, – побоку! Лейбниц? Кто такой Лейбниц? Тот, что монады придумал? Фу ты, и слово-то какое, словно матерное! Кант? Категорический императив, вещь в себе, критика чистого разума – только голову забивать, к черту! Материя первична, сознание вторично – вполне достаточно! Ну, еще можно тезис-антитезис, отрицание отрицания, так сказать диалектику, и – хватит!

Так они, чуть ли не крича друг на друга, просидели в тесном накуренном помещении весьма долго и возвратились к столу, так и не придя к консенсусу. Александра Степановна пожурила их за отсутствие, мужчины извинились и принялись за водку.

Дамы, впрочем, сильно не скучали, ибо нашли общий язык и взаимно интересные темы для разговора, так что пришлось открыть еще одну бутылку шампанского – двух бокалов маме все-таки оказалось недостаточно. Наконец мало-помалу добрались до ночи. Александра Степановна объявила, не обращая внимания на слабые протесты сына, что завтра они все вместе едут смотреть дачу, заодно там и отдохнут, а сейчас пора спать. Вдвоем с «невесткой» они быстро убрали со стола и помыли посуду, и мама принялась готовить ей и сыну постель, сетуя на то, что ввиду отсутствия достаточного пространства приходится стелить им в одной комнате и – о ужас! – на одном диване: как это до свадьбы спать вместе?! Влад пытался объяснить, что они вдвоем уже вместе живут, но Александре Степановне это все равно было непонятно.

Когда жених и невеста на следующее утро проснулись, Дмитрий Евгеньевич уж давил на гудок своей старенькой «пятерки», ожидая их у подъезда. Влад и Жанна быстро умылись, собрались и отца долго ждать не заставили. Сын вынес заранее приготовленную мамой сумку с едой, они устроились в автомобиле и тронулись в путь. Влад посовещался с Жанной и по дороге купил бутылку белого вина – Дмитрий Евгеньевич за рулем, Александра Степановна уже не хочет, а им двоим как раз хватит. Дача была неподалеку, доехали быстро. Отец, выйдя из машины с таким видом, будто они преодолели путь в несколько сот километров, пару раз присел и потянулся, мама же взяла сумку и сразу пошла накрывать на стол. Погода стояла на редкость удачная – было как никогда еще в этом году тепло. Влад на яблонях и грушах приметил набухающие почки, вокруг под ногами зеленела травка – весна набирала силу, чтобы совсем скоро раскрыться во всей своей полноте. «Боже мой, – вдруг пронеслось у него в голове, – а ведь скоро лето, свадьба, а я еще не решил даже, где ее будем проводить, кого приглашать, куда отправимся на медовый месяц… Карибы, конечно, жирновато, если куда поближе…» – и сам себе улыбнулся: успеется. Времени еще – масса.

Подошел Дмитрий Евгеньевич.

– Ну, сын, – сказал он, – пойдем, покажу тебе свои владения!

– Да я их уж пятьсот раз видел.

– Так давай пойдем покурим!

– Ты меня вчера так закурил, что у меня от табачного дыма до сих пор голова болит, – ответил Влад. – Кури здесь, зачем куда-то ходить?

– Ладно, – кивнул отец, – достал сигарету, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся. – Ты посмотри, какая красота вокруг! Представляешь, что летом будет? Вообще немыслимо… А у соседа жена такой самогон гонит – как водка, без цвета, без запаха! С третьей рюмки с ног сшибает…

– Так это смотря какие рюмки, – усмехнулся Влад.

– Да понятно, – сказал отец, – у нас умеренные. Так вот, приедешь в субботу, день на грядках повозишься, а вечером его да моя жены стол накроют – и ведь все свое, огурчики, помидорчики, – самогончику этого хряпнешь, закусишь, тепло, небо в звездах – красота! И – разговоры до утра, я – с ним, женщины – между собой, и так – пока самогон не кончится. Наверное, это у меня сейчас единственная радость в жизни и есть. Но если внука или внучку на свет произведешь – это будет уже счастье, мое старческое…

– Какое старческое, – возразил ему Влад, – ты еще крепкий мужик.

– Да какая там крепость… Зрение слабеет, желудок болит, зубы шатаются… Эх! – Дмитрий Евгеньевич сделал движение рукой, как будто разрубил что-то. – Старость – не радость. Ладно, пойдем к столу – вон женщины уже зовут.

Подошли, уселись.

– У нас это завтрак или обед? – спросил Влад.

– Ешь, не рассуждай, – ответила мать.

– Хорошо, – согласился он и за неимением штопора принялся ложкой продавливать пробку бутылки.

– Вы, кстати, когда в Питер едете? – спросила Александра Степановна.

– Хотелось бы сегодня, – произнесла Жанна.

– Не хотелось бы, а сегодня, – сказал Влад, – и как можно раньше: завтра – на работу. Посидим здесь часа два и – в путь.

– Как скажешь, – ответила Жанна.

– Что-то вы быстро, – удивился Дмитрий Евгеньевич. – Ладно, давайте чокнемся, мы – компотом, вы – вином.

Чокнулись, отпили по глотку.

– Как работа? – спросил у Влада отец.

– Да как обычно, – ответил тот, – потихоньку. Вроде как скоро повысят.

– И до каких же высот тебя собираются повышать?

– Ну, не до Эвереста, конечно. Всему свое место, каждый сверчок знай свой шесток. Впрочем, поживем – увидим.

– Все у вас одно и то же, – ковырнув вилкой салат, с грустью произнес Дмитрий Евгеньевич. – Все мы работаем не на себя, а на кого-то. Я пахал на государство, ты – на конкретного дядю в костюме и галстуке. А почему не ты – хозяин банка?

– Ну, – подумав, ответил Влад, – чтобы быть владельцем такого крупного дела, нужно и цель себе заранее ставить, и определенными качествами обладать – уметь обманывать людей, подставлять, где надо – лебезить, где надо – в бараний рог скручивать, нужно всем казаться честным и быть в то же время крайним лицемером, что и позволяет постепенно преодолевать ступени очень крутой лестницы. У меня бы не получилось. Тихая, более-менее денежная должность, какие-то перспективы – лишнего мне не надо. Я бы и недели не прожил той жизнью, какой живет наш Хозяин, – все время ходит по лезвию ножа, зная, что в любой момент можешь сорваться в пропасть, – это не для меня.

– Ну и как – скажи мне честно, – отец уже принялся за холодец, – а ваш банк ворует-то денежки?

– А как же без этого? – ответил Влад.

– Вот! – Дмитрий Евгеньевич поднял указательный палец. – А в мое-то время хоть не воровали!

– Полно! – Сын даже бросил на стол вилку и нож. – Ты не воровал, зато партийные функционеры да местные князьки как сыр в масле катались, за счет, кстати, таких, как ты. Да, воруют, но друг у друга и у государства, а у простого народа только крайние мошенники догадались деньги отбирать. Мою же мораль нисколько не беспокоит то, что я знаю, кто из моих работодателей и кого на сколько обманул. Сейчас хоть дают нормально зарабатывать – ты вон на свою машину всю сознательную жизнь копил да все ждал, когда квартиру получишь, – я такой автомобиль, как у тебя, причем новый, за три месяца работы куплю, а квартиру свою с одной сделки приобрел. И не моя вина, что кто-то где-то ворует, мне до этого дела нет.

– Ему дела нет! – возмутился отец. – А кому же тогда будет дело?

– Никому не будет. За что боролись, на то и напоролись. Строил свой коммунизм – пожинай плоды.