Текст книги "Эвис: Заговорщик (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

Глава 30

Глава 30.

Седьмой день третьей десятины первого месяца осени.

С десятком наемников, нанятых в Мелеке[1] для сопровождения, дорога стала проще, но скучнее. Образ путешествующего благородного с торренкой-меньшицей, лицо которой постоянно скрывала маска, вызывал осторожное любопытство вместо бесконечных поединков. Поэтому ехали быстро и без приключений, но пребывали в крайне неважном настроении, ведь вечное присутствие рядом посторонних не давало нормально тренироваться. Соответственно, занятиям посвящали всего по половине стражи каждое утро и иногда прихватывали по кольцу-другому перед сном. Хейзеррцев отпустили в Трейме, небольшом городке, стоящем на хейзеррском тракте в дне пути от Лайвена. Переночевали в нем же. А следующим утром, въехав поглубже в лес, стали самими собой. Точнее, я переоделся в дорожный камзол родовых цветов и вернул на палец перстень, а моя меньшица вернула себе внешность той самой инеевой кобылицы, в которую превратилась еще на охотничьей заимке.

Когда мы закончили с преображением, сразу же вернулись к дороге, послали лошадей в свободную рысь и до самого вечера останавливались только по нужде. Знакомые стены увидели чуть менее чем за стражу до заката, полюбовались мощными зубцами и бойницами, а потом устроили небольшой привал прямо на обочине, дабы подъехать к воротам перед самым их закрытием.

Меры предосторожности, предпринятые мною, оказались нелишними – стоило нам проехать через захаб и оказаться на площади перед надвратной башней, как по сознаниям резануло чужим вниманием. Слушать окружающий мир с помощью Дара супруги мне приходилось практически всю дорогу, поэтому направление на наблюдателя я определил без особого труда. А с небольшой помощью Вэйльки выхватил лицо человека, который дожидался именно меня, из толпы торговцев, готовых продать гостям города всякую всячину, подростков, предлагающих за мелкую монетку проводить приезжих куда угодно, нищих и соглядатаев Разбойного приказа. Само собой, демонстрировать встречный интерес я даже не подумал – перекинулся с Вэйлькой парой фраз, усмехнулся, будто услышал что-то веселое, лениво оглядел площадь, мимоходом мазнув взглядом по лицам тех, кто оказывался в поле зрения, и направил Черныша к улице, ведущей к Верхнему городу.

Наблюдатель – мужчина лет тридцати пяти-сорока, очень неплохо изображающий однорукого калеку – двинулся следом чуть погодя, тогда, когда мы отъехали на половину перестрела и приблизились к первому повороту. Дальше следовал приблизительно так же, то есть, держась на расстоянии, которое позволяло за нами следить, но не давало нам даже призрачной возможности случайно обратить на него внимание. Вот мы и «не обращали». Ибо «основательно устали от дороги и жаждали лишь одного – оказаться дома».

Стену, разделяющую Верхний и Нижний город, «нищий» прошел следом за нами и достаточно быстро – видимо, по пути сменил личину на более благообразную. Но расстояние продолжал держать то же самое. Последнее раздражало, поэтому мы с Вэйлькой «вовремя вспомнили о том, что дома совершенно нечего есть» и задержались у первого же попавшегося на пути постоялого двора. Где закупались съестным практически до темноты.

Местонахождение владения Эвисов наблюдатель знал не хуже меня, поэтому спокойно прошел мимо Дарующей, восседавшей на своей лошади ледяной статуей, и остановился где-то в перестреле от нас. По моим ощущениям, в самом начале переулка с говорящим названием Грязный, разделяющего поместья ар Шеллов и ар Вессов. Это его решение мне очень понравилось, поэтому через две трети кольца, сложив покупки в одну из основательно опустевших переметных сумок и на всякий случай выпив зелье кошачьего глаза, я вскочил в седло и направил Черныша вверх по Кленовой.

«Нищий», успевший преобразиться в посыльного какого-то из благородных родов, решил спрятаться в одном из переулков – деловито свернул с улицы, скрылся с глаз и прижался к забору с декоративной башенкой. Соответственно, никак не отреагировал на то, что мы съехали с центра улицы к ее левому краю и вскоре оказались в каких-то пяти шагах от его укрытия. И очень зря: удар «стужей», нанесенный Вэйлькой, приморозил мужчину к месту. А я, вдруг оказавшись рядом, вместе со связками под мышками и коленями перечеркнул ему надежды хоть на какое-нибудь будущее.

Проблему с полым зубом тоже решил сразу, вбив в рот пленнику скрученный в трубочку кусок его собственной куртки. Потом опустил страдальца на землю лицом вниз и распорол на нем одежду от шеи и до поясницы. Татуировка, изображающая цветок с пятью лепестками, нашлась там, где и предполагалось – под правой лопаткой. Поэтому я совершенно спокойно закинул тело поперек своей заводной и забрался в седло Черныша. Чем настолько удивил Дарующую, что заставил ее прервать молчание:

– А городская стража⁈

– У меня есть бляха охотника за головами, выданная в Разбойном приказе… – коротко объяснил я. – А это хейзеррский подсыл, которого я задержал и везу на Псарню, чтобы поменять на десяток полновесных золотых.

Само собой, ни на какую Псарню сдавать хейзеррца я не собирался, поэтому на следующем же перекрестке повернул налево и вскоре выехал на так хорошо знакомую мне Пепельную Пустошь. Там выбрал подходящие развалины, сломал волю воина и вытряс из него все, что считал нужным. А затем свернул шею и вернулся в седло, чтобы буквально через кольцо остановить Черныша у ворот с вздыбленными медведями на створках. Представляться не понадобилось – стражник, наблюдавший за дорогой через смотровую щель, учтиво поздоровался, споро отворил калитку и впустил нас с Вэйлькой на территорию поместья Витсира ар Дирга.

К моему нешуточному облегчению, Лайвенский Пес оказался дома. Да еще и бодрствующим. Поэтому не успели мы доехать до центральной лестницы его особняка и спешиться, как он выбил могучим плечом одну из створок парадной двери и радостно раскинул в стороны ручищи толщиной с мое бедро:

– Нейл, мальчик мой, где тебя носило столько времени⁈

– Где только не носило, дядь Витт! – заулыбался я, взлетел вверх по ступенькам и мужественно перенес несколько попыток переломать мне ребра. А когда первые восторги от встречи слегка поутихли, подхватил хозяина дома под локоть и вместе с ним спустился во двор:

– Дорогая, позволь тебе представить Витсира ар Дирга, друга рода Эвис и человека, которого я с детства считаю вторым отцом!

Дарующая, к этому времени успевшая соскочить со своей кобылки, изобразила самый глубокий поклон, который я видел в ее исполнении, выпрямилась и предельно серьезно сказала:

– Да ниспошлет Торр силы вашей деснице, арр!

Услышав это пожелание, Лайвенский Пес, последние года два жаловавшийся на зрение, подошел чуть поближе и, разглядев в ухе девушки «кольчужное кольцо», жизнерадостно хохотнул:

– Пресветлая за твоим плечом, Полуночница: я не знаю ни одного воина достойнее того, с которым ты скрестила свои клинки!

– Имела честь оценить! – так же весело улыбнулась моя супруга. – Причем не раз и не два!

– Дядь Витт, позволь тебе представить мою первую меньшицу, арессу Вэйлиотту ар Эвис! – чуть запоздало подал голос я. И, ожидаемо, нарвался на шутку. Точнее, на то, что Лайвенский Пес посчитал таковой:

– А почему ты не привез ко мне еще и вторую⁈

– К сожалению, я приехал по делу! – усмехнулся я. – Но в ближайшие дни обещаю представить тебе и старшую жену, и всех остальных супруг…

Почувствовав, что я не шучу, ар Дирг поперхнулся, но зацепился за словосочетание «по делу», и нахмурился:

– Рассказывай.

– Собственно, у меня один вопрос и одна небольшая просьба… – начал я. – Вопрос звучит так: тебе для каких-нибудь интриг случайно не требуется пять свежих трупов с татуировкой в виде цветка с пятью лепестками под правой лопаткой?

Лайвенский Пес всегда отличался способностью быстро соображать, поэтому мгновенно подобрался:

– А насколько свежих?

– Одному я свернул голову менее двух колец тому назад. Остальные станут таковыми в течение ночи…

– Сколько тебе нужно воинов? – деловито поинтересовался он.

– Нисколько, с ними я справлюсь сам… – отмахнулся я. – А вот с Чумной Крысой, занявшей твой кабинет на Псарне, не смогу. Вот и понадеялся, что хейзеррская боевая звезда может оказаться хотя бы частью груза, необходимого для того чтобы убрать Овьена ар Биера с другой чаши весов…

– Если убирать, то не Крысу, а Призрака… – угрюмо буркнул дядя Витт. И тут же вернулся к обсуждаемому вопросу: – Ладно, Бездна с ним, с Призраком. Давай, рассказывай, когда и где можно будет забрать тела?

…Как и рассказывал первый «луч», звезда обосновалась через забор от моего дома, в пустующем особняке ар Витзеров. Обосновалась серьезно, то есть, не в каком-нибудь из подсобных строений, а в основном здании и на третьем этаже, чтобы иметь возможность наблюдать за моим двором и окнами, не перебираясь через забор. К моменту нашего с Вэйлькой появления на улице и троица, весь световой день убившая на наблюдение за Полуночными, Восходными и Полуденными воротами Нижнего города, и наблюдатель, остававшийся в особняке, уже собрались в одной комнате. И, вероятнее всего, обсуждали задержку своего товарища.

Наше появление заметили еще до того, как мы свернули к воротам и остановились у калитки – вся четверка приникла к окнам и наблюдала сквозь щели между шторами, как мы въезжали во двор, обихаживали лошадей и таскали в баню поленья, чтобы нагреть воды. К моему искреннему сожалению, брать нас прямо в мыльне хейзеррцы почему-то не решились. Поэтому мы с Вэйлькой, смыв с себя дорожную пыль, запах лошадиного пота и усталость, были вынуждены перебраться в дом – разжечь масляные лампы сначала на лестнице и в коридоре второго этажа, а затем и в малой трапезной. Потом мы «ужинали», проветривали спальню и слонялись по второму этажу в поисках чистого белья и чего-то там еще. И только через две стражи после того, как затушили масляную лампу в спальне и легли спать, почувствовали, что все четыре луча звезды начали движение.

К дому хейзеррцы подбирались целую вечность – мы с Вэйлькой успели даже заскучать. А когда они все-таки преодолели двор и подошли к стене, по которой можно было взобраться только лишь к окну моей детской спальни, я помахал рукой перед лицом супруги, убедился, что выпитое зелье кошачьего глаза уже подействовало, и жестом показал, что пора занимать заранее оговоренные позиции.

За месяц с лишним, которые хейзеррцы провели в Лайвене, они очень неплохо изучили дом, поэтому точно знали, что вламываться в спальню моих родителей откуда-либо, кроме гостиной, бессмысленно, ибо оба окна не только «поют», но и заедают при открывании, а бывшая комната Шеллы не имеет второго выхода. Поэтому, бесшумно спустившись по лестнице, сразу повернули налево и вскоре остановились перед дверями, петли которых сами же предусмотрительно и смазали.

Тянуть время и вслушиваться в звуки нашего дыхания сочли ненужной тратой времени – уверенно открыли дверь, вошли внутрь и лишь потом начали расходиться в стороны, приближаясь к порогу спальни. Удар «стужей» по замыкающему, как раз проходившему мимо шторы, за которой я прятался, Вэйлька, спрятанная за настенным гобеленом, нанесла сразу же, как почувствовала изменение моего настроения. И тут же ударила снова. По второму, успевшему удалиться на четыре шага. При этом не издала ни единого звука. Зато «зазвучала» эта парочка: сначала захрустела и забулькала перерезанная глотка первого, а мгновением позже точно так же «зашумел» и второй.

Несмотря на внезапность нападения, двое оставшихся воинов развернулись со смещением в стороны и, бросив в меня ножи, рванули добивать. Точнее, рванул. Один. Ближний ко мне. Ибо второй, почти успевший добраться до двери в спальню и остановленный очередным ударом «стужи» в самом начале шага, рухнул на пол. А еще через два удара сердца потерял равновесие на уходе от моей обманной атаки и последний луч…

– Искорка, совесть имей! – взвыл я, зарезав обоих, как баранов на бойне. – Твоими стараниями я скоро вообще разучусь пользоваться мечом!

– Я тренировалась быстро переносить «стужу» с одного противника на второго! – хихикнула Дарующая, приставными шагами сдвигаясь к тому разрезу, через который и забралась за гобелен. А когда выбралась из-за ткани, язвительно добавила: – И вообще, рисковать тобой ради боя, о котором все равно никто не узнает, я не собираюсь…

…Забирать «свежие трупы» из моего дома дядя Витт приехал сам. Прошелся мимо тел, выложенных в паре шагов от калитки, наметанным взглядом оценил характер ранений и вопросительно уставился на меня:

– Как⁈

– В этом доме я знаю каждую половицу, а они нет! – ухмыльнулся я. – И честного поединка им не обещал…

Лайвенский Пес недовольно поморщился, но объяснение принял. Правда, как бы невзначай предложил оставить в помощь пару-тройку своих вассалов, «дабы было кому замыть кровь». Но я, зная способности бывших волкодавов, развел руками и сообщил, что все следы пребывания посторонних в моем доме уже убраны. Ар Дирг понимающе усмехнулся в усы, обозвал «таким же скрытным пройдохой, как Гаттор», сообщил, что ждет меня в гости со всеми своими женами в ближайшие три-четыре дня, и поспешил откланяться.

Проводив взглядами удаляющуюся кавалькаду, мы с Вэйлькой вернулись во двор, закрыли за собой калитку и, не сговариваясь, замерли рядом с той самой завалинкой у караулки, на которой так любил сиживать Генор.

– До рассвета чуть больше стражи… – вскинув взгляд к ночному небу, вздохнул я.

– Убьют. Обоих. И будут правы! – обреченно ответила Дарующая на незаданный вопрос и первой качнулась в сторону конюшни.

– Нет смысла… – задумчиво потерев переносицу, буркнул я, а когда услышал, с каким возмущением девушка набирает в грудь воздух, торопливо объяснил: – … ехать! Проще дойти пешком.

Это уточнение было принято куда благосклоннее, и мы, выбравшись на улицу, быстрым шагом двинулись в сторону Поместной слободы. Естественно, напрямик, то есть, обошли особняк ар Витзеров, перебежали Мутную, пересекли Пепельную Пустошь и вошли в Сторожевой переулок. В этот момент от Дарующей полыхнуло радостью, и я услышал о-о-очень довольное мурлыканье:

– Спят, красотки!

– Что ж, буди… – предложил я и приобнял остановившуюся девушку, показывая, что не менее ее жажду почувствовать всех.

– Кого первой? – поинтересовалась Вэйлька, когда окутала меня своим Даром.

Вместо ответа я потянулся к сознанию Майры и послал в него ощущение «я соскучился!», тут же усиленное меньшицей. Несколько долгих мгновений в эмоциях моей старшей жены не происходило ровным счетом ничего. Но в какой-то момент в сонном сознании словно замерцала стремительно разгорающаяся искорка, а через пару ударов сердца превратилась в безумный лесной пожар, состоящий из счастья узнавания, безумной любви к нам обоим и желания, от которого ощутимо закружилась голова! Ответив ей теми же эмоциями, только от нас двоих, я растворил ее душу в общей. Затем коснулся Альки, и чуть было не захлебнулся в том водовороте чувств, в который провалился.

Мелкая плакала! Во сне. Горько и безутешно, как ребенок. Поэтому, ощутив наше прикосновение и проснувшись, сначала решила, что мы ей снились. А когда разобралась с оттенками наших эмоций, то вспыхнула, как береста, и на некоторое время лишила нас с Вэйлькой способности слышать! Поэтому до Тины и Найты я дотянулся чуть погодя, когда собрался с силами и снова собрал всех нас четверых в общее сознание. Это «прикосновение» тоже ударило по нервам. И очень неслабо – эмоции обеих женщин были такими же яркими, как у Альки, и такими же сильными, как у Майры.

– Собирайтесь – мы вот-вот подойдем! – непонятно как дал им почувствовать я, потом ощутил удивление обеих Дарующих, и, рассмеявшись от переполнявшей меня радости, вывалился в обычный мир.

– Нейл, использовать Дар для общения невозможно! – сообщила мне Вэйлька после того, как последовала моему примеру. Потом подумала и хихикнула: – Точно так же, как управлять чужим Даром или усиливать Дарующих чуть ли не каждую ночь.

– Откуда ты знаешь, что возможно, а что нет? – подхватив ее под локоток и потащив за собой, поинтересовался я.

– Из послания, которое оставили Ушедшие…

Я пожал плечами:

– А ты уверена, что там описаны все ваши способности? Ведь они – оружие. А вручать оружие тому, о ком не знаешь вообще ничего, по меньшей мере неразумно.

– Логично! – немного подумав, пробормотала девушка, тут же тряхнула волосами и прибавила шаг: – Да ну их в Бездну, этих Ушедших! Главное, что нас ждут…

…Да, нас действительно ждали: когда мы выбежали из безымянного переулка на улицу Гнева Богов и повернули направо, то увидели, как распахиваются парадные ворота городского дома ар Маггоров, и на ночную улицу, освещенную лишь звездами и тоненькой полоской розовеющего неба на восходе, вылетают четыре стремительные фигурки. Мы тут же остановились, чтобы не убиться от встречных ударов. А через несколько ударов сердца оказались в центре небольшого, но очень счастливого смерча. Впрочем, обнимали, целовали и ощупывали нас очень недолго – ровно до того момента, как Майра вспомнила, что при нашем расставании и я, и Вэйлька были одвуконь, и тихо, но как-то уж очень тревожно спросила:

– А почему вы пешком?

В этих трех словах прозвучало так много недосказанного, что Тина, Найта и Алька ощутимо заволновались. Пришлось успокаивать. Всех. А для старшей жены выделять ключевые слова интонацией:

– Нам пришлось сначала заехать домой. Теперь там тоже все в порядке. И если ты, Тина, сможешь передать арессе Доргетте мои извинения через стражников, то я заберу вас прямо сейчас…

[1] Мелек – город в королевстве Хейзерр. Расположен в сутках пути от столицы.

Глава 31

Глава 31.

Восьмой день третьей десятины первого месяца осени.

…Проснулся я ближе к полудню на кровати в той самой спальне, в которую ночью собирались вломиться хейзеррцы. Принюхался, почувствовал запах любимого взвара, попробовал потянуться… и понял, что без посторонней помощи до него не достану. Через пару мгновений, лениво приподняв ресницы, обнаружил, что на моем левом плече тихо сопит Вэйлька, а к правому прижалась мелкая и, невидящим взглядом уставившись непонятно куда, обиженно накручивает собственный локон на указательный палец.

Причину ее обиды можно было не выяснять – поздно ночью, вернее, перед самым рассветом, когда мы, взбудораженные долгожданной встречей, вернулись домой и завалились на кровать, Вэйлька, вымотанная и дорогой, и «общением» с хейзеррской боевой звездой, «имела наглость заснуть». А я, вместо того чтобы ее разбудить, решил последовать ее примеру, да еще и всего через пару колец!

– Добрый день, любимая! – легонечко шевельнув плечом, шепотом поздоровался я, и тут же сделал страшные глаза, чтобы девушка не разбудила Дарующую. Как оказалось, волновался я совершенно зря: обрадовавшись моему пробуждению, Алька, тем не менее, головы не потеряла – сначала подставила губы под поцелуй, а потом бесшумно перекатилась к краю кровати и притащила мне вожделенную кружку.

Взвар оказался именно таким, к которому я привык. Только вот допить его до конца мне не дала Вэйлька, совсем не вовремя открывшая глаза. Уловив аппетитный запах, она царапнула ноготками мою грудь и состроила уморительную гримасу:

– А со мной, умирающей от жуткой жажды, не поделишься?

Само собой, я начал вредничать, но был припечатан «стужей», а кружка была выхвачена из рук и опустошена. Пришлось просить пощады. Мысленно, ибо шевелить чем-либо я был не в состоянии. В этот момент до Альки дошло, что я веду себя как-то не так, и на моей кровати началась самая настоящая битва – две жутко грозные и страшно воинственные фурии принялись колотить подушками все, до чего дотягивались руки.

Увы, чаще всего эти самые руки дотягивались до меня, поэтому я, освобожденный Дарующей после первого же удара защитницы, но решивший полюбоваться своими женщинами, был вынужден вмешаться. И наградить Альку за самоотверженность, проявленную при спасении мужа, а Вэйльку – за стремительность и качество исполнения «захвата».

Награждал поцелуями, иногда попадавшими в самые неожиданные места, ибо сражаться воительницы не прекращали. Увы, в самый неподходящий момент – когда Алька, возмущенная коварством подруги, урвавшей на два поцелуя больше, пыталась ее защекотать – дверь в спальню отворилась, и на пороге возникла старшая жена:

– А ну брысь от мужа, мелкие! Дайте человеку сходить до ветру, умыться и позавтракать!

«Мелкие» послушно раскатились в разные стороны, показали одна другой языки и, расхохотавшись, куда-то унеслись. А гроза меньшиц, воровато прикрыв за собой дверь, запрыгнула на кровать, опрокинула меня навзничь и урвала поцелуй, не доставшийся Альке. Затем прихватила еще парочку и… заставила себя отстраниться:

– Беги во двор, а то я за себя не ручаюсь!

– Уйду, но не сразу. Жди здесь! – распорядился я, слез с кровати, вышел в гостиную, а через пару десятков ударов сердца вернулся и протянул девушке резной ларец: – Это твое по праву.

Открыла, заглянула внутрь, куснула себя за нижнюю губу и решительно повесила на пояс древний символ хозяйки Старшего рода – ажурный золотой ключ. А когда пристроила рядом с ним кинжал в золотых ножнах, считающийся символом старшей жены, деловито поинтересовалась:

– А остальным подарки привез⁈

– Конечно…

…Увы, раздать подарки остальным своим дамам я позорно забыл, так как, возвращаясь из бани, наткнулся на Тину, спросил о текущих проблемах, заболтался, а через какое-то время оказался в большой гостиной, в которой за накрытым столом уже собрались все мои женщины. Полюбовавшись на то, как две самые мелкие пытаются стащить с тарелки что-нибудь вкусненькое, и не получить по пальцам от старшей жены, поздоровался и, получив море удовольствия от лицезрения сияющих от счастья лиц, уселся в свое кресло.

Все, что было наготовлено Майрой и ее помощницами, уничтожилось как-то уж очень быстро, и я, задумчиво почесав переносицу, решил, что либо слишком проголодался, либо у нас не очень хорошо с продуктами. Однако оказалось, что это хитрый план: через половину кольца, когда хозяйка рода Эвис с помощью меньшиц утащила на кухню грязную посуду, а Тина с Найтой увели меня в родительскую гостиную и предложили располагаться на ковре, заваленном подушками, из коридора потянуло очень знакомым запахом булочек с медом!

– Решили меня избаловать? – поинтересовался я у устроившейся неподалеку Тины.

Та отрицательно помотала головой:

– Нет! Собираемся подсластить допрос с пристрастием.

Тем количеством булочек, которое обнаружилось на подносе, обычно используемом в качестве подставки под жареного поросенка, можно было допросить насмерть человека четыре моего сложения и оставить еще немного для кого-нибудь помельче. Но моих женщин это нисколько не волновало – поставив его мне под правую руку, они попадали рядом и вопросительно уставились в глаза.

– Мы были в Глевине… – взяв из рук Майры здоровенную кружку с взваром и цапнув с подноса первую булочку, сообщил я.

Найта смертельно побледнела:

– Где⁈

А Тина недоуменно свела брови к переносице:

– Зачем?

– После того как мы с Вэйлькой сбежали из родового замка, отец послал вдогонку боевую звезду… – получив у меня разрешение и сглотнув подступивший к горлу комок, объяснила старшая Дарующая. – За день до нашего появления в Лайвене эти твари вломились в дом Нейла, убили одного из двух самых близких людей, которые были у него на тот момент, и…

– Генора⁈ – мгновенно догадалась Алька и, увидев мой подтверждающий кивок, заплакала.

– Я отправил их за Грань… – буркнул я и посмотрел на Найту. – Но твой отец успокаиваться не собирался, поэтому послал к нам еще одну звезду…

От Дарующей потянуло морозом:

– Надеюсь, старый ублюдок тоже за Гранью⁈

– Да! – зло ощерилась Вэйлька. – Его жизнь забрала я, а Нейл вырезал всех, кто знал о боевых звездах и о том, куда дед их посылал.

Старшая Дарующая благодарно посмотрела на меня, но осталась в напряжении, и Майра, почувствовавшая это, повернулась ко мне:

– А воинов второй и последней звезды, как я поняла, вы нашли и убили сегодня ночью?

– Ага! – поддакнула младшая Дарующая.

Но Найту все равно не отпустило, и я, потерев переносицу, вдруг понял, о чем она думает. И ответил на незаданный вопрос:

– О том, что у тебя и Вэйльки есть Дар, знаем только мы. А Тилон и его старший сын тоже за Гранью…

Это уточнение помогло. Причем сразу: женщина облегченно выдохнула, подобралась, торжественно встала, но наткнулась на мой взгляд и непонимающе замолчала.

– «Каждый делает все, что может», помнишь? – мягко спросил я.

Найта облизала пересохшие губы и кивнула.

– Вот я и сделал то, что мог. Для нашей с тобой семьи…

Видимо, она поняла все, что я хотел сказать, так как опустилась на колени, притянула к себе Тину и Альку, и одарила нас всех счастливой улыбкой:

– У нас самая восхитительная семья на свете!

– Так и есть! – поддакнула моя советница, и перевела разговор в другое русло: – А мы в ваше отсутствие тоже не бездельничали…

Судя по дальнейшим рассказам обеих «наставниц», определение «не бездельничали» было очень сильным преуменьшением, ибо и Майру, и Альку старшие ар Эвис терзали по два раза в день. То есть, все время с завтрака и до обеда, и еще полторы стражи перед ужином. Причем если утро было посвящено уже знакомым предметам, то во второй половине дня девушек заставляли петь и танцевать. Частенько – до упаду. Про тренировки тоже не забывали – вбивали в ноги то, что я им показывал на заимке, с рассвета и до завтрака. А жалкие остатки свободного времени уделяли портным, обувщикам и кому-то там еще.

В город, как я и рекомендовал, не выезжали – вызывали мастеров в особняк и там объясняли, что и кому требуется. Тем не менее, первые слухи о моих дамах в свет уже просочились. И, по словам Тины, в ближайшие дни нас должен был захлестнуть вал приглашений на приемы и балы.

– Кстати, о приемах! – дав ей договорить, буркнул я. – Я обещал Витсиру ар Диргу познакомить его со всеми своими супругами. И он ждет нас в гости в течение трех-четырех дней.

– Если я не ошибаюсь, Лайвенский Пес был одним из ближайших друзей твоего отца, верно? – спросила советница.

– Друг рода. Был им, им и остался… – подтвердил я.

– Что ж, не вижу ничего сложного: мы готовы к любому приему. Хотя вызвать портного, чтобы подогнать туалеты, пошитые для тебя и Вэйльки, все-таки надо.

– И еще одно! – вспомнил я. – Денег у нас пока достаточно. Значит, пора озаботиться наймом самой необходимой прислуги. И, заодно обдумать, как обеспечить молчание тех, кто получит доступ на второй и третий этажи.

– Сделаем! – тут же отозвалась Майра, услышала приближающийся перестук копыт, поэтому вскочила и метнулась к окну: – Хм, а кого это к нам принесло?

Как оказалось, «принесло» два возка с вещами, которые мои дамы накупили и пошили в наше с Вэйлькой отсутствие. А еще четверку лошадей, которых мы поленились седлать и забирать ночью.

– Аресса Доргетта просила передать, что будет иметь честь прибыть к вам в гости к середине шестой стражи! – сообщил мне ар Лиин, сопровождавший все это добро от их поместья к нашему дому.

Естественно, я сказал, что буду рад видеть ее в любое время дня и ночи, поблагодарил парня за помощь, а когда затворил за ним ворота, чуть было не рассмеялся в голос, увидев, с каким безумным блеском в глазах мои женщины разбегаются по дому…

…Перетаскав чудовищный объем женского тряпья в нашу гостиную, я сунулся было с каким-то вопросом к Майре, но очень быстро сообразил, что старшая жена вовсю готовится к приему гостьи. Поэтому сбежал в баню, нагрел воды, перелил ее в бочку, забрался внутрь, расслабился, а уже через треть кольца услышал скрип открывающейся двери.

– К тебе можно? – робко поинтересовался полумрак голосом Найты.

– Заходи! – предложил я и открыл глаза.

Женщина обошла бочку и оперлась локтями на ее край:

– Хочу попросить твоего разрешения подлечить Доргетту: за то время, пока не было тебя и Вэйльки, она сделала для нас очень много хорошего. И я чувствую себя крайне неуютно.

– Как ты себе это представляешь?

Дарующая пожала плечами:

– Вино окажется крепче, чем хотелось бы. Или сонного отвара в нем будет многовато – в общем, если ар Маггор останется у нас ночевать, то мы с дочкой посмотрим, в каком она состоянии. И подправим то, что сочтем нужным.

То, что ей очень важно ответить добром на добро, чувствовалось без всякого Дара, поэтому возражать я не стал:

– Если ты считаешь, что так надо – делай.

– Спасибо! – облегченно выдохнула Дарующая, на тренировочной скорости метнулась ко мне и, поцеловав в щеку, унеслась к дверям.

Я снова положил голову на край бочки, закрыл глаза, и усмехнулся, услышал очередной скрип. Эта гостья ничего спрашивать не стала – подошла поближе, стянула с себя нижнюю рубашку и забралась в воду. Потом прижалась щекой к моему плечу и вздохнула:

– Знаешь, ты был прав: я научилась перешагивать через любые страхи. А справиться с ощущением пустоты в душе так и не смогла. Поэтому чем дольше вас не было, тем чаще я плакала по ночам…

– Главное, что не боялась! – прижав девушку к себе, сказал я. – А с пустотой на душе не можешь справиться не ты одна – мне страшно не хватало аж четверых: тебя, Майры, Тины и Найты!

Мелкая благодарно потерлась щекой о мое плечо, нащупала под водой мое правое предплечье, переложила его на свое бедро и благодарно погладила:

– Майра говорила то же самое. И очень здорово помогала рассказами о своей жизни. Когда я представляла себя на ее месте, скажем, ожидающей смерти в сарае родителей или казни в тюремной камере, то понимала, что большая часть моих страхов – сущая ерунда! И до безумия хотела стать такой же уверенной в себе, как она…

После этих слов Алька сделала паузу, некоторое время невидящим взглядом смотрела в потолок, потом переплела свои пальчики с моими и пододвинулась поближе:

– А когда мне стало совсем плохо, я пришла к выводу, что уверенность Майры целиком и полностью зиждется на ее вере в тебя! То есть, пока есть ты – она будет какой угодно. Не станет тебя – не станет и ее, как сильной личности…

Я задумался: мелкая, как обычно, увидела очевидное с неожиданной стороны. А она грустно улыбнулась:

– Через некоторое время я решила разобраться в себе и сообразила, что бесстрашна лишь потому, что чувствую твою поддержку. А когда поговорила с мамой, то удивилась еще сильнее – оказалось, что и она, и Найта, и Вэйлька чувствуют то же самое! В смысле, с твоей поддержкой справятся с кем угодно и чем угодно, а без тебя, скорее всего, сломаются.

Этот ее вывод как-то уж очень сильно перекликался с фразой моей первой меньшицы про пять «ущербных» женщин, поэтому я помрачнел: