Текст книги "Закуси горе луковицей (СИ)"

Автор книги: Валерий Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

  Он умоляюще посмотрел на неё. Тема разговора была столь прозрачной, что Зоя давно уже готовилась к подобному предложению, и, тем не менее, внутреннее пламя обожгло её щеки. Она смущённо пробормотала:

  – Не вижу ничего невозможного.

  Он горделиво улыбнулся и, не рискуя прилюдно поцеловать девушку, благодарно сжал её руку.

  – Я был уверен, что ты не будешь возражать против этого. Теперь уже можно говорить определённо. Коттедж, яхта, деньги – всё это у меня будет, надо только подождать. У меня масса влиятельных знакомых. Мой бывший тесть, хоть и живёт в Москве, курортную зону знает лучше, чем свою дачу, и его здесь все знают, а значит, и меня. Работа не проблема. Я сотрудничаю с редакциями двух еженедельников, ты же – можешь устроиться в санаторий.

  – Денис, а что ты думаешь о детях?

  Он досадливо поморщился.

  – Ну, дались тебе эти дети! Что за спешка? Я считаю, сначала мы должны пожить друг для друга, обустроиться, завести полезные знакомства, а уж потом и о ребёнке думать. Как тебе такая перспектива?

  – Я не возражаю. Пожить какое-то время жизнью светской дамы даже интересно.

  – Вот именно. Ведь это не каждому дано. Хорошо, что мы поняли друг друга. Но всё, о чём мы говорили, возможно не ранее, чем через год.

  – Ты можешь объяснить, почему?

  – Да. С бывшей женой я должен урегулировать все имущественные вопросы.

  – Прости, а разве нельзя их решать, живя нормальной и полной жизнью?

  – Понимаешь, зайка, моя торопливость может стоить мне почѓти всего, на что я рассчитываю. И давай больше не будем об этом. Договорились?

  – Как хочешь.

  В этот раз они бродили до полуночи, а потом Денис подвёл её к двухэтажному особняку.

  – В этом доме ты будешь хозяйкой. Хочешь его осмотреть?

  – Нет-нет, уже поздно, мне пора на квартиру.

  – Так оставайся у меня. Я нахожу, настало время узнать друг друга немножко поближе.

  Зоя усмехнулась.

  – Только не так близко, как ты предлагаешь.

  Ночью ей долго не спалось. Она вновь и вновь вспоминала всё сказанное ей Денисом. Приятно осознавать себя потенциальной невестой такого элегантного и одарённого мужчины. Правда, смущает одно обстоятельство: их точки зрения на большинство проблем совершенно противоположны. И что-то пока не заметно, чтобы он готов был к компромиссу. На первый взгляд, всё объяснимо: различия в образе жизни порождают различия в образе мыслей, но снимутся ли эти противоречия со временем или обострятся? Вот в чём вопрос.

  Сегодня Денис был категоричен, а проявится её характер – чем всё закончится? 'Ничего, – успокаивала она себя, – любовь научит уступать'.

  Зоя вдруг заметила, что её сердце замедляет стук, подстраиваясь под мерное дыхание моря. Она рассмеялась. Лучше его не слушать. И, наконец, уснула.

  Утро Зоя провела в постели. Ей хотелось насладиться тем незнакомым ощущением полёта, которое испытывала. Сразу же после завтрака, всё ещё находясь в радостном настроении, она пошла в санаторий. Владимир, не рассчитывая на её ранний визит, долго не появлялся. И Зою это ничуть не раздражало. Когда он увидел её, то широко заулыбался и прибавил скорости. Странно, но помимо её воли у неё на лице тоже появилась улыбка. Зоя с некоторой досадой подумала: 'Ну что у него за привычка такая – радуется, как ребёнок'.

  – Извини, пожалуйста, что заставил тебя ждать. Засиделся за чаем. Здравствуй, Зоя.

  – Здравствуй. Погуляем?

  Владимир односложно ответил:

  – С удовольствием.

  И Зоя поняла, что он с полунамёка постиг её желание побыть наедине со своими мыслями и отнёсся к нему с уважением. Он остался на той незримой дистанции, которую она задала ему. Ей тоже захотелось сделать для него что-нибудь приятное, и она решила показать ему посёлок.

  Зоя шла рядом с коляской, изредка помогая Владимиру на подъёмах. В этот раз она старалась смотреть на всё глазами первооткрывателя, его глазами. И это дало свои результаты. Она стала замечать то, чего раньше не видела: опрятность посёлка, уют его узких, заросших всевозможной зеленью улочек, обилие торговых палаток, лотков, летних кафе, магазинчиков. Путешествуя, они угощали друг друга то истекающими горячим соком чебуреками, то солёными орешками, то эскимо; любовались роскошными цветниками, домовой резьбой и по-прежнему почти не разговаривали, находя удовольствие в создаваемом ими одиночестве.

  Выйдя на окраину к небольшому рыбацкому хозяйству с развешенными сетями и опрокинутыми лодками, они повернули в сторону санатория. Возвращались по Сенной. Из распахнутого настежь окна большого старого дома лилась музыка. Рафаэль, как и целую вечность назад, проникновенно пел свои песни моря. Реликвии старшего поколения. Владельцы этих пластинок состарились, а тема по-прежнему молода.

  – А здесь живу я, – указала она на домик тёти Маши. – Зайдём?

  – Нет-нет, на сегодня хватит. Да и на процедуры пора.

  – Зоя! Это ты, милая? – послышалось откуда-то со двора.

  – Я, тётя Маша, – растерянно отозвалась Зоя.

  – Ну-ка погоди, дочка, не убегай.

  Зоя только руками развела: что, мол, поделаешь? Решительно откинув занавеску, из кухоньки, поправляя на ходу волосы, торопливо вышла хозяйка.

  – Вот тебе и на! Ты что же это гостей мимо нашего дома проводишь? – Она с упрёком посмотрела на неё. – Или я прови-нилась в чём?

  – Да что вы, тёть Маша, – стала оправдываться Зоя, – мы просто погуляли уже, и Володя хочет на процедуры успеть.

  Хозяйка широко распахнула калитку и жестом пригласила их к себе. Владимир коротко взглянул на свою спутницу, та кивнула, и он въехал во двор.

  – Ну, здравствуй, сынок.

  Они с интересом посмотрели друг на друга, чему-то удивились, усмехнулись, причём взгляды их были столь выразительны, что это могло свидетельствовать о появлении между ними мгновенного контакта, глубинного взаимопонимания. Создалось впечатление, что они узнали друг о друге нечто важное... и промолчали.

  – Здравствуйте... тётя Маша.

  – Так это, выходит, я тебя ждала, – сказала хозяйка.

  – Не знаю, – улыбнулся Владимир.

  – А я знаю. Тебя. Как только поднялась, тотчас подумала: 'А если гости придут, чем их потчевать буду?'

  – Что-то вы хитрите, тёть Маша, – сказала Зоя.

  – Ничуть. Сейчас сама убедишься. Так что проходите. А твои процедуры, Володя, мы поменяем на первые в этом году вареники с вишнями. На воздухе и покушаем. А пока я буду накрывать на стол, вы сходите в туалет, умоетесь.

  Владимир смутился. Хозяйка заметила это.

  – Ничего-ничего, и ты сможешь. У нас там всё предусмотрено: и реечки где нужно прибиты, и ремни. У моего мужа после аварии тоже были проблемы с ногами, так он для себя там всё, как следует, оборудовал.

  Минут через пятнадцать молодые люди сидели под яблоней. Яблоки, нависающие над столом, светились, как маленькие луны.

  – Это белый налив? – спросил Владимир.

  Тётя Маша улыбнулась.

  – Угу. Вот-вот поспеют, но им ещё придёт черёд. А сейчас давайте-ка отведаем вареников со сметанкой.

  С этими словами она взяла со стола накрытую крышкой кастрюлю, несколько раз энергично встряхнула её и затем доверху наполнила расставленные перед гостями тарелки полупрозрачными от топлёного масла варениками. И тут же из глубокой глиняной чашки положила на них по три ложки сметаны и придвинула гостям по кружке компота.

  – Ешьте, пожалуйста, мало будет, ещё что-нибудь придумаем.

  Вареники Зоя так и не смогла доесть, а Владимир справился со своими, но от добавки отказался.

  – Спасибо, тётя Маша, – поблагодарил он. – Сегодня без всякой натяжки я могу заявить, что таких вкусных вареников с вишнями я ни разу не ел.

