Текст книги "Сокрытый в Тени Крыла"

Автор книги: Вадим Оришин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 125 (всего у книги 134 страниц)

Калека покосился на капитана стражи, но тот лишь улыбнулся, пожав плечами и всем видом показывая – "не впечатлил, давай еще".

И заключенный дал. Пинком подбросив в воздух скамью, вторым пинком он отправил ее в полет прямо в балкон стражи, сразу подхватив поднос и швырнув его туда же. Капитан и помощник Муи успели среагировать. Оба нанесли встречный удар, ломая не самую прочную деревяшку, однако вылетевший сразу за скамьей поднос врезался в шею шиноби. Не смертельно, но тот сбил дыхание, пытаясь откашляться. Санджи поморщился, выскочек он не жаловал.

– Стража!

В двери столовой ломанулись надзиратели, до этого ждавшие команды. Однако калека запрыгнул на один из столов, одну сторону столешницы зацепил рукой, а вторую ступней. И рывком подпрыгнул вместе со столом, поднимая его перед собой, и толчком обеих ног отправляя в надзирателей. На основном выходе из столовой образовалась свалка, но надзиратели хлынули и из других выходов и бросились на возмутителя спокойствия.

И танец начался. Это не была драка. Это даже был не бой. Слишком велика разница. Калека оказался быстрее, сильнее, а техничнее. Но дело было даже не в уровне навыков, ведь надзиратели тоже тренировались, и тренировались не мало. Но здесь виднелась пропасть.

Тринадцать-девятнадцать просто схватился за дубинку первого подбежавшего к нему надзирателя, когда тот уже наносил удар. Схватил своей ладонью немногим выше ладони надзирателя. А затем точным ударом ноги в грудь вызвал болевой шок, от которого надзиратель отпустил дубинку и опал на пол. Калека перехватил дубинку и ринулся в бой, легко блокируя удары и играючи нанося ответные. И бил точно. Очень точно. Немногим позже Санджи узнает, что не один надзиратель не получил серьезной травмы в этот день. Ушибы, синяки и потеря сознания от ударов по голове. Ни одного перелома, даже порезов нет.

Соклановец Муи, наконец, поднялся на ноги, все еще потирая шею.

– Глуши его, – приказал капитан стражи, – а затем в лазарет. Скажи Мицуки, чтобы сделал ему какой-нибудь дрянной протез.

Шиноби сложил ручные печати и активировал технику.

Глава 4/4

Раздался стук в дверь, и хозяин кабинета недовольно выдохнул:

– Входите.

Вошедший помощник принес еще несколько бумаг:

– Асума-сама, это документы по делу…

– Я знаю, положи на стол и можешь идти, – прервал помощника Асума.

Он находился в очень скверном настроении. Смерть отца сама по себе не была событием приятным. И, что куда хуже, Хокаге-сама совсем не собиралась спускать клану Сарутоби все произошедшее. Во всяком случае, Асуме она передала длинный список проступков и откровенных преступлений, совершенных Хирузеном, который собрали ее люди. А он был вынужден это выслушивать, и не мог ничего сказать в ответ. Не мог, потому что понятия не имел, насколько эти обвинения обоснованны. И он вынужден был сдавать позиции клана, просто ради того, чтобы вся эта грязь не стала достоянием общественности, и чтобы кланы не получили обоснованных причин для того, чтобы разорвать Сарутоби на гору маленьких плюшевых обезьянок. А старейшины клана, со своей стороны, требовали держать позиции, и даже более, давить на другие кланы, будто всего этого компромата и не существовало. И никто из них даже не считал необходимым отвечать на вопросы Асумы о претензиях Хокаге. На все вопросы Асума получал лишь "фи! мальчишка, ты не имеешь права требовать от меня ответов!". Все было бы совсем плохо, если бы не поддержка Куренай. Делом женщина поддержать не могла, но хоть успокаивала его, что тоже было немало.

Помощник, положив бумаги на стол, удалился, а Асума начал чтение. Инахо Темуи. Простой генин, проходивший обучение в Корне. Ну, не совсем простой. Первым его капитаном был Кьюджин, что уже плохо для парня. С командой поучаствовал в нескольких не совсем чистых миссиях. Затем попал в Корень. А вот дальше выходило совсем плохо, для парня точно. Сарутоби успели поставить инцидент с убийством Третьего, как предательство Кьюджина. Для жителей деревни. Но вот говорить такое Хокаге было категорически нельзя. Реальную ситуацию понимали в верхушках кланов, понимали джоунины, понимали в АНБУ. Но было поздно, Кьюджина уже выставили козлом отпущения, и Сарутоби уже успели получить за эту выходку от Хокаге ответку. Все поблажки, полученные кланом за время правления Третьего, были аннулированы, и вдобавок к этому были внесены и некоторые санкции. Члены клана Сарутоби больше не могли становиться преподавателями академии, и им был перекрыт путь в управу Конохи. Да и политический вес скатился так, что дальше уже некуда. За кланом окончательно закрепился статус – "торгаши, а не шиноби".

Естественно старейшинам это не нравилось. И тут подвернулся мальчишка. Свалить на него, а через него и на его бывшего сенсея, часть грешков клана – вот, что затеяли Сарутоби. И, как бы сильно самому Асуме все это не нравилось, сейчас для клана это был неплохой выход. Или так, или все это припишут уже его клану. Можно было бы попытаться выкрутиться, и в другой ситуации Асума сделал бы именно так, но сейчас у него не было ни времени, ни возможностей. На одной чаше весов неизвестный ему генин, на другой его клан. И не зажравшиеся старейшины, за них Асума не переживал. Пострадает в первую очередь молодняк. Сарутоби снова заставят пододвинуться, и некогда мощный клан уже попросту не сможет обеспечивать сам себя. Сейчас у них есть рынки за пределами Страны Огня, обширные рынки, куда ремесленники возят свои товары. Но если клан окончательно задушат здесь, в Конохе, Конохамару станет последним шиноби клана Сарутоби, и клан окончательно превратится в торгашей, что Асума считал равносильным самоубийству. Это не нравилось шиноби клана, но если старейшины сочтут, что в Конохе им больше нечего ловить, они зададутся вопросом: зачем их вообще оставаться здесь? Проклятые маразматики. Сейчас Асума и еще буквально десяток шиноби клана бились за то, чтобы клан сохранил свое место в деревне.

В дверь снова постучали, но на этот раз это был совершенно иной стук.

– Войдите.

Дверь отворилась, и в кабинет зашла девушка в закрытом светлом кимоно и с закинутым на голову капюшоном, практически полностью скрывающим лицо.

– Ты? – удивленный Асума даже поднялся.

Девушка улыбнулась, благосклонно наклонив голову:

– Спокойнее, мой добрый друг, – пропела она невероятно приятным голосом, – ты теперь уважаемый шиноби, глава клана, веди себя подобающе.

Асума сел, поморщившись:

– Условный глава, да и клан…

Девушка, будто хищная кошка, прошествовала своей плавной, грациозной походкой до гостевого кресла и устроилась в нем, закинув ногу на ногу.

– Прости, я должен был сразу предложить тебе сесть. Но… Я удивлен, что ты объявилась именно сейчас.

– Ты знаешь, почему я не могла сделать этого раньше.

Асума кивнул, он знал. Мог предположить. Догадывался.

– И… Зачем ты вернулась?

– Я не возвращалась, – она плавно покачала головой, – Так, заглянула, навестить друга.

Но Сарутоби знал ее достаточно, чтобы понимать – это лишь отговорка.

– Я, конечно, очень рад тебя видеть, но мне…

– Нужна моя помощь, – вставила гостья.

– Ч… Что?

Девушка нагнулась вперед, выудив из одежды свиток и положив его на стол.

– Вот. Здесь то, что тебе нужно.

Асума перевел взгляд на свиток, но не торопился его брать.

– А чуть конкретнее?

– Доказательства. Эти доказательства подтвердят, что все, написанное в бумагах, которые тебе недавно принесли, продумал, организовал и провернул либо сам Данзо, либо его клан, либо Корень.

