Текст книги "Принцессы-императрицы"

Автор книги: Валентина Григорян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Письма своей невесты Николай Павлович хранил как святыню. «Когда, в 1837 году, Зимний дворец пылал в огне, – пишет в своих «Записках» Каролина Бауэр, – он взволнованно говорил: «Оставьте, пусть всё сгорит, достаньте мне только из моего рабочего кабинета портфель с письмами, которые жена писала мне, бывши моею невестою».

Наконец настал день, когда дочь прусского короля покинула пределы своей родины. У границы России её встретил жених – великий князь Николай. «Наконец-то вы у нас, дорогая! – прошептал он ей, добавив громко: – Добро пожаловать в Россию!» Николай вёл Шарлотту вдоль рядов русских офицеров, говоря: «Это не чужая, господа, это дочь союзника и друга нашего».

Король Фридрих Вильгельм III в письме Александру I написал: «Небу угодно было даровать нам это счастье, и никогда союз не будет заключён под более счастливыми предзнаменованиями. Печаль, которую мне причинит отсутствие обожаемой дочери, будет менее чувствительна при мысли, что она найдёт второго отца, семью, не менее расположенную любить её и супруга, избранника её сердца».

О своём приезде в Россию прусская принцесса Шарлотта в письме, отправленном в Берлин, написала следующее:

«Мой жених Великий князь Николай с саблей наголо во главе гвардии встретил меня на пограничной заставе...

Стояла невыносимая жара, а приходилось путешествовать по отвратительным дорогам! В Чудово 5 июня я долго плакала оттого, что мне придётся познакомиться с Императрицей Марией – так меня напугали рассказами о ней. Вечером 6 июня в Крюково я почувствовала, как меня стиснули руки моей будущей свекрови, которая приняла меня с такой нежностью, что завоевала моё сердце с самого первого мгновения нашей встречи. Император Александр и Великий князь Михаил тоже приняли меня очаровательно сердечными, хорошо подобранными словами...

На следующий день я продолжала своё путешествие, мы проехали через Гатчину и осматривали сады Царского Села. Меня сопровождали казаки-гвардейцы, что мне чрезвычайно импонировало. Прибыли в Павловск – он произвёл на меня приятное впечатление... Я думаю, что весь двор был собран в этом маленьком прелестном месте. Незабываемо цвели прекрасные розы, белые розы особенно радовали глаз, и казалось, они приветствовали меня.

Думаю, я не оправдала ожиданий придворных, оказавшись не такой симпатичной, как предполагали, но все восхищались моими ногами и лёгкой походкой и назвали меня птичкой. Императрица-мать представила мне дам».

В Павловском дворце для принцессы Шарлотты были приготовлены прекрасные комнаты. По стенам их было расставлено множество шкафчиков со всевозможными нарядами. О страсти принцессы наряжаться императрица Мария Фёдоровна уже знала. Из Берлина ей сообщили, какие Шарлотта любит цветы, какие духи, какой цвет ей наиболее приятен. Поэтому небольшой кабинет принцессы отделали розовым атласом. Когда она вошла в него, первое восклицание было: «О! Я всегда мечтала о розовом кабинете!»

И ещё один сюрприз императрица-мать приготовила для невесты своего сына. Когда принцесса на следующий день входила в залу, где должен был состояться праздничный обед, у двери она вдруг увидела подругу своего детства. «О, Цецилия!» – вырвалось у Шарлотты невольно. Императрица намеренно выписала из Германии баронессу Фредерикс, внучку известного прусского фельдмаршала, графа фон Бишофсфердера. Она с юных лет воспитывалась при дворе Фридриха Вильгельма III и его супруги Луизы и дружила с Шарлоттой, хотя была на четыре года старше неё. Мария Фёдоровна пригласила молодую женщину и её мужа, барона Фредерикса, в Петербург, чтобы принцессе не было скучно. Барону назначили место адъютанта при великом князе Николае. Тридцать четыре года подруг детства будет соединять верная дружба. Их дети вырастут вместе и тоже станут друзьями.

