Текст книги "Возьмите нас в стаю (СИ)"

Автор книги: Варвара Мадоши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Глава 6

Тим не знал, чего ожидать от жилищ шемин-мингрелей. Он, конечно, видел фотографии, и поразился похожести их домов на земные (с поправкой на рост обитателей). Но фотографии – это иное. Если кто-нибудь посмотрит, например, развороты модного интерьерного журнала, это ничем не подготовит его к визиту в обычную квартиру. Да и быт людей бесконечно разнообразен: возьмите маленькую хижину в сибирском поселке, где из всего транспорта – самолеты; или фешенебельные апартаменты на верхнем этаже небоскреба в Небесном Благодарении – самом быстро развивающемся городе Земной Конфедерации; да в конце концов возьмите обычный стандартный домик в пригороде! Одно дело, когда там живет бездетная пара, активно занятая карьерой, и совсем другое – традиционная семья с тремя детьми… Наивно ожидать от шемин-мингрелей иного.

Внешне их города походили на человеческие, только очень старые. Разве что дома стояли друг от друга подальше, давая места широким поясам зеленых парков и садов, больше похожим на полудикие леса без подлеска. От этого тот же Ликран, город, на окраине которого стояло посольство, растянулся куда дальше, чем требовало его сравнительно небольшое поселение.

Ликран был административной, но не деловой столицей планеты – как Вашингтон в Америке или Канберра в Австралии – а потому небольшой пучок небоскребов в самом центре здесь окружали довольно приземистые, трех-четырехэтажные дома, по большей части кирпичные, с поднимающимися над крышей противопожарными перегородками.

Таня жила в одном из таких домов.

Тим обалдел и от подъезда с пузатенькими решетками перил, и от дверей, обитых чем-то, кажется, вроде дерматина – подъезд будто вылупился из старых земных фильмов. Разве что квартир было мало, всего три на подъезд.

Перед своей дверью Таня обернулась к Тиму и тихонько спросила:

– Тим, не возражаешь, если я задам тебе довольно личный вопрос?

– Э, вперед, – кивнул Тим.

Он давно решил, что Таня заслужила свое право на личные вопросы.

– Ты сексуально привлекателен по меркам своей расы?

В ответ на его изумленное молчание, Таня развила тему:

– Я так предполагаю, что да, потому что ты в хорошей физической форме, молод и у тебя симметричные черты лица. Но я могу ошибаться, это деликатный момент. Не отвечай, если этот вопрос тебя оскорбляет.

– Да, привлекателен, – ответил Тим, забавляясь. – Очень даже.

– Отлично, – улыбнулась ему Таня, после чего распахнула дверь – она оказалась не заперта. И закричала на всю квартиру: – Тетя Мина, я начала водить домой привлекательных мужчин! Все как вы и хотели!

Говорила Таня на общеторговом, чтобы Тиму было понятно.

От этого Тим немного офигел, а еще больше офигел, когда навстречу появилась упомянутая тетя Мина – толстенькая даже по мингрельским меркам пожилая женщина в длинном фиолетовом платье до пят и накинутой на плечи шали, такой ярко-красной, что взгляд как-то падал на эту шаль сам собой.

– Боже мой, – только и сказала она и сделала жест, отводящий дурное – аналог крестного знамения у землян.

Тим невольно попятился, но мингрелька уже утробно, низко расхохоталась.

– Да уж, милочка, ты ничего не делаешь наполовину! Сорох! Ну, проходите, молодой человек? Тим, надо полагать? А это твой нэли? Как зовут? Ох какой красавец! Он у вас хищник, не так ли? У меня припасено немного протеиновых пластинок, хищники всегда голодные, а ароматизатор пусть выберет на свой вкус…

У Тима остро кружилась голова под ощущением дежавю: впечатление было такое, как будто его одноклассница привела домой после школы делать вместе уроки. Тетя Мина даже принесла им чай (то есть травяной сок, не вредный для метаболизма землян, но совершенно безвкусный; его тут пили горячим) и что-то вроде печенья. Джеку тоже достались упомянутые протеиновые пластинки: он стрескал их безо всякого ароматизатора, вмиг. Тим не стал возражать, хотя по режиму не полагалось – иногда можно, и так обстановка для пса незнакомая.

Джек обнюхал две комнаты Тани – рабочий кабинет и спальню. Это не заняло у него много времени: комнаты отличались скудностью обстановки и чистотой. Между спальней и кабинетом даже не было двери, только раздвижная ширма, сейчас собранная, и были видны – о боже! – тазик и кувшин на столике перед кроватью.

…То есть водопровод не предусмотрен… интересно, а канализации тоже нет?..

Закончив инспекцию, Джек, довольный, уснул под насестом птицы, Киры, которая косилась на него недовольным глазом. Тим и Таня как раз в это время устраивались работать за Таниным стационарным компьютерным терминалом – очень крутой и навороченной системой, чуть ли не круче, чем те, что стояли в посольстве. Была даже панель для объемного проектирования.

– Печенья не ешь вот эти, с красными пятнышками: нарушат работу твоего кишечника, – заметила Таня вскользь, ставя блюда прямо на саму панель. – Остальные бери, но учти, что синие я особенно люблю и буду с тобой за них драться.

Тим, естественно, сразу же попробовал синюю. Ничего особенного. И солоно, и сладко, а в целом тесто очень уж пресное, как традиционные английские булочки. Зато зеленые оказались вполне себе ничего, и они с Таней поделили блюдо по-братски.

Но поеданием печенья дело не ограничилось: они вызвали на экран схему помещения и принялись за работу.

– Сегодня второй выходной, – напутствовала его Таня, – все административные учреждения города работают в стандартные рабочие дни, кроме тех, которые занимаются здравоохранением. Cанитарную справку мы будем получать в последнюю очередь. Но план придумать можно прямо сейчас.

Тим ожидал, что опыт в планировке военных операций (а ему частенько приходилось незаметно исправлять измышления начальства, когда он командовал отделением) пригодится ему при организации фестиваля. Но с таким маленьким плацдармом Тиму работать еще не приходилось.

Выделенный им участок в большом павильоне представлял собой пятачок три на четыре метра.

– И это для всей Конфедерации? – не поверил Тим. – У нас пять плотно заселенных планет! И еще с десяток несамостоятельных колоний.

– Это же не выставка достижений народного хозяйства, – улыбнулась Таня. – На нее допускаются только члены Содружества. А тут у нас культурный павильон, для всех миров скопом – и тех, кто в Содружество входит, и тех, кто только ждет вступления, и даже тех, которых разведали, но с которыми не установили контакт.

– Мне, кстати, всегда интересно было, кого вы считаете достойными контакта, – Тим приподнял брови. – Аршалоки, кажется, до сих пор не знают колеса, и все же с ними в контакт вступили и готовят к принятию в Содружество…

– А это разве не открытая информация? – чуть удивилась Таня.

– Я читал официальные резолюции Комиссии по контактам и немного запутался, – честно признался Тим.

– А, понятно. Ох уж эти мне политкорректные формулировки… – Таня покачала головой. – Ну, они смотрят на ряд параметров, но главные два такие: устанавливают контакт с теми цивилизациями на более низких ступенях развития, кто, во-первых, имеет что-то полезное или интересное для нас, и кто, во-вторых, при этом может нормально психологически перенести контакт. Комплекс неполноценности у целого народа – страшная штука. Был случай лет триста назад: рамиане обвинили шегай-роа в том, что если бы те не подарили им космические технологии, у них бы ни за что не закрепилась кастовая система. С тех пор мы стали гипер-осторожны.

– И что интересного есть у аршалоков?

– Поэзия, – совершенно серьезно ответила Таня. – Их стихи – самое красивое, что мне приходилось слышать, даже в переводе. А если уж положить на музыку… – она покачала головой.

– Поэзия? Серьезно? – Тим почувствовал навязчивое желание себя ущипнуть.

То ли Таня искусно вешала ему лапшу на уши, то ли…

Но, впрочем, возможно, Галактическое Содружество и впрямь процветало настолько, что стихи в обмен на технологии представлялись им выгодной сделкой.

– Да, поэзия – это очень серьезно… – как ни в чем ни бывало ответила Таня, не подозревая о сомнениях Тима. – Еще в пользу аршалоков сыграло их высокомерие. Они и бровью не повели, когда им предложили колесо, обработку железа и космические полеты. Сказали, что Небо всегда вознаграждает самых достойных своих детей, – Таня улыбнулась чуть ли не по-матерински, как будто сама устанавливала контакт с аршалоками.

– Ну ладно, серьезно, что можно устроить на таком пространстве? – Тим вновь кивнул на экран. – Сделать киоск с сувенирами? Поставить заводную куклу человека в национальной одежде, которая будет всем кланяться?

– У вас есть единая национальная одежда? – заинтересовалась Таня. – Как необычно!

– Нет, у нас куча разных, но можно выбрать какой-нибудь красочный костюм, типа японских церемониальных императорских одежд… – Тим вздохнул. – Нет, дурацкая идея.

– Обычно устанавливают голоэкраны, они позволяют несколько расширить пространство, – мягко сказала Таня. – На них показывают сценки из каких-нибудь исторических постановок, народные танцы… Только звук нужно фокусировать в центре или ставить шумоподавление, чтобы не допустить звукового загрязнения. Иногда, действительно, устанавливают андроидов в национальных или обрядовых костюмах. Иногда что-нибудь интерактивное… Салафодиаки, например, в позапрошлом году воспроизводили свой свадебный обряд для всех желающих парочек.

– Боже! Надеюсь, он не такой, как их обряд вступления в возраст?

– А что такого в их обряде? – удивилась Таня. – А, ты про опасность? Нет, свадебный обряд у них включает удушение невесты и опускание меча на шею жениху, но это делается чисто символически.

– Веселенькие у них взгляды на брак, – со смешком сказал Тим.

Таня хихикнула тоже. Смех у нее был красивый, звенящий.

– Да, как-то я неудачно описала, – подтвердила она. – Но смысл совсем другой! Считается, что молодожены возрождаются для новой жизни… Вообще у них когда-то давно была довольно кровавая религия, которая потом значительно смягчилась и распространилась на большую часть планеты. Знаешь, так бывает.

Тим проглотил едкий комментарий, что у «братского» народа галактическое сообщество готово было пропустить «кровавую религию», а человечество будут продолжать тыкать носом в его агрессивность до полного пристыжения. Но промолчал. Таня была не виновата в любом случае. И потом, она говорила, словно бы извиняясь, словно бы понимая двойной стандарт.

– Голоэкраны пойдут, – решил Тим. – Я рекомендую Ренате. Купим сколько надо, установим… Вопрос – что на них показывать.

– Это уже решать вам, – дипломатично проговорила Таня. – Возможно, Мейснер…

– Рената велела мне представить свои соображения… – Тим взлохматил волосы. – Может быть, какую-нибудь пьесу Шекспира с субтитрами? Все любят Шекспира… Хотя найти что-нибудь без крови – это, конечно, задачка… Или вот еще можно виды музеев запустить под красивую музыку…

– А… зачем искать без крови? – осторожно спросила Таня. – Я читала… шотландскую пьесу, да, так принято говорить? Очень красиво.

Тим уставился на нее в ответ в немом изумлении, забыл даже жевать было откушенное печенье.

– Мне ведь надо было знать, с кем я работаю, – пояснила Таня. – Так что я прочла кое-что из Шекспира, абу-Ишмира в кратком пересказе и антологию Гомера. Понимаю, что это очень малая выборка, но свободно читать ни на одном из ваших языков я не умею, а переводов на общеторговый пока очень мало.

– Нет, я не этим удивлен, – Тим прожевал наконец печеньку и сглотнул. – Я просто как-то думал… Нет, пустяки.

Джек в углу комнаты вскинул голову и глухо заворчал – почуял скрытый гнев.

– Что ты думал? – Таня осторожно коснулась своей маленькой короткопалой рукой рукава Тима. – Что случилось?

– Одна из целей этого посольства, – сказал Тим очень раздельно, – избавиться от этой стигмы, которую наложили на людей. Это нигде не декларируется, но я думал, ты понимаешь, что в нашей истории и культуре – не только война и кровь!

– Но Тим! – большие желтые глаза Тани стали еще круглее. – С чего вы взяли, что на вас лежит эта… стигма? Клеймо, да?

– С того, что я не слепой. Ты меня сначала испугалась. И вообще нами тут, похоже, пугают детишек. Сорох, Сезар – ладно… «Сторох» – древний демон войны! Думала, я не найду?

– Да все не так! – воскликнула Таня. – Почти любая раса в галактике любит войну, риск и кровь! И никто не пытается пристыдить этим вас!

Самое умное, что Тим смог сказать, это:

– Чего?

Глава 7

Поездка не заняла много времени, но время это пришлось коротать в общественном транспорте.

У Тима пока не было местных водительских прав, поэтому до дома Тани они ехали на посольской машине, а вела, разумеется, сама Таня. Однако до места, которое Таня загорелась ему показать, на машине было бы добираться долго и неудобно, поэтому они отправились на сверхзвуковом поезде.

Тим заранее решил, что будет держаться невозмутимо и дружелюбно, даже если на него будут показывать пальцем все, кому не лень. Только не хотелось, чтобы плакали детишки.

Однако на вокзальном терминале, несмотря на выходной, толпы не было, и никто на Тима и Джека особенно не глазел. Наоборот, его, похоже, подчеркнуто не замечали. Какой-то инопланетянин (Тим забыл, как называется их вид) покрытый разноцветными перьями и похожий на большой мяч из метелок для пыли, при виде Тима раздулся и прошипел. Тим понятия не имел, что это значит, и только легкомысленно бросил ему на общеторговом:

– И вам того же!

А Джек промолчал, потому что был куда воспитаннее Тима.

Вообще-то он чувствовал, что изолированное житье-бытье в посольстве начинает его допекать. Хуже, чем на космическом корабле во время переброса. Там-то их хоть селили по ротам: пятьдесят-шестьдесят ребят, плюс еще экипаж корабля… конечно, традиционно они с «флотскими» общались мало, но все-таки все знали, что в соседних отсеках есть еще люди.

А тут – вся планета перед тобою, и никаких людей на много километров или миль, как вам больше нравится (никак не нравится). Одни инопланетяне, и какими бы милыми или красочными они ни были, эта их реакция на человечество изрядно достает…

В остальном же вокзал ничем не отличался от привычных Тиму, только он удивился, что Таня не заказала билеты с помощью своего коммуникатора, а купила их в древнем автомате по продажи билетов, еще аналоговом, без электронного экрана.

– Почему вы так не любите современную технику в быту? – поинтересовался Тим с любопытством.

– Все почему-то спрашивают, – засмеялась Таня. – Ну вот такие мы чудаки по галактических меркам… Хотя вообще-то мы используем. Там, где это важно. Поезд, который сейчас приедет, очень современный.

Поезд Тима разочаровал. Обычный маглев, разве что очень быстрый. На Земле такие используют уже несколько столетий. Но он не стал говорить это Тане, чтобы не разочаровывать. Для шемин-мингрелей маглев был новинкой.

Тим давно заметил, хотя так и не понял, почему, что шемин-мингрели в первую очередь почему-то всегда изобретали сложные, фундаментальные вещи, и только потом улучшали свой быт. Он читал, что когда они вышли в космос, у них было еще нормально освещать жилища керосиновыми лампами. Все это выглядело дико с точки зрения экономики (разве основная аккумуляция капитала происходит не за счет переноса в быт фундаментальных военно-исследовательских достижений?), но Тим не был экономистом… да и что он знал о рынке на Триоке? С тем же успехом у них вообще могла быть замаскированная плановая экономика. Если бы Рената не держалась с ним так холодно, можно было бы спросить у нее. Она, вроде, этим занимается. Во всяком случае, Белое Перо намекал, что она собирает статистику для какой-то корпорации…

Вагон, который они заняли, пустовал, только в углу, в солнечном пятне, дремали двое – шемин и его птица. Шемин лежал, прикрывшись шляпой, птица дремала рядом, нахохлившись.

Джек тотчас обшарил все проходы, ничего интересного для себя не нашел и тоже улегся в солнечном пятне.

– А я думал, в выходные вы все рветесь на природу, – заметил Тим, когда мимо окон вагона сплошными полосами понеслись пригороды Ликрана.

– Летом – конечно. Но зимой делать особенно нечего. Большинство танцуют в клубах, – Таня вздохнула. – Сто лет в клубах не была, слишком много работы…

– Да, свалились мы на твою голову, – посочувствовал Тим.

Ужасно, что молодые девушки не могут ходить на танцы. По отношению к маленькой серьезной Тане он чувствовал себя почти по-отцовски. Хотя, честно говоря, Тим не собирался заводить семью еще лет десять. Вот, может, Айрин к тому времени как раз надумает… Правда, Тим подозревал, что с Айрин у них ненадолго, хотя между ними ничего не было толком сказано на этот счет.

Таня загадочно посмотрела на него.

– Нет, много работы было еще до вас. Потом расскажу как-нибудь.

Поезд несся сквозь пятна света и тени, словно за его окнами проскакивали мимо леса и ярко освещенные пустоши. Тим даже пожалел, что он несется так быстро. У них, на Белом Свете, были свои железные дороги, собранные из старых деталей. Поезда ездили медленно, были без окон и иногда даже без крыши. В основном грузовые, но мальчишки катались поверх грузов бесплатно… Он помнил, как здорово было ехать через пшеничные поля до синеющего на горизонте города, чтобы успеть на сеанс в кино…

Длинный сверкающий сталью и хромом маглев притормозил у крошечного полустанка: там всего-то и было, что крошечный щитовой домик, утопающий в сугробах. Кругом Тим не увидел ни домов, ни других строений. Зато вокруг вздымались горы.

Тим к горам привык: он в них воевал. Первый раз они у него, помнится, вызвали восторг и почти суеверный трепет – выросшему на плоской равнине мальчишке сложно было представить, чтобы земля решила вот так вот взмыть к облакам. Но потом горы стали вызывать трепет совсем иного рода. Сейчас он представить себе не мог, как это по горам можно было гулять.

А здесь горы были в самом худшем виде: бледно-лиловые в снеговой дымке вершины возвышались вдали по обе стороны. Вблизи же громоздились чуть припудренные скалы, торчащие из снеговой перины. Полно укромных мест, где спрятаться снайперу. О минах уж можно не говорить…

Одно хорошо: станция расположилась, по всей видимости, на приподнятом плато, хотя бы лавина им не грозила.

А Таня, кажется, ужасно обрадовалась горам. Она испустила какое-то восклицание и спрыгнула прямо с крыльца станции в снег, скопившейся внизу. Утонула в нем по шею, но это ее ничуть не обескуражило – она почти сразу прокопалась на тропинку.

Джек вопросительно посмотрел на Тима.

– Да иди, иди, – пробормотал Тим, отцепляя поводок.

С оглушительным гавканьем Джек тоже сиганул с крыльца, рванулся в снег, как тяжелые снаряд, подняв тяжелые брызги. Он принялся нарезать круги вокруг Тани, которая целеустремленно пробивала из сугроба путь к расчищенной дорожке. Ну прямо сторожевая собака вокруг цыпленка.

Ассоциация усугублялась тем, что ради поездки Таня сменила свое обычное белое пушистое пальтишко на ярко-желтый комбинезон из чего-то вроде замши.

Когда они выбрались из сугроба, Таня схватила Джека за холку и потрепала. Тот довольно заворчал.

– Ну идиллия, да и только, – пробормотал Тим, глядя на Танину птицу.

Та посмотрела на него с некоторым презрением, потом вспорхнула и устроилась у него на плече.

Это было неожиданно. Насколько Тим знал, нэли редко шли к посторонним… Впрочем, еще Тим знал, что люди и для нэли, и для шемин-мингрелей, которые обладали средними значениями по шкале телепатической чувствительности, были телепатически нейтральными расами. Должно быть, Кира просто наконец-то привыкла к нему и воспринимала как насест. Во всяком случае, никаких мыслей от нее Тим уловить не мог, как ни стралася.

– Кстати, я не заметил, чтобы у меня закладывало уши, – заметил Тим, спустившись с крыльца. – Не ожидал, что мы в горах окажемся.

Таня в это время энергично отряхивала свой комбинезон от снега.

– Вагон герметичный, – пояснила она. – Пойдем, это впереди.

Метров через сто они заметили еще один щитовой домик, полузанесенный снегом. На нем висело две вывески, одна шемин-мингрельской вязью, другая формализованными буквами общеторгового. «Прокат» – прочитал Тим первое слово, а вот второе и третье не понял, он с ними не сталкивался.

Кто-то сзади на тропинке закашлялся – видно, хотел обогнать.

Тим и Таня послушно отступили в сторону, давая пройти паре из одного шемина и одного мингреля. Мингрель, чья голова поворачивалась более чем на сто двадцать градусов, долго провожал их взглядом. Под мышками оба они держали толстенькие пластиковые блинчики со слабовыраженными полосками. Тим сразу догадался, зачем они нужны: это что-то среднее между санками и ледянками.

Тут же он понял, что на головах у обоих не просто особо модные шапки, а самые настоящие шлемы, навроде велосипедных.

«Ага, – подумал Тим, – наверное, их-то и предлагает взять на прокат вывеска. Ну они и впрямь как дети! Не хватало еще, чтобы впереди оказалась горочка с дедом морозом!»

И впереди оказалась горочка. Точнее, обрыв.

Они с Таней вышли к нему внезапно: только что под ногами скрипел снег, и снег же громоздился впереди мягкими застывшими волнами, словно сливочное мороженое. Джек попытался на эти воланы взгромоздиться, но не вышло – на самом деле их прикрывала твердая корка. У станции снег был куда мягче. Наверное, там его иногда убирали.

И вот вдруг белая полоса впереди оказалась не краем очередного снежного бархана, а концом твердой земли. Невероятный, огромный склон круто уходил из-под ног вниз.

Тим всегда считал, что нервы у него крепкие и высоты самой по себе он не боялся, но тут ему даже стало немного не по себе. Он даже сделал шаг назад, потом устыдился и шагнул обратно.

Они стояли словно на краю огромной чаши. По другую сторону круглой долины вздымались те же величественные пики гор, чью лиловатую плоть затянула густая сеть снеговых сосудов. Но с той стороны, где стояли они, стенка «чаши» представляла собой сплошную поверхность неровного, бугристого, плотно-зеленого льда в таких же белых пятнах снега, сверкающего нестерпимо.

Сперва Тиму показалось, что лед убегает прямо у него из-под ног, но потом он понял, что они стоят все-таки немного в стороне, чтобы лучше было видно саму горку. Оказывается, они пропустили поворот тропинки, что шел вдоль края обрыва. Там, где ледяная полоса перехлестывалась через край скалы, возвышалось что-то вроде навеса. Обогнавшая их парочка как раз сидела под этим навесом, прилаживала к телу ледянки ремнями.

– Бог ты мой… – пробормотал Тим. – Они собираются… вниз?

– Да, – кивнула Таня.

– Ну, мы бы с ребятами, пожалуй, рискнули бы, – задумчиво заметил Тим. – Особенно если бы со скуки совсем спятили. Но стой тут рядом гарнизон, командир как пить дать распорядился бы поставить заграждение. А не ледяночки выдавать.

– Ты говоришь об армейском командире?

Тим кивнул.

– Вот в том и дело, что вам, в армии, нет нужды в искусственной опасности. У вас опасность вполне реальна. Вы воюете постоянно. А мы… У нас считается нормальным и даже почетным время от времени выкидывать такие штуки. Это Тар-Лашк, водопад ужаса. Летом в наших краях обычно ездят на скалу Аругири у берегов Твифта… впрочем, тебе это неинтересно, наверное, – Таня улыбнулась.

– Очень интересно, – живо возразил Тим, наблюдая, как те два идиота… в смысле, шемин-мингрели, переговариваясь между собой, занимают стартовые позиции. – Какие меры предосторожности? Там внизу антигравитационное поле или что-то типа?

– Никаких.

Тим еле подавил матерное слово. Приготовления этих двоих ребят как-то сразу предстали ему в ином свете.

– Они ведь разобьются!

– Вряд ли. Разве что специально пришли свести счеты с жизнью, так тоже бывает… Это не так опасно, как кажется сверху. У трассы есть несколько пологих участков, они смягчают скорость.

– Господи! – пробормотал Тим. – Какой у вас процент несчастных случаев?

– Травмы – от пяти до десяти процентов, летальный исход – до трех процентов. Среди пожилого населения чуть выше. Молодежь мы сюда не пускаем, людям до пятнадцати лет просто не продадут билет до Тар-Лашка.

– До пятнадцати… – Тим вовремя сообразил, что год на Тариоке в два раза дольше, чем на Земле, а старели и взрослели шемин-мингрели примерно с той же скоростью. Вроде бы и помнил об этом, но как-то не прилагал к повседневной жизни.

Тут его осенило внезапной мыслью. – Таня, а сколько тебе лет?

– Двадцать, – ответила она. – Получается, я немножко старше тебя, да?

– Ну, мне как раз только пятнадцать, – нервно хмыкнул Тим, – Могли и билет не продать, неловко бы вышло.

Он хотел было спросить, какого черта, если ей уже сорок, она работает в посольстве секретаршей и живет с теткой, но вовремя прикусил язык. Может быть, ей нравится такая работа. Может быть, жить с теткой у шемин-мингрелей нормально… да, кажется, коммунальное жилье у них не считается плохими условиями, он что-то такое читал.

– На инопланетян эти нормы не распространяются, – успокоила его Таня. – К тому же, вас этот водопад все равно бы вряд ли заинтересовал. Ты же сам сказал: «сумасбродство».

Тем временем те двое, неловко отталкиваясь ногами, перевалились через край – и черными точками понеслись, постепенно набирая ход, вниз по ледяному потоку.

– Это как смерть или как битва, – проговорила Таня медленно, неотрывно глядя на эти черные точки. – Лед медленно скользит мимо. Кажется, что еще можно что-то изменить, уцепиться за берег, но уже нельзя. События вышли из-под твоего контроля. Потом он начинает нестись все быстрее и быстрее, ты сжимаешь зубы и собираешь волю в клубок, только чтобы выстоять… Может ли быть чувство лучше? И если бы нас ждала в конце страховочная сетка, разве это чувство было бы столь острым?

Она с иронией поглядела на потерявшего дар речи Тима.

– Обряд посвящения салафодиаков не кажется нам таким ужасным, как он, видимо, кажется тебе. И наше общество не лишено тяге к риску, к преодолению, к опасности, к непослушанию. Мы тоже любим истории о приключениях, драках и хитроумных обманщиках.

– Тогда почему же люди оказались отверженными? – тихо спросил Тим.

– Потому что мы вас боимся, – проговорила Таня. – Ты как-то сказал мне, что наши общественные нормы – ваш идеал. Но и вы… вы вызываете у нас не только отвращение своей жестокостью, своим пренебрежением друг к другу, но и настоящую зависть. Вы по-настоящему живете риском, а мы только иногда позволяем себе. Мы бы хотели… перенять кое-что у вас, изучить вас, сделать понятнее… Научиться чему-то у вас, как мы, галактические расы, учимся друг у друга, научить вас чему-то. Но мы не знаем, с какой стороны к этому подойти.

– Приручить нас, – усмехнулся Тим. – Фишка в том, как говорили у нас в школе, что людей не надо приручать.

– А что надо?

– Принять нас в стаю. Или, – Тим фыркнул, – у вас не стая, хотя и не стадо тоже. У вас, скорее, что-то типа косяка.

Таня приподняла брови – удивление и иронию шемин-мингрели выражали точно так же, как люди.

– Какая богатая биологическая лексика!

А Тиму вдруг стало легко. Он схватил Таню за руку.

– Как насчет скатиться вниз с этой горочки? – спросил он. – У меня есть деньги на прокат ледянок.

– Они выдаются бесплатно, но… – она нахмурилась. – Ты же только что не хотел рисковать!

– А теперь перехотел. И это не риск. Я отлично тренирован. Спорим, среди сорохов, да еще армейцев, процент летальных повреждений был бы меньше единицы? Мы возьмем длинную ледянку, наверняка есть же такие, для двоих, для троих?

– Есть, конечно, и я точно знаю, что вы, сорохи, куда крепче нас даже без специальной тренировки, – Таня пожала его руку в ответ. – Но я…

– Или ты не дочь своего народа? – хмыкнул Тим.

– А, пусть! – Таня тряхнула головой. – Только надо Джека отвести на станцию.

– Нет, Джек поедет тоже. Чем он хуже!

И был ледяной склон, который медленно-медленно ускользает мимо тебя, и кажется, что ты еще можешь что-то изменить, выбраться с неуклюжей пластиковой доски, но это только иллюзия; и вот ты ускоряешься, и на миг весь мир перед тобой в ярком блеске зимнего солнца, а потом все ухает вниз, и свист ветра, и холодный, резкий ветер в лицо, и ничего не видно и не слышно, кроме собственного вопля и заливистого вопля Джека.

И черт возьми, как же это было здорово!