Опытный джоунин, бывший Шугонин Джуниши, похолодел. То, что никак не успел бы сделать он сам, она преподнесла ему на блюдечке. Асума мог сбросить все на мальчишку Инахо, но в глазах глав кланов стал бы посмешищем, не сумевшим придумать ничего получше. А вот такие доказательства были бы… очень ценны для клана, и для него лично.

– Что ты попросишь взамен?

Девушка тихо посмеялась:

– Ничего, мой добрый друг.

Асума покачал головой:

– До меня и клана Сарутоби тебе дела нет. Неужели мальчишка?

– Это тебя не касается Асума, – мягким, почти нежным голосом ответила гостья, – делай то, что должен.

– Ты будешь мне указывать? Сейчас?

Ухмылка девушки выразила некую снисходительность.

– У тебя передо мной должок, Асума. Так что просто сделай то, о чем я тебя прошу, и все.

– После такого одолжения мой долг только увеличится.

Куноичи рассмеялась:

– Ты видишь ситуацию со своей стороны. Только со своей стороны. Все не так плохо, как тебе кажется. Послушай совет опытного человека, пообщайся с кем-нибудь, кто наделен властью, и не относится к тебе лично отрицательно. Узнаешь много интересного. И твои опасения сейчас несколько преувеличены. Давай договоримся так: ты выполнишь мою просьбу и воспользуешься этим свитком. И будем считать, что твой долг мне выплачен.

Поднявшись, она окинула Сарутоби вопросительный взглядом.

– Мы договорились, – кивнул Асума.

Девушка поклонилась, покинув кабинет. Исчезнув так же внезапно, как и появилась.

Инахо сидел на узкой скамье в небольшой каменной комнатке. Он знал, что сегодня ему вынесут приговор. Но до этого ему сейчас было мало дела. Он проиграл. Не просто проиграл, он даже не приблизился к победе. Три секунды. Три проклятые секунды. Это все, чего он смог достичь. Все эти тренировки, все, что смог дать ему Корень. Три секунды. Все, чему он смог научиться. Все, что он смог взять. Три секунды. Три секунды, которых хватило, чтобы почувствовать, как удары проходят сквозь броню, лишь слегка ослабляемые ею.

– Нет, нет, нет… Все не должно было закончиться так. Только не так…

И вот, он должен предстать перед судом. Он даже не знал, в чем его будут обвинять. Думать не получалось. В голове клокотала тихая ярость вперемешку с глухой обреченностью. Какая разница теперь, какой приговор ему вынесут? Какая теперь разница?

Дверь камеры открылась, на пороге остановился какой-то чунин. Он бросил на мальчишку пренебрежительный взгляд.

– Твое дело закрыто. Выметайся.

Инахо поднял на чунина удивленный взгляд.

– Чего вылупился? Дело закрыто, проваливай из камеры. Выход сам найдешь.

И, оставив дверь открытой, ушел.

Все вышло даже еще хуже, чем предполагал Инахо изначально. Его не будут судить. Его даже на суд не поведут. Просто выбросят, как нечто ненужное. Не интересное. И ни что не бесило Инахо сильнее, чем пренебрежение. Почти ничто.

Он поднялся и подошел к проходу. Что дальше? Куда он пойдет? Что будет делать? Его целью была месть сенсею. Но она разбилась о реальность жизни. О какой мести может идти речь, если Инахо даже ранить Като не мог. Цели у него больше не было. И он оказался никому не нужен. Никто не указывает, что нужно делать. Нет учителей, наставников, капитана команды, сенсея. Нет ничего. Он один, посреди Конохи, он один. Никому ненужный, никому неинтересный.

Разве что…

Стоило вернуться к семье. Может они подскажут что-то. Или просто попросят остаться с ними. Забыть про все это, про обучение, про то, что он шиноби. Жить, забыв обо всем, и стараться не замечать больше тех, кого он ненавидел. Сможет ли он жить так? Инахо не знал. Но сейчас он не был готов придумывать что-то еще.