После визита в Павловск состоялся торжественный въезд Шарлотты Прусской в российскую столицу. В золочёной открытой карете, в которую она пересела в летней резиденции своей будущей свекрови, принцесса медленно ехала по улицам Петербурга. Рядом с ней сидели две императрицы: Мария Фёдоровна, вдова императора Павла, вюртембергская принцесса, и Елизавета Алексеевна, супруга императора Александра I, баденская принцесса. Три немецких принцессы сидели в одной карете, две из них с царской короной на голове, третьей это ещё предстояло. Поднявшись по большой парадной лестнице Зимнего дворца, все направились в дворцовую церковь, где Шарлотта впервые приложилась к русскому кресту. Церемония перемены её вероисповедания должна была состояться через пять дней. Для подготовки к причастию к прусской принцессе был приставлен священник Муссовский, который должен был посвятить её в догматы православной веры.

В своих воспоминаниях Шарлотта напишет потом, что священник этот был прекрасным человеком, но не особенно хорошо знал немецкий язык. «Не такого человека мне было нужно для того, чтобы пролить мир в мою душу и успокоить её в подобную минуту, но я нашла в молитве то, что одно может дать спокойствие. Я читала назидательные книги, более не думала о земных вещах и была преисполнена счастьем приобщиться в первый раз Святых Тайн!» Не обошлось в эти пять дней и без слёз. Но наконец свершилось! Принцесса в белом платье с маленьким крестом на шее не совсем твёрдо по-русски произнесла Символ веры. Отныне её будут звать Александрой Фёдоровной – в честь императора Александра I.

А на следующий день состоялось её обручение с великим князем Николаем. Посередине церкви было приготовлено возвышенное место, покрытое малиновым бархатом с золотым галуном. Перед Царскими вратами был поставлен аналой, на котором лежали Евангелие и крест, рядом с аналоем находился небольшой столик для обручальных колец и свечей на золотых блюдах. Император Александр I подвёл к аналою жениха – великого князя Николая, а императрица Мария Фёдоровна – невесту – принцессу Шарлотту. Митрополит Амвросий с молитвой надел на руки обручающихся кольца. Здесь же в церкви они приняли поздравления от императорской семьи и духовенства.

После обручения был обнародован следующий манифест:

«Мы, Александр Первый, император и самодержавец Всероссийский... объявляем всем нашим верноподданным... что волей Бога угодно, да умножится Российский Императорский Дом, и да укрепится в силе и в славе своей родственными и дружескими союзами с сильнейшими на земле державами... По его благословению и с согласия вселюбезнейшей родительницы нашей Государыни Императрицы Марии Фёдоровны мы совокупно с Его Величеством королём Прусским Фридрихом Вильгельмом III решили избрать дочь его, светлейшую принцессу Шарлотту, в супруги вселюбезнейшему брату нашему великому князю Николаю Павловичу согласно собственному его желанию. Сего июня в 24-й день по благословению и благодати Всевышнего восприняла она православное греко-российской церкви исповедание и при святом миропомазании наречена Александрой Фёдоровной, а сего же июня 25-го дня, в присутствии нашем и при собрании духовных и светских особ, в придворной Зимнего дворца соборной церкви совершено предшествующее браку... обручение. Возвещая о сём верным нашим подданным, повелеваем её, светлейшую принцессу, именовать великой княжной с титулом Её Императорского Высочества. Дан в престольном нашем граде Санкт-Петербурге, июня 25-го, в лето от Рождества Христова 1817...»

Бракосочетание молодых состоялось 1 июля, неделей позже, в день рождения немецкой принцессы. Ей исполнилось девятнадцать лет. Дочь прусского короля, проведшая своё детство и юность вдали от роскоши, была изумлена богатыми подарками, которые ей преподносили накануне свадьбы: драгоценные камни, жемчуг, золото, бриллианты. В Берлине она не носила ни одного бриллианта, так как король-отец воспитывал детей с суровой простотой.

День венчания Шарлотта позже подробно опишет в своих воспоминаниях. Он остался для неё незабываемым. Уже с утра начали звучать пушечные выстрелы. Приехавшие из Пруссии с Шарлоттой придворные дамы убрали её цветами, а воспитательница Вильдермет преподнесла своей любимице огромный букет из роскошных белых роз. Невесту стали одевать в свадебный наряд. Основная часть приготовлений происходила в так называемой Комнате придворных бриллиантов, расположенной рядом со спальней вдовствующей императрицы. Затем на принцессу набросили яркую пурпурную мантию на горностаевом меху, на голову надели небольшую корону. После чего весь наряд украсили таким множеством придворных украшений, что невесте нелегко было передвигаться. К своему роскошному одеянию Шарлотта добавила лишь одну белую розу, которую приколола к поясу.

