Текст книги "Жестокая сказка (СИ)"
Автор книги: Валерия Ангелос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)
Это естественная реакция тела. Отклик женщины на ее первого мужчину. Хотя на Ахметова я тоже реагирую странно. Особенно после осознания подавленных воспоминаний. Но все равно не до такой степени остро отзываюсь. А тут такое чувство, словно через меня пропускают разряды электрического тока.
Нужно прекратить. Остановиться. Нужно разорвать наш порочный контакт.
– Я не взяла твои деньги, – шепчу, стараясь не сгореть под прицелом горящих адским огнём глаз. – Ты меня не покупал.
Глотаю слёзы. Подавляю рыдания.
– А кто тебя купил? – в голосе слышится насмешка. – Ахметов?
– Нет! – восклицаю и вырываюсь из его хватки. – Никто.
– Так ты здесь по доброй воле? – продолжает ровно. – Никто тебя не принуждал? Не похищал? Может, ты вообще любишь его?
– Люблю? – в шоке переспрашиваю.
– То, что ты отказалась от денег, никак не влияет на наш договор, – ровно замечает Граф. – Кстати, что заставило тебя совершить такой странный поступок?
– Я не люблю Ахметова, – выдаю твёрдо. – Я никого не люблю.
– Даже родного отца.
– Что? – краска приливает к щекам. – С чего ты...
– Ты оставила заработок в номере отеля. Что бы случилось с твоим папой, если бы о нем не позаботился я?
– Я бы нашла способ.
– Это твои принципы наружу пробились? Или временное помутнение?
– Я просто не смогла, – говорю как есть. – Не смогла взять деньги.
– Тебе повезло, что я все оплатил, – заявляет мрачно. – Кстати, Ахметов очень живо интересовался нашей сделкой. Увидел платёж от Графа и напрямую ко мне обратился.
– И что ты сказал?
– Солгал, – тихий смех. – Тебе к такому не привыкать. Видно, мастерски пудришь мозги. Рустам до сих пор верит в твою девственность, ждёт, когда ты сама к нему в постель придёшь. Наивный мальчишка.
Это цепляет. Неприятно задевает. Мне не по вкусу, как Граф называет Ахметова. Мальчишка. Какой он ему мальчишка?
– Ты его должник, – бросаю я. – Ты в его доме. И стоит проявить уважение.
– К этому щенку?
– Он не...
– Ты права, – голос резко меняется, становится жёстче. – Он не щенок. Он покойник. Твой Рустам больше сюда не вернётся. Забудь о нем. Лучше подумай, какую девственность отдашь мне следующей.
– Я принадлежу другому, – отшатываюсь. – Хватит.
– Оглохла? – обрывает. – Он умрет. Пытался прыгнуть выше головы и не смог. Думает, если спас мою жизнь, то стал неприкосновенен. Ни черта подобного. Его замок станет моим. В полночь. И ты станешь моей снова.
Глава 59
– Пошел к черту! – восклицаю я и отталкиваю Графа, решительно направляюсь к выходу, стараясь побороть истерику, которая рвется наружу.
– Блаженная, – насмешливое замечание режет слух и в ту же секунду пальцы сжимают предплечье, сдавливают, разворачивая меня до такой степени резко, что голова идет кругом. – На что надеешься?
– На себя, – выпаливаю в ответ, шиплю: – Отпусти сейчас же. Мне наплевать, какие у тебя дела с Ахметовым, что вы там решите, кому отойдет замок. Я хочу уйти. Хочу вернуться домой, обратно к своим близким людям. Я не ваша собственность, чтобы меня делить.
– Ты наша, – припечатывает мрачно.
Открываю рот, пытаясь возразить, но Граф толкает меня в сторону, вбивает в ледяную стену и нависает будто коршун, пристально разглядывает. Больше не дотрагивается, но упирает крепко сжатые кулаки по обе стороны от моей головы. Дышит тяжело, точно после долгой пробежки. Или это закрытая маска создает такой эффект? Еще и голос изменяет, приглушает звуки.
Дьявол. Его взгляд ощутим физически. Его энергетика давит, обдает то огнем, то холодом, держит на грани реального восприятия.
Воздух покидает легкие. Вдоль моего позвоночника проносятся электрические разряды. Низ живота судорожно сокращается. Чувствую, как влага выделяется толчками, между бедрами становится настолько горячо, что я с трудом успеваю подавить порочный стон. Абсолютно дикая и ненормальная реакция. Шальной отклик. И с чего вдруг? Мужчина даже меня не касается.