Он вышел на улицу, но увидел совсем не ту Коноху, которую знал. Все вокруг казалось неправильным, чуждым. Жители, взгляды, которые на него бросали. Какое-то неправильное напряжение. Инахо не узнавал деревню, в которой рос. Вон там была лавка, где продавали фрукты, но ее больше нет. А здесь открыли магазин амуниции для шиноби. Игровая площадка, на которой когда-то играли и Инахо вместе с Рьюго, изменилась, ее перестроили, и на ней играли какие-то совершенно незнакомые дети. Счастливые беззаботные дети.

Он подошел к своему дому. Прислушался к ощущениям. Пусто. Никого нет. Ушли куда-то? Возможно. Он не решился заходить в отсутствии родителей и ушел в соседний двор, где висели качели. Раньше висели. Сейчас он смог лишь пристроиться на лавочку и ждать. Это было единственное место, куда он мог вернуться. Но он не мог вернуться в пустой дом. Он хотел вернуться к своей семье.

Шли часы. День клонился к закату. Люди проходили мимо, возвращались в свои дома. А он все сидел и ждал. Ждал, и все больше беспокоился. Почему никто не возвращается? Уже стемнело, почему никто не возвращается? Где они? Где они!?

Беспокойство толкнуло Инахо к действию. Он снова вернулся к своему дому. Постоял немного, ожидая чего-то, не решаясь. Но… Запах, он ощутил запах. Такой знакомый запах крови. Не может быть!

Парень потянулся к месту, где родители хранили запасной ключ. Его не оказалось на месте.

– Ксо!

Инахо едва не выломал дверь, но сдержался. Шиноби он, или где? Чему его учили? Парень быстро прокрутил в голове воспоминания о тренировках в Корне… И едва не сплюнул от досады. Да не хрена его не учили! Драться, драться, и снова драться! Бездумно мочить того, на кого укажут! Вот чему его учили…

Из воспоминаний всплыл сенсей. Вскрытие замка, он заставил учеников отточить этот навык. И Инахо все же сплюнул на пол. Обидно. Выдрав из цветочного горшка ком земли, генин предал ему нужную форму. Вспомнить основы, самое начало. Начать снова думать головой, а не куражиться слепой ненавистью. Готово, простой и эффективный инструмент для вскрытия несложного замка. Дальше – дело нескольких секунд, и замок с щелчком отпирается.

Инахо помедлил, и открыл дверь, шагнув в дом. И замер на входе. Запах крови, повсюду кровь, тела… Мертвые тела… Его семья…

Виски сдавило болью, он зажмурился, а когда снова открыл глаза… Ничего не было. Квартира была пуста. Только мебель, никаких вещей. Будто покинутая. И никакого запаха. Что это было? Парень встряхнул головой. Не важно. Сначала узнать – куда делась его семья? Переехала? Может, оставила что-нибудь.

Быстрый осмотр привел на кухню, где на столе нашлась короткая записка, написанная отцовским подчерком.

"Мы не смогли вынести этого позора. Никогда не ищи нас".

Парень сел прямо на пол. От чувств закружилась голова. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Его оправдали… Точнее просто выбросили. Но и семья… Отказалась… Ушла… Покинула. И снова он приходит домой и находит лишь записку. Чувство нереальности. Чувство, что это уже было. Все повторяется по кругу. Снова… Снова он теряет все! На этот раз окончательно все. Теперь он точно один. Теперь он точно не нужен уже никому.

Пол за его спиной скрипнул, но парень не встал, не стал даже оборачиваться. Девушка, одна. Походка мягкая, она сама захотела, чтобы он ее заметил. Такой жест вежливости.

– Вижу, я немного не вовремя, – у нее был удивительно приятный голос, но отчего-то практически не выражавший эмоций, только легкий интерес, – Но лишнего времени у меня нет, так что тебе придется меня выслушать.

Инахо чуть повернул голову, посмотрев на нее краем глаза. Куноичи, закрытое кимоно светлых тонов, капюшон закрывает голову. Видно только тонкий аристократичный подбородок и чувственные губы. Наверняка красива, стройна – точно.

– Кто ты такая?

– Сейчас это не важно. Я та, кто дорого заплатил за твою свободу.

– Я об этом не просил.

