Текст книги "Банк"

Автор книги: Василий Викторов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

– Ой, муженек, да если б я знала, что после такого нам шампанское будут приносить, – да я каждый бы день с раскрытым кошельком на улицу выходила!

Все опять засмеялись. Михалыч ловко откупорил бутылку, разлил по бокалам, себе, однако, налил пиво.

– Уж извините, – развел руками, – мой желудок к благородным напиткам не приучен.

– Ой, брешешь, старый, – гневно сверкнула глазами тетя Маша, – просто за один вечер все пиво вылакать хочешь.

– Отчего же все, – возмутился хозяин, – пару бутылок на утро оставлю.

– Михалыч, – вступил Влад, – ты на это не рассчитывай. Я шампанское для дам принес, а то что же – я весь вечер пиво пил, а теперь буду его шипучим вином полировать? Да это смесь самая гремучая из всех, хуже, чем пиво с водкой, чем виски с джином, чем ром с вином! Нет, отец, придется тебе делиться.

– Что взъерепенился? Да хоть все забирай! – оторопел от неожиданного напора соседа хозяин.

– Нет, все не заберу, пополам разделим.

Но гости, как и положено, не засиделись, и как их ни уговаривал Михалыч – тетя Маша на их уход реагировала не столь сильно, – распрощались и пошли к себе. Как только захлопнулась дверь, за нею послышался голос хозяйки, но уже не плачущий и рыдающий, как час назад, а громкий, строгий, властный.

«Сейчас Михалычу достанется», – подумал Влад. Но как бы там ни было, досталось бы старику в любом случае, так что спасти он его не мог.

Вошли в квартиру, Влад, не раздеваясь, плюхнулся на кровать, с наслаждением вытянулся, пощупал кулак, не выбиты ли пальцы? Нет, все было в порядке. Жанна присела рядом, сказала:

– Влад, у меня вопрос. Что это ты там выдал насчет невесты?

Он приподнялся на локте:

– А что? Выходи за меня замуж!

Она смотрела на него во все глаза, удивленно хлопая ресницами.

– Ты хорошо подумал?

– Знаешь, вообще не думал. Вот как к Михалычу зашли – так в голову и пришло.

– Нет, ты действительно серьезно?

– Вполне. А ты против?

– Да нет… Но ты так неожиданно… Так вдруг получилось – взял, что ли, и сделал предложение?

– Ну да, взял и сделал. А тебе сватов бы хотелось, с цветами, или, как в старые времена, я сначала должен у Игоря Николаевича твоей руки просить?

– Не кипятись, – и она наклонилась к нему: – Я согласна.

Влад резко встал, сходил на кухню и вернулся с еще одной бутылкой шампанского.

– Что-то много отмечаний за сегодняшний вечер, – сказал он. – Но я строго пиво.

– Да хоть воду из-под крана! – звонким, веселым голосом закричала Жанна и бросилась к нему на шею. Они обнялись, крепко-крепко, и так же крепко поцеловались.

– Завтра пойдем к отцу, – строго сказала Жанна.

– Ну, милая, ну, радость моя…

– Завтра пойдем к отцу. – Она была неумолима. – Да порадуй человека на старости лет – тем более он тебе вроде как понравился. К тому же сделать это все равно придется. Раньше, позже – какая разница?

– Вот я и говорю: раньше, позже – какая разница?

– Владислав! – повысила она голос.

– Ты ведешь себя уже как жена, – возмутился он.

– Да, дорогой, и теперь ты в моих сетях, – и Жанна силой повалила его на кровать.

VII

Влад собирался долго – брился, одевался, не доверил Жанне погладить ему рубашку – впрочем, ее это не сильно расстроило. Волновался – ведь у нее-то второй, а у него первый брак в жизни – ой, жуть!

Завтракал вяло, без аппетита, наконец вышли. По дороге размышлял – как же это так лихо у него с предложением получилось? Боже мой, там же еще ее ребенок, с которым он и не знаком-то, – как он его примет? Что все-таки скажет ее отец, хотя с ним вроде бы и сошлись? Множество мыслей роилось в голове, теснилось в ней, переползало из одного полушария в другое, Жанна же шла бойко размахивая в такт движению рукой – выглядела довольной и радостной.

Путь был близкий, дошли быстро. Когда они оказались перед дверью, мысли уже превратились в протоны, нейтроны, со скоростью света перемещающиеся у него в голове. Позвонили. Открыл им долговязый парень, в глубине квартиры гремела музыка. Влад узнал «Oasis».