Но я чувствую его запах. Тягучий. Звериный. Терпкий. Чувствую тонкий аромат. Неуловимый. Неповторимый. И вообще от самого ощущения этого человека рядом окончательно теряю разум.
Что он со мной вытворяет? Как?
– Я думала, у тебя есть понятие о чести, – слабо усмехаюсь. – Ты ходишь в должниках у Ахметова, но при этом пытаешься его уничтожить. Не самый достойный поступок.
– Я думал, ты в меня влюбилась, – произносит неожиданно тихо. – Из всех гостей в клубе выбрала хромого уродца, а потом еще и деньги за ночь не взяла. Когда шлюха раздвигает ноги бесплатно, это значит все по любви. Разве нет?
Я молчу. Просто рассматриваю его маску, изучаю то, как причудливо металлическая поверхность преломляет свет. Возникает оптическая иллюзия. Свое отражение не вижу, проваливаюсь в бездну, в густую темноту. Грудь опаляет кислотой.
– Долг, – продолжает Граф ледяным тоном. – Я уверен, ты знаешь все о долгах.
Кладу ладони на широкую грудь, надавливаю, изо всех сил пробую оттолкнуть, однако проще каменную глыбу сдвинуть с места. Пальцы покалывает. Дикость продолжается. Ужасно осознавать, как сильно меня заводит и возбуждает это мускулистое тело. Память оживает. Ворох воспоминаний обрушивается на плечи.
Первая ночь. Потеря невинности. То, как Граф брал меня, как ласкал, как проводил по всем кругам чувственного ада, опускал на самое дно порочного пекла. То, как жадно слизывал мою девственную кровь. Доводил до исступления.
Ахметов бы никогда так не поступил. Ниже его достоинства дарить женщине удовольствие. Особенно женщине вроде меня.
Я его враг. Моя кровь грязная. Проклятая.
Черт. Почему об этом размышляю? Хоть и не вижу лица Графа, это точно не может быть Ахметов, он бы не старался и не разыгрывал подобный спектакль. Какой смысл?
Сердце сжимается. Внутри царапает. Короткая болезненная вспышка озаряет сознание. Не могу контролировать это. Слезы набегают на глаза.
Я мечтала, чтобы Рустам был моим первым мужчиной. Совсем девчонкой влюбилась в него, будучи ребенком не понимала всего, не представляла таинство близости, но уже тогда хотела целоваться лишь с ним.
Это желание не исполнится.
Все. Стоп. Ну что за бред? Обрываю мысль практически силой. Толкаю Графа гораздо более жестко и решительно, стараюсь освободиться из плена.
– Как так вышло? – мужчина перехватывает мои запястья, даже толстая кожа перчаток не способна оградить от испепеляющего жара. – Ты ненавидела его и вдруг отправилась за ним на край света. По доброй воле. Без принуждения.
– Ненавидела? – болезненно кривлюсь. – С чего ты взял?
Хриплый смешок служит единственным ответом.
Черти бы этого гада побрали. Он все знает. По тону понятно, по его туманным намекам. Он в курсе про долг, про всю нашу историю. Либо сам справки навел, либо Ахметов ему рассказал.
Наплевать. Не важно.
– Я посчитал, он подключил своих людей, разыграл что-нибудь или запугал, принудил, воздействовал на тебя угрозами, – ровно замечает Граф, медленно поглаживая мои руки, после вдруг переплетает наши пальцы. – Я хотел тебя спасти. Ждал удачного момента.
– Не надо меня спасать, – передергиваю плечами. – Я не просила о помощи.
– Не бойся, – качает головой. – Ахметов не услышит.
– Ты не похож на защитника женщин, – бросаю я. – Нас связывает одна-единственная ночь, и я не думаю, будто мужчина вроде тебя способен настолько сильно потерять голову.
– Ты задела струны моей души.
Звучит как откровенная издевка. Но его пальцы ласкают мои до такой степени нежно, что впечатления смазываются. Окончательно запутываюсь и теряюсь в сомнениях.
А если Граф действительно решил убить Рустама?
Горло сдавливает. Под ребрами саднит.
– Это просто игра, да? – улыбаюсь я. – Вы сговорились надо мной поиздеваться? Развести наивную дуру. Хочешь заставить меня поверить, что реально убьешь Ахметова? Зачем тебе это? Ради любви? Серьезно? Думаешь, я на такой бред поведусь?