Девушка улыбнулась:

– Строишь из себя недотрогу? Как мило. У меня к тебе предложение. Я собираю отряд наемников, необычную команду. Специалисты… твоего профиля. Если ты еще не забыл уроки своего капитана.

Инахо поднялся, поморщившись.

– А если я прямо сейчас пошлю тебя куда подальше?

– Это было бы очень неприятно. Тебя что-то удерживает? Насколько мне известно, связей в Конохе у тебя особо нет.

У генина закралось подозрение.

– Моя семья…

Девушка, судя по движению головы, обвела взглядом прихожую и кухню.

– Они жили здесь? Уехали? Мне рассказали, что родственников в деревне у тебя нет.

Инахо не заметил фальши. Она действительно не знает? Или он недостаточно хорош, чтобы заметить фальшь?

– Да, они жили здесь.

– А куда уехали? Мы могли бы их навестить, если это не слишком большое отклонение от моего маршрута.

Девушке, судя по голосу, все еще было безразлично. Ее интересовал он, его способности. Она хотела его использовать, точнее, чтобы он послужил ей. Что же…

– Я не знаю, куда они уехали, – признался Инахо.

Она с некоторым удивлением посмотрела на генина.

– Да? Хочешь их найти? Бесплатно я этого делать не буду, если они не шиноби, простых селян или горожан искать сложно, но если отработаешь…

– Они шиноби, были ими, – поправил парень.

Девушка неопределенно повела головой:

– Тогда это будет чуть проще. И чуть дешевле.

– Я подумаю. Так как тебя зовут?

Девушка снова улыбнулась, мягче.

– Значит, ты согласен? Отлично. Познакомимся в дороге, я, признаться, спешу.

Инахо удивился:

– Я генин Конохагакуре…

Девушка снова удивилась:

– Ты не знаешь? Больше нет. Разве тебе не должны были выдать какие-нибудь бумаги об отстранении или вроде того? Я слышала, что в Конохе сложно с бюрократией, но чтоб настолько… В общем, прогуляемся до резиденции, оформим твой контракт со мной. И ты будешь полностью в моем распоряжении.

– Это ты тоже подстроила?

Девушка мелодично рассмеялась:

– Ты переоцениваешь мои возможности. Нет, я лишь воспользовалась ситуацией.

Инахо немного успокоился. Девушка, кем бы она ни была, куноичи деревни не являлась. А значит… Почему нет? Да, своевременность ее появления настораживала. Но… Если она действительно прибыла в Коноху, чтобы попытаться найти себе специалиста в определенной профессии… Сейчас ведь для этого было самое время, да? Наверное, переполох, который устроил Кьюджин, имел определенный резонанс. Так что она действительно могла быть той, кто пытался воспользоваться удачным моментом. А об остальном он узнает позже.

– Да, я согласен.

Девушка кивнула и, оглянувшись, сказала:

– Если тебе что-то нужно забрать… В общем, я жду тебя снаружи… не заставляй девушку ждать слишком долго…

Инахо последний раз оглянулся на записку, и смял ее в руке. Кажется, нормальной жизни ему не видать. Не успел выбраться из одной заварушки, как вляпался в какую-то мутную авантюру. Но сейчас ему не хотелось оставаться в одиночестве. Совсем не хотелось.

Глава 4/5

Старик Мацуки еще раз проверил все механизмы протеза, прежде чем нести его заключенному. Механизма было всего три. Рука из дрянного металла напоминала клешню. Один палец на пружине работал вместо большого пальца. Другие два пальца на пружине работали вместо остальных. Последний механизм позволял хоть как-то все это контролировать. Дрянная поделка, на самом деле, но Мацуки все же отвечал за то, что делал. А значит, даже эта поделка должна работать.

Закончив проверку, старик вернулся к заключенному. Он видел много заключенных, но этот относился к самой малочисленной группе. Он был уверен в том, что не просидит здесь долго. И потому окружающее беспокоило его мало. Насколько такое отношение было оправдано, Мацуда не знал, но спрашивать не собирался.

– Сиди смирно, будет почти не больно.

Заключенный остался идентеферентнен, внешне не обращая внимания на ирьенина. Мацуда быстро закрепил съемный протез на руке. Ничего сложного, несколько ремешков да замочков.

– Вот так. Смотри, этим движением ты отодвинешь большой палец, этим – два других. Опробуй.

Заключенный подвигал рукой, открывая и закрывая ладонь. В лучшем случае этой рукой можно держать чашку. Ну, или если удачно ткнуть, то выбить глаз. Больше не для чего она не подходит.

– Особо не нагружай. Сломаешь – чинить буду только за твой счет. Ну, или, если накопишь денег, могу поставить что-то получше.

– Не сломаю… Что-то еще? – заключенный бросил вопросительный взгляд на меднина.

– Нет, свободен.

Заключенный еще немного подвигал "ладонью", и покинул лазарет.

Новая шестерка будущего бойца ждала у выхода. Двойка был вполне доволен жизнью, даже прятал улыбку, чтобы не казаться слишком счастливым и не провоцировать надзирателей, крутившихся вокруг лазарета. Завтрак уже закончился, но в этот раз у Двойки даже отбирать что-либо не попытались.

– Привет! Завтрак уже закончился, ты поел? – первым делом спросил бывший шиноби, – если нет, могу попробовать что-нибудь достать, но не обещаю.

Тринадцать-девятнадцать перевел на паренька нечитаемый взгляд. Двойка явно помылся, темные волосы больше не носили следы запущенности, да и от него не пахло. Несколько шрамов на руках, и некоторые из них явно от драк.

– Я сыт. Тебя не трогали?

Парень отрицательно покачал головой:

– Нет. Приходили договариваться о ставках.

Тринадцать-девятнадцать кивком приказал следовать за собой. Время между завтраком и обедом было занято, в зависимости от корпуса. Хм, ну пусть кто-нибудь попробует подойти и сказать Коноховцу, что ему нужно делать. Вообще-то время считалось свободным, только некоторых заключенных в порядке дежурства ставили на определенные грязные работы.

– Почему столько гуляющих зеков? – калека кивнул на площадку.

Двойка начал с готовностью объяснять.

– Есть Девять корпусов. Первые два – мужские, для новичков и всяких отбросов. Третий и четвертый – женские. Пятый и шестой для тех, кто совсем отбросами не считается. Шестерки сильных бойцов, или даже целые банды, ну и не самые сильные бойцы тоже там. Их кормят получше, ну и возможностей для проведения свободного времени побольше, ну и им разрешается иметь некоторые вещи и свои деньги в камере. Воровства нет, крысу сразу завалят. Седьмой и восьмой корпуса для лучших бойцов. Они даже устроены иначе. Там все камеры отдельные и просторные. Я там бывал всего пару раз, так что много не расскажу.

– Ты там бывал?

Двойка кивнул:

– Ага. Когда нас всех сюда закинули скопом, ну, кто из Ото был, мы вместе держались. Среди нас и хороший боец был, высоко поднялся да и дрался немного. В общем, жили кое-как. А затем парня нашего убили на арене. Видимо, лишняя группировка всем надоела, и нас опустили, как могли. Теперь даже не пересекаемся, чтобы проблем не было, да и осталось нас десяток по всей тюрьме.

Калека задумчиво гулял взглядом по площадке, выделяя группы заключенных и их лидеров. И бойцов, соответственно.

– Сколько всего заключенных?

– Ну, на этаже двадцать человек. В корпусе девять этажей. Но корпуса не полные, человек по сто пятьдесят на корпус выходит. Это в первых шести корпусах. Это примерно девятьсот всего. В седьмом и восьмом человек по пятьдесят еще.

Коноховец кивнул:

– Примерно тысяча. Что в девятом корпусе?

Двойка ухмыльнулся:

– Арена, карцеры, еще что-то, я не знаю.

Коноховец кивнул, этого ему было достаточно. Девять корпусов. Девять квадратных столбов с маленькими оконцами. Три ряда по три корпуса. Видимо, первые три для тех, кого не допускают на арену, вторые три для зрителей, последние для участников. Если упрощенно. Еще есть сам замок, достаточно крупный, в котором располагается большинство хозяйственных и административных мощностей тюрьмы.

– Как здесь можно заработать?

Двойка пожал плечами:

– Лучший способ – арена. Бойцам платит тюрьма. Другие делают ставки.

– Это понятно. А еще?

– Ну… Разная грязная работа, в основном. От надзирателей, иногда из внешнего мира. Если в тюрьме есть убийца, у жертвы которого остались семья или даже клан, они могут заплатить за то, чтобы у убийцы здесь началась интересная жизнь.

Калека как-то странно покосился на Двойку, хмыкнул, но ничего не сказал. Но бывший звуковик правильно понял этот взгляд.

– У тебя такие доброжелатели есть?

– Ага. Даже парочка. Но я им и так столько проблем создал, что сейчас не до меня будет.

Двойка поежился:

– Надеюсь. Что-то еще рассказать?

– Да. Есть какие-нибудь неписанные правила, о которых я должен знать?

Парень подумал, кивнул:

– Ну… Да. Драки без санкции надзирателей лучше не затевать. А если и дерешься, лучше не убивай. Они этого не любят. Видишь вон тех одиночек, у забора держатся.

Тринадцать-девятнадцать перевел взгляд на указанных двойкой заключенных. Забитые, зажатые, держались по одиночке и сторонились остальных, постоянно нервно оглядываясь.

– Ну?

– Это те, о ком я говорил. Тюрьме платят за то, чтобы они жили, и чтобы жили очень плохо. Можешь их бить, но не убивай. И помогать им тоже нельзя. Про воровство уже сказал. А, есть торговцы. Они могут кое-что достать из внешнего мира. Правила просты, подходишь, говоришь, что тебе нужно, и платишь, сколько скажут. Потом получаешь. Лучше сразу узнать, что, сколько стоит. Если подойдешь, запросишь товар, а денег не будет, в следующий раз тебя могут просто побить его дружки. Расспрашивать тоже не желательно…

Но Коноховец улыбнулся, покачав головой.

– Посмотрел бы я на то, как они меня побьют.

Двойка ощутимо занервничал:

– Драться с торговцами запрещено. В смысле, тебя же заключенные за такое…

Но наткнулся на тяжелый взгляд Тринадцать-двятнадцать.

– Лучше запомни сразу, нет в этой тюрьме того, кто может со мной сравниться. Даже если меня весь корпус попробует замочить, и надзиратели подключатся… зае***ся.

Двойка занервничал еще больше:

– Слушай, я верю, что ты крутой, и все такое. Но здесь всякие побывали…

– Заку, – заключенного обдало волной Ки, – Не сравнивай нас. Не сравнивай меня ни с кем, кто здесь сидит. Вы все здесь просто мусор, выкинутый на помойку. Неудачники, провалившие задания. Попавшиеся нукенины. Я не один из вас. Я не такой, как вы. Я здесь не потому, что не справился с заданием. Я здесь потому, что в моей деревне обосрались, когда представили, что будет, если я там останусь. Я – Палач Городов. Я тот, кто сравнял Суну с землей. Я – убийца Хокаге. Я – Кьюджин. Так и передай надзирателям. Они еще сами будут не рады от того, что я здесь оказался.

Сказав это, он криво ухмыльнулся, и пошел куда-то, оставив охреневшего Двойку осознавать услышанное. Об этом стоило доложить. Тем более он… Кьюджин… сам приказал передать эту информацию.

Вечером Муи сидел в своем кабинете, перебирая последние донесения. Тюрьма готовилась к очередному турниру, проведение которого было делом совсем не таким простым, как может показаться. Это было сравни экзаменам на чунина. Отобрать наиболее интересных претендентов. Правильно оценить их, ведь далеко не о всех была достаточно полная информация. Составить турнирную таблицу, чтобы наиболее сильные противники не пересеклись слишком рано. Набрать бойцов на промежуточные раунды, затем правильно распределить время турнира, чтобы гости не утомились раньше времени. Дел было много. И сидевшая в ближайшей досягаемости девушка сильно отвлекала.

В дверь постучали. Муи определил гостя сходу, бросив взгляд на полуобнаженную любовницу. Та нехотя прикрылась.

– Входи.

