Текст книги "Закуси горе луковицей (СИ)"

Автор книги: Валерий Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

  Поправила его одеяло и вышла. А потом, уйдя подальше от всех, от души поплакала. Обида, словно ржавая муть, осела. И стало легче.

  Вскоре раны у Владимира зарубцевались, и он стал вполне обходиться без чьей-либо помощи. Вращая руками вспомогательные ободки колёс, Некрасов целыми днями раскатывал на коляске по скверу. Их беседы с Зоей как-то сами собой прекратились. И вот пришло время отправки его в санаторий, а там и на постоянное место жительства.

  Владимир погрустнел. Было видно, что предстоящие перемены его не очень радуют. Да и у неё на душе отчего-то стало неуютно, слякотно.

  'Устала, что ли? – размышляла Зоя. – Видимо и мне в своей жизни пора что-то менять. Может, в отпуск съездить?.. На море, например... с Некрасовым. А что, неплохой вариант. И на билетах можно сэкономить. Ведь ему всё равно сопровождающий нужен. А я и в отпуске уже полтора года не была, и отгулов у меня, если сеном брать, целый воз будет. Надеюсь, к моему предложению с пониманием отнесутся'.

  Всё вышло почти так, как она и предполагала. Всё, кроме сроков: через две недели Зоя должна быть на работе – дефицит кадров. Ну и то неплохо. Три дня спустя Лихачёва и Некрасов были полностью готовы к путешествию. К Владимиру вернулось хорошее настроение. С утра он простился с товарищами, переоделся в военную форму. И вот они уже на пути к вокзалу.

  Глава 2. НА ЮГЕ

  Санаторий находился на самом берегу Чёрного моря. Устроив Некрасова в одном из корпусов и пообещав изредка навещать его, Зоя не спеша направилась в посёлок. За воротами санатория был небольшой стихийный рыночек. Несколько селянок продавали жареные семечки, черешни, пучки зелени, редиску и даже хлебный квас с плавающим в нём изюмом. Картонные коробки здесь использовались как прилавки.

  Завидев девушку с вещами, женщины стали наперебой предлагать ей остановиться у них. Они настойчиво расхваливали свои флигельки и сарайчики. Зоя по очереди выслушивала условия проживания, улыбалась, кивала хозяйкам, говорила, что подумает, и шла дальше. С годами у неё появилась устойчивая рыночная реакция: чем настойчивей навязывали ей товар, тем меньше ей хотелось его купить. Ещё и на продавца посмотрит: если тот опрятен и улыбчив, то, скорей всего, она что-нибудь купит именно у него.

  Особнячком от всех стояла сухонькая, до черноты загорелая женщина. Волосы цвета мокрой соломы подстрижены под короткое каре. Если б не её тяжёлые натруженные руки и жилистая шея, ей с лёгкостью можно было бы дать лет сорок. Женщина вскинула на девушку свои голубовато-зелёные глаза и молча улыбнулась. Зоя обратилась к ней:

  – Извините, вы тоже сдаёте жилье?

  – Да, милая, – просто ответила она. – Только места у меня и в доме хватит. Есть козы, курочки, огородик. И от санатория недалеко. Если тебя что-то не устроит, то сменишь квартиру без всяких проблем. У нас уже третий сезон пляжи полупустые.

  – А мне отдельное жильё и не нужно, – сказала Лихачёва. – Я согласна.

  И они, взяв по сумке, направились к посёлку. Несколько минут спустя Зоя знала о своей хозяйке всё что нужно. Зовут её тётя Маша. Дети взрослые, живут на Дальнем Востоке и приезжают к ней раз в два года. Ей бывает скучно, и она изредка пускает кого-нибудь на постой.

  Они остановились у небольшого свежевыбеленного дома с палисадом. Его ограда и окна дома затейливо увиты цветущими лианами. Это клематисы. Цветки на них крупные, звёздчатые, широко раскрытые, голубых, розовых и белых тонов. В палисаде группами цветут пионы и флоксы, а по углам – розы.

  Сразу за калиткой – чистый уютный дворик с великолепной виноградной беседкой и роскошной яблоней, прислонившейся к летней белоснежной кухоньке. Под яблоневой кроной стоит старенький стол, покрытый весёлой в голубой цветочек клеёнкой. Возле него пара стульев, тоже очень старых.

  – Здесь так хорошо! – воскликнула девушка. – Даже лучше, чем у моей бабушки.

  Хозяйка улыбнулась.

  – Пойдём, дочка, я тебе огород покажу, там как раз абрикосы поспели.

  Зоя, избавившись от вещей, поспешила за тётей Машей. И одного взгляда на огород было достаточно, чтобы понять, что хозяйка она аккуратная и работящая, а этот год в отношении урожайности – весьма благодатный.

  Два абрикосовых дерева густо усеяны крупными оранжевыми с красноватым налётом плодами. Тяжело опустили свои длинные ветви груша и поздняя яблоня. Персиковое и айвовое деѓревья тоже усыпаны плодами. Вдоль забора – шеренга слив и вишен.

  – Боже мой! Да у вас тут как в раю! – воскликнула Зоя. – Мне ни разу в жизни не довелось бывать в таком замечательном саду.

  – Ну вот и славно. Живи как дома, кушай всё, что понравится, чай не обеднею.

  Девушка, растроганная непонятной ей щедростью, бросилась к тёте Маше и, чмокнув её в смуглую щёку, сказала:

  – Спасибо вам! – И с детской непосредственностью пообе-щала: – Я постараюсь не огорчать вас.

  Хозяйка рассмеялась лёгким счастливым смехом.

  В доме было уютно. Вещи – только необходимые. Всё, кроме цветного телевизора, напоминало Зое о детстве: радиола с двумя коробками пластинок, круглый стол, сервант с чайным сервизом, низкий диванчик и книжный шкаф, доверху забитый старыми истрёпанными книгами.

  – Что, Зоенька, удивляешься моему отношению к книгам? – перехватила она взгляд своей гостьи и пояснила: – Они все из библиотечного фонда – обветшали больно, вот и списали их. А я не отказалась, когда мне предложили. Старые книги, как и старые люди, выглядят неважно, а мудрости в них предостаточно.

  – Мне у вас всё нравится, – искренне призналась Зоя. – Если моей семье будет суждено жить в собственном доме, то хотелось бы, чтобы в нём дышалось так же легко, как и в вашем. Да и сад хорошо бы вырастить похожим на ваш.

  – Ну что ж, дай тебе Бог. А сейчас, милая, пойдём во двор, почаёвничаем с тобой, а за чайком и поговорим.

  Пока хозяйка расставляла посуду, накладывала загустевшее варенье, резала батон, чайник переливчато засвистел. Из дорожных запасов Зоя достала баночку сыра и горстку карамели. Чай сели пить под яблоней.

  – Тёть Маша, меня сам Бог привёл к вам. Я уже так давно не сидела в хорошей компании. Нет, честно. Дома – одна, на работе – не расслабишься, а по кафе и ресторанам ходить не в моих привычках. Только сейчас и поняла – как же я устала от такой несуразной жизни.

  – Ну, поняла и хорошо. Сделать правильные выводы – уже полдела. А что ж, Зоенька, подружку не заведёшь? Если не с кем поделиться радостью – то и радости не почувствуешь, а горе придёт – одной носить, недолго и надорваться.

  – С подружками, тёть Маша, у меня всё разладилось, – посетовала на судьбу Зоя. – Издержки переходного возраста. Девчонки, с которыми я дружила, замуж повыходили, и теперь стали избегать меня: боятся, что могу понравиться их благо-верным. Так что на подруг я не в обиде.

  Хозяйка успокаивающе тронула её за руку.

  – Вот и правильно. И не переживай, придёт и к тебе любовь. Умной девчонке нелегко найти подходящего парня. По правде говоря, искать себе интеллектуала совершенно не обязательно. В семейной жизни приходится о многом говорить, и меньше всего о вещах возвышенных. Если у вас полное совпадение мыслей, вкусов, пристрастий – подумай: чем же вы будете интересны друг другу?

  – Вы хотите сказать, что, связав свою судьбу с человеком довольно ограниченным, я ничего не потеряю?

  – Вполне допускаю, – улыбнулась тётя Маша.

  – Но это же противоречит логике! Выйти за такого замуж – это всё равно, что обречь себя на прозябание. Нет. На то мы и разумные существа, чтобы своего избранника подыскивать равного себе по разуму.

  – Искать себе избранника своего уровня или достатка – типичное заблуждение. Их почти всегда ищут в своём узком кругу и, порою, не находят не то что своей любви, даже хорошей дружбы. Вот и заключают браки по расчёту. А потом всю жизнь притворяются, изображая то восторженные эмоции, то безудержную страсть... Типичное заблуждение. Это я как психолог утверждаю, – неожиданно вырвалось у неё.

  – Вы – психолог?!

  Видя её неподдельное изумление, тётя Маша рассмеялась.

  – Да, Зоенька. Все пенсионеры когда-то чем-то занимались. И я работала в этом санатории. Так я завершу мысль...

  – Конечно-конечно.

  – Так вот. Одна моя подруга руководила загсом и всю жизнь занималась научной работой. Она лично беседовала с теми, кто желал вступить в брак или хотел расторгнуть его. Накапливая и анализируя информацию, она, ни много ни мало, пыталась выстроить модель беспроблемного брака. Но выводы были столь противоречивы, что выходить на защиту диссертации было не с чем. В любви всё непредсказуемо и почти необъяснимо. По каким-то немыслимым приметам, невидимым движениям души люди узнают друг друга. И очень часто вопреки всем условностям и запретам, преодолевая различия в возрасте, социальном положении, вероисповедании и образовании, становятся счастливой семьёй. Неравные браки беспроблемными не назовёшь, но в этих семьях, как правило, не возникает соперничества. В них проще решается вопрос лидерства и легче вести домашнее хозяйство.

  – Так ли всё это важно?

  – В семье всё важно. Я знаю пару прекрасных музыкантов, они эрудиты, заслуженные деятели и прочее, но в быту беспомощны как младенцы. Добавь сюда их честолюбие, упрямство

  и взаимное раздражение от общей неустроенности: текущих кранов, сломанных вещей, невкусной пищи. Это не жизнь, а беда. Разве не жаль этих людей?

  – Тётя Маша, вы хотите сказать, если они сейчас разведутся и создадут новые семьи, она, к примеру, со слесарем, а он – с кондитером, то станут счастливее?

  – Обязательно. Но при условии, – подняла палец хозяйка, – что они женятся по любви.

  Зоя улыбнулась:

  – Существенная оговорка. Тёть Маша, так всё-таки, в чём принцип вашего подхода к поиску того самого, единственного, человека?

  – Ничего хитрого, девочка. Для начала ничем не ограничивай свой выбор. Ищи свою половинку не спеша, и не просто высматривай, а подбирай её всеми органами чувств. К голосу рассудка прислушивайся только тогда, когда можешь наделать глупостей, зато сердцу своему доверяй всегда. И ты не ошибёшься.

  – Да, – вздохнула Зоя и растерянно улыбнулась, – действительно, ничего хитрого.

  Чаепитие закончилось, но вставать из-за стола не хотелось. Ветерок кружил запахи трав, моря, задумчиво шелестел листвой.

  – Знаете, все свои школьные годы я прожила в посёлке у бабушки. Когда заканчивала учёбу, думала: вот сдам все экзамены, вырвусь в город из этой сонной глуши и сразу стану счастливой. Прошло более десяти лет... не зря ли я тогда уехала?

  – Никто, девочка, не знает, где найдёт своё счастье. И не сокрушайся по этому поводу. Лучше расскажи мне, кто у тебя в санатории лечится. Кто-нибудь из родных?

  – Нет, тёть Маша, безногого офицера привезла я, в Чечне воевал.

  – И что же с ним случилось? На мине подорвался?

  – Нет. Он был тяжело ранен, ноги ампутировали. Я сама была на той операции... Расплющенные, как пустые пожарные шланги... Страшно вспомнить.

  – Ну и не вспоминай, дочка, думай о хорошем. Пойдём, я тебе покажу твою кровать. С дороги не грех и отдохнуть.

  – С удовольствием.

  Через несколько минут, наскоро разобрав вещи и умывшись, Зоя наслаждалась покоем на низенькой деревянной кровати. В распахнутое окно доверчиво заглядывали розовые клематисы. В комнате стоял лёгкий аромат цветов. 'Всё-таки я очень устала', – прошептала Зоя. И ей показалось, что эта мысль уснула вместе с ней.

  Наступило утро, и Зоя из вчерашней медсестры превратилась в отдыхающую. Завтрак был классическим: козье молоко и яичница. Самих коз Зоя пока не видела, после дойки тётя Маша увела их пастись.

  Взяв с собой несколько абрикосов, девушка отправилась на пляж. Он оказался довольно узким, но вполне благоустроенным. Ещё не было и девяти, а торговые точки уже работали. Под выгоревшими на солнце цветными зонтами продавали мороженое, газировку, чебуреки, а чуть поодаль дымили мангалы.

  Народ понемногу подтягивался. Зоя получила топчан, присмотрела себе местечко, расположилась. Через пару минут пошла купаться. Вода показалась холодной. Но вокруг все плескались и ныряли. 'Значит, и я смогу'. Втянув живот, она решительно пошла на глубину. И вот море подхватило её и закачало на волнах. 'Так вот ты какое... самое синее в мире', – произнесла она. Плавать было интересно и вместе с тем страшновато: ей постоянно хотелось убедиться, а не уносит ли её от берега.

  В конце концов, этот нелепый страх выгнал Зою на берег, и она тут же залегла загорать. Какое же это блаженство! Едва витавший ветерок приятно холодил тело. А утреннее солнышко уже щедро раздаривало своё ласковое тепло. Её бледная кожа жадно впитывала этот благодатный золотой свет. Подставляя солнцу то один бок, то другой, Зоя с интересом наблюдала за прибывающими курортниками. На её глазах совершались любопытные метаморфозы. Очень часто под элегантной умело скроенной одеждой обнаруживались куда менее изящные тела. Но случалось и наоборот, когда за невзрачным облачением таилось совершенство.

  Однако больше всего ей нравилось наблюдать за детьми. Какие же они все интересные, особенно малыши. Почти всегда в одних панамках, с запесочеными попками и кривыми пухленькими ножками. А какие у них забавные рожицы, ещё не умеющие притворяться и скрывать своё невероятное любопытство. 'Боже! Как же я хочу родить себе такого же чудного малыша!' – не раз мечтала она.

  Прошло три дня. Дважды в день Зоя бывала на море. В самый солнцепёк пряталась в тени, читала. У тёти Маши ей жилось так же вольготно, как и дома. В утренние и вечерние часы Зоя стаѓралась хоть чем-то помочь ей по хозяйству. Она научилась доить коз и делала это с неведомым ей до сих пор наслаждением. Для животных нужно было запасать траву, и Зоя с хозяйкой рвали её то на огороде, пропалывая картошку, то добывали её где-нибудь за посёлком. И всегда-всегда разговаривали. Зоя даже и не подозревала, как много накопилось у неё вопросов, на которые ей хотелось бы узнать ответы. В чем же всё дело? Может, в её личной неустроенности?

  Сегодня Зоя идёт к Некрасову. Как он там? Ждёт, наверно. Взяла с собой большой пакет абрикосов и направилась в санаторий. Владимира нашла на террасе сидящим в компании трёх товарищей. Один из них дремал, двое других играли в шахматы, а он сам читал какую-то затасканную книгу с небрежно заштопанным корешком.

  – Здравствуйте, – приветливо поздоровалась она со всеми.

  Мужчины встрепенулись, заулыбались, ответили на приветствие.

  – Здравствуйте, Зоя. Спасибо, что вспомнили обо мне, – улыбнулся и Владимир. – Как устроились? Хорошо ли отдыхается?

  – Замечательно. Хозяйка у меня чудесная. Море тёплое. Загораю, книжки читаю. А у вас как дела?

  – Тоже неплохо. Процедуры, беседы. Вот на беллетристику потянуло, – прикоснулся он к книге.

  – А что это? Вижу, из приключенческой серии.

  – Да. Сабатини. Одиссея одного знаменитого пирата. Хорошо отвлекает. Люблю эту книгу с детства. Вам бы она тоже понравилась.

  – Думаю, ошибаетесь. Драки меня никогда не интересовали.

  – А я готов поспорить с вами, что эту книгу вы прочитаете с интересом. Только, чур, не лукавить.

  – Обещаю. И вызов принимаю. А на что спорим?

  У Владимира блеснули было глаза и погасли.

  – Давайте так, – раздумчиво начал он, – два дня даётся вам на прочтение, и если я ошибся, не приходите ко мне ещё три дня. В случае же верности моего прогноза, эти дни вы будете навещать меня ежедневно. Согласны?

  – Согласна. А вы разве уже прочитали её?

  – Да. Это я продлеваю себе удовольствие: перечитываю некоторые места. – Книга ваша.

  – Хорошо. А это для вас – гостинец от хозяйки.

  – Тронут вниманием, – Некрасов взял пакет, заглянул в него. – От такой прелести отказаться просто невозможно.

  Угостив фруктами своих приятелей, Владимир предложил Зое прогуляться по парку. Она, разумеется, согласилась. И они вдвоём отправились скитаться по тенистым аллеям санаторной зоны. Ели абрикосы и болтали обо всём на свете. 'Странно всё-таки, – думала Зоя, – мне с ним легко, как с братом. Может быть, в какой-то предыдущей жизни мы были родственниками? Или всё это влияние субтропического климата?' Как оказалось, почти о том же подумал и Владимир.

  – Зоя, мы с вами сегодня так много разговариваем, словно только вчера сняли с себя многолетний обет молчания.

  Она улыбнулась ему.

  – И действительно, словно плотину прорвало.

  Прогуляв часа три, они расстались. Зоя ушла с его 'Одиссеей'. Кстати, книга оказалась интересной и прочиталась на одном дыхании. И теперь, если бы девушку спросили, о чём она, та бы, не колеблясь, ответила – о любви.

  Глава 3. ДИОМЕД

  С девяти утра, по Зоиному распорядку, купание. И она идёт на пляж. Подтащив топчан к своему излюбленному месту – здесь на ослепительно жёлтый песок наползает отрадная для глаз узористая зелень птичьего горца, – Зоя расстелила махровое полотенце и, сбросив голубой шёлковый халатик, помчалась в воду.

  И всё-таки плавать в море ей не очень нравилось – куда лучше в речке. Там не надо приноравливаться к волне, опасаться, что тебя далеко унесёт от берега, и страшиться каких-то мифических акул или электрических скатов. Поэтому её купание в море было, как правило, непродолжительным. Уже через каких-то пять минут она устремилась к берегу. И тут её приостановил насмешливый бархатистый голос.

  – Вы уже накупались или нашего моря боитесь?

  Обладатель этого баритона ещё только заходил в воду. Он был в трёх шагах от неё. Уверенный, красивый словно бог. Чёрные как смоль, вьющиеся волосы, бакенбарды, окаймляющие скулы, исключительно правильные черты лица, великолепно сложенный бронзовый торс. 'Диомед', – с суеверным трепетом отреагировало её сердечко.

  – Оно не только ваше, но и моё, – уточнила Зоя. – И если я выхожу, значит, накупалась.

  – Извините за неловкость, – сказал незнакомец. – Бесспорно, вы правы.

  Не найдя что ответить, Зоя кивнула ему и пошла загорать. Дойдя до своего топчана, она против обыкновения села и стала смотреть на море. Глаза сами отыскали кудрявую голову 'Диомеда' и стали неотрывно следить за ней. Она всё удалялась и удалялась.

  'И не боится же. Видно, с детства плавает, – думала Зоя. – Молодой, лет на пять старше. Вот бы появиться с таким у нас в больнице – девчонки б так и упали. А ведь у меня ещё есть время... А что будет, если он влюбится в меня? А потом... Ой! О чём я только думаю? Совсем свихнулась, дурёха'.

  Зоя легла на топчан и, положив подбородок на руки, закрыла глаза. По коже гулял лёгкий озноб. Глубоко и спокойно дышало море, покрикивали чайки. Хорошо-то как...

  Очнулась она от мокрого прикосновения, приподнялась на локте: кто бы это мог быть? Надо нею склонился... Диомед.

  – Так недолго и сгореть, – улыбаясь, проговорил он. – Вы уж больше часа спите. Потом станете лечиться, а мне бы хотелось увидеть вас и завтра тоже.

  Зоя окончательно пришла в себя и поблагодарила парня за проявленное к ней участие. Мужчина удовлетворённо кивнул и пошёл к воде, вероятно, надеясь на продолжение разговора. А она, почему-то испугавшись возможного развития событий, мгновенно собралась и ушла.