– Я с тобой всегда честен, – говорит Граф, склоняясь ниже, и поверхность его маски почти соприкасается с моим лицом. – Нет никакого резона играть. Год назад Ахметов спас меня. Протянул руку помощи, когда я чудом удержался на краю пропасти.
– Красивая метафора, – морщусь, пытаясь отстраниться и разорвать контакт, однако стена позади мешает отклониться назад.
– Это правда, – бросает он. – Враги организовали покушение. Весьма удачное. Так вышло, что я завис над скалистой бездной. Чудом удержался за выступ. Комья земли летели вниз, я отсчитывал последние секунды жизни. Силы на исходе. Помощи ждать неоткуда. И тут рядом нарисовался Ахметов, подхватил под локоть, вытянул из этой западни.
– А ты в благодарность решил его убить? – поддеваю, не скрывая горькой иронии. – Как я могу довериться человеку, у которого нет никаких моральных принципов?
– Он хочет занять мое место, – произносит Граф. – За это и поплатится.
– Может, его подставили? – сразу вспоминаю ту истеричную немку, которая ползала в ногах у Рустама, а потом обещала поставить на колени его самого. – Ахметовы держат слово, чего бы им это не стоило. Если у вас общее дело, не думаю, что он бы вдруг тебя предал.
– Щенок возомнил себя тигром, – посмеивается и продолжает будто нараспев: – Тигр, тигр, жгучий страх, ты горишь в ночных лесах. Чей бессмертный взор, любя, создал страшного тебя?
Очень знакомые слова. Память моментально отзывается.
– Кто скрутил и для чего нервы сердца твоего, – бормочу я. – Чьею страшною рукой ты был выкован такой? Чей был молот, цепи чьи, чтобы скрепить мечты твои?
Стих Уильяма Блейка, где о дьяволе говорится как о создателе наравне с Богом, ведь мистический «Тигр» порождение тьмы, хоть четкого ответа в произведении не дается, необходимые намеки расставлены.
Энергия ярости. Дикость. Прекрасная и завораживающая сила. Бесконтрольная стихия. Чистая одержимость. Вот кто такой Тигр. Не просто зло и темнота. Завораживающий образ.
Я всегда предпочитала прозу. Поэзия цепляла меньше. Но однажды натолкнувшись на это стихотворение в учебнике, не смогла отвести взгляд, перечитывала раз за разом, и каждая строчка отзывалась внутри.
Откуда Граф мог знать? Я никому не говорила об этом. Догадаться нереально. Хотя… с чего я все беру на свой счет? Суть в другом. Точно. Граф уверен, будто лично создал Ахметова таким. Тигром? Щенком? Не важно, но отношения между этими людьми странные. Они знакомы всего год. Короткий срок для формата вроде «учитель и ученик».
Рустам всегда был яростным и диким. Никто его не обучал, не направлял, не играл для него роль создателя. Я же его с раннего детства помню. Зверь. Бешеный монстр.
– Ты ошибаешься, – говорю тихо. – Если бы Ахметов хотел занять твое место, тебя бы уже не было в живых. Он привык доводить начатое до конца, никому не оставляет второго шанса.
– Жертва защищает палача, – хмыкает. – Удивительная картина.
Хочу возразить, однако вдруг понимаю, что сама постоянно так обозначаю наши роли. Жертва и палач. Иначе не выходит.
– Каждый может убить дракона, но не каждый готов им стать, – бросает очередную загадку, от которой кругом идет голова. – Твой Рустам отправился выполнять мое задание, считает, я ему доверяю, жизнью обязан, значит не о чем волноваться.
– Ты приготовил ловушку?
– Предателей убивают.
Мое сердце пропускает удар.
– Что я могу сделать, чтобы его спасти? – вопрос вырывается рефлекторно.
– Тебе обязательно нужно кого-то спасать, – насмехается.
– Всегда есть способ.
– Нет, – отрезает холодно. – Совет давно вынес вердикт. Ему хоть как не жить. Слишком многим успел перейти дорогу.
– Совет клана? – грудь перехватывает металлический обруч. – Невозможно. Ахметовы древний род. Никто бы не позволил себе пойти против них, особенно сейчас.
Мои познания относительно реальной власти и положения клана Ахметовых довольно скупы, но очень хочется верить в истинность озвученных слов.
