355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Варвара Мадоши » Возьмите нас в стаю (СИ) » Текст книги (страница 1)
Возьмите нас в стаю (СИ)
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 20:20

Текст книги "Возьмите нас в стаю (СИ)"


Автор книги: Варвара Мадоши



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Варвара Мадоши
Возьмите нас в стаю

Пролог

– У нас мирная миссия, господин Крюков, – сказали Тиму. – Поэтому предпочтение отдается бывшим десантникам и людям, служившим в специальных войсках.

– Так точно, – ответил Тим.

И почему-то почувствовал досаду, хотя всякий свежеиспеченный выпускник МИМО[1]1
  Международный институт межпланетных отношений


[Закрыть]
умер бы от счастья, если бы его назначили помощником третьего атташе к шемин-мингрелям[2]2
  В тексте используется упрощенная структура дипломатических миссий. Предполагается, что есть посол или посланник и его помощники-атташе, у которых, в свою очередь, тоже могут быть помощники.


[Закрыть]
. Особенно если бы протекции или блата у него не было, как у Тима.

– Приятно иметь дело с понимающими кадрами, – неприятно улыбнулся работник министерства инопланетных… отношений, конечно, но Тиму всегда хотелось поименовать их «сношениями». – Шемин-мингрели настаивают на предварительных контрактах со всеми, кто ступает на их почву. Подпишите вот здесь и здесь. Да, и они прислали договор для вашего… хм, партнера, так что вам придется расписаться и за него тоже. Чистая формальность.

Тим посмотрел на своего партнера, который сидел на полу в солнечном пятне. За приоткрытым окном цвел летний сад, жужжала пчела над цветком шиповника. Джек смотрел за окно с тоской: его туда не пускали, а очень хотелось.

– Может, приложить отпечаток лапы? – уточнил он у чиновника.

Тот посмотрел на него взглядом, выдающим отсутствие чувства юмора в терминальной стадии, и Тим, усмехнувшись, притянул лист пластика к себе.

Перед тем как подписать, он, правда, чуть тронул золотистый бок собаки носком ботинка. «Ты как, приятель?»

Пес повел ухом, посмотрел на Тима и широко зевнул. Шемин-мингрели сколько угодно могут считать собак равноправными партнерами людей, но желания взять на себя свою долю бюрократии пес не проявлял.

Тим хмыкнул, размашисто ставя подпись.

Свежий старт. Шемин-мингрели не знают, во что они ввязались. Мирная галактика содрогнется и пожалеет, что впустила в себя человечество… Но поздно. Люди уже здесь, и они намерены остаться.

* * *

У Дарвина и Евклида больше общего, чем может показаться на первый взгляд.

Англичанин по имени Дарвин когда-то счел, что основой эволюции является борьба. За место под солнцем, еду или самок (в некоторых случаях самцов) – не так важно. Человечество признало эту идею сравнительно легко – благо она опиралась на опыт и житейские наблюдения. Конечно, люди ждали, что когда они выйдут во Вселенную, им придется сражаться и за свое место под звездами.

За пару тысячелетий до Дарвина грек по имени Евклид счел, что сумма углов треугольника всегда составляет 180 градусов. Из этого он вывел чуть менее очевидное следствие, что параллельные прямые никогда не пересекаются.

И Евклид, и Дарвин были правы. Но спустя пару тысячелетий после Евклида люди придумали другую геометрию, которая позволила им прокладывать курс в многомерном пространстве. Евклид оказался прав только в масштабах Земли.

Как выяснилось, Дарвин тоже.

Люди в масштабах вселенной – скорее исключение, чем правило.

Исключения – это не всегда хорошо. Но без них сама жизнь не могла бы существовать.

Древняя раса дотушей, исчезнувшая миллиарды лет назад, знала это как никто.