  Хозяйка просияла, а Зоя подумала: 'Кто бы сомневался...' Они сидели за столом ещё около получаса, разговаривали. Тон беседы задавал Некрасов. Очевидно, не желая говорить о себе, он заинтересованно расспрашивал хозяйку об истории посёлка, санатория и местных достопримечательностях. Живое внимание гостя к рассказу тёти Маши ещё больше расположили её к нему. И когда он заметил, что ему пора собираться, она выѓнесла из дома белоснежную хлопчатобумажную кепку и подала её Владимиру.

  – Держи, Володя, это тебе в подарок.

  Он примерил её, поправил и удовлетворённо улыбнулся.

  – В самый раз. Сердечно тронут.

  – Носи на здоровье. И приходи ещё в гости. Буду рада тебе.

  – Спасибо за всё, – поблагодарил её Некрасов. – И всего вам доброго.

  Зоя проводила его до ворот санатория, и они расстались.

  Прошло ещё два замечательных дня. И, уже лёжа в постели, Зоя предалась грустному раздумью. 'У меня остался один денёчек. Как же не хочется уезжать'.

  Утро для девушки прошло как обычно. На пляже Зою ждал Денис. Он тоже увяз во вчерашнем дне и желал лишь одного – доказательств её любви. Его одержимость смешила девушку и настораживала. Когда она вернулась с пляжа, тётя Маша подала ей уже приготовленный объёмистый пакет с выпечкой.

  – Зоенька, передай это Володе в качестве привета от меня.

  Девушка не удержалась от улыбки.

  – Однако увесистый приветик. Вот уж он обрадуется.

  – Ну и хорошо. Будет, чем друзей угостить.

  Глава 5. 'СОТОВЫЙ МЁД'

  Мысли об их последней встрече с Владимиром хорошему настроению не способствовали. Зоя чувствовала не просто неловкость, а какую-то неосознанную вину перед ним. Неожиданно на перекрёстке улиц возник Денис. Его появление мгновенно пеѓренастроило её. Ей подумалось: 'Вот человек, обещающий мне счастье'.

  – Можно и мне с тобой? – беря у неё пакет, спросил он.

  – ...Хорошо. Пойдём.

  'Так будет честнее', – подумала она. А их разговор с Денисом очень быстро свёлся к его вчерашним притязаниям.

  – Зайка, вот скажи мне, как нам узнать, насколько мы подходим друг другу? А вдруг у нас физическая несовместимость?

  'Ну вот, опять разгорячился', – улыбнулась Зоя. Проходя через ворота санатория, она поздоровалась с вахтёром. Денис неотрывно смотрел на неё. Ей захотелось чуть-чуть подразнить его. И она вполголоса спела ему пару строк из одной старой доброй песни:

  Может, ты на свете лучше всех,

  Только это сразу не поймёшь...

  И вдруг её сердечко ёкнуло. 'О Боже! Как же я его не заметила?' Они практически уже прошли мимо Владимира, но потом, что-то почувствовав, Зоя оглянулась. И первое, что она увидела – немой укор его глаз. 'Ой, как нехорошо получилось'. Резко изменив направление, она устремилась к нему.

  – Володя, почему ты не окликнул меня? – спросила она его.

  – Ты же пела.

  – Прости, мне так неудобно.

  – Пустяки. Я рад тебя видеть и... твоего приятеля.

  – Спасибо. Познакомьтесь, – жестом пригласила она их к общению.

  Они представились, сдержанно кивнули друг другу.

  – Володя, – Зоя протянула ему пакет, – это тебе привет от тёти Маши.

  Некрасов с живым интересом заглянул в него, удивился.

  – Ну и мастерица она. Спасибо ей и низкий поклон от меня.

  – Передам.

  Он достал всем по пирожку с маком, угостил Зою и Дениса. А пакет повесил на рукоятку коляски.

  – Погуляем? – спросила Зоя.

  – Конечно, – согласился он.

  Зоя развернула коляску в сторону парка и неспешно покатила её по центральной дорожке. Денис пошёл рядом с Некрасовым.

  – Ну и как вам в нашем санатории? – поинтересовался Денис.

  – Нормально, – сказал Владимир. – Я люблю скитаться по здешним аллеям. Порой катишься так куда-нибудь без всякой цели, без мысли, просто наслаждаешься прохладой, шелестом листьев, их пестротой, покоем, существованием. Хорошо. Бродячая медитация, да и только.

  – Володя, а ты не пробовал писать? – спросила девушка. У тебя, наверно, получилось бы? Вот Денис пишет, он почти журналист.

  Некрасов взглянул на Дениса и ответил:

  – Профессионально, конечно, не писал, но попытка была, правда, очень давно, ещё в юности.

  – И что же вы писали? – полюбопытствовал Денис.

  – Стихи.

  – Для вояк это как-то не характерно, – грубовато заметил Денис.

  – Профессия здесь ни при чём, – возразила Зоя. – Володя, а ты не говорил, что писал стихи.

  – Повода не было, – ответил он.

  – А откуда у тебя интерес к стихам, повезло с учителями? – поинтересовалась она.

  – С учителями?.. Вряд ли. У первого нервы были ни к чёрту. Инакомыслия и прочих вольностей на дух не терпел. На его уроках стояла жуткая тишина. Чья-то улыбка или задумчивость приводили его в ярость. Правила написания слов для него были важней произношения. Мотоцикл, камыши – он говорил только через 'и', а парашют, брошюра – конечно же, через 'ю'. – Некрасов, глядя на суету посвистывающих синиц, улыбѓнулся. – Того горячего мужчину сменила дама. Но это мало что изменило. На её уроках царил полнейший хаос. Она говорила скороговоркой и ничего, кроме аллергии к прочитанным с нею произведениям, привить нам так и не смогла. По её милости до сих пор не могу читать ни Тургенева, ни Достоевского.

  – Очевидно, вдохновение могло прийти к юноше только с любовью, – с ухмылкой заметил Денис. – Не так ли?

  – Нет. Всё прозаичней. Когда я поступил в училище и начал загружать себя всякими военными премудростями, а ещё и общаться со сверстниками на языке, который богатым не назовёшь, я вдруг почувствовал, что мне как воздуха не хватает живых русских слов.

  – Интересное заявление, – отметил Денис. – И откуда же вы их добывали?

  – В основном из памяти. На первых курсах нам следовало читать только уставы. А там фразы элегантные, что деревянные колодки. И от всей этой тоски меня спасали только стихи. При любом удобном случае, и чаще всего ночью, я уходил в своеобразную 'самоволку'. Начинал вытаскивать из памяти всё, что когда-то волновало меня, перебирал свои впечатления, вспоминал интересные слова, образы, ну и прочее. А потом из всего этого пытался сотворить другую, более животворную, среду, чем та, которая поглощала меня.

  – Это называется – создавать пространство, – заметил Денис. – И о чём же были ваши вирши?

  – Да собственно обо всём. Я сам ставил перед собой вопросы, сам искал на них и ответы. Это мой детдомовский способ познания. Там возиться с нами особо некому. Я размышлял обо всём: о Боге, космосе, Родине, счастье, описывал виденные мной красоты, мечтал. И всякий раз у меня выходило по-новому: менялось настроение – изменялся и взгляд на какие-то вещи.

  Денис с любопытством взглянул на Некрасова и спросил его:

  – И как долго продолжалось ваше стихотворчество?

  – Да года два, пожалуй. Как только я начал находить время для чтения стихов известных поэтов, так тут же и прекратил сочинение своих.

  – И как вы это объясните? – оседлал своего журналистского конька Денис.

  – Ну, во-первых, изменился я сам. У меня стал появляться кое-какой литературный вкус, и я осознал, что мои стихи достаточно далеки от совершенства.

  – Да, хорошо писать – не каждому дано, – вставил реплику Денис.

  – Вот именно. Во-вторых, как я уже признался, меня под-толкнуло к сочинительству не вдохновение, а, может быть, чувство самосохранения. И когда я протоптал тропку к настоящим стихам, необходимость в написании своих исчезла.

  – Так вы по-прежнему находитесь в стане мечтателей и продолжаете любить стихи? Я вас правильно понял?

  – Да. Хорошие стихи мне и сейчас нравятся, – задумчиво произнёс Владимир. – Настоящая поэзия хранит в себе удивительные ощущения прекрасного. На мой взгляд, стихи, что сотовый мёд: где соты – форма, мёд – сгусток эмоций, а его тонкий аромат – поэзия.

  – Должен признаться, – сказал Денис, – ваши рассуждения меня несколько озадачили.

  – И что же вас в них смущает? – спросил Некрасов.

  – А то, что я не чувствую за ними военного. Люди определённых профессий зачастую... – Денис запнулся – довольно предсказуемы в ответах.

  Владимир взглянул на него в упор.

  – А может, вы сами ограничиваете людей своими представлениями о них?

  Денис неловко ухмыльнулся.

  – А что вы думаете о прозе, или она слишком груба для вас? – неожиданно съязвил он.

  – Ну что вы, кто ж не любит хорошую прозу? Правда, на беллетристику, честно скажу, времени жаль, хотя и без неё не обойтись. Иногда приключенческий роман только и спасает от скуки. Кстати, а что любите вы, Денис?

  – Ну, я предпочитаю фантастику, хорошие детективы и боевики, – с апломбом ответил он. – В них полёт мысли, головоломка, динамика. После них всегда хочется действовать. Как я поѓнимаю, тут наши вкусы не совпадают: такую литературу вы не цените. Верно?

  – Мастерски сделанные вещи и мне интересны. Но всё же я стараюсь не увлекаться ими и читать более содержательные книги.

  – Редкая целеустремлённость, – сорвалось с языка Дениса.

  Зоя заметила, что в его репликах и вопросах засквозило раздражение, природы которого она не понимала. Но диалог её друзей открывал их с новой, неожиданной для неё стороны, и она, боясь помешать им, в их разговор старалась не вмешиваться.

  – Значит, вы отбираете для себя книги с точки зрения целесообразности?

  – По возможности, – ответил Владимир.

  – А как же стихи, разве это разумная трата времени?

  – Уверен, что да.

  – И можете обосновать? – спросил Денис.

  – Постараюсь, – задумчиво ответил Некрасов.

  Придержав за хромированные ободки колеса, он осторожно развернул коляску в сторону своих попутчиков.

  – В пользу стихов могу привести два аргумента: первый – именно в стихах возможно несопоставимое с прозой напряжение мысли и чувств; и второй, поэзия – кратчайший путь к достижению качественно иного психического состояния человека.

  – А чуть конкретней? – проявил настойчивость Денис.

  – Ну, хорошо, – сказал Володя, – попробую пояснить на своём опыте. Чтобы поднять себе настроение, мне даже не нужно брать с полки книгу, а всего лишь достаточно затратить одну-две минуты на прочтение короткого стиха. Вот смотрите, засекаю время.

  Он вскинул руку с часами и стал наблюдать за секундной стрелкой. Как только она добежала до двенадцати, его лицо приобрело некую отрешённость, и он неторопливо начал читать:

  Только камни, пески, да нагие холмы,

  И сквозь тучи летящая в небе луна...

  Глядя на него, можно было с уверенностью сказать, что он сейчас не здесь, в парке, а там – под летящей луною, на солёном ветру, возле ночного бушующего моря.

  Его голос звучал негромко, но так искренно и страстно, что это напоминало объяснение в любви. В эти мгновения Владимир был настолько открыт и уязвим, что Зое от этого стало как-то не по себе. Ей даже захотелось защитить его.

  Когда Некрасов окончил чтение стиха и указал пальцем на стрелку, то оказалось, что она не пробежала и круга.

  – Прошло всего сорок две секунды, а мы уже чуть-чуть изменились, – сказал он. – Прозой такого быстрого эффекта не достичь.

  – Чьи это стихи? – интуитивно предчувствуя ответ, с некоторой опаской спросила Зоя.

  – Бунина.

  – Это что... твой любимый поэт?

  – Я бы не сказал, – ответил Некрасов. – Но в творчестве настоящих мастеров поэзии всегда есть стихи, которыми не восхищаться нельзя. И что удивительно, сколько бы я их ни перечитывал, всякий раз они, словно драгоценные камушки, поворачиваются ко мне всё новыми и новыми гранями, удивляя своей совершенной красотой. В нашей поэзии таких волшебных камней хватило бы на великолепнейшую корону.

  – И кому бы она была в пору? – не без лукавства спросила Зоя.

  – Не знаю, – простосердечно ответил он, – разве что одной из Муз, покровительствующей поэтам.

  Не желая верить в совпадения, Зоя всё-таки спросила его:

  – Володя, а почему ты прочитал именно Бунина?

  – Случайно. Это стихотворение само в голову пришло.

  У Дениса холодно блеснули глаза. Впечатление, произведённое Владимиром на девушку, ему явно пришлось не по душе.

  Некрасов развернул коляску и неспешно толкнул ободки колёс вперёд. Денис и Зоя пошли рядом с ним.

  Денис, желая вернуть себе инициативу, как-то не к месту задал вопрос:

  – Скажите, Владимир, а гениальные стихи вы тоже на свой аршин меряете?

  Капитан с недоумением покосился на Дениса и сказал:

  – Конечно. А вам, чтобы оценить их, обязательно нужно чьё-то экспертное мнение?

  Денис, начиная терять самообладание, снова спросил его:

  – И не боитесь прослыть профаном?

  – Нет, – спокойно ответил Некрасов. – Я привык полагаться на свой вкус. То, что я не зачитываюсь каким-нибудь гением, ровным счётом ничего не значит. Даже гениальному автору нужен читатель с родственной ему душой. Я, например, как ни старался, так и не смог прочитать 'Дон Кихота', бросил на середине 'Сто лет одиночества', одолел всего лишь несколько глав 'Гаргантюа и Пантагрюэля'. – Ну и что? Разве это умаляет талант Сервантеса, Маркеса, Рабле? Нет. У меня должно быть с ними хоть отдалённое совпадение восприятия, языка, образности. А их нет. А раз нет этой сонастроенности, то я не испытываю и удовлетворения от прочитанного. Зато с удовольствием читаю других авторов.

  – И кто же эти счастливчики? – издевательским тоном спросил Денис.

  Владимир улыбнулся и, как ни в чём небывало, ответил:

  – Ну, мне нравятся Грин, Паустовский, Гессе, Бальзак, Уайльд, Пушкин, Есенин. Ещё будут вопросы? – с тонкой иронией спросил он.

  Зоя почувствовала, что запас дружелюбия у мужчин на исходе. Денис становился всё более и более бесцеремонным. Пора остановить их.

  – Ребята, а может, хватит на сегодня вопросов? Мне бы очень хотелось послушать птиц; такой радостный щебет, что дух захватывает.

  – Хорошая мысль, – сказал Владимир.

  – Можно, – согласился и Денис и, придержав девушку за руку, зашёл с ней за спинку коляски.

  Они стали толкать её каждый за свою рукоятку. Но, пройдя немного, Денис перехватил рукоятку коляски левой рукой, а правой обнял девушку и полез к ней целоваться.

  Зоя сделала ему страшные глаза, но всё напрасно. 'Боже, как нелепо! – пытаясь освободиться от его объятий, со стыдом думала она. – Нашёл, где приставать со своими нежностями. Совсем очумел'. Но Денис не отпускал её. Шея у Владимира напряглась, кончики его ушей порозовели.

  Но вот тень от зелёного полога осталась позади. Зоя остановила коляску и, зайдя справа, сказала Владимиру:

  – Ну, вот, Володя, мы и погуляли. Пора прощаться.

  И кивнула Денису. Тот протянул руку.

  – Удачи.

  Владимир ответил на рукопожатие.

  – И тебе.

  Денис отступил в сторону. Зоя показала ему рукой, чтобы он оставил их. Всем своим видом выказав недоумение, тот поплёлся к воротам. Встретившись с потерянным взглядом Владимира, девушка вмиг лишилась своей уверенности, и дежурные слова, готовые уж было слететь с её губ, словно прилипли к языку. Владимир взял её руку и поцеловал.

  – Зоя, спасибо тебе за спасение, за надежду, что вдохнула в меня. Запомни, пожалуйста, ты мне теперь не чужой человек. И если когда-нибудь возникнет необходимость в моей помощи, дай мне знать через тётю Машу. Будь счастлива. И прощай.

  – Прощай, – только и смогла она выговорить.

  Глава 6. ОТЪЕЗД

  Прошла неделя, и то, чем жила Зоя последние дни, потеряло свою остроту. Работа с её обычными мелкими неприятностями, дневной суетой, ночными дежурствами и отравляющим сознание однообразием как будто подчинила её. Однако одиночество, словно серебристый шар, всё разрасталось и разрасталось вокруг неё. Оно требовало заполнения этой пустоты. И девушка буквально каждый божий день, как заядлая фанатка, стала прокручивать ролик своих цветных впечатлений от своего первого путешествия на юг. В этом невидимом для окружающих кино было всё: и задумчивые прогулки с Владимиром по санаторию, и обжигающие ласки спешащих навстречу зеленоватых волн, и задушевные беседы за чашечкой чая с тётей Машей, и опьяняющая близость Дениса.

  Иногда Зоя пыталась представить его за работой, но из этого ничего не выходило. Фиолетовый пиджак Дениса, его малиновые и ярко-зелёные рубашки и футболки, переливчатые галстуки и светлые брюки как-то не вязались с рабочей обстановкой. Нет, как бы ей того ни хотелось, но этот парень дома не усидит, ни сейчас, ни после. Уж он-то знает, что такое успех у женщин. И это беспокоило Зою. Мысли о сказочном принце, как накрытые ловким сачком бабочки, встревоженно бились вокруг приманившего их лазоревого цветка, называемого счастьем.

  Кстати, Денис взял её адрес и обещал вскоре написать. 'Интересно, чем же он всё-таки занят?' – гадала Зоя.

  У неё появилась привычка припоминать все интересные разговоры, в которых она участвовала за время поездки. Они как-то сами собой свились в связанную своими концами нить, на которой заблестели речные жемчужины, и Зоя, перебирая их, время от времени обнаруживала новые неожиданные нюансы сказанного кем-то из её собеседников. И это давало ей прекрасный повод для размышлений.

  Встретить такого душевного и умного человека, как тётя Маша, думала она, это редкая удача. Нужно обязательно увидеться с ней ещё хоть раз и без утайки поговорить о жизни.

  Зоя не могла не думать и о Владимире. Почти каждая встреча с ним удивляла её каким-нибудь маленьким открытием. Его внутренний мир оказался гораздо богаче её первоначального представления о нём. Она заметила, что Владимир хоть и перестал прятаться за створками отчуждения, но и не спешил чем-либо хвалиться, и только прямые вопросы вынуждали его рассказывать о себе. 'Он, безусловно, интересный человек, – думала Зоя. – Хорошо бы иметь его среди своих друзей. Только, боюсь, ребята не понравились друг другу'.

  Двадцатого августа в почтовом ящике Зоя наконец-то обнаружила тоненькое измятое письмо. Она возликовала. Однако оно было не от Дениса, а от бабушкиной соседки Дарьи Моховой. Новости были удручающие: бабушка Анфиса занемогла, и соседка просила Зоину мать поскорее приехать в Ольховку и поухаживать за ней. И ещё приписала: 'Поспешите навестить её, чтобы потом ни о чём не жалеть, да и меня не виноватить'.

  Зоя предвидела реакцию матери и тем не менее позвонила ей. Сообщила о содержании письма и спросила её, что она намерена делать? Мать со свойственной ей прямотой ответила дочери:

  – И что ты от меня хочешь? Чтобы я выбросила на ветер кучу денег, а потом неизвестно сколько торчала в Ольховке и, в конце концов, потеряла свою работу? А что если, как только я уеду, она умрёт? Кто меня тогда на похороны отпустит? И что обо мне подумают люди?

  – А что подумаем о тебе мы, твои мать и дочь, – вырвалось у Зои, – это тебя уже не волнует? Ты подаёшь мне дурной пример, мама.

  – Уж больно ты правильная! Сама-то когда у бабки своей была? А письма, как часто ей пишешь? Я, может, и плохая, но тебя родила, и муж у меня есть. А теперь, моя умница, скажи, где твоя семья? Что ты в своей жизни вообще успела? Разве что на несколько юбок заработать?

  Зоя не знала, что и возразить ей. Телефонная трубка едва не выскользнула из её влажной ладони. Мать, как всегда, поставила её на место.

  – Ладно, дочка, пустой это разговор. Ты там ближе, вот и навести бабушку и в самом крайнем случае дай мне телеграмму. Договорились?

  – Хорошо, – обречённо вздохнула она. – Я попробую.

