Текст книги "Эвис: Заговорщик (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

Сначала я почувствовал духоту. Присмотревшись к цветочному ковру под ногами, обратил внимание на то, что пушистые шапки одуванчиков начали сжиматься, а цветки вьюнка позакрывались. Увидев издалека небольшой муравейник, подъехал поближе и убедился, что его обитатели нескончаемым потоком ломятся внутрь. На дождевых червей, повылазивших на поверхность почвы и ласточек, летающих над землей, смотреть не было никакой необходимости, поэтому я повернул Черныша по направлению к далекому лесу и жестом приказал спутницам следовать за мной.

Расстроился, не без этого: мест, в которых можно было более-менее комфортно пережить действительно сильный дождь, в округе было немного. А оставаться на продуваемом всеми ветрами плоскогорье однозначно не стоило. Так что пришлось ускоряться, наплевав на риск въехать в какую-нибудь ямку и покалечить лошадь.

Увы, уже через четверть кольца стало понятно, что как бы сильно мы ни торопились, к той полянке, к которой я стремился, добраться все равно не успеем. Пришлось еще раз менять направление движения, въезжать в густой еловый бор и останавливаться прямо среди хвойных великанов со стволами в три-четыре обхвата.

Сразу после остановки, описав слегка встревоженным спутницам ближайшие перспективы, я поручил им самостоятельно обиходить лошадей, а сам, подхватив оба котелка, унесся за водой. К ручью, находившемуся не так уж и близко. Вернувшись, восхитился: арессы, недолго думая, наломали еловых лап и, сложив их рядом с «будущим кострищем», тискали кусок парусины, пытаясь понять, как его приспособить в качестве крыши над головой.

– Крыша нам сегодня не понадобится… – веско сообщил я, поставив котелки рядом с переметными сумками.

– Вы решили дать нам возможность ощутить всю прелесть купания в струях проливного дождя? – пошутила ар Лиин-старшая, а сама при этом старательно прятала глаза, в которых плескалось отчаяние.

Я мечтательно закатил глаза:

– Интересное предложение! Так и представляю себе…

– … синие губы, сопливые носы и хоровой кашель! – рассмеялась Майра. – Восхитительный образ! Я бы тоже на такое посмотрела…

– А если серьезно? – не поддержав нашего веселья, подала голос Найта.

– А если серьезно, то крыш тут много и на любой вкус! – улыбнулся я, приподнял нижнюю лапу самой здоровенной ели и нырнул под нее. – Вернее, много уютных зеленых шалашей, внутри которых постелен мягкий и толстый ковер из иголок, потрясающе пахнет хвоей и достаточно места, чтобы не толкаться локтями.

Самая любопытная особа в отряде тут же нарисовалась рядом, огляделась и вынесла вердикт:

– А что, действительно уютно! И пахнет здорово…

После такого заключения место будущей ночевки начало стремительно преображаться. Сначала ствол обложили переметными сумками. Затем быстренько выбрали место для объединенного ложа и застелили его тем самым куском парусины, который дамы собирались использовать в качестве крыши. Соорудили подушки из свертков с вещами, набросали плащей, используемых, как одеяла, а у изножья организовали импровизированный стол.

Работали с душой и очень споро, поэтому, когда небо вдруг почернело, а где-то неподалеку ударил первый гром, дамы ощутимо побледнели и с визгом влетели в уже обустроенное убежище. Я присоединился к ним чуть позже – сначала проверил, насколько хорошо стреножены и привязаны лошади, а затем убедился, что мои пугливые спутницы нигде ничего не забыли…

…Ужинали всухомятку, лежа и под шелест дождя. Я и Майра ели с нешуточным аппетитом, хейзеррки так, клевали по крошке, а аресса Тинатин давилась едой, так как смотрела куда-то перед собой невидящим взглядом и все сильнее и сильнее падала духом. Доев, три «мои» дамы вспомнили про сбитые ноги, и какое-то время помогали друг другу смазывать потертости мазью для заживления ран. А я, почувствовав, что ар Лиин-старшая близка к срыву, вытащил бутылку вина, выбил из горлышка пробку и, ополоснув ближайшую кружку под струями дождя, наполнил ее ярко-алым и довольно крепким напитком.

