Текст книги "И станет тьма (СИ)"

Автор книги: В. Шалугин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– К чему готов? – Пробормотал я, переводя на нее ошеломленный взгляд.

Повиснув над помостом, дирижабль опустился. И когда до земли осталось метров пять, кто-то перебросил за борт две веревки.

– Обвязывай вокруг пояса, как я. – Крикнула Галатея, привязывая к себе упиравшегося Феврония. – Слышишь?

Я кивнул, чтобы показать, что слышу. На площади к тому моменту уже поднялся страшный гул.

Глава XXI. Последний король Эола

Февроний открыл глаза и увидел перед собой каменную стену. Крупные булыжники были не отесаны и прилажены один к другому кое-как – типичная монастырская архитектура. Справа была такая же стена, слева дверь. Что было за спиной Февроний посмотреть не мог, так как был крепко привязан веревками к стулу. Он задрал голову. В потолке было небольшое слуховое окно. Решетка на окне была отбита с краю. Зазор был небольшой, но если встать на стул и подтянуться… В это мгновение послышался металлический скрежет ключа поворачиваемого в замке. Февроний повернул голову и увидел, как в его каморку входят двое. Галатея и Энцио.

– Очнулся? – Энцио встал перед Февронием и немного наклонился вперед, разглядывая что-то. – Как голова?

– Болит.

Энцио кивнул.

– Когда мы вылетели с площади, дирижабль не успел набрать необходимую высоту и вы с Галатеей с размаху врезались в одну из башен дворца Манфреда. Ты ударился головой и потерял сознание.

– Понятно. – Протянул Февроний и покосился на Галатею. Скрестив руки на груди, та по прежнему стояла возле двери.

– Галатея натерла рану болотным корнем. – Продолжал Энцио. – К вечеру боль должна утихнуть. Ну что, поговорим?

***

Энцио взял в углу табурет и сел напротив Феврония.

– Начнем с простого. Для начала я хотел бы знать, зачем ты подписал приказ о моей казни.

– Зачем? – Февроний как-то странно усмехнулся. – Королевский суд признал вас виновным в убийстве моего отца и попытке узурпировать власть, принадлежащую мне по праве рождения. Разве этого мало для вынесения смертного приговора?

– Я спросил не об этом.

– Тогда о чем же?

– По-твоему это я убил Тиберия?

Февроний потянул плечами.

– Ну это у вас надо у вас спросить. Как по мне мое похищение вряд ли говорит в вашу пользу.

– Думаю, в первую очередь оно говорит о моем нежелании быть казненным на площади. – Возразил Энцио.

Февроний презрительно фыркнул.

– Думайте, как хотите. Меня удивляет другое, неужели вы правда думаете, что это так работает?

– Как работает?

– Что вы похищаете короля и вас никто не будет искать? Вы же понимаете, что меня будут искать. – С нажимом на слово "будут" сказал Февроний и указал кивком головы на стену. – Судя по всему вы привезли меня в какой-то монастырь. Это тот же самый монастырь, где меня держал старик?

Галатея и Энцио растерянно переглянулись.

– Думаю, что тот же самый. – Кивнул Февроний. – Считаете умно было привозить меня сюда?

– Не думаю, что кому-то придет в голову искать нас здесь. – Ответил Энцио после паузы, впрочем, не слишком уверенно.

– Понятно. – Усмехнулся Февроний. – Послушайте, я предлагаю поступить вот так. Вы отправите в столицу птицу с сообщением, что я нахожусь в этом монастыре. Пока птица долетит и из столицы приедет отряд у вас будет два три дня. За это время вы успеете выехать за границу Эола. Обещаю, вас не будут искать.

Галатея у дверей пошевелилась. Оба и Февроний и Энцио не глядя это почувствовали. Февроний понял, что его предложение по-видимому оказалось созвучным ее собственным мыслям. Энцио, в свой черед, понял, что Февроний это понял.

Несколько секунд Февроний и Энцио смотрели друг на друга. Во взгляде первого была неприкрытая ненависть и благородное негодование. В глазах второго на поверхности лежали невозмутимость и спокойствие (сказывались долгие годы придворной жизни и привычка не показывать эмоции на людях), а где-то в глубине работала неутомимо мысль.

