Текст книги "Банк"

Автор книги: Василий Викторов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Жанна по совету жениха заказала себе язык и еще телятину с сыром.

Влад попросил также язык, но еще суп с клецками и почему-то ромштекс – очевидно, не успел выбрать нечто другое. Через некоторое время гарсон появился опять, торжественно толкая перед собою тележку, на которой было водружено полное льда ведерко с торчащим из него горлышком бутылки шампанского. Ловко ее вынув и так же ловко обернув салфеткой, официант без брызг и пены открыл ее, разлил им по бокалам и так же степенно, как подошел, удалился.

– За жениха и невесту? – предложил Влад тост.

– За невесту и жениха! – ответила Жанна.

– Борьба за первенство в семье в момент, когда брак еще не состоялся?

– Нет, борьба за уважение к женщинам.

– Я уважаю некоторых женщин, больше всех – тебя. Но ведь тост этот стар, как мир, и всегда произносится так: сначала – за жениха, потом – за невесту.

– Неправильно.

– Почему?

– Невеста – будущая мать, ей носить, рожать… Она – продолжение жизни!

– Жених – будущий отец, а главное – кормилец. Ему хоть и не носить, но кормить и ставить на ноги. Ему к тому же принадлежит главная роль в воспитании.

– Ой, – с видимым возмущением произнесла Жанна. – Опять это вечное противостояние полов. Я не хочу тебе противостоять, я тебя люблю, а в будущем постараюсь, если не захочешь, не докучать.

– Хочу, – ответил Влад и поставил бокал на стол. – Докучай! Что может быть приятнее внимания любимой женщины? Разве что футбол или стопка холодной водки!

– Вот, – видимо, обиделась она, – а я ведь тебя действительно люблю!

Влад вдруг весь напрягся, на секунду опустил веки, вновь открыл глаза:

– Если серьезно, а не шутя, я тебя тоже люблю. Очень люблю. Как – не знаю, попросишь примеров, сравнений – не отвечу. Известно мне только, что такое чувство ко мне еще никогда не приходило. И не должно прийти. Да, что-то было и раньше, но то были взрывы, экстатичность, беготня, суета, сейчас же мне настолько ровно, спокойно, как никогда. Ты знаешь, я нашел сравнение! Был я как-то на море, и есть там такое развлечение – надевают на себя парашют, цепляют канатом к катеру – и тот понесся! Ты же, соответственно, воспаряешь – метров так на сто двадцать над водою. Меня подняли, и как я увидел слева бескрайнейшую, до дальнего – не такого, как с земли, – горизонта, водную гладь, а справа – горы, сплошь покрытые лесом, маленькие домишки, и так мне стало хорошо, да что там хорошо – великолепно, что заорал я во весь голос какую-то песню, уж не помню, потом еще, еще одну… Когда я прыгал с «Тарзана», а высота-то там поменьше, я, честно говоря, боялся, здесь же – с одной стороны, покой и безопасность – даже если канат оборвется, все равно на тебе жилет с деревяшками, не дающий утонуть, к тому же я хорошо плаваю, – с другой – полнейшее ощущение радости и счастья, распирающее грудь. Так у меня и с тобой. Спроси – за что я люблю, почему, как, – начну вяло квакать, что, вот, ум, красота, сексуальность, ква-ква-ква, а объяснить толком не сумею. Ощущение же – покой и счастье.

– Спасибо, – сказала Жанна, когда он закончил, перегнулась через стол и громко его поцеловала – так, что сидящие рядом даже обернулись. Пара ответила им сияющими улыбками, так что все вновь принялись за еду.

Тут подоспел их официант, поставил перед каждым по овальной тарелке с языком, шаркнул ножкой и исчез.

– Ну а что это все-таки за штука – любовь? – спросила Жанна. – Дай объяснение, охарактеризуй. Почему она вдруг возникает?