* * *

Далеко-далеко от Тимофея Крюкова, его пса Джека и пчел над цветами шиповника, в другом краю Галактики женщина по имени Тэна проснулась со вскриком. Она тоже знала, что люди пришли и намерены остаться, и что в ближайшие несколько столетий они могут стать реальной угрозой для Галактического Содружества. Но сейчас ее волновало не это – ее волновала угроза значительно более близкая, и только люди сулили некоторую надежду на спасение.

Когда от тебя хотя бы в небольшой степени зависит судьбоносное для твоей расы решение, избавиться от сомнений невозможно. Сомнения Тэны приняли такую форму: ей все время вспоминался желто-золотой купол огня над космодромом и деревянный голос ее учителя. «Они нам соврали, – сказал он ей тогда. – Знаешь, что это было? Это пацифистское движение взорвало военные склады в честь нашего прибытия. Галактика без войны, вот как они называются!»

«Но в Галактике и так нет войн! – воскликнула Тэна. – Уже много столетий!»

«Скоро опять начнутся», – мрачно пообещал учитель.

Даже тихое течение мыслей ее симбионта-нэли, прикорнувшей в углу на насесте, не в состоянии было успокоить Тэну.

«Невроз, – подумала она. – Начальная стадия невроза…»

Взад и вперед она ходила по комнате, залитой лунным сиянием, и думала только о том, как обуздать человеческую натуру.

* * *

Полет до Триоки, планеты шемин-мингрелей, тянулся скучно и вяло. Самым интересным на корабле оказался флегматичный и высокомерный, несмотря на пиратскую фамилию, Флинт, а это уже о чем-то говорило.

Флинт был таким же, как Тим, неопытным сотрудником дипломатической службы и летел он на Тусканор, один из центральных миров Галактического Содружества. Там посольство уже давно было укомплектовано, еще до последнего внезапного потепления межпланетных отношений, но Флинт не мог вылететь туда два года. И только сейчас нашелся подходящий корабль.

– За два года не нашлось корабля на Тусканор? – фыркнул Тим за совместной едой в корабельном кафетерии. – Хорош заливать!

– Я сказал, не было подходящих. «Евразия» первый корабль такого класса, – ответил Флинт со спокойной, слегка равнодушной улыбкой.

– Ты слишком хорош, чтобы летать на почтовиках?

– Я – нет, а вот моя подопечная – важная персона, – впервые в голосе этого сухаря проскользнули теплые нотки.

Тим присвистнул.

– Ты что, слона сюда затащил?

– Кора больше слона, – совершенно серьезно ответил Флинт. – Пойдем, познакомлю.

И они познакомились с Корой: роскошной черно-белой касаткой.

– Следующим рейсом «Евразия» перевезет на Тусканор ее жениха, его тренер сейчас проходит подготовку, – пояснил Флинт.

– Да будь я проклят, – пробормотал Тим, пока Кора проплывала туда-сюда позади стеклянной стены вольера, поворачиваясь к людям белоснежным брюхом, словно кот, который хочет, чтобы это брюхо почесали. – Тусканор – водный мир, конечно, но я не думал, что они в самом деле…

– Не смогли обучить никого из вас, дипломатов, работе с животными, – с ноткой превосходства произнес Флинт. – Проще нас, океанологов, обучить вашим ужимкам.

– Дурное дело нехитрое, – жизнерадостно кивнул Тим, дипломатично проигнорировав подначку насчет дипломатов – к которым он по-настоящему себя не причислял. – На Тусканоре нет крупных морских хищников. Весь океан будет ваш.

– А то! А у тебя-то какой зверь? Я слышал, новые кадры без зверей теперь не берут.

– У меня не зверь, – качнул головой Тим, – у меня друг.

* * *

На экранах и на картинках Корабль не произвел на Тэну ни малейшего впечатления: он был замаскирован под космическую скалу и выглядел просто куском булыжника.

Вблизи, однако, Корабль внушал. Начинала кружиться голова просто от его огромности. Он был больше самого огромного пассажирского лайнера, размером с половину небольшого планетарного спутника или с большой астероид. Нечего было и думать, чтобы приземлить его на одну из планет Содружества или загнать в космический док.