Глядя на обоих, тяжело было сказать, кто из них лжет. Однако один все-таки лгал и умело играл на публику в лице Галатеи. И Галатея это прекрасно понимала. Проблема была в том, что она никак не могла понять, кто именно. Ее чувства были в данном случае бессильны. Февроний был ей как сын. Энцио как муж.

Если Февроний не тот, кем представляется (но кто же он тогда?), если Энцио прав и настоящий Февроний лежит мертвый где-то в овраге, то они столкнулись с кем-то или чем-то выходящим за грани ее понимания. Галатея слышала о древних колдунах с востока, слышала легенды о морских глубинах в Тихом море, но то были легенды, которые старейшины рассказывали вертальским детям у огня. А тут-то все по-настоящему! Если Энцио прав и Февроний действительно может изменять реальность силой мысли, то почему он этого не делает? Почему не обрушит потолок на них? Энцио говорит, что это не так просто. Что для этого нужно много усилия и сосредоточенности. Кроме этого темным сновидцам обязательно нужно присутствие другого человека, жертвы, чтобы творить магию. Сначала они должны убедить жертву, что на нее падает потолок, после этого они видят это сами и потолок падает на самом деле. Так объяснил Энцио. А еще он сказал, что если жертва подозревает что-то, то магию творить труднее.

– Заходить к нему будем только вдвоем. – Наставлял Энцио получасом ранее. – Если нас будет двое, ему будет тяжелее создать иллюзию, потому что ему нужно будет обмануть нас обоих. Понимаешь? Если ты заметишь, что-то необычное – неважно, что угодно – подай мне знак и тут же выходи из комнаты…

С другой стороны если лжет Энцио, то… то происходящее просто чудовищно! Ведь она верила ему, она спасла его. Нет, не может быть, чтобы Энцио был настолько искусный лжец. Таких людей просто не может существовать в природе! Ведь если только допустить на мгновение, что все, в чем его обвинили правда, то как он себя держит! Он творит иллюзию похлеще всех волшебников из его глупой книжки! Нет, это немыслимо. Но что если все же это так? Конечно, Галатея большую часть времени была с ним и непохоже было, чтобы Энцио руководил государственным переворотом. Хотя, думала Галатея, если он все спланировал заранее, то ему и не нужно было ни в чем участвовать. Галатея исподволь вздохнула и чувствуя, как в горло лезет ком, со злобой прикусила нижнюю губу. Ну все! Давай еще расплачься! Девчонка! Глупая девчонка! Дура, дура, дура!

Первая беседа закончилась безрезультатно. Энцио пытался еще некоторое время выудить что-то из Феврония. А ты совсем ничего не помнишь? Неужели и старика не помнишь? Февроний словно бы утратил интерес и отвечал по большей части односложно. Наконец, Энцио поднялся, посмотрел на Галатею, перел взгляд обратно на Феврония и со словами "ну что ж" отнес табурет обратно в угол.

– Через пару часов мы принесем еды. – Прибавил напоследок Энцио, затворяя дверь.

***

– Ты сегодня снова пойдешь в лес? – Спросила Галатея, стараясь, чтобы голос звучал как можно более нейтрально. Энцио оторвал взгляд от книги, несколько секунд растерянно хлопал глазами, пытаясь понять, что спрашивают – понял и коротко кивнул.

Они жили в монастыре уже неделю. И чем дольше они тут находились, тем больше происходящее смахивала на какой-то глупый анекдот. Галатею начинало постепенно злить упорность Энцио. Не ровен час кто-нибудь узнает, что они здесь. Потом об этом узнают в столице и через пару дней тут будет сотня гвардейцев. В сущности, удивительно, что их до сих пор тут нет. Десять, двадцать раз на дню Галатея с нехорошим предчувствием поглядывала на пыльную дорогу, которая вела через лес к деревне. Дорога была пусто. Но ведь рано или поздно это случится. Она поднимет взгляд и увидит, как по дороге идут солдаты и впереди них всадник. Это будет конец. Но Энцио был непреклонен. Вообще она все чаще замечала, что после казни он довольно сильно изменился. Стал молчалив, задумчив. Иногда ей приходилось по три раза повторять вопрос, прежде чем ему удавалось понять, о чем там спрашивается.