– Ого-го-го-го! – вскрикнул Влад. – Ты у меня спрашиваешь так, как будто мне известна абсолютная истина, потому я с готовностью отвечаю на все вопросы. Если бы люди знали, что такое любовь, откуда и почему она берется, разве посвятили бы ей столько поэм, романов, музыкальных произведений, разве бы гибли из-за нее? Вряд ли. А так – сколько мук, страданий, смертей – если любовь не разделена или не осуществлена, и сколько счастья, экстаза – если она взаимна и настолько рядом, что ее всегда можно пощупать руками. Это – главная загадка мироздания, важнее, чем есть ли жизнь на других планетах, или нет. Конечно, всякие фрейдисты-материалисты могут объявить ее простым влечением полов, но, во-первых, как тогда объяснить любовь к близким, к Богу, а во-вторых – значит, они сами никогда не любили. Ибо любовь – это не только заложенное природой стремление к продолжению рода, это – дух.

– Я любила два раза, – тихо сказала Жанна. – В первый раз по-детски, наивно, так, как, наверное, сейчас любит мой сын. Во второй – более осмысленно, но так же иногда дрожу и переживаю.

– Это я? – с довольной улыбкой спросил Влад.

– Ты, дурачок, – ответила она.

– За любовь? – и он поднял бокал.

– За любовь, – сказала она, и каждый чуть отпил.

– Покушаешь?

– Да пора уж, – кивнула Жанна, и они принялись за еду.

Подошел официант, молча достал бутылку из ведерка, подлил им в бокалы. Благодарно кивнув, они отпили еще.

– Все-таки дрянь это шампанское, – сказал Влад. – Лучше бы я нефильтрованного пива шмякнул.

– А кто тебе мешал?

– Так то ж! – ответил он и вновь отпил из бокала. – А расскажи-ка мне секрет.

– Какой это? – удивилась она.

– Чем ты зла на Косовского – я это заметил.

– А, – отмахнулась она, – вздумал как-то за мной ухаживать. А у меня тяжелый период был – чуть не поддалась.

– Ты – ему?! – опешил Влад.

– А что ты глаза округляешь? Рядом – никого, все только в кулачки хихикают, а тут – настойчивый кавалер!

– Да я ему морду набью!

– За то, что он меня восемь лет назад в щечку поцеловал?

– И все?

– И все. А ты думаешь, если я с тобой со второй встречи в постель легла, так я себе всегда это позволяла? Ты меня просто победил, а чем – не знаю.

– И ты меня тоже победила, и тоже не знаю чем, – сказал Влад и вдруг задумался. Оцепенение, впрочем, продолжалось недолго, он очнулся и ехидно спросил:

– А где это твоя телятина?

– А где твой ромштекс? – так же ехидно ответила она вопросом на вопрос.

Тут словно из-под земли вырос гарсон с двумя блюдами в руках, поставил их на стол, не ошибившись, как это часто бывает, кому именно – что, подлил шампанского и мгновенно растаял в воздухе.

Влада это позабавило. «Умеет, – подумал, – парень работать».

– Как по щучьему велению, – сказала Жанна.

– Как по приказу золотой рыбки, – поддакнул ей жених.

Увидев такое великолепие перед собой, оба почувствовали голод и с удовольствием набросились на еду, не забывая о шампанском. Официант все так же вовремя подходил, наливал им и удалялся, пока бутылка не закончилась, а тарелки не опустели.

– Какие у нас планы дальше? – спросила невеста.

– Бильярд, прогулки, пьянка у Семеныча, потом ночной; клуб – мало ли что можно придумать?

– Ты знаешь, – склонив голову набок, взглянула на него Жанна, – я почему-то чувствую себя усталой. Давай поедем домой и ляжем спать.

– «Спать» – в каком смысле?

– В прямом. Я устала.

– Поехали, – ничуть не удивился Влад.

Рассчитываясь с гарсоном, они наградили его максимально возможными чаевыми, но тот и бровью не повел, сказал только «спасибо» и «до свидания».

Вышли они из ресторана в обнимку, перебрались на другую сторону дороги, поймали такси, через некоторое время добрались домой. Сразу «лечь спать в прямом смысле», конечно, не удалось, но кое-как заснули. Очнувшись уже поздним вечером, тем не менее собрались, отправились в «Минотавр», пили-танцевали, но им вдруг стало скучно, и они, предварительно созвонившись, поехали к Семенычу, где, как обычно, гуляла большая компания. Ничуть не стесняясь, с порога объявили себя женихом и невестой, в хмельной радости все их бросились обнимать, целовать – в общем, поздравлять, каждый по-своему. В конце концов, к утру с трудом оказались дома, где Влад проявил горячее желание заснуть в одежде, чему яро воспротивилась Жанна, сама раздела его и в буквальном смысле отнесла в кровать. «Супружеская жизнь началась», – подумалось ей.

Почти все воскресенье он провалялся в постели, маясь муками похмелья, она же занималась обедом – отправляться куда-либо в таком состоянии было бессмысленно. Пара заходов к Михалычу плюс горячая закуска, приготовленная заботливыми руками невесты, чуть подлечили его, однако не настолько, чтобы можно было говорить об улучшении самочувствия в общем, ибо коктейль шампанское-водка-еще водка – еще водка-пиво-пиво-еще водка-коньяк был непобедим. Баню, естественно, он пропустил, правда, на то и другая причина была – торжество по поводу предполагаемой женитьбы. Вечером, однако, Жанна собралась и объявила, что ей надо домой. Несмотря на ноющую боль в затылке, он вскочил с постели и почти заревел:

– Что-о-о?

– Милый мой, но мне же завтра на работу, и я третий день в одном и том же, не хочешь же ты, чтобы твоя будущая супруга страшилой выглядела?

– Не хочу, – согласился Влад.

– Ну так вот, я пойду домой, отдохну как следует, переоденусь.

– От меня отдохнешь? – сдвинул он брови.

– Да ты никак опять пьян. Зачем к соседу ходил – выпил бы аспиринчику, да и все.

– Да, – усмехнулся он, – аспиринчик здесь поможет.

– Ну, – сказала она, – тогда постарайся просто заснуть. Тебе ведь завтра на работу.

– С каких это пор ты стала беспокоиться о моей работе? – неожиданно громко даже для самого себя спросил Влад.

– С тех пор, милый, – и она ласково потрепала его по щеке, – как ты сделал мне предложение.

– А до тех пор тебе было все равно?

– Мы что, ссоримся? – спросила Жанна.

– О нет, нет, прости, – и он накрыл голову подушкой. – Просто плохое самочувствие.

– Пей меньше – будет хорошее.

Влад вскочил с постели, сел, произнес:

– Если! Я! Хоть раз в своей жизни! Услышу! Подобные! Слова!.. – и не закончил.

– Нет вопросов, – спокойно отреагировала она. – Не услышишь.

– Все, пока, – сказал Влад. – Давай поцелуемся.

Чмокнулись.

– Да, – обернулась Жанна перед выходом. – Мне самой хотелось бы поскорей к тебе переехать, но у меня столько вещей… Так что только к концу следующей недели соберусь, не раньше.

Он кивнул.

– Да, кстати, – подытожила она, – рубашку я на завтра тебе погладила, висит в шкафу. Брюки вычистила. Туфли, уж извини, чистить будешь сам.

– Ты – золото, – сказал Влад.

– А до бриллианта недотягиваю? – с улыбкой спросила она.

– Ты – космический корабль, несущий меня в заоблачные дали, – ответил он на ее вопрос.

Она кивнула ему, послала воздушный поцелуй, развернулась и ушла.

Влад, кряхтя, зарылся в подушки, поворочался минут с десять и благополучно заснул.

VIII

– Опять опоздал, – вместо приветствия сказал Владу Ильин. Тот было открыл рот, но Саша приложил палец к губам: – Тс-с! – и подмигнул товарищу. – Знаю, знаю, поздравляю. Хотел было встретить тебя с бутылкой, но подумал, еще тебе придет в голову «раздавить» ее за обедом, так что пока воздержался. Подарок с меня, но много спустя – извини, дорогой, оставляю все на тебя, а сам – «фью»!

– То есть, – не понял Влад, – что значит – «фью»?

– В отпуск я ухожу, в отпуск. Ты ведь знаешь, сколько я уже не отдыхал, – два года. Пора бы уж. Время, правда, Не очень удачное – апрель, в северном полушарии еще весна, в южном – уже осень, но раз предложил – надо ехать, тем более что у нас предложение об отпуске поступает или перед увольнением, или перед очередным повышением. Увольнять меня пока не за что, значит… Значит, Влад, быть тебе через месяц начальником отдела, а мне – управляющим филиала, правда, не знаю, этого или какого другого, – может, и расстаться придется. Но это ничего.

– Месяц? – спросил Влад. – А почему так много?

– Ха! Что, ждешь не дождешься?

Да нет. Почему отпуск такой длинный?

– Так я ж тебе говорю – два года не отдыхал. Две недели – за один год, две – за другой. Получается месяц. Кстати, природу я все равно обманул – поеду на Карибы, на остров Барбадос, – там вечное лето.

– А как муссоны, циклоны-антициклоны? Должен же там быть какой-нибудь сезон дождей?

– Нет, я справки наводил – там сейчас как раз самый кайф. Тем более в Карибском бассейне я проведу только половину отпуска, а где вторую – еще не знаю. Ну ладно, я до обеда – и «чао!», а мне еще надо дела тебе передать.

Зашли в кабинет Александра, там, склонившись над столом, долго просматривали кипу всевозможных бумаг, что-то считали-пересчитывали, куда-то звонили, сверялись, опять считали, опять звонили. Так прошло часа два. Вдруг раздался стук в дверь. Не переходя через порог, а только наполовину втиснувшись в кабинет, показалась Наташа, поздоровалась с одним Владом – видимо, с Ильиным уже сегодня виделась, сообщила, что пришел Николай Петрович, и спросила, пускать – не пускать его.

– Наталья Валентиновна! – Саша даже бросил с силой ручку на стол, так, что она, ударившись о него, отлетела далеко в угол. – Я вам тысячу раз объяснял, кого можно пускать в любое время, кого – только в определенное, а кого – вообще никогда! Конечно, пусть заходит.

– Да я только так, на всякий случай спросила – вдруг вы сильно заняты, – с дрожью в голосе сказала Наташа, как обычно, надула губки – и юркнула обратно за дверь.

В помещение ураганом влетел Коля, держа в руках большой пакет.

– Я эту вашу крысу когда-нибудь задушу, – вместо приветствия сказал он, да так громко, что, вероятно, в соседней комнате было слышно, – в третий раз меня уже не пускает, коза!

– Николай Петрович, – с укоризной произнес Саша, – тише, тише, вспомните, где вы находитесь. Лучше бы сначала с друзьями поздоровались.

– Все, понял, – ответил гость и пожал им руки, после чего бухнулся на стул. – Ты почему вчера в бане не был? – спросил он у Влада.

– Да так, – замялся тот. – Дела были.

– Какие дела могут заменить баню, ты что?

– Ох, – вздохнул Влад, – важные. Женюсь я, понимаешь, женюсь! Не до бани пока…

– Да-а-а? – протяжно произнес Коля и присвистнул. После из пакета, который так и не выпускал из рук, достал до боли знакомую Владу коробку и поставил ее на стол. – Поздравляю!

– Что это? – вытянул шею Александр.

– «Hennesy V.S.O.P.», объем – литр, – с гордостью сказал Коля, – я ее, правда, Митричу по другому случаю нес, – оказалось, я с ней очень вовремя. Да, пойдут, значит, скоро, свадебки…

– Что, еще кто-то? – спросил Ильин.

– Да, еще. И, угадайте, кто?

– Не интригуй. Кто?

– Я!

– Ты-ы?! – в один голос воскликнули Саша с Владом.

– А что, я до конца жизни должен всяких дешевых баб из ночных заведений на своей тачке катать? Все – хватит! Надоело. К тому же влюбился без памяти.

– И позвольте полюбопытствовать, в кого? – с нескрываемым интересом спросил Александр. – Насколько же должна быть прекрасна и очаровательна та Цирцея, чтобы тронуть ранее непобедимое сердце нашего героя, состоящее из камня и льда?

– Ты не ехидничай, – ответил Коля. – А о ней, – когда он произнес «о ней», Влад уловил в его голосе странные нотки, ранее Николаю неведомые – это была нежность, – я вон Митричу уже рассказывал, после чего он этот пузырь и заработал. Если хочешь, расскажу и тебе.

– Я весь внимание, – сказал Саша. – Только быстро, нам еще работать надо.

– Тогда вообще ничего говорить не буду, – отвернулся к окну Коля, широко улыбаясь.

– Ладно, ладно, колись, – не выдержал Ильин.