– Эти кланы ничего не решают, – замечает Граф. – Мелкие сошки. Всем управляют совсем другие люди, действительно влиятельные и серьезные. Ахметов рулит ситуацией в своих мечтах, уверен, будто добился принятия в высший круг, но он пушечное мясо. Выводы делает, исходя из россказней шлюхи, которую я же подослал для слива секретов. Глупец получает лишь ту информацию, что я готов ему выдать.
Вот про какой совет говорила та безумная немка. Организация, стоящая над кланами. Вот, кто по-настоящему здесь управляет. Выходит, женщина шпионила? Водила Рустама за нос? Отказываюсь принимать такую правду. Полагаю, она ему призналась. А значит, Ахметов предупрежден, понимает, насколько все плохо. Надеюсь.
– Забудь его, – приказывает Граф. – Твой Рустам труп. Ночью червей кормить будет.
– Мой Рустам жив, – выпаливаю гневно, чувствую, как слезы струятся по разгоряченным щекам. – А вот ты надеюсь подохнешь!
Бью его ногой по больному колену. Резко и яростно. Вырываюсь из заточения у стены, бросаюсь на выход. Вслед мне доносится странный звук. Приглушенный, надтреснутый. Не стон и не крик. Смех.
Этому гаду смешно? Отлично. В следующий раз постараюсь врезать посильнее. Желательно ножом. Пусть прочувствует боль получше.
Я мчусь вверх по ступенькам, несусь по коридору, врываюсь в свою комнату и захлопываю дверь, обессиленно опускаюсь на пол.
Что за чертовщина творится?
Абсолютно дикие чувства рвут душу в клочья, раздирают, выворачивая наизнанку, достают до самого нутра. Жуткое притяжение. Гремучая ненависть. Близость Графа воспламеняет тело, а все его чудовищные слова про Рустама заставляют пылать от раздражения и негодования. Эмоции как огненный клубок. Нити спутаны. Нельзя расплести.
Одно знаю точно. Мой Рустам вернется. Всегда возвращается.
Глава 60
Стук в дверь заставляет меня содрогнуться всем телом, мигом вскочить на ноги, затаить дыхание. Рефлекторно готовлюсь держать оборону, хотя заранее понимаю, любые мои попытки сопротивляться обречены на провал. Сглатываю, осознав, тот, кто хотел бы прийти сюда за мной, вряд ли бы постучал. Значит, по ту сторону скрывается совсем другой человек. Рано бояться. Пока что – рано. Или уже слишком поздно?
Судорожно выдыхаю, подхожу вплотную к источнику звука. Помедлив, прикасаюсь к прохладному дереву, толкаю вперед.
– Господин приглашает вас, – тихо сообщает служанка, стоящая на пороге, старательно прячет взгляд, смотрит мимо меня.
– Господин? – невольно выгибаю бровь.
– Господин Граф, – тихо уточняет она.
Отличные слуги у Ахметова. Стоит ему покинуть замок, здесь начинает властвовать иной хозяин. Или спектакль разыгрывается с его разрешения?
– Я никуда не пойду, – отвечаю ровно.
– Вы… уверены? – девушка, как будто запинается.
– Как никогда прежде, – усмехаюсь. – Передайте вашему Графу, пусть проваливает к чертям собачьим со своими долбаными приглашениями.
– Так и передать? – вздрагивает и бледнеет в момент.
– Да, – подтверждаю твердо.
– П-прошу вас, – бормочет она, по-прежнему не глядя в мои глаза. – П-пойти. Очень прошу. Пожалуйста.
– Зачем?
– Граф, – начинает и замолкает, комкает свою юбку дрожащими пальцами, сотрясается, точно в лихорадке, бросает на меня полный отчаяния взгляд: – Он убьет меня.
– За что? – поражаюсь. – Это же я отказалась. Тут нет вашей вины.
Теперь моя очередь заткнуться.
Проклятье. Могла бы сама догадаться. Гонцов с дурными вестями принято карать. Жестоко и беспощадно. Мой ответ явно не обрадует психопата, значит, служанку отправят под нож.
– Я согласна, – продолжаю поспешно. – Куда он меня приглашает?
– На ужин, – выдает тихо. – Я проведу вас.
Коридор за коридором. Подъем наверх. Шаг за шагом. Ближе к цели. Прямо передо мной вырастает огромная дверь. Темно-бордовая. Резная. Первое впечатление, будто по ней сочиться кровь, но впечатления всякий раз бывают обманчивы. Особенно в чертогах дьявольского замка.