Обряд венчания был совершён в дворцовой церкви. «Я чувствовала себя, когда наши руки соединились, очень счастливой, – вспоминала потом дочь прусского короля. – С полным доверием отдавала я свою жизнь в руки моего Николая, и он никогда не обманул этой надежды!»

За церемониалом бракосочетания последовал свадебный обед, затем бал. Ещё до конца бала новобрачные отправились в Аничков дворец, в котором им отныне предстояло жить. Внизу у лестницы молодых встретили император Александр I и императрица Елизавета Алексеевна по русскому обычаю хлебом-солью, завершился этот знаменательный день семейным ужином.

Молодым супругам предстояло жить в своём дворце, большом четырёхэтажном доме, к которому примыкал роскошный сад с четырьмя живописными павильонами, обнесённый красивой чугунной решёткой. Дворец был построен в 1744 году по проекту знаменитого Растрелли. Некоторое время им владел князь Потёмкин, затем он продал дом какому-то богатому купцу, от которого несколькими годами позже это чудное здание, пришедшее в упадок, перешло в собственность императорского дома. На его восстановление ушло больше пяти лет. После реставрации император Александр I подарил этот дворец своей любимой сестре, великой княжне Екатерине Павловне, а после её замужества он перешёл во владение великого князя Николая Павловича. Там и провела свою первую брачную ночь прусская принцесса.

На следующий день праздничный обед в честь молодых дала вдовствующая императрица Мария Фёдоровна. Затем в течение целой недели счастливые Николай и Александра были заняты приёмами, визитами и свадебными празднествами. После всего они были потом рады возможности провести несколько недель в Павловске, куда их пригласила мать великого князя Николая, теперь уже свекровь Шарлотты! К своей второй невестке она отнеслась очень ласково, ей сразу же пришёлся по душе мягкий, нетребовательный характер принцессы, её нежность в отношении к её сыну. Шарлотта держала себя естественно, была весела, резва и непосредственна. На фоне чопорных дам, которые боялись в присутствии матери императора сделать лишнее движение, она выгодно отличалась. Императрицу даже развеселило, когда она как-то увидела, что её молодая невестка в парке срывает вишни с дерева, чего она не простила бы никому. Подобная снисходительность Марии Фёдоровны удивляла всех и особенно её дочерей. Дело в том, что она была очень довольна выбором своего сына.

«Единственный случай, когда она нас однажды побранила, – пишет в своих воспоминаниях Александра Фёдоровна, – был, помнится мне, когда она встретила нас в парке в кабриолете и спросила, где мы катались? Мы отвечали, что едем из Царского, от императрицы Елизаветы. Тогда она сделала нам странное замечание, что нам следовало предварительно спросить позволение сделать этот визит, признаюсь, это показалось мне странным! Но со временем она позабыла об этом наставлении и мы могли ездить в Царское, не спрашивая ни у кого позволения».

С императорской четой у прусской принцессы тоже сложились дружеские отношения. Александру I она напоминала королеву Луизу, память о которой ему была дорога, а Елизавете Алексеевне – её беззаботную супружескую жизнь при государыне Екатерине II.

Вскоре в Павловск приехал брат Шарлотты, принц Вильгельм, красивый, статный и весёлый молодой человек. Внешностью и нравом он походил на сестру, и она его любила больше других братьев. Своё расположение дарила гостю и хозяйка Павловска, вдовствующая императрица. Принц был очень любезным в обществе, охотно танцевал, веселился, как положено человеку в его возрасте. Всем этим он выгодно отличался от младших сыновей Марии Фёдоровны, которые редко снимали с лица маску серьёзности и некоторой снисходительности. Все были очень огорчены, когда с братом принцессы произошёл ужасно неприятный случай: цепная собака, привязанная возле конюшни, укусила его за ногу в нескольких местах. Раны были неопасными, но врач из предосторожности прижёг их. Собаку приказано было пристрелить, а Вильгельм почти две недели был прикован к креслу.

К счастью, всё закончилось благополучно. Принц вскоре вновь мог принимать активное участие во всех развлечениях молодёжи, которые хозяйка Павловска старалась всячески разнообразить. При хорошей погоде ездили пить чай в павильоны, расположенные в парке. Для забавы общества часто приглашались проезжие артисты, фокусники и циркачи, выступающие с дрессированными животными.