– Хорошо. – Николай, опять повернулся к ним и вкратце пересказал то, что Влад уже знал, – историю знакомства со своей возлюбленной, внезапно возникшего к ней чувства, о счастливых днях, проведенных с ней, о неожиданном появлении некоего «мужа» и беседе с «Митричем». Далее пошли новости. – И тут я подумал, – продолжал он, – что мне обязательно нужно этого мужика – ну, ее мужа, увидеть, – во что бы то ни стало. Если он действительно достойный человек и причины, по которым он ее то оставляет, то возвращается, лежат не в нем, а в ней, я развернусь и уйду, если же он козел какой – то просто возьму и пошлю подальше, пусть он и боксер-каратист или еще кто. Начал я свою Свету вызванивать – трубку все время мужик поднимает – верно, тот – и отвечает, что ее нет. А вчера в бане, думаю, дай позвоню еще раз – и к телефону подходит она сама. Ну, я ей кучу всяких причин наплел, по которым нам необходимо встретиться, она согласилась, «только, – говорит, – ненадолго, муж скоро придет».

Заехал я за ней, отвез ее в «Дэддис», сели мы там за стол, сначала говорили о том о сем, и я так потихонечку, потихонечку стал ее подводить к тому, чтобы она о своем супруге рассказала. Света сначала ни в какую, «это мое, мол, личное дело», но мало-помалу раскололась. Выяснилось, что этот муж – настоящий козел, приживала какой-то. Хоть они на самом деле расписаны, ходит где ему нравится, то сам неделями пропадает, то ее из дома выгоняет. А квартира-то – ее, а он Свету из этой квартиры выгоняет! Постоянно на нее орет, чем занимается – неизвестно, мало того, что денег не дает, еще иногда и сам у нее берет. В общем – полный капут, я же говорю – приживала. У меня, как я все это выслушал, аж слезы на глаза навернулись. «А зачем же, – спрашиваю, – тебе такой супруг нужен?» Ну она начала там что-то про любовь-морковь, а потом и говорит: «Все-таки какой-никакой, а он – мой муж». Если бы между нами стола не было, я бы в тот момент на колени перед ней упал, ей-богу! «Красавица моя!. – говорю. – Сладкая, ненаглядная! Посылай-ка ты этого козла на хрен скорей, разводись с ним, а замуж выходи за меня!» Она так вперилась в меня взглядом, – уж насколько я не труслив, и то коленки задрожали. «Правда?» – спрашивает. «Клянусь!» – отвечаю. «И как ты думаешь все это обставить?» – опять задает вопрос. «Да очень просто, – говорю, – сейчас же едем к тебе, я ему сам все объясняю – думаю, он поймет, – а тебя забираю к себе». – «Лучше его прогони», – она мне. «Хорошо, – соглашаюсь я, – прогоню». Беру ее в охапку и – в машину. По дороге расплакалась, прям разрыдалась, я, как мог, ее успокоил, и тут она как набросилась на меня с поцелуями, даже остановиться пришлось. Еле оторвались друг от друга. Поехали дальше, смотрю – уже повеселела. «Ну, – думаю, – парень, держись!» Тогда ну хоть стальную стенку передо мной поставь, я бы ее прогрыз и прошел сквозь нее, лишь бы этого «мужа» достать. Короче, приехали, заходим – а он там сидит, жрет на кухне, ужинает, видите ли! У меня сразу мысль в голове пронеслась, что и продукты, наверное, Света покупает за свои деньги, и готовит сама, а этот приживала только жрет. Как это подумал, так в груди аж закипело, – там и так горячо было, а тут аж закипело. Она было нас представлять-знакомить, я ее останавливаю: «А ну-ка солнышко, – говорю, – пойди в комнату, посмотри телевизор, а нам побеседовать надо». Она ушла, а у этого пня кусок в горле застрял, глаза на меня выпучил, я же напротив него присел и молча принялся его рассматривать. Не сказать, что он там худ или немощен, но вид у него весь такой, что сразу определенное впечатление создается, которое можно выразить одним словом – противно. Весь какой-то плюгавенький, скользенький, волосики реденькие, в разные стороны торчат, маечка на нем мятая, тапочки стоптанные – ну противный до омерзения. Что она в нем нашла – не пойму. Ну да женщины, их никто никогда не поймет. «Слышь, Вася! – говорю, – мы с твоей женой давно встречаемся, я ее люблю и у тебя забираю. Ты немедленнодаешь ей развод и – на все четыре стороны. А сейчас ты быстренько собираешься и идешь гулять. Понял?» И тут – ну что сделал бы нормальный мужик, если бы ему в глаза объявили, что у него бабу уводят, тем более если он ее любит, пусть даже где-то там внутри, в глубине, подсознательно? Ну, если видит, что для драки физически несостоятелен, то хотя бы выяснил что-нибудь, постарался объясниться. А этот пентюх так спокойно мне и отвечает: «Понял», встает из-за стола и идет одеваться. Не, ну вы представляете? Собрался, у порога разворачивается и говорит: «У меня тут кое-какие вещи, можно я завтра вечером приду, заберу?» – «Можно!» – отвечаю. Спокойно так дверь за собой закрывает и уходит. Я у Светы спрашиваю: «И этот прокрученный через соковыжималку недоносок и есть грозный крикун и деспот?» А она мне только молча головой кивнула. Ну, бабы, не разберешь их! В общем, я ее к себе забрал и там… – тут Коля закатил глаза, не закончив фразу. – А сегодня вечером поедем его встречать, чтобы при нас собирался, а то еще утащит чего, да и детали их развода обсудим.