– Здесь? – спрашиваю я.
Тишина.
Оборачиваюсь. Кровь бьет по вискам, когда понимаю, что осталась абсолютно одна в этом тупике. Надо ступать дальше, ведь если идешь через ад, нельзя останавливаться.
Берусь за массивную ручку в форме тигриной головы, поворачиваю, прохожу вперед, ощущая, как стынут жилы. Погружаюсь во мрак, подсвеченный одержимым пламенем свечей.
Гигантский зал. Повсюду расставлены изогнутые канделябры, в них и томится бешеный огонь. Свет и тьма сливаются воедино, безнадежно теряясь друг в друге. Пространство вокруг утопает в золотистых всполохах. Реальность преломляется и расплывается.
Чистая магия. Везде царит призрачное марево.
Я не сразу понимаю, почему помещение выглядит настолько фантастическим, ощущение, словно попадаешь в иное измерение, в темную и жуткую сказку. Подчиняюсь порыву, запрокидываю голову назад, изучаю потолок и вздрагиваю. Вижу себя. Встревоженную. Затравленную. Лицом к лицу. Глаза в глаза. Мое отражение подергивается, меркнет в отражении тысячи огней.
Зеркало. Весь потолок зеркальный. Так и создается оптическая иллюзия, которая выглядит похлеще киношных спецэффектов.
Я снова смотрю вперед. Громадный стол кажется жертвенным алтарем, пусть и ломится от различных блюд, сервирован к ужину. Два кресла выставлены друг против друга.
Где Граф?
Оборачиваюсь. Нигде его не замечаю. Двигаюсь дальше, занимаю ближайшее место, точнее просто подхожу к нему, застываю в нерешительности.
– Бэлла, – бьет прямо в грудь, как стальным клинком вонзается.
Хриплый голос. Мрачный тон. Будто из могилы, с того света доносится. Будто оживший предок Ахметова ко мне обращается. Демонический зов.
– Кто ты? – шепчу одними губами.
Вдруг замечаю контуры крупной фигуры в кресле напротив. Маска вспыхивает в пламени свечей. Блики ударяют по глазам, ослепляют. Только по этой причине слезы стекают по моим щекам. Горло сжимают железные тиски.
– Тебе решать, – раздается ледяной ответ.
Граф выпрямляется, прежде сидел, склонив голову, вот я и не увидела его сразу, не успела рассмотреть в изменчивом сумраке.
– Я хочу увидеть Рустама, – роняю тихо.
– Твоя вера восхищает.
– Хочу, – повторяю с нажимом.
– Думаешь, твои желания имеют значение? – обрывает он.
– Если ты намерен получить меня, то да, – бормочу, закусываю губу, преодолевая волнение.
– Займи свое место.
– Как прикажешь.
Усаживаюсь в кресло.
– Что за новая игра? – хмыкает Граф. – Сама покорность. Любопытная тактика. Полагаешь, это сработает лучше?
– Думаю, мы сможем договориться, – пожимаю плечами. – Ты поможешь Рустаму выбраться из той ловушки, которую ты же и устроил. Спасешь его. А взамен…
– Скучно, – отрезает резко.
– Я даже не озвучила предложение, – нервно усмехаюсь.
– Любое твое предложение будет скучным, – заявляет без эмоций. – Любое из твоих предложений я уже слышал раньше от тысячи других женщин.
– Вот как? – кривлюсь. – Богатый опыт. Неужели через твою постель и правда прошла тысяча женщин?
– После тысячи я перестал считать, – замечает холодно. – Я не всегда был колченогим уродом, Бэлла. Не всегда носил эту маску. Мало прекрасных дам могли устоять перед моим обаянием. Они сами льнули и липли, слетались как тупые мотыльки. А я жадно выпивал их слезы. Боль. Кровь. На свете нет ничего слаще чужих страданий. Разве не знаешь?
– Откуда мне знать? – выпаливаю раздраженно.
– Тело в обмен на услугу.
– Ты о чем? – хмуро сдвигаю брови.
– В очередной раз читаю твои мысли.
– Уверен? – растягиваю губы в ядовитой ухмылке, очень стараюсь скрыть предательскую дрожь в голосе, сжимаю подлокотники и подаюсь вперед. – Вдруг я озвучу нечто реально интересное? Сделаю предложение, от которого никто не в силах отказаться? Острое и очень заманчивое?
– Валяй, – протягивает небрежно. – Я устал ждать.