Однажды, когда все пили чай в одном из павильонов, явился итальянец во фраке с бабочкой и с треугольной шляпой под мышкой. Он ввёл в залу учёную лошадку, пони, которая мило поклонилась присутствующим, согнув передние ноги, и стала «отвечать» на вопросы своего хозяина: сколько гостей в павильоне, сколько свечей горит на столе, который час пробили часы и т. д. Свой ответ на заданный вопрос пони выбивал копытом. И вдруг лошадка подозрительно подняла хвост. Императрица грозно посмотрела на итальянца, тот сконфуженно подскочил к своему животному и, чтобы уберечь великолепный паркет залы павильона, подставил как раз вовремя свою новенькую шляпу. Дамы, закрывшись веерами, едва сдерживали смех, принц Вильгельм громко и весело расхохотался, а сыновья Марии Фёдоровны и в этом случае постарались не изменить свой степенный вид.

Об этом случае рассказывал потом камер-паж, прислуживающий за столом.

В плохую погоду все собирались в нижней зале Павловского дворца, из которой был выход в сад. Там устраивали музыкальные и литературные вечера или просто проводили вместе время, беседуя на самые различные темы. Дамы вышивали, великий князь Николай чертил карикатуры, некоторые играли в карты. Шарлотте больше всего нравилось, когда играли в фанты или инсценировали шарады в лицах. Она с удовольствием принимала участие в этих забавах. Её нельзя было назвать красивой, но стройность фигуры, высокий рост и удивительная лёгкость походки, за которую многие называли её птичкой, невольно привлекали внимание.

К концу лета двор переехал в Петергоф. Для новобрачных там заново был отделан правый флигель дворца. Комнаты обставили с большим вкусом и изяществом, только спальню, драпированную тёмно-зелёным бархатом, принцесса нашла слишком мрачной и неприветливой.

Общество, собравшееся в Петергофе, было значительно более многочисленным. Дамы отличались скорее нарядами, чем красотой, чопорные кавалеры с словно приклеенной улыбкой, которую они считали признаком особой любезности. Но всё равно было весело; часто совершались пешие или верховые прогулки, поездки по морю в Кронштадт. Присутствие Александра I, к которому Шарлотта относилась с восторженным обожанием, придавало всему особое очарование. Ведь император был кумиром её дорогой матери, и с самого раннего детства она привыкла любить его и преклоняться перед ним.

Как только кончились тёплые дни, молодожёны, очень довольные своим медовым месяцем, возвратились в Петербург, в Аничков дворец. Жизнь потекла более спокойно, чисто по-семейному. Как-то во время обедни в придворной церкви принцесса, не выдержав долгого стояния, вдруг упала в обморок. Испугавшемуся великому князю доктор объяснил причину случившегося. Узнав, что его жена ждёт ребёнка, Николай страшно обрадовался. Бесконечно рада была и его мать, получив известие о беременности своей невестки. Ей не удалось иметь внуков от своих старших сыновей, и вот младший, Николай, готовился стать отцом. К Шарлотте вдовствующая императрица прониклась ещё большей симпатией.

Вскоре начались приготовления к поездке в Москву, где двор должен был поселиться на зиму. Делалось это, чтобы поднять дух древней русской столицы, жители которой в 1812 году, во время войны с Наполеоном и занятия города французами, претерпели много бед, но, невзирая на постигшие их несчастья, сумели доказать свой патриотизм и любовь к Отечеству.

30 сентября царская семья прибыла в Москву. Торжественного въезда в Первопрестольную не намечалось. На следующий день в десять часов утра государь в парадном одеянии в сопровождении обеих императриц вышел на Красное крыльцо Кремля. По древнему обычаю он поклонился на три стороны собравшемуся народу. Под крики «ура» императорское семейство прошло в Успенский собор, чтобы присутствовать на богослужении. Москвичи ликовали, ведь в их памяти ещё была свежа Отечественная война, принёсшая им столько страданий, да и многие из тех, кто сам участвовал в ней, или пережил потерю своих родных и близких, или пожертвовал своим состоянием, были ещё живы. Народ верил, что Наполеон – антихрист, о котором пророчествовал Апокалипсис, а побеждён он царём Благословенным. И поэтому приезд в Москву победителя, царя – ангела-хранителя, как тогда часто называли Александра, вызвал бурный восторг населения.