Корабль изучали, выведя на орбиту вокруг одной из необитаемых планет нулевого сектора. Вспомогательные помещения и служебные конструкции надстраивали прямо вокруг него: жить на корабле никто не хотел.

А вот увиденные впервые чертежи Тэну поразили – своей сложностью. Даже неоправданной запутанностью. Она, конечно, не была инженером, тем более космическим инженером, но даже школьный курс трехмерной логики и институтский курс хозяйственного планирования позволяли заметить странности. Длинные коридоры сходились и расходились, перекрещивались на разных уровнях, вели, кажется, в никуда… Отсеки с непонятным назначением. Вентиляционные шахты, которые ничего не вентилировали. Склады запасных комплектующих и элементы системы жизнеобеспечения, в беспорядке разбросанные по всему кораблю…

– Это ловушки, – сказал учитель, показывая на случайные ходы. – Они уже стоили жизни двум рабочим. Их распылило на молекулы, спасти не удалось. Родным сообщили, что были несчастные случаи с их скафандрами. А вот насчет этой штуки специалисты пока не уверены, изучаем.

– А почему запасы раскиданы по всему кораблю? – уточнила Тэна, преодолевая холод в груди. – Разве это не создает проблему для логистики?

– А это уже ты мне скажи, – усмехнулся учитель. – Это уже по твоей части.

– Это расчет на то, что на них нападут, – поняла Тэна. – Весь корабль – огромная ловушка для тех, кто может взять его на абордаж, и запасы не исключение!

– Умница, – благосклонно заметил учитель.

– На сколько же разумных существ он рассчитан? Я не вижу жилых помещений.

– На одно.

* * *

Бассейн, в котором жила Кора, выходил одной стеклянной стеной на спортзал – самое большое пустое помещение на корабле, не считая двигательного отсека и оружейной.

Поэтому по вечерам, нарезая однообразные круги ради поддержания формы, Джек и Тим заодно составляли компанию касатке. Она проплывала мимо стекла, косясь на них большим круглым глазом.

Был в спортзале еще один стеклянный балкон – внешнее помещение апартаментов, отведенных семейству салафодиаков. Эти ярко-зеленые существа больше всего напоминали древние представления о пилотах летающих тарелочек и не выносили одиночества. Они только спали в крошечных непрозрачных контейнерах, все остальное время им требовалось быть на виду.

Всего на корабле летело три штуки салафодиаков: папа, мама и ребенок неясного пола. Когда Тим приходил на пробежку, взрослые всегда отсутствовали, и только дите зачарованно пялилось на него из стеклянного фонаря.

Тим знал, что этого делать не следует, но однажды машинально улыбнулся малышу и помахал ему рукой.

Тот тут же убежал в смежное помещение, которое выходило стеклянным фонарем на общественную столовую.

Джек жалобно поглядел на Тима и издал короткий скулящий звук. Он любил детей, к которым относил всех маленьких существ, и не любил, когда его пугались.

– Знаешь что, приятель? – сказал Тим, потрепав его по холке. – По-моему, ты тут ни при чем.

Ксенопсихология была на специальности «межпланетные отношения» основным предметом, и Тим всегда имел по ней хорошие отметки. К тому же в отличие от многих своих сокурсников Тим успел понюхать пороха, посмотреть Галактику и имел кое-какие представления об общении с инопланетянами.

Поэтому в тот же день он загрузил из корабельной базы данных несколько книг и засел за них.

Долгих исследований не понадобилось: то, что его интересовало, лежало на поверхности. Найдя искомое, Тим задумчиво откинулся на спинку кресла, размышляя. Головоломка выходила пустячная, но до чего же неприятная!

Кроме Флинта Тим свел на корабле знакомство с несколькими членами экипажа, в том числе третьим механиком Козловым. Козлов был наполовину русским, хорошо знал язык, и в кои-то веки Тим стряхнул пыль с падежных окончаний.

