Текст книги "Случай на станции Кречетовка (СИ)"

Автор книги: Валерий Рябых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 40 страниц)

– Так ешь меня, ешь меня всю! – Вероника как разнузданная вакханка, резко распахнув халат, выпустила наружу пышные тити. Розовые набухшие соски в лакомых блюдцах ареол заворожили Сергея. Он как слепой котенок, движимый инстинктом к сосцам матери, не отдавая себе отчета, взялся страстно лобызать груди любимой, пахнущие липовым медом и парным молоком. Слегка покусывая назревшие, источающие сок бутоны, ощущая губами пупырышки их бархатистого ложа, мужчина впал в состоянии между сном и явью, когда будто ничего нет. Вероника же откинула голову назад и безвольно обвисла на его руках. Страстная, ненасытная улыбка овладела ее полуоткрытыми устами, готовыми издать вопль страсти, но онемевшая от недостатка жизненных сил, женщина тоже была как бы в полусне.

Так, что ему оставалось… В наступивший отлив шальной пылкости Сергей бережно подхватил женщину на руки и отнес в спальню, осторожно положил на кровать, поверх покрывала. Пестрый китайский халатик распахнулся настежь, открыв нестерпимо влекущее чувственное тело хозяйки. Сергей как полоумный встал пред кроватью на колени и взялся покрывать поцелуями груди, живот, лобок любимой. Молодка, истекая любовными соками, слабо постанывала в блаженной истоме, потворствуя мужчине делать с собой всяческие безрассудные глупости.

Но вдруг как раненная птица встрепенулась, с силой перевернула Сергея на спину и принялась быстро стаскивать потную гимнастерку и галифе. Он подчинился, сгибал руки и ноги, поворачивался набок и, наконец, позволил раздеть себя догола. И вот теперь увидав любимого обнаженным, а главное, откровенно восставшее мужское достоинство, Вероника с горячностью стала осыпать поцелуями торс, а потом, потеряв всякий стыд, приникла к уду мужчины. Сергей блаженствовал как никогда. Но молодке было мало, ее всю трясло, отстранившись, дико утерев уста пятерней, она словно дева-амазонка взгромоздилась на него верхом, оседлала его бедра. Соитие было жарким и бурным, такой бешеной скачки Сергею испытывать, давно не доводилось. Когда женщина прогибалась к нему, тяжелые груди били его по щекам, когда откидывалась на спину, его глаза устремлялись в звездную бездну.

Потом, схватив охапку перепачканных простыней, Вероника голышом унесла белье в ванную. Чуток помедлив, обнаженный Сергей прошествовал следом, не отрывая глаз от любимой. Вероника была божественна. Они опять начали целоваться и бесстыдно ласкать друг друга. Но любовникам хотелось большего. Вероника опустилась на колени и помогла Сергею стать во всеоружии. И опять любовь их была сладка и безоглядна. И ванная комната обратилась в океан любви, и они оба, подобно Венере Боттичелли, как вновь рожденные, вышли счастливыми и обновленными из «бурлящей пены морской».

Но проза жизни неминуема. Надев одежды, влюбленные вновь стали обычными людьми, а не небожителями. Вероника принялась разогревать на керогазе нехитрое кушанье. Сергей, достав из вещмешка тушенку и банку рыбных консервов, вспорол жестянки раскладным ножом, мясо вывалил в варево, рыбный деликатес в подвернувшуюся тарелку. Пока Воронов хлебал суп с тушенкой, Вероника принесла подогретый гарнир, картофельное пюре и стакан молока. Молока Сергей не стал, запил еду обычной кипяченой водой из графина, так он делал всегда, не из отсутствия воспитания, а по сложившейся холостяцкой привычке.

Пока капитан обедал, Вероника нагрела на приглушенном керогазе утюжок и стала гладить слежалый мундир. Женщину ничуть не смутили три «шпалы» в петлицах, она как данность приняла, что возлюбленный не младший офицер, не тот калибр, не та стать у него – ее Сережи. А он любовался своей Никой, своей обворожительной Победительницей. Он и она были счастливы, ну, совсем почти счастливы, если бы не подлая стерва – Война.

Дождавшись вызванного водителя, возлюбленные простились до вечера, а возможно и до следующего утра, а там, как говорят: «Человек предполагает, а Бог располагает».

Легкий душой и телом как пуховое перышко, в ладно отглаженном Вероникой френче, Сергшей поспешил в оперативное отделение. Шофер должно чуток подремал в оперативном пункте, выглядел свежо. С настороженной ухмылкой водитель оглядел Воронова, определенно сообразил нечто предосудительное, но догадку озвучивать побоялся.

Всю дорогу Сергей думал о Веронике: «Вот на самом деле – не знаешь, где найдёшь, где потеряешь…». Раньше Сергей ни за что не подумал бы, что влюбится в провинциальную еврейку. Да, это так – втюхался по уши. Случались у него еврейки в любовницах, не много, но попадались. И что странно, женщины как правило, интеллигентные, начитанные, и честно признаться – злоебучие. Неужели иудейки так охочи до русских мужиков… С первого взгляда – Вероника наподобие таких… Забавно. Да, но его Ника другим ни чета. Во-первых – красавица, во-вторых – славянская внешность, в-третьих, здесь, видимо родство душ. Женщина сразу, стоило только увидеть, запала Сергею в сердце.

* * *

Воронова поджидал младший лейтенант Свиридов, который нервно вскочил и, не зная, что сказать, закружил по кабинету. Парень издергался – полдня на нервах… Сергею понятна тревожность Андрея, похлопал его по плечу, успокаивая:

– Не дрейфь мамлей, прорвемся… Ну, как – привели подозреваемых итээровцев?

– Доставили четверых. Фрезер, Гусельников, Полищук, Еланцев сидят в дежурке. Руди сегодня в области, но прораба привезут, уже договорился… А список легких мотоциклов на стол, под стекло положил, товарищ капитан.

– Молодца лейтенант! Давай, заводи по одному.

– Сергей Александрович, тут два раза звонил начальник областного управления Кулешов.

– Ну, давай, соединяй с ним.

Пока Свиридов объяснялся с телефонистками на коммутаторе, Воронов просмотрел справку из ОРУДа.

Перечень обширный, такой на взлет не проработать. В списке фигурировали: легкие серпуховские МЛ-З – шесть единиц; питерские Л-300 – аж девять штук; ижаки, начиная с пятой, кончая девятой моделями – одиннадцать на ходу; заканчивали список тяжелые двухместные таганрогские ТИЗы и подольские ПМЗ А-750 – числом пять штук. Итого: тридцать один мотоцикл на балансах, начиная от городских и районных комитетов и советов, завершая МТС и колхозами. В одной Кречетове числилось пять легких моделей.

«Да, сами тут закопаемся до второго пришествия. Попрошу-ка Селезня, пусть орудовцы пошерстят, у них ловчей получится…» – подумал Сергей.

Наконец Свиридов созвонился. Воронов взял трубку:

– Здорово, еще раз, Семен Ефимович. Извини, что заставил ждать, отсутствовал… Понимаешь, закавыка вышла с задержанным уркой, придушили паразита…

– Да знаю, Сергей Александрович, уже Селезень сообщил…

– Пардон Семен, да ни хрена ты не знаешь. Здесь нарисовался второй труп, а конкретно сотрудник узлового отделения – боец Пахряев. Этот кадр на сей момент – главный подозреваемый, очевидно состоял на связи Лошака и немецкого агента. Солдат до беспамятства настращал Конюхова, и чтобы тому избежать ужасной расправы, подсказал правильный выход, да и удавка – его работа. Жаль не успели, этот хрен сбежал с оперпункта сразу же после смерти старика-уркагана, наврал дежурному о немочи матери, тот и отпустил… Нашли подонка зарезанного в станционных посадках. Предполагаю, – пошел на встречу с агентом. А тот грохнул дурака, и теперь ищи ветра в поле…

– Вот беда, такому не позавидовать Сергей Александрович… Прямо детективный роман, какой получается… Да… собственно, и не по тому звонил. С тебя, брат, причитается…

– Было бы за что, а за мной не заржавеет…

– Будто не в курсах Сергей Александрович… От души поздравляю!

– Ты о чем, Семен Ефимович?

– А то не знаешь, хитрюга!

– Ну, давай, колись, не томи душу.

– Правительственная телеграмма… Тебе присвоено очередное звание майора госбезопасности. Ромбик сегодня нарочным доставят. Поздравляю товарищ майор!

– Да, дела… не ожидал что так скоро. Хо-хо-хо… А ты и ромбики приготовил? Ну, спасибо, брат.

– Еще не закончил… Звонил по ВЧ Мамулов. Нарком велел сворачиваться. Дает на завершение дела одни сутки. Отсчет с ноля-ноль-ноль. Выходит у тебя осталось меньше тридцати часов. Успеешь управиться?

– Тьфу… – Сергей непроизвольно выругался. – Дык, теперь только сама операция и начинается.

– Надо найти агента в положенный срок. Сам знаешь, товарищ майор, – Нарком!

– Понимаю Семен Ефимович. Ну, давай сам приезжай завтра, обсудим ситуацию, а бог даст, заодно и обмоем мой ромбик.

– Понял Сергей Александрович.

– Ну, покеда… – Воронов медленно положил трубку.

Свиридов настороженно смотрел на Воронова, наблюдая метаморфозы физиономии начальника.

– Что там товарищ капитан? Арестовывать меня будут…

– Вот заладил, Андрюха… Кто о чем, а голый – о бане. Видишь ли, тут такие дела… Выходит, что я теперь майор.

– Поздравляю товарищ капитан. Ой, запутался, – Андрей разом покраснел как девушка. – Извиняюсь товарищ майор. Поздравляю с новым званием! – и не знал, уместно ли протянуть руку с поздравлением.

– Да, ладно, чего стесняешься, – и Сергей сам пожал руку младшего лейтенанта.

Воронову стало понятно, почему Берия не стал тянуть с присвоением звания и вызывает срочно в Москву. Видимо Дальний Восток для Лаврентия Павловича в большем приоритете, нежели немецкий шпион на узловой станции. Но однако же сутки дал…

Перед мысленным взором Сергея, как кадры кинопленки проскользнули годы чекистской опалы, начиная с того зловещего дня 15 декабря 1938, когда насмерть разбился Валерий Павлович Чкалов. «Вот так… комбриг Чкалов, наконец, и сравнялись мы рангами. Да уж, теперь Серега будь здоров начальник…», – и Воронов натянуто ухмыльнулся.

Сергей внутренне чувствовал, что Лаврентий не питает к нему любви, майорский ромбик лишь лукавый аванс, а чем этот задаток дальше обернется, известно только одному Богу. Впрочем, для самолюбия приятная новость. Сам он (чего уж тут юлить) который год с потаенной надеждой ожидал очередного звания. Как застоялому коню, Воронову не терпелось новой, с большим размахом, увлекательной работы. Однако грех обижаться… в принципе сильно не обижали, хотя карьера складывалось и не так гладко. А ведь могли запросто сослать на периферию – в тьмутаракань, или, не разбираясь, как врага народа превратить в лагерную пыль.

А как поступить в этот раз, чтобы получилось по пословице: «И волки сыты и овцы целы»… Сергей давно знал закулису чекистской работы. Как Понтий Пилат умыть руки и подвести под «молох» всех подозреваемых, горемычные ведь подпишут на себя даже липовые показания, а потом донесут и на соседа. Только – это не его метод. Итак, осталось чуть больше суток… Отсчет времени пошел. Воронов взглянул на ручные «Кировские» (год назад отладили – дай дороги), – часовая стрелка придвинулась к восьми вечера.

И тут бешено затрезвонил полевой телефон.

«Чистая вертушка…» – подумал Воронов.

Свиридов махом взял трубку. Лицо парня разом вытянулось от удивления. Начальник оперпункта встал чуть не по стойке смирно.

– Слушаю, Николай Иванович, – Андрей затаил дыхание. – На месте… – и протянул трубку. – Вас, товарищ майор, сам старший майор Синегубов.

– Здравие желаю, Николай Иванович, – буднично начал Воронов, но договорить не успел…

– Сергей, ну что же ты молчал… – послышалось с треском и свистом, – подлец этакий! Я ведь ничего не знал… не послал бы в Кречетовку. Уж пожалей, не ругай старика, – больше никого не было.

– Товарищ старший майор, приказано никому не сообщать.

– Понимаю Сережа. Как обстановка?

– Воронов кратко доложил начальнику Главного управления.

– Немедленно высылаю подкрепление – Юркова и Гаврюхина.

– Да-а… – от неожиданности Сергей запнулся. – Пусть мужики едут, с бригадой сподручней… в одиночку тут раскручивать и раскручивать. – Сглотнув комок в горле, продолжил – Просил начальника областного управления подсобить, тот обещался помочь… – Задумавшись на секунду, озадаченно произнес, – Нарком крут, коли закопошусь, то пиши – пропало… – И выдохнул, завершая, – да уж, колесо завертелось…

– Ну, давай, Серега… коли что звони, все карты тебе в руки.

– Будет сделано, товарищ старший майор!

– Ох, заболтался, из головы вылетело… Поздравляю, Сергей Александрович с новым званием, желаю героических успехов на новом посту.

– Спасибо Николай Иванович на добром слове! Буду стараться.

– Вот и забирают первосортные кадры… жаль, брат, расставаться. Но, как говорят, – наверху видней. Ну, пока… Отбой. – Зуммер запищал и щелкнул.

– Обещал, – пояснил изумленному Свиридову, – двух лейтенантов на подмогу прислать. Но мы, Андрей, будем сами разбираться до приезда гостей из Москвы. Веди граждан итээр поодиночке.

Первым конвойный ввел Фрезера, не пожилого еще курчавого мужчину, яркой еврейской внешности. Тот опасливо огляделся и сложил руки внизу живота, верно смиряясь с предстоящей экзекуцией.

– Проходите, Марк Осипович, присаживайтесь. Пришлось изучить ваше личное дело. Вероятно, серьезно хвораете, потому и не мобилизовали, а какая болезнь? – Воронов тянул резину, присматриваясь к приемщику перегруза станции.

– Врачи признали позвоночные грыжи, «профрузии» шейного и пояснично-крестцового отдела, плоскостопие, близорукость и ряд других несовместных с призывом в армию болезней.

– Наверное, хотели сказать – «протрузии»?

– Да, спешил… оговорился.

– Угу, понятненько…

– Немецким владеете? Серьезно спрашиваю.

– Да так… чуть-чуть, как и каждый поживший на свете еврей.

– Понятно. Ходить вокруг да около не стану. Гражданин Фрезер, вы подозреваетесь в сотрудничестве с германской разведкой. Что на сей счет скажете?

– Как можно товарищ старший баталь… – поправил себя, – товарищ полковник, да ни каким боком, да всяк скажет, что Марк Фрезер честный советский человек.

– Для сведения скажу, что я не батальонный комиссар, не полковник, а капитан госбезопасности. Итак, Марк Осипович, в мае этого года вы оказались в Крыму. Где и зачем?

– Лечился в доме отдыха «Алушта», по санаторно-курортной путевке, с пятого по двадцать пятое мая.

– Андрей, фиксируй показания гражданина.

– Сей момент, – Свиридов придвинул листы писчей бумаги.

– Назовите фамилии, имена, отчества и контактные сведения граждан, с кем имели отношения в здравнице и за пределами оной, и подробней, пожалуйста.

Фрезер даже вспотел, припоминая крымских знакомых, которых насчиталось с десяток.

– Добро. Кто из них интересовался спецификой работы на станции Кречетовка?

– Да в особенности мине никто не расспрашивал. Таки общие разговоры: судачили о семье и детях, жаловались на начальство, на бытовые условия, ну, и болтали о прочей ерунде.

– Заостряю вопрос. Проявлял ли кто интерес к производственно-техническим характеристикам станции.

– Да не… то что Кречетовка узловая станции, таки железнодорожники знали, а остальным без надобности….

– Ясно. А тогда зачем вас интересуют подробности формирования поездов на станции. В деле, – Сергей указал пальцем на картонную папку, – зафиксированы свидетельские показания…

– Таки, мине по работе требовалось.

– Вот выписка из должностных обязанностей – вопрос о формировании грузовых составов не входит в компетенцию приемщика на перегрузе.

– Не знаю, может, когда и спрашивал о поездных составах… не помню. Да и зачем мине башку белибердой засорять?

– Так потому и выясняю, – для чего, с какой целью… и для кого?

Фрезер достал платок и стал обтирать взмокшие щеки и лоб.

– Не было у мине никакого умысла. Я шо, с мозгами поссорился… Трепались, возможно, да и мало ли чего говорят по ходу досужей болтовни.

– Ну, коли так, то напомню, что болтун – находка для шпиона! Вызвали вас сюда по серьезному вопросу. Вижу – на откровенность не идете, потому задерживаетесь. Следственное дело предается в спецотдел НКВД. Надеюсь, что понимаете, – цацкаться не станут, зона прифронтовая… – Воронов кашлянул и сделал строгое выражение лица. – Марк Осипович, если хочешь что сказать, говори без утайки, не испытывай чужое терпение. – И Воронов открыл придержанную карту: – Кто у тебя интересовался работой перегруза? Итак, гражданин, слушаю внимательно…

– Ну, тогда пропал… – плаксиво выдавил Фрезер.

– Смелей!

– Хочу честно сказать, – чуть не до шепота понизил голос еврей. – Таки выспрашивал мине один инженер из ТЧ: шо, да куда, сколько и почему… – хитрый человек, легонечко подводил разговор, чтобы выведать у мине о товарных поездах.

– Кто такой?

– Ширяев Роман Денисович, инженер паровозного депо.

– А что ты сообщал инженеру, конкретней, говори.

– Я рассказывал только о перегрузе. Ну, как часто случается бой, сколько по времени перегружают вагоны, как доукомплектовывают… Да мало ли чего случается, иной раз пульман в лепешку раздавит…

– Маршруты отправлений тоже называл… – подытожил Воронов.

– Ну, может и ляпнул когда.

– А почему откровенничал? Ты же еврей, умный человек, неужели не догадывался, куда Ширяев клонит?

– Да невдомек… по-приятельски общались. Да не так уж подробно и выспрашивал. Инженер ссылался на проблемы в самом депо. Мол, растет износ паровозов, нет запчастей, ремонтников забрали на фронт, в поездных бригадах уже женщины… Одним словом, – гробят паровозики. А Ширяев якобы за это отвечает, приходится голову ломать, разруливать эти ситуации. Я-то думал, – правда, человеку по работе нужно, для пользы дела.

– Инженер проставлялся за такую откровенность или как там называется?

– Не понял…

– Платил деньгами, продуктами, еще какие подношения или услуги делал…

– Да боже паси, так поболтаем и разошлись.

«Ну и дурак же Фрезер, получит теперь на полную катушку, – безмозглый еврей», – без лишних эмоций подумал Воронов.

– Теперь стало ясно гражданин Фрезер… Придется тебя арестовать за пособничество врагу. Будет произведен обыск. Пойдет следствие. При наличии отягчающих обстоятельств, – судьба будет не завидной. Более не задерживаю. Андрей в камеру его.

– Товарищ капитан госбезопасности, я же рассказал как на духу…

– Гражданин капитан… – назидательным тоном поправил Сергей. – Вляпался ты, Фрезер, хуже некуда. Послушай совет, не вздумай юлить перед следователем. Расскажешь тому со нужными подробностями и деталями. А пока есть время освежить память… – оглядев удрученного приемщика, Воронов заметил. – Естественно, буду следить, как продвигается дело. Надеюсь, Марк, на твою сознательность, – и махнул рукой Свиридову. – Увести…

Фрезер заплакал. Вызванный конвойный встряхнул бессильно поникшего мужчину и чуть ли не за шиворот выволок из кабинета.

– Итак, – подвел итог Воронов, – с этим жидком проволынил минут сорок, так дальше не пойдет. Ну-ка Андрей – срочно найди подноготную на Ширяева Романа Денисовича. Кадра в розыск, подключай и милицию и комендатуру. Если Ширяев немецкий агент, то боюсь, уже и след инженера простыл.

– А теперь, пусть ведут другого подозреваемого. Нет, подожди, лучше перейду в другой кабинет. Дай бумагу и три скоросшивателя, сам протокол составлю, а «вечное перо» в планшете найдется, – получив требуемое, Сергей прибавил. – Андрей, делай, что велел, постарайся оперативно. – И Воронов перебрался в соседнюю комнату, отведенную городскому следователю Акимову.

Через три минуты туда привели осмотрщика вагонного депо Полищука. Это оказался плотно сбитый пожилой детина с вислыми украинскими усами.

– Садись Игнат Богданович, не догадываешься, почему сюда попал?

– Нэ, не знаю. Напраслэну хто звэв на мене…

– Напрасно дядька выпендриваешься… Говори по-русски, не стану к тупой мове приспосабливаться. Не туда попал… разумел?..

– Розумэти.

– Вот, блядь, не понимает человек… – слова назначались как бы постороннему. – Что не ясно сказал, а дядька!..

– Понял гражданин начальник, – Игнат перешел на русский язык.

– Короче так, гражданин Полищук, будешь тут хохловскую хитрость проявлять, себе хуже сделаешь. Попусту время тратить не стану… – отвечать кратко и по сути вопроса. Зачем перед войной ездил в Харьков и Киев?

– К родне ездил. Сестра там, в Киеве, а племяшка учится в Харькове в железнодорожном.

– Так Игнат, называй имена, фамилии, адреса родственников, и с кем тесно общался в тех краях. Точнее с кем вел разговоры о работе на станции, – Сергей стал записывать, но ни как не удавалось приноровиться к интонации украинца. – Да не тараторь как сорока, и конкретней называй… – не успеваю, чай не печатная машинка.

Полищук сбавил темп, да и говорить стал по существу.

– Годится Игнат. А с кем гуторил о незалежности матки Украины. Было такое дело или неправда?

– Брешут гады, клепают со злости…

– А вот и врешь, дядька Игнат. А я говорю, что было!

– Да мало, о чем под горилку треплются… Только Полищук Советскую власть любит и за нее голову сложит…

– Ну, это еще посмотрим… Да не вздыхай… Ты сюда надолго попал, разберутся там насчет украинского сепаратизма, – Сергей не выдержал и рассмеялся, увидав тупую физиономию осмотрщика.

– Но сегодня ты нужен по другой причине, по которой «вышак» светит… – Полищук разом опустил плечи, лоб покрылся испариной. – Специально томить не стану. Давай, как на духу. Назови, кто в Кречетовке постоянно интересовался работой отправительного парка: составами, маршрутами, и иными вещами, которые знает старший осмотрщик.

Полищук заерзал на стуле, видимо, вопрос пришелся не в жилу.

– Не темни Игнат, придется рассказывать… только тут добровольно, а следователю выложишь – по принуждению. Да и шлепнут потом по закону военного времени – за утайку, – Воронов выдержал паузу, наблюдая за осмысленной мимикой Полищука. – Разъясню для непонятливых ослов или дураков без справки: тут связано с работой немецкой агентуры. Потому наши ребята из тебя жилы вытянут, дядька Игнат. Говори, не тяни резину! Да, и дочурка любимая – составитель на горке, тогда и девку заберем. Что молчишь дурачина этакий?

– Дочку не тронь начальник, Марийка не при делах. Чего скрывать… Попал, как кур во щи или в борщ… через слабость мою, люблю выпить задарма.

– Ближе к телу Игнат Богданыч.

– Да живет тут такой хлюст – инженеришка из паровозного депо, Романом кличут. Ширяев Роман. Мужик выспрашивал о вагончиках нашенских. Я ведь старшим осмотрщиком работаю, много чего знаю, по одному стуку умею вагоны различать.

– Ну, и много успел сообщить, где встречались?

– Да как на улице увидимся, Ширяев и приглашает в столовку. Пивко водочкой отлакирует, ну и выпиваем. А инженер выведывает, якобы для работы треба знать… Ну, как там у новых большегрузных вагонов тормоза устроены… или почему у вагоны такие обосранные ходят. Чего вагонники в порядок подвижной состав не приводят? Да и так вразнобой спрашивал, чего больше везут – людей или грузы, какие: насыпные, наливные, навалочные, тарно-штучные…

– Во, как подробно расписал… Договаривай уж до конца. По «штучным» – Ширяев любопытствовал тяжеловесными и длинномерно-громоздкими? А те ведь загружены артиллерийскими установками, танками, другой военной техникой. Правильно говорю?

– Да начальник, верно кажешь, – и Полищук опустил голову на грудь.

– Да уж сильно не робей дядя, твое дело правду говорить, глядишь и зачтется. А еще, кто-нибудь подобным образом интересовался?

– Да никто больше, – на вопросительный взгляд Воронова, перекрестился. – Вот те крест.

– Ну, будь здоров Игнат, спасибо за откровенность. Но придется тебя пока заарестовать. Следователю о любознательном инженере опишешь подробно, как мамане родной. И упаси господь, чтобы тот пожаловался. Да и о дочери почаще думай – в суровое время живем… Бывай казак. Караульный!

Сложив куцый протокол в папку, Воронов вошел в кабинет начальника отделения.

– Какие дела Андрей, – начал шутливо, – докладай… – но не дал парню рта открыть. – А у меня та же музыка, – второй фигурант опять показывает на Ширяева, – поглаживая зеленое сукно столешницы, Сергей расположился поудобней.

– Товарищ майор, – Свиридов приподнялся со стула, Воронов упреждающе взмахнул рукой, – я созвонился с кадровиком. Повезло, Перфильев сегодня дежурный по депо. Личное дело Ширяева сам доставил, прилетел на всех парах, понимающий мужик.

– Молоток Андрей! – Воронов обрадовался.

– И еще, в дежурке дожидаются два сержанта – опера из города, Селезень прислал, как и договаривались. Парни сказали, что сам начальник будет в двадцать два ноль-ноль, у него там неотложное дело. Сергей Александрович, опера не в курсах… да и не было указаний посторонних в дела посвящать.

– Не беспокойся младший лейтенант – поговорю с сержантами. Что там у Акимова? Да, и по Ширяеву – нашли инженера?

– Следователь ведет опрос рабочих стройучастка. Линейщики подгоняют тех по одному, лихо работают. Но, пока безрезультатно, никто ничего не знает, – собравшись с мыслями, добавил. – Тэошники ищут инженера – ни на работе, ни дома Ширяева нет. Да и женушка его испарилась, со вчерашнего дня никто не видал. – Свиридов смущенно умолк, но потом энергично продолжил. – Прошу прощения, Сергей Александрович, я приказал обыск на квартире Ширяевых сделать. Боюсь там труп супружницы… Послал Алтабаева. Надо бы самому поехать, да вас ждал. Больше пока нет информации. Да, забыл…, в комендатуру звонил насчет Ширяева, дал поверхностную ориентировку.

– Правильно сделал, мамлей, умничка! А теперь, первым делом – приглашай оперов, и подготовь «акимовскую» комнату для допросов. Пусть первым крутят Гусельникова, а Еланцева оставят на закуску. Дай парням личные дела этих гавриков, там не так много читать.

Вошли два сержанта, представились Воронову – уже как майору. Сергей показал на петлицы со шпалами, улыбнулся:

– Не тушуйтесь ребята, еще не успел «переобуться»…

Старшему оперативнику давно за сорок, седой, худощавый, по виду стрелянный малый. Второй, молодой парень лет под тридцать, здоровенный такой бугай.

Воронов, не мешкая, посвятил сержантов в состояние дел. Гебешные опера люди толковые – схватываю на лету. Получив вводные, такие молодцы начинающего контрика мигом выведут на чистую воду.

– Только без мордобоя и увечий… – предупредил Сергей. – Старайтесь давить на психику. Вдвоем, парни, сподручней будет: один злой, другой добренький, – но слишком не увлекайтесь, – кивнул одобрительно сержантам и повернулся к Свиридову. – Давай деповского представителя.

Начальник отдела кадров депо – пожилой плешивый мужчина в выцветшем кителе железнодорожного комсостава, осторожно озираясь, ступил в кабинет начальника отделения.

Младший лейтенант Свиридов язвительно пошутил над ним, определенно, Андрею неприятен пропахший нафталином дядечка:

– Чего Иван Маркович оглядываетесь, чай не первый раз у оперпункта в гостях. Проходите не бойтесь… с вами будет беседовать Сергей Александрович, приехал сюда из Москвы.

Воронов протянул руку, кадровик еле прикоснулся к твердой кисти Сергея короткими пухлыми пальцами.

– Перфильев Иван Маркович, начальник отдела кадров ТЧ Кречетовка, – представился гость, нечто смекнув, приосанился, – член ВеКаПебе с двадцать второго года.

– Вот и познакомились… присаживайтесь, – Воронова мало интересовала дальнейшая биографии кадровика. – Иван Маркович, расскажите, пожалуйста, о старшем инженере по оборудованию Ширяеве.

Младший лейтенант Свиридов примостился на другом конце стола и решил обстоятельно записать рассказ начальника отдела кадров:

Ширяев Роман Денисович – пятьдесят четыре года, русский, родом из города Вильны, женат, детей нет. В 1936 году переведен на укрепление в Кречетовку из Азово-Черноморской дороги (ныне имени К.Е. Ворошилова). Послужной список, еще дореволюционный, – Виленское депо в «прислуге» паровоза: кочегар с 1906 года, помощник машиниста с 1912 года, мобилизован там же, как помощник машиниста. И в Империалистическую, и в Гражданскую войны работал по сети дорог помощником, затем стал машинистом. С 1928 года обосновался на станции Глубокая Ростовской области, где женился на местной уроженке Ткач Татьяне Ефимовне 1906 года рождения. В тамошнем депо сначала числился машинистом, потом ушел по состоянию здоровья («здоров как боров», – заметил Перфирьев) в мастера ремонтного цеха. В 1934 году заочно закончил Ростовский «Механический институт транспорта» по специальности инженер механик. До перевода в Кречетовку был инженером по оборудованию веерного депо Глубокая. В ВКП(б) не состоит. Бездетный. По работе характеризуется положительно, внес много рацпредложений, неоднократно поощрялся руководством депо и отделения. Иностранными языками не владеет. Родственные связи на оккупированной Германией территорией не прослеживаются. Физически крепкий, спортивного телосложения. Располагает полным доступом ко всему объему информации паровозного депо и станции Кречетовка.

– Вот таков наш фрукт! – усмехнулся Воронов и подумал: «Опять эта Вильна, будь неладна… Да уж, разумеется, там концов нипочем не найти». Но тут Сергея что-то подтолкнуло, и он спросил. – А у Ширяева есть мотоцикл?

– Да зачем ему техника? Роман Денисович по работе на «Ленинградце» гоняет, на вызывном Л-300… стоит на приколе у дежурки…

– Вот пасьянс и сложился! – потер руки Воронов.

Тут в коридоре раздался басовитый голос, и в кабинет ввалился радостный старший лейтенант Селезень. Начальник горотдела НКВД тут же бросился к Воронову с радостными поздравлениями.

– Товарищ майор, я и коньячок прихватил, да не один бутылец…

– Петр Сергеевич, ты уж, брат, не обижайся, – дело на контроле у Наркома. Завтра прибудет капитан Кулешов. Коли получится тип-топ – всенепременно отпируем! Не серчай… Давай отпустим Свиридова, парню обыск делать надо, да и железнодорожник пусть досыпать едет. А мы, вдвоем, потолкуем о наших «баранах»…