– Молодец, настоящий герой! – сказал Саша. – Голиаф таки одолел Давида. Поздравляю!

– Я присоединяюсь, – произнес Влад. – А когда продемонстрируешь нам будущую жену?

– Ну я же тебя приглашал в гости? Приходи в субботу вместе со своей красавицей, заодно и мою посмотришь. Света нам такой обед состряпает – пальчики оближешь! Она у меня замечательная кухарка!

– Кухарка или повар? – спросил Ильин.

– Повар, – смутился Николай. Тут же поднял голову: – Да ну тебя к черту! Кстати, приходи и ты, если хочешь.

– Увы! – развел руками Александр. – Я с сегодняшнего дня в отпуске, а с завтрашнего – в Атлантическом океане.

– В океане или на острове в океане? – задал вопрос Влад, и они громко вместе с Колей рассмеялись.

– На острове, – сам улыбнулся Саша.

– Ладно, мужики, я помчался, – сказал Коля и уже тише, почти шепотом, обращаясь к Ильину: – А своей крысе передай – еще раз меня не пустит, я ей башку отверну. Пока!

– Пока! – хором попрощались Александр и Влад.

Когда дверь закрылась, Саша, сложив руки на груди, произнес:

– До каких все-таки высот поэзии может подняться влюбленный человек! Наш Коленька то все «бе» да «ме», а тут тебе и «подсознательно», и «физически несостоятелен», и «деспот».

– И «соковыжималка», – подтвердил его мысль Влад. – Ладно, давай закончим, а то так и до обеда не успеем.

– Кстати, об обеде, – и Александр пальцем указал на стоящую на столе коробку, – коньячок-то в шкафчик спрячь. И без меня, очень тебя прошу, особенно не расхаживайся.

– Ты сегодня какой-то чересчур добрый, – сказал ему Влад. – Видимо, мыслями уже в полете?

– Наверное, – улыбнулся Ильин. – Давай работать.

Опять считали-пересчитывали, сравнивали, вспоминали всех кредиторов-дебиторов – к обеду все-таки управились. Саша теперь уже минимум на две недели со всеми распрощался и, раздав последние наставления, уехал. Оставшись в кабинете один, Влад померил его шагами, посидел в широком кожаном кресле, похлопал ладонями по поверхности стола, вскочил, подошел к шкафу, достал оттуда коробку и рюмочку – рюмочки у Ильина все-таки были – так, на случай прихода важных гостей, которым вполне прилично и даже нужно было предложить одну-другую, – вынул бутылку, распечатал, налил, заткнул пробкой и опять поставил на полку. Примерился, одним глотком выпил и рюмку тоже спрятал в шкаф. Взглянул на часы – пора было обедать. Только собрался выйти, заверещал телефон. Он поднял трубку.

– Владислав Дмитриевич, – обратилась к нему Наташа, – вас приятный женский голос. Представляться не хочет. Соединять?

– Соединяй. Вас слушают, – произнес он в трубку.

– Влад? – Он узнал голос Жанны.

– Пушкин, – ответил. – Ты почему себя не называешь?