Восторженная встреча, золотые купола русских церквей, высокие колокольни, великолепные дома, окружённые садами, – всё это не могло не поразить прусскую принцессу, оказавшуюся впервые в городе, столь непохожем на европейские города. Особенно большое впечатление произвели красавец Кремль и великолепная панорама, открывшаяся с Кремлёвского холма. «Есть чем гордиться русским», – думала Шарлотта, с гордостью сознавая, что и она теперь принадлежит к России.

Старый Кремлёвский дворец был недостаточно велик, чтобы вместить всю императорскую семью. Для великого князя Николая Павловича с супругой было приготовлено Троицкое подворье, это помещение, хотя и просторное, не отличалось особенной роскошью. Однако вся многочисленная царская семья собиралась почти ежедневно за обедом у императрицы-матери. Садились за круглый стол, обменивались впечатлениями дня, шутили.

В целом же московская жизнь молодой четы проходила в скромной домашней обстановке. Из-за беременности великой княгини выходы супругов сократились до минимума. Чаще всего они проводили вечера вдвоём или в кругу близких людей. Николай читал жене какой-нибудь роман Вальтера Скотта или рассказывал об Англии, в которую буквально влюбился, посетив её во время поездки за границу незадолго до своей помолвки. Часто на вечерах присутствовал и Василий Жуковский, уже знаменитый поэт, которому предстояло связать свою судьбу на многие годы с молодой семьёй. Поэт был душой общества.

Именно здесь, в Москве, прусская принцесса вновь приступила к изучению русского языка. Учителем к ней был назначен Жуковский. Однако хорошими результатами похвалиться она не могла, считая, что в этом виноват скорее её преподаватель, чем она сама. «Я научилась очень плохо русскому языку, – пишет Шарлотта в своих воспоминаниях, – несмотря на моё страстное желание изучить его. Он казался мне до того трудным, что я в течение многих лет не имела мужества произносить на нём целых фраз». Языковой барьер так и не удалось преодолеть, и Шарлотта предпочитала говорить со своими близкими по-немецки.

Перед Рождеством принц Вильгельм и прусская свита возвратились в Берлин. Шарлотта проводила брата с грустью, она почувствовала вдруг тоску по дому, по любимому отцу, братьям и сёстрам. Но, пересилив грустное настроение, она ещё больше сблизилась со своим Николаем, отцом её будущего ребёнка. Его нежность была ей наградой и опорой на новой родине.

Тихая семейная жизнь продолжалась до середины весны. 17 апреля в чудный солнечный день пушечная стрельба и звон колоколов московских церквей возвестили о рождении первенца в семье великого князя Николая Павловича. Первый крик своего ребёнка принцесса услышала в 11 часов утра. Узнав, что родился сын, Николай был безумно счастлив и горд. Мальчика назвали Александром в честь дяди-императора. «Это был прелестнейший маленький ребёнок, пухленький, с большими тёмно-синими глазами», – вспоминала потом прусская принцесса.

По случаю счастливого события в Москву в сопровождении наследного принца прибыл прусский король Фридрих Вильгельм III. Это было большой радостью для молодой матери, мечтавшей обнять своих близких.

Въезд был торжественным. По Тверской улице шпалерами стояли войска. Император и король, великие князья и наследный принц, сопровождаемые многочисленной свитой, ехали верхом. Вдовствующая императрица встречала высокого гостя на Красном крыльце. Жизнь в городе во время этого визита настолько оживилась, что Шарлотта почувствовала утомление. «Прогулки по городу, парадные обеды, балы следовали друг за другом, так что едва хватало времени, чтобы переодеться», – пишет она в своих воспоминаниях.

Десять дней провёл тесть великого князя Николая Павловича в Москве. Очевидцы описывают его как человека молчаливого и серьёзного, на строгом лице отражалась какая-то угрюмость и вечное недовольство. Это объясняли его прежними невзгодами, связанными с унижением Пруссии Наполеоном, и трагедией потери любимой супруги. Полной противоположностью королю был его старший сын, наследный принц Фридрих, плотного телосложения молодой человек, внешне совершенно непохожий на своих брата и сестру, приветливый и обходительный, с доброжелательной улыбкой на лице.

Вскоре вместе с императорским двором гости переехали в Петербург. Для торжественного въезда прусского короля в российскую столицу выстроили войска, город иллюминировали. И вновь закипела светская жизнь: смотры, парады, приёмы, катание по Неве, посещение благотворительных заведений и институтов императрицы-матери, которая с особым удовольствием и гордостью показывала их своему новому родственнику, и конечно же балы. Так что на свидания дочери с отцом времени едва хватало. Да и они вскоре сократились до минимума в связи с внезапной болезнью великого князя Николая.

Как-то, возвратившись домой после очередного парада, он пожаловался на страшную головную боль и резь в глазах. Поднялась температура. Врачи определили корь. Молодая супруга заволновалась. Она не отходила от постели больного, сама ухаживала за ним, подавала ему лекарства. К счастью, корь оказалась не тяжёлой формы и прошла довольно быстро без каких-либо осложнений. Великий князь даже смог принять участие в большом празднике, устроенном 1 июля в Петербурге по случаю дня рождения Шарлотты и визита её отца. День был отличный. Фонтаны, сочная зелень деревьев, море и ясное голубое небо производили должное впечатление. Да и сам праздник был великолепным.

Через несколько дней дед новорождённого великого князя Александра вместе со своей свитой отбыл в Пруссию. Проводив отца, Шарлотта через два дня почувствовала себя плохо. Оказалось – тоже корь. Чтобы не заразить ребёнка, его перевезли к бабушке-императрице в Павловск. Выздоровление принцессы шло медленно, корь дала осложнение на грудь – сказались недавние роды. Однако молодой организм преодолел болезнь, хотя врачи потом утверждали, что именно это заболевание явилось причиной всех последующих недомоганий будущей императрицы, а главное, боли в груди, от которой она страдала до конца своих дней.

На осень и зиму 1818 года из членов императорской фамилии в Петербурге осталась лишь семья великого князя Николая Павловича. Мария Фёдоровна выехала в Европу, чтобы навестить своих трёх дочерей; император Александр I отправился на конгресс в Аахен, его супруга совершала свою вторую поездку к матери, баденской маркграфине, а великий князь Михаил Павлович находился в Германии с дальнейшей целью посетить Англию и Италию, чтобы завершить своё образование. Так что Аничков дворец стал центром придворной жизни, а прусская принцесса выполняла роль первой дамы государства. Обстановка здесь была менее чопорной, чем в Зимнем. Супруга великого князя очаровала всех своей любезностью и неподдельной искренностью. Она умела оживить любую беседу, удивить остроумием, вовремя проявить знаки внимания. Величественная и стройная фигура Шарлотты производила на всех неотразимое впечатление. «Окружённая придворными дамами, она была выше всех их головой, точно Калипсо посреди своих нимф», – написала о принцессе графиня Шуазель-Гофье в своих воспоминаниях.

Особым событием для Аничкова дворца и его хозяев было открытие бального сезона. Первый бал, который дала великокняжеская чета, удался настолько, что о нём ещё долго говорили в петербургских салонах. Затем последовали балы в домах петербургских вельмож, на которые часто приглашались и великий князь Николай с супругой. Танцевали много и с удовольствием. Прусская принцесса была великолепна. Все восхищались её миловидностью, грациозностью движений. Ей очень шёл бальный наряд. Танцы не отличались большим разнообразием: польский полонез, продолжавшийся довольно долго; вальс; экосез, самый весёлый и длинный танец; французский гавот и опять полонез. Дамы во время танцев редко сидели, каждая старалась не упустить возможности показать своё мастерство. Красочность и живописность бала создавалась не только роскошью платьев и богатством украшений дам, но и блеском военных мундиров.

Два-три раза в неделю Николай с супругой ездили в театр. Предпочтение отдавалось Немецкому театру, который благодаря вниманию со стороны великокняжеской четы собирал в такие дни значительно больше публики, чем обычно. Было немало желающих увидеть брата императора и его молодую жену.

К новому 1819 году вся царская семья вновь собралась в Петербурге. Но увеселения внезапно закончились – пришло известие о внезапной кончине вюртембергской королевы, великой княгини Екатерины Павловны, любимой сестры императора. Она скончалась от рожистого воспаления головы, проболев лишь одни сутки. При дворе воцарился глубокий траур.

