Текст книги "Жестокая сказка (СИ)"
Автор книги: Валерия Ангелос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)
Я тебя узнала. По-настоящему. Узнала.
Жестокий. Безумный. Неудержимый. Неукротимый. Но мой. Только мой. Рустам. Мой Рустам. Никому не отдам. Даже тебе самому не позволю вновь спрятаться за образом морального урода.
– Подожди, – выставляю руки вперед, пытаясь остановить его приближение. – Нам нужно поговорить.
– Нет, – усмешка становится шире. – Не нужно.
Замок не заперт. Еще успею сбежать. Пожалуй, я поторопилась со своим решением. Не стоило действовать под влиянием порыва и подчиняться бредовой идее. Передо мной опасный хищник.
Я не готова. Никогда не буду готова делать то, чего он желает. Во всяком случае, в полной мере.
Тогда почему пришла? Понимала, куда иду и к кому. Знала, преступаю черту.
Бросаюсь на выход, не глядя и не оборачиваясь. Повинуюсь природному рефлексу. На краю сознания вспыхивает главное правило. Не убегай от зверя. Преклони колени.
Дверь захлопывается, обжигая спину холодом. Рустам умудряется закрыть проход в считанные мгновения, отнимая надежду на спасение. Загоняет в ловушку. Нависает мрачной скалой. Его взгляд устрашает. Горящий… и ледяной.
– Я не встану на колени, – мотаю головой, хватаюсь за ручку, отчаянно дергаю, верчу во все стороны, но без особого результата, механизм не поддается.
Черт возьми. Почему?! Он же просто закрыл дурацкую дверь, на замок не запирал, значит, я сумею отсюда выбраться.
Нет. Я ничего не сумею.
Пальцы забираются под ворот моего платья и раздирают плотную ткань на части, до самого низа разрывают. Потом наступает черед нижнего белья. Кружево очень быстро превращается в лохмотья.
– Ты пришла, – хрипло произносит Ахметов.
– А могла не прийти? – прикрываю грудь руками, шумно сглатываю. – Ты бы меня правда отпустил? Позволил бы отсюда уехать?
Он оставляет эти вопросы без ответа, обхватывает мои запястья и разводит в разные стороны, вдавливает в поверхность двери, точно распинает.
Я понимаю, что поступаю ненормально. Заявляюсь сюда и пытаюсь диктовать правила. Хочу броситься в объятья, но исключительно на своих условиях.
Так не будет. Лидер здесь один. Он не допустит вольностей. Подчиняйся до конца. Покоряйся, принимая роль послушной куклы.
Или нет?
Господи. Я его совсем не знаю. Мой мальчик давно вырос, превратился во взрослого мужчину. Чужой. Посторонний. Враг. Искуситель. Люцифер собственной персоной.
– Давай поговорим, – повторяю твердо. – Пожалуйста.
Опять тишина. Только взгляд красноречиво скользит по телу, и ощущение такое, словно по коже движется остро заточенный стальной клинок. От губ к горлу, по ключицам, еще ниже опускается, задевает враз напрягшиеся соски, исследует ребра, перемещается вниз по животу.
– Ты бы меня убил, – выпаливаю. – Если бы я вдруг решила принять предложение и уехать обратно домой… я бы не уехала. Верно? Ты скорее уничтожишь, чем отпустишь на волю то, что считаешь своей личной собственностью.
– А ты? – оглушает, будто выстрелом.
– Я тебя не держу.
Он срывает рубашку. Сдергивает брюки. Тоже оказывается голым. Железные мускулы перекатываются под гладкой смуглой кожей. Идеальное вылепленное тело выглядит будто ожившая скульптура.
Такой огромный. Везде.
– Чувствуешь? – спрашивает и подхватывает меня под попу, поднимает в воздухе и прижимает к себе, буквально впечатывает в каменные мышцы, заставляет обернуть крепкие бедра ногами. – Крючок.
Его громадный член утыкается в лоно. Обдает кипятком. Мощный и жилистый, обвитый набухшими венами, угрожающий. Раскаленный. Жуткий орган рвется в бой.
– Ты все умудряешься опошлить, – бормочу сдавленно.
– А ты по краю ходишь, – его губы настолько близко, что становится совсем невозможно дышать. – Я очень не советую называть мою женщину «собственность». Только я так могу. Остальным запрещается. Даже тебе.