– Да я как голос этой вашей девицы слышу, во мне от ревности все переворачивается – он такой сахарный, сю-сю-сю!

– Но ты же знаешь, что для ревности у тебя нет поводов?

– Знаю, но все равно… Слушайся сегодня приду часов в девять, ужинай один.

– Хорошо. А в чем причина задержки?

– Как в чем? Начну вещички собирать.

– А когда переезд?

– Давай в воскресенье – я еще в субботу по шкафам пороюсь. Машину найдешь?

– Конечно. Только в субботу мы идем в гости.

– Но вечером, не днем?

– Вечером, – подтвердил Влад.

– Я успею, – пообещала она. – Ну ладно, я тебя целую.

– А я тебя – восемь тысяч восемьсот восемьдесят восемь раз!

– Оставь лучше на вечер, – засмеялась Жанна.

– Понял! Кстати, новость – ровно через месяц меня повышают.

– Поздравляю! Ну ладно, пока!

– Пока!

Обедал он в полупустом буфете, запивая бутерброды с сухой колбасой и сыром минеральной водой. Вернувшись к себе, стал вынимать из своего стола нужные бумаги, чтобы перенести их в кабинет и переложить уже в другой стол. Рылся в них, перебирал, что было совсем лишним – отправлял в «уничтожитель». За этим занятием его и застал управляющий.

– Добрый день, Владислав Дмитриевич!

– Здравствуйте, Юрий Анатольевич!

– А что же не на новом месте?

– У меня пока переезд.

– Ага, понятно. – Анатольевич прошелся по комнате, остановился и сел прямо на стол Наташи, болтая одной ногой, а другой опираясь о пол. – Вы знаете, что означает отпуск господина Ильина?

– Да так, в общих чертах.

– Ясно. Вы, говорят, скоро у нас в законный брак вступаете?

– Раз говорят, значит, вступаю. Правда, что-то слишком быстро заговорили.

– Ну, Владислав Дмитриевич, в такой структуре, как наша, любые новости разносятся со скоростью света, а сплетни – еще быстрее. – Он помолчал с секунду и продолжил: – Вы знаете, я ведь так, для протокола зашел – дать наставления, так сказать. Но что вам их давать – вы не меньше моего здесь проработали, все вам и так известно. Так что я лучше пойду. А с вашим намерением жениться поздравляю. Давно, как говорится, пора. Ну, удачной вам работы. – Он пожал Владу руку и вышел.

«Странный человек, – подумал тот, – никогда не поймешь, что у него на уме. Говорит то длинно и гладко, то кратко и урывками. Выражение лица всегда одно и то же – как маска, ни радости, ни печали на нем, всегда холодно-равнодушное, как будто ему ни до чего нет дела. А на самом деле – есть, ходит-бродит по банку, везде сует свой нос, смотрит бумаги, что-то спрашивает, – дотошный, вредный, педантичный – но таким, наверное, и должен быть управляющий, здесь он вполне на своем месте. Интересно, куда его денут после замены Сашей? Вряд ли пошлют на какое-нибудь суперповышение, это – его предельные возможности. Скорее всего, поручат какой-нибудь отстающий филиал поднимать. А с этим – сложности: поднимешь, начнет он приносить ощутимую прибыль – молодец, а останется по-прежнему убыточным – извини, и обратно уж никто не вернет – свято место пусто не бывает, отправят еще куда-нибудь на должность пониже. Но такой, как Юрий Анатольевич, справится».

Наконец, разобрав всю свою документацию – хорошо, что повод появился, а так неизвестно еще, когда бы собрался, – и перенес необходимую в кабинет.

Этот рабочий день мало чем отличался от остальных, разве что кресло поменял, а так – обычная рутина, текучка. Как всегда, помимо юридических, звонили так называемые физические лица и просили денег на время, звонили люди, представляющиеся священниками, и просили денег насовсем на восстановление храмов, звонили «воспитательницы из детского сада» или «детдома» и просили денег «детям на колготки», при этом ни наименования церквей, ни номера детских садов и домов не назывались, от личной же встречи эти граждане отказывались, мотивируя сие отсутствием времени, – но с этим легко справлялись Наташа и Косовский. Звонили из банков и иных финансовых учреждений, внесенных в так называемый «черный список», – то есть они или уже являлись фактическими банкротами, или агонизировали и до полного разорения им оставалось совсем чуть-чуть – этих уже отшивал сам Влад. Позвонил один крупный клиент банка, предложил, чтобы его деньги «с месячишко» у них полежали, и всего-то под сорок восемь процентов годовых, и.о. начальника отдела с радостью согласился, дал реквизиты, и клиент еще до окончания операционного дня – а он был у филиала до шестнадцати ноль-ноль – привез платежку. Влад поздравил себя с почином и засобирался – уж было пора – домой. Достал из шкафа коробочку, аккуратно положил ее в пакет, оделся, объявил Наташе и Косовскому об окончании рабочего дня и отправился к себе.

Вечер прошел, как никогда, тихо, спокойно. Ужинал один, не забывая о подаренной ему бутылке, посмотрел телепередачи «Час пик» и «Акулы пера», потом пришла Жанна, на предложение поесть ответила отказом, и до глубокой ночи они просидели перед ящиком, она – с чаем, он – с коньяком. Она напомнила ему об обещании попить пива с отцом и Константином Сергеевичем, он согласно кивнул головой, тут же позвонил Игорю Николаевичу и договорился с ним на среду, не забыв добавить, что на сей раз пиво с него, Влада. Затем Жанна намекнула на то, что неплохо бы отнести заявление в загс, вдвоем решили, что пойдут в четверг. Постепенно тема развилась, появились новые вопросы – дата свадьбы, где она будет проходить, кого следует на нее приглашать, будут ли они венчаться и так далее, – но Влад предложил перенести их решение на потом, ибо сейчас все это казалось каким-то далеким и эфемерным – как то, что непременно должно произойти, но так нескоро, что было совершенно неосязаемо, пощупать руками и рассмотреть это с различных сторон было невозможно. Жанну его нежелание обсуждать столь интересную тему расстроило, но не очень сильно – для себя она уже успела решить, каким будет ее свадебное платье и кого со своей стороны она пригласит. Так, тихо, спокойно, без лишних споров, они закончили вечер и легли спать.

Следующий день выдался пасмурным, уже с ночи моросил мелкий нудный дождь, стуча по стеклам окон, сильный ветер качал карниз, и тот настороженно скрипел. Влад проснулся слишком рано, и как ни переворачивался с левого бока на правый и с живота на спину, заснуть не мог, посему эти звуки он явственно слышал. В голову лезли различные глупые мысли, которые он тщетно пытался отогнать, сон никак не шел. Влад обвинил во всем проклятый алкоголь, откинул одеяло и босыми ногами пошлепал в ванную. Там он принял душ, почистил зубы, побрился, быстро растер себя полотенцем, выбрался наружу и сделал несколько движений торсом, разминаясь. Внутри что-то хрустнуло. «Пора спортом заняться», – подумал Влад. Пожалуй, это была самая глупая мысль из всех пришедших утром. Решив сделать Жанне сюрприз, он принялся за приготовление завтрака. Не мудрствуя лукаво, он нарезал соломкой ветчину, положил ее в сковородку, накрошил туда помидоров и залил все взболтанной смесью яиц и молока, не забыл поставить на огонь и чайник. Достал из холодильника бутылку воды «Evian», с удовольствием отпил из горлышка, поставил на место. Пока готовилось его блюдо, похожее на омлет, поставил на стол хлеб, масло и сыр, потом пошел будить. Жанну.

Она сладко спала, положив под голову, как обычно во сне, кулачок, и трогать ее Владу было даже жаль. Он тихонько поцеловал ее в щеку и зашептал на ухо:

– Солнышко встало, маленьким девочкам пора просыпаться, открывать глазки и идти умываться.

Но Жанна никак не реагировала. Тогда он выпрямился и громко прокукарекал.

Она сразу проснулась, открыла глаза, потянулась и спросила:

– Что это с тобой?

– Ничего, – ответил Влад, – просто хорошее настроение. Я тебя так бужу.

– А-а, – произнесла она и зевнула. – Я пошла умываться.

– А я пойду закончу приготовление завтрака.

– Ого! – удивилась Жанна. – Энтузиазм похвальный. Тогда я быстро, – и, накинув халат, она пошла в ванную.