Для молодой супружеской пары пошли спокойные дни. Великий князь Николай занялся выполнением своих новых обязанностей: он был назначен бригадным генералом и начальником Инженерного ведомства. Шарлотта активно изучала русский язык, возобновила прерванные уроки музыки и пения, много читала, предпочитая сочинения Вальтера Скотта и Шатобриана; писала письма и мечтала о наступлении тёплых дней, чтобы иметь возможность совершать прогулки. Когда в начале лета великий князь Николай должен был начать лагерную жизнь в Красном Селе, Шарлотта не пожелала с ним расставаться и покинула душную столицу. Красное Село – местность на юго-западной окраине Петербурга, где ежегодно начиная с 1819 года устраивались летние лагеря гвардейских полков и военно-учебных заведений. Здесь проходили учения и большие манёвры, в которых участвовала и гвардейская бригада супруга прусской принцессы. Поселилась Шарлотта в небольшом домике рядом с военным лагерем. Когда-то в нём жила императрица Мария Фёдоровна во время военных сборов, в которых принимал участие и государь. Дни протекали скромно, без всякого придворного этикета. Два-три раза на обеде у великокняжеской четы присутствовал император Александр I, но чисто приватно, без какого-либо церемониала. Позже вспоминали, что на одном из обедов царь говорил брату и невестке, что намерен отречься от престола, но значения этому тогда не придали.

Вторая беременность великой княгини Александры Фёдоровны протекала значительно сложнее: опухли ноги, трудно было ходить. Последний месяц перед родами принцесса провела в Павловске, у своей свекрови, которая оказывала ей всяческое внимание и заботу. 6 августа 1819 года Шарлотта родила дочь. Рождение маленькой Марии – так назвали девочку – не было встречено великим князем с особой радостью. Ему, человеку с наклонностями военного, хотелось иметь второго сына. Но это не помешало отцу в будущем горячо привязаться к ребёнку.

Следующие роды у принцессы произошли через год, но молодой семье не суждено было на этот раз увеличиться: ребёнок родился мёртвым. Это принесло матери не только душевные страдания, но и физические. Потребовалось некоторое время, чтобы молодая женщина пришла в себя. Самым лучшим лекарством стала поездка на родину, это помогло ей несколько отвлечься от выпавших на её долю переживаний.

Когда летом 1821 года принцесса Шарлотта впервые после замужества нанесла визит своему отцу, Берлин по сравнению с Петербургом показался ей маленьким городом без роскоши и великолепия. Она не была здесь три года и за это время несколько отвыкла от вида серых домов, напоминающих казармы. Король с наследным принцем встретили великокняжескую чету за городом и разместили сначала в Потсдаме, во дворце Сан-Суси, а затем во дворце Шарлоттенбурга. Гости часто посещали любимое место короля, Павлиний остров, где Фридрих Вильгельм любил показывать свои редкие растения, одно из которых в честь дочери он назвал Шарлоттой.

Впоследствии он приказал выстроить на берегу озера Ванзее русскую избу, местность вокруг которой получила название Никольское в честь зятя. Пребывание в родном городе, а затем на одном из великолепных германских курортов поправило здоровье прусской принцессы. В Петербург она возвратилась лишь поздней осенью. Жизнь вновь потекла в своём обычном русле: зиму великокняжеская чета проводила в Аничковом дворце, лето в одном из пригородных дворцов. Меньше всего Шарлотте нравилась Гатчина – она находила её скучной, лишённой всяких развлечений.

30 августа 1822 года великая княгиня вновь родила дочь, наречённую Ольгой. Тремя годами позже на свет появилась ещё одна. Девочку назвали в честь императора Александрой, желая тем самым как бы смягчить настроение в царской семье – всем хотелось мальчика, а уж отцу в особенности. В этот, 1825 год в России произошли события, которые были полной неожиданностью не только для всех Романовых, но и для страны в целом.

27 ноября 1825 года курьер из Таганрога, прибывший в Петербург, принёс весть о кончине императора Александра I. Это страшное известие потрясло всех. Трудно было поверить в случившееся. В тот же день прусская принцесса написала вдове скончавшегося государя письмо: «Бедная несчастная дорогая сестра! Моё сердце разрывается от горя. Но что это по сравнению с твоей болью? Я постоянно думаю о тебе, твой образ перед моими глазами, полными слёз. Ангел, который ушёл от нас... О Боже! У тебя хоть есть утешение, страшное, ужасное, что ты сама закрыла ему глаза, разделила с ним его последние страдания на этой земле! Как ты сможешь пережить всё это? Господи! Ты всемогущий Бог! Не оставляй её! У меня нет больше слов, только слёзы. Прощай, многострадалица! А.».