Текст книги "Эвис: Заговорщик (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

Глава 27

Глава 27.

Второй день первой десятины первого месяца осени.

Мотаться по дорогам Маллора в сопровождении десятка кабанов, жаждущих приключений, моим женщинам понравилось куда меньше, чем путешествовать по бездорожью вшестером. По их мнению, ночевки в белых[1] покоях постоялых дворов, даже самых хороших, но все равно пропитавшихся запахами подгоревшего мяса, прогорклого масла, кислого вина и им подобными, не шли ни в какое сравнение с возможностью поваляться на охапке душистого лапника. Возможность помыться горячей водой – с удовольствием, которое можно было получить от купания в чистейшей воде лесных речушек и ключей. А необходимость постоянно держать лицо и следить за тем, что говоришь – с радостью оставаться самими собой круглые сутки. Кроме того, они маялись от отсутствия нормальных тренировок. Поэтому во время коротенькой – кольца в три – разминки по утрам вкладывались в каждое движение так, как будто знали, что в их жизни оно будет самым последним. Единственное, что их примиряло с действительностью, это существенно возросшая скорость передвижения: имея в своем распоряжении способность Вэйльки слышать, десять неплохих мечников и заводных лошадей, я гнал отряд на скорости, близкой к предельной. И не тратил время даже на остановки на обед.

Естественно, при таком подходе расстояние пожиралось, как охапки сухого сена хорошо разгоревшимся костром, поэтому до Лиина, небольшого городка и столицы одноименного манора, мы добрались всего за три световых дня. И, руководствуясь путаными подсказками Тины, еще кольца четыре искали постоялый двор под названием «Сломанный Рог».

В итоге нашли, но уже в сумерках. Сдали лошадей четверке расторопных мальцов, оставили с ними двух воинов, и, прихватив с переметные сумки с самым необходимым, вломились в обеденный зал.

Хозяин заведения, худой, но жилистый мужчина лет сорока, не медлил. Сложился в поясном поклоне, уяснил, что от него требуется, и пригласил следовать за ним. Поднял по лестнице на третий, белый, этаж, подвел к двери, на которых довольно искусно была вырезана корона. А потом показал сопровождавшим нас маггорцам две соседние – с вепрем и оленем.

Как и во время предыдущих ночевок, арр Конгер, которого я назначил десятником, споро осмотрел наши покои, выглянул в окно, чтобы понять, где выставлять стражника, и ушел к своим подчиненным. Я же, бросив обе сумки на подоконник, повернулся к хозяину «Сломанного Рога» и потребовал натаскать горячей воды.

Пока ступени черной лестницы, ведущей со двора прямиком в мыльню, трещали под весом водоносов и полных ведер, мои дамы проверили, чем застелены кровати в обеих смежных спальнях[2], и повытаскивали из сумок все, что считали необходимым для омовения. Потом разделись до нижнего белья и принялись слоняться по комнатам, изнывая от желания смыть с себя дорожную пыль и запах лошадиного пота. Впрочем, этот период продлился совсем недолго – всего через кольцо со стороны мыльни раздался громкий стук, и стайка из пяти женщин мгновенно собралась в большой спальне напротив вожделенной двери.

Как обычно, я вошел внутрь первым, оглядел приличное – человек на десять – помещение, запер выход на черную лестницу и сообщил страждущим, что посторонних нет, и не предвидится. А через несколько мгновений оказался отловлен, раздет и загнан в самую большую бочку с горячей водой. После чего слегка напрягся, увидев, что ко мне забираются не супруги с невестой, а Вэйлька и Тина. В то время как Майра, мелкая и Найта, перешучиваясь, влезают в самую ближнюю из оставшихся.

Против обыкновения, серьезный разговор начала не советница, а младшая Дарующая – шлепнула мокрой ладошкой по загорелому плечу соседки по бочке и ехидно поинтересовалась:

– Как тебе Тина с точки зрения мужчины?

Я ответил, не задумываясь:

– Она великолепна!

– То есть, вызывает восхищение и желание обладать⁈ – так же ехидно уточнила Вэйлька.

– Я же сказал: она великолепна! – еще раз повторил я. – А это значит, что способна свести с ума любого мужчину, уже начавшего интересоваться женщинами.

– А за какую сумму золотом ты бы ее продал? – не унималась Дарующая.

– Тина вообще не продае– … – начал, было я, но прервался на полуслове и задумчиво потер переносицу: – Ну да, увидев их такими красивыми и полными жизни, Юрген либо встанет ослом[3], либо подбросит цену до Жемчужины[4]! И что мы тогда будем делать?