Галатея тяжело вздохнула.

– Не понимаю. Что ты надеешься найти в этом лесу?

– Что надеюсь найти? – Энцио с удивлением поднял брови и положил книгу на колени. – Я уже говорил, что я надеюсь найти. Доказательства. Без этих доказательств я и ты всего лишь парочка преступников. Но если нам удастся доказать…

Галатея слышала эту песню уже раз сто. Если нам удасться доказать, что Февроний это не Февроний, все наконец прозреют, с него, Энцио, снимут все обвинения, они вернутся в столицу, он станет королем и они будут там жить в мире, гармонии и процветании. Эта навязчивая идея настолько крепко поселилась в мозгу Энцио, что он смотрел на это все как на уже почти решенное дело. Галатее от этого делалось не по себе.

К тому же чем чаще Энцио об этом заговаривал, тем сильнее крепло в ней недоброе предчувствие, что мечты Энцио так и останутся прекрасными мечтами. А в действительности они оба умрут тут, у этого проклятого монастыря. Как могла, она отмахивалась от предчувствия. Но то не отставало.

– Неужели ты правда думаешь, что найдешь там тело Феврония? Ведь это же… невозможно.

"Февроний там, наверху". – Чуть было не прибавила Галатея, но во время одумалась. Временами ей и правда казалось, что Февроний наверху. А иногда она была в этом просто уверена. И думала, что они оба, она и Энцио, сошли с ума. Вернее, Энцио-то может и в своем уме и с полным сознанием дела разыгрывает эту комедию. Но сама она уже и правда начинала постепенно терять рассудок. Ведь как это возможно, чтобы мальчик наверху был колдуном? Сколько раз она разглядывала его через замочную скважину и чувствовала с невыразимой тоской и отчаянием, что нет, нет, это тот самый мальчик, над которым она сидела в желтом трехэтажном доме в Твилле. Боги… Когда же это кончится!

Галатея снова тяжело вздохнула и бросила на Энцио неприятный взгляд. Тот по-прежнему сидел на диване и по-прежнему был задумчив. То ли размышлял над ответом, то ли уже забыл, о чем она спросила, и размышлял, о чем-то другом. Скорее второе. А может, просто ломал комедию, чтобы позлить ее. Ведь если Энцио обманщик, который из последних сил пытается спасти свою шкуру, то это все просто в голове не укладывается! Ему надо в театре выступать!

– Да, я правда думаю, что найду в лесу тело Феврония. – Кивнул Энцио, когда Галатея уже собиралась повторить вопрос.

– То есть мальчик наверху это…

– Это старик, которого мы видели на мосту. Я в этом ни на мгновение не сомневаюсь.

– Но как? Как это возможно? – Вырвалось у Галатеи чуть не стоном. Энцио поморщился.

– Я уже объяснял, как это возможно. В книге, которую я читал в темнице…

О, снова эта книга! Галатея уже заочно ненавидела и саму книгу, и ее автора, и всю его родню.

– В книге приводился случай, как один человек двадцать два года выдавал себя за мертвого банкира. Ходил в банк, получал его зарплату, спал с его женой. А потом когда тело настоящего банкира по случайности обнаружили вместе с предсмертной запиской написанной его рукой, тот человек исчез. Именно поэтому… – Продолжал Энцио, сваливаясь на нравоучительный тон. – Нам нужно быть очень, очень осторожными. Я уверен, что Февроний… то есть не Февроний, а колдун, колдун уже составил в голове план и теперь только ждет подходящего момента. Понимаешь? Поддержание образа Феврония требует от него большого напряжение сил и сосредоточенности. Но нет никаких сомнений, что и в таком обличие он очень опасен. В книге сказано, что иллюзию тем труднее творить, чем более людей в округе в ней сомневаются. Вот увидишь, когда я найду тело Феврония, колдун будет вынужден предстать в своем истинном обличии. И вот тогда…

И вот тогда они вернутся в столицу, Энцио оправдают, он станет королем и так далее, и так далее по уже десять тысяч раз отрепетированной схеме. Галатея уже сама была не рада, что стала приставать с вопросами.