  Ночью Зое не спалось. Фантазии одна смелее другой настойчиво лезли ей в голову. Всё-таки как это здо́рово, когда тебя хотят видеть! Однако та лёгкость, с которой этот случайный человек приобретал над нею власть, беспокоила её. 'Судя по всему, он местный, – решила она. – Надо бы расспросить о нём тётю Машу. Она должна знать его. Такого мужчину не заметить трудно'.

  На следующий день Зоя снова загорала и, конечно же, думала о нём. По краешку её топчана постучали.

  – Гражданочка.

  Отчего-то решив, что это милиционер, она удивлённо обернулась. Но в полуметре от неё сияло подобострастием лицо Диомеда. Увидев её, как ему скорей всего показалось, недружелюбную реакцию, он стушевался.

  – Извините, вы не станете возражать, если я расположусь рядом с вами, ведь берег общий? – произнёс незнакомец.

  'Что ему сказать?' – суетливо метнулась мысль. А находчивый бесёнок в левое ухо уже суфлирует: 'Буду рада'. Но тут же справа, вероятно, ангелок, холодно констатирует: 'Навязчив до неприличия'.

  – По-моему, вы себе уже ответили, – заметила Зоя. – С чего вдруг вы решили спрашивать меня об этом?

  – Ну, как же без разрешения, ведь вы, простите за вынужденную откровенность, безусловно, самая привлекательная женщина на нашем побережье.

  Перед такой прозрачной и вместе с тем сладостной лестью девушка не устояла и улыбнулась ему. Незнакомец с горячей готовностью ответил на улыбку. Не зная, как вести себя в столь пикантной ситуации, Зоя пошла купаться. Когда же вернулась, он лежал на своём топчане весь в бисеринках влаги. 'С чего бы ему так торопиться?' – подумалось девушке.

  – Не сочтите за бестактность, – Диомед выжидательно взглянул на неё, – но я уже четыре дня ищу случая познакомиться с вами. Это возможно?

  – Не вижу причин считать это неприличным. Меня зовут Зоя.

  – Очень приятно. А меня – Денис.

  Зоя, пряча усмешку, кивнула: странные сближения имён: Денис – Диомед.

  – И где же вы остановились? – спросил он.

  – На Сенной улице, у тёти Маши. А вы, как я поняла, местный житель?

  – Да. Живу в посёлке уже пять лет. Замечательное место. Здесь вы хорошо отдохнёте, вот увидите. Ещё и на будущий год приедете. Или, может быть, вы не одна? Тут частенько парами приезжают: один в санатории здоровье поправляет, второй – на пляже.

  – В принципе, я не одна приехала, – сказала Зоя, – а с офицером. Он прибыл сюда в моем сопровождении на реабилитацию.

  – И что же, он так плох, что ему нужны были сопровождающие?

  – Да, нужны. В результате тяжёлого ранения он остался без ног.

  – Хм, даже так? Молодой?

  – Мой ровесник, – ответила Зоя.

  – Видать, понадеялся парень на русский авось... – обронил Денис.

  – Что вы имеете в виду?

  – Полагаю, он хотел подзаработать, и напросился в зону боевых действий.

  – А если нет? Скажем, всю часть направили в 'горячую точку...' Что бы вы стали делать на его месте?

  – Хм. Извините, Зоя, к счастью, передо мной подобные проблемы никогда не возникали и, надеюсь, не возникнут. И потом, – он ослепительно блеснул зубами, – не кажется ли вам, что это не совсем пляжный разговор?

  – Да, – вынужденно согласилась она, – не пляжный. Мне пора окунуться.

  – Мне тоже, – подхватил Денис.

  В воду они зашли вместе. Потом ещё загорали, снова купались, вели ленивый, совершенно пустячный разговор. Зоя и Денис изредка поглядывали друг на друга и, очевидно, это не оставалось без последствий: что-то с ними происходило.

  'Боже, как он сложен, с ума схожу, – неторопливо думала она. – Кажется, смотрела бы на него и смотрела всю жизнь. Только не слишком ли он избалован вниманием? Что-то чересчур уж часто он прихорашивается: то волосы поправит на голове, то задумчиво огладит свои каракулевые бачки, то кончиками пальцев проведёт по контурам бровей. У него дома, должно быть, уйма зеркал. Впрочем, не оттого ли это, что он тоже хочет мне понравиться?'

  Зоя узнала у него, сколько времени, и сказала, что пора к Некрасову. Она поднялась, отряхнула налипшие песчинки, набросила свой васильковый халатик, надела босоножки и нарочито церемонно простилась с Денисом. Он выглядел смущённым; было видно, что он хотел проводить её, но короткое знакомство не располагало к этому.

  Девушка шла к дому, и тут её сознание обожгла мысль:

  'А что если у него семья? Да нет, не похоже', – успокоила она себя.

  Через полчаса Зоя была уже в санатории. Коляска Некрасова стояла на центральной аллее возле одной из скамеек. Он снова читал.

  – Здравствуйте, Зоечка. Ну, как вам 'Одиссея'?

  – Добрый день. Как видите, понравилась, раз я здесь.

  – Рад безмерно. Верите ли, с тех пор, как мы расстались, я произнёс всего лишь несколько слов.

  – Что же с вами случилось? Или интересных собеседников себе не нашли?

  – Не знаю, – ответил Владимир. – Отчего-то настроение переменилось. Опять что-то накатило. А вчера ночью, представьте, у меня ужасно болела левая пятка – словно на гвоздь наступил. Сделали укол, боль исчезла. И что любопытно: даже на фантомную боль есть управа. Но вот как избавиться от пытки душевной, не представляю.

  Девушка присела на скамью.

  – Что же сейчас вас так мучит? Ведь всё ясно. Надо жить надеждой на лучшее: найти себе подходящее дело, друзей.

  – Видите ли, Зоя, во мне столько нерастраченной силы и доброты, и любви, и злости, что мне кажется, что я однажды от всего этого просто сгорю. У меня руки чешутся: хочется копать, рубить, косить, а я, как полугодовалый ребёнок, – в коляске. И это на всю жизнь... Как подумаю – тошно.

  – Скажите, Володя, а если бы вы знали, что всё так плохо кончится для вас, вы бы отказались от командировки в Чечню?

  Он глубоко задумался.

  – Пожалуй, нет, не смог бы... Я хорошо знаю, что такое долг, честь. Для меня эти понятия горячи, как угли на ладони. Но при ранении я бы уже не хватался за жизнь, как зазевавшийся пассажир за поручни последнего вагона. Нет. Я бы остался.

  – Вы это серьёзно? – спросила Зоя.

  – Какие уж тут шутки, – ответил Владимир.

  – Тогда я перестаю вас понимать. Столько людей старалось вернуть вас к жизни, и это у них получилось. Столько усилий приложили вы сами, чтобы преодолеть боль, и тоже справились с этим. А теперь, когда вам осталось всего лишь приобрести хорошие протезы и научиться ходить на них, вы отступаете. Пусть даже несколько лет придётся ждать – я узнавала, их нелегко достать, – но это возможно. И разве, сидя, вы не можете писать, рисовать, лепить, вырезать, учить и ещё очень и очень многое?

  – Вы, конечно, правы, Зоя. Подыскать себе занятие по душе я в состоянии и, разумеется, так и сделаю. А отступать – тут вы меня не так поняли – не в моем характере это. Если уж тогда инстинкт самосохранения уберёг меня от смерти, то и сейчас я постараюсь удержаться от глупостей. А мысли, куда от них деться, лезут и лезут в голову, точно блохи на нос тонущего кота. Кстати, в эти дни, как мне кажется, я понял причину, по которой кое-кто из самоубийц сводит счёты со своей жизнью.

  – Интересно послушать, – сказала Зоя. – Суицид для меня всегда был малопонятным явлением, особенно, если погибшему было что ещё терять.

  – Ну, так вот, – сказал Владимир, – я пришёл к выводу, что люди приговаривают себя к смерти, когда их собственная жизнь перестаёт подчиняться им. Ведь они, как и большинство из нас, планируют своё будущее. Их сознание конструирует целесообразную, наиболее предпочтительную модель существования. Однако пагубная страсть, будь то пьянство, наркомания, участие в азартных играх или безнадёжная любовь, словно стихия, всякий раз опрокидывает и сминает её. Эти люди устают бороться и уходят. Моя душа тоже бунтует, но я надеюсь, мне удастся справиться с ней.

  – Я рада за вас, Володя. А не пора ли нам прокатиться по парку?

  – Да-да, с удовольствием.

  И они отправились гулять. Капитан виртуозно владел коляской. Сжимая хромированные ободки, он без видимых усилий толкал колёса вперёд. Зоя шла рядом. И они, как уже бывало, с интересом и особым доверием разговаривали: вспоминали своё детство, школьные шалости, увлечения юности. И как-то не заметно для себя перешли на 'ты'.

  Немало поколесив по парку, они оказались у главного корпуса санатория, где и распрощались. Владимир направился в столовую, а Зоя – в посёлок.

  'Странное дело, – рассуждала она, – у меня сейчас нет ни одной подруги, с которой бы я так откровенно разговаривала, как с ним. Вот и выходит, что у меня новая подружка завелась'.

  От этой несуразной и весёлой мысли с улыбкой на лице она и вышла из ворот санатория. И тотчас наткнулась на Дениса.

  – О! Не ожидала. Давно же мы не виделись, – усмехнулась она. – Как вы здесь очутились?

  – Да вот гуляю, – сделал он выстилающий жест. – А у вас, я вижу, прекрасное настроение?

  – Так оно и есть. У меня была приятная беседа, – ответила Зоя. И подумала: 'Неужели он следил за мной?'

  – Позвольте вас проводить, – предложил Денис. – Мне ведь всё равно где гулять.

  – Проводите, – согласилась она.

  Он, сделав лёгкий полупоклон, как бы говоря, что рад этому, пошёл рядом. За этими церемониями таилась неясная досада, что-то пока ещё не высказанное.

  – И что же ваш подшефный, полон оптимизма?

  – Я бы не сказала. Но он сильный человек, и если его сейчас поддержать, то у него ещё всё будет отлично.

  – Любопытно. От человека, я извиняюсь, осталось чуть больше половины, а вы ему прочите славное будущее. Какое, позвольте узнать? Надеюсь, у него есть хоть кто-нибудь из родных?

  – Семьи у него, к сожалению, нет, как и собственного дома тоже. Но у него есть руки, светлая голова и доброе сердце.

  – Простите, Зоя, но меня удивляет ваш неуместный пафос. Посмотрите правде в глаза, и вам станет ясно, что он закончит свою героическую жизнь или на паперти, собирая милостыню на водку, или, если он такой правильный, в богадельне. Это же очевидно.

  – Денис! И вам не стыдно думать так? – внезапно вспылила она. – А случись что-нибудь подобное с вами, вы тоже предложили бы себе такую убогую перспективу?

  – Но я ведь не пьяница и не идиот-романтик, чтобы со мной произошла аналогичная глупость, – запальчиво ответил он. И вне всякой связи спросил: – Извините, а какого цвета волосы у этого офицера?

  – Странный вопрос, – удивилась Зоя. – Разве это что-то меняет?

  – Видите ли, я заметил, что, как только мы начинаем говорить о вашем знакомом, между нами точно чёрная кошка пробегает.

  Зоя взглянула на его иссиня-чёрную шевелюру и покатилась со смеху. Денис вздрогнул, изменился в лице – он не понял взрыва её веселья и, видимо, не знал, как вести себя. Его обескураженный вид только усилил хохот девушки. И тогда она указала пальцем на его волосы.

  – Если уж кто из вас чёрная кошка, а точнее кот, так это вы.

  Денис, осознав нелепость приведённой им аналогии, тоже рассмеялся.

  – А ведь и впрямь, если судить по масти, то больше подхожу я. Ну а в сущности, надеюсь, он мне не соперник? Не так ли?

  Желая подразнить его, девушка пожала плечами.

  – Мы пока только знакомые, и я ему искренне сочувствую. Он очень хороший человек. Да, между прочим, разговор о нём обычно заводите вы. А я вовсе не против поговорить о чём-нибудь другом, например, о вашей работе, увлечениях.

  На эту фразу Денис отреагировал как на зубную боль.

  'Кажется, и эта тема у моего поклонника не вызвала особого вдохновения', – подумала Зоя.

  – По профессии я мостостроитель, – сказал он, – но жить предпочитаю в обжитых и обустроенных местах. Поэтому и строю мосты только к сердцам любимых женщин.