– Кешенька! – громко и как-то даже торжественно (или ему почудилось?) сказала Жанна. – Это Владислав Дмитриевич, мой, – Влад толкнул ее локтем в бок, Жанна посмотрела на него, повернулась к сыну, – друг!

– Зачем же Дмитриевич, просто Влад, – протянул гость руку.

– Кеша! – равнодушно произнес в ответ юнец и вяло ее пожал. – Я пойду тише сделаю.

– Почему ты меня толкаешь, больно ведь? – прошептала Жанна.

– А вдруг сразу скажешь? – так же тихо сказал он.

– Ну и что такого?

– Ты с ума сошла! Эдипов комплекс, ревность ко мне, возненавидит еще сразу. Не спеши, успеешь.

Зашли в комнату, сели за стол. Через некоторое время появился юноша, молча уселся.

– Кеша, а где дедушка? – спросила Жанна.

– Дед в магазин пошел, я думаю, за пивом – он с утра жаловался на плохое самочувствие. Вы мне сразу скажите, сколько мне для приличия полагается посидеть, – у меня дела.

«Да, фрукт», – подумал Влад. Вслух сказал:

– Так если не хочешь со мной разговаривать, тебя никто и не принуждает.

– Нет, Владислав Дмитриевич, меня мама воспитывала, значит, воспитание у меня хорошее, а приличия требуют, чтобы я с вами посидел немножко, а после вы меня отпустите.

– Мы же договорились – просто Влад, – начал нервничать новоявленный жених. Парень с характером, демонстрирует несогласие с присутствием чужого мужчины в доме. Лицо вытянутое, нос заострен – совсем на мать не похож. Но лоб – высокий, открытый – ее. Волосы густые, зачесаны назад, уши чуть оттопыренные. Худ и высок. Одет в майку «Чикаго буллз». Все с ним ясно. Еще бейсболку, кроссовки и баскетбольный мяч в руки – портрет нового поколения.

– Нет, извините, я к старшим отношусь с уважением и разницу в возрасте чувствую. Дмитриевич, значит, Дмитриевич.

– А тебе кто больше нравится: Шакил О’Нил или Майкл Джордан? – закинул Влад удочку.

– Мне больше нравится О-Кил-О-Лам-Джу-Он, – с легкой усмешкой ответил парень, всем своим видом демонстрируя, что наживку глотать не собирается.

– А мне, знаешь, – сказал Влад, – нравится стритболл, хоть это уже не спорт, а физкультура. Я был как-то в Германии, в Гамбурге, и там прямо на центральной площади разбили площадок так пятнадцать – двадцать. Поставили щиты, толстые палки по углам, натянули меж ними ленты; и проводят там чемпионат города. Народу – тьма, лето, туристы, на каждом огороженном участке сражение, трое на трое играли, а на крайнем справа все желающие разыгрывают приз какой-то, телевидение снимает, и задача – как можно больше мячей забросить одному человеку. У меня, конечно, руки чесались тоже попробовать, но там все было по записи: буржуи – они аккуратные, чтоб один человек несколько попыток не сделал, – так что я не смог, ибо не успел записаться. В конце концов осталось трое участников, и мячи один в один так и сыпят, только на двадцать первом – представляешь результат? – хоть в NBA с ним, – сразу двое засыпались, а третий победил. У нас времени навалом было, так мы аж до общего финала досидели, потом, правда, к сожалению, нужно было идти. Хотелось бы тебе попасть туда, хотя бы на полчасика, и сыграть там?

– Конечно! – ответил Кеша. Глаза у него не засверкали, но что-то все ж в них мелькнуло, слушал он с интересом.

– Когда мы вошли, «Oasis» у тебя играл?

– Да, – с легким удивлением сказал юноша.

– Покажешь мне свою коллекцию?

– А я пока пойду чайку приготовлю, – предложила Жанна, все это время с интересом следившая за развернувшимся сражением.

Вошли в комнату – набор техники был стандартный – телевизор «Сони-тринитрон» с диагональю пятьдесят четыре сантиметра, также «Сони» видеоплеерок, и уж не новая, видавшая виды, но с «CD» громоздкая аудиосистема «Панасоник».

– Компактов у меня мало, – сами понимаете, нормальный пятнадцать баксов стоит, а по нынешним временам… – начал Кеша.

– Мне все равно нравится. Так, что тут у тебя – Оззи, «Van Hallen», «Radiohead»! Мне, знаешь, с этого, второго, очень четвертая песня, «Fake plastic trees», нравится – как там: «If I could be who you wanted» – класс! Боже мой! Эдвин Коллинз – все, брат, мы похожи с тобой на сто процентов – у меня все то же самое.

– Правда? – спросил Кеша, и раздражающие Влада нотки в его голосе уже отсутствовали.

– Та-ак. А это видеотека? Она пообширнее.

– Ну, видеокассета тысяч двадцать – двадцать пять стоит, легче купить, чем по друзьям бегать, в прокат обращаться – морока, к тому ж и чужих полно – возьмешь, а пока отдашь…

– Замечаю хороший вкус – «Полуночный экспресс» и «Миссисипи в огне» Алана Паркера, а это что? – целая подборка Де Ниро – «Бешеный пес и Глория», «Ночь и город», новый вижу, как же – «Схватка», так, Аль Пачино пошел – Боже мой, «Море любви»! Так, а «Франкенштейн» что здесь делает?

– Так его Брэна снимал, а Брэну я люблю.

– Слушай, но у тебя все фильмы – замечательные, никаких «Рокки-4» и «Пули в башке». Ты что, сам их выбираешь, по «Видео-ассу» какому?

– Да нет, журналы на тематику видео я, конечно, почитываю, но есть у меня подружка, Даша, сложные у нас отношения – но это неважно, – ну, короче, мы дружим, или как это там сейчас называется, в гости друг к другу ходим и все такое. Как-то с ее отцом разговорились, он у меня все спрашивал, что я читаю, что слушаю, что смотрю. Ну, в музыке он динозавр – «Black Sabbath» старый, с Оззи еще, «Led Zeppelin», «Uriah Heep» и прочее, но когда я ему на вопрос, что я люблю смотреть, ответил, что все подряд и особо не выбираю, даже расстроился как-то и сказал, что мозги засорять нельзя, что хороший фильм – как умная книга, что смотреть можно максимум один фильм в три дня, смотреть желательно одному и внимательно, а к выбору кассет подходить очень строго. Ну, и начал он меня потихоньку снабжать – тут и сейчас половина его кассет, – если у самого нет, то посоветует. Меня сейчас к фильмам пустым и никчемным, типа некоторых боевиков, ни калачом, ни чем иным не заманишь. У меня теперь и мать видак смотрит, и дед, а раньше плевался да ругался.

– Да, повезло тебе с отцом подружки.

– С отцом-то повезло, но с подружкой…

– А что такое?

– А, – махнул рукой Кеша, – ничего…

Тут раздался звонок в дверь.

– Дед пришел, – сказал юноша, – пойду встречать. Влад протянул ему руку:

– Так все-таки без «Дмитриевич»?

– Без, – ответил Никифор и крепко ее пожал.

В коридоре, звеня бутылками, разувался хозяин.

Завидев Влада, он заметно обрадовался:

– О, так ты к нам каждый день приходить будешь? Я – не против, но пиво теперь за тобой.

– Я, в принципе, по другому поводу.

– Так ты еще и по поводу? Интересно. Ладно, подожди чуть, я тут с пивом разберусь, – и проворно поскакал на кухню. Там, долго бряцая бутылками – видно, складывал их в холодильник, – выкрикнул: – Гость, пить будешь?

– Нет, спасибо, сегодня нет.

– А я вчера перебрал малехо – после твоего ухода мы еще долго сидели, – вот мне и худо. Но ничего, сейчас вылечусь, – и он зашел в комнату с уже доверху наполненной кружкой.

– Папа, – обратилась к нему Жанна, – надо поговорить.

– Поговорить? Давай поговорим, – и он уселся за стол. – Присаживайтесь. – Отставной генерал указал на свободные стулья, и они устроились с ним рядом.

Прошла длинная пауза.

– Папа… – начала Жанна и осеклась. Повернулась к Владу: – Слушай, ты мужчина, ты и говори. Что меня заставляешь?

– Хорошо-хорошо, ничего я тебя не заставляю. Игорь Николаевич! В общем, мы с Жанной решили пожениться, и я… прошу руки вашей дочери.

Хозяин оторопело уставился на них обоих, перевел поочередно взгляд с Влада на дочь и обратно.

– Детушки мои, – вдруг тихо произнес он, – давайте я вас расцелую, – и троекратно поцеловал и невесту и жениха. – Благословляю. Перекрестить, правда, я правильно не умею и в лоб целовать. Все равно благословляю. Господи! Здорово ж то как! Ну, Жанка, ну, молодец – какого мужика отхватила! Так какое, к черту, пиво! Где, где мой лучший коньяк, старый-престарый армянский коньяк? – Он вскочил, засуетился, забегал по комнате, от буфета к шкафу и обратно, затем на кухню, вдруг вернулся, сел на свой стул напротив по-прежнему сидящих на своих местах Жанны и Влада, сказал: – Ну, ребятки, вы даете! Ну, зятек! – и неожиданно хлопнул его по плечу. – Сейчас коньяк принесу.

– По-моему, он удивился, – шепнул Жанне Влад.

– А что же ты хотел, – так же шепотом ответила она. – Четырнадцать лет дочь замуж выдает, а тут тебе – раз! – и принц.

– Принц, точно ли?

– Да, ты ему очень понравился.

Вошел Игорь Николаевич с бутылкой и четырьмя рюмками.

– Внук! – закричал он. – Внук, иди сюда!

Вошел Кеша и произнес:

– Слушаю внимательно.

– Вот, – сказал отставной генерал, указывая на гостя, – знакомься, твой отчим. Э-э, будущий.

– Влад! – произнес тот, протягивая руку.

– Кеша! – ответил ему юноша, без тени удивления, но с улыбкой.

– Внук! – позвал его Игорь Николаевич. – Коньяк пить будешь? Только чуть-чуть!

– Ну, а можно ли? – с сомнением спросил тот.

– Сегодня можно!

– Отец, – обратилась к хозяину Жанна, – ты что мне ребенка спаиваешь, а?

– Во-первых, – бывший военный насупился, – он уже не ребенок, во-вторых, в сегодняшний день я разрешаю, в-третьих, выпьет совсем чуть-чуть, в-четвертых, думаю, я не спою его настолько, что он вдруг с дружками начнет хлестать дешевый портвейн по подъездам. Да и дорогой тоже, – добавил он после паузы и сам засмеялся своей шутке. – Ну, дети, – поднял Игорь Николаевич кверху рюмку, и все последовали его примеру, – пью за то, чтобы брак ваш был долгим и счастливым, чтобы жили вы мирно и богато, чтобы дом ваш любая беда обходила стороной, а радость и веселье стремились в него, чтобы… и чтобы детишек нарожали, минимум двоих. Это мой вам завет.

Выпили.

– Так, – продолжил хозяин, – начинаем гудеть? Зовем Костю, Зину и – вперед?

– Нет, вы извините, – ответил Влад, – но, пожалуй, гудеть нам пока не стоит.

– И точно – не свадьба же, отец, – вставила Жанна, – только решение приняли. Чего гудеть?

– А что, будет свадьба, такая, ну, чтобы все по уму?

– Да, – ответил Влад, – все будет по уму – и фата, и смокинг, и «мерседесы», и пир горой. А сейчас, вы извините, мы еще к Ильиным хотим на пять минут заскочить, а потом где-нибудь в тихом уголке пообедать, так сказать, самим, вдвоем, отметить, да потом еще кой-какие дела поделать.

– Хорошо, но коньяк-то добьем? – спросил отставной генерал.

– Добьем, но без закуски как-то… – еще напьемся с утра пораньше.

– Так я принесу, – сказала Жанна, – сейчас на кухне быстро соберу – у меня там много чего есть – и принесу.

– Давай, дочка, молодец, – похвалил ее отец.

– Ну, зятек, пока остались одни, – Кеша уже ушел в свою комнату, Игорь Николаевич придвинулся ближе, – давай поговорим по-мужски. Как, где, на что вы собираетесь жить-поживать да добра наживать? Сам понимаешь, я отец, и мне нужно знать.

– Поживать собираемся дружно. «Где» – у меня однокомнатная квартира в доме в десяти – пятнадцати минутах ходьбы от вас с кухнею в пятнадцать квадратных метров, – так что, думаю, разместимся. Я – банковский служащий, должность у меня хорошая, банк крепкий, не развалится. Сейчас вместе со всеми премиальными и прочими выходит около двух тысяч долларов в месяц. Но через месяц-полтора я получаю должность начальника отдела, будет больше. Ну, плюс дополнительные возможности проведения удачных финансовых операций.

– Не понял, – спросил хозяин, – а это что?

– Ничего страшного и криминального. Допустим, у вас есть друг, организации которого нужен кредит. С моим банком он договаривается на одни проценты, своим людям объявляет чуть больше. Разницу мы делим.

– A-а, понятно. А в твоем банке тебя за это не пожурят?

– Так ведь он не теряет ни копейки – за что журить?

– Так, ага. Еще ничего не скажешь?

– Ну, что еще? Перспективы по работе – года два, может больше, поработать начальником отдела, потом мне дадут филиал, может, этот, может, другой – людей со стороны у нас руководить не берут, а мы постоянно расширяемся. По жизни – обменять однокомнатную квартиру на двух-, желательно в этом районе – уж больно он мне нравится, – и приобрести автомобиль, какую-нибудь подержанную, но не слишком старую иномарку. Все пока.

– Ну что, – сказал Игорь Николаевич, – вроде нормально. Но смотри, не оступись, не ошибись нигде – дочь тебе вверяю. Кстати, как думаешь, будет она работать, или оставишь дома сидеть?

– Так если детишки пойдут, какая может быть работа?

– А вы сразу думаете?

– А чего ждать? Нам давно за тридцать – уж побыстрей бы, пора.

– Ну, добро. Молодец, зять. Дочка! – в нетерпении позвал он Жанну.

– Бегу, бегу! – Она зашла в комнату с огромным количеством тарелок, неизвестно, как они все у нее в руках помещались и каким образом удерживались. Быстро их расставила, села сама. – Ну, папа, давай теперь за тебя.

– Да, Игорь Николаевич, давайте за вас.

– Дети, помилуйте, я-то здесь при чем?

– При том, – сказал Влад, – что вы родили и отдали мне такую прекрасную дочку, к тому же второй тост – всегда за родителей.

– Уболтали.

Выпили, набросились на еду. Влад был рад, что почти не завтракал дома, – столько здесь было вкусностей. Быстро насытился, тут хозяин опять разлил коньяк, и так удачно получилось, что и бутылка закончилась, и рюмки были полны до краев.

– А теперь, – и Игорь Николаевич сделал паузу, – выпьем за маму Жанны, за мою дорогую Светлану Васильевну, Царство ей небесное, как жалко, что не дожила она до этого момента! – Хозяин вдруг замолчал на минутку, взгляд его сделался неподвижным. Не чокаясь, выпили.

Закончив этот, второй, завтрак, Влад поднялся из-за стола:

– Игорь Николаевич, вы нас простите великодушно, нам пора.

– Да что уж там, идите, – и он устало махнул рукой.

– Папа, да ты не расстраивайся, твой «зятек», как ты выразился, сюда еще не раз придет, правда; Влад?

– А как же, – отреагировал тот. – Буквально через несколько дней, на следующей неделе – пивка попить да с Константином Сергеевичем поспорить.

– Правда? – оживился генерал. – Ну что, это дело. Позвони мне только предварительно.

– Обязательно. Идем? – обратился он к Жанне.

– Идем. С Никифором только попрощайся.

– Хорошо. – Влад постучал в дверь другой комнаты, но ответа не последовало. Он толкнул ее – юноша лежал на кровати в наушниках и болтал ногой, видимо, в такт музыке. Заметив вошедшего, сорвал их и вопросительно посмотрел на него.

– Кеш, – сказал Влад, – мы пошли, так что – пока!

– Приходите… приходи еще.

– Ну а как же! Ладно, давай! – и закрыл дверь за собой.

Жанна была уже в плаще и обута, рядом с ней стоял отец и что-то со строгим выражением лица шептал ей на ухо. Дочь, это было заметно, слушала невнимательно. Увидев Влада, отставной генерал улыбнулся, попрощался, сам открыл дверь и захлопнул за ними.

Теперь уже на площадке между нижним и их этажом сидел запомнившийся Владу неприятный субъект, все так же небритый, помятый и нечесаный. Как только они вышли из квартиры, сей господин вскочил и поприветствовал их:

– Здравствуйте!

– Привет, Василек! – ответила Жанна, Владу даже показалось, что в ее голосе прозвучали приветливые нотки. Это его удивило – вид мужчины симпатий вызывать не должен был явно. Лифт, однако, на сей раз работал, так что шествовать мимо «субъекта» (Влад его так уже мысленно называл про себя) им не пришлось. В кабине он произнес:

– Кстати, давно хотел спросить, да все забывал – что это за неприятная личность? Как к тебе иду, так его встречаю!

– А, это милейший и добрейший человек, наш сосед Василий – спившийся, потому бывший, студент – то ли филолог, то ли философ, не помню – университета. В свое время золотой был мальчик, но произошло у него горе, вот и спился. Но слишком грустная история, не для сегодняшнего радостного дня, потом как-нибудь расскажу. – Двери лифта раскрылись, и пара вышла наружу. – Сейчас пишет какие-то стихи, носит к Константину Сергеевичу, тот с одобрением читает, еще картинки всякие рисует, но так – в основном пьет. Где работает, на что живет – непонятно. Кстати, а чего это ты вздумал к Ильиным идти – они же по субботам в магазинах пропадают или гуляют где-нибудь вместе?

– Я специально сказал, чтобы твой гостеприимный дом быстрей покинуть. Так-то у нас дела поважнее есть.

– Какие именно?

Они, взявшись под руку, медленно двигались по направлению к дороге.

– Сейчас, – сказал Влад, – мы с тобой берем такси и едем на Невский, в магазин «Мономах».

– Зачем? – с легким удивлением спросила Жанна.

– Как зачем? Раз мы решили вступить в брак, все у нас должно быть по-настоящему. Если у нас с тобой сегодня помолвка или, там, обручение – я тебе должен подарить золотое колечко с бриллиантом.

– Ах! – вздохнула его спутница. – Но это точно обязательно?

– Я, – продолжал Влад, – понимаю, что, может, было бы лучше преподнести этот подарок самому, да еще в виде сюрприза, но, представляешь, я приношу тебе кольцо, а оно тебе на палец не налезает или, наоборот, на нем болтается, а что еще ужаснее – и вовсе не нравится! Я бы тогда удавился.

– Нет, – пыталась возразить она, – я на твой вкус полностью полагаюсь. Часики подарил, – и Жанна задрала рукав, – мне же понравились?

– Часики – они и есть «часики». А кольцо, я думаю, ты должна выбрать сама.

– Да я, – засмеялась она, – в принципе, и не против. Поехали!

– Поехали!

В магазине Жанна очень долго и тщательно выбирала покупку – просила показать то одно, то другое кольцо, примеряла, наблюдала, как смотрятся они на руке, наконец остановилась на одном – решила не наглеть, кольцо было далеко не самым дорогим из имеющихся, но, конечно, и не самым дешевым, – с какой-то непонятной Владу рельефной резьбой на поверхности и небольшим бриллиантом в центре, окруженном совсем малюсенькими. Раскрывая бумажник, основной покупатель невольно вздохнул, но, глядя на счастливое, сияющее лицо Жанны, постыдил себя за это. Расплатился. Она сразу надела кольцо на палец и, как только они вышли на улицу, начала им любоваться.

– Нравится? – спросил Влад.

Вместо ответа она чмокнула его в щеку.

День выдался ярким, солнечным, казалось, природа решила от себя преподнести им подарок тоже, потому Влад предложил, прежде чем отправиться «отмечать», немного прогуляться и, ввиду недавнего плотного завтрака с коньяком, тем самым нагулять аппетит.

Жанна была, естественно, не против, и они пошли вдоль проспекта по направлению к Дворцовой. Конечно, это не лучшее место для прогулки – по широкой дороге на большой скорости проносились автомобили, обдавая пылью и выхлопными газами. Есть, конечно, в Питере и тихие скверики, и парки, но ведь грязь и пыль – везде; если хочешь действительно погулять, надо выбираться за город или хоть чуть-чуть подальше от центра, это же в их планы на сегодня не входило. Впрочем, идя рука об руку по излюбленному месту иностранных, да и отечественных также туристов в общем потоке праздной субботней толпы, они замечали только друг друга и ничего больше вокруг.

– Мне, – говорил Влад, – твой сын очень понравился. Интересный, смышленый. С хорошим вкусом.

– Ну, – сказала Жанна, – теперь я действительно верю, что ты в пять минут угадываешь людей. Я и сама на него не нарадуюсь, но иногда беспокоюсь – какой-то он у меня слишком, что ли, «правильный». С дедом иногда, видно, хочет поспорить, но молчит; я ему начну за что-нибудь выговаривать – выслушает до конца, чмокнет в щеку и уйдет к себе в комнату. Но не подлиза, нет, – если заупрямится – ни за что не поддастся. Ругаешь – молчит, а начнешь выпытывать причины его поступка – так все по полочкам разложит, что и придраться не к чему – настолько все верно и правильно. В школе учится вроде на «отлично», а двойки тем не менее – не редкость. Наверное, за упрямство. Спрашиваю, чем после окончания школы собирается заниматься, – отвечает, что не знает, времени еще много, успеет подумать. А как много – всего-то год с лишним! Ой, боюсь я за него! Да еще эта его подружка…

– Даша? – быстро спросил Влад.

– Да, – удивленно взглянула на него Жанна, – а ты откуда знаешь?

Он уж пожалел, что проговорился.

– Ну… – замялся Влад, – мне Кеша о ней сказал. Но без подробностей.

– Ух, – произнесла она, – хорошо же ты его обработал, если он тебе при первой же встрече хотя бы имя ее произнес. Да, Даша. Она чуть постарше его – ей семнадцать, – но уже такая стерва, вернее, я бы сказала, маленькая стервочка, – представляю, какой большой она станет, когда вырастет. И родители, по рассказам сына, вроде у нее нормальные, откуда это?..

– Что «это»? – переспросил он.

– Ты бы ее видел! Длиннющая, ростом с Кешу, ноги – от шеи, грудь блузку распирает, волосы длинные, прямые, а лицо! – хоть сейчас садись и пиши портрет, красавица, одним словом, коих свет не видывал. Не удивительно, что сын от нее без ума. А она видит это и крутит-вертит им, как хочет, а сама все свое свободное время со взрослыми мужиками проводит – барчики, ресторанчики, любезные словечки, тонкие сигареты – а она и кайфует, придет к нам в гости, ногу за ногу закинет, чашечку кофе к своим пухленьким губкам поднесет, ма-а-аленький глоточек сделает, на стол обратно поставит, и пошло-поехало: «апперитив», «ягуар», «кегельбан», «найтклаб», «найтпати», «Реми Мартен» – я, правда, хоть в ее возрасте и рожать уже собиралась, но слов таких и знать не знала. Работает там в каком-то агентстве, «фотомоделью», вроде как уж во Францию звали, но родители не пустили, закончит школу, говорят, и езжай куда хочешь. Конечно, хочет! Зачем ей Кеша, – ведь ни любви, ни привязанности, просто, что ли, ей радостно видеть, как он страдает, переживает, носится за нею, просто ей нравится его мучить?

Но мучит-то ведь как интересно – сидит у нас три дня кряду, гуляет с ним по улице под ручку, потом – раз! – и исчезла на неделю. Ни слуху ни духу. Сын сам не свой, ходит, мается, тут вдруг она так же неожиданно, как пропала, появляется: «Кешенька, солнышко, на лыжный курорт ездили сниматься, надо было быстро собраться, не успела предупредить, прости, дорогой!» Как же! Вроде как с того курорта позвонить нельзя! А он уши растопырит и лапшу на них навешивает, после ее звонка пропадает на двое суток – «я к друзьям, там буду ночевать», – а я-то знаю, что у нее родители – любители выходные на даче у себя проводить, значит, к ней. После возвращается, довольный, счастливый, шутит, болтает, а она – хоп! – и опять куда-то делась. Зачем он ей нужен – может, для того, чтоб на молодежных дискотеках, всяких «рэйв пати», где взрослому дяде в галстуке появиться неудобно, плясать вместе? Приходит – вся в побрякушках – «золотишко-брилики», костюмчик баксов так за шестьсот-восемьсот. «Ой, – ехидно спрашиваю, – какие прелестные вещички! Откуда?». «Да… – так небрежно бросает, – на съемках деньги заработала, купила». Тоже мне, Брук Шилдс! На съемках! Вот именно, на «съемках»! На руке браслет золотой – сантиметра четыре шириной! А мой слепой, ничего не видит, у него, видите ли, муки первой любви! Я уж отца попросила – пойди к нему, поговори! Я думала, будет упираться, но внук его слушает, папа встал и пошел.

– Ну и как – помогло?

– Куда там! Отец просидел у него час, вышел, пот со лба утирает. «Что?» – спрашиваю. «А, – отвечает, – молчит». Вот и все. Ой, ты меня извини, что я в такой день да про свои проблемы! – вдруг сказала Жанна.