– Именно поэтому очень важно действовать слаженно… – Продолжала Энцио. – И соблюдать установленные правила. Понимаешь? К колдуну нельзя ходить по одному. Контакты с ним надо свести к минимуму. Я чувствую, осталось недолго. Я прочесал уже значительную часть окрестностей. На севере и западе ничего нет. Сегодня я начну искать на востоке…

Хорошо, что существует только четыре стороны света. – Подумала Галатея и продолжала время от времени кивать, когда Энцио делал паузу и спрашивал: понимаешь?

– Давай ты только будешь приходить немного пораньше. – Сказала Галатея, когда Энцио наконец закончил свою тираду. – Ты уходишь на целый день, запрещаешь мне ходить… наверх и он весь день сидит голодный.

– Хорошо, я постараюсь. – Кивнул Энцио. И судя по его виду скорее всего уже не понимал, на что там соглашается. Скоро он начнет говорить сам с собой. Тогда я не выдержу и выпрыгну из башни. Галатея в третий раз вздохнула и продолжила оттирать от гари кастрюлю, которую Энцио по забывчивости оставил на огне.

***

Февроний знал, что она следит за ним через замочную скважину. Она и раньше приходила. Обычно днем. Но в этот раз был уже вечер и это продолжалось особенно долго. Наконец, раздалось скрежетание ключа, дверь отворилась и она вошла. В левой руке она держала миску над которой клубился пар. Снова суп, подумал с тоской Февроний. В правой руке – огарок свечи.

– Я принесла поесть…

– Спасибо.

– Ты должно быть голоден? – Спросила она неуверенно после паузы.

– Ужасно. А где дядя?

– Дядя…

Галатея со смущением отвела глаза.

– Он отлучился.

Последовала неловкая пауза.

– Суп из бобов? – с нарочитым интересом кивнул Февроний на миску.

– Да, суп из бобов. – Сказала Галатея и, несколько приободрившись, украдкой глянула на него.

Взяв из угла табурет, Галатея села напротив и поставила свечу на пол.

– Не горячо?

Февроний помотал головой.

– Нет, очень вкусно.

Странно, что он просто сидит и ест, думала она. Она была уверена, что едва она войдет и он увидит, что она одна, он станет умолять, чтобы она отпустила его, но нет. Он сидел с невозмутимым лицом, молча открывал рот и проглатывал похлебку жадными глотками. Похоже правда голоден.

– Энцио обещал достать в деревне мясо. Но не знаю… – Сказала она и тут же рассердилась на себя. Какое мясо! Какая деревня!

– Ничего. Вообще я не очень люблю мясо.

Галатея поневоле усмехнулась.

– Да, вообще я тоже. Но честно говоря этот бобовый суп, который варит Энцио, уже порядком надоел.

– Немного. – На губах Феврония мелькнула слабая улыбка и передалась Галатее.

– Там, откуда я родом, никому и в голову не придет есть мясо. – Оживившись, начала было она, но вдруг смутилась. Очередная ложка поспешно залетела Февронию в рот.

– Простите, я совсем вас не помню. – Заглядывая в ее глаза, тихо сказал Февроний. – Ведь это вы спасли меня от… того старика.

– Я и Энцио, и Гастар. – Несколько насторожившись, отвечала Галатея.

– Я всего лишь хотел сказать, что я вам очень признателен. Хотя я вас совсем не помню. Понимаете, это довольно тяжело. Чувствовать, что ты обязан человеку, хотя ты совсем не помнишь, что он для тебя сделал. Понимаете?

– Да, понимаю. – Медленно кивнула Галатея и подождав пока Февроний отведет глаза, бросила на него пытливый взгляд.

– Ты совсем ничего не помнишь?

– Почти ничего. Только совсем короткие обрывки. Иногда в памяти всплывают какие-то предметы, голоса…

– Может, это и к лучшему, что ты не помнишь.

– Я тоже иногда так думаю. – Отвечал Февроний, уткнувшись взглядом в угол. – Это страшно. Сначала отец, потом мама. Я не могу сказать, что очень любил их. Иногда мне даже кажется, что я совсем их не любил. Но когда их не стало… Даже не знаю. Иногда мне кажется, что это все моя вина.