– Клянусь, тебе понравится.
– Говори уже.
– Лучше покажу.
Поднимаюсь, порывисто приближаюсь вплотную к своему врагу, развожу руки в стороны, показывая, что я совершенно безоружна и переживать ни о чем не стоит. А после начинаю срывать с себя одежду. Сдергиваю платье, обнажая сперва плечи, стягиваю вниз по бёдрам, переступаю ворох ткани, отбрасывая наряд ногой. Избавляюсь от нижнего белья, стараясь действовать быстро.
– Какого черта творишь? – интересуется Граф, опаляя горящим взглядом мою бесстыдно выставленную напоказ плоть. – Тебе не подходит роль отвязной шлюхи.
– Тогда скажи, кем мне стать, – улыбаюсь и усаживаюсь к нему на колени, располагаюсь в развратной позе без тени стеснения, обвиваю широкие плечи руками. – Милой принцессой?
Он молчит. Зато громче всяких слов отклик огромного члена, который вмиг каменеет, прижимаясь к моему лону, упирается, обдавая жаром через плотную материю брюк.
Дьявол. Только бы не протрезветь от этой шальной смелости. Надо бить молниеносно, иначе мой призрачный шанс растает в воздухе.
Я сижу на мужчине абсолютно голая. Ноги раздвинуты. Грудь вжимается в грудь. Чужое сердце бьется в едином ритме с моим. Нас разделяет одежда, однако впечатление складывается такое, будто нет ничего между.
Его ладони опускаются на мою поясницу, пальцы движутся вверх, лениво и медленно, а потом резко соскальзывают вниз и крепко сжимают мой зад, прижимают плотнее, практически насаживают на вздыбленный орган.
Я прогибаюсь, протираюсь о него, будто голодная кошка.
– Наша первая ночь, – шепчу, почти соприкасаясь губами в поверхностью маски, ощущаю как металл нагревается от моего дыхания. – Помнишь?
Чёрные глаза полыхают адским пламенем.
Кого я пытаюсь обмануть? Дура, ты обречена. Но... попробовать стоит, попросту нельзя не попробовать.
Лихорадочно пробегаю языком по своим пересохшим губам.
Его глаза. Проклятые глаза. Душу продирают насквозь, вытягивают изнутри раскалёнными крючьями.
Почему эти глаза кажутся такими знакомыми? Будто смотрела в них всю свою жизнь. Будто видела в каждом из своих снов. Не вырвать эту память. Ничем не вытравить.
– Ты мой, – выдаю твёрдо.
И крепче сжимаю левую ладонь в кулак. Даже дышать опасаюсь. Мое сердце даёт перебой, замирает, сведённое судорогой. Кровь сворачивается. Перестаю ощущать своё собственное тело.
Впечатление, словно неукротимая и неудержимая сила вселяется в меня, течёт по венам, пронизывает.
Я смеюсь. Пульс стрекочет, впадает в бешенство. Уши закладывает, а мышцы сводит спазм.
Все. Хватит тянуть. Сейчас.
Я наношу удар. Целюсь в глаз, отчаянно пытаюсь использовать эту хрупкую возможность. В моём кулаке зажата длинная и толстая игла.
Большая удача найти такое идеальное оружие. Оказавшись в своей комнате после первой стычки с Графом, я перевернула там все вверх дном, пробуя отыскать хоть что-нибудь полезное. Разворошила шкаф, перетряхнула гардероб. Если за мной наблюдали по камерам, это не должно было вызвать подозрение. Обычная женская истерика. Попытка успокоиться. Я сама толком не знала, что ищу. Острый предмет. Опасный. Маленький. Достаточно незаметный. Но смертоносный при правильном подходе.
Коробка с нитками казалась очередной никчемной находкой. Только блеск стальной иглы ударил по глазам, и меня в момент озарило. Вот оно. Да. Громадная цыганская игла. Спрятать ее очень легко. Можно в платье изнутри воткнуть, а в нужный момент извлечь и пустить в дело.
План родился сам собой. Отвлечь Графа, раздеться и незаметно ухватить иголку, после целиться в глаз, вогнать поглубже со всей дури, вонзить до упора.
Это я и делаю теперь. Пытаюсь обмануть самого Сатану, обставить на его же территории.
Если Рустама нельзя спасти, то и этот гад жить не будет. Он мой. До последней капли крови.
Сдохни, сволочь. Сдохни!..
Граф не успевает перехватить мое запястье. Зато успевает закрыться от удара ладонью. Игла входит в руку со всего размаха. Кричу. Царапаю, раздирая перчатку.
– Тварь! – ору я. – Ненавижу!
Он все же хватает меня за руки. Пробует заломить назад, но я настолько дико сопротивляюсь, что ему ничего не удаётся. Вырываюсь и воплю. Пробую вогнать иголку хотя бы куда-нибудь. Лишь бы в плоть вошла. До конца. Лишь бы двинулась по телу и впилась в чёрное сердце этого палача. Только ничего не выходит. Острие иглы царапает мою собственную ладонь, жестко проходится по безымянному пальцу, пуская кровь.
– Ублюдок, – буквально выплевываю. – Чтоб ты... чтоб...
Мое орудие отлетает в сторону. Ударяется о мраморный пол и тонет в темноте. Больше нет никакого спасения. Надежды нет. Отомстить не сумею.
Слёзы бессилия набегают на глаза, срываются с ресниц.
– Что? – издевательски интересуется Граф.
– Я тебя ненавижу, – яростное шипение срывается с губ.
– Но течёшь как моя сука, – вгоняет в ледяной ступор.
– Нет, – мотаю головой. – Ошибаешься.
Его пальцы дотрагиваются до лона, выразительно поглаживают, практически насаживают. Мигом доказывают унизительную истину.
Я возбуждена. Очень сильно. Его присутствие странно действует на меня. Бешено. Дико. Я совсем себя не контролирую. Зов тела заглушает разум.
– Отвечай, – холодно произносит Граф. – Почему ты истекаешь от жажды принять член своего врага?
– Потому что... я такая же чокнутая, такая же больная и безумная как ты. Я ненормальная.
– Отпусти это, – хриплый голос завораживает, отбивается в каждое клетке взмокшего тела. – Пусть течёт по венам.
Наши пальцы переплетены. Кровь смешивается.
Безумие. Абсолютное безумие. Отравленное насквозь. Токсическое. И до одури преступное.
– Скажи мне, – приказывает.
– Что сказать? – осекаюсь.
Граф поднимается. Сметает все со стола и толкает меня на опустошенную поверхность, заставляет проехаться вперёд. После сам наваливается сверху, устраивается между моими широко раздвинутыми ногами.
– Скажи, – требует.
– Прекрати, – бормочу сдавленно. – Хватит.
Близость этого огромного мускулистого тела. Сокрушительная мощь хищного зверя. Запах. Звук голоса. Взгляд, прошивающий словно стальной нож.
Все это одурманивает. Толкает за грань реальности.
– Скажи, – повторяет.
Ладонь накрывает грудь. Окровавленная ладонь, распоротая моей иглой. Сдавливает плоть, но ощущение, точно стискивает судорожно бьющееся сердце, разламывает рёбра, добираясь до нутра.
Моя жизнь в твоих руках.
Нет, нет. Откуда эти слова?
Нет, нет, нет. Это не я.
– Да, – напрочь рассудок теряю.
Жесткий толчок внутрь. Громадный член растягивает меня, вбиваясь до самого основания. Выгибаюсь, жадно хватая ртом воздух.
Вцепляюсь пальцами в широкие плечи. Обнимаю крепкие бёдра. Отвечаю, повинуюсь древнейшему инстинкту.
Вскрикиваю.
Зеркальный потолок отражает наши переплетенные тела. Его тьма почти поглощает меня. Накрывает целиком и полностью. Мои белые ноги и руки контрастно выделяются на фоне сплошной черноты. Содрогаюсь от мощных толчков.
И реальность содрогается.
Ощущения захлёстывают и утягивают на дно. Слышу собственный стон, будто со стороны. Щеки горят от стыда.
Кто он? Кто я?
Хочу убить его. Хочу ему отдаться. Хочу уничтожить. Разрушить. На куски разорвать. Хочу подчиниться. Сдаться.
Такое чувство, будто только этого и ждала, чтобы он завалил меня и взял с нежностью одуревшего от похоти зверя. Наслаждение затапливает. Сознание гаснет.
Тянусь к мужчине. Льну. Губы саднит от желания слиться с его губами, вобрать чужое дыхание, пропитаться им.
Маска. Проклятая маска. Сама не ведаю, что творю, обхватываю затылок Графа, провожу пальцами, задействовав скрытый механизм. Действую наугад, и у меня отлично получается.
Я должна увидеть его лицо. Пусть урод. Пусть искалечен. Пусть покрыт ожогами и шрамами. Я должна понять, почему меня к нему влечёт.
Член внутри меня ходит как поршень. Вбивается, доводя до сладостных судорог. До обжигающей дрожи. Пальцы сминают тело. Алчно исследуют грудь, хватают бёдра, плотнее притягивают за ягодицы, насаживают на одеревеневший орган.
Железо отлетает в сторону. Прочь. Завеса сорвана.
– Ну что, принцесса? – его смешок раздирает мое горло в клочья. – Как я тебе без маски?
Взлетаю до небес и обрушиваюсь прямо в пекло. Спазм выгибает разгоряченное тело, раскалывает на части. Мышцы рефлекторно сокращаются вокруг громадного члена.
Царапаю широкие плечи ногтями. Свои губы до крови кусаю. Порочный стон вырывается из моей груди.
Я кончаю. С его именем на губах. Поражённо выдыхаю:
– Рустам.
Глава 61
– Ты наигрался?
Вкрадчивый вопрос. Тихий. Оглушительно громкий. Звонкий. Голос входит в мозг, как остро заточенный нож в свежее мясо. Кровь сворачивает. Нутро выжигает напрочь. А потом меня добивают пальцы. По вискам, по щекам. Робкие касания.
Ты ощупываешь мое лицо, будто проверяешь, что я и правда настоящий. Эта ласка как удар, разламывающий ребра на части. Нежность – пыточный агрегат. В твоих руках. Трудно привыкнуть к тому, как действует ураган трепетных прикосновений.
Нет, принцесса. Не наигрался. Даже не начал.
Странно выходит. Ты повсюду. Везде. Сладкая зависимость. Грешное наслаждение. Обойма свинца прямо в глотку. Но мне мало тебя. Всегда. Пулями захлебываюсь, а требую еще. Жажду продолжения. Повышаю градус наваждения.
Клянусь. Я напишу нашу историю заново. Жутко. Жестоко. Я покажу тебе до одури красивый мир, сотканный из слез и грез. Залью реальность красным. Проклятые розы сгорят в адском пламени.
Добро пожаловать в сказку. В мир, где ты моя. До капли.
– Рустам, – шепот продирает насквозь. – Рустам.
Если бы ты знала, как хочется вонзить зубы в твое горло. Сомкнуть челюсти на хрупкой шее. Вгрызаться. Пожирать живьем. Разрушать до основания.
Если бы ты знала…
Если бы...
Девчонка сводит пальцы вокруг моего горла, надавливает на кадык, прикидывает, сумеет ли придушить, хватит ли силёнок. Забавная она. Подгадывает момент. За такой нужно хорошо следить, иначе без глаз останешься. Выцарапает. Иглой или когтями. Дикая зверушка. Только производила впечатление домашней. А теперь ведёт когтями по груди, прокладывает ломанные линии, после вцепляется в полы рубашки и лихорадочно дергает в разные стороны. Пуговицы разлетаются.
Осмелела моя принцесса. Разошлась. Новая тактика в деле?
– Я не играл, – говорю ей.
– Ты и есть Граф?
– Ты не захочешь узнать ответ.
– Ошибаешься, – закусывает губу, глазами сверкает.
Хитрая сучка. Прижата моим телом, насажена на член, истекает похотью, но умудряется мои кишки накрутить на кулак. Мало трахал. Черт раздери, совсем не трахал. На свой вкус пока трахать нельзя. Не выдержит. Надо осторожно подсадить. Медленно и размеренно, чтобы сама распробовала и млела, умоляла взять жёстче.
– Я узнала тебя, – сглатывает. – Ещё в клубе узнала.
Ухмыляюсь. Как тут удержаться? И зачем?
– Я не могла выбрать никого другого, – бормочет.
Лгунья. Маленькая очаровательная лгунья. Придётся хером твою дурь выколачивать. Тогда поймёшь, что не стоит мне врать. Никогда.
– Я почувствовала тебя, – прикладывает ладонь туда, где должно биться мое сердце. – Ты поступил ужасно, когда обманул, притворялся вот так, изображал того, кем не являешься. Но как бы ещё я смогла понять?
Замолкает. Дрянь. Она замолкает, когда мне вдруг становится интересно. Не особо, но все же. Заглатываю наживку и даже рад натолкнуться на крючок.
– Продолжай, – почти касаюсь ее губ.