– Делать буду я! – хихикнула Вэйлька. – С обеими, пока еще, ар Лиин. А тебе придется страшно мучиться, ублажая Майру и Найту!

– А с чего это вдруг он будет мучиться? – дождавшись, пока стихнет жизнерадостный смех, возмутилась старшая жена, запоздало обратила внимание на цвет лица и шеи «третьей кобылицы», и присоединилась к общему веселью: – Ну да, вместе с молодостью и красотой к Найте вернулась девичья робость и стыдливость!

– Хватит издеваться над девочкой! – «грозно» нахмурившись, потребовал я, а когда Вэйлька развернулась в сторону матери, чтобы снова что-то ляпнуть, легонечко ткнул ее пальцем в живот: – Слышь, любимая, а как тебе с точки зрения женщины я?

– Самый лучший! – ответила Дарующая, потянувшись ко мне яркими сочными губками. Но очередной тычок прижал ее к борту бочки:

– И тебя не смущает мое уродство⁈

– Какое такое уродство⁈ – не поняла девушка.

Я посмотрел на нее с грустью и сочувствием:

– Майра – моя правая рука. Тина – левая. А еще стремительно растет третья – ты…

– Это мелочи! – рассмеялась она. – Мы будем любить тебя всякого…

…То, что шутка про третью руку является шуткой лишь наполовину, я убедился уже через стражу, когда, забравшись под одеяло, перевернулся на левый бок и привычно обнял Майру. Вернее, через десяток сердца после этого, когда ко мне пододвинулась старшая хейзеррка и виновато вздохнула:

– Дочка объяснила, что и как изменять. Если ты собираешься засыпать, то не будешь возражать, если я пробужу Дар?

– Найта, ты чего? – удивилась хозяйка рода Эвис, тут же провернулась в моих объятиях, посмотрела на лицо несчастной женщины и насмешливо фыркнула: – Пробуждай спокойно! И так же спокойно обнимай: Нейл сегодня тихий и не кусается!

Тепло, которое меня обволокло после того, как Дарующая, наконец, решилась меня обнять, было совсем слабеньким. И отличалось от жара Дара Вэйльки, как огонек свечи от лесного пожара. Тем не менее, ощущения, которое оно дарило, были приятными. Поэтому я невольно сдвинул ладошку Найты со своей талии на грудь и замер, почувствовав, что женщина окаменела, а ее Дар начал стремительно остывать!

– Майра, любимая! – мягко потряс я задремавшую супругу. – Ты бы не могла перебраться к девочкам кольца на два-три? Кажется, мне с Найтой очень надо поговорить.

– Давно пора! – ворчливо отозвалась Майра, выскользнула из-под одеяла, стремительно пересекла комнату и исчезла за дверью второй спальни. А я отодвинулся от Дарующей на локоть с лишним и повернулся к ней лицом:

– То, что тебя пугает, давно в прошлом. И это прошлое надо отпустить. Ведь в настоящем, в котором ты живешь, бояться просто нечего!

– Нечего… – мертвым голосом отозвалась женщина. – Только прошлого во мне столько, что оно лезет наружу при любой возможности!

Ее рассказы об отце я помнил более чем хорошо, поэтому скрипнул зубами и попробовал ее успокоить почти так же, как когда-то успокаивал мелкую:

– У каждого из нас в душах живут какие-то страхи. Большие они или маленькие – не важно. Важно другое – то, что с ними и можно, и нужно бороться. Да, не всегда это получается быстро, но если стараться изо всех сил, то они пропадают навсегда. Помнишь, какой была Алька всего полтора месяца назад?

– Помню…

– А что в ней изменилось, понимаешь?

Найта чуть-чуть ожила:

– Она перестала бояться вообще?

– Нет, она научилась справляться с тем, что ее пугает. И добилась его, сначала задавшись целью, а затем делая к ней хотя бы крошечный шаг каждый день.

Дарующая спрятала взгляд под густыми ресницами:

– Но ведь она шла по этому пути не одна, верно?

– Найта, рядом с тобой пять человек, которым ты по-настоящему дорога, и которые с удовольствием тебе помогут! – возмутился я. – Главное – чтобы захотела ты сама, а затем попросила помощи. Или, хотя бы, намекнула, что она тебе нужна.

По губам Дарующей скользнула грустная улыбка:

– Девочки мне не помогут, потому что их я не боюсь. А ты взвалил на себя столько проблем, что страшно даже представить.

– А разве так поступаю я один? С того дня, как я озвучил Тине принцип «каждый делает все, что может», мы вкладываем в семью и души, и сердца. И поэтому с каждым прожитым днем все сильнее врастаем друг в друга.