У Тима был электрический самовар – купил он его больше прикола ради, не все же японцам хвастать своими чайными церемониями. Он не думал даже забирать его с собой с Земли, но ему дали лимит в пятьдесят килограммов личных вещей (и еще сто багажа) – а вещей за шесть лет учебы у него скопилась всего одна нетуго набитая сумка.

Так что самовар стоял у Тима в каюте на почетном месте, прямо на канистрах с углекислым газом. Они с Козловым регулярно подогревали в нем кипяток и подолгу пили чай, травя байки. Козлов, в отличие от Флинта, был собеседником интересным, но увлекающимся.

– Вот какого хрена, – говорил он, – на корабле монтировать обязательные помещения для других рас? Их же десятка два, а то и больше!

Тим понимающе кивнул. Цистерны с двуокисью углерода, которые отнимали в его каюте половину площади, тоже были данью этим стандартам: отсек при нужде мог быть приспособлен для перевозки артурианцев.

– «Соответствие стандартам», мать твою! – продолжал кипятиться механик. – Это назло сделали, чтобы помешать Земле летать на другие планеты, помяни мое слово.

– А что будет, если не построить нужные каюты?

– Что будет, блин, что будет… корабль не пустят ни в один нормальный порт. Да мать вашу, они же все равно, говорят, очень редко путешествуют, эти зеленые с рожками…

– Салафодиаки, – подсказал Тим.

– Точно! Блин, как ты язык на них не ломаешь?

– А ты запоминай по частям, – посоветовал Тим. – Большинство основных рас многосоставные. Сала – один симбионт, фоди – другой симбионт.

– Обана! И как эти фоди выглядят?

– А ты их и видел как раз. Фоди – это вот эти зелененькие. А сала сидят на родной планете и никогда ее не покидают.

Козлов фыркнул.

– Во чудные.

Тим промолчал и не сказал Козлову, что салафодиаки ничем особенным не выделялись. Почти все расы в той или иной степени практиковали симбиотический образ жизни, в том числе и так называемый «социальный симбиоз», как сала и фоди; ничего необычного не было и в том, что некоторые симбионты обитали в разных средах (одни, скажем, в воде, другие на суше) и имели разные привычки. И кроме сала в Галактике частенько встречались домоседы.

Самое интересное, думал Тим, шагая бок о бок с полным энтузиазма Джеком в спортзал, в салафодиаках совсем другое. У этой просвещенной, обожающей свое потомство расы до сих пор была церемония вхождения в возраст, при которой погибало до десяти процентов детей и подростков.

В общем, Тим не удивился, когда вошел в спортзал и обнаружил зеленого ребенка, переминающегося с ноги на ногу у беговой дорожки. Жест вышел очень земным и очень человеческим.

Тим велел Джеку сидеть, а сам начал разминаться, не обращая на дите никакого внимания. Оно какое-то время болталось на периферии, затем подошло чуть ближе, делая осторожные шажки.

Больше всего оно напоминало земного ребенка лет десяти, одетого в маскарадный костюм. Но салафодиаки значительно меньше людей (как почти все разумные расы), и по их меркам дите считалось довольно рослым – подросток, наверное.

– Что ты хочешь, юное разумное? – спросил Тим на общеторговом.

Ни слово не говоря, детеныш хлестнул его щупальцем на ноге и кинулся прочь, забавно топоча маленькими ножками.

Джек посмотрел на Тима с любопытством, как бы говоря: да ладно, у тебя не настолько плохой акцент!

– У них есть такой обряд: чтобы ребенку стать взрослым, он должен сразиться один на один с чудовищем, и никто не имеет права помогать, – объяснил Тим псу. – На родной планете для этого подходят такие древние водные хищники. Сперва подросток долго наблюдает за их поведением с берега, потом садится в лодку, плывет на самую середину заводи и дает им решительный бой.

Джек еще раз дернул ухом. Он решительно не понимал. «Неужели оно так меня испугалось? – словно спрашивали карие собачьи глаза. – Я ведь хороший!»