  Трубку положили. 'И зачем только я позвонила ей? – подосадовала Зоя. – Что с нами такое? Мы окончательно перестали понимать друг друга. Если я не выйду замуж и не уберусь из её дома, ох, и тесно же нам будет жить вместе. И почему Денис всё не пишет?'

  На следующий день, придя на работу, Зоя тщательно изучила график дежурств. В резерве, хоть плачь – ни души, кто бы мог её выручить. Надо говорить с заведующим. Он славный дядька, хотя и не волшебник. Однако ни от кого другого помощи ждать не приходится. Дверь кабинета заведующего была приоткрыта, девушка постучала в неё и, отворив её ещё шире, сказала:

  – Здравствуйте, Николай Иванович. Можно?

  Он кивнул.

  – Здравствуйте, Зоя Николаевна. Присаживайтесь, – указал он на стул.

  Она села.

  – Что за проблемы привели вас?

  – Да вот, письмо получила от бабушкиной соседки, – она протянула ему конверт.

  Он пробежал глазами несколько неровных взывающих к милосердию строк, вздохнул.

  – Хотите съездить?

  – Да. Ведь я росла у неё. Мне обязательно нужно поехать к ней. Николай Иванович, в счёт моего отпуска.

  – А мать не может?

  – Нет. Ей из Сибири ещё сложней выбраться, вчера я разговаривала с ней по телефону, она надеется, что съезжу я.

  Заведующий снял очки, в задумчивости повертел их в руках, отложил в сторону.

  – Ох, и время же неудачное: сезон отпусков как-никак, и ситуация, Зоя Николаевна, скажу вам честно, почти безнадёжная.

  – Почти?

  – Да, почти. Где ваша Ольховка находится?

  – Недалеко от Волгограда.

  – Хм. Ну, это меняет дело. Видите ли, голубушка, вчера наше сиятельное начальство получило распоряжение: подобрать медработника для отправки в командировку, конечная цель которой – Волгоград. Думаю, этим грех не воспользоваться. Обсудим?

  – Обязательно, Николай Иванович. Для меня это очень важно.

  – Хорошо, тогда ввожу в курс дела. Предписано сопроводить инвалида войны из санатория...

  – Некрасова? – перебила она его.

  – Да, Зоя Николаевна, вашего бывшего подопечного.

  – Значит, он все ещё там... Вот не ожидала. А почему в Волгоград?

  – Дело в том, что в одном из районов области сдаётся в эксплуатацию пансионат для ветеранов. Там сейчас царит полный аврал. И, естественно, не хватает рук. Наша задача: доставить этого капитана в областной дом ветеранов и передать его вместе с сопроводительными документами им, а уж они потом сами доставят его на место. Ну, как, Зоя Николаевна, сможете убить двух зайцев? Если вы в состоянии решить обе проблемы, то я похлопочу за вас, согласны?

  – А к какому числу нужно его доставить?

  – В распоряжении указано: в период с третьего по пятое, но, думаю, это не принципиально. Ну, так как? Решайтесь, нужно спешить, пока кого-нибудь другого приказом не отдали.

  – Я согласна. Мне это по пути, думаю, справлюсь.

  – Вот и прекрасно. Пойду договариваться с главным; надо ещё и подмену тебе выпросить.

  К обеду Зоя уже прошла инструктаж, получила командировочные деньги и предписание и пошла готовиться к отъезду. Вот тут-то у неё и возник главный вопрос: куда ехать в первую очередь: в Ольховку или в санаторий? Если она сначала поедет к бабушке, может случиться так, что обстоятельства не позволят ей вовремя уехать от неё, и тогда она ничего не успеет и многих подведёт. Если же начнёт с санатория, то однозначно сможет увидеться с Денисом и тётей Машей, а также забрать и сопроводить Владимира. При острой необходимости она тотчас выедет с ним в Волгоград и, освободившись, поспешит в Ольховку.

  Глава 7. ВОЗВРАЩЕНИЕ

  Принять решение было не легче, чем собраться и преодолеть около тысячи километров. Дома все приметы осени налицо, а здесь – ни намёка на неё, по-прежнему царствует лето. Зоя чуть ли не вприпрыжку шагала к знакомому домику, а внутри неё звучала мелодия беспечной песенки: 'Я твердила о морях и кораллах...'