– Милая моя, – он обнял ее за плечи, – теперь это наши общие проблемы! Но обещаю тебе, что если мне удастся у твоего сына завоевать авторитет, я ему все объясню так, что он поймет. Должен понять. Хотя, помнишь, я тебе говорил – любовь зла… А тут – красавица писаная-переписаная! А он молод, опыта никакого…

– Да причины проблемы, дорогой, я-то и без тебя знаю. А вот как ее решить?

– Даст Бог, решим. Кстати, я уже проголодался.

– А я пить хочу страшно. Куда ты меня приглашаешь?

– Дорогая, но мы же на Невском, не абы где, тут кабаки на каждом шагу. Ради такого дня нужно выбрать что-нибудь покруче, но у нас круче и дороже, к сожалению, не всегда означает лучше. Можно в «Амбассадор» – но там долго и скучно, можно в «Европу» – но там невкусно, можно в «Литературное кафе» – но там тебя, если ты не слишком шикарно и важно выглядишь, таким взглядом встречают, что кусок в горло не лезет.

– Интересно ты предлагаешь, – засмеялась Жанна. – Ты говоришь как бедный студент, который, надув щеки и выпятив грудь колесом, приглашает однокурсницу в ресторан, она вдруг соглашается, и он теперь ищет причины, как бы поход туда заменить бутылкой водки плюс хлеб и сало в комнате общежития.

– Ба! – хлопнул себя по лбу Влад. – Что мы ищем? Идем в ресторан «Вена» на Малую Морскую.

– Что сие есть? Какая такая «Вена»? – с интересом переспросила она.

– Ну-у, словами не сказать, пером не описать, дойдем – увидишь.

Через указанное время, когда они к нему подошли, Жанна подумала, что ничего особенного – ресторан как ресторан. По узенькой лесенке они спустились в маленькое полуподвальное помещение. Окинув взглядом зальчик, в котором сочетались только два цвета – белый и золотой, аккуратные столики и огромный рояль, стоявший в центре, она понимающе кивнула спутнику. «Правда, – подумала она, – несколько тесно». Но тем не менее действительно было хорошо. Время субботнее, обеденное, но столик для них все же нашелся.

– Не знаю мнения остальных посетителей, – сказал Влад, когда они устроились и Жанна углубилась в изучение меню, – но для меня коньком кухни этого заведения являются вареный говяжий язык с хреном и нефильтрованное пиво. Язык я возьму – кстати, и тебе советую, – а вот пиво придется отложить.

– Почему же? Пей, если хочется.

– Сегодня мне хочется шампанского, причем дорогого, – ответил Влад, но, пробежав глазами карту вин и обратив внимание на такие цифры напротив французских названий, как «1890 USD» и «1450 USD», попытался было отказаться от этой мысли, но слово было сказано, посему у подошедшего официанта он спросил:

– Дружище, а нет ли у вас такого французского шампанского, чтобы, с одной стороны, оно не было слишком дешевым, а с другой – не сумасшедше дорогим?

Парень закатил глаза ко лбу, сделал пару жевательных движений челюстью, подвигал губами, наконец, опустив голову, вперил свой взгляд во Влада и произнес:

– За восемьдесят три доллара устроит?

– Как ты думаешь, милая, за восемьдесят три доллара – это приличное шампанское? – обратился жених ко своей невесте.

– Думаю, чересчур! – не сдержалась Жанна.

– О’кей, мы его берем, – сказал он официанту.

– Заказ будете делать? – спросил тот.

– Две минуты спустя, хорошо?

– Прекрасно, я скоро подойду.

«Вежливый, – мелькнуло в голове у Влада, – качество, для подобной работы необходимое, но столь редко у наших встречающееся. Впрочем, здесь много зависит не только от умения руководства обучить набранный персонал, но и от характера самого человека. Если он гордый и неприступный, то будет грубить посетителям и слишком явно их обсчитывать. Таким людям невозможно находиться на этой работе – им самим на ней тяжело дышать. Если же человек хитрый и изворотливый, то его обсчет останется незамеченным, а за старательность, быстроту и услужливость он еще получит неплохие чаевые. В хорошем ресторане за смену можно спокойно добывать сто – сто пятьдесят баксов да еще таскать домой дорогие спиртные напитки. Этот, наверное, „делает“ побольше ста пятидесяти за день работы». Как бы подтверждая мысли Влада, спустя ровно две минуты парень появился вновь, достал блокнот, ручку и весь обратился во внимание.