– Ты лучший на свете, – Тим погладил пса между ушей. – А испугалось оно меня. Видишь ли, мы, люди, в глазах этой древней продвинутой расы – настоящие чудовища.

Джек обиженно заскулил. Обиделся он, конечно, не за себя, а за Тима.

– Да, мой друг, ты прав. Дичь и круговерть, – вздохнул Тим. – Варварство и предрассудки. А может быть, – добавил он после коротких раздумий, – они знали, что я не нападу, и решили так вот сжульничать, чтобы не подвергать ребенка реальной опасности дома. Черт их знает.

Он пожал плечами, накинул на шею полотенце и медленно затрусил по дорожке, махнув Джеку рукой следовать за ним.

– Все равно жалобу в международный суд за оскорбление расовых чувств я подавать не буду, – закончил Тим уже себе под нос. – Нас, людей, и так в Галактике не любят.

Часть I

Глава 1

Почему-то Тим не ожидал прибыть на Триоку зимой. Не то чтобы он не знал, что оси других планет, случается, бывают наклонены относительно плоскости эклиптики, и, соответственно, на них происходит смена времен года. Не то чтобы он пропустил мимо ушей предупреждение капитана приготовить теплые вещи. Нет, он самым прилежным образом нацепил подбитые мехом унты, доху, рукавицы и теплую шапку.

Но все равно первый удар холодного сухого воздуха застиг его врасплох.

Машина из посольства запаздывала. Тим мог бы подождать в здании космопорта, но в кондиционированном шуме многолюдного комплекса ему не сиделось. К тому же космопорт как две капли воды походил на то, что можно увидеть на Луне или Перекрестке. Пожалуй, два основных терминала Земной Конфедерации были даже больше и новее. Одно показалось странным: космический порт шемин-мингрелей походил на птичий питомник.

Стены и потолок тут были сплошь искусно разрисованы ветками и листьями. Шемин-мингрели любят природу, сказали ему. Ну а кто ее не любит, собственно… Но это бы полбеды, если бы птицы не пели – скорее, даже орали – буквально повсюду. Тим постоянно вжимал голову в плечи, ожидая помета. Джек держал себя в лапах благодаря тренировке, но крутил головой, время от времени морщил брыли, будто собирался рычать, и старался держаться поближе к ноге Тима.

Поэтому они выскочили наружу и мерзли возле огромного зеленоватого сугроба под чернильно-синим небом с россыпью звезд. Звезды будто плевать хотели на то, что рядом многомиллионный город с его световым загрязнением, светили себе как хотели.

Сугробы, кстати, громоздились буквально повсюду, некоторые были навалены чуть не до второго этажа. Шемин-мингрели словно бы и не собирались их убирать. И еще было как-то очень по-деревенски тихо. Никто не спешил, никто не толокся у выхода, никто не въезжал и не уезжал, и даже скопища машин на тротуаре Тим не увидел. Тишь и запустение царили перед многокилометровым комплексом космопорта. А внутри – шум, суета и постоянный перезвон системы оповещения.

Это не «дичь и круговерть», это «чушь и невозможно».

Тим даже заподозрил, что нечаянно вышел через служебный или нерабочий вход, но никакой пометки не было, зато крупные металлизированные буквы общеторгового над входом сообщали, что это действительно Выход № 2.

Джек поймал его удивление и издал вопросительный звук.

– Все в порядке, – сказал ему Тим. – Пока никто в нас не стреляет, все пучком.

Пес не мог не согласиться. Он тоже очень хорошо помнил, каково это, когда в тебя стреляют.

Приземистый ярко-алый электрокар на воздушной подушке затормозил рядом. За рулем сидела ухоженная девушка лет тридцати. Она была человеком, а потому Тим не без оснований решил, что это приехали за ним.

Передняя дверь поднялась, и девушка спросила:

– Тим Крюков?

– Так точно, – кивнул Тим. – В смысле, он самый. И Джек.