Хмурый Санджи прошел до середины комнаты, даже не обратив внимания на девушку, что было для него чем-то запредельным.

– Что-то случилось?

– Нет, мастер Муи. Не совсем. Человек, которого я приставил к предполагаемому Кьюджину, сегодня доложился.

Муи вопросительно поднял бровь.

– Сегодня он своими ушами слышал, как тот назвал себя Кьюджином.

Рьюзецу выразила крайний скептицизм, но Муи остался внешне спокойным:

– И? Мы же сами это предполагали.

– Мастер Муи, он, дословно, сказал: Я здесь потому, что в моей деревне обосрались, когда представили, что будет, если я там останусь. Я – Палач Городов. Я тот, кто сровнял Суну с землей. Я – убийца Хокаге. Я – Кьюджин. И добавил, что мы еще сами будем не рады, что он оказался здесь. При этом доносчик признался, что чуть в штаны не навалил от того, как это было сказано. А парень не трус, он на Змеиного Сеннина работал, и знает, что такое – концентрированная злоба.

Хмурый Санджи вдохнул, выдохнул, почесал затылок:

– Да мне об этом доложили все, кто был поблизости в тот момент.

Муи отложил все бумаги в сторону, сложив руки в замок и задумавшись.

– Меч занесен… Третий час неподвижен палач… На блистающем лезвии бабочка спит… Что мы знаем о Кьюджине? Кроме голых слухов?

Санджи и Рьюзецу переглянулись. Отметил капитан стражи:

– Убийца "S" ранга. Это точно. Предположительно, сеннин. Предположительно, из Конохи.

Муи кивнул:

– Сходятся на том, что убийство главы клана, что произошло в Камне во время проведения экзамена – дело рук Кьюджина. Сходятся на том, что в Стране Ветра он действительно был. И в Конохе был убит бывший Третий Хокаге. Но Третий был искалечен во время нападения Ото и Суны на Коноху. Так что убийство Хокаге – это скорее символизм.

Муи поднялся, обернувшись к окну:

– Первый Тсучикаге однажды сказал: при свете луны… иди по теням… они укроют… при свете солнца… стань бликом на клинке… ослепи.

Девушка покосилась на капитана стражи:

– Санджи, что он сказал?

– Обычно убийцы прячутся в тенях, скрываются. Но если скрыться уже нельзя, то нужно ослепить противника.

Она немного подумала. И лицо ее озарило понимание:

– Ты считаешь, он нас дезинформирует?

– Именно, – подтвердил Муи, – Пускает пыль в глаза и набивает себе цену. Я думаю, в Конохе намеренно создали этот… Символ. И все эти деяния принадлежат не одному конкретному шиноби, а… возможно… элитной группе. Как там они называются? Корень?

Санджи успокоился, иногда косясь на не слишком одетую девушку:

– Значит, вы думаете, Кьюджин вообще не существует?

– Если бы шиноби с такими возможностями существовал, он бы стал Каге. А не сидел бы в нашей тюрьме. Этот калека – не Кьюджин. Но к нему все равно стоит относиться осторожно.

Капитан стражи напомнил еще об одном:

– Мастер Муи, а мы не продадим эту информацию?

Муи хмыкнул:

– У нас есть лишь доводы, построенные на слухах. Нас просто высмеют. Нет, даже более того, мы должны предотвратить утечку. Никому эту информацию не передавать. Ясно?

Санджи кивнул:

– Конечно, мастер Муи. Как вы прикажите.

Шиноби вернулся на свое место, продолжив заниматься бумагами:

– Что-то еще?

– Нет, мастер. Разрешите идти?

– Иди.

Рьюзецу проводила капитана взглядом, и, после его ухода, спросила:

– Я думаю, умные люди будут готовы заплатить за твои выводы, они вполне логичны.

Муи улыбнулся:

– Умные люди уже сами сделали эти выводы. Но, если этот конкретный калека так осведомлен о действиях того, что называют Кьюджином, думаю, чуть позже, нам с тобой стоит его расспросить. С пристрастием.

Рьюзецу чуть поморщилась:

– Никогда не любила пытки…

Она предпочитала иной способ добычи информации.