– Врастаете. Вы… – с болью в голосе поправила меня Дарующая. – А я держусь на расстоянии, потому что боюсь!

– Тебе нравится держаться на расстоянии⁈ – добавив в голос толику разочарования, спросил я.

– Нет!

– Тогда, может, пора попросить помощи?

– Я боюсь тебя выжечь… – еле слышно призналась она. – Или…

– Глупости! – перебил ее я. – Вэйлька слушает нас всегда. Так что бояться нечего: тебя она остановит, а меня вылечит. В общем, тебе нужно просто решиться и начать двигаться навстречу.

Дарующая закрыла глаза, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, а затем осторожно пододвинулась на половину ладони:

– Каждый раз, когда в Улеми приезжал отец, у меня обрывалось сердце: я заранее знала, чем начнется его визит, чем продолжится и чем закончится. Поэтому в постель к нему я ложилась с тем же чувством, с которым приговоренный к четвертованию всходит на эшафот, ведь, ощутив холод вместо жара, он выходил из себя и начинал меня ломать. И морально, и физически. И оставлял в покое только тогда, когда начинал чувствовать себя плохо, что при моем слабеньком даре случалось ой как не быстро. В результате его стараний постель и мужчина в ней очень быстро начали вызывать во мне безотчетный страх. А потом этот страх превратился в ужас и въелся в душу…

«Тварь!!!» – мысленно зарычал я, а Дарующая, бледная, как полотно, заставила себя придвинуться еще немного. Потом кое-как вернула в обычное состояние «колыхнувшийся» в сторону холода Дар, и, нервно сглотнув, продолжила говорить:

– В тот вечер, когда Вэйль утащила тебя из бани, меня трясло от страха за нее так сильно, что будь рядом любая из девочек, я бы ее выжгла за десятую долю кольца! А когда меня накрыло ее Даром, и я ощутила, насколько она счастлива, поверить в это получилось далеко не сразу. Поэтому я то плакала от облегчения, то вслушивалась в тишину, пытаясь поймать хоть какие-то отголоски ее страха.

«Вот почему Вэйлька тогда просила не слушать Найту!» – сообразил я. А вслух сказал совсем другое: – Знаешь, почему род Эвис называют Странным?

Дарующая отрицательно мотнула головой.

– Мы любим, уважаем и ценим наших женщин. В смысле, не демонстрируем эти чувства окружающим, а ощущаем все это на самом деле!

– Я знаю – дочка за меня переживает, поэтому дает тебя слушать почти каждый день… – немного поколебавшись, призналась Найта. Затем набрала в грудь воздуха, зажмурилась и придвинулась ко мне вплотную: – И мне до безумия хочется в это поверить!

Добрые половину кольца поверить как-то не получалось, так как меня бросало то в тепло, то в холод. Но потом Найту постепенно начало отпускать, и периоды, когда меня вымораживало изнутри, стали реже и короче, а вспышки жара – чаще и длиннее. Еще через кольцо, когда я уже почти совсем расслабился, меня выстудило снова. Но буквально на миг. А Дарующая, слегка отодвинувшись, несмело попросила:

– Я сейчас повернусь спиной и закрою глаза, а ты подтяни меня к себе и обними. Да, я испугаюсь, и, наверное, очень сильно! Но ты не давай мне вырваться, пока не успокоюсь, ладно?

Я кивнул, выждал десяток ударов сердца, а затем обхватил ее за талию и замер, чтобы дать «взволновавшемуся» Дару успокоиться. Когда Дарующую отпустило, рывком прижал ее к груди. И очень обрадовался, почувствовав, что холод, которым меня обожгла женщина, не такой уж и сильный, а удерживать ее на месте вообще не требуется!

– Ты совсем не грубый! – осторожно прикоснувшись к руке, которой я ее обнимал, удивленно выдохнула Найта. – И к запаху твоему я, оказывается, уже привыкла…

Словно в подтверждение этих слов ее Дар вдруг «разогрелся», став раза в два сильнее, чем раньше!

– Значит, страха стало меньше? – поинтересовался я, а когда женщина радостно кивнула, рывком перевернул ее на спину, закинул колено на ее бедро, а сам навис над грудью: – А если так?

К моему удивлению, вместо ожидаемой вспышки холода я почувствовал… самый настоящий жар! Да, в разы слабее, чем у Вэйльки, но все-таки жар! А через миг глаза Дарующей расширились, а губы пересохли:

– Нейл, я тебя слышу! Не очень четко, словно через толстое одеяло, но слышу! Сама, представляешь⁈

– Ну вот, теперь тебя из моей постели не выгонишь! – ляпнул я.

Найта ушла в себя от силы на пару ударов сердца. А когда «вернулась», тоже захотела пошутить – «совершенно случайно» зацепила пальцем кольчужное кольцо в правом ухе и игриво облизала губы:

– Ага! А для того, чтобы не сбежал и ты, схожу-ка я за Майрой…

…Арр Юрген, новый глава рода Лиин, выглядел замотанным до предела. И хотя при виде Тины с Алькой он изобразил что-то похожее на приветливую улыбку, у меня создалось ощущение, что обдумывать какую-то проблему он так и не перестал. «Полюбовавшись» на лицо землистого цвета, впавшие, дня три как небритые щеки и домашний костюм не первой свежести, я перевел взгляд на новую хозяйку манора и мысленно усмехнулся. Судя по гордо вскинутой голове, цветущему лицу и совершенно новому платью с еще не обмятыми кружевами, аресса Оланна проблемами мужа не интересовалась, ибо усиленно врастала в новый статус. И врастала довольно успешно, так как пыльные дорожные наряды своих родственниц она оценила презрительным смешком, а внешний вид повергнутой соперницы и ее дочери – после того, как они «устало» откинули вуали – торжеством во взгляде. Тем не менее, внешние приличия все-таки соблюла: высказала им соболезнования в связи с потерей мужа и отца, а затем не очень фальшиво посетовала на несправедливость Судьбы, способной в одночасье как возносить из трущоб к трону, так и ниспровергать своих недавних любимцев на грань нищеты.

Для Тины с дочкой такое «приветствие» оказалось очередным неподъемным бревном, взваленным на круп старого одра: старшая помрачнела еще сильнее, а младшая чуть-чуть сгорбила плечи и уткнула потерянный взгляд в землю.

– Ну и где вас носило столько времени? – хмуро поинтересовался арр Юрген после того, как его супруга исчерпала все запасы учтивости. – Никак не могли найти дорогу домой?

Правда, мгновением позже, получив локтем в ребро от своей благоверной, сообразил, что родственницы прибыли не одни, а в сопровождении пусть и молодого, но все-таки главы Старшего рода. И тут же обратился ко мне:

– Прошу прощения, уважаемый арр, задумался: последние три десятины выдались настолько нервными, что никак не могу отойти! Располагайтесь там, где вам удобно и… я вас внимательно слушаю.

Воспользовавшись «любезным» предложением, я сдвинул в сторону ножны меча, сел в ближайшее кресло, опустил руки на подлокотники и недобро посмотрел на арра Юргена. Никакой сложности изобразить такой взгляд у меня не возникло. Скорее, наоборот – я старательно убеждал себя в том, что Странных родов в Маллоре больше нет, а глава любого другого вправе обращаться со своими домочадцами так, как считает нужным. Но злость на мужчину, не предложившего родственницам хотя бы присесть, только усиливалась. Поэтому справиться с собой удалось только тогда, когда новый хозяин замка начал нервничать:

– Не знаю, слышали вы или нет, но я, Нейл ар Эвис, сын известного всему королевству Гаттора Молнии, испытываю не самые нежные чувства к всякого рода разбойникам, отравителям и убийцам. На причинах такой нелюбви останавливаться не буду и перейду сразу к главному: чуть менее двух месяцев тому назад я задался целью извести шайку Шэнги Кровавого Орла. И потратил их на поиски довольно много времени. Увы, к месту, где эти отрыжки Бездны совершили очередное нападение, я приехал чуть позже, чем стоило: на дороге валялись одни трупы, а все более-менее ценное исчезло. Пришлось отыскивать следы этих тварей и нестись вдогонку…

Как и говорила Тина, соображал Юрген неплохо, но лишь в одну сторону. Поэтому заметил не только неявно проставленные акценты, но и взгляды, которые я изредка бросал то на его поясной кошель, то на украшения его супруги. И, само собой, сразу же почувствовал угрозу для своего благосостояния.

– Догнать ублюдков удалось на полдороге к их логову. Увидев, что кроме обильной добычи они волокут за собой еще и женщин, я поступил так, как поступил бы на моем месте любой уважающий себя благородный: врубился в ряды замыкающих и двинулся к началу колонны, дабы спасти всех тех, кто был обречен на муки Бездны еще при жизни…

К этому моменту что-то начало доходить и до новой хозяйки манора – она сначала растерянно посмотрела на мужа, а затем недобро стрельнула глазами в сторону Тины с Алькой.

– К сожалению, вызволить всех пленниц не получилось – в шайке, два с лишним года державшей в страхе весь Маллор, слабых бойцов не было, а некоторые ублюдки старались прикрываться женщинами. Но, волею Пресветлой мне удалось уберечь от незавидной участи двух дам, одетых богаче всего. В смысле, ваших ближайших родственниц – горячо любимую супругу предыдущего главы рода Лиин арессу Тинатин и его не менее любимую дочь арессу Алиенну…

Короткая пауза, которую я сделал после этих слов, окончательно испортила настроение хозяевам манора. Причем настолько, что арр Юрген принялся нервно теребить мочку правого уха, а его супруга – обрывать кружева с пояска.

– Как и полагается благородным из достойнейшего Старшего рода Маллора, аресса Тинатин и ее дочь по достоинству оценили мою помощь в спасении от лютой смерти, и пообеща– …

– Извините, что перебиваю, но Тина сообщила вам о том, что ее покойный муж никого и никогда не посвящал в свои дела? – воскликнула Оланна ар Лиин.

– Прошу прощения за торопливость моей супруги, но то, что она сказала, соответствует истине! – жестом заставив жену заткнуться, угрюмо буркнул Юрген. – Все получаемые средства мой старший брат хранил в банковском доме Тиллей на счетах, доступ к которым не предоставил даже старшей жене!

– Аресса Тинатин не стала этого скрывать… – недовольно поморщился я. Потом «поворочал в голове» последнее предложение хозяина замка и осуждающе добавил: – Кстати, такой подход к ведению дел разумным не назовешь. Ведь в случае чего наследники будут сидеть с пустыми кошелями как минимум до конца Длинного месяца!

– Как ни прискорбно это сознавать, но именно так оно и вышло! – нехотя признался арр Юрген и заерзал в своем кресле. – Поэтому-то я и разрываюсь на части, пытаясь удержать манор на плаву…

– Сочувствую! – равнодушно сказал я, и вернулся к рассказу. – Так вот, высоко оценив мою помощь в спасении от лютой смерти, аресса Тинатин и ее дочь, как истинные благородные из Старшего рода, сочли невозможным оставаться передо мной в долгу, поэтому предложили мне, как главе рода, помощь в восстановлении связей при дворе Шандоров, утраченных в результате трагической гибели моих родителей. А для того, чтобы доказать, что я могу на них положиться, принесли клятвы Истинной Верности…

После этих слов обоих ар Лиин отпустило. Но если супруга арра Юргена чуть было не пустилась от радости в пляс, то ее муж набычился. Пришлось додавливать:

– Клятвы я, естественно, принял, ибо увидел в их решении промысел Пресветлой…

– Да, но… – начал, было, ар Лиин, но я жестом дал понять, что еще не закончил, и он сдержался.

– … но, как говорил мой отец, промысел – промыслом, а традиции – традициями. Поэтому я приехал к вам в замок и задаю вопрос: арр Юрген, вы намерены признавать вдову вашего брата своей первой меньшицей?

Хозяин манора Лиин такого поворота разговора не ожидал, поэтому замялся. Но тут же получил еще один удар локтем от жены, явно не расположенной делить мужа с давней соперницей, и отрицательно помотал головой:

– Нет.

– Отлично! – удовлетворенно кивнул я и положил на стол первый вексель: – Тогда я забираю ее за сто золотых.

– А вы знаете, что Тинатин бесплодна? – не преминула напоследок уязвить родственницу аресса Оланна.

– Я забираю не чрево, а связи! – не без труда удержав рвущийся наружу гнев, процедил я сквозь зубы, дождался формального согласия арра Юргена и положил на первый вексель еще несколько: – А эти триста золотых – жест доброй воли за чрево: я забираю Алиенну в качестве отдарка!

Само собой, сумма в три пятых от обычной не понравилась ни главе рода Лиин, ни его супруге:

– Девушка из Старшего рода – это непревзойденная чистота крови, а значит, и здоровые де– …

Давать им возможность для отказа я не собирался, поэтому беззастенчиво перебил главу рода, решившего набить цену:

– Арр Юрген, прежде чем вы дадите ответ, позвольте напомнить, что речь идет о благородной, находящейся под клятвой Истинной Верности, то есть, о девушке, уже утратившей право приносить брачные обеты, а значит, никому не нужной! И еще – я чту все традиции. Без какого-либо исключения. Поэтому если вы вдруг увидите в этом жесте доброй воли торговлю, то я воздам за нанесенное вами оскорбление так, как положено главе Старшего рода. То есть, кровью…

[1] Белые покои – номера для благородных.

[2] В белых покоях дорогих постоялых дворов используется только новое белье. Эта услуга входит в плату за номер.

[3] Встать ослом – аналог нашего «упереться рогом».

[4] Подбросит цену до Жемчужины – аналог нашего «заломит до небес».