– Вижу, – сказала она. – Это что, весь ваш багаж? Боже мой, вояка до мозга костей. К-9? Вы хоть сколько-то отучились?

– Диплом с отличием, – сухо сообщил Тим, закидывая сумку и коробку с самоваром на заднее сиденье. – А вас знать не имею чести.

– Рената Мейснер, третий атташе. Ваш непосредственный руководитель. Почти весь вспомогательный персонал у нас из местных, так что за вами мне пришлось ехать самой. Да, и попросите вашего… партнера лечь на коврик. Я специально постелила сзади.

Надо отдать Ренате должное: коврик лежал на сиденье, а не на полу. Тим, которому сразу не понравился чопорно-капризный изгиб губ будущей начальницы, решил, что некоторый шанс сработаться все же есть.

Он послушно устроился на переднем сиденье рядом с Ренатой, она нажала кнопку. С чпоком оторвавшись от тротуара, автомобиль понесся над узкой выездной дорожкой.

Огороженную сугробами улицу довольно ярко освещали зелено-желтые фонари, какие-то очень знакомые, почти деревенские. В поселке Арниловка Заиконоспасского района, где вырос Тим, фонари были почти такие же. В их свете хорошо была видна дорога, туда и обратно. Совершенно пустая, ни одной машины.

Рената поддала мощности, и ярко-алый «жучок» выкатил на автомагистраль – широкую, в шестнадцать полос.

И тут Тима немного повело. На секунду он решил, что у него галлюцинации: и шоссе, и сам воздух вокруг вспыхнули ярчайшим светом, в барабанные перепонки ударил грохот.

Автострада, еще недавно пустынная, оказалась полна сотнями машин, что тянулись мимо бесконечной лентой и, кажется, встроиться в нее никак было нельзя.

Но Рената уронила руки с рычагов – и машина сама нашла местечко, десяти секунд не прошло.

– Управление взял автоматический контроль, – пояснила она, косясь на Тима. – Вы чуть было не выдернули у меня руль.

– Рычаги, – поправил ее Тим, утирая пот со лба. – И я держал себя в руках.

– Это ваш пес держал себя в руках. Хорошая выучка. Армейская?

– Он ее лучше помнит, чем я, – чуть улыбнулся Тим. – Что это было? Альтернативное пространство-время?

– Оно самое.

– Но на планете… разве можно?

– Шемин-мингрели экспериментально разрешили год назад. В окрестностях космопорта пока обкатывают. Там видно будет. Может, и прикроют. Но пока только хорошие отзывы. Инфраструктура космопорта была перегружена, сейчас полегче.

Тим с некоторой грустью подумал, что все-таки от родной Арниловки он забрался ужасно далеко.

– Эй! – вдруг сообразил он. – А как же риск для безопасности? Это ведь все равно что летать на их кораблях, выходит. Для переноса в искривленное пространство они проводят полное сканирование…

Рената приподняла бровь:

– А у вас, выходит, полная голова секретных сведений?

– Нет, но…

– Ну и расслабьтесь. Никому мы не нужны. И наши секреты тоже.

* * *

Все семейство Тэны, и непосредственное, и ближайшее, имело что сказать о ее назначении. С другого континента прилетела мама, она же вызвала папу и вспомогательную маму. Для пущей внушительности были призваны даже бабушки с дедушками и тетя Мина: Тэнина соседка-мингрель.

Никто уже и не может сказать, сколько веков этой традиции: чтобы на любых семейных или производственных толковищах шеминов присутствовали мингрели. И хотя семейство Тэны нельзя было назвать целиком шеминским – ее папа был на четверть мингрелем – мама все равно предпочла соблюсти декорум.

– Нет, это возмутительно, – кипятилась мама. – Ничего не сказав, ни с кем не посоветовавшись…

– Мама, мне уже двадцать, – устало отвечала Тэна, сидя на насесте возле Киры, своей нэли.