Глава 69
Крупные ладони сминают мои ягодицы, притягивают плотнее, хотя у меня уже ощущение, будто наши тела спаянны воедино, слиты нерушимой связью. Гигантский вздыбленный член пульсирует и подрагивает. Прижимается к самому чувствительному месту, заставляя порочно прогнуться и простонать, издать надсадный хрип. Мелкая дрожь пробегает по струной натянутому телу, раскалывает надвое. Сотрясает изнутри.
Рустам вбивается губами в губы. Врывается в рот, будто ураган. Толчком языка раздвигает уста. Входит внутрь так, словно трахает. Целует меня, точно помечает, овладевает грязно и жадно. Глубоко берет. Алчно. Принуждает рвано всхлипывать, задыхаться. Буквально вдалбливается внутрь. Развратно. Разнузданно. Пьет до дна.
Впечатление, точно меня прошивает молния. Раскаленные разряды пробегают от макушки до пяток, пронизывают бедра, сводят мышцы тягучими судорогами, принуждают застонать в голос. Вибрация пробивает насквозь.
Поцелуй на вкус как чистый грех. Дурманящий. Горько-сладкий. Токсический. Отравленный. Яд пропитывает жилы. Вынуждает кровь забурлить.
Еще. Еще хочу. Дай!
Но Рустам отстраняется, смотрит прямо в мои глаза так, что начинаю сильнее трепетать, против воли извиваюсь, сама обнимаю мощные плечи, поглаживаю мускулы, ритмично сокращающиеся под моими пальцами. Льну к этому разгоряченному телу. Чувствую, как скользит обвитый набрякшими венами орган по моим увлажнившимся складкам, и мигом заливаюсь краской.
Это неправильно. Очень неправильно. Тогда почему настолько хорошо?
– Тебя никогда не целовали, – заключает Рустам.
Щеки горят. Все тело пылает и полыхает. Низ живота переполняет жидкое пламя. Языки огня облизывают позвоночник, скользят по груди. Обвивают и оплетают, жестко пленяют в капкан.
– Целовали, – бормочу сдавленно. – Ты.
– Твоя очередь, – ледяной голос никак не сочетает с тем адским пожаром, что разверзается в черных глазах.
Прикрываю веки, тянусь к нему.
– Нет, – окатывает холодом. – Хочу, чтобы ты видела, что пробуешь и как. Хочу, чтобы понимала, в чьих руках оказалась. Больше никаких гребаных масок и лабиринтов памяти. Некуда бежать. Не отпущу. Даже не пытайся.
– Откуда ты знаешь про лабиринт? – спрашиваю и мигом исправляюсь. – Точнее там я придумала коридоры. Но лабиринт, так тоже можно было бы назвать побег от тебя и от прошлого.
– Я вижу каждый твой шаг, – произносит ровно.
– А это не скучно? – улыбаюсь. – Все знаешь заранее.
Обхватываю крепкую шею пальцами и касаюсь его. Медленно провожу языком по четко очерченным губам. Неспешно изучаю резкий контур. Впитываю жар этого порочного рта, способного дарить дьявольское удовольствие. Наслаждение за чертой. Далеко за гранью дозволенного. Будто в омут ныряю. Утопаю в темных водах с головой. Смешиваю наше сбитое дыхание воедино.
Все линии жажду испробовать. Познать. Впитать.
Настоящего зверя невозможно приручить. Усмирить. Подчинить. Остается только принять. Вобрать целиком и полностью.
Мои зубы смыкаются на его нижней губе. Прикусываю. Слегка. Чуть. Дразню. Иду на поводу животного инстинкта. Посасываю, втягиваю в свой рот. Рычание хищника отбивается в каждой клетке моего тела.
Огромный член твердеет. Дикий бой набухших вен ощущается физически. Пропечатывается на створках моего лона.
Целую Рустама. Проникаю глубже и пьянею от собственной наглости. Дурею от всего происходящего, от чувства власти над кровожадной машиной для убийств. Погружаюсь прямо в пекло. В обжигающе жаркий рот.
Ловлю момент. Смакую. Растягиваю. А после в пропасть срываюсь. В неистовстве утопаю и разбиваюсь о скалы реальности, когда его безжалостный язык переплетается с моим. Умелый. Жестокий. Беспощадный. Искры высекает. Быстро показывает, кто здесь единственный хозяин. Толкает в бездну. Мощным рывком перемещается поле сражения обратно в мой рот. Порабощает. Завладевает безраздельно. До самой глотки достает. И даже гораздо глубже. До горла. До сердца. До печени. До души. Лишь чудом умудряюсь опять его захватить. Сжать зубами. Прикусить и обсосать. До одури алчно. Показать, что уступать власть не собираюсь.
Захлебываюсь гортанным рычанием. Его рычанием.
Он держит меня одной рукой. Без труда. Навесу. Крепче подхватывает под попу громадной ладонью. Пальцы другой руки зарываются в мои волосы.
Не отталкивает. Не отстраняет. Сильнее прижимает.
Выдыхаю. Разжимаю зубы. Жадно глотаю воздух.
Наш поцелуй продолжается. Одержимый. Бешеный. Зверский. Дыхание сливается. Тягучие спазмы сотрясают плоть, разламывают суставы. Ощущения обрушиваются кипучей волной, обдирают кожу до мяса, до костей. Растворяют в ядовитом дурмане. Сжигают до пепла.
Мы будто воюем друг с другом. Впиваемся. Вонзаемся. Жалим. Сражаемся. Бьемся зубами, кусаем губы до крови. Впадаем в безумие.
Невозможно очнуться. Нельзя протрезветь.
Перестаю различать грани реальности. Мир взрывается. Просто ощущаю медный привкус. Эмоции ранят. Расплавленное железо растекается по венам.
Рустам насаживает меня на член. Вгоняет гигантский орган одним ударом. Рывком погружает до самого предела. И я достигаю разрядки в этот момент. Раскалываюсь. Сотрясаюсь и вонзаю ногти в здоровенные плечи. Отчаянно стараюсь удержаться на поверхности. Но падаю. Снова и снова. Кричу прямо в рот, который продолжает меня клеймить. Дикий вопль. Надсадный. Словно ребра выламывает.
Что со мной? Кто я? Больше не знаю. Не понимаю. Ничего.
Я в темноте. Но здесь удивительно светло.
Погибаю и умоляю. Еще. Еще. Убивай меня. Упоительно нежно. Жестко. Бешено. Врывайся глубже. Порочнее. Острее. Разорви нашу общую ненависть. Разрежь.
Только ненависти уже нет. Даже тень ее схлынула. Прорвало плотину. Одержимая стихия все размыла. Смыла. В ноль. До самого основания. Прошлое сожжено. Будущее пока не рождено.
Разряды электрического тока пробивают раз за разом. Сильнее. Мощнее. Ощущаются четче с каждым новым толчком. Пронизывают тело насквозь.
Рустам берет меня грубо. Размашисто. Толкается так, что темнеет перед глазами. И губы из плена не выпускает. Накал нарастает. Огненные нити оплетают, точно паутина. Мало дыхания. Ничтожно мало.
Каменный член будто таран. Вбивается ритмично и мощно. Доводит до судорожных спазмов снова и снова. Ходит внутри словно поршень, растягивает лоно, наполняет до краев. Заставляет извиваться змеей, захлебываться воплями.
Жесткие рывки приводят в исступление. Экстаз высекает слезы из глаз. Дрожу, обращаюсь в сплошную мольбу. Кожа воспаляется. Полыхает.
Слышу рев. Не разбираю – чей он? Его или мой?
Рустам вдруг замирает. Больше не нанизывает меня на свой орган, не вбивает в мускулистые бедра, придерживая одной ладонью. Застывает неподвижно.
Дьявол. Настоящий. До жути реальный.
Вздрагиваю. Очень странные ощущения пронизывают мое тело. От неожиданности отодвигаюсь и разрываю бесконечный поцелуй. Нервно облизываю распухшие губы. Вопросительно смотрю на Рустама.
Сатанинская ухмылка служит ответом.
Ловлю кислород. Напрасно. Воздух забивается в груди.
Гигантский член увеличивается внутри. Пульсирует. Окатывает жаром. Движется, хотя мужчина застывает на месте. Никакие мышцы не сокращаются. Только там. Внутри меня. Распаляя. Толкая в открытое пламя. Заставляя округлять глаза от боли и пораженно всхлипывать. Принуждая царапать мускулистые плечи, оставлять багровые борозды.
– Что ты… что… ты…
Вопрос так и не срывается с губ.
Ощущения усиливаются. Стремительно. Бесповоротно.
Его громадный орган разбухает. Наливается силой и мощью в моем лоне. Толкается. Ударяет снова и снова. Пульсация становится бешеной. Задевает внутри меня точки, которых не должно существовать. Давит на скрытые рычаги так, что невозможно удержаться от оглушительного вопля.
Я чувствую, что Рустам не двигается. Его ягодицы не сокращают, не задействованы никакие мышцы. Только… самые разнузданные.
Разве так бывает? Разве так…
Тело выкручивает. Отключаюсь. Почти. Практически. Теряю сознание. Застываю на грани. Срываюсь. Падаю ниже и ниже.
Просто от одержимых сокращений внутри. От разбухания. От напора. От дичайшего напряжения. Кончаю так, что звездное небо плывет перед глазами. Искры слепят. Теряюсь. Утопаю в ледяном водовороте. Жар пробирает до костей.
– Рустам, – его имя горит на губах. – Рустам. Рустам…
Он разряжается бурным потоком. Наполняет меня своим обжигающим семенем. Оставляет последнюю печать, скрепляя договор тел в очередной раз.
Навсегда. Навечно. Намертво.
Я прихожу в себя, ощущая под спиной мягкость кровати. Мои запястья разводят в разные стороны, перехватывают чем-то гладким, оплетают и привязывают. Слабо дергаюсь, но освободиться не удается.
– Разминка завершена, – говорит Рустам.
– Разминка? – моментально сбрасываю сладостное оцепенение.
– Пора переходить к основному блюду, – спокойно замечает он, устраиваясь между моими широко разведенными ногами. – Или ты думала, мы всегда будем играть по-твоему?
– Я не… думала, – шепчу, приподнимаясь, дергаю свои путы сильнее, однако смысла вырываться нет, шелковые ленты лишь туже затягиваются. – Ты уже связывал меня. Первая ночь. Повторяться скучно.
– Нет, – нависает надо мной, опираясь на кулаки, накрывает тенью. – То была твоя ночь, а сегодня моя. Поверь, разница будет.
Мрачный. Темный. Огромный. Опять возбужденный. Заведенный до предела. Его орган уже в полной боевой готовности. Гигантская железная дубина.
– А это, – задыхаюсь. – Это что было? Ты не двигался, но… было так странно… я никогда не ощущала ничего подобного… как ты… что это?
– Азиатам приходится быть изобретательными, – скалится. – Компенсируют размер.
– Но тебе не надо ничего компенсировать, – заявляю поспешно. – И ты не азиат.
– Я много времени провел в Китае и в Японии, – произносит он, а после отодвигается и быстро фиксирует мои лодыжки, защелкивает на них изящные кандалы, от которых тянутся тонкие цепи к столбикам кровати. – Тело нужно развивать. Существует много интересных практик для укрепления мышц. Самых разных мышц.
– Отлично, – лихорадочно дергаюсь. – И с кем ты все это практиковал?
– Забавно, что тебя волнует такой вопрос.
– Почему? – спрашиваю раздраженно.
Он окидывает выразительным взглядом мое распростертое на постели тело. Привязана. В цепях. Вот о чем стоит переживать. Я во власти мужчины, который шел за мной по пятам множество лет.
Глава 70
– Ты и без цепей можешь сделать со мной все, что пожелаешь, – роняю тихо, продолжаю натягивать путы в безотчетной попытке освободиться, оглядываюсь по сторонам.
Рустам опять оказывается сверху. Моментально лишает опоры. Склоняется, шумно вдыхает воздух возле напряженно выгнутого горла, будто впитывает мой аромат.
Его губы мучительно близко. И мучительно далеко. А взгляд, словно говорит: «Наконец, начинаешь понимать суть. Ты моя. Всегда. До капли. Больше не убежать».
– Тогда зачем связал? – спрашиваю и не узнаю свой собственный голос, неожиданно хриплый, надтреснутый, чужой. – Чтобы не мешала тебе?
Тяжелое дыхание опаляет кожу. Проходится от шеи к груди. Помечает живот. Возвращается обратно. Выше и выше. По ребрам. Вынуждая простонать.
Никаких прикосновений. Лишь дикий и неистовый жар, сжигающий дотла.
Его глаза пожирают меня. Душу вытягивают. Вырывают.
– Почувствуй, – звучит, точно приказ. – И отпусти это.
– Что? – бормочу. – Что отпустить?
– Все, – бросает прямо в приоткрытые губы. – И в первую очередь – себя.
– Рустам…
– Отдайся мне.
– Я… уже.
– По-настоящему.
Он изучает мое тело. Не дотрагивается. Исследует одним лишь дыханием. Вбирает воздух возле моей кожи. Тяжело и жадно. Как зверь обнюхивает добычу. Не спешит поглотить, растягивает удовольствие, превращая наслаждение в сладкую пытку.
Страха не ощущаю. Совсем не боюсь. Ни тени испуга внутри не улавливаю. Доверяю. Расслабляюсь. Разум отключается. Воля плавится. Краем сознания улавливаю главное. Рустам не причинит боли. Не совершит со мной ничего дурного.
Он убийца. Садист. Легко ломает людей. Любого поставит на колени. Тогда почему под сердцем упрямо горит моя слепая вера?
Как с другими – так и со мной. Не сразу, так позже. Да? Нет? Не знаю.
Надеюсь, стать особенной. Но каждая его девушка на подобное надеялась. Та бедная администратор из отеля. Несчастная безумная немка. Каждая ступала за этим палачом. Склоняла голову на эшафот. Верила. И еще его проклятые практики. Странные умения. Откуда столько опыта? Пробовал очень многое. Познал разные оттенки чувственности. Ему по вкусу боль. Кровь. Насилие. Я эти интересы не удовлетворю. Никак.
– Говори, – холодно выдает Рустам, заставляя меня вздрогнуть.
– О чем? – гулко сглатываю, когда наши взгляды сталкиваются.
– Ты слишком много думаешь, – замечает, чуть склонив голову в сторону. – Лучше сразу озвучь, и я разобью эти глупые сомнения. Выкладывай. Что тебя тревожит?
– Я знаю, какой секс тебе нравится, – говорю сдавленно. – Жесткий. Грубый. До крови. Я помню, что рассказывали в клубе о предпочтениях Графа. Может, это не совсем правда. Но я подслушала твой разговор с женщиной в маске. Речь шла о каком-то Совете и о ваших прошлых встречах. Она ползала на коленях, била себя по щекам, просила снова дать ей то, чего очень жаждет.
Рустам остается безразличен к моим словам. Его выражение лица никак не изменяется, ни единый мускул не дрогнет. Абсолютное спокойствие. Если бы не огромный член, который прижимается к моему животу, я бы решила, что мужчина совсем ничего не чувствует. Просто держит меня под прицелом тяжелого взгляда, глаз не сводит. Кажется, проникает до разума, вонзается иглой в мозг, считывая недомолвки.
– Ты не злишься, что я подслушала твою приватную беседу?
Лишь насмешливо выгибает бровь.
– Я не потерплю измену, – выпаливаю. – Один раз простила, но больше не потерплю. Если ты захочешь искать то, чего не хватает, где-нибудь на стороне, то ко мне не возвращайся.
– Я не изменял, – ухмыляется.
Наглый гад.
– Изменял! – восклицаю. – Еще как. Прямо у меня на глазах, как специально привел эту девушку и решил поиздеваться, поглумиться. И над ней, и надо мной. Тебе нравится унижать женщин.
Были бы мои руки свободны, я бы все же залепила ему пощечину. Поздно, конечно. Но сейчас чувства обострились во сто крат.
– Ты больше не будешь трахать других на моих глазах, – заявляю твердо. – Никогда. Понял?
Отвешивает кивок. Шутит?
– Я серьезно, Рустам, – шиплю. – И в тайне ты тоже никого не станешь раскладывать. Если хоть раз сделаешь так, до меня не дотронешься. Лучше умру, чем такое позволю. Ясно? Я не стану терпеть твои измены.
Он склоняется и проводит языком по моим губам, но отстраняется прежде чем успеваю прикусить. Смеется. Этот ублюдок хохочет над важными словами.
– Прости, – вдруг бросает Ахметов. – Было слишком вкусно.
– Что? – полыхаю раздражением. – Что тебе вкусно?
– Твоя ревность, – обезоруживает. – Надо пробовать, пока не угасла. Хотя подозреваю, буду часто этим баловаться.
– Чем – этим? – хмурю брови. – Изменами?
– Я долго жил по кодексу своего отца. Следовал строгим правилам, которые устанавливал глава клана. Платил за каждую ошибку собственной кровью. Искупал вину в бою. Но потом пересмотрел взгляды на мир. Узнал много нового и решил, что никто не станет мне указывать, как именно поступать, где правда, а где ложь, куда двигаться дальше. Тогда я создал свой личный кодекс.
От ровных и спокойных фраз веет прохладой, возбуждение покидает плоть. Нет ничего будоражащего. Только лед.
– Я поступаю с каждым человеком так, как он заслуживает, – продолжает хлестко. – И я уверен, ты не заслужила моих измен.
Вздрагиваю, когда он накрывает мой рот своими требовательными губами, впечатывается, точно клятву закрепляет.
– Но ты… тогда… в отеле, – бормочу сбивчиво, лишь стоит прервать контакт.
– Я показал тебе то, что ты сама хотела.
– Такого я точно не хотела, – отрицательно мотаю головой. – С чего ты вдруг решил? Да ты просто… да она тебе понравилась, вот ты и… а теперь еще и меня виноватой сделал.
– Выходит, ты была готова меня принять? – скалит зубы. – Там. В душевой кабине, когда дразнила сладкими обещаниями. Я ошибся? Неправильно понял? Стоило вжать тебя в стенку и вытрахать до звона в ушах?
– Нет, нет, – шумно втягиваю раскаленный воздух. – Тогда я совсем не желала становиться твоей. Была рада, что не тронул. И думала, что неплохо, если ты выбрал другую, лишь бы до меня не дотрагивался. Но… на тот момент наш первый раз произошел, поэтому ты мог подождать, пока я пойму, пока мы разберемся.
– Не мог, – опять усмешка. – Я не из тех, кто хранит верность.
– Ну вот, – сдавленно выдыхаю. – Ты сам подтвердил. От меня всего не получишь и пойдешь искать у других, найдешь девушек по своему вкусу. Как прежде находил.
– Я получил гораздо больше, чем все.
– Нет, – протестую моментально. – Я пришла к тебе, я признала чувства, но это не значит, что я поползу за тобой на коленях, буду умолять о боли и всех тех кровавых забавах. Я и узнавать про такое не хочу.
– Не хочешь – не узнаешь, – мрак в его глазах сгущается. – В чем проблема?
– Издеваешься? – печально улыбаюсь. – Этого хочешь ты.
– Глупая, – трется носом о нос, точно как в нашем далеком детстве. – Я хочу тебя. Не боль и не кровь. Ты мне нужна. Только ты.
– А другие? – едва губами шевелю.
– Их нет.
– Ты сказал, не хранишь верность.
– Верность я хранил роду. Клану Ахметовых. Своему отцу. Нашим законам. Но то, что между нами, это гораздо больше верности. Сильнее жизни. Сильнее смерти. Сильнее всего на свете.
– Что же это? – грудь сдавливает, а глаза печет, и я чувствую, как затуманивается взгляд, как слезы стекают ручьем.
– Догадайся, – улыбается.
Господи, кажется, он впервые просто улыбается мне. Без тени иронии, насмешки, без примеси темных чувств.
– Когда ты говорил все те вещи, – всхлипываю, шмыгаю носом. – Разделить меня с братьями, пустить на круг. Разорвать. Заставить валяться у тебя в ногах. Ты был отражением того монстра, которого я хотела в тебе увидеть? Намеренно пугал?
Опять этот взгляд. Или просто чудится?
– Наконец, начинаешь понимать, – говорит Рустам, принуждая мое сердце сжаться в комок и пропустить удар.
– Я знала, – закусываю губу, сдерживая нервный смешок. – Почему-то я знала, ты это сейчас скажешь.
– Давно пора, – хмыкает. – А теперь перейдем к делу.
– Подожди, – бормочу протестующе. – Кое-что мы не выяснили. Твоя практика в Азии. Кто именно научил…
Моя фраза утопает в надсадном стоне, потому как Рустам явно устает от обсуждений и решает показать свои знания наглядно. Прямо сейчас. На мне.
Глава 71
Он изучает мое тело. Губами. Зубами. Языком. Покрывает легкими скользящими поцелуями. Чуть прикусывает кожу, но тут же зализывает следы. Как зверь рану обрабатывает. Вбирает мой отклик. Впитывает. Все эмоции. Все оттенки чувств.
Его рот не ведает стыда. Его пальцы используют мое тело, словно музыкальный инструмент. Настраивают. Отбивают ноту за нотой. Исторгают мелодию порока.
Я растворяюсь в этих ощущениях. Расплываюсь. Раскалываюсь на части и вновь собираюсь по фрагментам.
Рустам переворачивает меня. Раскладывает в нужных позах, однако овладевать не торопится, проникать не спешит. Растягивает игру, исследует, как именно я на его прикосновения отзываюсь, как реагирую на ласки.
Краем сознания отмечаю эти детали, но они очень быстро ускользают. Рассудок охватывает пламя.
Я млею. Изнываю. Растекаюсь в упоительной неге. Возбуждение нарастает. И впечатление такое, словно кожу охватывает пламя.
Ощущаю губы и пальцы везде. Даже там, где до меня уже не дотрагиваются, ярко полыхает огненная паутина прикосновений.
Цепи очень удобно регулируются и скользят. Шелковые ленты тоже дают свободу передвижений, если правильно ими управлять. Эти путы ограничивают меня. А для Рустама предела нет. Неутомимый. Неукротимый. Неудержимый.
Он ставит меня на колени. Заставляет прогнуться, прижаться грудью к кровати. После укладывает на бок. Вновь поворачивает на живот. Размазывает по постели. Нежно, упоительно ласково. Иногда причиняет легкую боль, прикусывая плоть. Однако мои чувства до такой степени на пределе, что я едва замечаю это. Лишь содрогаюсь сильнее, чуть трезвею и вновь проваливаюсь в дурманящий морок.
Когда Рустам разводит мои бедра в разные стороны и касается чуть ниже живота, я не способна удержать вопль. Кричу так, что самой становится страшно. Еще немного и достигну разрядки, однако он умудряется и дальше удерживать меня на этой остро заточенной грани.
– Я… ты должен… разрешить, – выдаю сбивчиво, с трудом перевожу напрочь сбитое дыхание и выпаливаю: – Я тоже хочу тебя вот так связать!
Рустам отрывается от ласк, накрывает мою грудь ладонями, очень мягко поглаживает, а после сжимает соски, перекатывает между пальцами.
– Хватит, – шепчу с придыханием. – Это несправедливо. Ты меня трогаешь везде. Узнаешь все секреты. Изучаешь, как реагирую на твои руки. А я ничего о тебе не знаю.
– Жаждешь везде меня потрогать? – трется щетиной о шею, заставляя изнывать от сражения жара и холода внутри.
– Размечтался, – дергаюсь, пытаясь увернуться от его касаний, ведь горячие пальцы уже прокладывают дорогу к низу живота. – Просто… зафиксировать. Связать и посмотреть, как ты себя поведешь, когда окажешься на моей стороне.
– Я всегда на твоей стороне.
– Ты не понял...
– Желаешь узнать мои эрогенные зоны? – ухмыляющиеся губы впиваются в плечо, прикусывают кожу и мигом запечатывают след укуса жадным поцелуем.
– Да тут все ясно, – протягиваю я.
Огромный член рвется в атаку. Четко ощущаю пульсацию вен, которые обвивают мощную плоть. Закостеневший орган давно желает выпустить похоть.
И как только Рустам держится? Зачем терпит?
– Нет, – хмыкает. – Слишком очевидный ответ.
– Ну и ладно, – бормочу сквозь судорожный вдох. – Все равно там я тебя трогать не готова. Было один раз и достаточно. Непонятно, какие женщины…
– В моей постели одна женщина, – обрывает.
Я хочу подвергнуть это утверждение сомнениям. Правда – хочу. Очень хочу отметить, что его объяснения насчет той истории в отеле выглядят довольно блекло, и сбросив оковы одержимого дурмана, я их не приму.
Только разум отказывается подчиняться. Мысли путаются и угасают прежде чем успеваю озвучить, сформулировать фразу.
– И эрогенная зона у меня тоже одна, – хриплый голос врывается в сознание, заставляя тело содрогаться от крупной дрожи, пальцы Рустама не ведают пощады. – Советую запомнить.
– Какая? – почти не дышу.
– Ты.
Он вдруг отстраняется, освобождает мои запястья и лодыжки. Дает возможность принять и понять услышанное признание.
Меня колотит. Плавится мозг. Тело растекается ручьем. Казалось бы, должно стать легче, отпустить. Никто не ласкает. Не трогает. Не касается. Но нет. Как бы не так. Теперь я еще гораздо острее чувствую прикосновения и поцелуи Рустама. Везде и сразу. Не только снаружи, но и внутри. Впечатление, точно его язык движется под моей кожей, его губы клеймят плоть всецело и безраздельно.
Что он нажал? Что затронул? Что он со мной сделал?
Сказал, будет его ночь. И заласкал до полусмерти. Обнажил по живому. Оголил нервы. Растравил и раздразнил, завел до предела, заставил разум закоротить.
Одна женщина. Одна эрогенная зона. Ты моя.
– Юля, – шепчет в распахнутые губы. – Принцесса.
И берет меня. Входит мощным толчком, вспарывает твердостью, опаляет диким огнем, прошивает громадным членом насквозь.
– Рустам! – вскрикиваю, обвиваю широкие плечи руками, дух перехватывает от той силы, которую в нем ощущаю.
Бурная стихия. Буйная. Безумная.
– Моя, – он перехватывает мою руку, переплетает пальцы, обводя две линии шрама, старую и совсем свежую. – Ты нас обручила сама. Дважды.
– Теперь это и правда кольцо, – роняю я, подаюсь на его толчок, отвечаю ударом бедер на удар, откликаюсь.
– Да, – заключает Рустам и закрывает мой рот поцелуем.
Ночь обрушивается на плечи. Наша ночь. Прошлая клятва оживает. Наивная, невинная. Наполняется новым смыслом. Наливается новой силой. А дальше взрыв за взрывом. До рассвета. И дольше. Дальше вся жизнь. Будто не было горечи. Ярости. Злобы. Будто мы вечно дышали друг другом. От самой первой встречи. В объятья бесконечности.
Глава 72
Я опираюсь на согнутую в локте руку, изучаю Рустама.
Мощный разворот плеч, литые мускулы контрастно проступают под гладкой смуглой кожей. Впечатляющий рельеф. Идеальный и угрожающий. В этих мышцах ощущается неукротимая сила. Вызов, что в любой момент готов бросить сильнейший из самцов.
Какой же он огромный. Дух захватывает от одного взгляда. И как много на безупречном теле этого мужчины старых шрамов. Белесые полосы как летопись славных сражений. Видно, что проигрышей такой воин не знал.
Кончики моих пальцев покалывает от кипучей потребности в прикосновениях. Тянет дотронуться до Рустама, ощутить жар, исходящий от этого крепкого тела, почувствовать железные мышцы.
Смотрю на его лицо. Веки прикрыты, дыхание ровное. Он спит? Даже теперь, находясь в расслабленной позе, мужчина не выглядит мирно и спокойно. Невольно настораживаюсь, улавливаю мрачную ауру хищного зверя. Всегда собран. Заведен. Готов к молниеносному броску.
Я дотрагиваюсь до него. Черчу хаотичный узор на груди. Обвожу линии старых шрамов. Следую за дорожкой темных волос. Ниже и ниже. Замираю, видя, как резко вздергивается громадный орган. В момент наливается кровью и разбухает прямо на моих глазах.
Опять бросаю взгляд на Рустама. Глаза закрыты. Никаких эмоций не отражается на его лице. Ни ухмылки, ни раздувшихся ноздрей. Мышцы не напрягаются.
Оживает только его член. Раздувается, полыхает пламенем.
Просто от одного прикосновения? Хотя я толком и не коснулась, просто провела пальцами до низа живота и вот результат.
Вздыбленная плоть мерно покачивается.
Закусываю губу, осторожно приподнимаюсь. А что произойдет, если возьму его по-настоящему? Сожму в ладони.
Рустам трогал меня везде. Ничего не стеснялся. Исследовал самые запретные места. Тогда чего жду? Почему бы не попробовать? Чуть. Слегка.
Я уже касалась его здесь раньше. Обхватывала не только ладонью, но и губами. Брала в рот. Надеялась отвлечь и захватить пистолет. Еще удивилась, что отвращения нет. Ни от вкуса, ни от запаха. Посчитала, это воздействием шока. Но тот момент не раз приходил на ум после. Ярко. Четко.
Теперь все иначе. Мы вместе. Мы пара.
Я хочу почувствовать своего мужчину. Ближе. Острее. До огненных всполохов. До оголенных нервов. Хочу им пропитаться. Внутри вспыхивает дикая тяга.
Встаю на колени между его ногами. Осторожно там устраиваюсь. Обхватываю восставший член.
Пальцы не смыкаются. И сейчас мне очень трудно поверить, что эта здоровенная штуковина жестко орудовала внутри, совершенно не причиняя боли.
Поглаживаю закостеневший орган, веду ладонью вверх, а потом опускаюсь вниз. Плоть багровеет. Бешеная пульсация раздутых вен ощущается под пальцами.
Я делаю шумный вдох. Между бедер сладко тянет. Чувствую, как выделяется влага. Странно. Касаюсь его, а возбуждаюсь сама. Разве так должно быть? Может, я просто ненормальная? Я эрогенная зона Рустама. А он выходит – нечто подобное для меня?