– Твоя? – Удивилась она. – И в чем же ты виноват?

– Не знаю. Но иногда мне кажется, что если бы я не убежал из дома, ничего бы этого не было.

Галатея с испугом увидела, что Февроний стал тихонько всхлипывать.

– Простите, простите… Это само… Я не хотел… – Бормотал он и вдруг, отвернувшись, насколько позволяло положение, разразился уже настоящими рыданиями.

– Я… это… – Галатея вскочила с табурета. Вид у нее был напуганный и потрясенный. – Извини, я… Я должна идти.

– Простите… – Донеслось у нее за спиной сквозь пелену чужих рыданий и собственного ее гула в ушах. Как ошпаренная она выскочила из комнаты, позабыв в ней полупустую миску, свечу – дрожащими руками мучительно не могла попасть ключом в скважину, попала, повернула на два оборота ключ и опрометью бросилась вниз по лестнице.

Оставшись один, Февроний еще некоторое время сотрясался от рыданий и наконец, стал понемного успокаиваться. Окинул смутным взглядом комнату и остановил его на свече.

***

Попытки поджечь веревку от свечи, стоявшей на полу, привели к тому, что Февроний довольно больно обжег руки и был недалеко от того, чтобы подпалить вместо веревки стул, на котором сидел. Он мучился уже с полчаса, как вдруг ему показалось, что с лестницы доносится звук шагов. Звук становился все отчетливее и не было уже никаких сомнений, что кто-то поспешно поднимается к нему. Галатея? Но зачем? Забрать свечу? Февроний в несколько прыжков вернулся вместе со своим стулом на прежнее место.

– Ну, к черту! – Громко объявила Галатея, влетая в дверь. Она была словно в каком-то исступлении.

Февроний не успел опомниться, как она разрезала веревки за его спиной и сунула ему на колени дорожный узелок.

– Там на конюшне две лошади. Бери чалую, она быстрее. Не знаю, когда вернется Энцио. Час или два у тебя есть. Скачи на север. Там деревня. На главной площади есть гарнизон солдат. Запомнил?

Потирая запястья и хлопая глазами, Февроний медленно кивнул.

– Это я собрала тебе в дорогу. – Указывая на узелок, сказала Галатея.

– Спасибо… – Пролепетал Февроний. Они вместе спустились вниз. И впервые за неделю Февроний увидел небо. Не кусочек, как он видел через слуховое окно. А целиком, настоящее усыпанное звездами небо. – Значит, Энцио до сих пор нет. – Обернулся он и посмотрел на Галатею. Та покачала головой.

– А где он?

– В лесу.

– Да, я понимаю. Где в лесу? Там, там? – Февроний показал рукой на юг, на север.

– Точно не знаю, вроде он ушел в ту сторону. Ты боишься, что встретишься с ним?

Февроний как-то странно усмехнулся.

– Боюсь? Нет, совсем наоборот.

– Наоборот?

– Но может это и не важно. – Продолжал задумчиво Февроний, не обращая на нее внимания. – В конце концов он ведь вернется рано или поздно.

Февроний посмотрел на Галатею и улыбнулся.

– Зря ты его кстати не послушала. Он ведь предупреждал, чтобы ты не заходила ко мне одна. Ну да уж что теперь…

Галатея успела заметить краем глаза, как в руке Феврония что-то блеснуло. В следующую секунду адская боль обожгла ее живот. Прежде чем упасть она еще увидела краем глаза, как к монастырю подъезжает какой-то всадник, спрыгивает с коня. Интересно, мелькнуло в голове у Галатеи, кто бы это мог быть?

***

Получилось странно. Энцио помнил как подходил к монастырю, метров за пять ему показалось, что он слышит тихие стоны. Он забежал внутрь и в это самое мгновение что-то со свистом обрушилось ему на голову. Прежде чем потерять сознание он еще увидел человека в луже крове у стены. Кто это был? Похоже все же Галатея. Когда он вернулся было еще светло, сейчас стемнело. Сколько времени прошло с тех пор, как он потерял сознание? Час, два? Галатея еще жива?

– А, ты очнулся. – Раздался за спиной сонный голос. Энцио повернул голову и не поверил своим глазам. На табурете у стены сидел Ансельм и пожевывал травинку. Энцио на несколько секунд зажмурился. Снова открыл глаза. Ансельм по прежнему был на своем месте. Разница была в том, что теперь травинку он держал в руках и улыбался.

– Так, спокойно. – Сказал Ансельм. – Все это происходит по-настоящему. Ты не сошел с ума…

– Но ты умер!

Ансельм усмехнулся.

– Как видишь, нет. Тогда в Галате мне, правда, здорово досталось… Я очнулся спустя пару дней в местном монастыре. Но галатская медицина творит чудеса и через неделю я был уже на ногах.

– Так это был ты все это время?

– В смысле?

– Это ты был тот колдун?

– Колдун? – Ансельм расхохотался. – Энцио, я тебя умоляю. Никакого колдуна нет и никогда не было. Неужели ты правда поверил во весь этот вздор, который пишут в вертезиевых книгах?

– Ты врешь… Не понимаю, зачем ты врешь, но ты точно врешь.

– Да с чего мне врать-то?

– Не знаю. Но я видел его.

– Кого?

– Настоящего Феврония. Сегодня я нашел его тело в лесу.

– А. – Ансельм как-то криво усмехнулся. – Ну ясно. Ты нашел тело настоящего Феврония и решил, что это неопровержимое доказательство, что в облике Феврония колдун? Боюсь тебя расстроить, дорогой Энцио, все куда как прозаичнее… Пожалуй, мне следует рассказать все с самого начала. Только с чего начать?.. Ну хорошо. Начнем с Галата. После того, что произошло в Галате, как уже сказано, я оказался у монахов. Там я много размышлял. В сущности, это все, что тебе остается, когда ты целыми днями лежишь в келье. Положение мое было так себе.

– Из-за появившегося некстати Родана и взыгравшего у меня в самый неподходящий момент благородства я порвал с мятежниками. Твое доверие я тоже потерял. Идти к королеве мне было не с чем. Раньше я мог бы передать ей тебя. И честно говоря, так я и собирался поступить. Но потом появилась Галатея и спутала все карты. Что мне было делать? После долгих раздумий я решил вернуться в Твилл и предстать перед тобой в образе смиренного раскаяния. Два обстоятельства изменило мои планы. Первое – я встретил по дороге лорда Турция, который мне сообщил, что мятежники были разбиты в генеральной битве и восстанию конец. Второе – по приезде в Твилл я увидел в окне Феврония. Я сложил одно с другим и понял, что теперь единственный мой шанс на благополучный исход той авантюры, в которую я ввязался, это мальчик. Надо было как-то заполучить его и передать королеве. Я был уверен… Постой… Давай я пересяду. А то у тебя наверное шея затекла…

Ансельм встал и переставил табурет к стене напротив Энцио.

– Что я там говорил? Да, я был уверен, что это простило бы все мои грехи в ее глазах и даже позволило бы рассчитывать на некоторую компенсацию за мои старания. Но как мне было выкрасть мальчика прямо у вас из под носа? Я устроил караульный пункт у вашего дома и поджидал удачный момент. И тут появляется лорд Д'Астен. А на следующий день вы уже собираетесь куда-то. Куда? Я не имел не малейшего понятия. В любом случае это снова портило все мои планы. Надо было действовать решительно. И тут я вспомнил о старике и видениях лорда Д'Астена, о которых ты мне рассказывал. Полдня ушло на то, чтобы раздобыть парик и накладную бороду. До вечера я успел еще смотаться в Эскерот и приобрел там пастушеский посох. Дивная вещь, эти эскеротсские посохи. Внутри у них полость, куда насыпаны косточки от черешни. Пастухи используют посох как погремушку, чтобы сгонять овец. Но у этой погремушки есть и другое достоинство – даже слабым ударом можно сбить противника с ног, в чем ты мог убедиться там на мосту. А самое важное, на каждом конце посоха есть небольшая иголка. Пастухи используют ее, чтобы собирать с земли орехи. Насадишь несколько и ешь прямо с палки. Я же дополнил это остроумное изобретение, нанеся на каждую иголку сильный яд.

– Хочешь сказать, это ты был на мосту?

– Да, я.

– И ты думаешь, я поверю, что ты решился выступить против лорда Д'Астена в открытом бою?

– Ну во-первых, у меня была страховка. Но об этом позже. Во-вторых, в глубине души, честно говоря, я надеялся, что до рукопашной дело не дойдет. Ну и в-третьих, наши шансы были примерно равны. Мне достаточно было уколоть его иголкой и он уже не смог бы пошевелиться. Что кстати и произошло.

– Что это была вспышка?

– Вспышка?

– Перед тем как потерять сознание там на мосту, я видел вспышку.

– А, это ты заговорил о моей страховке. – Ансельм порылся в кармане и вытащил оттуда небольшой шарик зеленого цвета. – Тебе известно что это?

Энцио покачал головой.

– Эх, Энцио, Энцио. Тебе бы следовало почаще выезжать из Талии. Такие шарики вовсю входу в Галате. Они органического происхождения, как это ни странно. Не знаю точно, где они растут. Где-то на Востоке. Как бы ни было, шарики эти обладают дивным свойством. Стоит их раздавить в руке (а они достаточно податливы, ребенок справится), как раздастся оглушительный хлопок и во все стороны разлетится белая пыльца, которую ты и принял за вспышку света. Пыльца имеет поразительный снотворный эффект. В Галате эти шарики используют на охоте. На востоке же, откуда они к нам пришли, их употребляют и в военных целях. Это в некотором смысле авантюра. Просто забросать неприятеля такими шариками нельзя, потому что от падения на землю они, как правило, не разбиваются. Приходится использовать их в ближнем бою и тут уж, кто раньше проснется. Но есть и несколько хитростей. Например можно положить под язык корень Тминового дерева, тогда ты проспишь значительно меньше. Однако неприятель, разумеется, может сделать то же самое. Ну да ладно… Вернемся к моему рассказу. На чем я там остановился?

– На похищении Феврония.

– Да! Февроний был в моих руках. Я привез его сюда. И первым делом отправился в столицу, чтобы узнать удачное ли сейчас время для воссоединения матери и сына. Время, как оказалось, не совсем удачное, потому как за день до моего приезда мать наложила на себя руки, о чем я с изумлением и узнал в одном трактире. Планы мои снова рушились. Возвращать Февроний Гастару было трижды не так выгодно и разумно. Если только мне не удастся как-то договориться с самим Февронием… Я возвращаю его в столицу, а он передает мне скромное вознаграждение. Но что-то мне подсказывало, что вместо вознаграждения Февроний скорее всего приказал бы просить меня в темницу. И тут меня осенила блестящая идея!

– Ты решил вернуть в столицу не настоящего Феврония…

– Вот именно! Все что мне было нужно – отыскать похожего на него мальчика и выяснить у настоящего Феврония как можно больше деталей его биографии. С похожим мальчиком оказалось проще простого. Ты не представляешь, какие таланты можно найти в лаотрикийских бродячих труппах. Я объехал несколько городских ярмарок. И уже на третьей наткнулся на подходящего кандидата, который как две капли воды походил на Феврония и с успехом исполнял его в уличных спектаклях. Он согласился сразу. Оставалось, выудить из Феврония как можно более обстоятельный рассказ его жизни. И вот с этим возникли сложности, так как Февроний наотрез отказывался говорить. В итоге мне пришлось напоить его отваром черноглота. Это еще одно растение с Востока. От него хорошо развязывается язык, но довольно сильно путаются мысли и все горло становится черным.

– И где он теперь?

– Кто?

– Тот актер с ярмарки.

– А, Мастиф. Мастиф его зовут. Он внизу, спит.

– Настоящего Феврония ты при этом убил?

Ансельм вздохнул.

– Да, но не нарочно. Я хотел отправить его на Север вместе с караваном лаотрикийцев. Но черноглот в больших количествах смертелен, а я не правильно рассчитал дозы.

– Понятно. – Энцио отвел глаза в угол. – Выходит, произошедшее на башне Аурелиана тоже не было… колдовством?

– Конечно, не было. В сущности, лорд Д'Астен верно догадался с самого начала, что дозорных чем-то отравили. Я точно не знаю чем…

– Это сделали мятежники?

– Да. Насколько мне известно, за всем этим стоял лорд Турций.