Мамина нэли, Олха, косилась на нее неодобрительно и щелкала клювом. Нэли вспомогательной мамы не проявлял интереса к подходящему, примостившись на подоконнике, нэли отца спал, спрятав голову под крыло, а бабушки с дедушкой своих нэли не привели, потому что присутствовали виртуально, в виде голограмм. У тети Мины, как у многих мингрелей, своего нэли не было, и вообще она сама не вмешивалась в разговор, просто сидела себе и вязала. Но Тэна все равно чувствовала над собой и Кирой огромное численное преимущество.

– Это не имеет значения! – парировала мама. – Для меня ты все равно останешься ребенком!

– Я все понимаю, – сказала вспомогательная мама, удерживая основную маму за плечо, как будто та собиралась броситься к Тэне и запихать ее обратно в вынашивательную сумку, – желание личности к самостоятельности должно способствовать ее выходу за пределы родительского клана… Но Тэна, ты могла хотя бы предупредить, что бросаешься в буквальном смысле в пасть к сорохам!

– Я не собираюсь заглядывать к ним в пасть, – сказала Тэна, ероша перья Киры. – Для этого существуют стоматологи. К тому же сорохи всеядные, зубы у них плоские. И они уже пару тысяч лет не едят своих секретарей.

– Возмутительно! – подала голос бабушка со стороны вспомогательной мамы. – Чтобы кто-то из Тиури работал секретарем!

– Милая, во-первых, Тэна не Тиури, она Гмакури. Во-вторых, это только временно, – сказал дедушка, ее муж, кладя супруге руку на плечо по ту сторону голографического экрана. Обращаясь ко всем остальным, он добавил извиняющимся тоном: – Простите, Гиле пора принять ее лекарство. Мы, пожалуй, пойдем.

– Я тоже пойду, – громогласно объявил дедушка со стороны отца. – Это совершенно бессмысленное совещание. Времена, когда вы юридически могли обязать Тэну к чему-то своим толковищем, давно прошли. Она умная девочка, она знает, что делает.

С этими словами он отключился. Тэна нечестиво порадовалась, что этот дед давным-давно развелся с обеими своими женами и воспитывал отца строго самостоятельно.

Олха неодобрительно вскрикнула и подскочила к Кире, чтобы стукнуть ее клювом по голове, но Тэна вовремя ее отпихнула.

– Когда в дело пошли драки нэли, сражение, считай, проиграно, – заметила тетя Мина, не отрывая взгляда от своего вязания. – Кто хочет сока с пирогом? Я сегодня купила у Агиры просто превосходный.

– Как вы можете говорить про еду, когда моя милая нежная девочка будет работать со всякими там варварами! – воскликнула мама Тэны в последней попытке привлечь тетю Мину на свою сторону. – Говорят, они до сих пор сжигают своих преступников!

– Мам, они используют электричество, это немножко другое, – мягко заметила Тэна.

– Да, это меняет дело! – мама саркастически сложила руки на груди.

– В данном случае я склонен согласиться с твоей мамой, разница невелика, – подал голос отец. Тэна любила его больше всех других родственников: он чаще всего бывал голосом разума. – Но я не думаю, что они собираются сжигать электричеством Тэну, так что, Эстель, можешь успокоиться.

– Кто знает, что они там спрятали в подвалах этого посольства… – проговорила мама, бурча. – Уродливо, редкостно уродливое здание! Как мэрия разрешила его построить…

– Дорогая моя, пытаясь нашей взрослой дочери что-то запретить, ты тем самым откатываешься в каменный век и уподобляешься этим самым сорохам, – выступила миротворцем вспомогательная мама. Она под шумок успела сходить на кухню к тете Мине (у них с Тэной кухни были смежные) и теперь вернулась. – Кстати, поспешите, потому что четверть пирога я уже съела. Удержаться невозможно, эта ваша Агира просто превзошла себя.

И Тэна без дальнейшей суеты и возмущения со стороны родни стала старшим ассистентом по работе с документацией в посольстве Земной Конфедерации.

Ее встреча с Тимом Крюковым была, таким образом, предрешена.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю