Текст книги "Принцессы-императрицы"

Автор книги: Валентина Григорян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Прусская принцесса, выполнив свой долг супруги российского императора и обеспечив в должной мере продолжение рода Романовых, по состоянию здоровья вынуждена была подолгу оставлять мужа одного. Людям, близким к фрейлине Нелидовой, нетрудно было догадаться о её бескорыстном, искреннем чувстве к императору. Никогда Нелидова не пользовалась своим особым положением ради тщеславия, ей не было свойственно честолюбие. Казалось, всё, что приписывала ей общественная молва, было неправдой. Никак это не сочеталось с её манерой держать себя при дворе. Никто не мог заподозрить в этой женщине, удостоенной внимания, а может быть, и любви самого императора, отсутствие скромности или присутствие легкомыслия. Красавица, а таковой её считали все, строго выполняла свои обязанности фрейлины, тщательно скрывая милость, которую обычно выставляют напоказ женщины в подобном ей положении. О Варваре Нелидовой вообще написано очень мало, в основном известно лишь то, что привязанность к ней Николая I сохранялась долгие годы. Некоторые, правда, утверждают, что увлечение императора фрейлиной закончилось созданием им второй семьи и что его верный слуга Кляйнмихель усыновил детей от этой связи. Такие слухи могли возникнуть лишь после смерти государя. Он не позволил бы, чтобы фасад его дома благочестия и супружеской верности был поколеблен. Лишь спустя годы нашлись смельчаки, которые писали о якобы развращённости этого царя Романова и его двора, об интимных отношениях его с жёнами и дочерьми приближённых.

Одна из фрейлин императрицы написала позже в своих воспоминаниях про Николая I следующее: «Известно, что он имел любовные связи на стороне, какой мужчина их не имеет, хотя предмет его обожания жил во дворце. Но это делалось так скрыто, так благородно, так порядочно, так он себя держал осторожно перед женой, детьми...»

Ну а сама прусская принцесса? Знала ли она об увлечениях своего мужа? Пожалуй, да. Однако это не уменьшало степени её обожания. Она не переставала боготворить его всю сбою жизнь. Он же отвечал ей глубоким уважением и бережно относился к матери своих детей. В завещании, написанном им в 1844 году, значилось, что всё своё имущество он оставляет нежно любимой супруге, поручает ей заботу о семье и её же попечению отдаёт своих детей до самого их совершеннолетия. «Завещаю всем детям и внучатам моим любить и чтить их родительницу и пещись об её успокоении, предупреждать её желания и стараться утешить и старость нежною их попечительностию. Никогда и ничего во всю их жизнь не предпринимать, не спрося предварительно её совета и материнского благословения».

Длительное пребывание за границей пошло на пользу императрице. Возвратившись в Петербург, она посетила несколько храмов, чтобы принести Богу благодарность за своё выздоровление, сделала значительные пожертвования в пользу больниц и приютов для бедных, начала готовиться к свадьбе дочери. Радость за красавицу Ольгу несколько омрачалась предстоящей разлукой с ней: было решено, что молодые после свадьбы переедут в Штутгарт.

А пока она по мере своих сил включилась в мероприятия зимнего сезона российской столицы.

В дни больших праздников и особых торжеств в большой церкви Зимнего дворца устраивалось богослужение. В обычное время обедню по воскресеньям слушали в малой церкви дворца. Мужчины приходили в парадной форме, при орденах, дамы в придворных нарядах. Обедня начиналась в одиннадцать часов, после службы император и императрица вместе с наследником и его супругой принимали лиц, желавших им представиться, в прилегавшей к церкви зале. Александра Фёдоровна в дни, когда ей нездоровилось, – а таких дней было много, – приходила лишь после первой половины службы. Её супруг же всегда был точен и аккуратен. К тому времени в царскую семью вошла ещё одна немецкая принцесса, дочь герцога Иосифа из Альтенбурга. Великий князь Константин, возвращаясь из Штутгарта, куда он сопровождал свою сестру после её бракосочетания с наследным принцем Вюртембергским, остановился в Альтенбурге, где и познакомился с принцессой Александрой. Между молодыми людьми возникла взаимная симпатия, и Константин объявил родителям, что хочет жениться. Согласие было получено, но с отсрочкой на два года, так как великий князь ещё не завершил своего образования. Обручение состоялось в сентябре 1847 года. Альтенбургская принцесса после перехода в православие под именем Александра Иосифовна пополнила большую романовскую семью.

Год назад царская семья пережила страшное горе. Скончался родной брат императора великий князь Михаил Павлович. Это потрясло всех и особенно государя. Оба брата были связаны с детства самой искренней дружбой, хотя характерами сильно различались. Старший был всегда серьёзен и сосредоточен в себе, а младший весел, остроумен.

Вдове великого князя императрица выразила своё глубокое сочувствие. Всю свою дальнейшую жизнь относилась к ней с неизменным уважением, прислушивалась к её мнению, советовалась по семейным вопросам. К ней всегда тянулись и дочери Александры Фёдоровны, посещали её музыкальные вечера, которые скорее были серьёзным занятием, чем средством развлечения. Под влиянием этих вечеров зародилась впоследствии мысль об учреждении русского музыкального общества – консерватории. За осуществление этой идеи великая княгиня Елена Павловна взялась со всей пылкостью своей души, не останавливаясь перед личными затратами и продав с этой целью даже свои бриллианты.

Так уж сложилось, что петербургские летние месяцы Александра Фёдоровна чувствовала себя вполне сносно, а вот петербургские зимы были ей явно не на пользу. Она так и не привыкла к суровости и сырости новой родины. Время от времени состояние здоровья резко ухудшалось. Так случилось и в начале 1850-х годов. Супруга Николая I вновь стала часто болеть. Заботу о благотворительных и учебных заведениях Александра Фёдоровна вынуждена была передать своим дочерям и невесткам. Она даже не могла посещать выпускные экзамены учениц Смольного института. Государь приказал привозить воспитанниц в Зимний дворец, где императрица напутствовала их в новую жизнь. А ведь посещение Смольного института и других женских учебных заведений являлось обычаем и неписаной обязанностью царской семьи. Это было и давно сложившейся традицией, и приятным времяпрепровождением. Прибытие в Смольный августейших особ обычно сопровождалось раздачей сластей и подарков, что вызывало восторг учениц. Во время таких визитов происходило личное знакомство с воспитанницами, некоторые производились потом во фрейлины или назначались в штат учебных заведений.

Доктор Мандт, постоянно лечивший больную, считал, что лучшим для неё лекарством является смена обстановки. «Ей нужно несколько месяцев подышать иным воздухом, и она опять будет здорова на несколько лет», – заявил он императору. Российская императрица вновь выехала в Германию, а затем несколько недель провела в Швейцарии. Окрепнувшей и отдохнувшей она вернулась к своему супругу. Но годом позже, как только началась холодная, промозглая петербургская осень, Александра Фёдоровна опять заболела, на этот раз, как пишет в своих воспоминаниях фрейлина Тютчева, очень серьёзно: «Несколько дней жизнь её была в опасности. Сегодня (то есть 24 ноября 1854 года) ей лучше, но слабость очень велика, и малейшее волнение может вызвать возобновление болезни. Гатчинский дворец мрачен и безмолвен. У всех вид удручённый, еле-еле смеют друг с другом разговаривать. Вид государя пронизывает сердце, за последнее время он с каждым днём делается всё более и более удручён, лицо озабоченно, взгляд тусклый. Его красивая и величественная фигура сгорбилась как бы под бременем забот, тяготеющих над ним... Со времени болезни императрицы, при мысли о возможности её смерти, несчастный император совершенно утратил бодрость духа. Он не спит и не ест. Он проводит ночи в комнате императрицы, и, так как больную волнует мысль, что он тут и не отдыхает, он остаётся за ширмами, окружающими кровать, и ходит в одних носках, чтобы его шаги не были ей слышны. Нельзя не быть глубоко тронутым при виде такой чисто человеческой нежности в этой душе, столь надменной по внешности. Господь да сжалится над ним и да сохранит ему самое дорогое для него существо...»

Но судьбе было угодно распорядиться иначе... Императрица стала поправляться и к Рождеству переехала в Зимний дворец. Но её супруг, подавленный ходом Крымской войны, разразившейся несколько месяцев назад, стал вызывать беспокойство своих близких. Александра Фёдоровна старалась утешать мужа, получавшего неприятные вести с фронта. По её инициативе женщины высшего петербургского общества стали собирать пожертвования, чтобы отправлять посылки солдатам в Крым, опекать семьи, оставшиеся без кормильца.

Внезапно случилось огромное горе. В феврале 1855 года император, не считаясь со своей простудой, отправился в Манеж, чтобы сказать прощальное слово солдатам, уезжавшим на фронт, после чего слёг в постель. Однако его болезнь держали в тайне, даже петербургское общество ничего о ней не знало. Через два дня доктор Мандт объявил, что положение государя очень серьёзно. Императрица, не отходившая от постели мужа, робко предложила ему причаститься. После причастия по желанию умирающего в его комнате собралась вся семья. Император благословил всех своих детей и внуков и, обращаясь к ним, слабым голосом сказал: «Напоминаю вам о том, о чём я так часто просил вас в жизни: оставайтесь дружны. – И добавил: – Теперь мне нужно остаться одному, чтобы подготовиться к последней минуте».

Семья удалилась в соседнюю комнату. Рядом с умирающим императором остались лишь его жена, старший сын и доктор Мандт. «Зачем я не могу умереть вместе с тобой!» – воскликнула Александра Фёдоровна. «Ты должна жить для семьи, – тихо сказал государь. Взяв её руку, он продолжал: – Когда я увидел тебя в первый раз, то сердце мне сказало: «Вот твой ангел-хранитель», – и ты им сделалась; будь тем же для детей».

Императрица, с трудом сдерживая слёзы, прошептала: «С тобой хотела бы проститься Варенька Нелидова». – «Нет, дорогая, я не должен больше её видеть, ты ей скажешь, что я прошу её меня простить, что я за неё молился и прошу её молиться за меня». Это были последние слова государя.

Его холодная рука соскользнула с ладони жены и безжизненно опустилась на постель. Целый час стояла Александра Фёдоровна коленопреклонённой в молитве у одра усопшего, пока наконец её, обессиленную, не унесли в спальню. Доктору потребовалось немало усилий, чтобы привести бедняжку в чувство.

Дошли ли до неё слухи о возможном самоубийстве её незабвенного супруга, утратившего смысл жизни в связи со своим политическим банкротством как главы огромной Российской империи, или нет, – сказать трудно. Сам факт его внезапной смерти потряс душу женщины, потерявшей идола, которому она не переставала поклоняться все годы своего супружества. Но внешне Александра Фёдоровна держалась с необычайной твёрдостью и присутствовала даже на приёме по случаю восшествия на престол её сына, императора Александра И. Затем она несколько раз появлялась на больших выходах рядом с новой императрицей, принцессой Гессенской.

В течение двадцати девяти лет прусская принцесса делила радости и горести своего могущественного супруга, который волей судьбы оказался на вершине власти в великом Российском государстве.

Наступил последний период её жизни, теперь уже вдовы. После смерти мужа Александра Фёдоровна изменилась до неузнаваемости, сохранила лишь свою величественную походку. Некоторым её утешением были дочь Ольга, остававшаяся в Петербурге ещё несколько месяцев после смерти отца, да Карл Прусский и великая герцогиня Мекленбург-Стрелицкая Александрина, её брат и сестра, пожелавшие некоторое время оставаться при бедной вдове, сердце которой было переполнено тоской. Всю зиму Александра Фёдоровна почти безвыездно провела в Зимнем дворце, в домашнем обиходе которого в целом не было перемен. А вот состав приближённых несколько изменился. Кое-кто получил должность при дворе нового императора. Иные государственные деятели, освобождённые от своих дел, уступив место новым лицам, стали чаще бывать в обществе вдовствующей императрицы. Например, граф Нессельроде, который передал портфель министра иностранных дел князю Горчакову, барон Мейендорф, граф Сумароков. Почти постоянно бывали графини Баранова и Тизенгаузен. В обществе этих умных, образованных людей Александра Фёдоровна пыталась отвлечься от своих грустных мыслей. Она вновь совершала свои прогулки по улицам Петербурга в своей обычной карете, запряжённой четвёркой лошадей и с двумя казаками на запятках.

Но оставаться в Петербурге на лето врачи не советовали. Следуя их рекомендациям, вдова весной выехала в Вильдбаден, прекрасный немецкий курорт в Шварцвальде, где стала проходить курс лечения. Там она жила в замке Белевью, который её дочь Ольга в изобилии украсила цветами из своих штутгартских оранжерей. Пребывание здесь поправило здоровье императрицы, несколько успокоило её исстрадавшуюся душу. При ней находились княгиня Ливен, граф Нессельроде и принц Пётр Ольденбургский. Последний сопровождал Александру Фёдоровну при посещении благотворительных учреждений, основанных матерью принца, великой княгиней Екатериной Павловной, королевой Вюртембергской. В Германии же младший сын Александры Фёдоровны великий князь Михаил попросил позволения жениться на принцессе Цецилии Баденской.

Благословила вдова-императрица и брак другого своего сына – великого князя Николая – с дочерью Петра Ольденбургского принцессой Александрой Вильгельминой, воспитанной в Петербурге и выросшей «на глазах» императорского двора. Высокие душевные качества девушки, её цельная натура и добрый характер были хорошо известны Александре Фёдоровне. Однако этот брак был заключён без любви, поэтому семейная жизнь великого князя Николая Николаевича не сложилась. Страстность его натуры и любовь к балету привели к разрыву супружеских отношений. У сына императрицы появилась вторая семья. Его избранницей стала балерина Екатерина Числова, от которой он имел внебрачных детей. Это случилось уже после смерти Александры Фёдоровны.

Четыре месяца провела за границей вдовствующая императрица. Затем она вернулась в Россию, чтобы принять участие в коронации своего старшего сына Александра, наследовавшего царский престол.

Некоторое время Александра Фёдоровна пребывала в кругу своих близких, желая быть с ними как можно дольше. Но новая болезнь – сильный кашель, высокая температура – вновь вырвала её из домашнего очага. Врачи предписали ей срочно выехать за границу. «Неужели мне нельзя провести последние годы моей жизни спокойно, в кругу моих детей? – говорила императрица. – Я устала от этих путешествий. Умирающий государь завещал мне жить для детей, следовательно среди них, а не вдали от семьи». На этот раз Александра Фёдоровна всю зиму 1857 года провела в Ницце, на южном побережье Франции. Она была в восторге от красивой местности с мягким климатом. Царство цветов и великолепный вид на море радовали глаза и сердце. Жизнь в городе с приездом высокой гостьи оживилась. Знатные особы, артисты, художники – все спешили в открытые двери дворца вдовствующей российской императрицы. На пожертвования русских, проживавших в Ницце, там началось строительство православной церкви, при закладке присутствовал великий князь Константин Николаевич. Весь иконостас был принесён в дар этому храму вдовой Николая I.

В 1861 году, уже после её кончины, во Франции была издана брошюра под заглавием «А la memoire de l’imperatrice Alexandra Feodorovna». Деньги, вырученные от продажи этой книги, предназначались на содержание православной церкви в Ницце. Спустя десятилетия в октябре 1898 года в городе, ставшем к тому времени одним из самых модных европейских курортов, был открыт памятник императрице Александре Фёдоровне. Одна из улиц в Ницце названа её именем.

Последний год своей жизни вдова Николая I проводила в России в некотором отчуждении, в окружении книг и воспоминаний о своей счастливой супружеской жизни. Однако это отчуждение не мешало ей живо интересоваться общественными событиями. Освобождением крестьян активно занимались император Александр II и его брат Константин. «Да поможет Бог сыновьям моим осуществить задуманное», – не раз говорила она. Но дожить до 1861 года, когда наконец-то свершилось это величайшее событие для истории России, не довелось.

Осенью 1860 года Александра Фёдоровна в очередной раз отказалась ехать на лечение за границу. «Устала я скитаться, надоело мне жить на чужбине», – заявила она непреклонно. Ни настояния врачей, ни просьбы сына-императора не помогли. После пребывания в Петергофе, как обычно, в летние месяцы, в сентябре она переехала в Царское Село. Осень в тот год была на редкость холодная и дождливая. Однажды за столом во время обеда с ней случился обморок. Её отнесли в спальню, из которой она больше не вышла. Состояние больной стало ухудшаться с каждым днём.

Александра Фёдоровна чувствовала безнадёжность своего положения, но не жаловалась. Самым большим её желанием было увидеть всех детей, чтобы попрощаться. Срочно вызвали дочь Ольгу из Штутгарта и старшего сына Александра из Варшавы, где он в то время находился. Император прибыл вечером 16 октября и, несмотря на дорожную усталость, всю ночь провёл у постели матери. Двумя днями позже доктор объявил, что больной остаётся жить лишь несколько часов. Вся царская семья собралась у её постели. К вечеру пульс умирающей стал биться реже, и она почти незаметно для всех присутствовавших отошла в иной мир.

Сорок три года назад прусская принцесса впервые пересекла российскую границу. За несколько дней до смерти она писала:

«Я желаю, чтобы мои комнаты в Зимнем дворце не стояли долгое время пустыми и чтобы через год после моей смерти они были предназначены для кого-либо из новобрачных из царской фамилии, которые, поселившись в них, будут пользоваться, надеюсь, тем же семейным счастьем, каким пользовалась в них я. Когда из окна моего кабинета будут смотреть на прекрасную Неву, на которой так часто отдыхал мой взор, пусть почтут воспоминанием любви крест на куполе Петропавловского собора, где я буду покоиться».

Императрица оставила после себя завещание, в котором были и такие строки: «Наша земная жизнь в руках Божьих, и никто из нас не знает, когда наступит его последний час. Поэтому я хочу, пока ещё нахожусь в полном сознании умственных сил, не откладывая далее, изложить письменно для моей семьи мои последние желания. Все приложения к этому завещанию, написанные на разрозненных листках бумаги, изготовлены мною собственноручно в разное время... Я часто спрашиваю себя, как я, слабое тщедушное создание, имела силу перенести те ужасные утраты, которыми Провидению угодно было испытать меня. Если я не изнемогла от горя по смерти моего Государя и нежно любимого супруга, то за это я должна благодарить ту предупредительную заботливость, которою меня постоянно окружали все мои дети. Их любовь сохранила мою жизнь... Да вознаградит небо вас и ваших потомков за это стократ. Вы будете читать эти строчки, когда меня уже не будет в живых; но во мне живут вера и убеждение, что связи, соединяющие нас в жизни, не будет разорваны смертью и что благословение вашего отца и моё будет сопровождать и охранять вас в продолжение всей вашей жизни».

Вот и закончился жизненный путь третьей немецкой принцессы, приехавшей в Россию из Германии. В течение более трёх десятилетий она носила российскую корону, полученную из рук своего возлюбленного супруга. О ней писали как о человеке, любящем развлечения, балы, наряды, сумевшем быть в центре высшего светского общества. Благодаря своему высокому положению она была знакома с известными государственными деятелями и дипломатами, писателями и поэтами, художниками и музыкантами. Но, несмотря на это, прусская принцесса по своей натуре оставалась относительно заурядной личностью. В первую очередь она была женщиной, причём женщиной, имеющей множество достоинств. Замечательная мать, заботившаяся о воспитании детей, сумевшая на протяжении всей своей супружеской жизни целиком принимать взгляды и пристрастия своего мужа, она славилась своей добротой, любила делать подарки, заступаться за обиженных. Её считали идеальной женой такого человека, как Николай I. Для него главным было сохранять незыблемость самодержавия и поддерживать богатство и пышность царского двора как лица власти.