– Получается, галлюцинации лорда Д'Астена были вызваны тем же ядом?

– Ты имеешь в виду его видения? Бьюсь об заклад, что так. Не мог же он на самом деле встретить двухметровго волка на задних лапах…

– Ну хорошо. И что было потом?

– Ну это ты в общих чертах знаешь и без меня. Мне пришлось подкупить Вертезия, чтобы как-то сообщить вам, где Февроний. Правда, этот дурак перепутал монастыри и едва не отправил вас в другую сторону. Тем не менее вы все же благополучно добрались до сюда, спасли Феврония и вернули во дворец. Все прошло как по маслу. В сущности, единственной заковыкой в блестяще разыгранной партии, был ты. Сказать по правде, я надеялся, что вы с Галатеей околеете на том мосту. Знаю, это не очень благородно, но что поделаешь? Чтобы помочь вам околеть, я отвязал лошадь и сбросил повозку в ущелье, но не знаю… Вы как-то выбрались. Как, к слову?

– Нас подобрал проезжавший мимо торговец.

– А ну видишь… Всего не предусмотришь. Да, твое появление снова путало мне все карты. Теперь я не мог просто возникнуть из ниоткуда и получить из рук Мастифа обещанное лордство и титул отца отечества. Теперь мне надо было думать, как от тебя избавиться. Идею подал Вертезий, как это ни странно. Согласись, довольно остроумно переложить на тебя ответственность за все произошедшее. Бургомистр Отвесного города единственный из всех мятежников, кто согласился свидетельствовать против тебя, но этого было достаточно. Свидетельства бургомистра вкупе с письмом, которое отправил тебе Вертезий, хватило, чтобы лорд Тюлирье и члены Королевского совета всерьез поверили в твою виновность. Честно говоря, для меня стало сюрпризом, когда тебе вынесли смертный приговор. Я думал, все закончится пожизненным заточением, в крайнем случае изгнанием… Но оказалось, что в отношении членов королевского семейства, преступивших черту закона, закон Эола особенно строг. Не скрою, меня несколько грызла совести, но в конце концов, я решил, что это справедливо. Еще во времена нашей службы на башне ты не упускал случая пощеголять своим королевским происхождением, все ходили перед тобой как по струнке, а ты к этому так привык, что словно и не замечал… Ты даже не представляешь, как меня это иногда бесило. А теперь твое королевское происхождение стало причиной того, что ты оказался на эшафоте. Я находил это отчасти справедливым. Не удержавшись, я даже пришел собственнолично лицезреть, как тебе отрубят голову.

– Да, я видел тебя в толпе.

– А, ну вот. – Ансельм усмехнулся. – Ты наверное решил, что это воображение играет с тобой злые шутки… Ан нет. Это было не твое воображение, а я.

– А что стало с Вертезием?

– От Вертезия, увы, пришлось избавиться. Во-первых, он редкостный осел и рано или поздно мог сболтнуть чего-нибудь лишнего. А во-вторых… В общем так было проще.

– А как же пророчество Мальтуса Безумного? Это тоже вздор?

– Ну, разумеется. Ты же сам мне когда-то сказал, что пророчества вещь относительная. Что бы с нами ни случилось, всегда найдется человек, который однажды за обедом сказал, что оно так будет. Не потому что он был очень умен и видел будущее, а потому что людей много и все они за обедом что-нибудь говорят.

– Не помню, чтобы я такое говорил.

– Ну не помнишь, так не помнишь… – Ансельм развел руками. – Тьма, Энцио. В пророчестве Мальтуса Безумного говорится, что придет тьма. Ты видел, что творили эти люди из страха, что она придет? Видел ли ты в своей жизни хотя бы частичку тех ужасов, на которые способны люди? Тьма она не там. – Ансельм неопределенно махнул рукой. – Она здесь. – Постучал он себя по груди. – Она в сердцах людей. Ты никогда не замечал, что наши страхи материализуются? Удивительно, не правда ли? Достаточно кому-то вспомнить древнее пророчество, в котором говорится, что король будет убит и королева разделит ложе с сыном, как все тут же уверяются, что Тибальд сын Изабеллы. И даже сама Изабелла в это верит.