Текст книги "Ростов Великий (СИ)"

Автор книги: Валерий Замыслов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 55 страниц)

Глава 9
ОРДЫНСКИЙ ЦАРЕВИЧ

С Чудского конца донеслись заунывные звуки ордынских труб. Чтобы это значило, пожимали плечами ростовцы. Уж не помер ли сам баскак Туфан?

На другой день в покои княгини вошел возбужденный Неждан Иванович и доложил:

– В Золотой Орде умер хан Батый.

Лицо Марии Михайловны стало озабоченным.

– Боюсь, Неждан Иванович, что смерть Батыя не принесет Руси особой радости. Кажется, умер тиран, кой двадцать лет назад залил кровью всю нашу Отчизну. Но постепенно Русь начала зализывать раны. Жестокий хан надолго уехал в Монголию, дабы схватиться с Огуль Гамиш, чтобы поставить на престол своего двоюродного брата. И Батый добился своей цели. Великим каганом стал Менгу, а Золотой Ордой все эти годы управлял сын Батыя – Сартак. Мы очень надеялись на этого несторианца, и если бы не восстание Андрея Ярославича, у Руси была подлинная возможность избавиться от ордынского ига. Добрым знаком стало и то, что Батый утвердил на великокняжеском столе Александра Невского. Надо сказать, что великий мусульманский полководец с большим уважением относился к великому русскому полководцу. А уж хан Сартак дождаться не мог, когда Невский станет государем всея Руси… А что произойдет после смерти Батыя?.. Что, Неждан Иванович?

– Ничего доброго, Мария Михайловна. Наверняка хан Берке закатит небывалый достархан. Теперь Сартак будет более беспомощным.

– Легко сказано, Неждан Иванович. Боюсь, что ненавистный нам Берке устроит резню в Золотой Орде. Мнится мне, хан Сартак долго на своем троне не усидит. Берке способен на самый ужасный поступок.

– Думаешь, княгиня, он пойдет на убийство Сартака?

– Уверена в этом. Не такой хан Берке человек, чтобы упустить благоприятный случай. И если он станет ханом Золотой Орды, то надо ждать большой беды. Очень большой, Неждан Иванович.

– Что мы можем предпринять, Мария Михайловна?… Надо спасать хана Сартака. Но как? Может, переговорить с Александром Ярославичем?

– Понимаю, на что ты намекаешь, Неждан Иванович. Но едва ли Александр Невский согласится поехать в Орду. Если поездка и произойдет, она не принесет Сартаку ощутимой поддержки. Берке будет начеку. Если он что-то пронюхает, то Александру Ярославичу никогда уже не выйти из Орды. А может случиться и того хуже. Разгневанный Берке вновь двинет на Русь свои тумены.

– Замкнутый круг, княгиня? Но мы не можем сидеть, сложа руки.

Мария Михайловна, погрузившись в напряженные мысли, сосредоточенно заходила по покоям. Смерть Батыя спутала все ее планы. После вторжения Неврюя, она вновь направляла к хану Сартаку посольство под началом сына Бориса и боярина Неждана. Хан заверил, что никогда больше не пошлет на Русь свои тумены, если русские князья не вздумают вновь подняться на Золотую Орду. Борис Василькович и Корзун твердо заявили, что великий князь Александр Невский никому не позволит поднимать руку на татар.

Так и произошло. За три года, проведенные Александром Ярославичем на великокняжеском столе, ни один ордынский отряд не пересек рубежи Ростово-Суздальской Руси. Невский, глубоко понимая бесполезность антиордынских выступлений, жесткой рукой подавлял любого князя, помышлявшего замахнуться даже на татарского наместника, сидевшего в уделе. Русь вновь обретала долгожданный покой.

Но вот Батыя не стало. Дружелюбно настроенный к Руси хан Сартак, оказался один на один с родным братом покойного Берке. Теперь этого свирепого хана некому сдерживать. Каган Менгу слишком далек от Сарая. Император сидит в Каракоруме и, упиваясь своей властью, ведет праздную жизнь, во всем полагаясь на Берке. Это очень опасно. Берке, и в самом деле, не потерпит больше несторианца Сартака. У него развязаны руки, и теперь он, со своими верными туменами, постарается сместить с трона давно неугодного ему хана Золотой Орды. Ситуация складывается довольно тягостная. Боярин Корзун прав: нельзя сидеть, сложа руки. Никак нельзя!

– Вот что, Неждан Иванович. Надо ехать к Александру Ярославичу. Хочется послушать его совета. Если уж он сам не захочет направиться в Орду, то пусть отрядит моего Бориса. Надо снаряжать его с великими дарами, чтобы задобрить обоих ханов, особенно Берке. Ныне от этого человека зависит судьба Руси.

– Я сегодня же соберусь к великому князю. А вдруг Александр Ярославич что-то и измыслит, дабы найти мир с Берке.

После отъезда Корзуна, Мария Михайловна еще долго сидела в кресле. Она мучительно думала, как отвести беду от Руси. Тревожные мысли теперь не покидали ее ни на минуту.

* * *

Как Мария и предполагала, Александр Ярославич не захотел ехать в Орду. Пока был жив Батый, его брат довольно терпеливо относился к Невскому. Ныне же никакие дары не способны умиротворить Берке. Теперь этот коварный хан пойдет напролом к желанной власти. Правда, задумку Марии следует поддержать. Поездка ростовского князя с дарами и грамотой великого князя, может на какое-то время умерить пыл Берке. Ну, хотя бы еще год продержаться! За это время удельные князья обрастут новыми сотнями дружинников, кои тайно готовятся в лесных урочищах. Ныне каждый войн на золотом счету. Настанет время, когда русские князья настолько окрепнут своими ратниками, что они, в случае своего объединения, не только дадут достойный отпор татарам, но и навсегда покончат с игом Золотой Орды. Так и произойдет, и в этом полководец Александр Невский не сомневался. Сейчас же сие золотое время не приспело, и надлежит тонкой дипломатией и данью сдерживать ордынских ханов. Пусть Борис Василькович, от его имени, съездит в Сарай. А вдруг его поездка принесет плоды? Хотя…

Александра Ярославича грызли сомнения.

И всё же поездка князя Бориса была не напрасной. Берке дал обещание не вторгаться на Русь, однако он потребовал увеличить дань, на что ростовский князь ответил:

– Если на Руси воцарится мир, то наши селения и города будут способны собрать дань. Важно возродиться от разрухи. Наш великий князь Александр Ярославич весьма надеется на мир с Золотой Ордой.

– Передай своему князю, что хан Берке предпочитает мир войне.

Младший брат Батыя, словно услышав слова Невского, продержался год, чтобы не трогать Сартака. Но на большее Берке не хватило. Окончательно убедившись, что его поддерживает большинство туменов, в одну из темных ночей 1256 года, он, перебив охрану Сартака, ворвался в ханский шатер и убил своего племянника. С той ночи Берке стал великим ханом Золотой Орды.

Эту жуткую весть принес в Ростов Великий не кто-нибудь, а сам… царевич Джабар. Его загнанный, взмыленный конь упал перед детинцем. Вид царевича был жалким. Одетый в лохмотья, он напоминал самого затрапезного нищего. Подойдя к воротам, он произнес усталым голосом:

– Пропустите меня к княгине Марии.

Караульные загоготали:

– Экого голодранца да еще к княгине, хо-хо! Никак крепко назюзюкался. Ступай прочь, рвань!

Джабар выудил из лохмотьев пайцзу и протянул ее караульным. Те перестали гоготать и с удивлением уставились на «нищеброда».

– А почему в таком виде, мил человек?

– То не вам рассказывать. Мне нужно спешно повидаться с княгиней Марией.

– Коль с такой пластинкой, то пропустим. Проводи его до княжьего двора, Никешка.

Рассказ Джабара был печальным:

– Не зря я, княгиня Мария, предупреждал твоего советника Корзуна, что в Орде может возникнуть такое время, когда к власти придет Берке. Это случилось неделю назад.

– А что с ханом Сартаком? Неужели Берке решился на убийство?

– Именно так, княгиня. Берке задушил спящего хана подушкой. Утром он собрал всех чингисидов и начальников туменов, и показал завещание хана Батыя, в котором сказано, что в случае ненасильственной смерти его сына Сартака, трон Золотой Орды должен занять младший брат Берке.

– А как новый хан объяснил неожиданную смерть молодого Сартака?

– Довольно просто, княгиня. Сартак-де перепил хорзы и задохнулся от собственной рвоты. Конечно, никто в это не поверил, но любого сомневающегося ждала смерть. Днем состоялись пышные похороны, а уже ночью Берке отдал приказ – вырезать всех несторианцев. Это было ужасно. Мне удалось переодеться в одежду странствующего дервиша[256]256
  Дервиш – мусульманский нищенствующий монах.


[Закрыть] и бежать. Дорогой я загнал десятерых лошадей. Если бы не пайцза, то я умер бы с голода, и не заменил бы ни одного коня. Теперь я в твоей воле, княгиня Мария.

Совсем по другому представляла себе встречу с царевичем Джабаром, ближним сановником Сартака, Мария Михайловна. Он обещал приехать в Ростов открыто и торжественно, дабы заполучить доверие Ростово-Суздальских князей, которое могло бы повлиять на укрепление власти хана Сартака.

Ныне же влиятельный чингисид – изгой, беглый человек, лишенный своей родины. Возвращение в Орду означало бы для него незамедлительную погибель. Джабар – один из самых ненавистных людей Берке. И теперь, когда Берке овладел троном, Джабар уже ни чем не может помочь Руси.

В покоях воцарилась мертвая, напряженная тишина. Вместе с княгиней Марией в креслах сидели Борис Василькович и боярин Корзун. Оба они, после рассказа царевича, пребывали в замешательстве.

«Джабар слишком поздно явился, – раздумывал князь. – Ныне пребывание его в Ростове неуместно. Хан Берке, изведав о его бегстве, может силой вернуть в Сарай царевича. Он пришлет своего посла, кой скажет: „Великий хан Золотой Орды требует выдачи Джабара. В противном случае, тумены обрушатся на Ростовское княжество“. Вот тогда и задумываться не доведется. Джабар не стоит того, чтобы ради него была разорена Ростовская земля. Как это не прискорбно, но царевича придется выдать Берке».

Несколько иные мысли были у боярина Неждана. Он также сожалел о случившимся. «Самый именитый приближенный Сартака немало влиял на политику великого хана, благодаря чему Ростово-Суздальская Русь провела десяток покойных лет (исключение: восстание Андрея Ярославича). Действия Джабара заслуживают самой высокой похвалы. Ныне он оказался в затруднительном положении, и надо искать из него какой-то выход. Потомок Чингисхана может и на Руси зело пригодиться… Любопытно, что решит княгиня Мария?»

После тягостного раздумья княгиня, наконец, спросила:

– Есть враги у Берке, царевич?

– Есть, и достаточно много. Берке недовольны не только несториане, но и мусульмане. Среди них имеются даже начальники туменов и чингисид Хулагу.

– Тот самый Хулагу, которого каган Менгу и Батый назначили правителем Ирана?

– Ты хорошо осведомлена, княгиня. Хулагу может объединить вокруг себя всех противников нового хана. Он давно враждует с Берке, имеет добрые отношения с императором Монголии и мечтает овладеть троном Золотой Орды.

Замкнутое лицо Марии Михайловны несколько посветлело.

– А пойдет ли Хулагу на связи с русскими князьями?

– Я не раз встречался с Хулагу. Непременно пойдет. Ему, как и Сартаку, потребуется помощь русских князей. Хан Берке не такой уж и всесильный, да и годами не молод. И чем дряхлее он становится, тем осторожней ввязывается в войны. Не думаю, что Берке долго просидит на троне.

Князь Борис Василькович и боярин Корзун многозначительно переглянулись. А царевич, по-прежнему одетый в свой длинный нищенствующий халат, поднялся из кресла и, красноречиво глянув на Неждана Ивановича, произнес:

– Когда-то, преславный боярин, ты преподнес мне знатный подарок, которому нет цены. Думаю, для тебя он был вдвойне дорог.

– Скрывать не буду: весьма дорог. Меч, который я тебе вручил, достался мне по наследству. С ним связана богатая история.

– По наследству? Я ничего не слышала об этом. Конечно, я ведала, какой подарок ты повезешь царевичу Джабару, но я не знала, что у него богатая история, – заинтересовалась Мария Михайловна.

– Меч подарил моему деду сам Юрий Долгорукий.

– Вот как!

– В лютом сражении за Киев мой дед, Михаил Андреевич, не только зело отличился, но и спас жизнь великому князю Юрию Владимировичу, за что и был щедро награжден. Перед смертью дед передал меч моему отцу, Ивану Михайловичу, а от него меч был передан мне. Вот такая история, Мария Михайловна. Я уже рассказывал ее князю Борису Васильковичу.

– Тогда ты сказал, что твой меч – самое ценное, что у тебя есть, и что он принесет не только дружбу с царевичем Джабаром, но и покой для Руси, – молвил князь.

– Так и свершилось, – кивнул царевич. – Я сделал, всё что мог, чтобы ордынец как можно реже вынимал свою саблю из ножен. Твой же булатный меч, боярин Корзун, я хранил, как зеницу ока.

– И всё же он достался хану Берке, – с сожалением произнес Борис Василькович.

– Извини, пресветлый князь, но с дорогими подарками не расстаются.

И тут Джабар распахнул полы своего халата, и все увидели, что царевич опоясан мечом в необыкновенно красивых сафьяновых ножнах, украшенных драгоценными каменьями из алмазов, сапфиров и бриллиантов.

– Знатный меч, – не скрывая своего восхищения, молвила Мария Михайловна.

Джабар отстегнул меч от кожаного пояса, взял его в обе руки и понес к Корзуну.

– Благодарю тебя, преславный боярин, за изумительный подарок. На Руси он мне больше не пригодится. А вот тебе, искусному воеводе, он будет всегда кстати. Пусть навсегда остается с тобой дар великого князя Юрия Долгорукого.

Неждан Иванович земно поклонился Джабару и с чувством выговорил:

– Твой поступок, царевич, достоин самой высочайшей похвалы. Я никогда этого не забуду.

* * *

Пока царевич отдыхал в дальних покоях княгини и приводил себя в порядок, Мария Михайловна решала дальнейшую судьбу Джабара. Не всё еще так худо, раздумывала она. Царевич может Руси и пригодиться. Отменно, когда у него осталось много сторонников в Сарай-горде… Чтобы расколоть и тем самым ослабить Орду, можно попытаться объединить с помощь царевича всех врагов хана Берке. И этим надо разумно воспользоваться. Но при одном непреложном условии. Если Джабар намерен действительно оказать помощь Руси, то он должен принять истинное христианство. Без этого ни один русский князь не поверит в самые благие намерения ордынского царевича. Это, во-первых. Во-вторых, пока надо надежно укрыть Джабара. Ныне хан Берке повсюду разыскивает своего опасного противника. Любая земля, принявшая царевича, будет повержена карающему мечу Берке. Пока опасно оставлять Джабара в Ростове. Ни одна душа не должна ведать, что ордынский царевич находится в городе… А что если его отправить в скит отшельника Фотея? Правда, вот уже три года там обитает новый пустынник Иоанн, пришедший из Георгиевского монастыря. Старец еще довольно светел умом, благочестив, гораздо начитан и почти наизусть ведает все богослужебные книги. Самое удачное место для несторианина, кой надумал избавиться от ереси и решил принять длительный обряд очищения, дабы стать воистину православным человеком.

Так тому и быть!

Глава 10
ТАТАРСКИЕ ЧИСЛЕННИКИ

Хану Берке так и не удалось распознать, где спрятался его недруг Сартак. Миновало три месяца, а о нем ни слуху, ни духу.

«Может, где-нибудь сдох, как шелудивая собака», – несколько успокоился хан. Зато ему не давала покоя мысль – еще более обогатиться за счет поверженной Руси. Надо поголовно обложить данью всех урусов. Баскаки подсчитали, что дань возрастет, чуть ли не вдвое. Это ли не добыча! Ныне она нужна, как воздух. За последние полгода Берке предпринял деятельные шаги, чтобы обособить Золотую Орду от далекого Каракорума. Но монгольский император Менгу взамен потребовал неисчислимых богатых подарков, которые можно взять с такой огромной страны, как Русь. И он, Берке, пойдет на такую жертву, лишь бы полностью выйти из-под руки великого кагана. Ему нужна полная самостоятельность и неограниченная власть, тем более сейчас, когда некоторые чингисиды рвутся к трону. Чего стоит один Хулагу! Этот владетель громадного улуса[257]257
  В улус Хулагу выделилась территория, в состав которой вошли нынешний Туркменистан (до Аму-Дарьи), Закавказье, Иран (Персия) и ближневосточные области до Ефрата.


[Закрыть] может начать войну с Золотой Ордой. Дело может принять нежелательный оборот: Хулагу силен, у него много приверженцев не только в Каракоруме, но даже в Золотой Орде. И это хуже всего. Надо склонить всех поборников Хулагу на свою сторону. Чем? Деньгами, соболями, табунами коней и другими богатыми подношениями. Но степные кочевья истощены. Всё это возможно взять только на Руси. Однако попытка обложить поголовной данью Киев и Новгород была сопряжена с большими трудностями. Пришлось Александру Невскому жестоко подавлять мятежи своих же поданных. Они все же покорились численникам и стали платить поголовную дань, однако новгородцы не допустили к себе ни баскаков, ни бесерменов[258]258
  Бесермен – откупщик ордынской дани.


[Закрыть]. Город остался без ордынской власти.

Ныне же предстоит поголовная перепись всех уделов Руси. Нет сомнения, что многие княжества тому воспротивятся. Но для этого есть Александр Невский: он без колебания уничтожит восставшие города. Он всегда находился в полном послушании у ордынских ханов, и он выполнит любой приказ Берке, чтобы остаться великим князем. Конечно, мятежи намного обескровят Русь, сделают ее более слабой, раздробленной и податливой. Не этого ли добивался Берке все свои последние годы? Этого!.. Но сейчас времена несколько изменились. Хану Золотой Орды (для получения весомой дани) нужна боле спокойная и безмятежная Русь. Надо сделать так, чтобы урусы более мирно отнеслись к ордынским численникам, и для этого есть на кого опереться. На попов, которых возглавляет митрополит всея Руси Кирилл. Духовенство еще ханом Батыем было освобождено от ордынской дани, и оно довольно благосклонно относится к защитникам ислама. Но сейчас митрополит неудовлетворен действиями Берке, направленными на гонение несториан. Придется Кирилла успокоить. Ради богатой дани, он, Берке, не только дозволит несторианам справлять христианские богослужения, но и… учредит в столице Орды особенную епархию под именем Сарской. Пригласит для беседы митрополита и пообещает ему присоединить новую епархию к епископии Южного Переяславля. Думается, после такого щедрого дара, Кирилл в лепешку расшибется, чтобы услужить хану Орды. Русский народ глубоко верует в Христа, и он всегда доверяет проповедям своих духовных пастырей. А они уж постараются, чтобы народ не поднимался против ордынских переписчиков.

Есть и еще один путь – прикрепить некоторых русских князей к Орде родственными связями. Пусть они женятся на ордынских царевнах. Едва ли кто посмеет отказаться от такой почести, заведомо зная, что вежливый отказ повлечет за собой большие несчастья. У хана Берке много возможностей жестоко наказать отступника. И первым, кто возьмет в жены татарку, будет Белозерский князь Глеб, младший сын знаменитой княгини Марии. Эта женщина, как повсюду говорят, обладает исключительным государственным умом и пользуется колоссальным влиянием среди русских князей. Вот пусть и породнится она с дочерью покойного хана Сартака, тем более та исповедует несторианскую веру. За первым же браком последуют другой и третий. Любые цели хороши, если урусы станут покорно платить дань.

* * *

Всё пока шло по намеченному плану Берке. Прежде чем отправить на Русь своих переписчиков (численников), он послал к митрополиту Кириллу своего духовного имама[259]259
  Имам – духовный глава всех магометан или группы магометан; титул правителя мусульманского государства, соединяющего в своем лице светскую и духовную власть; тот, кто руководит молящимися в мечети при совершении общей молитвы, а также мулла – настоятель соборной мечети.


[Закрыть]. Беседа проходила в стольном граде Владимире, и прошла она очень дружелюбно. Имам прожил в митрополичьих покоях три дня и остался крайне доволен переговорами с Кириллом. Митрополит не скрывал своего отрадного настроения. Хан Берке не только прекратил преследования несториан и позволил им справлять христианские богослужения, но и надумал учредить в Сарае епархию, поставив в мусульманском городе православный храм. Особо намекнул имам и о том, что русская православная церковь и впредь не будет подвергаться обложению татарской данью, и что не пройдет и нескольких лет, как митрополия Руси станет одной из самых процветающих в мире.

Перед отъездом имама, Кирилл откровенно спросил:

– Будем честны, почтеннейший… Я хорошо наслышан о хане Берке. Он ничего зря не делает. Все его добрые деяния по отношению к русскому духовенству, очевидно, преследуют какую-то цель.

– Никакой корыстной цели, владыка. Все деяния хана Берке идут от чистого сердца.

– Но прошел слух, что хан Берке надумал учинить на Руси поголовную перепись населения.

– Слух достоверный, святейший владыка. Баскаки работают дурно, в их отчетах такая путаница, что сам Аллах не разберется. Не поймешь, сколько они собирают дани. Полный бедлам! Великий хан Берке надумал узаконить порядок сборов. Думается, такой порядок поддержит русская православная церковь. Хан Берке весьма надеется на тебя, святейший владыка, что ты своим духовным словом утихомиришь недовольных. Да будет мир и благоденствие в твоей стране.

Задумка хана Берке о поголовной переписи пришлась митрополиту всея Руси не по душе. Но свое недовольство имаму он не стал выказывать. Бесполезно! Повлиять на решение Берке способен только великий князь.

Александр Ярославич, выслушав владыку, пришел в негодование:

– Берке хочет поставить Русь на колени. Города и веси и без того с большим трудом собирают ханские поборы. Поголовная перепись повсюду вызовет народные бунты. Надо ехать в Орду! И не только мне, но и многим князьям.

Александр Ярославич повелел выехать вместе с ним Ростовскому, Белозерскому, Ярославскому, Углицкому князьям и… своим братьям. Андрей Ярославич, после поражения от татар, не ужился в Швеции и, попросив прощения у Невского, вернулся на Русь. Невский, с немалым трудом простив брата, отослал его править довольно именитым уделом, Суздалем. Скрепя сердце, помирился с Александром Ярославичем и младший брат, князь Тверской, Ярослав Ярославич.

Состав посольства мог вызвать недоумение. Особенно, казалось, неуместен был в его составе Андрей Ярославич, кой четыре года назад посмел поднять свою рать на Орду, и кой до сих пор был ненавистен Берке, потерявшему под Переяславлем десятки тысяч воинов. Да и Ярослав Ярославич, помогший Андрею дружиной, не слишком вписывался в число посланников.

Но Александра Невского ничуть не смущали сии обстоятельства. Он должен показать Орде, что при его правлении Русь сбилась в твердый кулак, все бывшие неурядицы и ссоры между князьями прекращены, и что теперь новое давление на Русь со стороны Золотой Орды может привести для обеих сторон крайне нежелательные последствия. Хан Берке, если он разумный политик, должен отменить поголовную перепись русского населения.

А лукавый и хитроумный Берке уже был предупрежден не только о выезде посольства из Владимира, но и его составе. Он тотчас приказал собирать всех степняков в свои грозные тумены и поставить их перед Сарай-городом. Причем, в тумены велено было взять даже подростков и переодетых в мужскую одежду женщин..

Когда Александр Невский выехал к столице Золотой Орды, то он немало удивился: посольство встречало такое громадное войско, коего он не видел за всю свою жизнь.

– Вот это полчища! – откровенно поразился юный Глеб Белозерский.

– Боже милосердный, да тут туменов и не перечесть! – с тем же изумлением молвил Константин Ярославский.

– Можно и перечесть, – со злой гримасой на лице ворчливо бросил Невский. – Тумены стоять порознь, каждый со своими приметами.… А ну, Борис Василькович, посчитай, сколь тут туменов. Ты в Орде бывал не единожды. Считай!

Князь Борис начал загибать пальцы.

– Пятьдесят…Пятьдесят туменов, Александр Ярославич. Полумиллионное войско!.. Чтобы это значило?

– Дураку ялсно, Борис Василькович, – хмуро отозвался Невский. – Берке решил нас запугать. Если такое войско хлынет на Русь, то…

Александр Ярославич не договорил, но и так стало каждому ясно, что произойдет с несчастной Русью.

Несколько часов великий князь с глазу на глаз беседовал с великим ханом, но никакие веские доводы Александра Ярославича Берке не брал в расчет. Численникам на Руси быть!

Те же самые слова Берке сказал и при всех князьях. А когда удрученные правители стали расходиться по своим шатрам, хан просил задержаться Глеба Васильковича.

Берке, уверенный в своих силах и могуществе, начал свою речь без обиняков:

– Ты, князь Глеб, любимый сын своей матери. Я хочу преподнести ей и тебе прекрасный подарок. Хотел бы ты стать более богатым и знатным князем?

– Наверное, каждый князь мечтает об этом. Но я, великий хан, доволен тем уделом, на правление коего ты дал мне свой ярлык.

– Град Белозерск удален от вашей столицы и не столь известен. Можно получить в удел более крупный и влиятельный город. Думаю, ты не откажешься от этого?

Глеб Василькович, пока еще ни о чем, не догадываясь, развел руками.

– Всё в твоей власти, великий хан.

– В моей, юный князь, – самодовольно кивнул Берке. – Я давно присматриваюсь к тебе. Хоть и говорят, что яблоко от яблони недалеко падает, но эта премудрость не всегда верна. В твоих жилах хоть и течет кровь дерзкого отца Василька Константиновича, но ты совершенно другой. Нрав твой мягкий и податливый, и с таким нравом можно далеко пойти. Что толку от твоего грубого и вызывающего дяди Андрея Ярославича, что едва уцелел в битве под Переяславлем, затем бежал в чужую страну, откуда вновь попросился на Русь, и со слезами выпросил у Александра Невского Суздальский удел. Теперь он, как смиренная овца, служит на побегушках у великого князя. Ты можешь далеко пойти, князь Глеб, если я тебя выдам за дочь Сартака, бывшего великого хана Золотой Орды.

Юный, семнадцатилетний Глеб растерялся.

– Но я… но я уже женат. Три года назад прошел обряд венчания в храме.

Берке беззаботно рассмеялся:

– Это не может служить преградой, и ты волен выбрать себе новую жену. Многие русские князья, задумав обручиться в другой или третий раз, отправляют своих опостылевших жен в монастырь. У вас это не возбраняет даже церковь… Ты любишь свою супругу?

– Не знаю, великий хан. Она еще совсем маленькая девочка. Ей всего тринадцать лет.

– Детей, как слышал, у тебя еще нет?

Князь Глеб покраснел. О каких детях спрашивает великий хан, когда он еще ни разу не был с Агафьй в постели. Жена все дни проводит на своей половине, и ни о какой еще любви и не думает.

– Детей пока не предвидится, великий хан.

– Вот и отлично, – вновь ласково улыбнулся Берке. – Кучу джигитов тебе принесет новая жена.

Хан трижды хлопнул в ладоши, и тотчас в шатер проскользнула невысокая, гибкая, скуластая девушка в шелковом узорчатом халате и шароварах. Она низко поклонилась сначала Берке, а затем князю.

– Ее зовут Зейнаб. Она, как и ее отец, довольно сносно говорит на русском языке. Она умна и покорна, и готова исполнять все твои прихоти. Зейнаб станет тебе отличной женой.

Глеб вновь пришел в замешательство:

– Извини, великий хан, но брак на Руси возможен только с согласия родителей. Мне потребуется благословение матушки.

– Я, надеюсь, княгиня Мария с благодарностью примет мое предложение. Я дам твоему уделу большие льготы от всех поборов. Возвращайся домой, о мой юный князь. И поторопись! Как только ты отправишь свою жену в монастырь, немедля приезжай за невестой в Орду. Я устрою тебе пышную свадьбу.

Александр Невский привез хану много золота и серебра, на кои он выкупил сотни пленников. Но возвращение его во Владимир было тягостным.

* * *

Осенью 1257 года, под началом Китаты, двоюродного брата великого кагана Менгу, на Русь хлынули ордынские численники. Китата, как верховный баскак, остановился в стольном граде и незамедлительно приступил к переписи населения. Перепись велась по домам, и устанавливала поборы в виде дани. Были использованы исконные русские единицы обложения – «соха», «плуг», «рало», к коим были присовокуплены подводная повинность и обязанность русских князей, как вассалов, служить своими дружинами хану-сюзерену в походах.

Татаро-монгольские численники создали на Руси «баскаческую» военно-политическую организацию. Принудительным путем они сформировали особые военные отряды, частью укомплектованные из местного населения, поставив во главе их татаро-монгольский командный состав. Эти отряды поступали в распоряжение баскаков и были обязаны контролировать выполнение повинностей и вообще всю жизнь данного княжества. Баскаческие отряды были поставлены в землях Муромской, Рязанской, Суздальской, Тверской, Курской, Смоленской и других, а позднее в землях Юго-Западной Руси – Болоховской и Галицкой. Баскаки и их отряды, в сущности, заменяли монгольские войска. Основное назначение баскаческой организации состояло в том, чтобы «держать в повиновении Русь».

Пересчитав жителей, татары поставили над ними десятников, сотников, тысячников и даже темников. Однако поголовная перепись вызвала во многих княжествах ожесточенное сопротивление народа. Особенно в Новгородской земле (о чем уже рассказывалось выше). Александру Невскому приходилось подавлять каждое народное выступление. У него не было другого выхода. Не подавишь мятеж – жди страшного ордынского нашествия. Не зря хан Берке держит на рубежах Северо-Восточной Руси пятьдесят туменов. Биться с ними тщетно. Русь еще не готова собрать на Орду огромного войска. Надо ждать и ждать, терпеливо ждать!

Иногда Александр Ярославич приходил в отчаяние. Усмирив очередное восстание, ему неистребимо хотелось взбежать на высокий крутояр и кинуться вниз, оземь, дабы тотчас обрести смерть. Все последние годы приносили ему многочисленные страдания. Прежняя слава непобедимого полководца уходила в песок. Он всё чаще и чаще становился (страшно молвить!) карателем своего же народа. Он, Александр Невский, кой самозабвенно любил своё Отечество, когда-то героически защищая оратая и ремесленника от чужеземных завоевателей. Его слава гремела по всему миру, и его готов был носить на руках весь русский народ. Имя Александра Невского было символом Руси.

Было… А что же ныне? Его ненавидят, как злейшего врага и презирают, как подлого Иуду. Сколь не толкуй народу, что на безбожных татар не приспело время подниматься, и что лучше перетерпеть худые времена – не верят! И от этого на душе Александра Ярославича становилось настолько мучительно и горько, что порой, и в самом деле, ему не хотелось жить.

Среди князей, в те времена, его мало кто понимал. После поголовных поборов каждый удел начал стремительно хиреть. Не выдерживали ордынского обложения даже бояре. Татарские отряды безнаказанно врывались в родовые имения и забирали куда больше установленной десятой доли. Был у боярина в вотчине табун в сто лошадей, а после татарского набега не оставалось и половины. Так же и с хлебом. Бояре жаловались баскакам, а те пожимали плечами:

– Мои джигиты лишку не берут. Что численники переписали, от того числа и взимается. Мой джигит – честный джигит. Это ваши людишки табуны и хлеб грабят.

– Какие людишки?

– А те, что нашим джигитам подсобляют.

Баскаки, конечно, нагло врали: они тщательно припрятывали добычу. Но и среди «подсобников» оказались люди, готовые поживиться на людской беде. (Во все времена и веки немало было на Руси и всякого сброда, готового на любые гнусности и даже убийства. Вот эти головорезы и вливались в татарские отряды).