Текст книги "Роман, написанный иглой"

Автор книги: Вали Гафуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 32 страниц)

– А почему бы и нет?

– Рустам, ты, кажется, учился до войны?

– Да, в педагогическом институте. На факультете языка и литературы. Заочно, правда. А теперь вот переучиваюсь. Только трудновато даётся мне это.

– Премудрости эти – не из самых страшных. Лиха беда – начало. И потом, система Брайля лишь вспомогательное средство для таких, как ты. Ведь основные знания, фундамент уже есть. Его только укрепить надо да стены нарастить…

– Я и сам об этом подумываю, – признался Рустам, – Есть мечта всё-таки закончить институт и в школу вернуться. Ведь я уже работал учителем… до войны, привык к ребятишкам. Только…

– Правильная мечта, – горячо поддержал товарища

Саша, – И без всяких «только!». Значит, решено? В институт будем поступать вместе,

– Как решено? – растерялся от неожиданной категоричности Саши Рустам. – Прямо вот так, сразу?..

– А чего раздумывать! Я в этом году кончаю десятый класс вечерней школы. Вот и получается, что нам вместо надо начинать грызть гранит науки.

Муаттар с улыбкой слушала разговор. Её забавляла растерянность Рустама. А Саша, он всегда так: родилась идея – должна делом стать. Муаттар была уверена: учиться теперь Рустаму в институте, даже если это и пугает его. Саша не из тех. кто отступает, особенно если заявил о чем-нибудь во всеуслышанье.

Вошла Зоя Кузьминична. У неё было какое-то дело и Муаттар. Рустам сразу оживился, но как-то нервно. Стал беспокойно ёрзать на стуле.

– Что с вами, Рустам? – удивилась Долгова.

Что с ним? Да то, что вчера Света получила письмо от Петра Максимовича, в котором ещё раз сообщалось, что Зоя Кузьминична училась перед самым началом войны на первом курсе сельскохозяйственного института. Мать её звали Мария Сергеевна, а отца – Кузьма Яковлевич. Было у неё ещё двое младших братьев, которые погибли от рук гитлеровского палача во время допроса Марии. Рагозин просил осторожно уточнить всё это, а в заключение письма предупредил, что они с Евдокией Васильевной и Марией – он, оказывается, уговорил её переехать из Москвы в Нальчик – на днях выезжают в кишлак. Уточнить! Но как это сделаешь, да ещё осторожно?

– Так что с вами случилось? – переспросила Зоя Кузьминична.

– Сколько вам лет? – даже для него самого неожиданно сорвалось с языка Рустама.

– Женщинам такие вопросы задавать не принято, – грустно улыбнулась она. – Или я уже на такую безобразную старуху стала похожа, что и возраст определить трудно?

– Что вы!.. Вы такая красивая…

– Это уже начинает походить на объяснение в любви, – рассмеялась Зоя Кузьминична. – В условиях современного промышленного производства.

Саша, не удержавшись, прыснул.

– Зоя Кузьминична, расскажите, пожалуйста, о себе, о своей жизни.

– О! А жених-то, оказывается, человек обстоятельный. Может быть, мне и анкету заполнить?

«Хоть и смешно, но это было бы очень даже кстати сейчас», – подумал Рустам, а вслух сказал:

– Да нет, анкету не надо. Но просто у меня привычка, потребность такая: лучше знать своих друзей.

– Похвальная потребность. Только давайте сразу договоримся: на меня её не распространяйте, – голос у Зои Кузьминичны дрогнул. – Оставим мою жизнь в покое… Тем более, что через несколько минут заканчивается перерыв.

И она вышла из комнаты.

«Вот и уточнил! – растерянно думал Рустам, шагая за Сашей в цех. – Нет, не гожусь я в дипломаты».

– А чего это ты вдруг биографией Зои Кузьминичны заинтересовался? – не выдержал молчавший до этого Саша.

– Да надо… Понимаешь, позарез надо!

– И что же тебя интересует? Может быть, я помогу. Мы с Зоей Кузьминичной уже давно знакомы.

– Только о нашем разговоре не должен никто знать.

– Не должен, значит, не будет.

– Скажи, Саша, какая у неё до войны была семья?

– Семья? Да ты что! Она же ещё совсем девчонкой была. Ей и сейчас-то чуть больше двадцати пяти…

– Я не о такой семье. Ну, отец с матерью, братья, сёстры.

– Всех война раскидала, – вздохнул Саша. – Они в деревне жили, а Зоя Кузьминична в городе, в сельскохозяйственном институте училась. Так до сих пор ничего и не узнала об отце с матерью и братишках. Переживает очень, хоть и виду не подаёт. А ты сейчас вопросами своими и разбередил старые раны.

– А сколько у неё братьев было? – остановился Рустам.

– Двое… Да что, в самом деле, с тобой?

– Ничего. Скоро сам всё узнаешь. Только о разговоре нашем, ещё раз прошу, никому ни слова.

Саша лишь досадливо пожал плечами.

После обеда Рустам решил последовать советам друзей, стал работать с небольшими перерывами на отдых.

Дома он несколько раз принимался рассказывать Мухаббат, как прошёл рабочий день, какие на предприятии замечательные люди, и какая у него, Рустама, получилась циновка. Загляденье!

– Так уж и загляденье? – улыбнулась Мухаббат.

– Ну, не так чтобы так, но и не очень чтобы очень, – повторил Рустам по-русски слыша иную от кого-то шутку.

– Ничего, – уже серьёзно проговорила Мухаббат. – Скажу и я по-русски: первый блин всегда комом.

В комнату вбежала запыхавшаяся Света. В руках у неё была телеграмма.

– Едут! – крикнула она с порога. – Все едут…

Вскоре пришли и Фазыл с тётей Фросей и Санобар-ака. Долго совещались, как лучше устроить встречу Зои Кузьминичны с родными.

– Ты ей самой ничего пока не говори, – посоветовала тётушка Хаджия. – Не приведи аллах, ошибка выйдет. Лучше пусть родители сначала глянут на неё издалека, незаметно. Ты там какой-нибудь знак дашь. Если это их дочь, тогда всё и открой, а нет – пусть хоть одним старикам больно будет. Мы, старики, привыкли к болям, нам легче их переносить.

Гости должны были приехать на следующий день. Рустам всю ночь проворочался без сна, строя мысленно десятки планов встречи. Не переставал он думать об этом на работе. В результате циновка получалась ещё хуже вчерашней.

– Н-да, – только и произнёс начальник цеха, лишь глянув на «продукцию», изготовленную новичком.

Рядом как раз проходила Зоя Кузьминична.

– Рустам, да что с вами со вчерашнего дня происходит? – уже не на шутку встревожилась она. – Может быть, заболели?

– Здоров я, – потупился Рустам. – Вполне здоров…

– Так в чём же дело?

– Пока я ничего не могу сказать.

– Что значит «пока»? Вы уже второй день меня загадками изводите. Вчера заставляли биографию рассказывать, а сегодня вообще сплошная таинственность. Подтянитесь, товарищ Шакиров! – шутливо прикрикнула она на Рустама.

– Есть, подтянуться, товарищ заместитель директора! – обрадовался он возможности скрыть за шуткой своё состояние.

Рабочий день заканчивался, а никого из кишлака на было. Рустам стал ещё больше нервничать. Саша догадывался, что должно произойти что-то очень важное, и потому, пошептавшись с Хасановым, подошёл к Рустаму.

– Ты совсем не в себе. Мой тебе дружеский совет – выключай станок и…

Не успел он договорить, как в дверях цеха появился какой-то паренёк и крикнул:

– Кто здесь Рустам Шакиров?

– Я…

– Вас там у проходной спрашивают.

Рустам вскочил и чуть ли не бегом бросился из цеха.

Мухаббат, Света и Фазыл поджидали его уже во дворе. Женщины были в нарядных платьях из хапатласа, в сверкающих лаком туфлях на высоком каблуке. А Фазыл нарядился в шёлковую рубашку с короткими рукавами и белые брюки.

– А где остальные? – едва подбежав, спросил Рустам.

– Здесь, за воротами. И Кузьма Яковлевич с ними… – успокоила мужа Мухаббат. – Только Пётр Максимович прилететь не смог. Снова дела помешали. Ты бы только видел встречу Кузьмы Яковлевича и Марии Сергеевны! Едва глянули друг на друга – и в слёзы, и обниматься! А где же Зоя Кузьминична?

– Сейчас я найду её, – Рустам заспешил обратно в цех, но навстречу ему уже шёл Саша. – Саша, надо срочно разыскать Зою Кузьминичну.

– А чего её разыскивать! Она в цехе, с Хасановым разговаривает.

– Так зови её побыстрее… Нет, нет!.. Не особенно торопи… В общем, попроси пройти к проходной.

Саша, ни о чём не спрашивая, ушёл. Вскоре он вернулся с Зоей Кузьминичной.

– У меня к вам есть личный разговор, – тут же подошла к ней Мухаббат. – Отойдёмте на минуту в сторонку…

– Ну что ж, отойдём, – согласилась Зоя Кузьминична.

Едва они сделали несколько шагов, Мухаббат порывисто обняла её и горячо зашептала:

– Подруженька!.. Ой, что это я? Можно вас так называть?

– Можно, можно, – разрешила Зоя Кузьминична и с улыбкой добавила: – Вы совсем меня все с толку сбили. Рустам второй день странный какой-то. А теперь ты…

– Скоро и ты будешь, Зоя! – заговорщически пообещала Мухаббат. – Мы такую тебе радостную весть принесли, что и во сне не приснится! Мы разыскали твоих папу и маму…

– Правда?!. А?.. Ты правду говоришь?