– Это надо выпить! – вложив кружку в руки арессе Тинатин и еле шевеля губами, приказал я, воспользовавшись возможностями, появившимися в моем распоряжении благодаря двум клятвам.

Как я и предполагал, женщина кочевряжиться не стала. Сомневаться – тоже: поднесла емкость ко рту и сделала пару глотков.

– Это – тоже… – воткнув бутылку в ковер из иголок прямо перед ней, так же тихо добавил я. – И можно особо не тянуть.

Она некоторое время смотрела мне в глаза, затем что-то поняла и благодарно кивнула. Я тоже ответил коротким кивком. Затем завалился на спину и, прикрыв глаза, провалился в прошлое…

…– О чем думаете, арр? – раздалось над самым ухом через вечность.

Я повернул голову направо, наткнулся на шалый взгляд основательно подвыпившей ар Лиин-старшей и на миг испугался того, что бутылки крепкого вина ей оказалось многовато. Потом, не ощутив в ее поведении ничего из ряда вон выходящего, слегка расслабился. И даже отметил совсем не маллорскую голубизну[3] ее глаз. После чего сообразил, что раньше почему-то не обращал на это внимания.

Еще чуть позже до меня дошло, что говорит она почему-то шепотом. Но стоило оглядеться, как оказалось, что обе хейзеррки спят, а Майра, чуть приподняв нависающую над головой еловую лапу, мечтательно смотрит в темноту.

Пока я приходил в себя, размышлял и оглядывался, глаза арессы Тинатин погасли. И я, сообразив, что она приняла мое молчание за нежелание общаться, ответил на заданный вопрос. Стараясь, чтобы мой голос звучал не очень грустно:

– О том, что жизнь – очень странная штука…

– В каком смысле? – явно обрадовавшись тому, что я не стал ее игнорировать, спросила она.

– В самом прямом. В глубоком детстве, толком не успев научиться ходить и говорить, мы учимся строить планы на день, десятину, месяц, год, десятилетие. Горим душой, добиваясь их воплощения, или ленимся, надеясь, что все образуется само собой, не важно. Главное, что мы постепенно привыкаем жить не настоящим, а будущим. «Вот я вырасту… – думает какой-нибудь мальчишка, – … и стану великим воином!» «А я, когда вырасту, буду блистать на балах… – вторит ему ровесница. – Или вообще, влюблю в себя короля и стану его старшей женой!» Планов много, разной степени серьезности, но вся проблема в том, что ни у кого из нас нет, и не может быть уверенности в том, что наша жизнь не закончится уже завтра…

– Ну да, так оно и есть… – глядя куда-то сквозь меня, с горечью в голосе поддакнула женщина. – Живем, надеясь на то, что вот-вот, уже через день-два, наступит тот счастливый миг, когда мы, наконец, обретем то самое, долгожданное и самое настоящее счастье! Не понимая того, что счастье – вот оно, рядом: улыбается, глядя тебе в глаза, плачет от боли в разбитой коленке или спит, тихонечко сопя и уткнувшись носиком в подушку…

– Мне иногда кажется, что жить надо не будущим, а настоящим. То есть, текущим мгновением… – поняв, что она закончила высказывать свою мысль, продолжил я. – Радоваться тому, что дышим, что можем протянуть руку тем, кто дорог, и почувствовать ответное рукопожатие, что способны подарить им немного радости или порадоваться их вниманию к нам… не когда-нибудь потом, а прямо сейчас!

– Я тоже предпочитаю будущему настоящее… – внезапно призналась Майра и переползла поближе. – А еще прямо перед тем, как вы заговорили, я слушала лес. И вдруг подумала о том, что никогда не купалась в струях проливного дождя! Потом представила себе, как это может быть захватывающе, и поняла, что будь снаружи чуточку потеплее, с удовольствием бы попробовала. А сейчас мне стало грустно – вдруг у меня больше никогда не будет такой возможности, и через много-много лет, вспоминая молодость, я буду давиться слезами из-за того, что не решилась и не попробовала этого тогда, когда достаточно было сделать один решительный шаг⁈

Ар Лиин-старшая уставилась на нее широко открытыми глазами:

– А ведь вы правы, аресса!!!

– Лучше просто Майра. Хотя бы тут, в лесу! – попросила моя «правая рука». – Человека можно уважать, обращаясь к нему по имени и на «ты». А можно называть «аром» или «арессой», кланяться в пол или приседать в глубочайших реверансах, при этом презирая или ненавидя!

– Я с тобой согласна и в этом. И буду рада, если вы с арром Нейлом… – тут она посмотрела на меня, – … будете называть меня просто Тиной. И обращаться на «ты».

– Нейл… – коротко кивнул я, показывая, что согласен, чтобы ко мне обращались по имени.

На губах Тины заиграла очень добрая, очень благодарная и очень приятная улыбка. Правда, уже через миг она сменилась лукавой. А в глазах вдруг появились бесшабашные огоньки:

– Кстати, по поводу купания в струях дождя: Майра, а меня в компанию примешь? Я тоже хочу, чтобы когда-нибудь, вспоминая прожитую жизнь, могла порадоваться хоть чему-нибудь светлому!

Майра изумленно посмотрела ей в глаза, сообразила, что Тина не шутит, повернулась ко мне и аж задрожала от предвкушения:

– А вы не будете против, если мы… это…

– Если ваше «это» обойдется без восторженных криков на весь лес, которые перебудят не только Найту с Вэйлью, но и всю живность в округе, то развлекайтесь! – улыбнулся я. – Только сначала приготовьте по два больших полотенца и еще одну бутылку вина…

Что они творили под проливным дождем, я, естественно, не видел. Ибо с того момента, как разрешил им делать все, что угодно, лежал, закрыв глаза. Зато слышал радостное повизгивание, пробивающееся сквозь шелест дождя, шлепки босых ног по влажной земле и не верил своим ушам. Зато, когда дамы вернулись под защиту еловых лап, быстренько вытерлись, оделись, устроились по обе стороны от меня и принялись сушить волосы, я вдруг почувствовал, что они по-настоящему счастливы…

[1] Ати – и бог солнца в местной мифологии, и название светила.

[2] Ати – бог солнца.

[3] Жители Маллора чаще всего кареглазы. А голубые глаза, как и светлые волосы – признак уроженца королевства Торрен.

Глава 8

Глава 8.

Четвертый день третьей десятины первого месяца лета.

– Смотрю, и вам не чуждо желание поразвлечься! – ехидно поддела меня Тина, когда я, мокрый с ног и до головы, после утренней тренировки проскользнул в наш «шатер» и, забрав у Майры полотенце, принялся ожесточенно вытираться.

– Конечно, не чуждо! – подтвердил я. Потом состроил соответствующее выражение лица и добавил: – Просто я робкий и стеснительный, соответственно, стараюсь найти время, когда меня никто не видит и не слышит!

Женщина запрокинула голову и жизнерадостно рассмеялась, продемонстрировав полные розовые губки и красивую дугу из здоровых белых зубов. Хихикнула и Вэйль. Только опустив голову, спрятав лицо от взглядов окружающих за водопадом иссиня-черных волос и делая вид, что рассматривает прошлогоднюю шишку.

– А ты, я смотрю, усиленно ленишься? – поинтересовался я, демонстративно «оценив» взглядом вальяжную позу, в которой возлежала ар Лиин-старшая.

– Лошади напоены и нако– … – стремительно перевернувшись на живот и встав на четвереньки, начала, было, аресса. Но заметила смешинки в моих глазах и облегченно перевела дух: – Вы меня до смерти перепугали!

– Ты меня тоже! Когда бесшумно подкралась со спины и целую вечность строила коварные планы…

Тина слегка покраснела, но нашла в себе силы шутить дальше:

– А что мне оставалось делать? Проснулась, огляделась – а единственный защитник таких слабых и совершенно не приспособленных к жизни в лесу, женщин, как мы, куда-то сбежал! Решила страшно отомстить, схватила первую попавшуюся по руку деревяшку и рванула на поиски…

– … а убивать не стала, так как искала слишком долго и успела остыть? – «догадалась» Майра.

– Неа, из самой обыкновенной жалости: решила, что ты уж очень сильно расстроишься!

– Поняли, Нейл, кого надо благодарить за то, что вы сейчас будете наслаждаться этим божественным напитком⁈ – лукаво улыбнулось «мое доверенное лицо» и вручило кружку с холодным, но все равно вкусным взваром.

– Радоваться тому, что ты у меня есть, еще больше просто невозможно! – ничуть не кривя душой, ответил я. Уполовинил кружку, ласково растрепал волосы засиявшей девушке и мысленно усмехнулся, увидев в глазах прислушивающейся к разговору Найты растерянность.

Почувствовав мой взгляд, хейзеррка смутилась. Но все-таки решилась озвучить свои мысли:

– Ничего не понимаю: мы, вроде бы, торопимся, за шатром из еловых лап, вроде бы, продолжает лить задерживающий нас дождь, а вы веселитесь, причем от всей души!

– Мы вчера слегка подумали… – начала Тина.

– … и нам понравилось! – захлопав густыми ресницами, тут же поддакнула Майра. – Поэтому мы подумали снова…

– … и пришли к выводу, что жить надо не завтрашним, а сегодняшним днем! – приняв, как должное это шутливое дополнение, закончила ар Лиин-старшая и посерьезнела: – То есть, не рвать душу из-за того, что мы все равно не в состоянии изменить, решать проблемы лишь по мере появления возможностей и наслаждаться всем, что может доставить удовольствие, тогда, когда и хочется, и можется!

– Арессы, могу я попросить вас ненадолго отвернуться? – поинтересовался я, почувствовав, что начинаю остывать, и, решив, что не мешало бы переодеться в сухое.

Хейзеррки мгновенно выполнили мою просьбу. А Майра, забавно пробежав на четвереньках к заранее приготовленной стопке с чистым бельем, приволокла мне исподнее.

– Начинаю расстраиваться по поводу того, что заснула слишком рано… – продолжая разговор, призналась Найта.

– И я тоже… – в унисон ей пискнула Вэйль.

– Да-а-а, вы бы смогли получить море удовольствия! – хихикнула Тина.

– Не море, а лужу. Но большую-пребольшую!! – уточнила Майра и рассмеялась.

– Лужа удовольствия – это гораздо больше, чем полное его отсутствие! – неожиданно для всех храбро заявила младшая хейзеррка. – Поэтому в следующий раз, когда соберетесь в нее окунуться, будите, не задумываясь!

После этих слов расхохотались не только Майра с Тиной, но и я.

– Хорошо, как скажешь! – справившись с приступом веселья, кивнул я. Потом обратил внимание на ее заметно округлившееся и порозовевшее лицо и обрадовался: – О-о-о, судя по всему, ты уже пошла на поправку?

– Ага! – кивнула она. – Чувствую себя на-а-амного лучше!

– Тогда, может, имеет смысл плотно позавтракать?

…Во время завтрака Майра с Тиной продолжили развлекаться. Шутили напропалую, настолько хорошо подыгрывая одна другой, что я, не зная, когда и где эти дамы встретились в первый раз, решил бы, что они ближайшие подруги и общаются не один год. Младшая хейзеррка тоже не оставалась в стороне. И пусть подавала голос намного реже спевшейся парочки, зато почти каждая ее фраза получалась настолько едкой или острой, что в глазах ее матери появлялось опасение.

Сама Найта, вроде бы, тоже старалась поддерживать общее веселье, но получалось у нее откровенно неважно. То ли из-за беспокойства о дочери, то ли потому, что прошлая жизнь приучила ее бояться последствий своих слов. Тем не менее, ближе к концу второй стражи, когда порядком надоевший дождь практически закончился, а небо начало стремительно светлеть, чуть-чуть расслабилась даже она.

Я обрадовался. Про себя. А вот Майра – нет. Так как в какой-то момент что-то шепнула Найте на ухо, дождалась подтверждающего кивка и, сообщив нам, что им надо отойти до ветру, выскользнула из-под еловых лап.

Не было их не сказать, чтобы уж очень долго, но когда они вернулись обратно и, отложив в сторону мокрые плащи, улеглись на свои места, я заметил, что старшая хейзеррка стала реагировать на шутки дочери заметно спокойнее…

…Окончательно развиднелось где-то к середине второй половины дня. Только вот срываться в путь в это время было уже бессмысленно. Во-первых, потому, что за оставшуюся часть светлого времени суток, да еще и по размякшей земле мы бы прошли не такое уж и большое расстояние. А, во-вторых, обустраивать лагерь на какой-нибудь мокрой поляне ни мне, ни моим спутницам не хотелось. Поэтому я озвучил решение остаться в «шатре» до завтра. И облегченно перевел дух, увидев, что Тина пережила это известие вполне нормально. То есть, расстроилась, но вместо того, чтобы уйти в себя и начать упиваться отчаянием, нашла дело – со всем пылом души принялась помогать Майре долечивать Вэйлиотту.

Что с Вэйлью творила эта парочка… нет, не так: чего эта парочка с нею только не вытворяла! Поила лечебными отварами и натирала стопы жутко вонючей мазью; заставляла, сидя на коленях и упираясь руками в бедра, вжимать подбородок в шею, с силой вытягивать вниз язык и сводить глаза к переносице[1], в четыре руки разминала ей спину, предварительно смазав свои ладони чем-то разогревающим, и так далее.

Я веселился. Найта не отрывала изумленного взгляда от Майры с Тиной, и, кажется, окатывалась верить, что все это происходит на самом деле. А Вэйль с радостью позволяла «лекаркам» делать с собой все, что угодно, как бы странно и смешно это «что угодно» ни выглядело со стороны, и при этом, без всякого сомнения, получала удовольствие!

К вечеру, когда верхний слой хвойного ковра в бору слегка подсох, а небо начало стремительно темнеть, я оставил дам одних и снова убежал тренироваться. Ибо счел, что последние дни уделял себе слишком мало времени и начал превращаться в развалину. От души размявшись и почувствовав, что и тело, и дух, наконец, вернулись в более-менее приличное состояние, я ушел в себя и принялся неторопливо, но вдумчиво и крайне добросовестно оттачивать один из наиболее тяжело дающихся боевых комплексов – «Атаку Четырех Ветров».

Как ни странно, получалось чуть легче, чем обычно: если раньше за один проход с начала и до конца я раза три-четыре терял равновесие и не менее пяти-шести раз выполнял удары недостаточно чисто, то теперь «плыл» в худшем случае дважды, а «пластал воздух» от силы раза три. При этом двигался я достаточно быстро, хотя отрабатывал «Атаку Четырех Ветров» отнюдь не на плоской, как столешница, поверхности тренировочной площадки!

Приближение кого-то из своих я услышал издалека. Чуть ли не с момента, когда желающая пообщаться выбралась из «шатра» и ломанулась в моем направлении. Нет, двигаться она старалась тихо, и я бы не удивился, узнав, что всю дорогу до меня прошла на цыпочках. Но получалось так себе – от хруста ветвей и прошлогодних шишек под ее ногами поднялись в воздух все птицы в округе.

Отвлекаться от тренировки я не стал, решив, что раз гостья особо не торопится, значит, ничего страшного не произошло. Поэтому в тот момент, когда она подошла к полянке, ограничился изменением направления атаки. И, повернувшись лицом на звук шагов, обрадовался тому, что пришла именно Майра.

Выбравшись из-под деревьев, девушка деловито выбрала место посуше, бросила на него небольшое полешко, накрыла его каким-то свертком и опустилась сверху. Так же спокойно, как это делала дома, когда заканчивала все дела по хозяйству и приходила на задний двор посмотреть, как я тренируюсь. Вопросительно выгнутую бровь заметила мгновением позже и отрицательно помотала головой:

– Нет, все в порядке. Просто соскучилась…

Тренироваться в ее присутствии было куда приятнее, чем в одиночку. Поэтому я с наслаждением прошел «Атаку Четырех Ветров» еще раз пять, а потом вдруг сообразил, что за этой фразой скрывалось куда больше, чем казалось на первый взгляд: там, дома, она всегда была среди своих. То есть, ей не требовалось изображать второе лицо рода ни передо мной, ни перед Генором. Не было нужды следить за своей речью и искать второе дно в том, что говорят ей. А с момента выезда из Лайвена была вынуждена постоянно контролировать свое поведение, соответственно, должна была измучиться. И жаждать хоть на миг, но снять с себя постепенно прирастающую маску!

– Ты у меня умница… – закончив очередной проход «Атаки», похвалил ее я. – Все это время вела себя безупречно…

Она улыбнулась. Но с легкой грустью:

– Старалась изо всех сил. Но чем дальше – тем больше чувствую себя тупым ребенком.

– Почему⁈

– Как ни пытаюсь разобраться в Тине, так убеждаюсь, что она в разы умнее меня!

– Это не только ум, но и опыт… – вложив в ножны меч с дагой, уточнил я и, встав на кулаки, принялся отжиматься. – Причем опыт жизни при дворе. А моя мама говорила, что слабых там съедают. Или втаптывают в грязь в считанные дни.

Несколько мгновений девушка обдумывала эту мысль, а затем задумчиво пробормотала:

– Знаешь, а ведь Тина очень похожа на тебя!

– Чем?

– Отношением к тем, кто ей дорог. Вдумайся, у тебя «мы с тобой и окружающий мир», а у нее «она с дочкой и все остальные». Разницу видишь?

– Неа! – согласился я, а сам вспомнил, как додумался до этого утверждения и мысленно восхитился способности Майры видеть главное. Затем встал и потряс руками, чтобы расслабить забившиеся мышцы. – А что ты скажешь по поводу Найты и ее дочки?

– Вэйль наивна, как ребенок. Но при этом далеко не дура. А еще у нее есть характер. Конечно, не такой, сильный, как у Тины. Зато куда жестче, чем у матери.

– Даже так? – удивился я.

– Угу! Найта ведомая. Все, что ее попросит сделать тот, кого она уважает, будет сделано обязательно. А вот решиться на что-нибудь серьезное без чьего-нибудь толчка или поддержки она, скорее всего, побоится. При этом она далеко не размазня – если что-то не по ней, умрет, но не сделает…

– Пожалуй, соглашусь и с этим! – кивнул я: – Если бы Найта была лидером, то не стала бы терпеть издевательства отца столько лет. И ждать, пока подросшая дочь настоит на побеге из дома.

– Кстати, Майра, а в свертке, на котором ты сидишь, случайно не полотенце? – поинтересовался я кольца через полтора, когда закончил тренировку и решил сбегать ополоснуться.

– Ага, два! А еще мыло и чистое белье.

– Что бы я без тебя делал? – скользнув к ней и подав руку, чтобы помочь встать, спросил я.

– А я без тебя? – без тени улыбки во взгляде спросила она и, сорвавшись с места, вдруг побежала по направлению к речушке, чуть-чуть забирая влево, чтобы выбежать к водопаду и омуту под ним.

Бежала, смешно подпрыгивая, слегка семеня и почти не работая руками. Тем не менее, старалась, хотя из-за темноты толком ничего не видела. Поэтому я «не успел» ее догнать, и на берег, поросший кустами черники, выбежал вторым.

– Красиво! – замерев в двух шагах от небольшого обрыва и оглядевшись по сторонам, восхищенно выдохнула девушка. – Пол стражи назад, когда я пришла сюда за водой, речушка выглядела совсем обычной. А сейчас, ночью, она почему-то кажется черной лентой, кем-то забытой в еловом бору. А еще вон там, на середине плеса, в зеркале воды отражаются звезды! Видишь?

– Угу… – закончив раздеваться, буркнул я и с места прыгнул в омут.

Донырнув до дна, вцепился в какую-то корягу. Медленно сосчитал до полутора сотен и, с силой оттолкнувшись ногами, вынырнул на поверхность. С наслаждением вдохнул теплый, пахнущий хвоей воздух, открыл глаза и изумленно развернулся на месте, услышав тихое, но безумно счастливое повизгивание:

– Пресветлая, как же это здорово-о-о!!!

Нет, то, что Майра последовала моему примеру и влезла в воду голышом, меня нисколько не удивило – для девушки, которая искренне считала себя моей и душой, и телом, в этом не было ничего особенного. Меня убило другое – она, выросшая на легендах о Преддверии Бездны и Древнем Зле, должна была до смерти испугаться «черной и бездонной» глубины! Должна была, но почему-то не испугалась!

Посмотрев на нее еще раз, я попробовал ощутить самые яркие оттенки тех чувств, которые она испытывает, и, восхитившись безумной смеси детского восторга и изумления, успокоился, решив, что Странный род – это странные люди. Поэтому в несколько длинных гребков подплыл к Майре, дождался, пока ее восторги слегка поутихнут, и ехидно поинтересовался:

– Это ты так пытаешься жить сегодняшним днем⁈

Девушка убрала с лица мокрые волосы и посмотрела на меня таким восторженным взглядом, что я не смог не улыбнуться.

– Ага! Никогда не думала, что прыжок в бездонный омут в ночной тьме может так захватывать дух!!!

– Дух может захватывать очень многое!

Майра распахнула глаза еще шире, хотя я был уверен, что это невозможно:

– Например⁈

– Набери побольше воздуха, опустись под воду с головой, вцепись в какой-нибудь камень или корягу, закрой глаза и попробуй полностью расслабиться…

Она тут же последовала совету – зачем-то приподнялась на цыпочки, вдохнула, смешно надув щеки, потом зажмурилась и присела. Расслаблялась или терпела в течение тридцати восьми ударов сердца. А когда выскочила из воды, как притопленная деревяшка, то, толком не успев отдышаться, начала выплескивать на меня свои эмоции:

– Сначала мне было страшно до безумия: черная вода, жуткий шум в ушах и холод, медленно заползающий в душу! Но потом, когда я вспомнила твои слова и расслабилась, оказалось, что тьма, которая меня окружает, ласковая; в шуме водопада при желании можно услышать чарующую мелодию; вода очень даже приятная, а душу вымораживает не холод, а страх… но только до тех пор, пока боишься!

– Образно и очень красиво… – восхитился я. – Знаешь, мне даже завидно, так как там, под водой, я не чувствую и половины того, что ощущаешь ты.

– Ничего, научишься! – хихикнула она, а затем посерьезнела: – Нейл, а ты можешь научить меня плавать⁈ Пусть не этим летом, а следующим – но научи, ладно? А то мне очень хочется двигаться в воде так же свободно и легко, как это делаешь ты!

– Научу… – пообещал я. – А теперь, когда мы приняли одно из самых важных решений в твоей жизни, может, все-таки помоемся?

Майра кивнула, повернулась ко мне спиной и, осторожно ощупывая дно пальцами ног, двинулась к берегу. А когда добралась, вышла из воды так грациозно, что я ею невольно залюбовался.

– Ты красива, как радуга во время теплого летнего дождя! Или как белоснежное облачко в ярко-синем небе… – восхищенно выдохнул я, когда она достала из свертка с вещами мыло и, ничуть не стесняясь своей наготы, двинулась обратно. – И мне очень нравится тобой любоваться!

– Захвалишь! – смутилась она, вошла в воду по середину бедра и позвала: – Плыви сюда и поворачивайся спиной – буду тебя мылить…

Окажись на ее месте любая из девушек матушки Оланны, я бы потерял голову от одного вида ее обнаженной груди или лона. А тут, вынырнув из воды буквально в шаге, я ощутил не желание, а спокойную радость. Ведь Майра была своей. Такой же, как папа, мама или Шелла для меня-подростка. А еще человеком, которому я безгранично доверял и чьим доверием по-настоящему дорожил. Поэтому спокойно повернулся к девушке спиной, закрыл глаза, дождался прикосновения маленькой ладошки с зажатым в ней мылом и тихо спросил:

– Есть мы с тобой и весь окружающий мир. Чувствуешь?

– Ага… – счастливым шепотом ответила она. – И славлю Пресветлую за то, что она свела наши пути…

…Утром следующего дня, вернувшись к «шатру» после тренировки и омовения в речушке, я обнаружил перед уже разожженным костром двух страшно довольных женщин с мокрыми волосами, чуть менее довольную, но тоже ополоснувшуюся Найту и нахохлившуюся Вэйль. Устроившись на седле, вне всякого сомнения, поставленном во главе «стола» моей неугомонной «правой рукой», я жестом пригласил дам присаживаться и, поймав взгляд младшей хейзеррки, сочувственно поинтересовался:

– Что, не дали помыться?

– Неа… – обиженно выпятив нижнюю губу, вздохнула она. – А сами так визжали, что я чуть не умерла от зависти!

– Тина, а около вашей заимки есть озеро или речка? – спросил я у женщины, сияющей, как новенькая медная монета.

– Есть пара озер. Одно в нескольких стражах езды верхом, второе раза в три подальше… – зябко поежившись при слове «озеро», четко доложила она. – И речка. Совсем близко. Но вода в ней уж очень холодная.

– Отлично! – благодарно кивнул я и повернулся в Вэйлиотте: – Чем быстрее выздоровеешь – тем быстрее рванем купаться! Задача понятна?

– Я выздоровею ОЧЕНЬ быстро! – пообещала она, выделив интонацией слово «очень». А потом, посмотрев на встревоженную ее словами мать, показала ей язык…

…Сборы заняли совсем немного времени, и вскоре наш маленький отряд покинул гостеприимный бор. Ехали довольно резво, благо плоскогорье позволяло. Дамы изредка перешучивались. А я, привычно вслушиваясь и вглядываясь в окружающий мир, пытался понять, сколько времени мы сможем провести на заимке без визитов хотя бы в ближайшую деревню.

Нет, меня волновала не проблема с питанием: чего-чего, а продуктов мы с Майрой взяли предостаточно, поэтому, даже не охотясь – а охотничья заимка просто не могла стоять в месте, где нет дичи, – могли бы прожить месяца два, а то и больше. Беспокоило то, что и обе хейзеррки, и Тина с дочкой были горожанками. То есть, с детства привыкли к комфорту, наличию прислуги, праздному времяпрепровождению и развлечениям. А значит, рано или поздно должны были устать от неустроенности, необходимости готовить, убирать и стирать своими собственными руками, а также от серости и однообразия такого существования.

«Человек без работы – преступник!» – как-то сказал мне отец. А когда я удивился и потребовал объяснений, усмехнулся: – «Посмотри на себя. Когда тебе нечего делать, ты начинаешь маяться от безделья и придумывать себе занятия. Привычки к тренировкам, чтению книг, изучению этикета, танцев и всего того, чем тебя мучает мать, есть далеко не у всех. И хорошая фантазия тоже. Поэтому большинство людей, оказавшись без дела, стараются реализовать самые примитивные желания. Например, находят возможность напиться до потери способности нормально соображать, затем сцепляются с такими же гуляками, как они, или отправляются по бабам. В лучшем случае такое времяпрепровождение заканчивается головной болью, разбитым лицом, сломанным носом или парой выбитых зубов. В худшем – пожаром в трактире, смертью на дуэли, изнасилованием какой-нибудь несчастной или убийством прохожего. Поэтому, каким бы количеством людей тебе не пришлось командовать, всегда грузи их так, чтобы каждый вечер они мечтали только об одном – упасть в постель и провалиться в сон! Запомнил?»

Запомнил. И очень хорошо. Поэтому не собирался пускать жизнь на заимке на самотек.

Определиться с делом, способным занять все свободное время Майры, оказалось несложно. Девушке, в одночасье шагнувшей из купеческой дочки в благородные и одновременно ставшей вторым лицом в иерархии Старшего рода, требовалось изучить этикет, запомнить гербы и родовые цвета хотя бы самых крупных родов Маллора, научиться правильно говорить, правильно двигаться, правильно танцевать и много чего еще. А вот с делами для обеих хейзеррок и Тины с дочерью голову я поломал порядочно. Но в итоге смог не только придумать занятия для каждой по-отдельности, но и увязать все свои идеи в нечто общее.

Если я правильно понял рассказ Найты, то большую часть своей жизни Вэйлиотта была нужна только матери. Значит, полноценного образования получить просто не могла, и ее можно было смело грузить на пару с Майрой. Тинатин имело смысл использовать, как наставницу – с ее умом, кругозором и памятью она была просто обязана справиться с обучением далеко не самых тупых и бесталанных девиц. Уровня образования старшей хейзеррки я не представлял, поэтому определил ее на роль помощницы «старшего преподавателя», ибо ничего лучшего просто не придумал. А сам решил сосредоточиться на занятиях с Алиенной. Хотя бы до момента ее «выздоровления». После чего собирался передать ее в руки Тины с Найтой и контролировать процесс обучения со стороны.