Зоя Кузьминична бросилась обнимать Мухаббат.

– Пойдёмте, они ждут вас, – сказала Света.

Однако Зоя Кузьминична никак не могла отпустить Мухаббат. Она смеялась и плакала одновременно. От радости. От потрясения и счастья.

Наконец слова Светы дошли до Зои Кузьминичны. Она отпустила Мухаббат и вскрикнула:

– Где они?

– Здесь, здесь, за воротами ждут, – Мухаббат взяла Зою Кузьминичну под руку.

Едва они показались на пороге проходной, как мать с отцом бросились навстречу дочери. Раненная на фронте нога мешала Кузьме Яковлевичу бежать, и поэтому он, захромав, отстал от жены. Мария первой подбежала к дочери и крепко обняла её. Следом, запыхавшись, подоспел и Кузьма Яковлевич. Он остановился и, глядя на жену и дочь, беззвучно плакал, даже не вытирая слёз.

– Доченьку мою, ластыньку, лишила проклятая война глаз, – глухо выдохнул сквозь слёзы Кузьма Яковлевич.

– Не горюй, отец, не надо сегодня проклятий, – повернулась к мужу Мария. – Разве не счастье, что мы встретились, будем теперь всегда вместе!

В это время к ним подошли Хасанов с Сашей. Услышав радостную новость, они от всей души поздравили Зою Кузьминичну и её родителей. Рустам что-то шепнул на ухо Фазылу. Тот, молча кивнув в ответ, глянул на Сашу с Хасановым.

– О чём это вы шепчетесь? – не удержался Саша от вопроса.

– Всё это похоже на сказку, Саша! Хотя и самая настоящая жизнь. Да, жизнь только тогда настоящая, когда люди идут по ней дружно, одной семьёй. Спасибо вам, друзья мои! – благодарно произнёс Рустам. – Вы помогли мне вернуться к настоящей жизни!

ЭПИЛОГ

Рустама Шакирова, как и многие миллионы советских людей, опалил жестокий огонь войны. Ему суждено было принять на себя страшный удар – потерять зрение. Однако он выстоял, чтобы бороться, и боролся, чтобы победить. И победил.

… Рустам и Мухаббат встают теперь рано. Торопливо завтракают и спешат на работу. Мухаббат в ноле, а Рустам в город.

Сегодня члены бригады Мухаббат приступают к уборке урожая. В честь этого и звучат с утра торжественно и ликующе карнаи и сурнаи. Да, этот день для хлопкоробов особенный. Это первый день осени, когда воочию видны плоды рук их, плоды долгих дней напряжения и забот, бессонных ночей и тревог и ожиданий. Пот, пролитый в неустанном труде, обернулся драгоценностями обильного урожая, бесценным «белым золотом». Только недавно, казалось, нежные зелёные ростки, проклюнув грудь земли, робко потянулись к солнцу. А потом они выбросили листочки, заветвились, зацвели, затем появились коробочки, которые, наконец, превратились в белоснежные хлопковые комочки.

Первый сентябрьский рассвет. Горизонт на востоке окрасился в яркий кумачовый цвет, от которого бежала густая ночная темень. Звёзды, украшавшие бескрайнее и бездонное небо, перестали лучиться, как остывающие угольки, и одна за другой растворялись в прозрачной синеве. Первые лучи ещё по-летнему жаркого солнца осветили вершины гор, потом золотистыми волнами хлынули на горные пастбища, ниже, на хлопковые поля, расплавленным золотом сверкнули в прозрачных струях Чирчика. Вокруг тишина. Только свежий утренний ветерок, словно вздох просыпающейся природы, чуть слышно шелестит сонной и тяжеловатой от утренней росы листвой деревьев.

И жизнь моих героев по-настоящему светла и радостна.

Рустам теперь один из лучших рабочих на предприятии. Он поступил учиться на вечернее отделение педагогического института. Сегодня после работы они вместе с Сашей пойдут на первые лекции.

Да, Рустам и Мухаббат бесконечно счастливы. Это чувствуется в каждом их слове, в каждом движении и взгляде.

… Одевшись, они спешат каждый по своим делам.

Рустам уже свернул было к автобусу, когда Мухаббат протянула ему руку:

– До вечера…

Рустам крепко и нежно пожал её, поцеловал:

– До свидания, родная моя, до вечера!

Мухаббат, поддерживая концы платка, которыми шаловливо играл утренний ветерок, быстро ушла. Но, сделав несколько шагов, обернулась и, как их сынишка, несколько раз взмахнула полусогнутой ладонью:

– До свидания…

Рустам шепчет в ответ:

– До свидания, верная моя, до свидания, судьба и радость моя!..

Цветные вкладки-иллюстрации